Текст книги "«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы"

Автор книги: Клаус Хаммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Б и л л. Передумал. А когда увидел, что некоторые связываются с господом богом без помощи телефона, то решил окончательно.

Я н к и. И ты, Кларенс?

К л а р е н с. Не обижайте меня, шеф.

Я н к и. Спасибо и тебе, угольщик.

Е п и с к о п. Ну, и с этим покончено. Я предоставлю вам свободный проезд, в неприкосновенности.

С л у ж к а (входит). Король… король Артур! (Падает на колени.)

Е п и с к о п. Значит, он не молился. Ступайте все, ступайте. Выборы короля позже.

Все уходят, кроме епископа, монаха-органиста, Янки и служки.

Уведи его с собой, брат.

Монах-органист поддерживает служку.

Что еще?

М о н а х – о р г а н и с т. Принцип, нечестивец, кажется я понял: воду на огонь, так?

Я н к и. Воду над огнем, брат.

М о н а х – о р г а н и с т. Благослови бог. (Уходит.)

Я н к и. Спасибо, брат.

Епископ снимает покрывало с колокола.

Е п и с к о п. Сожалею. Но сперва был бог.

Я н к и. Богу я не мешал.

Е п и с к о п. Зато его слугам. Его порядку. Ходу вещей.

Я н к и. Привычке.

Е п и с к о п. Если угодно, и привычке. Всем хочется, чтобы ее не нарушали.

Я н к и. Я продвинул бы все на полтора тысячелетия вперед.

Е п и с к о п. Зачем? Что за идея – украсть у человечества полтора тысячелетия!

Я н к и. Сэкономить.

Е п и с к о п. Украсть. Сколько богатства, красоты, счастья будет за полторы тысячи лет. Значит, украсть.

Я н к и. А сколько войн, убийств, грабежей, контрибуций, нищеты, мерзости, позора и несчастья.

Е п и с к о п. Сколько людей.

Я н к и. Сколько слез.

Е п и с к о п. Много и того и другого.

Я н к и. Есть предложение: дайте нам начать сначала. Все люди равны, они люди – и не более того. Когда сверкает молния и гремит гром и когда идет дождь, мы не станем говорить, что это делает некто могущественнее нас и кого мы не знаем, а подождем, пока все будет исследовано, и уж тогда назовем это своим именем. Мы просто исходим из того, что самое прекрасное на свете – человек. И любое, любое иное явление, которое мы видим, чувствуем, обоняем, объяснимо, управляемо и может служить нам.

Е п и с к о п. Богу, Янки! Служить богу!

Я н к и. Говорите: богу, а подразумеваете: власти! Вашей власти! Бог – это вы!

Е п и с к о п. Бог или власть! Власть или бог! Одним называешь другое! Неправильно мыслишь. Ты не понимаешь, что бог – утешение для человека; человек живет шестьдесят – семьдесят лет и ко дню смерти по-настоящему мало узнает, а ведь он живет только раз, и ему хочется знать все, и он неизбежно думает, что вот он умрет, а так и не узнал, отчего бывает молния, гром и дождь. Мир объясним – ладно. Но разве мир не является для каждого отдельного человека миром, лишь пока он живет? Срок жизни его и есть срок мира. Ему страшно умирать, сознавая, что мир не умрет вместе с ним. Не умрет, хотя он еще не все знает о нем. Мир живет, а он должен умереть. Он осознает себя гостем мира, чем-то преходящим. У мира, вынужден он признать, вечная жизнь, а я, вынужден он признать, – тлен. Да, Янки, если бы мир и человек был единым и оба существовали лишь столько, сколько длится человеческая жизнь, тогда человек на смертном одре имел бы право сказать: хорошо, вот какой был, значит, мир, он таков, каким я его знаю, не более и не менее, и если я не дознался, отчего бывает молния, гром и дождь, зима и лето, день и ночь, то это меня больше не волнует; ведь когда я умру, не будет ни дня и ни ночи, ни зимы, ни лета, ни молнии, ни грома, ни дождя, потому что не будет мира – ибо не будет меня. Человек, Янки, принимает за мир тот сектор, который видит. Но поскольку возникли толки, что мир не гибнет со смертью каждого в отдельности, то человек неизбежно воспринимает это как обиду, как оскорбление, потому что чувствует себя обойденным теми, кто еще жив, кто еще видит мир вокруг себя, в то время как для него он перестает существовать; потому что он оттеснен от тех, которые, возможно, разузнают о мире больше, чем удалось ему. Дабы облегчить эту боль, и выдумано то, что мы называем утешением церкви: богом. Бог – это удовлетворение от того, что в нашем неведении виноват не случай, а в нашей глупости – не мы сами, что наше бессилие не связано с личностью. Бог – это то, что заставляет нас казаться меньше и ниже. Бог – это все, в чем нам отказано, чего мы лишены, что от нас ускользает. Бог – наша слабость, Янки.

Я н к и. Если я отниму у человека бога, значит, отниму у него слабость?

Е п и с к о п. Ты не можешь отнять у человека его слабость, значит, должен оставить ему бога. Что такое каждый в отдельности?

Я н к и. А что такое все?

Е п и с к о п. Все – не каждый. Люди – не человечество.

Я н к и. Пока еще нет.

Е п и с к о п. И никогда не будут.

Я н к и. Когда-нибудь станут.

Е п и с к о п. То, что ты называешь человечеством, возможно, будет через две тысячи лет, но не теперь, а здесь – никогда.

Я н к и. Вы отвели мне пещеру Мерлина. Я сослан.

Е п и с к о п. Сказано: из пещер вышли мы.

Я н к и. Я хотел цивилизации.

Е п и с к о п. Когда твоя цивилизация достаточно окрепнет, она тоже покинет пещеру.

Я н к и. И вам не хочется ее спасти?

Е п и с к о п. Задача церкви спасать не цивилизацию, а бога.

Я н к и. Не человека?

Е п и с к о п. И человека. Для бога.

Я н к и. Значит, для его слабости?

Е п и с к о п. Для его утешения.

Я н к и. Жаль. Привет, епископ. (Уходит.)

Е п и с к о п. Привет, Янки! Жаль.

Раздается похоронный звон.

20. Измена, или Кларенс ищет путь

В пещере Мерлина: К л а р е н с,  Б и л л,  М о л л и  и  у г о л ь щ и к.

К л а р е н с. Выбирайте себе местечко. Шеф скоро придет.

У г о л ь щ и к. Если его не задержали.

Б и л л. У него свободный проезд.

У г о л ь щ и к. Кто им поверит.

М о л л и. Я, пожалуй, вытру пыль.

У г о л ь щ и к. Где очаг?

К л а р е н с. Мы варим электричеством.

У г о л ь щ и к. Это еще что такое?

Б и л л. Электричество? Вот то, что здесь светит, друг, и есть электричество.

У г о л ь щ и к. Это ничего мне не говорит. Разве что вижу: нам, угольщикам, делать здесь нечего.

К л а р е н с. Аппараты не трогай, Молли. Мы лучше сами их оботрем.

М о л л и. Принесите кто-нибудь цветов.

К л а р е н с. Сходи ты, угольщик. Мы с Билли проверим динамо.

Мужчины расходятся по местам.

М о л л и. Хоть бы Хозяин скорее пришел, надо его утешить. Бедняга. А может, и не стоит – ведь он тогда совсем не обратил на меня внимания. Думаю, что многое получилось бы по-другому, если бы он со мной… Поздно. Не воротишь.

Входит  Я н к и, погруженный в раздумье.

Слава богу, что пришли наконец. Приготовить вам чаю?

Я н к и (после паузы). Слушай, а ты меня узнала тогда, в лесу?

М о л л и. Когда умер дурачина Тим? Нет. Я только здесь услышала, что это были вы и король Артур.

Я н к и. Значит, мы отлично замаскировались. И все же ты с нами не заговорила.

М о л л и. Потому, что вы не работали. Вы были не из наших. А если б и узнала вас, как ВАС, а короля, как короля, то все равно бы не заговорила, потому что мы не из ваших.

Я н к и. Но сейчас ты разговариваешь со мной.

М о л л и. В пещере совсем иное дело.

Я н к и. Мне не нравится, Молли, что лишь из-за пещеры можно вести себя иначе. Почему этого нельзя делать и вне пещеры? Я хотел, чтобы так было повсюду и для всех. А добился того, что это можно только здесь и немногим.

М о л л и. Почему вы сейчас говорите о себе? Почему не говорите о ней?

Я н к и. Когда я говорю о себе и своих планах, то говорю о ней! Разве это не замечательно?

М о л л и. Замечательно – пожалуй. Но нечестно. И не по-человечески. Вы только говорите, прячетесь за словами и за тем, что называете аргументами. Почему вы не кричите? Неужели ваша душа сейчас такая же важная и хладнокровная, как вы? Неужели вы не думаете, что она сейчас взывает к вам в своей темнице? Что она плачет, бьется головой о стену, зовет вас? А вы?

Я н к и. Я мужчина.

М о л л и. Да отбрось ты, наконец, свою хвастливость, свое самомнение и тщеславие! Не ври самому себе!

Я н к и. Я должен подыскать своих людей!

М о л л и. Своих людей…

Я н к и. Да, своих людей! Я знаю, что мне нужно! Знаю, что получится, если вы не будете слушаться меня! Знаю…

М о л л и. Какие мы ничтожные по сравнению с вами. Вы важный господин, который нас чем-то одаривает, не правда ли? Вы полны благородства и проницательности, вы охотник, который не убивает, а приручает зверя. Вы любимый божок, безупречный во всем, что затевает.

Я н к и. Нет! Нет! Нет!

М о л л и. Господи, ну что за шут!

Входят  у г о л ь щ и к  и  ц е р к о в н ы й  с л у ж к а.

У г о л ь щ и к. Хозяин, дурные вести!

Я н к и. Они идут?

М о л л и. Ее сожгли?

С л у ж к а. Да.

Я н к и. Так они все же выступили? Объявили крестовый поход против нас? Значит, все еще боятся?

С л у ж к а. Нет, не идут. Для них вы уже мертвы. Они выступили на войну против Феи Морганы. Кто отличится, тот и будет королем. Оставьте меня здесь. Я видел, что они сделали с женщиной. Такого бог не может допустить.

Входят  К л а р е н с  и  Б и л л.

К л а р е н с. Все о’кэй, шеф!

Я н к и. Они решили воевать. Двинулись, словно ничего и не было. Не было нас, и Алисанда принесло себя в жертву напрасно. Это не по-человечески! Они звери! Не мог же я оплошать! Я, человек столетия, покорившего Луну! В чем ошибка?

К л а р е н с. Владыка, не забывай о нас. Мы последовали за тобой в пещеру.

Я н к и. Я хотел спасти всех, а не пятерых! Пещера вместо мира!

К л а р е н с. Владыка, помни о нас!

Я н к и. Их путь пройдет здесь, если они двинулись на Фею Моргану. Проволочные заграждения установлены. Три ряда голой проволоки, это их прикончит. Включим максимальное напряжение, и к нашим ногам свалятся тысячи рыцарей.

К л а р е н с. И миллионы нерыцарей!

Я н к и. О, Кларенс! Кларенс! Какой случай упустили люди! И какое чудовищное опустошение произойдет! Включится рубильник, засверкают синие молнии, запахнет горелым мясом, а потом наступит великое безмолвие. И возникнет вопрос: кто кого победил? Они меня? Я их? И кто выживет? Свободный мир, избавленный от людей, – разве это идеал? Я мечтал о свободных людях. Избавленных от пороков, козней, угнетателей, жаждущих разбогатеть за счет ближнего. Свободных от ненависти, зависти, напастей. И – крайностей, левых и правых. Да, середина, но где она? Где примирение всех стихий? Где огонь может породниться с водой? Для эксперимента мне нужен рай! Камелот с его рыцарями, попами и рабами уже зашел слишком далеко, когда я явился.

К л а р е н с. Ты опять забываешь о нас, владыка.

Я н к и. Рай! Мне нужен рай! Адам и Ева!

К л а р е н с. Почему не первый день творения?

Я н к и. Он принадлежал богу. Но до этого…

К л а р е н с. До этого было Ничто, Янки!

Я н к и. Ничто с его невероятными возможностями! Вот он, рычаг! Одно движение моей руки – и Ничто восстановлено! Ничто не знает ни о рыцарях, ни о рабах, и идея будет чиста! Давайте начнем с Ничто! (Берется за рубильник.)

К л а р е н с (отталкивает Янки). Ничто ничего не знает о людях!

Я н к и. У меня есть вы!

К л а р е н с. Меня не считай.

Я н к и. Угольщик, Билли, Молли! Служка! Тоже нет? Вы меня покидаете?

К л а р е н с. Ты покинул нас.

Я н к и. И это называется благодарностью.

К л а р е н с. Называй, как хочешь. Считаешь нас неблагодарными – считай, дело твое. Но мы не допустим, чтобы ты уничтожил мир. Нет у тебя такого права. Он был в твоем распоряжении – и что ты с ним сделал?

Я н к и. Какой ты умник. Кто тебя избавил от глупости?

К л а р е н с. Ты.

Я н к и. А если я тебе скажу, что ты остался глупцом? Что ты ничего не понял? Удивляешься? Даже рот разинул? Так вот слушайте меня. Я прощаю вам дерзость. Устраним из наших расчетов ошибку.

К л а р е н с. Ошибка – это люди, Янки.

Я н к и. Да помолчи ты! Люди – высокопарная болтовня! Что это за люди, которые действуют против своей пользы?

К л а р е н с. Польза для одних не оказалась пользой для других.

Я н к и. Тихо! Взгляни на своих товарищей: они тебя не понимают. Верно, Билл? Служка? Угольщик? Молли?.. Ну, конечно. Мы ведь современные люди, не правда ли? Живи и давай жить другим – в этом что-то есть? Властители устыдятся нашего великодушия, что мы не свергаем их, как полагается, не лишаем их власти, не ставим себя выше их, – не так ли? Только лишь показать им: мы здесь, те, кто создают ценности? Давайте поделимся!

К л а р е н с. Власть неделима.

Я н к и. Громкие слова!

К л а р е н с. Кто над кем властен?

Я н к и. Фразы! Фразы! Этому ты научился не у меня!

К л а р е н с. Ты научил меня думать.

Я н к и. Не в таком направлении!

К л а р е н с. Но все же думать, Янки.

Я н к и. Не до такого конца.

К л а р е н с. У мыслей нет заранее определенного конца.

Я н к и. Хитрец! Глупый, наивный хитрец!

К л а р е н с. Ты – господин, Янки.

Я н к и. Возможно, возможно.

К л а р е н с. А мы слуги.

Я н к и. Если б вы хоть служили.

К л а р е н с. Мы и служили.

Я н к и. Больше не желаете?

К л а р е н с. Служить и быть господином – противоположность.

Я н к и. И вы можете стать господами, когда меня не будет.

К л а р е н с. А если нам захочется раньше?

Я н к и. Всему свой срок. Повелевать надо научиться.

К л а р е н с. Почему же ты не научил нас быть господами? Отвечай!

Слышится ритм марша и звон оружия.

Идут рыцари, Янки.

Я н к и. Служка!

С л у ж к а. Да, сэр?

Я н к и. Значит, королем будет тот, кто отличится в этой войне?

С л у ж к а. Так сказал епископ.

Я н к и. Я не хуже других. И в войне кое-что смыслю. Играть по-ихнему, значит – выигрывать. (Уходит.)

Б и л л. А мы?

К л а р е н с. Мы уходим. Эта война не наша.

Входит  Д о л л и  с  д е т ь м и.

Д о л л и. Где Хозяин?

К л а р е н с. Никакого Хозяина больше нет.

Д о л л и. На его совести мой муж!

М о л л и. Он нас предал.

Д о л л и. По его закону мы получили землю. Муж хотел торговать с рыцарями. Предлагал им древесину для палисадов, дубинок, древки для пик. А они его убили.

У г о л ь щ и к. Оставайся с нами.

Д о л л и. Кто нас защитит? Я думала, что в пещере найду приют для себя и детей.

К л а р е н с. Война не минует и эту пещеру.

Д о л л и. А дети? Что будет с детьми?

К л а р е н с. Идемте, люди. Я думаю, что знаю путь. Но предупреждаю сразу: легким он не будет. Кто остается?.. Пошли!

Занавес

ФОТОГРАФИИ

1. Клаус Хаммель. РИМ, ИЛИ ВТОРОЕ СОТВОРЕНИЕ МИРА. Народный театр в Ростоке (1975). Режиссер Ганс Ансельм Пертен, декорации – Фальк фон Вангелин. В роли Виктории Ремер – Кристина ван Зантен. Фотография Б. Мефферт.

2. Клаус Хаммель. РИМ, ИЛИ ВТОРОЕ СОТВОРЕНИЕ МИРА. Народный театр в Ростоке (1975). В ролях: Дитер Умру (Зигельков), Томас Вайсгербер (Шокнехт). Фотография Б. Мефферт.

3. Клаус Хаммель. ЖЕЛТОЕ ОКНО, ЖЕЛТЫЙ КАМЕНЬ. Народный театр в Ростоке (1977). Режиссер Ганс Ансельм Пертен, декорации – Фальк фон Вангелин. В ролях: Герд Михеель (Андерсон), Герман Вангемман (доктор), Эльзе Вольц (старуха). Фотография К. Бекер.

4. Клаус Хаммель. ЖЕЛТОЕ ОКНО, ЖЕЛТЫЙ КАМЕНЬ. Народный театр в Ростоке (1977). В ролях: Манфред Шлоссер (Хоппе), Катрин Штефан (Карола). Фотография К. Бекер.

5. Клаус Хаммель. ГОСПОЖА ЖЕННИ ТРАЙБЕЛЬ, ИЛИ ГДЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ СЕРДЦА. Театр имени Максима Горького в Берлине (1964). Режиссер Хорст Шёнеманн, декорации – Герхард Шаде. В ролях: Ютта Хофман (Хильдегард), Винфрид Вагнер (Леопольд).

6. Клаус Хаммель. ГОСПОЖА ЖЕННИ ТРАЙБЕЛЬ, ИЛИ ГДЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ СЕРДЦА. Театр имени Максима Горького в Берлине (1964).

7. Клаус Хаммель. ЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА. Театр в городе Эрфурте (1967). Режиссер Дитер Вардецки, декорации – Юрген Мюллер. В ролях: Клаус Мартин Бёстель (епископ), Петер Зоданн (Янки). Фотография Б. Мефферт.

8. Клаус Хаммель. ЯНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА. Театр в городе Эрфурте (1967). Финал пьесы. Фотография Б. Мефферт.