Текст книги "Оборотни"
Автор книги: Клайв Баркер
Соавторы: Майкл Маршалл,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Стивен Джонс,Бэзил Коппер,Рональд Четвинд-Хейс,Роберта Лэннес,Марк Моррис,Стивен Лауз,Скотт Брэдфилд
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)
– Я помню, что села рядом с вами, – сказала она наконец, после того как я в двадцатый раз попросил ее подумать получше. – Вы надели на меня наручники, да, и на доктора Зоберга тоже. Потом на себя. Потом я, кажется, куда-то уплыла, точно во сне. Даже не уверена, как долго это продолжалось.
– А света долго не было? – осторожно спросил я.
– Не было света? – переспросила она, явно озадаченная. – Ах да, конечно. Свет был выключен, естественно. Я не помню, но, кажется, вы это и сделали.
– Я спросил, чтобы проверить вас, – признался я. – Я выключил лампу только после того, как вы заснули.
Она вспомнила, как ее отец протестовал против наручников, а также то, как доктор Зоберг мягко спросил, готова ли она. И это все.
– А как доктор Зоберг?
– Боюсь, не очень хорошо. Сеанс истощил его, конечно, и какое-то время казалось, что он не выдержит. А когда разъяренная толпа собралась у муниципалитета, требуя вас повесить, он собрался с силами и вышел, чтобы попробовать помочь вам или спасти вас. Его не было около часа, но потом он вернулся с израненным лицом. Думаю, кто-то из местных обошелся с ним грубо. Он сейчас отдыхает в нашем доме, с горячим компрессом на глазу.
– Достойный человек! – зааплодировал я. – Для меня он сделал все, что мог.
Сьюзен, однако, не находила чего-либо приятного в своих воспоминаниях, и я предложил переменить тему. Мы позавтракали сэндвичами с яйцом, запив их кофе, потом сыграли в карты. Устав от них, обратились к книгам, и она громко почитала мне Китса. Еще никогда «Канун святой Агнессы» [83]83
«Канун святой Агнессы» – знаменитая поэтическая баллада Джона Китса (1795–1821), где основной сюжет связан с вещими снами, предугадыванием судьбы.
[Закрыть]не звучал в моих ушах так хорошо. Наступил вечер, и мы приготовились поужинать – был пирог с мясом, который, по заверениям Уильяма, особенно ему удавался, – но тут дверь открылась, и вошел судья Персивант.
– Вы были вместе все это время? – с порога же спросил он.
– Ну да, а что? – ответил я.
– Это так, мисс Сьюзен? Вы были в доме и не выходили ни на минуту?
– Верно, – поддержала она меня.
– Значит, – сказал судья, – вы оба наконец-то чисты. – Он помолчал, переводя взгляд с лица Сьюзен, на котором было вопросительное выражение, на мое, потом продолжал: – Не более получаса назад этот страшный зверь в Роще Дьявола напал на еще одну жертву. О'Брайант почувствовал себя лучше и был готов возвратиться к служебным обязанностям. Его брат, заместитель, стремясь первым делом поймать Уиллса, ради славы или мести, с сумерками отважился отправиться в Рощу. Он только что вышел оттуда, изодранный и почти разорванный на куски, и умер, рухнув у подножия кедровой изгороди.
XI
«Встретиться лицом к лицу с таким чудовищем!»
Мы со Сьюзен, наверное, зашатались, услышав такую новость, точно актеры, изображающие удивление в старомодной мелодраме. Что же до судьи Персиванта, то он подошел к столу, отрезал себе добрый кусок пирога с мясом и положил его – кусок был дымящийся и такой аппетитный – на тарелку. Его спокойствие и интерес к хорошей еде передались и нам, и мы снова почувствовали уверенность. Мы сели и даже поели немного, пока он рассказывал, как провел день в городе.
Он нашел возможность поговорить со Сьюзен наедине, рассказав ей обо мне, и направил ее сюда. По его словам, он это сделал для того, чтобы мы смогли убедить друг друга, что оба невиновны. Это было сделано исключительно по наитию, ибо он, конечно же, не предполагал, что наша уверенность в этом будет столь твердой. Потом он задумал сходить в дом Герда и поговорить с доктором Зобергом.
Этого достойного человека он нашел безжизненно сидящим в гостиной, а в соседней комнате стоял гроб с телом Джона Герда. Зоберг, как сказал судья, был введен в заблуждение относительно убийства, и ему не терпелось предать суду горожан – казалось, их было несколько, – которые избили его. Однако более всего его тревожили обвинения против меня.
– Его самое большое желание – доказать, что вы невиновны, – говорил судья Персивант, – Он намеревается предоставить вам лучшего адвоката, хочет даже помочь оплатить его услуги. Он также клянется, что могут быть привлечены свидетели, которые сумеют доказать, что вы самый мирный и законопослушный гражданин в стране.
– Это очень порядочно с его стороны, – сказал я. – Согласно вашим рассуждениям сегодня утром, его позиция доказывает, что и он невиновен.
– А что это за рассуждения? – спросила Сьюзен, и я обрадовался, что судья продолжал, не отвечая ей:
– Я был рад, что прислал сюда мисс Сьюзен. Если бы ваша машина оставалась еще там, мистер Уиллс, то доктор Зоберг мог бы уехать на ней, чтобы объединить силы для вашей защиты.
– Думаю, что нет, насколько я его знаю, – возразил я. – Вся эта история, особенно в ее таинственной и оккультной части, заставила бы его оставаться на месте. Он безжалостно любопытен и, несмотря на временно пошатнувшееся здоровье, не трус.
– Я согласна с этим, – вставила Сьюзен.
– Что же до моих преследователей минувшей ночью, – продолжал судья, – то они по двое и по трое рыскали по покрытым снегом улицам. По большей части они были тяжело вооружены и полны решимости покарать меня за убийство их соседа. Совет был слишком напуган, а может, чересчур озадачен, чтобы справиться с ситуацией, а констебль был все еще в постели, тогда как младший О'Брайант взял на себя его полномочия, и тут я навел справки, пошел навестить раненого, который весьма решительно собирался подняться и снова взять власть в свои руки.
– Я арестую человека, который стрелял в меня, – мрачно пообещал О'Брайант, – а мой героический брат пусть прекратит играть в полицейского.
Судья поаплодировал этому выражению чувств, принес ему горячую пищу и виски, что только укрепило дух констебля. Вечером молодой О'Брайант наведался в Рощу Дьявола и в результате умер от когтей и зубов того, кто там обитает.
– Его горло было разорвано и окровавлено, он не мог говорить, – заключил судья, – но он указывал в обратном направлении, в лес, а потом пытался что-то нарисовать пальцем на снегу. Это было похоже на голову волка, с острым носом и ушами. Он умер, так и не закончив рисунка…
– Вы видели, как он выходил оттуда? – спросил я.
– Нет. К тому времени я вернулся в город, но потом видел тело и рисунок на снегу.
Он закончил ужинать и откинулся в кресле.
– А теперь, – добродушно произнес он, – наш черед.
– Наш черед делать что? – поинтересовался я.
– Встретиться с этим чудовищем лицом к лицу, – ответил он. – Нас трое, насколько я могу судить, а враг один. – Мы со Сьюзен пытались было заговорить, но он, улыбнувшись, поднял руку. – Знаю, мне не нужно напоминать, что все пока против нас, потому что враг, хоть он и один, злой и кровожадный и может менять образ и поведение. Возможно, он может переноситься на расстояние, что создает дополнительные трудности в том, как нам встретиться с ним лицом к лицу, так и обратиться за помощью.
– Я знаю, что вы имеете в виду под последними словами, – мрачно кивнул я. – Да будь здесь хоть десять тысяч дружелюбно настроенных констеблей вместо одного, настроенного враждебно, они бы и то нам не поверили.
– Верно, – согласился судья Персивант. – Мы словно группа озадаченных смертных в «Дракуле», у которых только собственные мозги и оружие против чудовища не более страшного, чем наш.
Трудно даже выразить, как нас поддерживали его неизменно успокаивающие параллели и доводы. Совсем запугать могут только неизвестное и непознаваемое. Мы, все трое, даже испытывали какое-то вдохновение, сидя за бутылкой вина, которую принес Уильям и разлил в три бокала. Судья Персивант произнес тост: «Чтобы волки проголодались!» – и мы со Сьюзен с радостью выпили.
– Не забывайте о том, что на нашей стороне, – сказал судья, ставя бокал. – Я имею в виду уверенность и смелость, о чем я говорил Уиллсу минувшей ночью и что мы можем призвать на помощь в любое время и всюду. Оборотень, если ему бросить смелый вызов, не будет уже так страшен. И по-моему, мы как раз те, кто может встретиться с ним лицом к лицу. Теперь мы готовы действовать.
Я сказал, что буду рад любому противостоянию этому чудовищу, и Сьюзен коснулась моей руки словно в подтверждение моих слов. Очки судьи Персиванта одобрительно блеснули.
– Вы вдвоем отправитесь в Рощу Дьявола, – объявил он. – А я еще раз схожу в город.
– В Рощу Дьявола! – едва не закричали мы.
У нас едва не перехватило дыхание от изумления.
– Конечно. Разве мы только что не договорились, что с этим ликантропом нужно встретиться лицом к лицу? Лучшая защита – нападение, как, наверное, повторяли не раз сотни тысяч тренеров и полководцев.
– Я уже один раз сталкивался с этим созданием, – напомнил я ему. – Что же до того, чтобы казаться бесстрашным, то я сомневаюсь в своих возможностях на этот счет.
– У вас будет оружие, – сказал он. – Огонь дает свет, а мы знаем, что им нужна темнота, такая же, как в этом болотистом лесу. Так что оба наполните карманы спичками.
– А как насчет ружья? – спросил я, и он покачал головой:
– Нам нельзя убивать оборотня. Тогда останется тайна, а вас, возможно, обвинят в очередном убийстве. Он снова примет свой человеческий образ, стоит только его слегка ранить.
– Я готова идти в Рощу Дьявола, судья Персивант, – очень спокойно произнесла Сьюзен.
Он громко захлопал в ладоши, точно аплодировал в театре:
– Браво, моя дорогая, браво! Вижу, что мистер Уиллс сжал челюсти. Это значит, что он готов пойти с вами. Очень хорошо, в путь!
Он позвал Уильяма, который по его приказанию принес три фонаря – прочные старомодные устройства, защищенные крепкой проволокой, – и наполнил их маслом. Каждый взял по фонарю, и мы вышли из дома. Снова было ясно и морозно, но, по крайней мере для моего успокоения, луна светила слишком ярко. Однако, когда мы приблизились к Роще, часовых не было; едва ли можно было обвинять их в дезертирстве, особенно после того, что случилось с младшим О'Брайантом.
В тени росших на окраине Рощи кедров мы оказались никем не замеченными. Здесь судья Персивант велел остановиться, достал из кармана пальто спичку и зажег все фонари. Помню, что фонарь Сьюзен мы зажгли второй спичкой, но договорились, что пусть примета «одна спичка на троих» и глупа, сейчас не время и не место искушать судьбу.
– Идемте, – сказал судья Персивант и повел нас в самую темную часть огромной чащи.
XII
«Мы здесь в его власти»
Мы со Сьюзен шли за судьей Персивантом, почти ни о чем не думая, хотя нам, само собой, страшновато было оставаться одним на краю леса. Нам, и особенно Сьюзен, пришлось нелегко, преодолевая сплошную кедровую изгородь, но, оставив ее позади, мы скоро догнали судью. Он шагал твердо и уверенно среди деревьев, высоко подняв фонарь, который освещал листья и широкие мокрые стволы. Влажное тепло Рощи снова стало ощущаться, и судья опять объяснил, со множеством подробностей, что эти удивительные условия создавали горячие источники. Все это время он шел вперед. Казалось, он хорошо ориентируется в этом страшном лесу, – наверное, он изучал его много раз и знает, как добраться до места назначения.
Этим местом оказалась поляна, весьма похожая на ту, где я повстречал своего преследователя накануне ночью и где боролся с ним. Здесь же в центре росло большое дерево, раскинувшее ветви во все стороны, так что неба не было видно вовсе. Если напрячь слух, то можно было услышать слабое журчание воды – это катил свои воды мой обжигающий ручей, несомненно. Вокруг нас стояли толстые деревья, а между ними росли кусты и плющ, под ними – бархатный мох.
– Здесь и будет наш штаб, – сказал судья. – Уиллс, помогите мне собрать дров для костра. Ломайте сухие ветви на деревьях, но не поднимайте ветки с земли, они слишком сырые.
Вместе мы насобирали большую груду веток, положили в середину бумагу и подожгли.
– А теперь, – продолжал он, – я отправляюсь в город. Вы двое остаетесь здесь. Не давайте друг другу скучать. – Он взял наши фонари, задул их и продел ручки всех трех фонарей через левую руку. – Я уверен, что никто на вас не нападет при свете костра. Однако вы должны привлечь внимание того, кто тут бродит. Когда я вернусь, мы должны быть готовы к заключительному акту нашей маленькой мелодрамы.
Он коснулся моей руки, поклонился Сьюзен и углубился в лес. Не прошло и двадцати секунд, как сплошная листва заслонила от нашего взора свет его фонаря. Мы со Сьюзен переглянулись и улыбнулись несколько натянуто.
– Тепло, – вздохнула она и сняла свой плащ.
И, бросив его на вышедший из-под земли и сгорбившийся корень огромного дерева, росшего в центре поляны, она села на него спиной к дереву.
– Что это за дерево?
Я посмотрел на искривленный ствол, насколько его можно было видеть при свете костра, и покачал головой.
– Не знаю, я не специалист, – признался я. – Могу лишь сказать, что оно очень большое и, несомненно, очень старое. Такие деревья сажали на месте жертвоприношения.
При слове «жертвоприношение» Сьюзен передернула плечами, точно ей что-то не понравилось.
– Вы правы, Тэлбот. Здесь будет что-то такое же мрачное, как друиды.
Она стала декламировать себе под нос:
– Маколей, – тотчас произнес я и, дабы отвлечь ее от мрачных мыслей, прибавил: – Я читал вслух «Песни Древнего Рима», [85]85
«Песни Древнего Рима» (1842) – поэтическая работа Т. Б. Маколея (1800–1859), английского историка и государственного деятеля.
[Закрыть]когда учился в школе. Лучше бы вы это не вспоминали.
– Потому что это злое предзнаменование? – Она покачала головой и через силу улыбнулась. Ее бледное лицо мгновенно осветилось. – Это не так, если вы проанализируете эти строки. «Будет убит» – звучит так, будто судьба противника решена.
Я кивнул и тут же резко обернулся, потому что мне показалось, будто я услышал какой-то шум на окраине поляны. Потом я походил по поляне, собирая ветки для костра. Одну ветку, толстую и прямую, я прислонил к большому дереву, чтобы она была под рукой.
– Вместо дубинки, – сказал я Сьюзен, и она напряглась, поняв, что я имею в виду.
Мы заговорили о судье Персиванте, о том, насколько он обаятелен и загадочен. Мы оба были ему благодарны за то, что он сразу же понял, что мы невиновны в этих чудовищных убийствах, но нас обоих вдруг посетила одна и та же неприятная и беспокойная мысль. Первым заговорил я:
– Сьюзен! А зачем судья привел нас сюда?
– Он сказал: чтобы помочь нам столкнуться лицом к лицу с чудовищем и победить его. Но… но…
– И кто это чудовище? – вопросил я. – Кто этот человек, который принимает образ животного, чтобы убивать?
– Ну… не судья же?!
Как я уже сказал, это пришло нам в голову обоим. Мы молчали, чувствуя смущение и неловкость.
– Послушайте, – спустя минуту откровенно продолжил я, – быть может, мы неблагодарны, но мы должны быть ко всему готовы. Подумайте, Сьюзен, никто не знает, где был судья Персивант во время убийства вашего отца или в то время, когда я видел это существо в лесу. – Я умолк, вспомнив, как я впервые повстречал судью, так быстро после моей отчаянной борьбы с остроухим дьяволом. – Никто не знает, где он был, когда напали и смертельно ранили брата констебля.
Она со страхом огляделась.
– И никто, – едва слышно добавила она, – не знает, где он сейчас.
Я вспомнил разговор с ним. Он говорил о книгах, упомянув редкую, будто бы несуществующую книгу. Что это было?.. «Библия нечестивых». А что я слышал об этой работе?
И тут я вспомнил. Где-то в закоулках сознания человек хранит то, что когда-то услышал или прочитал, и оттуда неожиданно и всплывают нужные сведения. Это было в «Энциклопедии оккультизма» Льюиса Спенса, которая стоит на полке в моей нью-йоркской квартире.
«Библия нечестивых», текст для ведьм и волшебников, из которого кудесники Средневековья черпали вдохновение и свои знания! И судья Персивант признался, что у него есть такой том!
Что он узнал из него? Откуда у него столько сведений о науке быть оборотнем – да, и еще о психологии?
– Если то, что мы подозреваем, верно, – сказал я Сьюзен, – то мы здесь в его власти. Никто не собирается сюда приходить, только если чья-то лошадь понесет. И он запросто нападет на нас и разорвет на куски.
Но, говоря это, я презирал самого себя за свою слабость и страх в присутствии Сьюзен. Я взял в руки увесистую дубинку и почувствовал себя увереннее.
– Я уже однажды встречал этого дьявола, – сказал я, на этот раз с большей уверенностью в голосе. – И не думаю, что он был очень уж рад этой встрече. Следующий раз тоже ему не понравится, гарантирую!
Она улыбнулась мне, по-дружески поддерживая меня, но мы тут же вздрогнули и умолкли. Где-то в чаще послышался долгий протяжный вой.
Я осторожно сделал один шаг, точно боялся, что кто-то увидит, как я сдвинулся с места, и быстрым движением подкинул веток в костер. От разгоревшегося огня я прищурился. Костер жарко горел. Наверное, те же чувства испытывал первобытный человек в лагере, охраняемом пламенем костра, когда готовился противостоять угрозам древнего мира. Я попытался на слух определить, откуда исходит вой.
Вой умолк, и я услышал – а может, это мне только казалось – чьи-то осторожные шаги. Потом снова кто-то завыл – уже ближе и в другом месте.
Я заставил себя сделать еще один шаг. Моя тень, причудливо прыгая среди деревьев, напугала меня до ужаса. Вой перешел в монотонное завывание – так собаки приветствуют полную луну. В этом вое слышались мольба, обещание, и он приближался к поляне.
Раньше я уже бросал этому существу слова презрения и насмехался над ним. Теперь же не мог произнести ни звука. Может, это и к лучшему, ибо я острее соображал и больше видел. Что-то черное осторожно двигалось среди ветвей, за кустами, за которые не проникал свет от нашего костра. Мне не нужно было особенно приглядываться, я и так знал, что это такое. Я поднял дубинку над головой.
Звуки, которые исходили от существа, сделались в некоторой степени более членораздельными, хотя это никоим образом не были слова, произносимые человеком. Слов не было, но сам стон доходил до сердца. В нем слышались мольба и обещание, стоны и вздохи слились в единый звук, но обращен он был не ко мне.
Я вновь обрел способность говорить.
– Убирайся отсюда, ты, дьявол! – закричал я и швырнул дубинку.
Но только я бросил ее, как тотчас подумал, что лучше бы я этого не делал. Дубинка угодила в кусты и упала на мшистую землю. Существо замолчало. Я вдруг запаниковал и пожалел о том, что остался без оружия, и отступил к огню.
– Сьюзен, – глухо произнес я, – дайте мне другую палку. Быстрее!
Она не пошевелилась, и я стал лихорадочно нащупывать палку покрупнее в куче сухих веток. Схватив первую попавшуюся, я с беспокойством повернулся к Сьюзен.
Она по-прежнему сидела на плаще, который лежал на корне, но была вся в напряжении, точно кошка перед мышиной норой. Голову она выдвинула вперед, причем так далеко, что, казалось, ее шея вытянулась в горизонтальном положении. Ее расширенные глаза были обращены в ту сторону, откуда доносилось завывание. В них была какая-то странная ясность, точно они пронзали листья, чтобы увидеть там понимающий ответный взгляд.
– Сьюзен! – вскричал я.
Но она, казалось, так и не слышала меня. Она подалась вперед еще дальше, точно готовясь прыгнуть и побежать. И снова оттуда, где прятался тот, кто за нами наблюдал, послышалось незвериное и нечеловеческое завывание.
У Сьюзен задрожали губы. Потом с них медленно и тихо, делаясь все громче, сорвался протяжный ответный вой:
– Ууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!
Палка едва не выпала у меня из рук. Она поднялась со своего сиденья медленно, но уверенно. Расправив плечи, она опустила руки, точно хотела коснуться ими земли. И снова завыла:
– Уууууууууууууууууу! Ууууууууууууууууу!
Я увидел, что она собирается пойти в лес. Сердце у меня заколотилось. Этого я не мог допустить. Я быстро шагнул в сторону девушки и встал на ее пути:
– Сьюзен! Вы не должны этого делать!
Она отступила и посмотрела на меня. Она стояла спиной к костру, но в глазах ее горел огонь, а может, огонь горел у нее за глазами: зеленоватый, вроде того, что отражает в неподвижных лесных прудах свет луны. Руки ее неожиданно поднялись, словно она хотела ударить меня. Они были согнуты в локтях, пальцы неподвижны, точно они превратились в длинные когти.
– Сьюзен! – заговорил было я, но она снова не отвечала, а попыталась проскользнуть мимо меня.
Я сделал движение ей навстречу, пытаясь преградить ей путь, и она завыла – на самом деле завыла, как злая собака.
Свободной рукой я схватил ее за плечо. Плечо было упругое, как натянутая проволока. Но вдруг оно снова стало мягким, и она выпрямилась. Из глаз исчез этот странный, бесовский огонек, они были темные и напуганные.
– Тэлбот, – пробормотала она, – что я делала?
– Ничего, моя дорогая, – успокоил я ее. – Все позади.
В лесу за моей спиной кто-то сдавленно заскулил, точно голодный зверь лишился добычи, которая была у него почти в лапах. Сьюзен пошатнулась. Казалось, она вот-вот упадет, и я быстро подхватил ее. Держа ее в руках, я повернул голову и засмеялся.
– Ты снова проиграл! – крикнул я моему противнику. – Ты не получил ее, несмотря на все свои грязные чары!
Сьюзен заплакала, и я повел ее к огню. Повинуясь моему жесту, она снова села на плащ, послушная как ребенок, который сожалеет о своем неповиновении и старается опять быть послушным.
Из леса больше не доносилось никаких звуков. Словно опустело все вокруг, а чудовище ушло прочь, потерпев неудачу.
