Текст книги "Проводник"

Автор книги: Клэр Макфолл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Я рада, что это ты, – пробормотала она, сквозь сон.

Тристан выглядел озадаченным, он не понял, что она имела в виду, но при этом был счастлив.

Он долго наблюдал за тем, как она спит, безмятежная в бессознательном состоянии, и смотрел на отблески огня, играющие на ее лице. Он почувствовал странное желание дотронуться до нее, погладить по гладкой щеке, откинуть волосы, упавшие на глаза, но не сдвинулся с места. Наверное, его влекли ее молодость и уязвимость. Он был ее проводником, ее временным защитником. Больше никем.

* * *

Дилан снова снился сон. Встреча с демонами подготовила роскошную почву для ночного кошмара, но ей снился Тристан.

Они находились в каком-то другом месте, не на пустоши, но Дилан не покидало странное ощущение, что она бывала здесь прежде. Они были в лесу с большими старыми дубами, чьи толстые ветви, переплетаясь наверху, образовывали купол. Была ночь, но лунный свет просачивался сквозь деревья, отбрасывая волнистые тени. Легкий ветерок трепал ее волосы, щекоча шею и плечи. Когда они шли, под ногами хрустел ковер из листьев. Некоторое время назад, похоже, прошел дождь, потому что воздух был влажным. Где-то слева она услышала тихое журчание ручейка. Превосходно!

Тристан во сне держал ее за руку, и они медленно петляли между стволами, не следуя какому-то пути, а просто выбирая извилистый маршрут в никуда. Ее кожу жгло от его руки, но она боялась даже пальцем дернуть, лишь бы он ее не отпустил.

Они не разговаривали, но не чувствовали никакой неловкости. Им просто нравилось быть друг с другом, слова разрушили бы ауру этого прекрасного места.

Сидя рядом, Тристан наблюдал за тем, как она улыбалась.

9

Дилан разбудили яркие солнечные лучи, просочившиеся в окна, несмотря на пыль и грязь на стеклах. Она потянулась, откинула волосы с лица и потерла глаза.

Сначала она не поняла, где находится. Кровать была незнакомой и узкой, матрас комковатым. Под потолком расположились солидные балочные перекрытия, которым на вид было за сотню лет. Она дважды моргнула, пытаясь сориентироваться.

– Доброе утро, – раздался тихий голос, и она резко повернула голову.

– Ау! – Из-за быстрого движения защемило нерв в шее. Гладя сведенное судорогой место, Дилан постепенно все вспомнила.

– Доброе утро, – тихо ответила она, чувствуя, как румянец согревает щеки. Пусть накануне вечером они столько пережили, она снова чувствовала себя не в своей тарелке. Во сне было по-другому.

– Как спала? – Вежливый вопрос Тристана показался не к месту: правилом приличия в разгар безумия. Она не смогла сдержать улыбку.

– Хорошо, а ты?

Он улыбнулся.

– А мне не надо спать. Это одна из странностей пустоши. И тебе, кстати, тоже. Просто твой мозг думает, что спать нужно, поэтому ты спишь. Но в итоге он все забудет. Требуется время, чтобы приспособиться.

Она на мгновение молча уставилась на него.

– Никакого сна?

Он покачал головой.

– Никакого сна, еды и питья. Твое тело здесь – всего лишь проекция твоего мозга. А настоящее осталось в поезде.

Дилан несколько раз открыла и закрыла рот. Все как будто в невероятном фантастическом фильме. Она попала в «Матрицу»? Слова Тристана звучали неправдоподобно, невероятно, но она, глядя на руки, поняла, о чем он говорит, – несмотря на засохшую грязь, рубцы были гладкими и безупречными. Оставленные призраками глубокие царапины зажили.

– Ого, – вот и все, что она смогла сказать. И посмотрела на окно. – Снаружи безопасно?

Она не знала, будут ли вчерашние монстры-демоны угрозой в течение дня.

– Да. Они недолюбливают солнечный свет. Конечно, если на улице облачно и сумрачно, они могут появиться, но это если совсем уж отчаятся. – Тристан заметил отразившийся на ее лице испуг. – Не бойся, сегодня нам ничего не угрожает. Солнце.

Он показал на окно.

– Итак, что теперь?

– Мы идем дальше. Впереди еще долгий путь. Следующий островок безопасности в десяти милях отсюда, а темнеет здесь быстро.

Он хмуро выглянул в окно, словно собирался отчитать пустошь за то, что подвергает их опасности.

– То есть ты хочешь сказать, что мне не повезло умереть во время зимы?

В глазах Дилан отражалось легкое недоумение, но еще и интерес. Она хотела знать больше об этом странном месте.

Тристан уставился на нее, раздумывая, что именно можно ей сказать. Проводники переводят души через пустошь, и ничего больше. Многие души, осознав, где находятся и что с ними произошло, настолько погружаются в жалость к себе, что на отрезке пути между настоящим миром и концом не проявляют особого интереса к тому, что их окружало. Дилан не была похожа ни на одну из его предыдущих душ. Она спокойно приняла правду, без истерик. А теперь в изучающих его глазах плескалось любопытство, интерес. Немного информации поможет ей принять и понять, спорил он с самим собой. Но, по правде говоря, он хотел с ней поделиться. Хотел быть чуть ближе к ней. Он глубоко вдохнул и сделал выбор.

– Нет. – Он улыбнулся. – На самом деле ты сама в этом виновата.

Ему пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться. Реакция Дилан была именно такой, как он и предполагал: растеряна и слегка возмущена. Нахмурилась и поджала губы, глаза превратились в зеленые щелочки.

– Я виновата? Это почему? Я ничего не сделала!

Он фыркнул:

– Я имею в виду, что ты сама создаешь пустошь.

Теперь на ее лице отразилось недоумение, а глаза расширились и засверкали на солнце.

– Идем. – Он поднялся со стула, подошел к двери и открыл ее. – Я объясню по дороге.

Когда Дилан вышла, воздух был теплым, ветерок, обогнувший стены домика, взъерошил ей волосы. Капли росы ловили солнечные лучи и мерцали в мокрой траве роскошного зеленого оттенка. Оказывается, здесь были цветы. Холмы красиво выделялись на фоне голубого неба. Все как будто очистили, отмыли, и Дилан глубоко вдохнула, наслаждаясь утренней свежестью. Однако ближе к горизонту виднелись темные облака. Оставалось надеяться, что солнце прогонит их прежде, чем они украдут такой прекрасный день.

Она последовала за Тристаном, стараясь избегать крапивы с чертополохом между потрескавшихся камней. Тристан, переминаясь с ноги на ногу, ждал в нескольких метрах, ему уже не терпелось отправиться в путь.

Дилан скривилась. Снова дорога… Понимание того, куда они направляются и почему важно дойти как можно быстрее, не добавляло привлекательности ее… последнему путешествию.

– Почему пустошь не может быть более плоской? – проворчала она, приближаясь к Тристану.

Парень усмехнулся, но не ответил. Вместо этого он развернулся и пошел вперед. Дилан вздохнула и чуть подтянула джинсы в надежде, что так они не сразу промокнут, но понимала – это бесполезная мера.

Их путь начался с другой стороны домика; теперь они шли по узкой грязной тропинке вдоль красивого луга с высокой травой. Здесь росли дикие цветы: капли фиолетового, желтого и красного в океане зелени. Дилан хотелось идти не спеша, наслаждаясь природой. Хотелось прикасаться к траве и цветам, позволяя им щекотать руки.

Для Тристана же этот луг был еще одним препятствием на пути, и он шел быстро, не глядя по сторонам.

Через десять минут луг остался позади: они стояли у подножия первого за этот день холма. Тристан уже начал подъем, и Дилан поспешила догнать его.

– Итак, – начала она, как только подстроилась под его широкие шаги. – Почему это все… – она обвела местность рукой, – моя вина?

– А еще ты виновата в том, что здесь везде холмы. – Тристан мрачно усмехнулся.

– Ну холмы – это привычно, – пробормотала Дилан; она уже запыхалась и злилась на загадочные ответы Тристана.

В ответ он засмеялся, и Дилан нахмурилась еще сильнее.

– Я уже говорил, что твое тело – это проекция мозга. С пустошью примерно то же самое. – Она споткнулась, и он схватил ее за локоть; Дилан была слишком сосредоточена на его словах, чтобы смотреть под ноги. – Выйдя из тоннеля, ты ожидала очутиться на полпути в Абердин – где-то на Шотландском нагорье, в труднодоступном, холмистом и диком месте, – и пустошь приняла именно такой вид. Тебе не нравятся физические упражнения, поэтому вся эта ходьба портит тебе настроение. Это место реагирует на то, как ты себя чувствуешь. Когда злишься, становится облачно, ветрено… и темно. Чем мрачнее твои мысли, тем дольше и темнее ночи. – Тристан посмотрел на нее, пытаясь понять реакцию, и обнаружил, что девчонка внимает каждому его слову. Губы тут же растянулись в хитрой улыбке. – Даже я вот так выгляжу из-за тебя.

Она нахмурилась и перевела взгляд на землю, переваривая сказанное и при этом не желая смотреть на него.

– Почему? – наконец спросила она, не уловив смысла в последнем предложении.

– Ну проводник души должен казаться надежным. Вы должны нам доверять, следовать за нами. И мы автоматически принимаем нужную форму, чтобы вы считали нас привлекательными.

Дилан не подняла голову, но глаза ее округлились, а лицо покраснело.

– Поэтому, – продолжил Тристан, он был безмерно доволен собой, – если я все верно понял, то должен тебе нравиться.

Дилан резко остановилась и уперла руки в боки, румянец стал еще ярче.

– Что?! Это… ну это просто… это не так! – договорила она с запалом.

Тристан прошел еще несколько шагов и с широкой улыбкой на лице повернулся к ней.

– Это не так, – повторила она.

Его улыбка стала еще шире.

– Хорошо.

– Ты такой… – Дилан не смогла подобрать подходящее оскорбление и рванула вперед, яростно топая. Она даже не оглянулась, чтобы проверить, идет ли он за ней. Облака, клубящиеся десять минут назад на горизонте, подозрительно быстро понеслись вперед, неся с собой темноту.

Тристан посмотрел наверх и нахмурился, заметив изменения. Догнать Дилан на крутом склоне ему ничего не стоило.

– Извини, – сказал он, поравнявшись с ней. – Я всего лишь дразнил тебя.

Дилан не повернулась и никак не показала, что слышала его.

– Дилан, пожалуйста, остановись.

Он потянулся и схватил ее за руку. Она попыталась скинуть его руку, но он держал крепко.

– Отпусти меня, – прошипела она; смущение усиливало злость.

– Позволь объяснить, – произнес он нежно и почти с мольбой.

Они стояли лицом друг к другу, Дилан тяжело дышала, Тристан был само спокойствие, но смотрел он на нее настороженно. Облака над ними стали почти черными. Начался дождь, большие тяжелые и холодные капли оставляли на одежде темные пятна.

– Слушай, – сделал он вторую попытку, – это было гадко. Извини. Но, видишь ли, мы должны заставить вас следовать за нами. Если ты откажешься, если пойдешь сама… ну ты видела этих существ. Ты бы и дня не продержалась и никогда не нашла бы дорогу, даже если эти твари тебя не поймают. Бродила бы здесь вечность.

Он смотрел ей в глаза, наблюдая за реакцией, но выражение ее лица никак не менялось.

– Я обретаю форму, которая, по моему мнению, мне поможет. Иногда, как с тобой, я выбираю привлекательную внешность, иногда становлюсь пугающим, тут все зависит от того, что лучше всего поможет убедить определенного человека.

– Откуда ты знаешь? – спросила с любопытством Дилан.

Тристан пожал плечами.

– Просто знаю. Я знаю всех, кто попадает сюда. Я вижу их насквозь. Их прошлое, их предпочтения, их неприязни. Их чувства, надежды и мечты.

У Дилан округлились глаза. Что тогда он знает о ней? Она сглотнула, когда в голове всплыли все секреты, личные моменты, но Тристан еще не закончил.

– Иногда я становлюсь тем, кого они потеряли, например, супруга.

Заметив выражение ее лица, он тут же понял, что сказал слишком много.

– Ты притворяешься тем, кого они любят, родственной для них душой, чтобы тебе поверили? – ядовито произнесла Дилан. Как он может использовать самые ценные воспоминания людей, играть так с их эмоциями? Ей стало тошно.

Тристан помрачнел.

– Это не игра, Дилан. – Он заговорил тихо, вспыльчиво. – Если эти существа тебя достанут, тебе конец. Мы делаем то, что должны делать.

Дождь теперь лил, отскакивая от земли. Стекал по волосам Дилан и бежал по лицу, как фантомные слезы. Ветер тоже усилился, срываясь с гор и пробираясь в каждую дырку на одежде. Дилан задрожала и скрестила руки на груди, тщетно пытаясь удержать тепло.

– Как ты выглядишь на самом деле? – спросила Дилан, желая увидеть его настоящее лицо за границей лжи.

В его глазах промелькнула эмоция, но Дилан слишком увлеклась, чтобы ее заметить. Он не ответил, и Дилан нетерпеливо выгнула бровь. Наконец он опустил глаза в землю.

– Я не знаю, – прошептал он.

Шок растворил злость Дилан.

– Что ты имеешь в виду?

Парень поднял голову, посмотрел на нее, и боль заволокла его голубые глаза. Он пожал плечами и сухо произнес:

– Я появляюсь перед каждой душой в наиболее подходящем виде. И остаюсь таким, пока не встречу другую душу. Я не знаю, каким был до встречи первой души, если вообще был. Я существую потому, что нужен тебе.

Пока Дилан смотрела на него, дождь начал утихать. В ее груди разрасталась жалость, и она протянула руку, чтобы утешить его. Сквозь облака пробились бледные солнечные лучи. Тристан увернулся от ее прикосновения, и грусть сменилась маской безразличия. Она увидела, как он снова закрывается.

– Мне жаль, – прошептала она.

– Нам пора.

Тристан посмотрел на горизонт и подумал о расстоянии, которое им еще оставалось преодолеть. Дилан кивнула и последовала за ним вверх по холму.

* * *

Остаток утра они шли молча, каждый потерялся в своих мыслях. Тристан злился. Злился на себя за то, что пошутил над ней и дал начало разговору, из-за которого на ее лице отразились отвращение и неприятие. Ему казалось, что он обманывает ее, как обычный фокусник. Он не ждал, что она поймет, но девчонка видела демонов, знала про ставки. Иногда необходимо быть жестоким; иногда цель оправдывает средства.

Дилан боролась с виной и жалостью. Она понимала, что обидела его, обвинив в равнодушии. Она не думала, что слова прозвучат настолько жестко, но мысль о том, что кто-то может притворяться твоей мамой, папой или, того хуже, любовью всей твоей жизни… Эта мысль ужасала. Но он, возможно, был прав; здесь последствия были ужасающими. Жизнь или смерть. Больше, чем жизнь или смерть. Это сильно отличалось от мелких стычек, казавшихся такими значительными в прежней жизни.

Еще она пыталась представить, каково это – не знать, кто ты есть на самом деле. Обретать форму благодаря тем, кто в данную минуту находится рядом, и никогда не оставаться наедине с самим собой. Даже не знать, какое у тебя лицо. Она не могла этого представить и впервые была рада быть собой. Такой, какая есть.

В полдень, спустившись до середины холма, они остановились передохнуть на небольшом уступе, скрывающем от ветра. Перед ними открылся великолепный вид. Небо затянули облака, но они не были похожи на дождевые. Дилан села на камень, наплевав на проникающий сквозь плотную джинсовую ткань холод. Вытянула ноги и прислонилась спиной к каменному выступу. Тристан стоял на краю и смотрел на холмы. Может, со стороны это и выглядело желанием защитить ее от опасности, но Дилан была уверена – он просто избегал разговора. Она погрызла неровный ноготь, думая о том, как все уладить, но ничего путного в голову не приходило. Ей не хотелось снова поднимать эту тему – вдруг все станет только хуже. Но молчать еще хуже. Она не могла придумать, что сказать, чтобы ее слова не звучали фальшиво. Как вернуть то его настроение? Пробудить шутливого беззаботного Тристана? Она не знала.

Он резко повернулся и посмотрел на нее.

– Пора выдвигаться.

10

Той ночью они остановились в следующем безопасном доме. День прошел быстро, даже слишком быстро, решила Дилан, – похоже, Тристан пытался возместить потраченное на их ссору время.

Они подошли к домику за мгновение до того, как солнце опустилось за горизонт. На последней миле Дилан показалось, что она слышит вой вдали, но из-за ветра было сложно сказать точно. Тристан, однако, ускорился и потащил ее за собой, схватив за руку, значит, ее подозрения были небеспочвенными.

Взявшись за ручку двери, он с облегчением выдохнул. Мышцы челюсти расслабились, губы растянулись в улыбке, брови вернулись на свое место, разгладив все морщинки на лбу.

Дом был похож на все остальные: единственная комната с поломанной мебелью. Окна по обе стороны от двери и еще два у дальней стены. Стекла в квадратных рамах были частично разбиты, отчего по комнате со свистом носился ветер. Тристан схватил валявшуюся у кровати ткань и начал затыкать отверстия, а Дилан подошла к стулу и плюхнулась на него, желая отдохнуть после трудного перехода.

Если ей не надо спать, должна ли она чувствовать усталость? Неважно, подумала она. Мышцы болят или ей так кажется? Пытаясь избавиться от сбивчивых мыслей, она наблюдала за Тристаном.

Закончив с окнами, парень развел огонь. Он потратил больше времени, чем в предыдущий вечер, – перебрал дрова и сложил их в идеальную пирамиду, наломав веточек. Когда огонь оживленно затрещал, он остался у камина, не сводя взгляда с пламени.

Тристан избегал ее, в этом Дилан была уверена, – но в такой маленькой комнате держать дистанцию было почти невозможно. Она попыталась шуткой расшевелить его.

– Если это место – моих рук дело, тогда почему все эти домишки такие паршивые? Что, мое воображение не могло придумать местечко получше? Что-то с джакузи или телевизором…

Тристан повернулся и выдавил улыбку. Дилан скривилась в ответ, теряясь в мыслях, как вывести его из такого настроения. Он пересек комнату и устроился с другой стороны небольшого стола. Парень зеркально повторил ее позу, и теперь они сидели лицом к лицу в полуметре друг от друга, положив локти на стол, – сидели и смотрели друг на друга. Уголок рта Тристана дернулся, когда он заметил в ее глазах легкую неловкость, он искренне улыбнулся. Дилан тут же приободрилась.

– Слушай, – начала она, – насчет того, что было…

– Не волнуйся насчет этого, – резко перебил он ее.

– Но… – Дилан открыла рот, чтобы продолжить, и затихла.

Тристан увидел в ее глазах вину, сожаление и – что хуже всего – жалость. С одной стороны, он получал какое-то извращенное удовольствие от того, что ей не безразлична его боль, что она его жалеет, но с другой… из-за нее ему снова пришлось думать о том, что он уже давно принял. Впервые за долгое время он был недоволен своей судьбой. Бесконечной круговоротной тюрьмой, к которой сводилось его существование. Все эти эгоистичные души врали, изменяли, растрачивали жизнь, которую им дали, – а он мечтал о таком подарке, хотя и знал, что никогда не получит его.

– Каково это? – вдруг спросила Дилан.

– Каково что?

Поджав губы, она подыскивала слова, чтобы сформулировать вопрос.

– Переправлять всех этих людей, проходить с ними весь этот путь, затем смотреть, как они исчезают… ну или переходят на другую сторону. Наверное, это тяжело. Готова поспорить, некоторые этого не заслуживали.

Тристан уставился на нее, поразившись такому вопросу. Никто, ни одна душа из тех тысяч, что он переправил, не спрашивал ни о чем подобном. И как ответить? Правда была сурова, но он не хотел ей врать.

– Во-первых, я об этом даже не думал. У меня была работа, и я ее выполнял. Защищать каждую душу, оберегать ее – мне это казалось самым важным занятием в мире. Прошло много времени, прежде чем я начал видеть души такими, какими они были на самом деле. Какими они были людьми. Я перестал их жалеть, перестал быть добрым. Многие не заслуживали доброты. – Голос Тристана дрогнул, горечь окутала его язык. Он глубоко вдохнул, пытаясь дать отпор чувству обиды; ничего, он справится, за долгие годы привык скрывать свои чувства за фасадом безразличия. – Они переходят на другую сторону, и я должен за этим наблюдать. Вот как все происходит.

Так было уже давно. А потом появилась она. Дилан настолько отличалась от всех, что выбила его из роли, которую он обычно играл. Он достаточно ужасно обращался с ней – фыркал, проявлял высокомерие, высмеивал ее, – но ничего не мог поделать со своими чувствами. Она выбила его из равновесия, оставила в смятении. Она не была ангелом, он это знал – видел в миллионах воспоминаниях, что крутились в ее голове, – но было в ней что-то необычное… нет, особенное.

Он почувствовал, как внутри него зашевелилась вина, когда она заерзала на стуле и на ее лице отразились сочувствие и печаль.

– Давай поговорим о чем-то другом, – предложил он, чтобы пощадить ее чувства.

– Хорошо, – быстро согласилась Дилан, радуясь шансу сменить тему разговора. – Расскажи больше про себя.

– Что ты хочешь знать?

– Хм, – сказала она, перебирая список вопросов, весь день кружащих в ее голове. – Расскажи о самой странной форме, которую ты принимал.

Он тут же улыбнулся, и она поняла, что этим правильным вопросом подняла ему настроение.

– Санта-Клауса, – ответил он.

– Санты?! – воскликнула она. – Почему?

Он пожал плечами.

– Это был ребенок. Он умер на Рождество в автокатастрофе. Ему было всего пять, и Санте он доверял больше всех остальных. За пару дней до этого он сидел в магазине на его коленях, и это стало его любимым воспоминанием. – Его глаза весело засверкали. – Пришлось постоянно трясти животом и кричать: «Хо! Хо! Хо!», чтобы он радовался. Он очень разочаровался, узнав, что Санта не может спеть по нотам «Джинг беллс».

Дилан засмеялась, представив сидящего напротив парня в костюме Санты. А потом поняла, что он не просто оделся Сантой, он был Сантой.

– Знаешь, что мне кажется самым странным? – спросила она. Он покачал головой. – Смотреть на тебя и думать, что ты мой ровесник, но при этом понимать, что ты взрослый. Нет, старше, чем взрослый. Старше, чем все, кого я знаю.

Тристан сочувственно улыбнулся.

– Я не очень хорошо лажу со взрослыми; они любят мне приказывать. Прямо как ты.

Она засмеялась.

Он тоже засмеялся, наслаждаясь этим звуком.

– Ну если поможет, я не чувствую себя взрослым. А ты не кажешься ребенком. Ты кажешься самой собой.

Дилан улыбнулась.

– Еще вопросы?

– Расскажи мне… расскажи про свою первую душу.

Тристан ухмыльнулся. Он не мог ей отказать.

– Это было давно, – начал он. – Это был молодой человек. Его звали Грегором. Хочешь услышать его историю?

Дилан усердно закивала.

Это и правда было очень давно, но Тристан до сих пор помнил все подробности. Первым воспоминанием о его собственном существовании было, что он шел по белоснежно-белой местности. Там не было полов, стен, неба. Тот факт, что он идет, являлся единственным доказательством существования какой-то поверхности. А потом откуда ни возьмись начали появляться детали. Земля под его ногами оказалась грунтовкой. По обе стороны от него возникли кусты, высокие, непокорные и шепчущиеся, как живые существа. Была ночь, над головой бархатное черное небо с вкраплениями мерцающих звезд. Он мог назвать все эти вещи, он знал их. А еще он знал, куда идет и зачем здесь.

– Горел огонь. Густой столб дыма направлялся к небу, и именно туда-то мне и надо было. Я шел по тропинке, и тут мимо меня пронеслись двое мужчин. Они пробежали так близко, что я почувствовал, как воздухом обдало кожу, но меня они не заметили. Подойдя к источнику огня, я увидел, что эти мужчины пытаются набрать в колодце воду, но их усилия оказались тщетными. Они не могли победить огонь. Это было жестокое пламя. Никто не мог в таком выжить. Вот почему я оказался там.

Он улыбнулся, Дилан с пристальным вниманием смотрела на него.

– Помню, как почувствовал… не волнение, а неуверенность. Я должен был пойти туда и забрать его? Или стоять там и ждать? Поймет ли он, кто я такой, или мне придется убеждать его пойти со мной? Что мне делать, если он расстроится или разозлится? Но все оказалось легко. Он прошел сквозь стену горящего здания и остановился передо мной, не получив никаких ожогов. Мы должны были отправиться в путь. Но Грегор как будто не хотел уходить. Он чего-то ждал. Нет… кого-то.

Дилан озадаченно моргнула.

– Он видел людей?

Тристан кивнул.

– Я не могла, – пробормотала она и задумчиво опустила взгляд. – Я никого не видела. Я была… Я была одна.

На последнем слове ее голос затих.

– Души еще некоторое время могут видеть жизнь, которую они покинули. Это зависит от момента их смерти, – объяснил Тристан. – Ты была без сознания, когда умерла, и к тому моменту, как душа очнулась, было слишком поздно. Все остальные исчезли.

Дилан смотрела на него глазами, полными грусти. Затем громко сглотнула.

– Что случилось с Грегором?

– К дому начали подходить люди, и Грегор, хоть и смотрел на них печально, но от меня не отошел. А потом прибежала женщина, она подняла юбки, чтобы ноги не путались, когда она бежала, а на лице застыл ужас. Женщина кричала его имя. Это было душераздирающе, подобно пытке. Она пробежала мимо зевак и как будто хотела забежать в дом, но ее схватил мужчина. Поборовшись с ним несколько секунд, она обмякла в его руках, истерично рыдая.

– Кем она была? – выдохнула Дилан, увлеченная рассказом.

Тристан пожал плечами.

– Женой Грегора, наверное, или возлюбленной.

– И что произошло дальше?

– А дальше самое сложное. Я ждал, пока Грегор в агонии наблюдал за ее истерикой. Он протянул к ней руку, но точно понял, что не может успокоить ее, и остался рядом со мной. Через несколько секунд он повернулся и сказал: «Я умер, да?» Я лишь кивнул, ничего не мог сказать. Он спросил, надо ли ему идти со мной, и оглянулся на плачущую женщину, и я сказал – да. А потом он спросил, куда мы пойдем, и я запаниковал, – признался Тристан. – Я не знал, что сказать.

– Что ты ему сказал?

– Я сказал: «Я всего лишь проводник. Не я это определяю». К счастью, мужчина принял мой ответ, и я развернулся и пошел в темную ночь. Грегор последовал за мной, напоследок взглянув на женщину.

– Бедная женщина, – пробормотала Дилан, думая об оставленной жене. – Этот мужчина, Грегор, знал, что мертв. Он сразу же понял, да? – это прозвучало скептически.

– Ну, – ответил Тристан, – он только что прошел сквозь стену горящего здания. Кроме того, тогда люди были очень верующими. Они не сомневались в церкви и верили тому, чему она их учила. Они видели во мне посланника свыше – ангела, как вы их называете. И не задавали мне вопросов. Сейчас люди более недисциплинированные. Кажется, они все считают, что у них есть права.

Он закатил глаза.

– Хм.

Дилан подняла голову, не знала, задавать ли следующий вопрос.

– Что? – Тристан заметил ее сомнение.

– Кем ты был для него? – выпалила она.

– Всего лишь мужчиной. Помню, что был высоким и мускулистым, с бородой. – Он замолчал, заметив выражение ее лица: Дилан поджала губы, чтобы не засмеяться. – Что тут смешного? Тогда многие мужчины носили бороды, густые. У меня и усы были. И мне это нравилось – элегантно и тепло.

В этот раз она не сдержалась и расхохоталась, но смех быстро затих.

– А кто был самой худшей душой? – тихо спросила она.

– Ты.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.

11

Той ночью Дилан почти не спала. Она лежала и думала о душах, о Тристане и других проводниках, о том, куда она направляется. Она предположила, что ее тело привыкает к отсутствию сна, в котором не было необходимости, но, по правде говоря, в ее голове крутилось так много мыслей, что сон все равно бы не пришел.

Она вздохнула и покрутилась на потрепанном комковатом кресле.

– Ты не спишь? – раздался слева от нее тихий голос Тристана.

– Да, – пробормотала Дилан. – Слишком много мыслей в голове.

Длительное молчание.

– Хочешь об этом поговорить?

Дилан повернулась к Тристану. Он сидел на стуле и смотрел в ночь, но, почувствовав на себе ее взгляд, развернулся.

– Может помочь, – сказал он.

Дилан задумчиво закусила губу. Она не хотела жаловаться на свое невезение, ведь ему было намного хуже. Но в ее голове всплывал миллион сомнений, и Тристан мог прояснить как минимум некоторые из них. Он подбодрил ее улыбкой.

– Я думала о том, что находится за пределами пустоши, – начала она.

– А… – На лице Тристана отразилось понимание. Он скривился. – В этом я тебе не могу помочь.

– Знаю, – тихо произнесла она.

Она старалась не выказывать свое разочарование, но ее это ужасно беспокоило. Куда она направляется? После тех демонов, что набросились на нее в темноте, готовые утащить вниз, она сомневалась, что ее ждало что-то плохое. Нет, это место должно быть хорошим, иначе зачем демонам мешать ей туда попасть? И оно должно где-то находиться. Если в пункте назначения ее ожидало забвение, какой смысл в пересечении пустоши?

– Тебя только это беспокоит?

Вряд ли. Дилан выдохнула смешок. Но быстро пришла в себя. Посмотрела на старый пол из потрескавшегося камня, на котором играли отблески пламени. Они танцевали до боли знакомый танец.

– Те демоны, – начала она.

– Тебе не нужно волноваться насчет них, – заверил ее Тристан. – Я не позволю им тебя тронуть.

Он говорил очень уверенно, а когда Дилан подняла голову, его широко раскрытые глаза мерцали, зубы были стиснуты.

Она верила ему.

– Хорошо, – кивнула она.

Между ними снова воцарилось молчание, но в голове Дилан вопросов не убавилось.

– Знаешь, что я не могу понять?

– Что?

– Что ты на самом деле не похож на себя. В смысле, – продолжила она, осознав, что ее слова лишены смысла, – я тебя вижу. Могу к тебе прикасаться. – Она подняла руку, но ей не хватило смелости дотянуться и действительно прикоснуться к нему. – Но то, что я вижу, чувствую, – это не ты.

– Мне жаль.

Невозможно было не заметить сожаления в голосе Тристана.

Дилан покусала губу, осознавая, что совсем не подумала, что ему больно слышать это. И добавила, желая загладить свою вину:

– Но мне не важно, как ты выглядишь. Не особо. Твоя сущность в твоей голове и сердце, понимаешь? Твоя душа.

Тристан уставился на нее с непроницаемым выражением лица.

– Ты думаешь, у меня есть душа? – тихо спросил он.

– Конечно, есть, – быстро, но честно ответила Дилан. Тристан увидел это по ее лицу и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, но улыбка перешла в громкий зевок. Она смущенно вскинула руку ко рту.

– Кажется, мое тело считает, что ему еще нужен сон, – застенчиво сказала она.

Тристан кивнул.

– Возможно, завтра ты будешь чувствовать себя ужасно, очень изможденной. Но это все психология… – Он замолчал.

Тишина стала оглушительной и почти осязаемой.

Дилан, обняв колени, свернулась в кресле и посмотрела мимо Тристана на огонь. Она гадала, стоит ли что-то сказать, но не могла придумать ничего, что не звучало бы глупо. Кроме того, может, он хочет подумать. Скорее всего, сейчас он был как никогда близок к тому, чтобы остаться наедине с самим собой.

– Мне кажется, в начале проще, – наконец произнесла она.

– Что ты имеешь в виду?

Тристан повернулся к ней. Она смотрела не на него, а на огонь, словно впав в транс.

– В самом начале, – сказала она, – когда души спят. Готова поспорить, приятно побыть в тишине и спокойствии. Ты, наверное, устал, что с ними постоянно надо говорить.