Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Клайв Баркер

Соавторы: Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Бэзил Коппер,Рональд Четвинд-Хейс,Роберта Лэннес,Марк Моррис,Стивен Лауз,Скотт Брэдфилд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

V
«Они хотят взять в руки закон»

Камера находилась в верхней части здания муниципалитета. Ее замыкала тяжелая деревянная дверь, а свет проникал в крошечное окошко. Стены были голые – неоштукатуренный кирпич, пол бетонный, а потолок покрыт выкрашенными белой краской досками. В рожке горела масляная лампа. Из мебели имелись только железная койка, привинченная к стене под окном, стул из плетеной проволоки и некрашеный стол. На столе стояли миска и кувшин, а вокруг них были разбросаны карты.

Заперев меня, констебль О'Брайант заглянул в небольшое зарешеченное окошко в двери. Я увидел только нос, глаза и широкие губы, точно это был саркастически улыбающийся Полишинель.

– Послушайте, – неожиданно обратился я к нему, беря себя в руки, – мне нужен адвокат.

– В городе нет адвоката, – мрачно прогудел он.

– А судьи Персиванта тоже поблизости нет? – спросил я, вспомнив, что рассказывала мне Сьюзен.

– Он не практикует, – пробормотал О'Брайант, и его остроносое лицо исчезло.

Я подошел к столу, не спеша собрал карты в колоду и перемешал их. Чтобы успокоились пальцы, которые продолжали дрожать, я проделал несколько фокусов: прятал карты в руке, доставал из перемешанной колоды короля и перемещал колоду из одной руки в другую так, чтобы карты раскрывались, как аккордеон.

– Не хотел бы я играть с вами в покер, – произнес О'Брайант, снова пришедший поглазеть на меня.

Я подошел к решетчатому окну и заглянул в него.

– Вы не того взяли, – снова сказал я. – Даже если бы я был виновен, вы обязаны предоставить мне адвоката.

– Выходит, я не прав, так, что ли? – издевательски произнес он. – Подождите до завтра, с утра сходим в окружное правление, и шериф решит, нужен вам, по его мнению, адвокат или нет.

Он умолк и прислушался. Я тоже услышал этот звук – так глухо и монотонно катятся камни по склону или бежит, приближаясь, напуганный скот где-то вдалеке.

– Что это там? – спросил я.

О'Брайант – ему в коридоре было лучше слышно – склонил голову набок. Потом откашлялся.

– Как будто бы люди собрались на площади, – ответил он. – Пойду посмотрю…

Он резко умолк и пошел прочь. Шум усиливался. Приблизившись к решетчатому окошку, я видел, как констебль расправил плечи и сжал кулаки, точно вдруг проникся ощущением приближающейся опасности.

Дойдя до лестницы, он стал спускаться вниз. Едва он исчез из поля моего зрения, как я повернулся, подошел к койке и, встав на нее, выглянул в окно. С внутренней стороны к окну были крепко приделаны два железных прута вместо решетки. За них я и уцепился, когда смотрел в окно.

Я смотрел из задней части здания и видел центр площади с военным мемориалом, ряд магазинов и домов, едва различимых вдали сквозь толстую пелену падавшего снега. Что-то темное приблизилось внизу к стене, и я услышал возглас человека, в котором таилась угроза.

– Вижу его голову в окне! – закричал этот человек, и к нему присоединилось еще несколько голосов.

Спустя минуту что-то тяжелое ударилось в стену рядом с оконной рамой.

Я отскочил от окна и снова подошел к решетке в двери. Через нее я увидел возвращавшегося О'Брайанта, которого сопровождали несколько человек. Приблизившись, они заглянули в камеру.

– Выпустите меня, – произнес я. – Там толпа.

О'Брайант сокрушенно кивнул.

– Ничего подобного здесь еще не бывало, – сказал он, словно именно он нес ответственность за всю историю городских происшествий. – Они ведут себя так, будто хотят взять закон в свои руки.

– Мы – члены городского совета, мистер Уиллс, – заговорил невысокий толстяк, стоявший рядом с ним. – Мы узнали, что некоторые горожане ведут себя отвратительно, и пришли, чтобы защитить вас. Обещаем вам полную защиту.

– Аминь, – протянул худощавый человек.

Я догадался, что это священник.

– Вас ведь только шестеро, – заметил я. – Неужели этого хватит, чтобы защитить меня от обезумевшей толпы?

Словно для того, чтобы придать вес моему вопросу, откуда-то снизу, со стороны наружной стены здания, донеслось громкоголосое гиканье. Вслед за тем в коридоре послышался гулкий стук, точно дубиной застучали по толстому железу.

– Вы закрыли дверь, констебль? – спросил толстяк.

– Конечно, – кивнул О'Брайант.

Целый град ударов послышался снизу, затем кто-то сильно ударил в дверь. Я услышал, как заскрипели петли.

– Они собираются сломать дверь внизу, – прошептал один из членов совета.

Толстяк решительно повернулся.

– На лестнице есть окно, – сказал он. – Идемте, попробуем поговорить с ними через него.

Все двинулись следом за ним. Я слышал их шаги на лестнице, потом заскользила тяжелая рама в подъемном окне. До моего слуха донесся громкий и продолжительный крик, точно собравшиеся внизу увидели головы над подоконником наверху и узнали их.

– Сограждане! – громко произнес толстяк, но его голос потонул в хоре выкриков и гиканья.

Я слышал, как в скрипевшую дверь продолжали колотить.

Надо было бежать. Я быстро повернулся и прыгнул на койку во второй раз, чтобы выглянуть в окно. Внизу никого не было видно; очевидно, те, кого я видел раньше, побежали к входу в задние, чтобы послушать там, что говорят чиновники, и заодно принять участие во взломе двери.

Я спрыгнул на пол и потянул на себя койку. Она была прикреплена к стене с помощью прочной железной проволоки, которая обматывала одну из продольных частей каркаса. Кровать можно было поднять и закрепить на стене с помощью крючка или опустить, и в горизонтальном положении ее удерживали цепочки. Я стащил с койки матрас, одеяло с простыней и принялся внимательно рассматривать эти цепочки. Они были прочные и крепились на железных пластинах в кирпичной стене, которые можно было расшатать. Взяв одну цепочку двумя руками, я потянул ее на себя со всей силой, упершись ногой о стену. Усилие – и пластина подалась.

В тот же самый момент у меня за спиной, в коридоре, раздался взрыв и послышались пронзительные крики. То ли это О'Брайант начал стрелять, то ли кто-то из толпы. Вслед за тем здание затряслось, и я услышал, как один из членов совета крикнул:

– Еще одна такая попытка, и дверь рухнет!

Его слова вдохновили меня на то, чтобы я поторопился. Я взял конец цепочки. Одно из ее звеньев было распилено, чтобы концы его можно было вставить в железную пластину и снова соединить их с другой ее стороны. В результате моего усилия мне удалось вырвать цепочку из болтавшейся пластины. Затем, подняв койку и прикрепив ее к стене, я потянул цепочку вверх. Она доставала до самого окна – ее вполне хватало для того, чтобы обмотать ею один из железных прутьев.

Разрушительный грохот сотрясал все здание. Я снова услышал голос толстяка, члена совета:

– Приказываю вам всем идти домой, пока констебль О'Брайант еще раз не выстрелил в вас!

– У нас тоже есть ружья! – с вызовом ответил кто-то, и в доказательство этого заявления раздалось несколько выстрелов.

Я услышал чей-то стон, а потом голос священника:

– Вы ранены?

– В плечо, – был ответ О'Брайанта, прозвучавший глухо.

Закрепив цепочку на железном пруте и опустив кровать, я встал на нее. Она должна была действовать как рычаг, но этого не произошло – железный прут на окне был закреплен слишком прочно. Я в отчаянии взялся за цепочку еще крепче. Встав на край койки спиной к стене, я принялся раскачивать ее обеими ногами. Наконец раздался треск, и железный прут медленно освободился от креплений.

Меж тем крики и топот ног подсказали мне, что толпа в конце концов ворвалась в здание.

Я услышал тщетные крики членов совета, и вслед за тем раздался топот множества ног в тяжелых сапогах. Я тотчас взобрался на подоконник и протиснулся в узкое пространство в окне, где не было железного прута. Я зацепился лацканом куртки за раму, но не обратил на это внимания. Держась за другой прут, одной рукой я ухватился за перпендикулярно идущую вдоль наружной стены какую-то трубу. Я понял, что это водосточная труба.

На дверь моей камеры меж тем напирали. Дерево разлетелось на щепы под градом ударов, и я услышал, как в камеру ворвались люди.

– Его здесь нет! – закричал кто-то грубым голосом и тут же добавил: – Эй, посмотрите-ка на окно!

Я схватился за водосточную трубу обеими руками. Она тотчас вырвалась из своих хлипких креплений и, вызывая у меня ужас, оторвалась от стены. Но она не сразу упала вместе со мной, а повела себя как хрупкий шест, на вершине которого оказался ищущий приключений мальчишка. Продолжая держаться за нее, я рухнул в снег футах в двадцати от окна, из которого вылез. Кто-то закричал наверху, и раздался выстрел.

– Хватайте его! – послышалось несколько голосов. – Вы, там, внизу, хватайте его!

Но я уже поднялся и бежал со всех ног. Занесенная снегом площадь ускользала из-под моих ног. Свернув за военный мемориал, я столкнулся нос к носу с молодым человеком в медвежьей шубе. Пронзительным юношеским голосом он крикнул, чтобы я остановился; его суровое лицо наверняка еще не знало бритвы. Но я не собирался щадить даже столь неопытного противника и ударил его со всей силы. Он вскрикнул и рухнул в снег, а я, перепрыгнув через него, побежал дальше.

Ветер крепчал, и вместе с ним до меня доносились крики моих преследователей, бежавших со стороны муниципалитета. Раздалось еще два или три выстрела, и одна пуля просвистела у меня над головой. Но я уже достиг другой стороны площади, а потом побежал по улице. Снег падал сплошной стеной и затруднял погоню тем, кто кричал за моей спиной. К тому же основная масса преследователей сгрудилась у входа в муниципалитет, и, за исключением юнца у военного мемориала, мне больше никто не встретился.

Я оказался на тихой и плохо освещенной улице за площадью. Этой дорогой, как я вспомнил, можно было добраться до дома Герда, где был припаркован мой автомобиль. Сев за руль, я мог доехать до правления округа и попросить защиты у шерифа. Но, подойдя осторожно к дому и увидев сквозь снегопад очертания машины, я услышал громкие голоса. Часть толпы разгадала мои намерения и пришла сюда, чтобы встретить меня.

Я побежал по боковой улочке, но они меня увидели.

– Вон он! – закричали они. – Хватайте его!

В стену дома, мимо которого я пробегал, угодило несколько пуль, и его хозяин, подскочивший к двери с протестующими криками, спустя мгновение присоединился к моим преследователям.

Я тяжело дышал, спотыкался, как и большинство преследовавших меня. Лишь трое или четверо из них, стройные, физически сильные молодые люди, догоняли меня и были уже совсем близко. С отчаянной решимостью я продолжал бежать, с трудом находя дорогу среди близко стоявших друг к другу домов, пролезая сквозь щели в заборах и пробираясь сквозь снежную пургу.

– Эй, да он держит путь в Рощу! – прохрипел кто-то недалеко за моей спиной.

– Ну и пусть, – проворчал другой. – Он пожалеет об этом.

И снова кто-то выстрелил, и снова пуля пролетела мимо. Поскольку перемещался я быстро, да к тому же меня почти не было видно в темноте и в снегопаде, я был плохой мишенью в этот вечер. И, подняв голову, я и вправду увидел густую Рощу Дьявола; верхушки деревьев раскачивались, точно черные волны разбушевавшегося моря.

Я бежал к Роще интуитивно, преследуемый криками толпы. За мной никто не последовал – держаться от Рощи подальше сделалось здесь всеобщей привычкой, едва ли не инстинктом. Даже если мои противники остановятся на минуту, я смогу найти убежище среди деревьев, перевести дыхание, а может, и скрыться здесь на неопределенное время. А Зоберг наверняка тем временем придет в себя и выступит против расправы над невиновным. Вот о чем я думал, когда бежал к Роще Дьявола.

На пути у меня оказалась еще одна изгородь. Я испугался было, что перед ней-то я и остановлюсь, – так быстро я бежал и настолько выбился из сил. Однако каким-то образом я перебрался через нее и, поскользнувшись, упал, но поднялся и, пригнувшись, побежал дальше. Деревья были уже близко. Еще ближе. В дюжине ярдов. За спиной я слышал проклятия и угрозы. Преследование наконец заканчивалось.

Я снова оказался перед стеной вечнозеленых растений. Это, наверное, и есть та изгородь, о которой мне рассказывала Сьюзен Герд. Протиснувшись сквозь переплетенные ветви, я пробежал пять или шесть шагов, отскочил от большого дерева, упал, поднялся, чтобы пробежать еще хоть немного, и тут, почувствовав, что ноги у меня будто ватные, снова рухнул на землю и пополз на руках и коленях. Наконец я упал лицом вниз. На меня навалился груз всего, что мне довелось испытать: медиумический сеанс, ужасная смерть Джона Герда, мой арест, побег из камеры и бегство.

«И я должен буду так лежать до тех пор, – рассеянно думал я, – пока они не явятся и не схватят меня?» И тут я услышал – или мне показалось, что услышал, – какое-то движение поблизости, потом раздался вибрирующий свист.

Сигнал? Это было похоже на песню маленькой лягушки. Странная мысль в такой снегопад. В голову лезут глупые мысли про лягушек, пока я лежу тут, уткнувшись лицом в снег.

Но где же снег?

Я ощущал сырость, но то была теплая сырость, как на берегу реки в июле. Носом я почувствовал запах зелени, парков и оранжерей. Я сжал кулаки, и в них были две горсти мягкого, рассыпчатого мха!

Я приподнялся на локтях. Перед моим носом раскачивался белый цветок, источая аромат.

Где-то далеко, точно в другом мире, я услышал, как завыл ветер, собирая снег в огромные сугробы, – но это было за пределами Рощи Дьявола.

VI
«Горящие глаза!»

Первое, что я сделал, когда поднялся, – это достал сигарету и закурил. Это кое-что доказывает, если говорить о человеческой природе и наркотической зависимости.

Огонек спички ненадолго высветил богатую зелень, окружавшую меня. Я будто оказался в субтропическом лесу. Спичка тотчас погасла, и светился теперь только кончик моей сигареты. Я поднял глаза, чтобы увидеть хоть кусочек неба, но увидел лишь темноту. Ветви с листьями образовывали крышу надо мной. Лоб у меня был мокрый от испарины.

Я поднес кончик сигареты к часам на руке. Казалось, они остановились, и я поднес их к уху. Они не тикали, – несомненно, они остановились: быть может, во время сеанса, а может, во время побега из тюрьмы, когда я бежал от толпы. Стрелки показывали восемнадцать минут девятого, но сейчас было, конечно, гораздо больше времени. Я вспомнил об электрическом фонарике, который уронил в столовой у Герда, но потом обрадовался, что у меня его нет, иначе меня могли увидеть те, кто оставался за пределами Рощи.

Впрочем, стоявшие плотной стеной кедры, другие деревья и кусты с обильной, как и должно быть, листвой наверняка укрыли бы и меня, и свет, который я мог бы зажечь. Теперь я чувствовал себя гораздо крепче и телом и духом, чтобы двинуться на ощупь вглубь Рощи. Наклонившись в одном месте, чтобы потрогать землю, я нащупал не только мох, но и мягкую траву. Вьющаяся лоза задела мое лицо. Она была влажная, точно от пребывания в густом тумане, и ее свежие цветочки казались в темноте похожими на маленькие бледные раструбы.

Звуки, похожие на кваканье, которые я услышал, когда в первый раз упал, продолжались безостановочно. Теперь они были еще ближе, и когда я повернулся туда, откуда они доносились, то увидел отблеск воды. Еще два осторожных шага, и моя нога погрузилась в сырую, теплую грязь. Я наклонился и опустил руку в крошечный ручей, почти такой же теплый, как воздух. Лягушка, чей покой я нарушил, замолкла.

Я чиркнул спичку, надеясь увидеть, куда идти дальше. Ручей был не шире трех футов, он медленно тек из глубины Рощи. В том направлении простирался низкий туман, сквозь который были тускло видны мокрые листья. С моей стороны берег был покрыт редкой растительностью, но на другом берегу буйно росли кусты, с листьев которых стекали капли воды. Держа спичку за самый кончик, я наклонился как можно ниже, чтобы получше рассмотреть землю под кустами.

Огонек высветил довольно большое пространство, и я, осматривая его, позволил себе вспомнить философское изречение Шекспира касательно свечи и добрых дел в злом мире, [78]78
Как далеко свеча бросает луч,Так добрые дела блестят в злом мире!  (У. Шекспир. Венецианский купец. Пер. Т. Щепкиной-Куперник).


[Закрыть]но философия и Шекспир тут же выскочили у меня из головы, ибо я увидел под кустами следы того, кто стоял за ними.

Их было всего две, этих ног, но мне ни на секунду не показалось, что они принадлежат человеку. Я видел жилистые ляжки и голени без икр, темные и волосатые. Пока я смотрел на них, они придвинулись, осторожно подошли поближе, будто их обладатель так же сильно хотел рассмотреть меня, как и я его. Выронив спичку в ручей, я вскочил и попятился.

Ни у одного преследователя из города не могло быть таких ног.

У меня сердце застучало так, как оно не стучало даже во время бегства. Я схватился за нижнюю ветку какого-то дерева, чтобы отломать ее и защищаться ею, если в том будет нужда. Дерево оказалось гнилым и едва не крошилось у меня в руках.

– Кто там? – спросил я, но голосом весьма нетвердым, в котором прозвучал скорее страх, чем угроза.

Вместо ответа снова в кустах что-то зашуршало, и из-за них вышло нечто еще более темное, чем даже кусты.

Не стыжусь сказать, что я еще отступил, на этот раз подальше. Пусть меня осудит тот, у кого есть подобный опыт. Отступая, я воткнул несколько веток возле берега реки, обозначая границу между собой и этим пришельцем. Они, конечно, не отпугнут его, но на какое-то время могут озадачить. Меж тем я услышал плеск воды. Он медленно шел вброд – собирался преследовать меня.

Я поймал себя на том, что стою на просеке, и только потом задумался, как могла возникнуть просека в лесу, где никогда не бывают люди. Мне было удобно бежать по ней, и именно это я и сделал – пригнувшись, быстро побежал. Под ногами у меня, как и везде, был сырой мох, и я почти не производил шума. Про моего товарища, с которым я повстречался у ручья, этого не скажешь – я слышал как кто-то большой с шумом продирается сквозь ветви. На бегу я принялся размышлять: что это за зверь? Я был уверен, что это зверь. Собака с чьей-нибудь фермы, которая не знает, что есть закон, согласно которому вход в Рощу Дьявола запрещен? То, что я разглядел только две ноги, не исключало того, что могли быть и еще две, заверял я себя, и я бы рад был, будь это большой дружелюбный пес. Но откуда мне было знать, что он дружелюбный? Однако остановиться и убедиться, что это так, я не решался.

Просека неожиданно повернула направо и привела на поляну.

И здесь ветви наверху не пропускали ни снег, ни свет, но вокруг было все-таки чуть посветлее. Я оказался точно в комнате с земляным полом, с бревенчатыми стенами, с крышей, крытой листьями. Я вдохнул глубже – здесь было теплее и очень влажно. Вздохнув, я почувствовал какую-то безмятежность, мне даже показалось, будто пришло время над собой посмеяться. А что, в самом деле, я видел или слышал? В Роще я оказался после того, как меня чуть не пристрелили, а потом гнали по лесу, как собаки зайца, и я тотчас занялся выдумыванием новых страхов, хотя мне пока ничто не угрожало. «Выкури-ка еще одну сигаретку, – сказал я про себя, – и сдержи свое воображение; этого преследования, которое ты только что выдумал, и вовсе не было». Стоя в одиночестве на этой темной поляне, я улыбнулся, словно хотел придать себе уверенности. Даже то, что после снежной бури я оказался в теплой летней ночи, имело какое-нибудь естественное и, вероятно, простое объяснение. Я достал сигарету и закурил.

В этот момент я смотрел на заросший кустарником туннель, из которого я выбежал на поляну. Огонек от спички высветил две искорки в этом туннеле, две искорки, которые тайком преследовали меня. Это были горящие глаза!

Сигарета и спичка выпали у меня из рук. «Уж не побежать ли?» – мелькнула у меня мысль, но я тут же понял, что мне нельзя поворачиваться к этому существу спиной. Я застыл на месте и сжал кулаки.

– Кто там? – вскричал я, как и раньше, у ручья.

На этот раз я получил ответ. Это было глухое, шедшее прямо из груди урчание – то ли рык, то ли выкрик. На просеке появилась тень, которая вытянулась вверх, да так близко от меня, что я почти мог коснуться ее рукой.

Я уже видел однажды этот силуэт, уродливый, с островерхими ушами. В столовой Джона Герда.

VII
«Неужели это существо было таким косматым?»

Оно не сразу на меня напало, иначе тотчас бы убило меня, как Джона Герда, и этот рассказ пришлось бы дописывать кому-то другому. Пока оно осторожно приближалось ко мне, я смог подготовиться к защите. Я также разглядел его подробнее, прибавив от страха несколько деталей.

Его сгорбленная спина и узкие плечи не говорили о слабости, намекая скорее на нечеловеческий объем костей и мышц в задней части тела. Поначалу существо приближалось пригнувшись, точно на четвереньках, но потом приподнялось. Все его конечности были согнуты, и, вытянувшись, оно оказалось значительно выше меня ростом. Верхние конечности – я не могу назвать их руками – были воздеты, и существо вопросительно глядело на меня.

Я отступил на шаг, продолжая смотреть на своего противника.

– Это ты убил Герда! – обвинил его я; впрочем, в моем голосе слышалось напряжение и пару раз он сорвался. – Давай же убивай теперь и меня! Обещаю тебе: ты дорого за это заплатишь!

Существо тоже отступило, словно поняло мои слова и испугалось их. Его голова, которую я не мог толком разглядеть, низко повисла впереди этих сгорбленных плеч и ритмично покачивалась, точно голова змеи перед броском. Сейчас что-то будет, я это знал.

– Ну, давай же! – продолжал я. – Чего ты ждешь? Я не прикован наручниками, как Герд. Я тебе сейчас устрою!

Я сжал кулаки, встав в боксерскую стойку. Темное пятно сорвалось с места, откуда-то изнутри у него вырвалось рычание, и оно бросилось на меня.

Мне показалось, будто оно выбросило вперед лапы, дернуло головой из стороны в сторону и обнажило длинные зубы, готовые вонзиться в мое горло. Быть может, оно собиралось схватить меня за плечи своими пальцами – пальцы у него были, я это почувствовал во время сеанса. Но и в эти напряженные секунды я сумел замыслить свой план действий. Я выставил вперед левую ногу, а левым кулаком постарался попасть в его морду. Костяшки моих пальцев ударились в огромные, нечеловеческие зубы, удар я нанес ему правой, вложив в него вес всего тела. Удар пришелся сбоку, в самую бровь, – я почувствовал, что попал в кость. Тело отлетело в левую сторону. Я снова принял правостороннюю стойку.

– Еще хочешь?! – вызывающе произнес я, как будто передо мной был человек, которого я только что сбил с ног.

Существо недолго переживало неудачу. Мои удары сбили его с ног, но едва ли оказались чувствительными. Я услышал сопение, точно удар в морду причинил ему боль, но существо снова бросилось в мою сторону – без предупреждения и с необыкновенной скоростью.

На сей раз я не сумел толком подготовиться. Попытался было отпрыгнуть назад, но не был достаточно ловким. Чудовище схватило меня за лацканы куртки и, бросив на землю, навалилось всем весом. Я почувствовал, как земля ушла у меня из-под ног, и я уже лежал на лопатках. Инстинктивно я попытался схватить его правой рукой за глотку, но ухватил лишь кожу, обвисшую и шершавую. Своей левой рукой, тоже инстинктивно, я попытался смягчить падение. Она уперлась во что-то твердое, круглое и гладкое.

Запах гнили, который я почувствовал еще во время сеанса, окутал меня, точно покрывалом, а лязгающие зубы приближались все ближе и ближе. Но камень в моей левой руке подал неожиданную надежду. Даже не пытаясь выбраться из-под существа, я ударил его этим камнем. Поскольку я держал его за волосатую глотку, то точно определил, где голова. Еще мгновение, и навалившаяся на меня масса обмякла от удара. Сбросив ее с себя, я поднялся на ноги.

Чудовище лежало неподвижно там, где я сбросил его с себя. Нервы мои по-прежнему были напряжены, но я наклонился. Я поднял руку с камнем, чтобы нанести еще один сокрушительный удар, но лежавшее существо казалось уже неспособным продолжать борьбу. Я слышал только прерывистое дыхание, точно существо сильно страдало.

– Лежи, где лежишь, ты, убийца! – предупредил я. В голосе моем появилась уверенность, ибо я понимал, что победил. – Если сдвинешься, проломлю тебе череп!

Нащупав в кармане спичку, я зажег ее о подошву ботинка. Потом наклонился, чтобы получше разглядеть противника.

Неужели это существо было таким косматым? Теперь, когда я разглядывал его, оно, казалось, лишь местами было покрыто шерстью. Кончики ушей тоже показались мне не такими острыми, а морда не такой…

Да это же наполовину человек! Чем больше я всматривался в него, тем больше находил в этой распластавшейся на земле фигуре человеческого! В некоторых местах не было шерсти; уж не одежду ли я на нем увидел – точно прорехи в медвежьей шкуре?

В голове у меня все перемешалось. Страх, который владел мною всю ночь, вдруг лишил меня рассудка. Я снова побежал, но на этот раз не думая о том, куда я бегу или что собираюсь делать. Запретная Роща, которая еще недавно казалась мне убежищем, кишела зловещими тварями. Я добежал до края поляны и оглянулся. Существо, которое я свалил, начинало шевелиться и потихоньку вставать. Я побежал от него, точно от дьявола.

Каким-то образом я снова оказался у ручья, а может, то был другой ручей. Течение в этом месте было более быстрое, и рокочущее журчание воды разносилось далеко вокруг. Я попытался перепрыгнуть через ручей, но не рассчитал, и у меня перехватило дыхание от неожиданной боли, ибо вода была обжигающе горячей. Таковы воды ада…

Не могу вспомнить, как я бежал по этому дымящемуся болоту, которое, возможно, было частью сада самого Сатаны. Где-то по пути я подобрал крепкую, толстую ветку, которую можно было использовать как дубинку. Взяв ее в руку, я остановился. «А что если, – пришла мне в голову довольно глупая мысль, – вернуться той же дорогой, чтобы сойтись в решающем поединке с этим косматым существом? А если он предвидит мое возвращение и поджидает меня?» Я уже знал, как быстро он может прыгать, как крепка его хватка. Если мы сойдемся близко, моя дубинка будет бесполезна, а его зубы могут найти свою цель. Я отбросил это желание, родившееся сам не знаю из каких примитивных начал во мне, и поспешил вперед.

Неожиданно передо мной оказались вечнозеленые растения, сквозь которые струился холодный воздух. Край Рощи, а за ним – снег и небо и, возможно, снова преследование толпы. Но лучше смерть от неправедного людского суда, чем…

Чьи-то ноги хлюпали по болоту там, откуда я прибежал.

Я резко развернулся, громко выругавшись, и поднял над головой дубинку, готовясь ударить ею. Большой темный силуэт, который уже наваливался на меня, приблизился еще на один шаг, но остановился. Я прыгнул на него, ударил, но он увернулся.

– Ладно, давай разберемся, – выдавил я из себя. Голос не повиновался мне. – Ну-ка, покажи мне свое лицо.

– Я здесь не для того, чтобы драться с вами, – заверил меня добродушный голос. – Да и спорю я редко, разве с испытанными друзьями.

Я расслабился немного, но дубинку не опускал.

– Кто ты?

– Судья Кейт Персивант, – ровно отвечал мне голос, как будто я только что не пытался убить кого-то. – А вы, должно быть, тот самый молодой человек, которого так хотят повесить там, в городе. Так?

Я не отвечал.

– Молчание – знак согласия, – продолжал незнакомец. – Что ж, добро пожаловать в мой дом. Роща находится между моим домом и городом, и хотя бы ночью нас никто не потревожит.