Текст книги "«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы"

Автор книги: Клаус Хаммель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Я н к и. Я не хочу крови. Дай-ка масленку.

К л а р е н с. Мерлина надо было убить.

Я н к и. Мельницы нужны. Все, что мы строили и еще построим, служит разумному. Главное – результат. Мерлину этого не остановить. Паровая машина заставит умолкнуть всех скептиков.

Появляется  А л и с а н д а.

А л и с а н д а. Вот песок, сэр Хозяин. Вы, наверно, сердитесь, что я не успела почистить.

К л а р е н с. Не ругайте ее. Я сам потом все улажу. (Уходит.)

Я н к и. Ничего, не беспокойся. Но чистить надо только вот здесь и здесь, сделай милость.

А л и с а н д а. Как прикажете, сэр Хозяин. (Протирая цилиндр машины, она обнаруживает на нем свое искаженное зеркальное изображение.) Господи, ну и уродина я!

Я н к и. Глупышка. Ты вовсе не уродина.

А л и с а н д а. Я же вижу!

Я н к и. Забавная штука – зеркало, а? Успокойся. Погляди, разве я красивее?

А л и с а н д а. Теперь мне все понятно!

Я н к и. Что тебе понятно?

А л и с а н д а. Все! О, боже, с таким лицом…

Я н к и. У тебя очень красивое лицо.

А л и с а н д а. Вы обманываете меня! Все меня обманывали! Все!

Я н к и. Ну перестань, хватит!

А л и с а н д а. То-то я удивлялась, почему вы меня и знать не желаете.

Я н к и. Алисанда… Сэнди…

А л и с а н д а. Я даже не решалась говорить вам «ты», настолько вы были холодны ко мне. Ах, это ужасно! Ведь я тебя так любила…

Я н к и. А теперь больше не любишь?

А л и с а н д а. Все кончено, все. Найду пещеру в лесу, где меня ни один человек не увидит…

Я н к и. Ты меня действительно любила?

А л и с а н д а. Безумно…

Я н к и. Хоть сказала бы. (Покрывает ее лоб множеством поцелуев.) Словечко бы хоть сказала.

А л и с а н д а. Ты целуешь меня как ребенка, заметил? Господи, какая я страшная! (Хочет уйти.)

Я н к и. Останься, пожалуйста.

Пока он выпрямляет молотком серебряную пластину, Алисанда снова порывается уйти.

Кто это здесь такой непослушный?

Алисанда останавливается.

Ну, конечно, молодые дамы. Таковы уж они: глотают с удовольствием любой комплимент, запросто воображают, что они такие, какими им хочется быть, тем более что влюбленные песики уверяют их, что они такие и есть, а потом вдруг появляется зеркало – правда в лицо – и увы и ах! (Протягивает ей зеркало.) Поглядись-ка, Сэнди. Взгляни только разок, и мы выбросим эту штуковину.

Алисанда знакомится с зеркалом.

А л и с а н д а. Ты великий волшебник. Самый великий. Величайший на свете. Но ты и самый большой на свете плут! Я красивее королевы – а мы с тобой спим в разных комнатах.

Я н к и. Сэнди…

А л и с а н д а. Слушай, Янки, ты чмокнул меня в лобик, как ребенка, а мне хотелось бы, чтобы ты целовал меня, как женщину.

Я н к и. Сегодня вечером, если угодно.

А л и с а н д а. Очень угодно, Янки.

Колокольный звон. Появляется  е п и с к о п  с о  с в и т о й.

Отдам тебе всю душу, если дашь мне свою.

Е п и с к о п. Не дарите того, что вам не принадлежит.

Я н к и. Преосвященство!..

Е п и с к о п. Дочь моя… Вы были заняты, как я заметил, и наверняка слышали благовест, но не наших колоколов.

А л и с а н д а. Ваше преосвященство, прошу вас, поразмыслите не откладывая, если можно, – не распорядится ли святая церковь, чтобы мужчина и женщина, обретшие друг друга, остались бы навсегда неразлучными с благословения божия и в силу тайного обета, а не как теперь, когда по воле случая, коварством, а то и насилием их разлучают, – если вам это понятно.

Я н к и. Сэнди…

Е п и с к о п. Спокойно, господин Хозяин, предложение неглупо. Нам тоже всегда казалось достойным наказания то, с какой легкостью мужчина по образу язычников – ибо безбожен обычай, которому следуют рыцари, – с какой легкостью, повторяю, мужчина меняет женщин. Церковь на вашей стороне, госпожа. Супружество станет законом.

А л и с а н д а. Так соедините нас немедля. Ведь я люблю его и не хочу терять. Милый плутишка!

Я н к и. Причем – дабы история тут ничего не исказила – следует особо подчеркнуть, что это зло – брак – зародилось в женской голове.

А л и с а н д а. Преосвященство, сочетайте нас браком!

Я н к и. Алисанда, попрошу тебя!

Е п и с к о п. Повремените немного и уж извините меня, старика: мне еще надо придумать для этой цели подходящее обрамление. Вы знаете, что я, как слуга божий, дал обет безбрачия, но желание радоваться и мне не чуждо. А радость для слуги божьего – церковный обряд. Дайте мне придумать обряд, и тогда благословлю.

А л и с а н д а. О’кэй.

Свита приносит зеркало.

М о н а х – з в о н а р ь. Позвольте.

М о н а х – с е к р е т а р ь. Поглядите на это чудо, преосвященство.

Ц е р к о в н ы й  с л у ж к а. Серебро, которое показывает лица.

Е п и с к о п (посмотрев в зеркало). Сколько же лиц должно быть у бога, если мы созданы по его образу и подобию. (Обращаясь к монаху-секретарю.) Забудьте это изречение. (К Янки.) Эта серебряная пластина… возможно, мне понадобится. Во время службы интересно знать, что делают прихожане, когда поворачиваешься к ним спиной. Я поставлю его на алтаре, и оно мне покажет, чем занимается община, когда я читаю молебен.

Г о л о с  К л а р е н с а. Ну что, шеф, банда еще не явилась?

Е п и с к о п. Явилась, мой юный друг, явилась.

К л а р е н с (входит). О, ваше преосвященство, я и не предполагал…

Я н к и. Посмотри, не идут ли король с королевой.

А л и с а н д а. Бегу! (Уходит.)

Е п и с к о п. Он не придет.

Я н к и. А рыцари?

Е п и с к о п. Никто не придет.

Я н к и. А торжественное открытие?.. Ну, это уж слишком! Я сложу с себя полномочия!

Е п и с к о п. Поэтому я и пришел. Там встревожены. Какие-то события здесь – не знаю какие – перепугали господ Галахада и Саграмора. А также художника. Сыграло свою роль слово «чертовщина», так сказать, рольку.

Я н к и. Идиотство! Паровая машина как раз наоборот…

Е п и с к о п. Кому вы это говорите? Мы с вами знаем, что весьма неправедно полагаться на черта больше, чем на бога. Славная женушка, эта Алисанда. Наслаждайтесь любовью. Жизнь может оказаться очень короткой, при известных условиях.

Я н к и. Я отказываюсь от своей должности.

Е п и с к о п. Ваша должность и ваши чары. Предоставьте их всецело в иное распоряжение. В богоугодное.

Я н к и. Что вы имеете в виду?

Е п и с к о п. Новое чудо – назовем это в общепринятом стиле – обладает, как я слышал, большими силами и быстротой.

Я н к и. Правильно. Сейчас покажу…

Е п и с к о п. Не надо. Верю и так. Одолжите эти силы богу. То, что примет бог, не может быть чертовщиной. Понимаете?

Я н к и. Нет…

Е п и с к о п. Нас очень беспокоит один источник в Долине Святости. Из него ушла вода, и уже высказываются сомнения, что могущество всевышнего… Спасите источник.

Я н к и. Ни за что!

Е п и с к о п. Подумайте.

Я н к и. Никаких чудес я не признаю.

Е п и с к о п. Но сами каждый день кое-какие творите.

Я н к и. Те, которые могу объяснить.

Е п и с к о п. Попытайтесь. Например, если источник вновь забьет, объясните, как все произошло, и приведите ко мне того, кто этому поверит. Проповедники у нас хорошие.

Я н к и. Пусть Мерлин расколдует источник.

Е п и с к о п. Мерлин уже несколько дней как исчез.

Монахи дымят ладаном.

Мы были очень рады: господа…

Епископ и свита удаляются.

Я н к и. Не закрывайте ворота! Здесь такая вонь!

7. Рыцари организуются

Г а л а х а д  и  С а г р а м о р.

Г а л а х а д. Меня зудит совесть.

С а г р а м о р. Нам не в чем упрекнуть себя.

Г а л а х а д. Ну что вы говорите: нам не в чем упрекнуть себя. А епископ?

С а г р а м о р. Приемлет эту чертовщину.

Г а л а х а д. Досадно.

С а г р а м о р. Не нойте. Все это оттого, что мы – без корней. У нас нет программы. А без программы нет власти. Если бы была программа, было бы у нас и суждение. А так мы на все новшества смотрим как дураки.

Г а л а х а д. Если это так, то спрашивается: какая программа?

С а г р а м о р. Надо было составить ее сразу же, как только этот чужеземец явился в Британию. Епископ прав: мы должны действовать. Именно – мы! Мы надели эти новые шляпы и стали, простите, черными, потому что чужеземец велел нам носить новые шляпы. Мы рвали их у него из рук. И мы спрятали их, когда возникло подозрение, что тут пахнет чертовщиной. И вот выясняется, что повелевала-то сила БОЖЕСКАЯ, а не дьявольская. И мы оказались в стороне – белолицые, без шляп. Впрочем, свою я случайно захватил. (Извлекает цилиндр.)

Г а л а х а д. Как удачно! А меня все время тут что-то давило! (Также извлекает цилиндр.)

С а г р а м о р. Рыцарь Галахад!

Г а л а х а д. Я!

С а г р а м о р. Согласны ли вы и обязуетесь ли с честью нести звание трубочиста, а также исполнять должность сборщика налога с дымовых труб во славу бога, короля и государства, для пользы и почета рыцарства и на зло врагам…

Г а л а х а д. Согласен и обязуюсь!

С а г р а м о р. Так. Теперь спросите вы меня.

Г а л а х а д. Рыцарь Саграмор!

С а г р а м о р. Я!

Г а л а х а д. Согласны ли вы и обязуетесь ли для пользы рыцарства и на зло врагам…

С а г р а м о р. Согласен и обязуюсь! (Оба надевают цилиндры.) Теперь бы найти угольщика!

Виднеется угольная куча.

Г а л а х а д. Вижу угольную кучу. Нам повезло.

С а г р а м о р. Добрая примета. (Мажет лицо сажей.) Делайте, как я.

Появляется  у г о л ь щ и к.

Г а л а х а д. Он черен.

С а г р а м о р. Смотри-ка, смотри-ка… Да мы, кажется, коллеги, а?

У г о л ь щ и к. Благородные господа!

С а г р а м о р. Ну что ты, приятель. Зачем же так унижаться. Мы ведь не знали еще, что, кроме нас, есть и другие трубочисты…

У г о л ь щ и к. Я выжигаю уголь, господа.

С а г р а м о р. Вот как, выжигаете. Значит, вы угольщик?

У г о л ь щ и к. И ваш раб.

С а г р а м о р. Ах, и наш раб. А почему черный?

У г о л ь щ и к. Как все угольщики, господа рыцари… Помилуйте!

С а г р а м о р. Я мог бы убить тебя за незаконное исполнение чужой должности. Но, так и быть, живи, потому что ты глуп, скотина. Иди, умойся.

У г о л ь щ и к. Чего? Чего я должен сделать, господа?

Г а л а х а д. Умыться. Белое лицо, белые руки.

У г о л ь щ и к. Да ведь я углежог, господа! Я всегда был черным! Это у господ рыцарей, у благородных сэров – белая кожа!

С а г р а м о р. У тебя мрачный взгляд. Ну-ка, скажи: мы белые?

У г о л ь щ и к. Вы… вы не белые.

С а г р а м о р. А какие?

У г о л ь щ и к. Вы себя… вы черные!

С а г р а м о р. Но рыцари?

У г о л ь щ и к. А кто же еще, конечно, клянусь богом!

С а г р а м о р. Значит, ты тоже рыцарь?

У г о л ь щ и к. Я – угольщик… Нет! Какой же рыцарь… Нет!

С а г р а м о р. Ты запутался, но я буду к тебе милостив. Умойся.

Г а л а х а д. Неси воду, живо!

У г о л ь щ и к. Источник иссяк. Нету больше воды.

С а г р а м о р. А может, это ты сам, скотина, так сделал, что источник иссяк, чтобы только не смывать черноту? Как насчет смерти?

У г о л ь щ и к. Слыхал я от путников, будто один знатный господин в Камелоте повелел, чтобы все живое оставалось в живых, пока это угодно богу. Чтобы не проливалась ничья кровь и всегда был мир.

С а г р а м о р. Камелот далеко.

У г о л ь щ и к. Вам надобно уважать законы.

С а г р а м о р. На честное слово. А вот я слышал от путников, которые бывали в очень диких странах, что черная кожа бледнеет на ясном солнце, если повелеть крови, чтобы она застыла. Мой дорогой Галахад, займитесь этим.

Г а л а х а д. Слушаюсь!

С а г р а м о р. Помните: чтобы не пролилась, а застыла.

Г а л а х а д. И чтобы всегда был мир!

Угольщик убегает.

С а г р а м о р. Черт бы его побрал!

8. Приемка паровой машины

Я н к и,  А л и с а н д а  и  К л а р е н с.

А л и с а н д а. День начался так безнадежно. По теперь у меня есть полумесяц, и я знаю, что он будет полным. Хотя я чуточку дрожу, зато знаю: это радость. Темнеет, но я знаю: это ночь, которую я жду. Я иду навстречу ей, мы встретимся на полпути. И пусть никто не считает, что я думаю только о себе. Я тоже была поражена, когда увидела, что король и королева не пришли. Мне так хотелось, чтобы королева посмотрелась в зеркало. В то, другое, которое искажает лица. (Уходит.)

К л а р е н с. Стоите и раздумываете.

Я н к и. Сумею ли я пустить воду в источнике или нет?

К л а р е н с. Конечно, нет.

Я н к и. Епископ может создать мнение против меня.

К л а р е н с. Создайте мнение против него. Ваша заключительная фраза тогда была великолепной: «Не закрывайте ворота – здесь такая вонь!» Объявление войны. Паровая машина против ладана.

Я н к и. Дело не в том, чтобы прижать епископа. Мне думалось, что паровая машина сможет стать связующим центром между народом и властью… в конце концов власть – тоже люди. Пусть она принадлежит всем, машина.

К л а р е н с. Если вы пустите источник, то восстановите одних против других.

Я н к и. Для меня важен мир, Кларенс. Если я сейчас заупрямлюсь, это осложнит все будущее. Враги мне не понадобятся. Мерлина нет – зачем создавать новых?

К л а р е н с. Вы мой учитель. Чему же еще вы хотите научить меня?

Я н к и. Благоразумию, хитрости. Дипломатии ради большого доброго дела.

К л а р е н с. Я вижу только вещи, а не дело. Ведь не изменилось ничего. Кроме того, что мы лишь умножили могущество власть имущих.

Я н к и. У тебя узкий кругозор. Наступит сближение, сотрутся грани между верхами и низами.

Появляются  е п и с к о п  и  А р т у р, вслед за ними  м о н а х и  несут какой-то предмет, закрытый покрывалом.

Я н к и. Я расколдую источник.

М о н а х – о р г а н и с т. Господин Хозяин…

Я н к и. Что, брат?

М о н а х – о р г а н и с т. Вот орган, сэр. Безупречный звук, меха раздуваются – дальше некуда. Епископ полагает, что его можно будет надувать белым воздухом.

Я н к и. Кларенс покажет вам, как это сделать. Органами я давно интересуюсь. Отведи их к паровой машине.

К л а р е н с. Шеф, подумайте.

Я н к и. Это приказ, Кларенс!

Кларенс с монахами уходит.

Е п и с к о п (Артуру). Как я рад, что все уладилось.

А р т у р. А сэр Хозяин ручается за успех?

Е п и с к о п. Ручается. Вы сомневаетесь, Артур?

А р т у р. Преосвященство, последнее время я не перестаю удивляться. Хозяин – да благослови его бог! – дар неоценимого значения, ибо он одаряет нас бесценными вещами. Однако в стране наблюдается и беспокойство. Даже мою жену почти нельзя сдержать с тех пор, как в нашу повседневность вторглись эти новшества.

Е п и с к о п. Практические забавы.

А р т у р. Забавы? Практические – да, но забавы ли? Возьмите хотя бы мельницы.

Е п и с к о п. Мельницы?

А р т у р. Уже случалось, слышал я, что когда иной рыцарь не желал больше молоть, то простолюдин сам твердой рукой бросал зерно на жернова, сам заставлял вращаться по ветру крылья, сам наполнял мешки, и таким образом, убеждался, что это посильно любому. Чудо не связано ни с рыцарством, ни с властью, ни с дворянством, и какое же это чудо, раз оно доступно. А Кларенс…

Я н к и. Что – Кларенс?

А р т у р. Один из простолюдинов. И тем не менее сам умеет колдовать, разгадывать тайны…

Я н к и. Ну и что?

А р т у р. Простолюдин, неужели непонятно? Это же значит: все могут всё! Ни род, ни сословие, ни ранг, ни имя не определяют здесь границ.

Я н к и. Так оно и есть.

Е п и с к о п. Не совсем.

Я н к и. Нет, так.

Е п и с к о п. Не совсем, друг мой.

Я н к и. Так, преосвященство. Уж позвольте возразить. Я и не подозревал, что мои мелкие чудеса уже настолько широко распространились в народе.

А р т у р. Вы этого хотели?

Я н к и. Надеялся!

Е п и с к о п. Опасался!

Я н к и. Нет!

Е п и с к о п. Будем считать, что не надеялись, и отложим эту проблему. Еще какую-нибудь справку, король Артур?

А р т у р. Белый воздух, быстрое колесо, возрождение источника – это же колдовство или нет? Скажите мне правду! Сколько чудес, в любое время… так колдовство все же или это сможет каждый?

Я н к и. Нет, каждый это не сумеет.

А р т у р. Значит, колдовство?

Е п и с к о п. Колдовство, Артур. И больше не спрашивайте. Церковь дала на то свое благословение.

А р т у р. И вас ни в чем не постигнет неудача?

Е п и с к о п. Источник даст воду. Как меня радует, что все уладилось. Доброй ночи, самой доброй.

9. Приятельницы

Г и н е в р а  и  А л и с а н д а.

Г и н е в р а. Алисанда, ты спишь?

А л и с а н д а. Нет.

Г и н е в р а. Я тоже. Ты счастлива?

А л и с а н д а. Да.

Г и н е в р а. Верно, что ты не хочешь расставаться с Хозяином и церковь издаст для этого особый закон?

А л и с а н д а. Верно.

Г и н е в р а. Как ты думаешь, не попросить ли мне епископа издать такой закон, чтобы я больше не была королевой?

А л и с а н д а. Нет.

Г и н е в р а. Почему?

А л и с а н д а. Потому что король твой муж и потому что закон, который мне готовит епископ, предписывает, чтобы муж оставался с женой, а жена с мужем.

Г и н е в р а. Да, но этот закон для тебя! А почему бы ему не сделать закон и для меня?

А л и с а н д а. Это невозможно, потому что не может быть закона, чтобы муж и жена не расставались, если есть закон, чтобы им дозволялось разойтись, – тогда же нет смысла в обоих.

Г и н е в р а. Но ведь все зависит от того, какой закон издан вперед. Почему бы мой не принять первым?

А л и с а н д а. Потому что первым будет мой.

Г и н е в р а. Но я королева. И могу потребовать, чтобы мой считался первым. Грязнуля!

А л и с а н д а. Сама грязнуля! Вот тут-то спохватилась, что ты королева. Знаешь, ты просто…

Г и н е в р а. Сэнди…

А л и с а н д а. Да?

Г и н е в р а. Ты не грязнуля.

А л и с а н д а. Ты тоже не грязнуля…

Г и н е в р а. Сэнди…

А л и с а н д а. Да?

Г и н е в р а. Ты не могла бы, когда вернется король, остаться у нас?

А л и с а н д а. Представляю, как это его обрадует. Ведь он наверняка захочет уединиться с тобой.

Г и н е в р а. Зато я не захочу.

А л и с а н д а. Ну, не выдумывай. А мой муж? Останется ночевать один?

Г и н е в р а. Пусть тоже придет сюда.

А л и с а н д а. Интересно. А если мне захочется уединиться с ним?

Г и н е в р а. Ну, тогда…

10. Разочарованный победитель

К л а р е н с  один.

К л а р е н с. Он сделал, что обещал. Вода хлынула из источника, и над Долиной Святости пронесся вопль восторга. Хозяин начал было рассказывать о тех силах природы, которым это удалось сделать, – все потонуло в бурном ликовании. Никто не слушал. Все только глазели. Каждый видел, что бог над ними смилостивился. Нас чествовали. Вот эту лавровую ветвь, окропленную святой водой – влагой из мутной лужи, – мне вручил епископ. Потом был праздник. Была большущая пьянка. На душе тошно, братья, а отчего – не знаю. Боюсь я за Камелот. Но пьянствовать – здорово! Пива, братья, дайте мне пива!

11. Фея Моргана

Опочивальня королевы. На сцене  Ф е я  М о р г а н а  и  ф л е й т и с т (король Уриэнс). Из постели вылезает нагой  ю н о ш а.

Ф е я  М о р г а н а. Куда торопишься, сокровище мое? В постели вел себя так тихо, что даже флейтист заснул, а теперь взбодрился как молодой олень. Это мне нравится, что ты вдруг ожил. Иди ко мне, мой олененок, иди. Не хочешь, мой принц? Ну прошу тебя, иди. Твоя королева просит тебя о любви. Ну? Как жаль. Очень жаль. Какие руки, какой торс, какие длинные стройные ноги. Мне будет больно, если все это захрустит под колесом. Но будет и ах как приятно. Ведь у меня есть воображение, и я представлю себе, что это я причиняю тебе муки. Я буду колесом, а ты обовьешь меня – руками, ногами, всем телом. И когда тебя охватит пламя, я воображу, что это пылают наши сердца. Чудесно! Ну вот, ты опять дрожишь. Иди, мой мальчик, я согрею тебя. Или хочешь, чтоб это сделал костер? Разбуди флейтиста! Он хорошо играет. О, если б достаточно было звуков флейты, прелестной мелодии, небольшой сноровки. Ты еще здесь, мой принц? Представь себе море, сверкающую гальку, парус и крылья, кожу, волосы, а ногти белые-белые… вот что такое счастье. Я хочу быть только очень юной, а потом сразу состариться, без промежуточных лет. Хочу, чтобы были солнце или ночь, а не серые сумерки. Пусть сначала будет любовь, а потом мудрость, сначала детишки, а потом внуки. Не хочу быть такой, как сейчас. Иди ко мне, мальчик, сделай меня другой. Ну иди же, люби меня. А жаль. (Звонит.) Очень жаль.

Входят  д в а  л а т н и к а.

Заберите этого! И приведите юную девушку! Чтобы была похожа на него.

Латники уводят юношу.

Ты считаешь меня пошлой. Я смешна в твоих глазах. А ведь я могу бросить тебя к крысам. Давай-ка играй.

Л а т н и к и  вводят  м о л о д у ю  д е в у ш к у.

Ф е я  М о р г а н а. Там внизу стоит какой-то тип в длинном плаще. Хотела бы посмотреть на него вблизи.

Латники уходят.

Танцуй!

Девушка танцует.

Нагишом!

Девушка начинает раздеваться.

Уже лежала с мужчиной, а? Да нет, не верится. Иначе скорее кинулась бы в озеро, чем пришла сюда ко мне, к старой карге. Тряпки долой, быстрее!

Л а т н и к и  приводят  М е р л и н а.

А ты мне вроде знаком? (Девушке.) Убирайся!.. Вы тоже исчезните!

Латники и девушка уходят.

Я знаю тебя, парень. Ты из Камелота. Ты – Мерлин, волшебник. Тебя послал Артур? Нет, Артур не пошлет тебя. Ты явился по собственной воле. Но почему – по собственной воле от Артура, моего брата, который ненавидит меня? Значит, ты сбежал, верно? Подумать только: Мерлин у меня! Гнуснейший, отвратнейший, подлейший, коварнейший, самый жестокий пройдоха и мошенник, вор, клеветник, растлитель девочек, шарлатан, плут и комедиант – у меня, у той, которая превзошла его во всем этом! Что же будет, братец Артур? Что из этого будет, невестушка Гиневра – худышка, потаскушка с кровоточащим чревом, которое не желает плодоносить? О, хорошо! Какое дивное утро… о, это пахнет войной. С тобой, мой Мерлин, я одержу победу. Ты человек, который все преодолеет. С тобой я смогу расширить свои владения до границ, приличествующих мне, как великой королеве. Ведь моя держава, кудесник, всего лишь с коровий блин. Как тут жить и с чего? Но теперь конец бесчестью. Теперь мы раскатаем этот блин до Камелота. Теперь, Артур, ты пожалеешь, что прогнал меня! Теперь я вернусь домой и нагоню на вас страху!.. Спасибо тебе, господи, за этого дьявола! Дева Мария, помолись за меня…

Флейтист роняет флейту.

М е р л и н. Флейта, ваше величество.