Текст книги "Сталкер (ЛП)"
Автор книги: Кларисса Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 16
Феникс
Расстегнув молнию, выпускаю готовый к действию член на свободу. Когда снимаю штаны, Ванесса поворачивает голову ко мне, будто чувствует исходящую от меня похоть. Страх и намек на желание читаются в ее взгляде, когда она прижимается к решетке. Поддержка ей понадобится.
Я трахну эту девушку так, что ее душа вывернется наизнанку.
– Я чертовски изголодался по твоей заднице, – бормочу, хватая ее за ноги и притягивая ближе.
– Подожди, – просит она.
Отвешиваю ей громкий шлепок.
– Нет.
– А что насчет защиты?
Вместо ответа лишь качаю головой.
– Ты думаешь, у меня что-то есть? Знаешь, ты нечто особенное, Принцесса?
Она сглатывает.
– Это ты не доверился мне на вечеринке, когда мы... – она умолкает, поэтому я предполагаю, что ей не хочется вспоминать то, как отчаянно она нуждалась в моем члене всего несколько лет назад, когда мы трахались на вечеринке, после которой ее муж отдал Богу душу.
– И я до сих пор не доверяю тебе, – отвечаю, потянувшись в карман за презервативом. – За дурака меня держишь?
– Да.
Снова шлепаю ее, на этот раз так сильно, что ее крик прошибает до мозга костей. Прекрасно.
– Ты не знаешь этого.
– Пошел ты! Может, и знаю, – шипит она.
Я раскатываю презерватив по члену.
– Нет, тебе просто хочется убеждать себя в этом, потому что не хочешь признаваться, что любила меня, прежде чем все это произошло.
– Да смирись с этим уже.
– О... боимся? – спрашиваю я, исследуя ее киску членом, заставляя Ванессу задыхаться. – Боишься, что тебе это понравится?
– Пошел…
Ей не удается закончить предложение, потому что я с такой силой вколачиваюсь в ее плоть, что мой член пульсирует лишь от одного толчка. Проклятье, в ней так чертовски приятно. Так чертовски туго... как я и помню.
– Такая же тугая, как и прежде, Принцесса, – протягиваю. – И такая же… влажная… ммм… вызывает желание попробовать тебя позже. – Выхожу из нее и снова вколачиваюсь, заставляя ее застонать. – Может, и попробую… если будешь хорошо себя вести.
– Что? – ахает она.
Хватаюсь за ее упругую задницу, чтобы удержать, и снова вбиваюсь в нее.
– Ты, черт возьми, слышала меня, – рычу ей. – Принимай его как хорошая девочка, и, может быть, позже получишь награду в виде моего языка.
Бедра девушки двигаются мне навстречу, пока я насаживаю ее на свой член, ее голова почти ударяется о прутья решетки, так как у меня не выходит контролировать себя. Чувствовать ее плоть вокруг моего члена – влажная мечта, терзавшая меня на протяжении многих лет. Только в конечном итоге я обычно убивал ее. Но зайти так далеко я себе не позволю... пока.
Хочу долго наслаждаться ею, подтолкнуть ее дальше, чтобы Ванесса просто сломалась у меня в руках. Чтобы я остался единственным свидетелем ее краха. И когда дело будет сделано, и все, что останется, – это пустая оболочка – я прикончу ее раз и навсегда.
Я снова и снова шлепаю ее по заднице, пока кожа не становится ярко-красной, и Ванесса не начинает кричать, давая волю слезам.
– Да! Кричи для меня, Принцесса.
Ее губы тут же сжимаются, но я все еще слышу звуки, которые она издает. Знаю, что ей трудно молчать, когда я объезжаю ее вот так. Усиливаю хватку на ремне, утягивая его назад так, чтобы ее лицо смотрело вверх, и Ванесса могла почувствовать давление на горло.
– Так нравится, маленькая сучка? – грубо трахая ее, рычу я.
– «Принцесса» мне нравилось больше, – шутит Ванесса, задыхаясь после каждого слова от того, с какой силой я насаживаю ее на себя.
На моем лице появляется злая ухмылка.
– О, так теперь ты хочешь быть моей Принцессой, да? – Я вхожу в нее до самого основания члена, хороня себя глубоко внутри нее. – Я сделаю тебя своей чертовой Принцессой.
Чувствую, как ее мышцы дрожат от сильных ощущений, заставляя мой член увеличиться.
– О, блядь, – мурлычет она, когда я выхожу из нее и возвращаюсь.
– Блядь, что? Блядь, да? – протягиваю я, отводя ремень назад. Она хрипит, не в силах ответить. Звуки ее удушья дико заводят меня, пробуждают во мне желание взорваться внутри ее сладкой, влажной плоти.
– Не слышу тебя! – рычу, ударяя ее по ягодицам и крепко удерживая ремень.
– Да! – мяукает она, ее плоть сжимается от каждого удара.
У меня такое чувство, словно я опустошаю ее, пока не остаются только пот, стоны и вздохи. Я чувствую, как ее тело горит от желания, и меня это воспламеняет.
– Ты так громко стонешь, Принцесса. Что подумает наша гостья?
– Дерьмо, – бормочет Ванесса.
– А-а, не останавливайся, пусть послушает твои грязные крики.
Чувствую, как усиливается давление, заставляя мой член пульсировать от потребности. Черт возьми, ощущение настолько великолепное, что, может, я позволю ей выжать из меня все соки. Но этой проклятой Принцессе придется потрудиться для этого.
– Хочешь, чтобы я остановился? – спрашиваю я.
В ответ Ванесса качает головой, а затем кивает. Ее тело, должно быть, говорит ей одно, а мозг – совсем другое. Как сложно выбрать… Не могу не задаться вопросом, как она себя чувствует. Разбитой? Смущенной? Нуждающейся?
Я усмехаюсь.
– Не можешь выбрать, да? Давай так и оставим. Я могу заниматься этим часами. Умею сдерживаться и не кончать.
– Нет... – бормочет она.
Тяну назад поводок, заставляя ее заткнуться. Обожаю этот звук.
– Ты не хочешь, чтобы я трахал тебя вечно, не так ли?
– Я не могу... – шепчет Ванесса едва слышно.
– Не можешь что? Выдержать? – Шлепаю ее по заднице, одновременно всаживая в нее член. – Лучше, черт возьми, тебе справиться с этим, потому что я не собираюсь останавливаться, пока ты не выдоишь из меня всю сперму.
– Пожалуйста... – бормочет она, поворачивая голову. Ее лицо немного покраснело, по щеке скатывается слеза.
– Ты так чертовски прекрасна, когда плачешь, сладкие щечки, – говорю я, наклоняясь, чтобы добраться до местечка между ее ног. – Это только пробуждает во мне сильнейшее желание трахать тебя.
Я скольжу ладонью по ее ногам и быстро надавливаю на клитор, не давая ей времени привыкнуть к ощущениям. Ванесса примет это так, как я хочу, и когда хочу. Никаких «если», никаких «и», никаких «но».
– Ты кончишь для меня, – рычу я. – Хочешь ты этого или нет.
– О, Боже, – бормочет она, пока я выписываю круги на ее клиторе.
– Вижу, тебе это нравится так же, как и раньше, – смеюсь. – Ты по-прежнему так отчаянно нуждаешься в моей руке между твоих ног, на твоей маленькой вершине… такой чувствительной. – Я проглатываю порыв рассмеяться, когда стон вырывается из ее горла. – Видишь? Ты знаешь, как выразить определенную признательность за то, что я делаю. Это на самом деле не так сложно.
– Отвали!
– Тсс, так злишься, даже когда я делаю тебе одолжение?
– Одолжение?! – нахмурившись и повернув голову, вторит Ванесса.
– Я мог бы порезать тебя на кусочки, – пожав плечами, говорю ей. – Вместо этого я трахаю твою киску и даю ей то, что нужно. Я бы сказал, ты должна быть очень благодарна.
Она морщится, но не отвечает, возможно, слишком испугавшись, что я снова отшлепаю ее.
Но я все равно это делаю.
Ее стон настолько громкий, что заставляет мой член пульсировать, и приходится вынудить себя успокоиться, чтобы не излиться слишком рано. Сначала я хочу почувствовать, как распадется она… Хочу засвидетельствовать ее крах, прежде чем объявить своей.
– Чертова развратная киска, – говорю я, кусая губу и лаская ее клитор.
Мой взгляд не покидает ее округлую попку, я чувствую желание укусить ее и вырвать кожу зубами. Во мне курсирует невероятное возбуждение. Я даже больше не вижу гребаной разницы между похотью и ненавистью.
Ее ноги дрожат, дыхание выходит из-под контроля. Почти там... почти.
– Давай, Принцесса. Опусти маску и покажи мне, чего ты действительно хочешь. Чего действительно жаждешь. Стони для меня. Кричи мое имя. Я знаю, что ты этого хочешь.
– Черт! – выкрикивает она, кусая губу и умоляюще глядя на меня. От одного взгляда в ее глаза мне хочется выйти из нее, подойти спереди и поцеловать. Я не знаю, откуда эти мысли, поэтому быстро отбрасываю их, пока ничего не сделал. Трахнуть ее – первоочередное дело для меня. Это должно произойти... ей нужно знать, у кого находится контроль, и кто чертова зверушка в этом доме.
Мой домашний питомец.
Моя Принцесса.
– Моя киска, – бормочу я, трахая ее и одновременно обрабатывая ее клитор.
– Боже, я вот-вот кончу… – шепчет она.
– Да, Принцесса. Блядь, кончай. Сейчас! – рычу я.
Ванесса взрывается на мою руку, соки стекают по пальцам. Ее мышцы сжимаются вокруг моего члена, удерживая его так чертовски плотно, что я кончаю. Из моего рта вырывается громкий стон, прежде чем я полностью изливаюсь в нее, толкаясь все глубже с каждой струей. Я хочу, чтобы она почувствовала это. Хочу, чтобы испытала всю глубину моего владения ее телом.
На полпути моего оргазма я вытаскиваю член, срываю презерватив и изливаюсь последними струями семени на ее задницу, помечая ее.
– Черт побери, – бормочу я, тяжело дыша.
Я совершенно опустошен. Абсолютно уничтожен этим безудержным трахом. Черт побери, каждый секс должен быть таким.
Шлепаю ее по заднице в последний раз, прежде чем встать. Держа ремень, иду к передней части клетки, где Ванесса опирается на руки, открыв рот, слюна почти капает из него.
– Я действительно грязно тебя трахнул, не находишь? – спрашиваю, вытирая ее рот указательным пальцем. – Развратнейшая Принцесса.
– Сам виноват, – отвечает Ванесса, и это заставляет меня рассмеяться.
– Да просто не могу сдержаться. Всякий раз, когда вижу тебя, мне хочется сделать тебя чертовски грязной, потому что это то, чего ты заслуживаешь. – Улыбаясь, я оплетаю прут клетки длинным концом ремня и привязываю Ванессу, не давая ей лечь, хоть ее ноги дрожат.
– Не смей нахрен двигаться, – говорю я. – Попробуй только прикоснуться к этой вещице вокруг твоей шеи, и я удостоверюсь, что у тебя не останется ни одного пальца, чтобы сорвать ее.
Ванесса снова сглатывает, ее щеки окрашиваются румянцем от смущения и желания.
Хватаю ее за подбородок и заставляю сжать губы. Она выглядит так чертовски красиво, даже когда ее по-королевски трахнули. Затем я встаю, надеваю джинсы и иду к двери.
– Куда ты уходишь? – спрашивает меня девушка.
– Не твое дело.
– Ты просто оставишь меня здесь, голую?
Поворачиваюсь, вздергивая подбородок.
– А чего еще ты хотела?
Она смеется, но это скорее смех от шока, чем от веселья.
– Ну, как насчет того, чтобы позволить мне принять душ или что-то в этом роде?
– Или что-то... – киваю я. – Вот что я тебе скажу. Ты можешь принять душ... если попросишь меня об этом.
– Что? – кривится она.
– Умоляй.
Ванесса хмурится, ее сиськи покачиваются назад и вперед, когда она отклоняется, насколько это возможно на поводке, пытаясь взглянуть на меня.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы приоткрыть губы.
– Пожалуйста... можно мне помыться?
То, как она говорит «пожалуйста», вызывает у меня мурашки по всему телу. Это будоражит.
– Я не совсем правильно расслышал, – отвечаю, наклоняя голову.
Она закатывает глаза.
– Пожалуйста, теперь я могу принять душ?
– Хмм... – Иду к ней, наклоняясь, чтобы приподнять ей подбородок. Ремень заставляет Ванессу хватать воздух ртом. – Скажи это снова, – шепчу я, прижимая ухо к ее губам.
– Пожалуйста... – задыхается она.
– Ты хочешь принять душ? – спрашиваю, сужая глаза. – А с чего ты решила, что я вообще тебе позволю?
Ванесса закашливается, явно борясь.
– Потому что... ты добрый.
– Я? Добрый? – вторю я.
Она кивает, все еще дрожа, но мне хорошо видно ее притворство.
Дело не в мытье.
И не в моей доброте.
Речь о том, как она пытается манипулировать мной, делая то, что она хочет. Даже сейчас, после необузданного траха, Ванесса все еще пытается устроить шоу.
Хмурюсь, глядя ей в глаза. Жгучее чувство кипит глубоко внутри меня, подпитывая огнем мою черную душу.
– Я заставлю тебя пожелать о твоих словах.
Через несколько минут я открываю дверцу, отстегиваю поводок и вытаскиваю ее изнуренное обнаженное тело из клетки. Утягивая ее за ремень, я ворчу:
– Ты пойдешь со мной.
Глава 17
Ванесса
Феникс тащит меня через весь чердак за ремень, останавливается на полпути, чтобы выхватить что-то из своей сумки.
– Вот теперь ты перешагнула черту, Принцесса, – рычит он.
– Стой! – из меня рвется булькающий звук, когда натягивается ремень на шее. Он затягивается вокруг моей кожи, удушая до такой степени, что становится невозможно говорить. Феникс так грубо тянет за него, что, боюсь, я потеряю сознание, если не избавлюсь от этой штуковины в ближайшее время, поэтому впиваюсь в кожу ремня ногтями, пока под ними не появляется кровь.
– От сопротивления будет только хуже, – говорит он, открывая дверь.
Прямо перед лестницей парень поднимает меня с пола, перебрасывая через плечо, и я колочу кулаками ему по спине.
– Опусти меня! – кричу я, ударяя его со всей силы.
– Ни малейшего шанса, сладкие щечки, – отвечает Феникс, спускаясь на один лестничный пролет.
Вот тогда я слышу крики, доносящиеся из кладовки в коридоре.
– Пейдж? – кричу я.
Ассистентка визжит, но что-то мешает ей говорить. Что-то заглушает ее голос. Он, должно быть, засунул кляп ей в рот.
– Заткнись, – рычит Феникс.
– Пейдж! Ты запер ее в чертовой кладовке! – кричу я.
– Ну, а где еще мне ее держать? – со смехом отвечает Феникс, как будто странность заключается в том, что в первую очередь я задаю этот вопрос.
Когда мы на месте, он сажает меня в ванну и включает душ.
Ледяной.
Я кричу от боли, которой окатывает меня падающий сверху и обжигающий мои больные мышцы ледяной каскад. Самое чувствительное место – моя задница, оставленные им красные следы горят, словно картина, нарисованная кровью.
– Нет! – Я пытаюсь отбиться от Феникса, выбраться из ванны, но он удерживает меня внизу.
Хватает меня за запястья и прижимает их к спине, почти выворачивая мне плечо, чем вызывает сильную боль. Затем Феникс машет наручниками у меня перед носом.
– Видишь это? Эдакая крохотная вещичка, которую я прихватил в тюрьме. Я носил их множество раз. Теперь твоя очередь, Принцесса.
Он застегивает один на моем запястье, прежде чем у меня хотя бы появляется шанс выдернуть руки. Другой приковывает к трубе между краном и стеной. Теперь я поймана в безвыходную ловушку, облитая холодной водой, моя кожа покрывается мурашками, а тело начинает бить дрожь от ярости.
– Выключи! – говорю я. – Вода чертовски холодная!
– Ты хотела принять душ. Вперед, – тыкает Феникс в меня пальцем.
До регулятора тепла просто не дотянуться, хотя я стараюсь изо всех сил. Встаю и забиваюсь в угол подальше от напора воды. Феникс подается вперед и тянет меня за затвердевшие соски, заставляя меня визжать.
– Или оставайся под холодной водой, или я буду дергать и тянуть, сладкие щечки. Могу даже вытащить нож, если не сделаешь того, что я велю.
– Нет, – отвечаю, глотая слезы.
– Тогда двигайся, – рычит он, внезапно растеряв веселость.
Делаю то, что он хочет, медленно ступая под холодный душ, отчаянно желая почувствовать хоть капельку тепла. Я голая уже довольно долго, и чувствовать ледяную воду на своей из без того холодной коже теперь еще более болезненно. Я не могу согреться и чувствую, как холод пронизывает до костей.
– Как тебе душ? – с улыбкой спрашивает меня ублюдок.
Хочется ударить его по лицу, но одной свободной рукой мне так далеко не дотянуться.
– Беру свои слова обратно, – произношу я дрожащими губами. – Ты не добрый.
На его лице появляется самоуверенная ухмылка.
– Хорошо.
– Знаешь, что еще оказалось правдой?
– Что?
– Мое предположение о том, что ты мог хотя бы раз в своей жизни поступить правильно.
Феникс прищуривается, его губа дергается, а затем из ниоткуда он превращает воду из ледяного холода в ошпаривающий кипяток. Я кричу, когда вода обжигает мне кожу, и совершенно сбита с толку из-за перепада температур. Я понятия не имею, что горячо, а что холодно, потому что оба чувства приносят боль.
– Пожалуйста, остановись! – кричу я.
– Все еще считаешь меня добрым? – рычит мне в ответ.
– Нет!
– Я. Не. Добрый. – Он наклоняется так близко, что практически сам оказывается под водой. – И секунды не думай, что можешь заставить меня поверить в противоположное.
Я хнычу, закрыв руками грудь и пытаясь защититься.
Он изменяет температуру, возвращая ледяной душ, пробирающий до костей. Я дрожу, кожа горит от чередующихся экстремальных температур, которые он заставляет меня терпеть.
– Теперь будь хорошей девочкой и не двигайся, – говорит он, оборачиваясь.
– Подожди? Ты же не оставишь меня здесь?
Взглянув через плечо, бросает:
– Что, если оставлю? Что ты с этим сделаешь? Будешь кричать? – Коварная улыбка на его лице говорит мне, что излишний шум с моей стороны ему понравится больше.
Внезапно раздается звонок телефона. Феникс на мгновение теряется, и я пользуюсь возможностью, чтобы как можно дальше отойти от напора душа. Невозможно полностью избежать холода, но, по крайней мере, это лучше, чем ничего. Феникс не глядя берет трубку.
– Кто это? – спрашивает он.
Мне кажется невероятно странным, что он не знает. Это, должно быть, новый телефон, поэтому его не должны засечь. Откуда кто-то знает его номер, если парень сам не знает звонящего?
– Подожди, – он кладет палец на микрофон и оглядывается на меня. – Ни звука, потому что тебе известно, что произойдет, если ослушаешься. Я вернусь… скоро.
И затем уходит с той же отвратительной ухмылкой на лице.
* * *
Феникс
Закрываю за собой дверь и фокусирую все внимание на звонке.
– Вернулся, – говорю я.
– Что происходит? – спрашивает мужчина на другом конце провода. Это Антонио, один из контактов Организации, который находит задание. Думаю, для меня нашлась работенка, что очень сейчас неудобно.
– Да ничего, просто личное дело, – говорю я.
Слышу крики Ванессы на заднем плане, а также Пейдж, поэтому думаю, что Антонио тоже может их услышать.
– Похоже, дело пахнет трупами, – немного посмеиваясь, размышляет он.
– Не лезь не в свое, – я прочищаю горло. Нужно прекращать этот разговор, потому что я не собираюсь обсуждать с ним свою личную месть. – Что нужно?
– Ага, у меня есть работенка для тебя, которую срочно нужно выполнить, – говорит он. – Я уже выслал тебе подробности.
– Ну, уверен, ты уже понял, что я сейчас очень занят.
– Да, но видишь ли, в чем проблема. Сейчас ты не должен быть занят.
– Это не твое дело, чувак, – отвечаю я, постукивая ногой по полу.
– Ошибаешься. Или уже забыл, кто вытащил тебя из тюрьмы?
У меня начинает подрагивать губа, зарождается желание проделать дыру в стене передо мной.
– Насколько я помню, я сам рыл яму, чтобы выбраться, а не кто-то из вас, долбодятлов.
– Продолжай трепаться в том же духе, Никс, и окажешься следующей мишенью.
– Да на здоровье, – бросаю ему. – Я знаю, сука, что ты этого не сделаешь, потому что у тебя для этого слишком маленькие яйца. Ты, как и я, чертовски прекрасно осознаешь, что я вам нужен. – Я сейчас дышу, как чертов бык – вот насколько я зол. – И, если ты забыл, я был тем, кто позаботился о ДеЛуке. Не ты. Я.
– Босс заплатил охранникам, чтобы те не мешали тебе вырыть ту дыру, в первую очередь. Ты должен нам.
– Это не ты стоял под долбаным дождем и рыл сраную землю, ты меня слышишь? – кричу я в телефон.
– Успокой свои гребаные гормоны, чувак. Я лишь передаю сообщение.
– Хорошо, скажи своему боссу, что я ничего тебе не должен, – выплевываю я.
– Отлично. Мы найдем кого-то другого на эту работу. Но я предупреждаю тебя, Никс. Тебе не понравится, когда босс узнает, что ты уперся рогом.
– Да мне насрать с высокой колокольни. Он нихера мне не сделает. Ему не позволит ДеЛука, – отвечаю я.
– Не знаю, Никс. Босс никогда не слушает никого, кроме себя.
– Мне плевать. Сейчас у меня на уме нечто другое, что гораздо важнее какой-то работенки.
– Ты не хочешь денег? – спрашивает он. – Ты только что вышел из тюрьмы, Никс. Тебе нужно хоть что-то.
Я вздыхаю.
– Как я и сказал... Мне сейчас никто и ничего не нужно. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Значит, больше не хочешь работать на нас? Потому что ты знаешь, что происходит, если ты не...
– Я сказал, не сейчас! А не никогда, – отвечаю я.
– Когда сможешь возобновить работу?
– Скоро, – говорю я. – Я свяжусь с тобой.
– Хорошо. Но должен предупредить, Никс, боссу это не понравится.
– Очень жаль. И не звони на этот номер, пока я не позвоню тебе первым. Это слишком рискованно.
Выключаю телефон и прячу его в карман, делая глубокий вдох. Этот проклятый телефон... Я знал, что нужно было купить совершенно новый. Они отправили мне этот старый после того, как я вышел из тюрьмы. Именно ДеЛука забирал товар из почтового ящика. Неудивительно. Сукин сын.
Ну, неважно. Они знают, что я сейчас делаю. Понимаю, что Антонио мог услышать крики, поэтому Организация должна знать, что меня лучше не беспокоить прямо сейчас. Это означает, что у меня есть время на игры с моей Принцессой.
Но сначала... Мне нужно подобрать нечто особенное. Что-то, что сделает эту игру еще лучше....
* * *
Ванесса
Через 30 минут
Боль невыносима, и тот факт, что я не знаю, как долго она продлится, все только усугубляет. Я кричу, потому что этого требует мое тело, а не потому, что я верю, что этим положу конец моим страданиям раньше. Боль выстреливает в венах, когда я размышляю о причине своего нахождения здесь. Виной мои собственные решения. Это мое наказание за то, что я попыталась убедить его дать мне то, что я хочу.
Такой я была всегда, такой меня сделала моя мать – той, кто манипулирует другими, заставляет делать других то, что нужно мне. Но Феникс не ведется на это... и никогда не велся. Он всегда видел сквозь ложь, что делало ее еще более горькой.
Парень слишком хорошо меня знает.
Эта боль – моя собственная ошибка.
Я думала, что смогу победить его в его же игре.
Мой образ жизни дался мне определенной ценой, и сейчас я ее выплачиваю.
Если бы только я сделала другой выбор.
* * *
17 лет
Мы с Филиппом идем рука об руку, пока он показывает мне свой дом. Он огромен, и я не могу поверить, что буду здесь жить. Его родители говорят, что он получит его, как только возглавит бизнес, которым владеет его отец. Им не нравится поддерживать особняк, поэтому для них это идеальное решение. Для меня же он подобен мечте.
– Это фойе, – говорит Филипп, когда я вхожу туда.
– Ух ты... оно потрясающее, – восторгаюсь я.
Все, к чему я прикасаюсь, кажется бархатистым и выглядит дорогим. Краем зрения замечаю в кресле Артура, читающего книгу и внимательно наблюдающего за нами. Ну, в основном, за мной. Его постоянный взгляд заставляет меня краснеть, поэтому я отворачиваюсь и смотрю на Филиппа.
– Почему твой брат так смотрит на меня? – спрашиваю шепотом.
Он наклоняется.
– Ну, он вроде как завидует, что ты моя.
Улыбка на лице Филиппа заставляет меня покраснеть пуще прежнего.
– Зачем? Я имею в виду, он похож на парня, который мог бы заполучить любую девушку, которую захочет.
– Хм... если ты так говоришь, – протягивает Филипп. – Мой брат просто любит то, чего не может иметь.
– Например, меня? – спрашиваю.
– Всё, что у меня есть. Тебя. Компанию. Мою жизнь. – Филипп улыбается брату, что заставляет того опустить глаза и вновь погрузиться в чтение. – Артур всегда охотился за всем, что мои родители давали мне.
– Ладно... неудивительно.
– Но он этого не получит.
Я сглатываю.
– Что ты имеешь в виду?
Филипп прищуривается.
– Дело моего отца – мое. Я займу пост генерального директора после окончания школы, научусь снимать фильмы и заставлю свою семью гордиться мной. Я – все, что они хотят от сына. Артур... ну, скажем, он всегда на втором месте.
– Конечно, он будет завидовать, – понимаю я. – У тебя есть все, что он хочет. Чего все хотят.
– Именно поэтому я намерен удерживать его как можно дальше, – от темноты в его голосе у меня появляются мурашки. Что-то подсказывает мне, что братья действительно не ладят. Похоже, что впереди ждет много соперничества. И все же не могу не задаться вопросом, а все ли, что касается Артура, говорит мне Филипп. В истории всегда больше, чем одна сторона.
Филипп кладет руку мне на поясницу и направляет в фойе, прежде чем мне удается задать больше вопросов. Он сопровождает меня на кухню, где его мать разливает напитки для гостей на улице. На эту вечеринку пригашены многие, среди них также и моя семья. Мои родители думали, что это отличный способ связать меня с Филиппом.
– О, Ванесса, – обращается его мать, поворачивая голову. – Я тебя не видела.
– Извините, мэм, – отвечаю я. – Филипп просто показывал мне ваш прекрасный дом.
– Спасибо, дорогая. Ты прекрасно выглядишь в этом платье, – говорит она.
Женщина роется в кармане и достает какой-то маленький флакончик, открывает крышечку и выливает содержимое в один из бокалов.
– Что это? – шепчу я Филиппу.
– Скоро узнаешь, – отвечает он мне.
Улыбка появляется на лице его матери, когда она берет поднос и подходит к нам.
– Дорогая, не будешь ли ты так любезна отнести это гостям снаружи?
– Конечно, – говорю я.
– Извини, что прошу. Просто мы здесь очень заняты.
– Нет, все нормально, – отвечаю ей, когда беру поднос.
– О, и можешь удостовериться, что этот бокал достанется вон той женщине в одежде с меховым воротником. – Она указывает на конкретный бокал, в который ею было добавлено дополнительное содержимое.
Нахмурившись и смутившись подобной идеей, я киваю.
– Пойдем, – говорит Филипп, снова направляя меня на улицу. – Мы не хотим заставлять гостей ждать.
Прежде чем что-либо понять, я выхожу на крыльцо, иду к столу, где сидит женщина в подходящей одежде. Подходя ближе, я начинаю узнавать ее. Она напоминает мне одну женщину, с которой мой отец спорил на национальном телевидении о стремлении к равноправию. И лишь когда я останавливаюсь рядом с ней, понимаю, что это действительно она.
Женщина поднимает на меня взгляд. Мои губы приоткрываются, но воздух, кажется, застревает в горле. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Филиппа, остановившегося у двери и спрятавшего руки в карманы. Он внимательно наблюдает за мной. По его взгляду понятно, что он бросает мне вызов... Велит принять решение.
Это оно. То, к чему все сводится. Витающее вокруг зло загнало меня в положение, в котором я вынуждена выбирать между правильным и неправильным.
Моя мать однажды предупредила меня об этом. Сказала, что наступит момент, когда мне придется сделать выбор. Какой бы он ни был, сделать его легко, а вот последствия невыносимы. Семья и удача или одиночество и нищета. Если я этого не сделаю, то потеряю свою семью, нынешнюю жизнь, и они, вероятно, убьют Майлза. Если сделаю, значит, получу все, но потеряю невиновность. Свою добродетель.
Что грядет, того не избежать.
Кто-то умрет. Майлз или эта женщина. Я или моя семья. Что мне выбрать?
Одна жизнь за другую.
Когда поворачиваюсь к женщине, она произносит:
– Наконец-то наши напитки прибыли.
Дрожащими от страха пальцами парю рядом с двумя бокалами, поскольку мне приходится делать окончательный выбор. Я говорю себе, что могу это сделать. Но это не так. Я могу это сделать. Но не в силах.
И тогда выбор делают за меня.
Женщина сама берет бокал. Я задерживаю дыхание, скользя взглядом от бокала на подносе к тому, что у нее в руке. Она подносит его к губам, и на мгновение мое сердце перестает биться. Сделай выбор. Делай выбор, Ванесса. Сделай его!
Затем она делает глоток.
Секунды кажутся минутами, когда я в ужасе разворачиваюсь на каблуках и ухожу с места преступления, свидетелями которого вскоре станут все вокруг. Я уже слышу, как она задыхается. Не проходит много времени прежде, чем бокал выпадает из ее руки, и в толпа начинают кричать.
Я сделала свой выбор.
Поставила себя, свою любовь и потребности выше чужих.
Теперь я такая же порочная, как и моя мать.
Я не в силах оглянуться назад и посмотреть, но моя мать внезапно хватает меня за руку и поворачивает, заставляя засвидетельствовать свое уничтожение.
– Молодец, дорогая, – шепчет она. Мама так счастлива, хотя каждая косточка в моем теле дрожит от ужаса от только что содеянного.
– Не говори так, – бормочу я, чувствуя себя уже виноватой.
– Почему нет? Видишь это? Это власть, – на ее лице появляется торжествующая улыбка.
– Это убийство, – бормочу я.
Она усиливает хватку.
– Как говорится в комиксах, кому много доверено, с того больше взыщут.
– Нельзя называть это доверием, если цена ему – смерть человека ради получения нами богатства.
– Она угрожала твоему отцу его должностью. Теперь она не проблема. Радуйся, – говорит мама.
Я отдергиваю руку.
– И все же ты заставила меня сделать это. Я знаю, что это была твоя идея. Старры вообще знают, во что ввязываются?
Мне в ответ сужают глаза:
– Конечно, знают. Зачем еще нам с ними становиться друзьями? – то, как она это произносит, будто это самая нормальная вещь в мире, сбивает меня с толку.
Мама обнимает меня и направляет назад в дом, когда разворачивается хаос.
– Вот почему для тебя и Филиппа так важно остаться вместе. Чтобы наша семья росла, и ты получила все, что захочешь.
– Нет, чтобы ты получила все, что хочешь. А что получу я? Парня, который мне даже не нравится и действует такими же ужасными методами, как и ты?
– Ванесса, – мама сжимает губы. – Еще одно слово, и я посажу тебя под домашний арест на весь месяц.
– Что? – ахаю я. – Не могу в это поверить.
– Лучше поверь, потому что я сыта по горло твоим неблагодарным отношением.
– Ты только что убила человека! И сделала ты это моими руками! – говорю я, слишком громко.
Некоторые люди, проходящие по коридору, ненадолго оглядываются на нас, и мама смотрит на них, пока они не покидают комнату. Затем толкает меня к стене.
– Послушай меня, маленькая сучка. Ты будешь делать то, что я говорю и когда говорю, или окажешься рядом с трупом на земле. Поняла? – Ее голос такой хриплый, такой холодный, что я едва узнаю в ней свою мать.
Кто эта женщина?
Я проглатываю комок в горле и держусь, поэтому не показываю никакого страха. Если она учует его, то нападет, как дикая медведица.
– Да, мама, – сдержанно отвечаю я.
– Хорошо, – улыбается она. – Потому что я не стану терпеть непослушную дочь. Ты будешь вести себя подобающе, делать, как тебе сказано, и выйдешь замуж за Филиппа, чтобы мы могли объединить наши семьи и обрести еще большую власть. Возможно, ты не видишь этого сейчас, но это то, чего ты хочешь. То, чего все хотят... независимо от твоих личных желаний. Ты все увидишь в свое время.
– Я понимаю, мама.
Она отпускает меня, а затем начинает разглаживать на мне платье, заправляя прядки выбившихся волос за уши, как будто ничего не случилось. Словно ее забота на самом деле заключается не только лишь в проявлении внимания к моему внешнему виду.
Конечно, нет. Это все ради шоу, даже ее любовь.
Единственный расклад, при котором она когда-либо будет по-настоящему счастлива, – это если я стану ею.
