Текст книги "Сталкер (ЛП)"

Автор книги: Кларисса Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

ВАНЕССА

9 лет

Бегая с другими девочками, играя в догонялки, я замечаю мальчика, сидящего в траве. Он на том же месте, что и всегда во время перерыва, делает что-то сам по себе. Каждый раз, когда я смотрю на него, то задаюсь вопросом, почему он не заведет друзей. Может, ему не нравятся игры? Или, может, он боится? Я не знаю.

Никто из других ребят не хочет подходить к нему. Говорят, его родители не хотели его, и что он опасен, потому что сиротский приют, в котором он жил ранее, отказался от него. Думаю, это все ложь, а все остальные просто боятся. Но я – нет.

Как-то, в один из дней, я прекращаю играть в ловца и решаю подойти к нему. Мне любопытно, такой ли он, каким его описывают. Может, мне просто интересно увидеть, есть ли в нем больше, чем видно на первый взгляд. Я хочу дать шанс всем, даже если остальные не хотят.

Иду и становлюсь у него за спиной, наблюдая, как мальчик играет с муравьями на земле. У него в руке увеличительное стекло, но вместо того, чтобы смотреть на них, он их жжет.

Опускаюсь на колени рядом с ним, и он замечает меня. Почти падает на бок, но ему удается удержаться, его глаза расширяются при виде меня.

– Привет, – произношу я со смешком. – Все в порядке. Не бойся. Это всего лишь я.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, словно это гениальный вопрос.

Я не понимаю его. Он думает, что мне от него что-то нужно? Наверное, он ожидает, что люди разговаривают с ним только, если что-то хотят от него. Бедняга.

– Ничего. Я всего лишь хочу узнать, что ты делаешь, – улыбаюсь ему милой улыбкой, а он просто пялится на меня с нахмуренными бровями и прищуренными глазами.

Затем парень начинает тыкать в муравьев пальцами, давя некоторых из них в ходе своих действий.

– Знаешь, будет больше веселья, если ты оставишь их в живых, – произношу я, спустя некоторое время.

Он прекращает жечь и давить их и поворачивает голову ко мне, словно ждет, что я покажу ему, и даже не знает, что. Я сжимаю губы, пытаясь понять, что делать. Затем замечаю гусеницу, ползущую по листку, и наклоняюсь, чтобы схватить ее.

– Видишь эту малютку?

Он кивает, прикусывая губу.

– Ну, если ты оставишь ее в живых, она превратится в красивую бабочку.

– О, – произносит он. Он не знал этого? Может, просто не обратил внимания во время урока. Хотела бы и я делать это иногда… не уделять внимания, чтобы после меня за это не наказали.

Я улыбаюсь ему и кладу гусеницу на его ладонь.

– Назови ее.

Он вскидывает бровь.

– Зачем?

– Теперь она твой питомец. Ты должен заботиться о ней, – смеюсь я. – Теперь она – твоя ответственность. Ты должен поддерживать ее жизнь. В ином случае, ты никогда не увидишь, во что она превратится.

– Но ты только что сказала, что она станет бабочкой.

– Да, но они все разные. Одинаковых бабочек нет. И если ты не убедишься, что она жива, ты никогда не узнаешь, как она будет выглядеть, – подмигиваю я.

– О… точно.

Мальчик рассматривает ее поближе, словно она – нечто странное. Это всего лишь жук, но думаю, он просто привык убивать их вместо того, чтобы рассматривать. Неудивительно, что другие дети боятся его.

Я поднимаю листочек и удерживаю близко от гусеницы.

– Им нужен воздух и листья, конечно же. Это то, чем они питаются.

– Хммм... но где мы будем ее держать?

Я обдумываю это секунду, затем вдыхаю.

– О, я знаю! Жди.

Я подскакиваю, похлопывая ладонями, чтобы стряхнуть грязь, и бегу назад в здание, оставляя мальчика позади. Быстро вбегаю к учительнице, у которой, я знаю, припрятана пара стеклянных банок среди провизии.

– Мисс, мне можно взять банку, чтобы мы могли посадить туда жучка? – спрашиваю я своим милым голоском.

– Конечно, милая! – она берет одну и протягивает ее мне. – Вот, держи. А теперь запомни. Им нужен воздух, так что убедись, что не накроешь дырочки в крышке.

– Сделаем, – отвечаю я, убегая к двери.

– О, и убедись, что даешь им свежие растения!

– Спасибо! – кричу я, пока бегу назад к мальчику.

В момент, когда он меня видит, на его лице расплывается широкая улыбка, которая удивляет меня. Он не такой пугающий, каким его считают другие дети. Думаю, он еще не знает, но я могу помочь с этим.

– Смотри, – говорю я, ставя банку. Я хватаю листок с гусеницей и кладу их вместе внутрь, закрывая крышку. – Теперь ты сможешь носить их везде, куда идешь.

Мальчик берет банку и поднимает ее, разглядывая содержимое одним глазам, прикрыв второй.

– Ты до сих пор не дал ей имя, – говорю я.

Он смотрит вверх на меня с широкой улыбкой на лице.

– Майлз Второй.

– Майлз Второй? – слегка хихикаю я.

– Ага, Майлз Второй. – Он стучит по стеклу, наверное, пугая маленького жучка до смерти.

Я подавляю еще один смешок. Он обворожителен.

– Мне нравится.

– Нравится? – спрашивает он.

– Ага, – отвечаю, – эй… а я даже не знаю, как тебя зовут.

– Майлз.

– Оу… – краснею я. Неудивительно. Теперь в имени жучка появляется больше смысла.

– А тебя? – спрашивает он.

Я протягиваю руку.

– Ванесса.

* * *

10 лет

Свесив ноги с невысокой стенки возе игровой площадки, я сижу и делаю домашнюю работу. Ветер бросает мои темные длинные волосы мне в лицо, так что мне приходится убирать их за уши каждую секунду. Только спустя несколько минут я замечаю Майлза, сидящего в траве всего в нескольких метрах от меня. Он на коленях с увеличительным стеклом в руке, рассматривает что-то на земле. Наблюдаю за ним уголком глаза, испытывая любопытство увидеть, сжигает ли он их до сих пор, или нет. Я не знаю, как долго он там сидит или почему, но думаю, что нам обоим нравится быть поблизости друг от друга.

Хотя мои родители сказали мне обратить внимание на домашнюю работу, и если я не сделаю все к моменту возвращения домой, то уверена, меня накажут. Я не хочу, чтобы они злились, так что мне лучше не отвлекаться.

Я пытаюсь сфокусироваться на книжках вместо мальчика, но затем другие ребята обступают Майлза.

– Эй, че делаешь? – спрашивает рыжеволосый мальчик.

– Ничего, – отвечает Майлз.

Ребенок хмурится.

– Ага, ну да. – Пинает грязь мыском. – На муравьев смотришь.

Другие дети начинают смеяться.

– Муравьев? Зачем? Ему настолько скучно?

– Мне не скучно, – отвечает мальчик.

Другой скрещивает руки.

– О, а что тогда? Проверяешь, в порядке ли они? – он притворяется, что стирает слезу со щеки, а затем резко наступает ногой на место, которое рассматривал Майлз. – Слишком поздно! Теперь они дохлые!

Все взрываются смехом.

– Он тупой. Такой слабый!

– Я не слабый, – Майлз смотрит вверх на них, и определенный взгляд в его глазах заставляет волоски у меня на затылке встать дыбом.

Внезапно рыжеволосый мальчик бьет Майлза прямо в лицо. Я закрываю книгу и кладу ее на край стены, спрыгивая вниз.

– Оставьте его в покое!

Теперь ребята обращают свое внимание на меня.

– О, да? А тебе какое дело?

Я подхожу, становлюсь между ними и Майлзом и поднимаю руки.

– Хочешь ударить его? Пройди через меня.

– Я не боюсь девчонок, – рычит мальчик.

– Ты собираешься ударить девочку? – слышится позади него.

– Да, а почему нет? – отвечает тот.

– Ты не можешь этого сделать! – говорят все хором.

Он делает глубокий вдох и выдыхает, глядя прямо в мои глаза, словно хочет напугать меня. Но мне не страшен ни один задира, если он угрожает Майлзу.

– Пойдем, – внезапно произносит он, поворачивается и уходит с другими детьми.

Я выдыхаю с облегчением, на секунду закрывая глаза и успокаиваясь.

– Зачем ты это сделала? – спрашивает Майлз некоторое время спустя.

Я смотрю на него через плечо.

– Затем, что они приставали к тебе.

– Да, но к тебе он не приставали.

– Мне все равно. Ты мой друг. Друзья защищают друг друга.

– Друг? – повторяет он, словно не может в это поверить.

– Ага, – я улыбаюсь и хватаю его за руку, поднимая его с земли. – Друзья.

Майлз удерживает мою руку, не отпуская, даже когда уже полностью встал на ноги. Она ощущается теплой и… странной. Я быстро отпускаю его ладонь

– Мне нужно домой, – произношу я.

– Почему? – спрашивает он. – Сейчас?

– Да, мои родители хотят, чтобы я была дома в установленное время, – отвечаю я, хватая книги и вещи, и сую их в рюкзак.

Он вздергивает подбородок.

– А мне можно пойти с тобой?

У меня открывается рот, но я и понятия не имею, что ответить, чтобы это не выглядело грубо.

– Нет, мне жаль, – я начинаю уходить и машу ему. – Увидимся позже!

Я не могу сказать ему правду. Мои родители не позволяют мне приводить друзей домой… не говоря уже о том, если они не знают их лично. И они уж точно не примут Майлза… он слишком… чужой для них. У него другие привычки, он любит странности, и одевается как бродяга. Они ни в коем случае не захотят его в своем доме.

Солнце почти село, так что мне быстро нужно добраться домой прежде, чем мама разозлится на меня. Она, скорее всего, уже зла, поскольку я опаздываю уже на пять минут, и домашняя работа еще не закончена… О, боже. От одной мысли о том, что я приду без нее, по коже ползут мурашки. Надеюсь, сегодня она в хорошем настроении.

Пока бегу по дороге, словно обезумевшая, не глядя, куда ступаю, я наталкиваюсь на кого-то, так сильно, что падаю на землю.

– Ааауч!

Рюкзак смягчает падение, но попа все равно болит. Когда я поднимаю голову, дабы увидеть, кто преградил мне путь, мои глаза расширяются, а челюсть отвисает.

Это рыжеволосый.

– Думаешь, можешь вот так уйти? – говорит он, обнажая зубы. – Подумай еще.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, пытаясь встать, хоть он и выставляет ногу вперед.

– Не вставай, иначе…

– Иначе – что? – произношу я, хмурясь. – И меня запугивать будешь?

– Никто не становится у меня на пути, – мальчик указывает на свою грудь.

Затем он пытается напасть на меня. Я выставляю руки перед лицом, ожидая удара и боли. Неожиданно громкий рык доносится из-за дерева, и Майлз спешит именно оттуда. Откуда он взялся, вот так внезапно, и почему? Он пошел за мной?

Я не знаю, что происходит, но то, что я вижу, ужасает. Все происходит молниеносно. Майлз ударяет рыжеволосого в челюсть, заставляя его попятиться назад. Майлз так сильно бьет его в живот, что ребенок сгибается пополам и его тошнит. Майлз пинает мальчика, и тот падет на землю, и затем мой друг запрыгивает на него, ударяя в лицо.

– Не. При. Ка. Сай. Ся. К. Мо. Ей. Под. Ру. Ге.

Он бьет и бьет, пока изо рта и носа ребенка не начинает идти кровь. Поднимаюсь на ноги и пялюсь на них в ужасе, пока Майлз продолжает наносить удары, даже после того, как ребенок потерял сознание.

Все ощущается как в тумане, пока к нам не спешит взрослая женщина.

– Прекрати!

Она достает мобильный и набирает номер, думаю, 911. Затем оттаскивает Майлза от ребенка.

– Прекрати это!

Я прикрываю рот от шока при виде ребенка, лежащего в луже собственной крови. Слезы собираются на глазах, когда я смотрю на Майлза, чье лицо совершенно покраснело от злости, и чья одежда забрызгана кровью. Но то, что ударяет по мне больше всего, кроется в его глазах… этих глаза, таких темных, таких жестоких… холодных, как камень. Словно глаза принадлежат киллеру.

* * *

Настоящее

Опрокидываю шот текилы. Жжение в горле – всего лишь малое отвлечение от моих мыслей. Почему я не могу перестать думать о нем? Я давно должна была о нем забыть, но тот мальчик все равно продолжает возвращаться в мои мысли. В тот день, когда он избил того задиру, был не последним, когда он слетел с катушек подобным образом. Такой порочный… и без сожаления. В тот день я поняла, что с мальчиком что-то было не так, что-то, что отличало его от всех других, кого я знала. Он был жестоким и безжалостным, словно зверь, спущенный с поводка.

И вплоть до сегодняшнего дня я задаюсь вопросом, почему он пошел за мной. Любопытство ли повело его за мной? Или это был какой-то первобытный инстинкт, словно он знал, что на меня нападут? Он был там, чтобы защитить меня?

Ответов у меня нет, потому что я слишком боялась у него спросить о них в тот день. Мне даже думать об этом было не позволено, не говоря уже о нем. Мои родители вышли из себя за то, что я только попыталась подружиться с ним. Я помню это, словно это было вчера – момент, когда приехала скорая и забрала мальчика, а мне пришлось объяснять все своим родителям. Мне пришлось рассказывать маме, откуда у меня кровь на рубашке… и пришлось сказать ей, что я ее подвела. Я не пришла домой вовремя. Я не закончила домашнюю работу. Находилась возле опасных детей. По крайней мере, так она называла его. Она называла его многими другими именами – и ни одно из них не несло положительного смысла – чтобы убедиться, что я никогда больше не посмотрю в его сторону.

Потому что из-за него я была наказана. Родители отправили меня в свою комнату без игрушек, без друзей, без ничего. Неделю они не позволяли мне выходить, только выпускали в школу. И все потому, что я попыталась подружиться с тем мальчиком.

Думаю, не такой должна быть расплата за доброту. За вежливость. За попытку сделать этот мир немножко лучше.

Расплаты нет и до сих пор.

– Повтори, – сказала я, подзывая бармена, чтобы тот сделал мне еще один напиток.

– Вы уверены? – спрашивает тот, хмурясь, пока протирает стакан. – Вы выпили уже пять.

– Я большая девочка. Могу выдержать.

Дарю ему свою очаровательную улыбку, которая заставляет его оставить стакан и налить мне еще выпить. Манипулировать так легко. Как марионеткой на ниточках. Мне это всегда дается легко, потому что я знаю, как использовать свои самые большие преимущества. Это то, что мои родители научили меня делать, так что успех будет у меня в кармане, или, по крайней мере, я успешно найду мужа и буду манипулировать им по жизни. Боже, я так много раз лгала, чтобы получить то, что хочу, что уже не знаю, где правда.

– Вот, возьмите, – бармен скользит стопкой с напитком по стойке, которую я ловлю и удерживаю.

Хотя прямо перед тем, как я приканчиваю его, кто-то прочищает горло рядом со мной, поэтому я поворачиваю голову. Не заметила, что кто-то сел сюда, но мужчина на стуле рядом выглядит весьма пугающе в своем капюшоне и с татуированными руками. Я сглатываю комок в горле, пока пялюсь на него, задаваясь вопросом, кто он и что здесь делает. Из-за него у меня появляется ощущение, от которого я не могу избавиться, словно я в опасности или что-то в этом роде… и он тому причина.

Или я теряю самообладание по пустякам.

Я опрокидываю в горло последний напиток и кладу несколько купюр.

– Увидимся позже, – произношу я, слезая со стула и махая бармену, пока ухожу.

Холодный воздух, который окутывает меня, не помогает утихомирить страх. Я чувствую, что за мной наблюдают. Следуют за мной. Охотятся. Куда бы я ни пошла, мне кажется, за мной идут. Я даже не знаю, кто они и чего хотят. Может, тот парень зашел всего лишь выпить, как и я, но с этим капюшоном и татуировками он выглядел пугающе, так что из-за него я ушла. Как жалко. Но я все равно продолжаю идти. Продолжаю убегать от правды о том, что я по уши в дерьме.

В дерьме такой глубины, в которой людей убивает.

И наихудшая часть в этом – это то, что я знала, что это случится. Знала, что это меня настигнет, и все равно сделала это. Сделала нечто ужасное, и в один день мне придется поплатиться. Я просто жду, когда он придет по мою голову… Феникс Салливан, парень, которого я посадила в тюрьму.

Я вздыхаю, возвращаясь к своей машине, и направляюсь прямиком домой. Я так рада, что ни один из фанатов не увидел меня здесь, так что я смогла спокойно выпить в своем любимом баре. Мне на самом деле нужно было это, особенно после того, что случилось после моего дня рождения. Потирая лицо, я до сих пор чувствую синяк, даже если самого следа там уже нет… я всегда буду ощущать его, словно ожог, прожигающий дыру в сердце.

Подъехав к дому, иду, немного пошатываясь.

– Эй.

Артур всего лишь машет рукой и смотрит на меня, а затем возвращает свое внимание к телефону.

– Нет, я сказал тебе, это не на сегодня.

Я даже не помню, когда приходила домой, а он не говорил по телефону. Словно он больше не живет. С тех пор, как он принял управление компанией Филлипа – той, что занимается фильмами – все пошло на спад. Он проводит больше времени в компании, чем может, и у нас не остается времени побыть вдвоем. Словно он там чахнет. Я ненавижу это. Это заставляет меня желать, чтобы Филлип вернулся и снова стал генеральным директором вместо Артура. Но это также означало бы, что Филлип снова стал бы моим мужем, и я бы не смогла жить с Артуром так, как живу сейчас.

Я признаю, что всегда предпочитала Артура Филлипу. Я – сука, потому что не скорблю из-за смерти мужа, но что есть, то есть. Филлип был изменяющей скотиной, которого не любил никто, кроме него самого. Теперь я вместе с Артуром, что намного лучше. Хотя я не совсем уверена, что это то, чего я всегда хотела. Я просто оказалась в центре этого.

Иду к нему и обвиваю его шею руками, шепча нежные слова на ухо.

– Пойдем в постель, милый, – слова немного неразборчивы. После всех тех бокалов я чувствую легкое опьянение и готовность к весьма необходимой активности.

Но Артур отказывается от моего объятья и убирает мои руки.

– Не сейчас.

Я тянусь к его телефону, пытаясь украсть его у него.

– Давай, ты слишком долго висишь на этом телефоне. Я уж точно могу сказать. Идем со мной. Тебе нужно расслабиться.

Он отцепляет мои пальцы и поворачивается с взглядом, полным готовности убить.

– Я сказал «нет».

Я хмурюсь.

– Ну, извини за попытку.

– Ты же видишь, что я занят.

– Ага, – презрительно отвечаю я, – слишком занят, чтобы любить свою девушку, – бормочу я, снимая каблуки. – Как и в любой другой день.

Он громко вдыхает, и прикладывает пальцы к телефону, чтобы никто не услышал его, кроме меня.

– Ванесса… серьезно? Нам нужно делать это сейчас? У меня нет на это времени.

– Я знаю, – отвечаю я, даря ему фальшивую улыбку. – У тебя никогда нет времени. Ты всегда это говоришь, – я поворачиваюсь и делаю первый шаг по лестнице. – Но это всегда вранье.

– Прекрати нас сравнивать. – произносит он.

– Я бы хотела, чтобы ты больше заботился о наших отношениях.

– Я забочусь, – говорит он. – Мы можем закончить этот разговор в другой раз? Это важно.

– Я знаю. Все остальное всегда важно.

Вздыхаю, глядя на него. Он уже снова повернулся и приложил телефон к уху.

– Что с нами случилось? – шепчу я, но знаю, что он не услышит.

Мне все равно. И даже если бы и услышал, я бы все равно до него не достучалась. Даже если бы кричала прямо у него над ухом. Этот мужчина стал слеп к любви, как и его брат. Иногда мне становится интересно, идем ли мы по той же опасной тропе.

Такое уже случалось прежде.

Стоит только щелкнуть пальцами, чтобы повторить те же ошибки.

Чтобы мы ни сделали, такая тропа всегда заканчивается смертью.

Глава 4

ВАНЕССА

Настоящее

От вспышек камер и возгласов людей, выкрикивающих мое имя, меня охватывает волнение, пока я иду по красной дорожке, машу и пожимаю руки настойчивым фанатам, по пути делая с ними селфи. Многие из них просят автограф, который я рада предоставить. Я люблю своих фанатов, и очень многое сделала бы для них. Софиты – вот, где я оживаю, а темнота – место, где я храню свои секреты. Здесь я – нечто особенное, кто-то, кем восхищаются. Я предпочту живую ложь правде. Она удерживает меня в здравом рассудке.

Прищуриваю глаза, когда вспышка мелькает прямо перед глазами. Подавляя зевок, я поворачиваюсь к другой толпе. Боже, я так устала. Словно прошлой ночью совершенно не спала. Не только это, еще я чувствую, словно за мной наблюдают. Словно кто-то прячется за углом, ждет, чтобы застать меня врасплох. Я могу поклясться, что даже воздух в груди ощущается горячее.

Вот только, когда я открываю глаза, нет ничего. Никого. У меня, наверное, до ужаса реалистичный кошмар наяву, но он точно не даст мне уснуть.

Возвращаю свое внимание к толпе, изо всех сил пытаясь не дать кому-то увидеть мою усталость.

– Миссис Стар! Миссис Стар! Можно ваш автограф? – умоляет фанат, пока другие рядом визжат по мере моего приближения.

– Конечно, – отвечаю я, улыбаясь, пока мы делаем общий снимок. Затем я царапаю что-то на его рубашке и отхожу к следующей линии. Фанат впереди привлекает мое внимание. Хотя не из-за излишка волнения, а скорее, от его недостатка. На нем толстовка с капюшоном, и я вижу, что он опустил лицо вниз к земле, не говоря ни слова.

Когда я подхожу ближе к этому человеку, кожа начинает покрываться мурашками. Это тот же мужчина из бара? Или мне просто мерещится?

Но чем ближе я становлюсь, тем короче мои вдохи. Его руки покоятся на ограждении перед ним, и я прекрасно могу увидеть отчетливые татуировки, бегущие по внешним сторонам ладоней. От одного взгляда на них по коже пробегает мороз.

Замедляю шаг, пока достигаю его, неуверенная, что делать дальше. Я не могу избежать этой части толпы – все фанаты, окружающие его, будут разочарованы, а я пришла сюда только ради них. Ну, и ради награждения, конечно же. Но я не оставлю их, не дав им то, чего они хотят.

Так что я делаю шаг вперед, позирую с несколькими фанатами и даю автограф. Только когда я отклоняюсь слишком далеко, он стонет.

Я останавливаюсь и смотрю на него. Лицо под капюшоном, но я едва вижу его, и он не поднимает головы. Это пугает меня настолько, что я делаю шаг назад. Его хватка на ограждении усиливается с каждым моим шагом, пока страх сжимает мое сердце.

Я кричу, когда наталкиваюсь на кого-то.

– Миссис Старр, вы в порядке? – я поворачиваюсь и замечаю своего телохранителя.

Киваю с дрожью.

– Я хочу уйти.

– Хорошо, – произносит он, сигнализируя остальным подойти.

Я смотрю вверх и бросаю взгляд на мужчину, стоящего в толпе. Дьявольская улыбка на губах не такая пугающая, как холодный, суровый взгляд в его черных, как бездна, глазах, когда он поднимает голову, глядя на меня.

– Феникс… – шепчу я.

А затем меня уводит телохранитель, провожая вперед по ковровой дорожке.

Смотрю назад на толпу, но мужчины в капюшоне там нет. Неважно, сколько раз я моргаю, там никого. Словно он исчез прямо у меня на глазах.

Качаю головой, думая про себя, что мне почудилось. Я, наверное, теряю рассудок.

Сажусь в лимузин и позволяю телохранителям закрыть за мной дверь. Я все еще пялюсь на то же самое место, где стоял парень, даже если его там больше нет. Мерзкое ощущение следует за мной, куда бы я ни пошла, что-то, от чего мне хочется завернуться в одеяло и притвориться, что меня не существует.

Но я не могу избежать того, что грядет. Когда он придет за мной – только вопрос времени.

Записка, которую он прислал мне тогда, давно, выжжена у меня в памяти. Я все еще вижу его слова перед глазами, словно он написал их вчера. Он знает, что я сделала, и хочет мести… Он не остановится, пока не вырвет мое сердце из груди.

Я могу лишь надеяться, что, когда наступит этот день, и его выпустят из тюрьмы, я буду готова для него.

Когда возвращаюсь домой, то первое, что делаю, это проверяю окрестности. С каждым сделанным шагом я боюсь, что кто-то выпрыгнет из кустов и нападет, или что-то подобное. Это смешно, но я не могу перестать чувствовать то, что чувствую.

Я пытаюсь стряхнуть ощущение, пока иду к двери и вставляю ключ в скважину. По тому, что я слышу, телевизор включен, так что, наверное, Артур уже дома. Надеюсь, он в хорошем настроении.

Вхожу внутрь и вешаю пальто, закрывая дверь.

– Эй, милый, – произношу я.

– Эй, – отвечает он, но его голос кажется отрешенным, словно он сосредоточен на чем-то другом. – Можешь подойти сюда на минутку?

Я хмурюсь, проходя в гостиную

– В чем дело?

– Думаю, тебе нужно это увидеть.

Минуя стену, заглядываю в комнату и вижу его, сидящим на диване с пультом управления в руке, указывающим на экран. В момент, когда я смотрю на кадр новостей, сумка выпадает из рук на пол, и звук от падения звенит у меня в ушах. Дыхание дрожит в горле, и внезапная тошнота захватывает с головой.

Феникс Салливан и шайка других преступников сбежала из тюрьмы и сейчас находится на свободе.

Он идет за мной. Прямо сейчас.

Может, он уже здесь, притаился и ждет момента напасть.

А я не готова.

* * *

ФЕНИКС

2 дня назад

Дождь, словно из ведра льет на наши головы, пока мы бежим через внутренний двор в темноте. Мы прячемся за стенами и кустами, пытаясь оставаться вне поля зрения охранников на башнях и тех, кто патрулирует территорию. Один охранник, который на нашей стороне благодаря взятке, оставил дверь камеры незапертой, и подбросил ключи нам в подушки, чтобы мы могли сбежать. После этого мы на цыпочках прошли по коридорам, вырубая охранника за охранником, сдирая их одежду и надевая на себя. Сможем использовать ее, если кто-то нас заметит.

ДеЛука прикрывает сзади, а я просматриваю впереди, пока мы спешим к яме в земле. Она не видна невооруженным глазом, но я точно знаю, где она, и первое, что я делаю, когда добираюсь туда, это вынимаю свежие куски земли с травой и отталкиваю в сторону деревянную доску.

– Давай, – говорю я ДеЛуке, пока он продолжает прикрывать сзади, стоя за стеной, убеждаясь, что никто нас не увидел. – Идем!

Я прыгаю в яму, которая минимум на треть наполнена водой. Одежда промокает, пока я с трудом пролезаю сквозь узкий проход и не исчезаю из поля зрения. Когда слышу всплеск позади, оборачиваюсь и вижу ДеЛуку у себя за спиной.

– Блядь, ее полностью затопило. – ворчит он.

– Ебаный дождь, – отвечаю я.

– Не мог выбрать денек получше, а? – произносит он с толикой смеха.

– Слишком плохо. Нам придется разбираться с этим. Пути назад уже нет, – произношу я, толкаясь вперед. Дыра узкая и здесь едва хватает места, чтобы втиснуть тело, но, вжавшись по плечам и рукам, кажется, получится.

Внезапно я слышу еще один всплеск за нами, а затем ДеЛука начинает захлебываться. Поворачиваюсь и вижу того же долбаного заключенного, которого я избил пару дней назад. Он душит ДеЛуку.

– Вы никуда не уйдете без меня, – рычит тот.

– Шшш! – шепчу я. – Пригнись, пока тебя не засекли.

– Будто мне страшно. Я не позволю вам, двум уебкам, бежать без меня.

Я смотрю на ДеЛуку, который барахтается и отбивается, но парень толкает его голову под воду. Делаю шаг вперед, чтобы увидеть, смогу ли я спасти его, но парень толкает его еще глубже.

– А-а, сделаешь еще шаг, и твой дружок – труп, – произносит он, вдавливая его.

Черт, он даже сильнее ДеЛуки. Это впервые.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю, проглатывая гордость.

– Хочу пойти с вами.

– И все?

– И тебе лучше не скормить меня волкам, иначе все станет дерьмово, – добавляет он.

– Ладно, иди, – отвечаю я.

– Значит, сделка? – он вытаскивает ДеЛуку из-под воды, разрешая ему такой нужный вдох.

– Да! Сделка! – повторяю я. – Теперь отпустил его!

Парень отпускает ДеЛуку, которому едва удается устоять на ногах, прежде чем он снова падает в воду головой. Я помогаю ему выровняться в узком пространстве, пока мужик пытается пролезть мимо меня первым.

– Стой, – говорю я. – Если попытаешься пролезть с силой, все рухнет на нас.

– И что? Я просто, блядь, хочу выбраться отсюда нахер.

– Тогда мы окажемся в ловушке, мы сдохнем, – повторяю я, пока помогаю ДеЛуке устоять.

Парень приглушает смешок.

– Так ты вырыл канаву только, чтобы похоронить нас заживо? – хмурится он. – Сукин сын.

– По крайней мере, я сделал что-то, чтобы вытащить нас отсюда, – произношу я, прищуривая глаза. – А ты что сделал? Ничего.

– Знаешь, я все еще могу тебя грохнуть, – он хрустит пальцами. – Так что – либо вы пропускаете меня, либо сдыхаете.

Можно подумать, он мог меня убить. Я вбил его зубы в его же череп прежде, чем у него появился шанс подойти ко мне. Я самый быстрый ублюдок, которого когда-либо видели. Хотя, я не позволю ему снова прикоснуться к ДеЛуке. ДеЛука должен был быть одним из самых сильных сотрудников в Организации, а ублюдку все равно удалось ослабить его. Я никогда не видел подобного дерьма ранее. Черт.

ДеЛука потерял слишком много энергии от удушья, и теперь то, что я несу его через узкий проход, не даст мне достаточно времени среагировать, реши парень напасть на меня.

Так что я выбираю легкий путь.

– Ладно. Иди вперед. Мы будем прямо за тобой.

Тот улыбается.

– Хорошо. Имя – Драго, кстати. Так, на всякий случай, если у тебя будет, что сказать.

– Очаровательно – произношу я, пока волоку ДеЛуку за собой.

– Я в порядке, Никс, – произносит тот, немного закашливаясь. – Можешь уже отпустить.

– Да нет, блядь. Я не позволю тебе утопиться в этой дыре.

– Я могу стоять на ногах, – отвечает он, но затем снова закашливается от своей же слюны. Драго весьма превзошел его.

– Я не позволю ему уйти после того, что он сделал, – шепчу я ему.

– Я знаю. – ДеЛука смотрит на меня. – Но только после меня.

Мы оба улыбаемся и смеемся, продолжая наше путешествие через подкоп, пока не оказываемся на другой стороне. Холодная вода стала причиной дрожи, и к тому времени, когда я поднимаю ДеЛуку на другой стороне забора, я едва ощущаю ноги.

В этот момент срабатывает система тревоги, и свет прожекторов заливает периметр.

– Дерьмо! – кричу я, вылезая из ямы.

– Они за нами, – произносит ДеЛука.

Я смотрю назад на толпу охранников, выбегающих из учреждения, с винтовками наготове. Фонари направлены на нас.

Тяжело дыша, я кричу:

– Бежим!

Тревога орет громче и громче, пока мы бежим к ближайшему лесу. Он слишком далеко впереди, но луг абсолютно пуст, и поэтому мы практически превращаемся в мишени.

– Не оглядывайся, – говорю я, мчась так быстро, как могу.

ДеЛука качает головой.

– Давай, беги вперед!

– Только с тобой, – рычу я, притягивая его к себе.

Пули свистят так близко, что я могу почувствовать, как они чертят по моей коже, оставляя кровавые полосы на месте соприкосновения, но я ни перед чем не остановлюсь, чтобы достичь своей цели. Еще три шага. Два шага. Один большой прыжок, и мы за линией деревьев.

Мы уходим в темноте, спеша по опавшим листьям глубже в лес. Чем дальше мы убираемся, тем слабее становится звук тревоги, пули умолкают. Мы продолжаем бежать словно на кону наши жизни, никогда не оглядываясь, но держась рядом, словно стая волков, выбравшихся из клетки впервые в жизни.

Свобода – моя. Могу почувствовать ее в костях, ощутить ее свежесть на языке, услышать в шелесте листьев, и учуять ее запах. Рай.

Пока не понимаю, что у меня лишь одна цель. Одна причина. Один замысел.

Вот почему я хотел выбраться из тюрьмы, и это та же причина, по которой я там оказался.

Эта женщина… Теперь она моя, и я возьму ее. Я приду за ней.

Охота началась.