Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Клайв Баркер

Соавторы: Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Бэзил Коппер,Рональд Четвинд-Хейс,Роберта Лэннес,Марк Моррис,Стивен Лауз,Скотт Брэдфилд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины.

Ф. Ницше. Человеческое, слишком человеческое.

Книга для свободных умов

– Прошлой ночью мне приснилось, что я превратился в аляскинского тундрового волка Canis lupus tundarum, – заявил Ларри Чамберс, глядя на тарелку горячей овсяной каши, чашку кофе и пончик с джемом. – Меня окружала бескрайняя белая равнина в заплатках скудной растительности. Я стремительно мчался, ощущая жаркое биение крови. Я чувствовал себя необычайно ловким, голодным, всемогущим. – Ларри схватил пончик – красный джем струйкой потек по руке. – У меня были огромные челюсти, мощные мозолистые лапы. – Он откусил еще кусочек пончика и начал жевать с открытым ртом. – Шкура моя была толстой, белой и теплой. Холодный ветерок доносил запахи лисы, кролика, оленя, грызунов, птиц, моллюсков…

– Кэролайн! – Шеррил Чамберс потянулась за мокрым полотенцем. – Я тебя очень прошу, ешь, пожалуйста, над столом. Ты только посмотри! Твои новые туфельки все в каше!

Кэролайн во все глаза смотрела на отца, уперев подбородок в край стола. В кулачке она крепко держала измазанную ложку.

– Я услышал шум за спиной и обернулся. – Ларри грел руки о белую кофейную чашку. – Мышь замерла – всего на какой-то миг, – и тогда я сделал бросок и придавил ее лапой. От ужаса ее глаза вылезли из орбит, сердце бешено колотилось. Ее страх наполнил воздух, словно пыльца…

– И что же ты сделал, папочка, что ты сделал с мышкой?

Ларри посмотрел на радиоприемник. Радио глухо вещало: «По данным наблюдений с вертолета нашей радиостанции на понедельник двадцать третьего марта, перевернувшийся бензовоз заблокировал движение по дороге в центр города…»

– Я ее съел, – ответил Ларри.

Часы показывали 8.15.

– Кэролайн, доедай скорее кашу, пока она не остыла.

– Но, мамочка! Папочка снова стал волком. Он поймал мышку и съел ее.

– Я абсолютно уверен, что это был tundarum, – произнес Ларри, натягивая спортивную куртку.

– Пожалуйста, Кэролайн! Я не буду повторять дважды.

– Но я хочу доесть папочкин пончик.

– Доедай свою кашу, а потом мы поговорим о папочкином пончике.

– Я, наверное, вечером снова заскочу в библиотеку. – Ларри поднялся из-за стола. Его ложка застыла в окаменевшей каше, словно реликт в Ла Бри. [2]2
  Ла Бри – музей Ла Бри Тар Питс/Пэйдж. Знаменит своими палеонтологическими экспонатами.


[Закрыть]

– Конечно, дорогой. И, пожалуйста, купи на обратном пути молока. Постарайся не забыть!

– Я постараюсь, – сказал Ларри. – Я постараюсь, – добавил он, вспоминая сияющий белый лед и терпкий привкус крови во рту.

– Постой! Нагнись, пожалуйста. – Шеррил послюнила кончик салфетки. – У тебя все лицо в джеме.

– Это кровь, папочка! Эта мышкина кровь!

– Спасибо, – сказал Ларри и прошел в гостиную.

Кэролайн внимательно смотрела, как захлопывается кухонная дверь. Через пару секунд она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

– Папочка забыл поцеловать меня на прощание, – сказала она.

Шеррил свалила кастрюльки и сковородку в раковину.

– У папочки сегодня голова не тем занята.

Кэролайн подумала с минуту. Надкусанный пончик красовался в центре стола, словно обещание.

– Папочка съел мышку, – наконец заявила она и торжествующе взмахнула ложкой.

«Canis lupus youngi, canis lupus crassodon, canis niger rufus, – думал Лари, влезая в городской автобус на Беверли-Хиллс и Фэрфакс. – Волк мечты, волк мира». Он предъявил водителю проездной. «Волки в Юте, в Северном Нью-Мексико, на Баффиновой Земле, даже в Голливуде. Волки тайно присутствуют везде», – размышлял Ларри, протискиваясь сквозь толпу в проходе.

Пожилые дамочки угнездились на своих местах, словно птички на проводах.

– Ларри! Привет, чудила! – Эндрю Притовски помахал ему своим «Уолл-стрит джорнэл». – Присаживайся. – Он положил портфель себе на колени, освобождая место у окна. – Дай отдых измученным мозгам. Они тебе еще пригодятся!

– Спасибо, – сказал Ларри и стал вспоминать экзотический послеобеденный сон. « Canis lupus chanco,тибетская газель, сумерки. Его стая завалила газель, кровь оросила серую пыль, словно капли дрожащей ртути».

– Это прибыль, Ларри. Это надежный доход. Это обеспеченная старость, летний домик, новая спортивная машина. – Эндрю потряс у него перед носом листком с последней информацией о биржевых индексах, словно делая внушение нашкодившему щенку. – Пятнадцать пунктов за две недели, как я и обещал. Ты меня слушаешь? Пятнадцать пунктов. «Консолидейтид Пластикс Инк.». Пластиковые пули – оружие будущего. Дешевые, легкие в производстве, минимум накладных расходов. Ты тоже сможешь урвать кусок, Ларри. Я даю тебе реальный шанс. Но тебе ведь одних моих слов мало, не так ли? У тебя ведь уже есть сберегательный счет, фиксированный процент, кредитные карты, бесплатные рекламные материалы. Ты приготовил себе гроб – вот что ты сделал. Фиксированный процент тебя погубит. Послушай меня, приятель. Я могу помочь. Давай поговорим о свободных от налогов муниципальных бондах.

Ларри вздохнул и уставился в закопченное окно. Около Музея естественной истории уличные торговцы продавали хот-доги, лимонад и соленые крендельки, а за их спинами из ямы с булькающей нефтяной смолой время от времени показывались древние кости. [3]3
  В центре Лос-Анджелеса, рядом с Музеем искусства графства Лос-Анджелес, находится одна из самых известных городских достопримечательностей, своеобразный музей истории данного района – так называемые смоляные ямы.
  В районе Лос-Анджелеса расположены залежи нефти, которая вместе с сопутствующими ей газами выходит на поверхность. С течением времени образуются довольно глубокие ямы, заполненные нефтяными смолами, поскольку более легкие фракции нефти испаряются. Процесс этот длится вот уже 40 000 лет. В последний ледниковый период эти ямы стали ловушками для огромных мамонтов, саблезубых тигров и других животных.
  И сегодня в подобные ямы, покрытые водой, пылью и опавшими листьями, попадают мелкие животные. Их кости, как и кости ископаемых животных, выталкивают на поверхность поднимающиеся из недр земли нефтяные газы.


[Закрыть]

– В долгосрочной перспективе мы имеем только безопасность. Мы имеем различные виды дохода и хорошую ликвидность. – Притовски похлопал свернутой газетой. – Улавливаешь, чудила? Сколько тебе сейчас? Тридцать с хвостиком, слегка за сорок? Так и будешь до конца жизни витать в облаках? Или все же вернешься на грешную землю и хоть что-то урвешь от жизни? Твоя малышка, как бишь ее, Кэрол, Карен? Сейчас ей пять или шесть, приятель, но колледж уже не за горами. Уже завтра, чудила. А ты ведь хочешь, чтобы твоя малышка поступила в колледж, не так ли? Ну что? Конечно, хочешь! Конечно!

Светофор переключился на зеленый. Водитель автобуса с жутким грохотом врубил сцепление. Окно окутал маслянистый серый дым.

– А что насчет этой маленькой чертовки, твоей жены? Послушай меня, чудила. Женщины всегда ищут лужайки, где травка позеленее. Это не их вина, это их природа. Эй, Ларри! – Свернутая газета уткнулась Ларри в бок. – Ты меня слушаешь?

– Конечно, – сказал Ларри, и в этот момент автобус въехал в Беверли-Хиллс. Замысловатые купола сияли на солнце, как чаша Грааля. – Хорошая ликвидность, различные сферы интересов. Я подумаю. Обещаю. Просто сейчас у меня голова не тем занята. Короче, я еще вернусь к этой теме. Непременно. « Canis lupus arabs, pallipes, baileyi, nubilis, monstrabilis, – думал он. – Волки мечты, волки мира».

– Тебя все еще мучат эти бредовые сны, чудила? Твоя жена рассказала моей. Тебе снится, что ты собака или типа того?

– Волк. Canis lupus.Волк и собака – представители совершенно разных подвидов.

– Ой-ой-ой! – Эндрю засунул газету под сиденье. – Конечно.

– Волк умнее любой собаки. Они лучшие охотники, верные спутники жизни. Возьми хотя бы их социальное устройство…

– Ладно, ладно. Я понял. Готов поспорить, что в своих снах ты реально оттягиваешься на всю катушку со своими дурацкими собаками. Эй, Ларри, дружок, – произнес Эндрю и, прихватив портфель, сошел на бульваре Вест-Вуд.

Когда автобус подъехал к 27-й авеню, Ларри протиснулся сквозь толпу пассажиров. Они стояли и сидели, уткнувшись в газеты и журналы или отрешенно жуя конфеты «Сертс», орешки из пакетиков, жвачку, словно стадо буйволов на лугу, в то время как волк – волк в голове Ларри – спокойно бродил среди них, отыскивая слабых, больных и раненых. Тех, что непременно себя выдают быстрым, озабоченным взглядом. Это и пожилая женщина с алюминиевыми ходунками, и застенчивый юнец с плохим цветом лица и гнилыми зубами. «Волки в Тибете, Монтане, Микронезии», – размышлял Ларри, высаживаясь на 25-й авеню и входя в цитадель компании «Покрышки и резина». Предъявив охраннику пропуск, он поднялся на дребезжащем лифте на двенадцатый этаж. Когда он вошел в приемную, секретарши, облепившие стойку администратора, обменялись быстрыми многозначительными взглядами, словно передавая служебную записку для внутреннего пользования. Ларри слышал, как они хихикают у него за спиной, пока шел по лабиринту высоких белых перегородок, отделявших рабочие места и делавших офис похожим на соты в улье. Ларри вошел в свой офис.

– Ну как, морально готов к понедельнику? – спросил Марти Кабрилло.

Ларри повесил пальто на вешалку и повернулся.

Директор по маркетингу стоял напротив алюминиевого стеллажа, рассеянно разглядывая корешки больших серых папок.

– По правде говоря, – сказал Марти, – я бы с большим удовольствием оказался в Маунт-Шасте. [4]4
  Маунт-Шаста, или просто Шаста, – живописный городок у подножия горы Шаста, самого большого (высота 4322 метра) вулканического пика в США. Это одно из красивейших мест – настоящая «приемная по вопросам души».


[Закрыть]А как ты провел уик-энд?

– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал Ларри, сел за стол и открыл верхний ящик.

– Я решил заскочить и проверить, готовы ли данные о продажах в графстве Оранж. Я, конечно, не хочу лезть не в свое дело. Ну, сам понимаешь.

– Пожалуйста. Не стесняйся. – Ларри сделал правой рукой неопределенный жест, продолжая левой рыться в ящике стола.

– Эд Конклин звонил из Коста-Месы и сообщил, что все еще не получил гудиировские рекламные проспекты. Я сказал ему, что нет проблем – ты с ними свяжешься. Хорошо?

– Хорошо. – Ларри задвинул один ящик и выдвинул другой. – Нет проблем. Ну вот… – Он достал большую книгу в твердом зеленом переплете. Уголок книги вздулся от загнутых страниц. Ларри вытер книгу о штаны, смахнув пыль. «Волки Северной Америки: Часть 1. Классификация волков».

Марти небрежно сунул руку в карман.

– Не пойми меня превратно, Ларри… То есть я хочу сказать, что не собираюсь на тебя давить. Но, может быть, ты постараешься быть чуть-чуть повнимательнее хотя бы неделю-другую. Прими это как дружеское предупреждение, хорошо?

Ларри оторвался от книги.

– Это не я, Ларри. – Марти многозначительно прижал руку к сердцу. – Ты ведь меня знаешь. Но региональные менеджеры уже начали жаловаться. Задержка с заказами, невыписанные счета ну и прочая чепуха. Ерунда, ничего страшного. Ничего такого, что я не мог бы прикрыть. Но те парни там, наверху, не такие терпеливые – вот все, что я хочу тебе сказать. Я имею в виду, что это и моя работа тоже. Договорились?

Ларри наконец нашел указатель подвидов tundarum. Местообитание: мыс Барроу, Аляска. Подвид: No. 16748, возможно женская особь, только череп, Национальный музей США; получен лейтенантом P. X. Рэйем.

– Только, ради бога, не принимай на свой счет. Все не так страшно. У каждого бывают трудные дни – это закон жизни. Люди становятся, как бы это сказать, рассеянными.

– Я знал! – Ларри ткнул пальцем в книгу. – Так я и думал. Ты только послушай! Tundarumтесно связан с ратbisileus.Именно это я и предполагал. Расположение зубов – вот подсказка.

Марти вытащил сигарету из кармана рубашки и зажигалку «Бик» из кармана слаксов.

– Хорошо, – сказал он, сделав длинную затяжку. Затем, помолчав с минуту, добавил: – Знаешь, Ларри, мы с Беатрис и сами неравнодушны к проблемам экологии. Ты должен непременно как-нибудь посетить наш домик в Шасте. Это нечто – чистый воздух, деревья, уединение. В прошлом году мы даже вступили в Сьерра-Клуб. [5]5
  Сьерра-Клуб – одна из сильнейших природоохранных организаций США. Создан в конце 1890-х годов Джоном Мьюром (1838–1914), известным ученым и исследователем, организатором американской службы национальных парков. – Прим. ред.


[Закрыть]Но послушай меня! Я, конечно, тоже могу хоть целый день говорить о всех этих вещах, но нам с тобой – обоим – надо вернуться к работе, хорошо? – Марти чуть задержался у выхода. – Давай как-нибудь сходим вместе пообедать и все обсудим, ладно? И может быть, ты все же забросишь в мой офис данные о продажах чуть позже? Может, до обеда?

Этим вечером Ларри вернулся домой, когда посуда, оставшаяся после обеда, уже была вымыта. Он заглянул в комнату Кэролайн. Девочка спала. Игрушечные волки, их детеныши и мифический единорог были свалены вокруг нее на постели, словно костяшки домино. Он нашел Шеррил в спальне. Она накручивала волосы на моментальные бигуди. На коленях у нее лежал черный прямоугольный приборчик.

Ларри присел на краешек кровати и бросил взгляд в мутное зеркало. Этим утром он забыл побриться. Глаза потемнели и опухли, взгляд мрачный. (Одинокий волк бежит по пустынной равнине. Вечереет. Небо голубое и ясное. Из-за горизонта выплывает бледный полумесяц. Где-то вдали воют волки.)

Ларри повернулся к жене:

– Я прошел пешком до Научной библиотеки Калифорнийского университета, затем нашел школьную библиотеку внутри квартала. Библиотека закрылась в пять.

– Ужасно, дорогой. Ты не мог бы включить эту штуковину?

Шеррил натянула на голову пластиковую шапочку. Два черных проводка соединяли шапочку с прямоугольной коробочкой. Ларри вставил штепсельную вилку в розетку, и черная коробочка зажужжала. Пластиковая шапочка стала медленно надуваться.

– Ларри, не знаю, как бы поделикатнее выразиться, но последнее время это не выходит у меня из головы. – Шеррил перевернула страницу каталога розничных товаров супермаркетов «Кей-Март». – Ты, конечно, можешь мне не поверить, но в этом мире остались люди, которые любят поговорить еще о чем-нибудь, кроме волков. Хоть однажды под грустной луной. [6]6
  Слова из популярной песни «Однажды под грустной луной» (One in a Blue Moon),хита 1985 года:
Но однажды под грустной луной я снова стану хорошим —                                                                        совсем как раньше.И однажды под грустной луной ты найдешь со мной свое счастье.

[Закрыть]

Ларри снова погрузился в размышления. Он забыл закончить отчет о продажах для Кабрилло. Завтра, успокоил он себя. Первым делом.

– Я помню, что мы когда-то могли нормально разговаривать. Время от времени мы куда-нибудь ходили. В кино, иногда даже на танцы. Ты можешь сказать, когда мы в последний раз выходили куда-нибудь вдвоем – я имею в виду из дому? Это была та ужасная встреча Родительской ассоциации прошлой осенью с этими жуткими тетками – горбатыми, в большущих очках. Ты помнишь? Что-то посвященное распродаже всякого барахла и новых семейных игр с мячом? Ты знаешь, как давно это было? И честно говоря, Ларри, я бы не отказалась куда-нибудь пойти.

Ларри легонько провел рукой по гладкому краю жужжащей черной коробочки.

– Послушай, солнышко, я знаю, что иногда становлюсь немножко неуправляемым. Я это знаю. Особенно в последнее время. – Он приложил руку ко лбу. Голова, казалось, постепенно набухала подобно надувавшейся пластиковой шапочке. – Я становлюсь забывчивым и прекрасно понимаю, что иногда кажусь чокнутым.

«Волки, – думал он, стараясь взять себя в руки. – Зов стаи, лунная дорожка, горячие, сильные толчки крови». Но волки внезапно оказались очень далеко.

– Я знаю, ты не понимаешь. Я и сам-то не понимаю… Но это не только сны. Когда я волк, я настоящий. Места, которые я вижу, чувства, которые испытываю, – все это реально, так же реально, как и то, что я сейчас с тобой говорю. Так же реально, как эта кровать. – Он сжал шелковое покрывало. – Я не выдумываю. И я попытаюсь быть повнимательнее. В эти выходные мы обязательно сходим куда-нибудь, обещаю. Но потерпи меня еще немножко. Поверь мне хоть чуть-чуть. Это все…

Шеррил подняла глаза. Она взяла у него из рук жужжащую коробочку.

– Ты что-то сказал, любимый? – Она погладила пластиковую шапочку. – Подержи, через минуту я буду готова.

Она перевернула страницу каталога. Затем жирным красным маркером обвела цену носовых платков.

Ларри прошел в ванную комнату и почистил свои блестящие белые зубы.

* * *

– Прошлой ночью мне снился плейстоцен.

– А где это, папочка?

– Это не место, солнышко. Это время. Много, много лет назад.

– Ты имеешь в виду динозавров, папочка? Тебе снилось, что ты динозавр?

– Нет, дорогая. К тому времени динозавры уже вымерли. Полагаю, я был canis dirus.Я проверю. Тундра была холоднее и пустыннее, чем раньше. Небо было затянуто фантастическим красным маревом, какого я никогда не видел, словно атмосфера чужой планеты. В стае нас осталось только трое. Моя подруга умерла накануне ночью под пологом льда, а остальные сгрудились вокруг, чтобы ее согреть. Я, как вожак стаи, повел остальных через белый лед. Хвост мой был слегка поднят. Мы ужасно замерзли, устали, проголодались…

– А разве там не было мышек, папочка? Или каких-нибудь улиток?

– Нет. Мы шли уже много-много дней. Мы не обнаружили никаких следов. За исключением одного.

– Это был олень, папочка? Ты убил оленя и съел его?

– Нет. Это был след человека. Мы искали стоянку людей. – Он обернулся. Шеррил разбивала яйца, выливала их в миску и смотрела по переносному телевизору выступление Дэвида Хартмана. – Шеррил, и тут началось самое странное. Я об этом читал. Антропологи выдвигали такую гипотезу: доисторическую, общинную связь между человеком и волком. Мы нисколько не боялись. Мы искали у них укрытия, еду, товарищеское общение, союзников в охоте.

Ларри внимательно следил за женой. Через секунду она сказала:

– Очень мило, дорогой.

Дэвид Хартман заявил: «В конце этого получаса мы встретимся с Лорной Бакус, чтобы обсудить ее новый хитовый альбом, а затем отправимся в идиллическое путешествие по живописному побережью Нью-Гэмпшира, штата садов. Это будет одна из серий нашего проекта „Штаты Америки“. Пожалуйста, оставайтесь с нами».

– Я всегда хотела жить в Нью-Гэмпшире, – сказала Шеррил.

Каждый день, возвращаясь с работы домой, Ларри заходил в отделение библиотеки Фэрфакса. Многие из необходимых ему книг приходилось заказывать из межбиблиотечных фондов. Он прочитал труды Лопеса «О волках и людях», Фокса «Душа волка», Меша «Волк: Экология и поведение опасных видов», Пимлота «Мир волка», Моуэта «Не кричи: „Волки!“», Эвера «Хищники», а также специальные статьи и материалы конференций, опубликованные в журналах «Американский зоолог», «Американский ученый», «Журнал зоологии», «Журнал маммалиологии», [7]7
  Маммалиология – раздел зоологии, изучающий млекопитающих. – Прим. ред.


[Закрыть]«Канадский полевой натуралист».

Как-то раз Шеррил перестилала постель, и из одеяла на пол вывалились три книжки.

– Мне бы очень хотелось, Ларри, чтобы ты убирал за собой. Ты же не Кэролайн. И посмотри – эту ты задержал почти на месяц.

В тот же вечер Ларри вернул книги в библиотеку, сдал еще три и отксерокопировал статью «Дикие собаки» из энциклопедии Гржимека «Жизнь животных».

Уже на выходе он заметил каталожную карточку три на пять, прикрепленную к доске объявлений: «Спиритические консультации, анализ снов, разумные цены, бесплатная парковка».

Ее звали Анита Луиз. Она жила на верхнем этаже обветшавшего особняка на бульваре Сансет и претендовала на дальние родственные связи с Тиной Луиз, бывшей звездой, известной по сериалу «Остров Джиллигана». Ее гостиная была обставлена ветхими садовыми креслами и оранжевыми стеллажами. Она потребовала какую-нибудь личную вещь. Ларри отдал ей свои часы. Она закрыла глаза.

– Я вижу волка, – сказала она, погладила стекло циферблата, повернула заводную головку, проверила гибкий металлический браслет. – Когда он ведет вас через лес жизни, он предупреждает о тернистых путях. Когда придет время, он проводит вас в рай.

– Волк не ведет меня, – возразил Ларри. – Это я – волк. Иногда я – проводник, вожак моей стаи.

– Пути духов иного мира нередко неисповедимы и ведут в неизведанное, – сказала ему Анита. – Я принимаю «Визу» и «Мастеркард», а также чеки, но мне необходимы как минимум два удостоверения личности.

Перед тем как уйти, Ларри напомнил ей о часах.

– Я не знаю, Эвелин. Я действительно не знаю. Я хочу сказать, что люблю Ларри и все такое, но ты даже представить себе не можешь, как тяжело стало жить в последнее время, особенно в последние несколько месяцев. – Шеррил держала трубку в левой руке, а в правой – чашку холодного кофе. Минуту она слушала собеседницу. – Нет, Эвелин, не думаю, что ты понимаешь. Это вовсе не хобби. Если бы Ларри собирал марки или увлекался боулингом или чем-то в этом роде… Это я еще могу понять. Это можно понять. Но Ларри говорит только о волках. Волки то, волки се. О волках за обедом, о волках в постели, о волках даже во время поездки в магазин. Он все время твердит, что волки – они везде. И если честно, Эвелин, иногда я готова ему поверить. Я начинаю оборачиваться. Я слышу лай собаки и проверяю, закрыта ли дверь… Конечно, я стараюсь проявлять понимание. Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Но мне надо думать и о Кэролайн, сама знаешь… Вот послушай, что вчера произошло. Мы сидели за завтраком, и Ларри начал рассказывать Кэролайн – обрати внимание: четырехлетней девочке, – что он где-то в лесах, одному богу известно где, и встречает самку собаки. Нет, не могу продолжать… Нет, просто не могу. Мне действительно неловко… Нет, Эвелин. Ты ничегошеньки не поняла. Это сезон спаривания, усекла? И Ларри начал во всех подробностях объяснять… Ну, может быть. Но это еще цветочки. Не вешай трубку, я тебе расскажу. Они, не знаю, как бы поделикатнее выразиться… Он насадил… Нет, Эвелин. Честно говоря, иногда мне кажется, что ты просто меня не слушаешь. Они сцепились в замок. Ты можешь себе представить? Что я хочу сказать? Кэролайн не получит психологическую травму. Это я тебе обещаю. – Шеррил услышала, как сзади открылась кухонная дверь. – Не вешай трубку, Эвелин, – сказала она и обернулась. Кэролайн придерживала дверь ногой.

– О чем это вы разговариваете?

В одной руке девочка крепко сжимала пластиковую мерную ложечку, а в другой держала за шею игрушечного койота Вилли. [8]8
  Койот Вилли – герой популярного мультсериала «Веселые мелодии: Койот Вилли и другие», снятого в 1940 году. – Прим. ред.


[Закрыть]Голова его бессильно болталась, изо рта торчала маленькая розовая таблетка.

– Это Эвелин, дорогая. Мы просто разговариваем.

Ротик Кэролайн покраснел и чуть припух; ее белое платьице было усеяно алыми пятнами. Она подумала с минуту, взяла конфету, сунула в рот и начала жевать. Наконец она сказала:

– Мне кажется, кто-то пролил виноградный сок на одну из папочкиных книг о волках.

Ларри прочел книги Гая Эндора «Оборотень в Париже», Гессе «Степной волк», Верил Роуланд «Животные с человеческим лицом», Полларда «Волки и оборотни», Лейна «Дикарь из Аверона», Мэлсона «Дети волков и проблемы человеческой природы». Марти дал ему визитку последователя учения Юнга [9]9
  Юнг Карл Густав (1875–1961) – швейцарский психолог, основоположник одного из направлений глубинной психологии – аналитической психологии. Юнг развил учение о коллективном бессознательном, в образах (архетипах) которого видел истоки общечеловеческой символики, в том числе мифов и снов.


[Закрыть]из Топанья-Каньон. Тот усадил Ларри в плюшевое кресло, несколько раз произнес слово «архетип», сообщил ему, что любого завораживает зло, садизм, боль – «это совершенно нормально, совершенно по-человечески», – порекомендовал ему книгу Роберта Эйслера «Человек в волке», взял плату в семьдесят пять долларов и предложил рецепт на валиум. [10]10
  Валиум – легкий транквилизатор, лекарственное средство, уменьшающее тревогу, страх.


[Закрыть]

– Но когда я волк, я не знаю зла, – возразил Ларри, когда его выпроваживала белокурая секретарша. – Когда я волк, я чувствую только умиротворение.

– Не знаю, Ларри. У меня от этого мурашки ползут, – сказала Шеррил этим вечером, уложив Кэролайн в постель. – Это нелепо, просто нелепо. Запугивать бедных беззащитных мышек и оленей, которые никому не причинили зла. Говорить об убийствах, и крови, и о льде, причем за завтраком.

Ларри не ложился спать до двух ночи. Он смотрел «Человек-Волк» [11]11
  «Человек-Волк» – оригинальный классический фильм ужасов студии «Универсал», вышедший на экраны в 1941 году. – Прим. ред.


[Закрыть]по пятому каналу. Клод Рейн сказал: «В душе каждого человека живут добро и зло. В таком случае зло принимает образ волка». «Нет, – подумал Ларри и прочел работу Фрейда „Случай Человека-Волка“ и первую главу книги Мака „Ночные кошмары и конфликт человеческой личности“. – Нет». Потом он пошел спать, и ему приснились волки.

– Принято считать, что душа волка wakan,то есть священна, в переводе с языка индейцев омаха, – сказал Голодный Медведь, положив ноги на стол. Он затушил сигарету о краешек металлической корзины для мусора и приготовился зажечь новую. – В большинстве племен считается, что волчий вой предвещает беду. Как говорят индейцы лакота, «человек, который мечтает о волке, нередко теряет бдительность, но человек, который бесстрашно закрывает глаза, всегда находится настороже». Не знаю, что это в точности означает, но где-то я это вычитал.

Голодный Медведь снова налил себе красного вина. Его замызганная футболка плотно обтягивала огромный живот, над ремнем виднелась полоска бледной кожи. Волосы были заплетены в косы, на голове красовался клетчатый ирландский котелок.

– Я стараюсь извлечь максимум пользы от чтения, – заявил он и потянулся за похудевшей пачкой «Салема».

– Я тоже, – согласился Ларри. – Может быть, вы порекомендуете…

– Не думаю, что волка когда-либо обожествляли, но я могу ошибаться. – Голодный Медведь задумчиво следил за дымком своей сигареты. – И все же вам не стоит особо беспокоиться. Дух животного очень часто овладевает человеком. Духи используют его тело, когда тот спит. Когда человек просыпается, то ничего не может вспомнить… Но постойте-ка. Это не совсем так, не правда ли? Вы сказали, что помните свои сны. Может, я ошибаюсь… Вы вполне могли помнить. Естественно, почему бы и нет, – подвел итог Голодный Медведь и плеснул себе еще красного вина.

–  Явселяюсь в тело волка, – сказал Ларри, постепенно теряя интерес, и оглядел грязный, захламленный офис. Жалюзи были пыльными и потрескавшимися, на полу валялись обрывки журналов для мужчин, пустые винные бутылки и скомканные сигаретные пачки. Подумав с минуту, он добавил: – Я даже не знаю, как мне вас называть. Мистер Медведь?

– Нет, конечно нет. – Голодный Медведь отмел рукой такую нелепую мысль, разогнав клубы дыма. – Зовите меня Джим. Это мое настоящее имя. Джим Придо. Я называю себя Голодным Медведем только для бизнеса. Если помните, «Голодный медведь» – так назывался отвратительный консервированный чили. Его перестали выпускать сразу после войны. – Он проверил карман рубашки. – Там где-нибудь случайно не завалялась пачка сигарет? Похоже, курево кончается.

– Так вы не индеец? – спросил Ларри.

– Конечно же, я индеец. На одну восьмую чистокровный шошон. Моя прабабка была дочерью шошонского вождя. Ну, может, и не вождя. Но ееотец был настоящим знахарем. Я унаследовал его дар. – Джим Придо порылся в бумагах на столе. – Вы точно не видите? Уверен, что купил пачку меньше часу назад.

– Это так приятно, – сказала Шеррил, проглотив последний кусочек рыбы. Она изящно вытерла рот салфеткой. – Как приятно выбраться для разнообразия из дому. Ты даже не представляешь себе насколько.

– Конечно, представляю, дорогая. – Эндрю Притовски налил еще немного белого вина.

– Нет, думаю, не представляешь, Энди. Ведь твоя-то жена, Даниэль, нормальная. Ты даже не знаешь, каково это – жить с кем-то таким… ну, неустойчивым, как Ларри, судя по его поведению в последнее время.

– Я понимаю, тебе пришлось нелегко.

– Марти Кабрилло, начальник Ларри, свел его с доктором, хорошим доктором. Ларри сходил к нему только раз, а затем заявил, что с него довольно, больше он не пойдет. Я сказала Ларри: «А ты не думаешь, что он может тебе помочь?» А Ларри сказал, что нет, не может. Он говорит, что доктор – дурак. Представляешь?! А я говорю Ларри, что этот человек – доктор медицины. Разве можно просто так взять и назвать человека со степенью доктора медицины дураком! И тогда Ларри заявил, что ятоже не понимаю, о чем говорю. Ларри полагает, что знает больше, чем человек со степенью доктора медицины. Именно так он и думает.

– Послушай! Почему ты не пьешь? – Эндрю поставил пустую бутылку и посигналил официанту картой «Мастеркард».

– Прости, Энди. – Шеррил промокнула глаза салфеткой. – Я в последнее время сама не своя. Я ничего такого не прошу. Только нормальную жизнь. Это не так уж много! Хороший дом, нормального мужа, который мог бы хоть чуть-чуть помочь мне и поддержать меня. Разве это так уж много? Как думаешь?

– Конечно нет. – Эндрю подписал чек. Когда официант ушел, он сказал: – Я рад, что мы смогли это сделать.

Шеррил сложила салфетку и положила ее на стол.

– Спасибо, что позвонил. Было очень приятно.

– Мы обязательно сделаем это снова?

– Конечно, – сказала Шеррил. – Мы непременно должны это сделать.

Две недели спустя Ларри вернулся с работы домой и нашел на письменном столе записку.

«Дорогой Ларри!

Я знаю, ты можешь все неправильно понять, и только надеюсь, что ты представляешь, как мы с Кэролайн волнуемся за тебя. Но я много об этом думала и даже обратилась один раз за профессиональной консультацией, а потому считаю, что сейчас это для нас – единственно правильное решение. Особенно для Кэролайн, которая находится в самом нежном возрасте. Пожалуйста, не пытайся звонить, так как я велела маме какое-то время не говорить, где мы. Пожалуйста, пойми: я вовсе не хочу причинить тебе боль, а так, возможно, будет лучше для нас обоих. Надеюсь, что ты справишься со своими трудностями, а я всегда буду мысленно с тобой.

Шеррил»

– Ларри, ты не должен постоянно хандрить. Все наладится – надо только немножко подождать. Я чувствую, в твоей жизни намечаются перемены к лучшему. Но сначала ты должен стать повнимательнее на работе. – Марти присел на краешек стола Ларри. Он автоматически теребил зажим на прозрачной пластиковой папке. – Я тебе говорил, что Хендерсон вчера спрашивал о тебе? Спрашивал о тебе персонально. Нет, я вовсе не хочу, чтобы у тебя крышу снесло, но если уж Хендерсон тобой интересуется, то наверняка и все остальные парни из руководства постоянно мусолят твое имя. Хендерсон – неплохой парень, Ларри. Совсем неплохой. Но возникло некоторое беспокойство… искреннее беспокойство относительно того, как ты в последнее время справляешься со своими обязанностями. И не думай, что я не понимаю. Ларри, я очень за тебя переживаю. Мы с Беатрис тоже пару раз были на грани развода. Мне даже страшно себе представить, что бы я делал без Бетти и ребятишек. Но ты должен держать хвост пистолетом, приятель. Полный вперед! И помни, я на твоей стороне!

Сидя за столом, Ларри сделал несколько аккуратных пометок на листе линованной бумаги. За последние пару недель повторяемость снов увеличилась: прямая на графике пошла вверх. Нередко три, иногда четыре раза за ночь он просыпался, включал ночник и тянулся за ручкой и блокнотом на тумбочке. Делал лихорадочные записи об особенностях местности и характеристиках подвидов, в то время как аромат леса, пустыни и тундры постепенно вытеснялся запахами грязных простыней, остатков готовых замороженных обедов и дезодоранта для дома «Джонсон и Джонсон».

– Я не шучу, Ларри. Я не могу постоянно тебя покрывать. Мне необходимы определенные обязательства. Мне надо наконец увидеть, что ты действительно стараешься. Тебе надо начать посещать Дейва Бодро на четвертом этаже. Это наш консультант по стрессам у работников. Но это вовсе не означает, что он какой-то там паршивый психоаналитик. Я знаю, что ты о них думаешь. Дейв Бодро – нормальный парень, как ты или я, которому посчастливилось набраться опыта в такого рода делах. Ну что, договорились? Как тебе такая идея? Нормально?

– Конечно, Марти, – сказал Ларри. – Я ценю твою поддержку, правда, ценю. – Он достал еще один лист бумаги из пачки.

«Абсцисса, – думал он, – это реальное время. Ордината – время сна». Сверху листа он нацарапал слово плейстоцен.

– Мне теперь сны снятся чаще, чем когда-либо, – сказал Ларри Дейву Бодро в четверг. – Иногда по шесть раз за ночь. Посмотрите, я все записал. – Ларри открыл большую красную папку, порылся в кипе бумажек и достал лист линованной бумаги. – Вот, прошлая пятница. Шесть раз. – Он держал листок над столом и тыкал в него пальцем. – А в воскресенье – семь раз. И это еще не самая главная часть. Я еще до нее не добрался.