Текст книги "Сокровища Атлантиды"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

Командир патрульного катера совсем сбросил скорость и остановился, чтобы доставить своим пулеметчикам удовольствие всласть пострелять в упор по неподвижной мишени, играя тем самым на руку Питту, который не преминул воспользоваться удачным моментом. Откровенно радуясь своей удаче и предвкушая скорое повышение по службе, командир катера слишком поздно разгадал замысел Питта, и, когда яхта вдруг рванулась вперед на полных оборотах, он уже не успел отвернуть.

Раздался скрежет рвущегося фибергласа и дерева. Нос яхты прорезал правый борт корпуса катера и перебил киль. Катер накренился на левый борт, люди покатились по палубе, хватаясь кто за что сможет, чтобы не оказаться за бортом. Огонь прекратился.

Питт поднялся на ноги, перебросил рычаг в реверс и подал яхту назад из пробоины в борту катера. Туда тут же хлынула бурлящая, клокочущая вода. Катер выправился, снова встав на ровный киль, но продолжалось это всего несколько секунд. Вода хлынула на палубу, и патрульное судно исчезло в волнах. Все еще горящие прожектора освещали его спуск ко дну фьорда, а экипаж барахтался в ледяной воде, отчаянно стараясь удержаться на поверхности.

– Ал, – будничным тоном обратился к напарнику Питт, – сходи проверь, пожалуйста, носовой отсек.

Джиордино исчез в люке и тут же вынырнул обратно.

– Набираем воду, как большая губка. Еще пять минут – и присоединимся к нашим друзьям с катера. Даже быстрее, если ты не остановишь и не положишь в дрейф эту лохань.

– А кто сказал, что мы пойдем вперед?

Питт не сводил глаз с монитора миникомпа. До берега и устья расщелины оставалось всего пятьдесят ярдов, но для быстро погружающейся яхты даже эта короткая дистанция представляла непреодолимое препятствие. Попытка двинуться вперед только увеличила бы объем воды, проникающий сквозь разбитую носовую обшивку. Как всегда бывало в критических обстоятельствах, мозг Питта заработал с предельной четкостью, с молниеносной быстротой оценивая все возможные варианты, а мысли приобрели кристальную прозрачность и ясность. Решение пришло само собой. Он дал реверс, пустив яхту задним ходом, отчего корма погрузилась, а нос приподнялся. Временно разобравшись с проблемой течи, он обратился к своей команде:

– Все на палубу и приготовьтесь. Удар о скалы будет чувствительным.

– На палубу? Зачем? – недоуменно переспросила Пэт.

– Так надо! – отрезал Питт – В том случае, если эта посудина перевернется, когда врежемся в берег, вам лучше находиться наверху, чтобы успеть спрыгнуть в воду.

Джиордино, хоть и не сразу, удалось вывести женщин наружу и усадить на палубу спиной к рубке таким образом, чтобы они могли держаться за планшир. Сам он сел посередине, обхватив обеих за талию своими сильными и по-обезьяньи длинными руками. Пэт сжалась в комочек, дрожа от страха, а вот Миган, наоборот, несколько успокоилась, глядя на невозмутимое лицо Джиордино. В конце концов эти двое – коротышка с черной курчавой шевелюрой и тот, высокий, что стоит у штурвала, – смогли вытащить их отсюда и обещали доставить домой. За то короткое, но насыщенное событиями время, которое она провела в их обществе, Миган успела убедиться, что Питт и Джиордино слов на ветер не бросают. И потому свято верила, что они непременно выполнят свое обещание.

Яхта погружалась все глубже. Хоть и не прежними темпами, но вода продолжала поступать сквозь носовую пробоину ниже ватерлинии. До берега и устья расщелины оставалось уже совсем немного. Вот обрисовались в полумраке зловещие силуэты прибрежных камней, очерченных белой пеной двухфутового прибоя, – полоса препятствий, которую Питту с напарником пришлось преодолеть в самом начале своего заплыва. Питт пытался лавировать, обходя самые большие из валунов, но тяжело осевшая яхта уже почти не слушалась руля.

Один из винтов с металлическим звоном задел о камень, и его срезало напрочь. Двигатель взвыл, идя вразнос. Еще несколько камней проскрежетало по борту, потом яхта налетела на что-то массивное, прошла по инерции еще несколько футов, содрогаясь всем корпусом, и остановилась – теперь уже навсегда. Торчащий из воды остроконечный обломок скалы в щепы раскрошил податливое дерево кормового транца, проникнув глубоко внутрь обреченного судна. И сразу же, будто прорвало плотину, в образовавшуюся пробоину хлынула вода. Кормовая часть резко пошла вниз, ударилась о дно и раскололась пополам от киля до юта, как перезрелый орех. Деревянный корпус яхты с треском и грохотом начал разламываться на куски, но вскоре все стихло, и полуразбитое судно прочно засело на камнях всего в нескольких футах от скалистого берега.

Питт прихватил свой компьютер-гид и выскочил из рубки.

– Конечная остановка, все на выход! – объявил он и улыбнулся Миган, ловко подхватив девочку под мышки. – Прошу прощения, юная леди, но мы не успели подать трап.

Перебравшись через планшир, Питт фута на четыре погрузился в холодную воду, но как-то ухитрился удержать Миган от соприкосновения с ней. Не оглядываясь, но спиной ощущая, что Пэт и Джиордино следуют за ним, он побрел к берегу, осторожно ступая по скользким камням, чтобы не потерять равновесия.

Выйдя из воды, он сразу опустил девочку на землю и сверился с компьютером, чтобы убедиться в том, что они выбрались на сушу именно там, где нужно. Компьютер бесстрастно подтвердил, что ошибки не допущено, – от “скайкара” их отделяло всего несколько десятков шагов.

– Господи, да вы же ранены! – воскликнула Пэт, заметив в свете звезд и заходящей ущербной луны темную струйку крови, стекающую с его руки. – У вас серьезный порез.

– Это меня осколком стекла зацепило, когда с катера палить начали, – сказал Питт, машинально слизнув несколько капель крови.

Пэт запустила руку под комбинезон, сорвала с себя бюстгальтер и ловко наложила жгут на запястье, чтобы остановить кровотечение.

– Да-а, – протянул Питт, критическим взором оглядывая пострадавшую руку, – чем меня только не перевязывали, но чтобы женским лифчиком – такого еще не бывало!

– В данных обстоятельствах, – сухо ответила Пэт, стягивая в тугой узел концы бюстгальтера, – это лучшее, что я могу для вас сделать.

– Да я разве против? – удивился Пит; он быстро обнял ее и повернулся к Джиордино. – Все в сборе? Тогда вперед. Нам нужно успеть на самолет.

Ожидание следующего сеанса связи с Питтом и Джиордино показалось Сэндекеру и Литтлу бесконечным. Адмирал курил сигару за сигарой, окутывая потолок клубами сизого дыма. Тягостную обстановку несколько скрашивали воспоминания адмирала Кристиана Хоцафеля. Глава НУМА и замдиректора ЦРУ сидели как зачарованные, слушая его рассказы о событиях, которым он был свидетелем, но вынужден был молчать на протяжении последних пятидесяти шести лет.

– Так вы говорите, адмирал, – сказал Сэндекер, – что нацисты еще за несколько лет до войны посылали исследовательскую экспедицию в Антарктику?

– Совершенно верно. Адольф Гитлер был личностью гораздо более сложной, чем привыкли считать. Я не могу сказать, что его вдохновляло, но он был очень увлечен Антарктидой-главным образом, имея в виду заселить ее и использовать как гигантский военный объект. Он считал, что, если удастся осуществить этот грандиозный проект, германский флот и Люфтваффе смогут контролировать все морское и воздушное пространство к югу от тропика Козерога. Капитан Альфред Ричер возглавлял большую экспедицию, перед которой стояла задача комплексного исследования всего континента. Для доставки экспедиции на место и в качестве временной базы переоборудовали “Швабенланд” – один из первых германских авианосцев, который использовался для дозаправки морской авиации в Атлантике в тридцатых годах. Он вышел из Гамбурга в декабре 1938 года. Для прикрытия пустили слух, что специалисты на его борту собираются изучить вопрос о целесообразности китобойного промысла в антарктических водах. Достигнув места назначения в середине зимы, Ричер начал с аэрофотосъемки. Взлетавшие с палубы “Швабенланда” самолеты, оснащенные новейшими и лучшими на тот момент немецкими фотокамерами, обследовали двести пятьдесят тысяч квадратных километров территории и сделали более одиннадцати тысяч фотоснимков.

– Доходили до меня слухи об этой экспедиции, – задумчиво произнес Сэндекер, – но конкретные факты до сих пор не были известны.

– Ричер вернулся в Антарктиду через год во главе еще более многочисленной и намного лучше оснащенной экспедиции. На этот раз самолеты поставили на лыжи, чтобы они могли садиться на лед. Вторая экспедиция исследовала триста пятьдесят тысяч квадратных километров, ее участники высадились на Южном полюсе и провозгласили все обследованные территории собственностью Рейха, обозначив границы владений флагами со свастикой, установленными с интервалом в тридцать километров.

– А что-нибудь необычное им удалось обнаружить? – спросил Литтл.

– Не то что необычное, а прямо-таки из ряда вон выходящее, – усмехнулся Хоцафель. – Аэрофотосъемка и визуальные наблюдения с воздуха зафиксировали ряд свободных ото льда зон, множество пресноводных озер, покрытых слоем льда всего в четыре фута толщиной, пустоты и отдушины, из которых вырывались клубы пара и рядом с которыми наблюдались несомненные признаки растительности. При анализе фотографий были также обнаружены странные прямые линии, “сильно напоминающие дороги подо льдом.

Сэндекер выпрямился и в упор посмотрел на бывшего командира подлодки.

– Иными словами, нацистские ученые нашли в Антарктиде следы древней цивилизации?

Хоцафель кивнул:

– Исследовательские группы добрались на аэросанях до указанного района и обнаружили колоссальных размеров ледяные пещеры естественного происхождения. При их осмотре были найдены прекрасно сохранившиеся строения и предметы древней культуры, совершенно неизвестной современной науке. Это открытие натолкнуло нацистскую верхушку на идею построить в Антарктиде большую военную базу, надежно прикрытую от обнаружения с воздуха куполами ледяных пещер. На ее создание были брошены все материально-технические и интеллектуальные ресурсы, имевшиеся в распоряжении Третьего рейха. Существование этой базы на протяжении всей войны оставалось одним из самых тщательно охраняемых секретов.

– Насколько мне известно, – заметил Литтл, – разведорганы союзников не придавали значения слухам об антарктической базе немцев, усматривая в них не более чем пропагандистский трюк с дальним прицелом.

Хоцафель криво усмехнулся:

– На это и было рассчитано. Правда, однажды адмирал Дениц чуть не проговорился. Выступая перед командирами подводных лодок, он заявил: “Немецкий подводный флот гордится тем, что построил для фюрера на краю земли несокрушимую твердыню, новый Шангри-Ла”. К счастью для нас, никто тогда не обратил внимания на эту фразу. Те субмарины, которыми я командовал, никогда не посылались в Антарктику, так что лишь в самом конце войны, приняв командование “U-699”, я узнал об этой секретной базе под кодовым названием “Новый Берлин”.

– Но как же ее сумели построить, сохранив в тайне такой грандиозный проект? – спросил Сэндекер.

– С началом войны по личному приказу фюрера в южные моря были направлены два рейдера с инструкцией топить все без исключения суда враждебной Германии принадлежности, чтобы союзники не получили никакой информации о производимых работах. В конечном итоге англичане потопили оба рейдера, но до того момента они успели захватить и уничтожить целый флот союзных судов, включая множество рыболовецких и китобойных, промышлявших в этом регионе. Одновременно нацисты подготовили армаду большегрузных транспортов, замаскированных под торговые суда союзников, и флотилию подводных лодок, предназначенных не для ведения военных действий, а опять же для перевозки грузов. Вот они-то и доставляли людей, оборудование и припасы к антарктическим берегам, где были найдены останки древней цивилизации, могущей, по мнению некоторых ученых, оказаться той самой легендарной Атлантидой.

– Но для чего все-таки им понадобилось строить базу на древних руинах? – недоуменно спросил Литтл. – И какой военной цели она служила, находясь так далеко от основного театра военных действий?

– Сам по себе покинутый древний город стратегического значения не имел. Другое дело – гигантская ледяная пещера, обнаруженная под тем же ледовым куполом, что и город. Протяженность пещеры двадцать пять миль, а заканчивается она геотермальным озером площадью в сто десять квадратных миль. Там высадили многочисленную группу ученых, инженеров, строителей, представителей всех родов войск – сухопутных, авиации и флота – ну и, конечно, соответствующий контингент СС для поддержания режима безопасности и надзора за ходом работ. Туда же завезли целую армию рабочих – в основном пленных русских из Сибири, привычных к холодному климату.

– И что потом случилось с этими русскими пленными, когда база была построена?

Хоцафель помрачнел:

– Нацисты не могли подвергать опасности раскрытия самый охраняемый секрет Германии. Рабочие либо погибли от непосильного труда, либо были ликвидированы.

Сэндекер проводил хмурым взглядом уходящую к потолку спираль дыма:

– Выходит, там подо льдом лежат тысячи безымянных и всеми забытых русских?

– Для нацистов человеческая жизнь ничего не стоила, – с грустью сказал Хоцафель. – Ради строительства крепости-убежища, откуда возродится Четвертый рейх, они готовы были пойти на любые жертвы.

– Четвертый рейх, Четвертая империя, Новый удел – с отвращением произнес Сэндекер. – Последний бастион нацистов в их очередной попытке завоевать мировое господство. Когда ж они наконец уймутся?

– Немцы – народ упрямый, – вздохнул Хоцафель.

– Вы эту базу видели? – спросил Литтл. Старый адмирал кивнул:

– После выхода из Бергена капитан Харгер на “U-2015” и я на “U-699”, ни разу не всплыв на поверхность, пересекли Атлантику и пришли в одну укромную бухточку, затерявшуюся среди тысяч других на пустынном побережье Патагонии.

– Где выгрузили пассажиров и карго, – подхватил Сэндекер.

– Вы знакомы с этой операцией?

– Только в общих чертах.

– Тогда я должен сообщить, что в тот раз все было несколько иначе. Мы высадили только пассажиров и выгрузили контейнер со спермой и клеточной тканью фюрера. А шедевры искусства, золото и прочие ценности, равно как и священные реликвии нацистов, остались на борту. Мы же с капитаном Харгером ушли к базе в Антарктиде. После встречи с кораблем-заправщиком мы продолжили путь и прибыли к месту назначения в начале июня 1945 года. Это чудо немецкой инженерно-технической мысли поразило меня с первого взгляда. Прибывший с берега лоцман встал за штурвал “U-2015”, a мы пошли у нее в кильватере, всплыв внутри огромной полости, совершенно незаметной с моря на расстоянии в четверть мили. Мы пришвартовались к ледяному пирсу, способному одновременно принять несколько больших транспортных судов и подлодок. Нам с капитаном Харгером указали место швартовки рядом с военным транспортом, откуда как раз выгружали самолет в разобранном виде...

– Так они еще и самолеты с этой базы запускали? – перебил Литтл.

– Это было последнее слово немецкой авиационной промышленности. Реактивный бомбардировщик “Юнкерс-287”, переоборудованный в транспортник, снабженный лыжами и специально приспособленный для полярных условий. Заключенные вырезали во льду большой ангар и тяжелыми строительными машинами выровняли взлетно-посадочную полосу в милю длиной. За пять лет целые ледяные горы выпотрошили и построили настоящий город, в котором проживало пять тысяч человек, включая пленных русских.

– Разве тепло, выделяемое таким количеством людей, машин и механизмов не вызывало усиленное таяние льда? – спросил Литтл.

– Немецкие химики разработали специальное покрытие для ледяных стен, предотвращающее таяние. Температура внутри полости поддерживалась на уровне двадцати одного градуса по Цельсию.

– А для каких целей собирались использовать базу после войны? – поинтересовался Сэндекер.

– Насколько я понимаю, замысел состоял в том, чтобы остатки нацистской элиты, обосновавшись на территории базы, скрытно прибирали к рукам экономику Южной Америки, скупая большие латифундии и крупнейшие предприятия. Они также инвестировали колоссальные суммы в новую Германию и страны Азии, используя вывезенный золотой запас, выручку от продажи кое-каких трофейных сокровищ и поддельные доллары, отпечатанные с подлинных матриц Казначейства США. Каким образом они попали к ним в руки, я точно не знаю, но ходили слухи, что люди Канариса перехватили их у похитившего матрицы советского агента. Короче говоря, финансы для зарождающегося Четвертого рейха проблемы не составляли.

– И сколько времени вы провели на этой базе? – спросил Литтл.

– Два месяца. Потом отвел свою лодку с экипажем в устье Ла-Платы и сдался местным властям. Капитан аргентинского флота поднялся на борт и приказал мне следовать на военно-морскую базу Мар-де-ла-Плата. Тогда же я отдал свой последний приказ, а потом сдал командованию базы опустевшую подлодку.

– И когда это произошло?

– Спустя три месяца и три недели после окончания войны.

– Что было потом?

– Меня и мой экипаж интернировали и держали под замком до прибытия агентов английских и американских спецслужб. Допросы продолжались шесть недель, после чего нас отпустили и разрешили вернуться домой.

– Насколько я понимаю, ни вы, ни ваши люди ни о чем не проговорились?

Хоцафель улыбнулся:

– За три недели пути от Антарктиды до Аргентины у нас было достаточно времени, чтобы отрепетировать и согласовать будущие показания. Быть может, звучит несколько мелодраматично, но ни один из нас не раскололся, и следователи ничего не узнали. Они были очень недоверчивы, да и кто на их месте вел бы себя по-другому? Немецкий военный корабль бесследно исчезает, где-то прячется почти четыре месяца и потом вдруг снова объявляется невесть откуда. При этом его командир утверждает, что все радиосообщения о капитуляции Германии считал уловкой союзников и провокацией, направленной на то, чтобы он выдал свое местоположение. Не слишком правдоподобная версия, но опровергнуть ее они не смогли, как ни старались. – Он помолчал, глядя на искусственное пламя в камине. – “U-699” передали военному флоту Соединенных Штатов и отбуксировали на базу в Норфолке, где разобрали до последнего винтика и сдали в металлолом.

– А что сталось с “U-2015”? – попытался прощупать его Сэндекер.

– Об этом мне не известно. Я о ней никогда больше ничего не слышал и Харгера больше никогда не видел.

– Тогда вам, наверное, будет небезынтересно узнать, – удовлетворенно кивнул Сэндекер, – что она была потоплена в Антарктике американской атомной подлодкой всего несколько дней назад.

Хоцафель прищурился:

– До меня доходили слухи о какой-то немецкой подлодке класса “U”, неоднократно замеченной в южных полярных водах, но я не придавал им значения.

– Поскольку многие из наиболее совершенных германских субмарин все еще числятся пропавшими без вести, – заметил Литтл, – мы подозреваем, что целая флотилия их была зарезервирована нацистской верхушкой для тайных послевоенных перевозок, которые продолжались годами.

– Вынужден признать, что такое весьма вероятно.

Сэндекер открыл рот, собираясь что-то добавить, но тут снова зазвонил телефон. Он включил спикер и стиснул зубы, одновременно стремясь поскорее услышать новости и страшась того, что они могут оказаться скверными.

– Да?

– Это опять я, сэр. Звоню так, на всякий случай, – послышался голос Питта. – Пицца уже у ваших дверей, а посыльный возвращается обратно, мужественно борясь с напряженным уличным движением.

– Спасибо, что позвонили, – сказал Сэндекер. Облегчения в его голосе не ощущалось.

– Надеюсь, вы снова обратитесь к нам, когда захочется пиццы.

– Предпочитаю пирожки, – буркнул Сэндекер и повесил трубку. – Ну что ж, джентльмены, могу сообщить, что они добрались до самолета и поднялись в воздух.

– Так они, можно считать, уже дома! – вскочил с места сразу оживившийся Литтл.

Сэндекер отрицательно покачал головой:

– Упоминание Питтом напряженного уличного движения означает, что их атакуют самолеты или вертолеты охраны. Боюсь, они удрали от акул и угодили прямо в стаю барракуд.

Управляемый автоматикой “скайкар” поднялся в ночное небо, скользнул над черными водами фьорда, медленно набирая высоту, и поплыл над стекающими с горных склонов языками ледников. Но если кто-то из находящихся на борту считал, что опасность миновала и впереди их ждет лишь мирный перелет до Пунта-Энтрада, где бросило якорь принадлежащее НУМА авианосное судно, он сильно ошибался.

С палубы “Ульриха Вольфа” взлетели четыре боевых вертолета и пустились на перехват “скайкара”. Хватило бы и одного, но Вольфы отправили в погоню всю авиацию сил безопасности, чтобы наверняка не упустить беглецов. Пилоты вертолетов не мудрили, не рыскали по сторонам, а шли напролом на максимальной скорости, держась бок о бок, чтобы успеть перехватить “скайкар” раньше, чем тот скроется в горах.

На обратном пути кресло пилота занял Джиордино, Питт следил за приборами, а женщины теснились на заднем сиденье. Как и в предыдущем полете, у пилота было мало работы, разве что дать полный газ. Все остальное делал компьютер. Сидевший рядом Питт с хмурым видом отслеживал на экране радара вертолеты преследования.

– Похоже, они выслали против нас всю свою банду, – заметил Питт, разглядывая четыре светящиеся точки на периферии экрана, тянущиеся к виртуальному силуэту “скайкара”, как железо к магниту.

– Как ты считаешь, в горах мы от них оторвемся? – спросил Джиордино.

– Если повезет, – подумав, ответил Питт. – Их единственная надежда – попытаться сбить нас, пока мы не вышли за пределы досягаемости их пушек. А потом мы от них просто сбежим. Если не ошибаюсь, у них скорость миль на тридцать ниже нашей.

Джиордино выглянул в иллюминатор кабины:

– Ледник прошли, уходим в горы. Когда начнем петлять в каньонах, им будет тяжеловато целиться.

– Слушайте, вам разве не надо управлять этой штукой, вместо того чтобы трепаться бог знает о чем? – обеспокоенно спросила Пэт, с тревогой глядя на обступившие самолет со всех сторон крутые горные склоны.

– Тут и без нас найдется кому управлять, – рассмеялся Питт и участливо спросил: – Как вы себя чувствуете?

– Как на роликовой доске! – восторженно ответила Миган. Но Пэт острее ощущала опасность и энтузиазма дочери не разделяла.

– Спасибо за внимание, но лучше зажмурюсь и не буду смотреть, пока все не закончится, – сказала она и закрыла глаза.

– Скоро начнется болтанка, да и повороты в ущельях на такой скорости тоже удовольствие ниже среднего, но вы не волнуйтесь, – сказал Питт. – Самолетом управляет компьютер, да не один, а целых четыре.

– Как это мило с их стороны! – хмыкнула Пэт, не открывая глаз.

– Плохие парни вылезают из-за гор, – объявил Джиордино, напряженно разглядывая сквозь иллюминатор мечущиеся по неровным зазубринам хребта лучи вертолетных прожекторов.

Пилоты атакующих машин проявили здравый смысл, не пытаясь гоняться за юрким “скайкаром” по извилистым каньонам и долинам, изрезавшим горные склоны. Они быстро сообразили, что их единственный шанс – поразить его сверху. Синхронно набрав высоту, они открыли массированный огонь. Светящиеся трассы двадцатимиллиметровых снарядов прорезали ночной мрак перед самым носом удирающего самолетика.

Питт моментально принял решение и локтем толкнул напарника.

– Переходи на ручное! – отрывисто приказал он. – Зависни в воздухе, потом сдай назад.

Джиордино повиновался и выполнил маневр с молниеносной быстротой – Питт еще даже договорить не успел. Отключив компьютер от управления, он дал реверс, и машина остановилась так резко, что людей с силой прижало к ремням безопасности. А самолет уже пятился назад.

– Если попытаемся пробиться напрямую, – начал объяснять свой замысел Питт, – нас в клочья разнесут.

– Но перенацелить огонь на нас – дело нескольких секунд, – возразил итальянец.

– В том-то и смысл. Я ставлю на то, что они сейчас отвернут и начнут стрелять с упреждением нам за корму в надежде, что мы сами влетим под их очереди. А мы рванем вперед и заставим Их опять менять прицел – тот же трюк, что мы проделали с патрульным катером. Если выгорит, выиграем время, чтобы укрыться за горой, прежде чем они снова сосредоточат на нас огонь.

Вертолеты тем временем сломали строй, но уже через несколько мгновений перегруппировались и вновь открыли бешеную пальбу по “скайкару”. Начало нового обстрела послужило Джиордино сигналом вновь изменить направление и послать машину вверх по ущелью. План Питта сработал, хотя несколько томительных мгновений висел на волоске, но секунды, потраченные на движение реверсом, дали вертолетам возможность сократить дистанцию. На этот раз они не стали терять время на постановку заградительного огня, а просто обрушили всю свою огневую мощь вслед быстро улепетывающему самолету.

Снаряды вспороли вертикальные лопасти хвостового оперения. Выстрелами оторвало шасси. Верхняя часть фонаря внезапно разлетелась вдребезги, и ее унесло в темноту, а в кабину ворвался тугой и холодный встречный ветер. Оставалось утешаться тем, что хотя бы двигатели пока не пострадали. Лишенный возможности лавировать – зазор между стенами ущелья и плоскостями “скайкара” составлял не более пятидесяти футов – Джиордино пытался уворачиваться от обстрела, резко кидая машину то вверх, то вниз.

Пролетающие мимо снаряды терзали отвесные утесы, выбивая гейзеры каменных обломков. Джиордино стремительно мчался вверх по каньону, петляя, как кот, удирающий от собачьей своры. Еще двести ярдов, еще сотня – и он бросил Самолет в крутой вираж, огибая выступающий каменистый гребень, надежно перекрывший путь снарядам.

Когда вертолеты “Дестини Энтерпрайзес” перевалили через гребень, “скайкар” уже исчез в темном лабиринте гор.