Текст книги "Сталкер (ЛП)"
Автор книги: Кларисса Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 11
ФЕНИКС
13 лет
– Что здесь делает эта мразь?
Я слышу ее скрипучий голос прежде, чем вижу ее, но когда она проталкивается мимо горничной, чтобы посмотреть, кто стоит перед дверью, я наконец-то вижу злобную ведьму, как ее называет Ванесса. Ее мать пялится на меня, сжав сухие губы, хмурая складка на ее лбу такая глубокая, что мне кажется, она засядет там навечно. Интересно, она хотя бы иногда не ворчит? Теперь ее прозвище становится понятным.
– Что ты здесь делаешь? – снова спрашивает она, в этот раз прибавив тону уверенности.
– Сегодня ведь у Ванессы день рождения? – произношу я с вежливой улыбкой. Я уже ненавижу эту женщину только за то, как она разговаривает со мной, но ради Ванессы мне хочется быть милым.
– И что? – произносит она, блокируя мне вход, словно боится, что я вбегу внутрь.
– У меня есть подарок, – отвечаю я, поднимая его, чтобы она увидела.
Ее губы двигаются вверх, словно у собаки, обнюхивающей что-то, что ей не нравится. Горничная отвечает вместо матери Ванессы, которая отказывается сдвигаться с места.
– Я передам его ей.
– Не зови ее, – говорит мать горничной, которая разворачивается на пятках и уходит в дом.
Хмурюсь.
– Мне нельзя войти внутрь? Хочу пожелать ей хорошего дня рождения.
Мать Ванессы придерживается за дверной косяк пальцами с французским маникюром.
– Ванесса занята.
Когда она пытается закрыть дверь, я начинаю:
– Подождите. – Вставляю ногу, чтобы заблокировать дверь.
Не думал, что злобная ведьма может вселять больше страха, чем до этого, но я ошибался.
– Что именно ты делаешь?
– Ванесса! – кричу я.
– Я сказала, что она занята, и тебя не приглашали.
– Но это ее день рождения, а я хочу отдать ей свой подарок! – отвечаю я.
Я слышу шаги по лестнице и на секунду замечаю яркую улыбку как раз за ее матерью. Это она. В ярком платье цвета безоблачного неба спускается вниз и идет по коридору ко мне. Хотя, когда ее глаза останавливаются на мне, они потухают, и улыбка исчезает, словно солнце в пасмурный день.
– Спасибо за подарок. А теперь иди, – говорит ее мать, указывая мне направление, а затем захлопывает дверь. Мне едва удается спасти ногу, но я все равно слышу, как она ворчит:
– Грязный мальчишка.
Мне стоило это предвидеть. Конечно, я знал. Все, кто меня видит, всегда реагируют одинаково. Я – мальчик без родителей, мальчик, которого не любят даже приемные. Они хотели лишь дополнительных денег, поэтому забрали меня. Кто вообще захочет меня своим ребенком? Мальчик-бунтарь, который бьет всех, кто пытается с ним заговорить. Опасный, грязный мальчишка.
И теперь Ванесса тоже это увидела. Я смог разглядеть это в ее пессимистическом взгляде… словно она испытала ко мне жалость.
Вынимаю из кармана крохотную пластиковую чашку с крышкой и дырочками на ней и открываю ее, выпуская на свободу бабочку, которую собирался подарить ей в качестве дополнительного секретного подарка.
Почему я вообще пытаюсь изменить отношение ко мне людей? Это трата времени, так что с меня хватит. Я больше не стану бороться. Вместо этого я просто буду тем, кем должен быть.
Если не можете преодолеть их, присоединитесь к ним.
* * *
14 лет
Когда Ванессы нет поблизости, сердце во мне ощущается камнем. Мне нужны друзья, нужно с кем-то говорить, но все то и дело верят слухам и боятся меня, даже не заговорив. Словно мне не дают и шанса. Только потому что иногда я срываюсь на тех, кто ко мне пристает. Так тяжело выставить ногу и прочертить грань? Я не виноват, что люди постоянно меня бесят.
Единственные, с кем я говорю, это готы с их татуировками и пирсингом. Они на два года меня старше, но предлагают мне покурить. Думаю, это их способ увидеть, принадлежу я к ним или нет, впишусь ли я.
Вскоре я провожу с ними больше времени, пока Ванесса отдаляется все больше и больше. Интересно, является ли тому причиной давление на нее со стороны родителей. Я не понимаю, почему оно так сильно ее заботит, но мне все равно. Думаю, чтобы достичь чего-то, нужно сделать нечто большее, чем только то, что тебе нравится.
Я стою за углом здания с группой, пока по кругу передается косячок, и это происходит так естественно, что я тоже беру его. Мне хочется узнать, какой он на вкус, а проба вреда не принесет. Я же не стану зависим от одной тяги.
Сделав вдох, я тут же закашливаюсь, и все ребята начинают смеяться. Быстро передаю косяк другому, чей пирсинг придает ему грубости. То, как он делает тягу, словно ему все нипочем, заставляет меня восхищаться им. Может, мне тоже стоит подумать про пирсинг и татуировки. Меня и без них нарекли опасным парнем, так что может быть, таким образом я хоть буду соответствовать.
Когда подходит второй круг передачи косяка, несколько человек проходят в ворота, и я пытаюсь спрятать косяк у себя в кармане. Хотя слишком поздно. Ванесса проходит мимо, и у нее отваливается челюсть.
Она топает в моем направлении и останавливается прямо передо мной, пялясь.
– Что ты делаешь? – спрашивает она.
Парни начинают ржать, так что я хватаю ее за руку и толкаю вперед, чтобы поговорить наедине.
– Не сейчас, хорошо?
– Нет, сейчас. Это… косяк?
– Да, – отвечаю я, пряча его глубже в карман так, чтобы виден был лишь кончик, таким образом он не прожжет мне одежду. – Но это не твоего ума дело.
Она хмурится и кривится.
– С каких это пор? Зачем ты это делаешь?
– Затем, что мне нравится, – отвечаю я, пожимая плечами. – В этом нет ничего такого.
Она сбрасывает мою руку со своего плеча, словно я покрыт грязью.
– Это неправильно, Майлз, и ты это знаешь. С каких пор ты стал одним из них?
– Не стал. Просто делаю то, что хочу.
– Ну, для тебя это плохо, – произносит она, упирая руки в бока, корча из себя деловую.
– Мне не нужны лекции от тебя, – шиплю я, наклоняясь ближе. – И в случае, если ты не заметила, они не самые милые люди, так что я предлагаю тебе прекратить орать на весь двор о том, что это, и что мы здесь делаем.
– Или что? – ее глаза сужаются. – Теперь ты мне угрожаешь?
– Нет, попросту пытаюсь тебя предупредить, – произношу я, глядя в ее глаза. – Они опасны.
– О тебе так тоже говорили, но я лучше знаю, – она сглатывает. – И ты тоже.
Я вздыхаю, чувствую себя хуже, чем до этого только от одного разочарованного взгляда на ее лице. Ненавижу это чувство… словно я бесполезный, словно делаю что-то не так.
– Может, я не хочу знать лучше.
Она качает головой и бросает:
– Забудь.
Затем поворачивается и шагает прочь на своих высоких каблуках, выводя меня из себя. Какого хера она вообще от меня убегает? Словно из-за своей злости она не считает меня достойным разговора. Блядь.
Бегу за ней и хватаю за руку, но она выдергивает ее и отталкивает меня.
– Отпусти меня.
– Нет, я хочу поговорить.
– Ты четко дал себя понять, – отвечает она. – Я больше тебя не потревожу. – Ванесса снова разворачивается и уходит.
– Нет, подожди! – Я становлюсь у нее на пути. – Не уходи от меня.
– А почему нет? Ты ведь делаешь то же самое.
Хмурюсь.
– Я ни от чего не ухожу.
Она тычет пальцем в мою грудь, указывая на место, где находится сердце.
– Ты отдаляешься от правильного, и то, что ты делаешь сейчас… ошибка.
Хватаю ее за руку и тяну, заставляя ее сделать шаг ближе.
– Они мои друзья, Ванесса. Ты не можешь просить меня бросить их. Это тоже неправильно.
– Ты зависаешь не с теми. Они не твои друзья. В любом случае, не хорошие. – Она смотрит на меня, заправляя свои каштановые пряди за уши, и впервые я чувствую нечто большее, чем простое счастье при виде нее. Я чувствую злость… разочарование… потребность.
Что-то поднимается во мне. Что-то первобытное, но я отталкиваю это, потому что оно несет с собой плохое чувство.
– Тогда что мне делать? Навеки оставаться одиноким? Вообще не иметь друзей? С тех пор, как на меня повесили ярлык куска дерьма, они единственные, кто у меня есть. На случай, если ты не заметила, я начал это в той же степени, что и ты.
Она кривится.
– Это удар ниже пояса, и ты знаешь это. Как ты смеешь? – Ее глаза увлажняются, и я сжимаюсь всем телом, видя ее боль. – Я думала, что была твоим другом. Но кажется, этого для тебя недостаточно.
Она снова пытается увернуться и уйти, но я хватаю обе ее руки и толкаю к стене со всей своей силой. Рычу и громко выдыхаю, пытаясь успокоиться. Вся сдерживаемая ярость выходит из меня, пока Ванесса ежится подо мной. Ее хрупкую фигурку очень легко удержать на месте. Ее грудь вздымается с каждым вдохом, направляя все мое внимание на нее. Как она стала такой большой из ниоткуда?
Как девушка так внезапно стала такой привлекательной?
Словно я никогда не замечал, какая она красивая.
– Ты меня пугаешь, – произносит она высоким голосом, который переводит все мои чувства в состояние тревоги.
Я наклоняюсь ниже, загипнотизированный ее блестящими глазами и розовыми приоткрытыми губами. Они заставляют меня прикасаться к ней так, как я никогда не думал. Чем больше я приближаюсь, тем сильнее она содрогается, и все в этом мире исчезает, кроме нас. Я не могу выбросить из мыслей ее и то, что она со мной делает. Она шевелит что-то внутри меня, что-то, чего я ранее не чувствовал, но я хочу этого. Мне это нужно. Я должен иметь это.
Так что я приближаюсь к ее губам, ожидая, что она меня оттолкнет. Ей стоит. Ванесса ненавидит меня за то, что я сделал, питает ко мне отвращение за то, что я выбрал неправильное. И все же она позволяет мне коснуться губами ее губ. Одно теплое дыхание, одно прикосновение ее губ сводит меня с ума до такой точки невозврата, что я обрушиваю свой рот на ее.
Я никогда прежде не целовал девушку, но, блядь, это приятно. В этом есть все, чего я ожидал. Настолько больше, но мне может никогда не станет достаточно. Я целую ее мягко, пытаясь почувствовать, что она хочет и как ей нравится. Хочу, чтобы она почувствовала меня, увидела меня настоящего. Хочу, чтобы я снова ей нравился… и хочу, чтобы она была счастлива. Это единственный известный мне способ исправить то, что я сломал. Нас.
Когда наш поцелуй заканчивается, я чувствую, что должен был сделать это долгое время назад. Она отрывает от меня свои губы и моргает пару раз, наверное, сбитая с толку.
Я улыбаюсь.
– Тебя для меня достаточно.
Ее голова поворачивается на звук рядом с нами. На нас смотрят девочки, хихикая и пряча улыбки за ладошками. Ее глаза округляются, а губы приоткрываются.
– Дерьмо.
– Что? – спрашиваю я.
Она выпутывается из моих рук и отталкивает меня в сторону.
– Мне нужно идти.
– Что? Сейчас? – произношу я, пытаясь удержать ее за руку.
Но чем больше я тяну, тем сильнее она вырывается.
– Я не могу… – бормочет она, а затем переводит внимание на девочек. – Пожалуйста, не говорите никому, – умоляет она их.
Вот в этот момент мое сердце вынули и растоптали.
От ярости, бегущей по моим венам, у меня начинает подергиваться нос. Как она могла сказать это?
На мгновение она поворачивает голову ко мне.
– Мне жаль, Майлз. Я не могу.
Затем она отпускает мою руку и убегает в здание.
* * *
Настоящее. Несколько дней спустя
Она поглотила меня.
Разрушила мою жизнь.
И я разрушу ее в ответ.
Рыча, поднимаю первый попавшийся мне вазон и швыряю его об стену. Блядь. Прекрасное чувство. Мне снова нужно почувствовать ярость, чтобы я мог связать с ней свою жажду мести. Игры с Ванессой немного высосали мое желание причинить ей боль, и я не пойму, почему. Я думал, унизь я ее, это сделает месть сладкой как мед. Вместо этого мне еще больше хочется ее трахнуть.
Мне невыносима мысль о том, что она будет находиться рядом со мной, но мысль о том, чтобы отпустить ее, так же противна. Как бы я ни презирал Ванессу, во мне до сих пор просыпаются неконтролируемые порывы, когда я нахожусь рядом с ней. Я постоянно хочу ее. Все, о чем я думаю, это как попробовать ее сладкие и вкусные губы, как похоронить свой член в ее влажной жаждущей киске и заклеймить ее как свою. Как мне стоило сделать долгое время назад.
Ебаный ад. Я слабый сукин сын.
Поднимаю вазу и швыряю ее о стену, глядя на последующие миллионы осколков. В стене появляется вмятина, но моя накипевшая ярость все еще не взята под контроль. Я не могу перестать думать о ней, и мне это ненавистно. Блядь, ненавижу это!
Почему я пытаю себя таким образом?
Скрипя зубами, трясу головой и ударяю себя кулаком в висок.
– Соберись, Феникс. Ты можешь сделать это. Можешь наказать ее. Можешь оставить ее истекать кровью. Вспомни, что она сделала, – повторяю я себе снова и снова.
Воспоминание о ее улыбке, когда она посадила меня за решетку, воспламеняет меня и готовит к новой атаке. Может, у меня был момент слабости. Может, я на самом деле хочу трахать ее, пока она больше не сможет стоять. Может, я все еще хочу слышать, как она будет выкрикивать мое имя. Но сейчас я могу использовать свою похоть ради мести. Ее тело – моя игровая площадка, и я использую его любым способом, которым мне понадобится, чтобы закончить работу. Если это означает, что мне придется вырезать на ней узоры своим ножом, я сделаю это. Если это означает, что мне придется сунуть свой член ей в глотку и заставить ее кончить только от моего голоса, я сделаю и это.
Секс – не только для того, что заставить кого-то почувствовать себя хорошо. Я могу использовать его как инструмент, дабы превратить ее в маленькую грязную шлюху. Он станет моим оружием выбора. Мой член поставит ее на колени. Я заставлю ее молить о милосердии, пока она не сдохнет.
С чердака снова и снова слышу свое имя, но я занят прогулкой по дому и его проверкой. Он огромен и непропорционален, как и ее раздутое эго. Наверное, появился у нее благодаря деньгам того ублюдочного мужа, который изменил ей перед тем, как был убит.
Должен признать, она хорошо справлялась, выйдя замуж за ублюдка. Думаю, если ты манипулирующая, коварная сука, это куда-нибудь тебя приведет. Как и ее мать, злобная ведьма. О, они практически одно и то же, эти женщины… убьют за власть. И не только фигурально.
Вот поэтому, кажется, я чувствую отвращение, глядя на Ванессу. То, на что она способна, выносит мозг, но одновременно это смешно, потому что я способен на такие же вещи, когда дело касается защиты того, что я люблю.
В ее случае это деньги.
В моем – власть.
Думаю, эти два понятия идут рука об руку. Не удивительно, что после всего мы вдвоем вместе. Мы как две мухи на куче навоза – нас привлекает один и тот же смрад.
Целясь в портрет Филиппа, стоящий рядом с коробкой с его старыми книгами, я выстреливаю в его лицо, разбивая стекло в процессе. Наверху Ванесса кричит, срывая легкие, наверное, испугавшись того, что я сейчас кого-то убиваю. Пусть думает. Это лишь прибавит мне веселья.
Прохожу в коридор, ведущий к парадной двери, и замечаю огромный портрет на стене. Это большое фото Ванессы в очередном цветочном платье, в большой шляпе и на высоких каблуках. Она держит свои белые кудри, улыбаясь в камеру, как какая-то кинозвезда. Может, такой она и является, но мне насрать. Значение имеет только то, что она находится в клетке, злится и покрыта моей спермой. Очень подходящий образ для такой, как она.
Я целюсь и стреляю, наполняя полотно дырами. Красивая картинка пропадает, разодранное полотно и расколотая рама – все, что остается. Нет больше былой красоты. Как и ее сердца.
– Что происходит? – слышу я крик.
Не отвечаю, ибо наслаждаюсь видом ее лица, когда она не получает то, что хочет, и уверен, она именно с таким выражением смотрит на меня, когда я вхожу на чердак. Ее взгляды всегда давали ей то, что она хотела, но этого больше не будет. Не со мной.
Внезапно раздается звонок в дверь, развернувшись, я нахмуриваюсь. Кто, мать его, может прийти в это место?
Иду к двери и смотрю в глазок. Это девушка, ей едва ли можно дать двадцать, и она держит пачку бумаг и телефон.
– Ванесса?
Она точно пришла по делу к моей Принцессе, но я не заинтересован в людях, желающих вмешиваться в мои дела. Хотя, поскольку она здесь, это означает, что она поймет, что что-то не так, если я не открою дверь. Я не хочу, чтобы кто-то вынюхивал вокруг этого места. Обдумывая это, решаю открыть дверь.
– Привет, чем-то помочь? – произношу я с самой широкой фальшивой улыбкой, на которую вообще способен.
– Эм… извините, вы кто? – спрашивает она, поднимая бровь.
– Ну, поскольку я в доме, а вы нет, то это мне стоит задать этот вопрос.
Выражение на ее лице говорит, что она не впечатлена. Пофиг. Мне нравится мое извращенное чувство юмора.
– Я – Пейдж, ассистент Ванессы. Она не берет трубку, а нам есть что обсудить.
– Ладно… – Секунду чешу голову. – Как ты прошла в ворота?
– У меня есть ключ, – отвечает девушка, поднимая его.
Интересно.
– Как, вы сказали, ваше имя? – спрашивает она.
Я запрокидываю голову.
– А я не говорил, но позвольте задать вам несколько вопросов.
– Зачем? – Пейдж смотрит через мое плечо. – Ванесса?
Вздыхая, произношу:
– Она занята. Но так или иначе, ты работаешь на нее… и еще так молода. Проклятье. Не знал, что у Ванессы есть такая молодая ассистентка.
Я замечаю намек на улыбку на ее лице.
– Ага, я вроде как хороша в своем деле. А теперь вы дадите мне войти?
– Я бы даже сказал, ты скрупулезная в своем деле, – произношу я, подмигивая. – Что ж, Пейдж. Ты еще учишься в колледже или как?
Девушка складывает руки.
– Нет. Закончила в прошлом году.
– Ого, впечатляет. А я даже старшую школу не окончил.
Она подавляет смешок. Девушка не кажется слишком впечатленной. Хотя, не суть. Мне просто нужны подробности о ней, и я не перестану выпытывать, пока не удостоверюсь на сто процентов, что она не несет угрозу. О том, что я ее не убью, речи нет. Черт, мне дважды насрать на человека, которого я только что встретил, но я очень хочу знать, придет ли кто-нибудь ее искать, если она пропадет.
– Так ты живешь одна, Пейдж? – спрашиваю я.
Она хмурится.
– Эм… да. Получается. Не с родителями, по крайней мере.
Кладу руку на дверь.
– Прости, если это звучит пугающе. Я спрашиваю только потому, что считаю тебя весьма… милой, – я чуть не давлюсь словами, но предложение все-таки удается закончить. Фуух.
Ее щеки окрашиваются в розовый, и она поджимает губы.
– О… спасибо, – бормочет Пейдж. – Ну, да, парня у меня нет, если вы об этом.
– Потрясающе. – Бросаю ей свою флиртующую улыбку и подмигиваю, полностью цепляя ее на крючок. Я знаю, как очаровать девушку. Также знаю, как обвести ее вокруг пальца. – Я бы тоже не захотел жить с родителями, если бы мне пришлось привести домой парня вроде меня. – Она хихикает, когда я наклоняюсь. – И я точно хочу съездить к тебе.
– У меня нет родителей, так что это не проблема, – отвечает она, приглушая смешок.
– О, ну чем не удобство.
Она кривится.
– Прошу прощения?
– Они умерли? – спрашиваю я, беря ее руку в свою.
Девушка отклоняется от меня.
– Да…
– И никаких других родственников?
– Почему вы спрашиваете?
– Просто хочу знать, смогу ли я тебя трахнуть, чтобы люди потом не спрашивали, кто тебя так обработал. Когда я трахаю девушку, то делаю это так жестко, что следы не сходят днями.
Ее глаза расширяются.
– Нет, нет, – ворчит она. – Никого нет.
– Хорошо, – произношу я, усиливая хватку.
– Ладно, я была бы очень благодарна, если бы вы меня отпустили.
Порочно улыбаюсь, уже ощущая вкус ее страха на языке.
– Ни в жизни.
Я тяну ее в дом и захлопываю дверь, доставая пистолет.
Она кричит, но я заглушаю ее ладонью поверх рта.
– Ты идешь со мной.
Направляю ее наверх, подталкивая пистолетом в спину. Интересно увидеть реакцию Ванессы. Когда я с грохотом распахиваю дверь, она подрывается с пола. Выражение ее лица сменяется с испуганного на яростное за одну секунду. Бесценно.
– Соскучилась? – произношу я, просовывая голову в дверь и удерживая запястья моей новой жертвы.
– Ни капли. Какого черта ты делал внизу? – произносит она. – Клянусь, я слышала, как ты разговаривал.
– Разрушал все, что ты любишь, – протягиваю я с широченной улыбкой на лице. – Мне нравится, как ты обставила это место. О, кстати, тут твоя ассистентка.
Когда я затаскиваю девушку в комнату, зрачки Ванессы расширяются, а челюсть отвисает до пола.
– Пейдж!
Я заряжаю пистолет и целюсь девушке в голову.
– Попрощайся со своей подружкой.
Глава 12
ВАНЕССА
Я задерживаю дыхание, наблюдая, как Феникс заводит в комнату мою ассистентку, держа в руке пистолет.
– Нет! – кричу я. – Не делай этого!
Поверить не могу, что она здесь. Дерьмо. Я совершенно забыла, что сегодня у нас была назначена встреча. Ну почему она не осталась дома? И как, черт возьми, ему удалось заставить ее переступить порог?
Пейдж плачет, слезы текут по ее щекам, пока она стоит неподвижно, даже не осмеливаясь взглянуть на меня.
– Почему нет? Назови хоть одну вескую причину, – рычит парень.
– Она не имеет ничего общего с твоей местью мне. Ничего. Так что не вмешивай ее сюда, – кричу я.
Он сильно дергает ее за руку. Ярость из его глаз практически брызжет. Он выместит все это на ней вместо меня.
– Я твой враг, Феникс. Пейдж не виновата.
– Невиноватых не остается, если они связываются с тобой, – рычит он.
– Я ничего не сделала. Пожалуйста, отпустите меня, – всхлипывает Пейдж.
– Заткнись! – шипит Феникс.
– Феникс! – кричу я, заставляя его обратить внимание на меня. – Я здесь. Ты хочешь меня. Не ее.
Он облизывает губы.
– Боишься, не так ли? Не хочешь, чтобы я причинил ей боль?
– Конечно, нет! – кричу я.
– Но, видишь ли, твоя боль – мое удовольствие, – говорит он, вжимая пистолет ей в затылок. – И теперь она оказалась здесь и узнала, что я держу тебя в плену. Я же не могу отпустить ее сейчас?
– Нет, можешь. Она не расскажет, – говорю я, многозначно глядя на Пейдж. – Ты ничего не скажешь, правильно, Пейдж?
– Не скажу, обещаю, – говорит она, дрожа всем телом.
– Не верю, – шипит он. – Если не хотела, чтобы тебе причинили боль, не стоило сюда приезжать.
– Не. Причиняй. Ей. Боль, – произношу я. – Есть и другие способы. Пожалуйста, Феникс, ты пожалеешь об этом.
– Я никогда не испытывал сожаления или угрызений совести за убийство.
– Но она невиновна. Только то, что она связана со мной, не значит, что она сделала что-то не так, – говорю я, вздыхая. – Они не понимают, что я могу сделать. Не понимают, кто я.
Феникс прищуривается.
– Пожалуйста... – бормочет и плачет Пейдж.
– Пожалуйста, оставь ее в покое. Я дам тебе все, что ты захочешь, – говорю я. – Все, что тебе нужно. Я сделаю это.
– Без возражений, – добавляет он, и не вопросом, а скорее, утверждением.
– Хорошо, – киваю я.
На мгновение становится тихо. Он все еще тычет пистолетом Пейдж в голову, и я молюсь, чтобы он не выстрелил. Не хочу, чтобы ее смерть осталась на моих руках. Я буду чувствовать себя виноватой, хоть и не я спущу курок. Знаю, что Феникс заставит меня почувствовать себя виноватой, независимо от того, останется ли она жива. Но, может быть, я все равно могу спасти ее, даже если саму меня спасти будет нельзя.
Из нее вырывается всхлип, а затем он дергает ее назад и толкает через дверь.
– Что ты делаешь? – кричу я. – Куда ты идешь? Не смей причинять ей боль!
– Пожалуйста! Остановитесь! – Я слышу крик Пейдж.
Он захлопывает дверь. Теперь я могу только слушать эту пытку. Сердце бьется в горле, когда я слышу, как Феникс тащит ее по коридору. Еще одна дверь скрипит, а затем ее крики становятся приглушенными. Похоже, он закрыл ей рот. После следует глухой удар и становится тихо.
Интересно, не сбросил ли он ее вниз по лестнице. Не задушил ли в другой комнате. Не ударил ли так сильно, что она упала, ударилась головой об стол и умерла. Многие варианты проносятся в голове, но ни на одном я не могу остановиться.
Когда Феникс возвращается, я глубоко вздыхаю. Он открывает дверь с такой же злостью, как и прежде, его взгляд почти обжигает.
– Что ты с ней сделал? – спрашиваю я.
– Ага, тебе интересно, не так ли?
– Ты убил ее? – рычу я. – Потому что клянусь Богом, если ты это сделал…
– То что? Попробуешь что-то предпринять? – Он ухмыляется. – Потому что, валяй, сделай это. Это даст мне веский повод для твоего наказания.
Мне пришлось проглотить свое отвращение.
– Скажи мне, она еще жива?
Он проходит через комнату и кладет пистолет на стол.
– Может быть.
– Если не скажешь, нашему соглашению конец.
– Какому соглашению? – спрашивает он.
– Я не стану легкой добычей, если ты ее убил.
Феникс приближается к моей клетке и стучит по металлу.
– Ты забыла ту часть, где ты в клетке, и я могу делать с тобой все, что хочу.
Так и хочется содрать ухмылку с его лица.
– Тогда почему бы тебе просто не сказать, что она мертва? Зачем ждать? Если ты считаешь, что это не имеет значения?
– Потому что мне нравится видеть гнев в твоих глазах, – говорит парень, наклоняясь и улыбаясь. – Напоминает мне себя. Это означает, что ты переживаешь те эмоции, которые много раз испытывал я. – Он глубоко вдыхает через нос, словно чувствует запах моей ярости. – Почувствуй это, Ванесса. Почувствуй, как кипит гнев и знай, что я стал его причиной... а потом пойми, что в этом мире ты ничего не сможешь с этим сделать. – Он улыбается. – И знаешь, какая самая худшая часть в этом всем? Я все равно сделаю по-своему. Хочешь знать, почему? Потому что это моя месть, а не твоя. Моя. И все здесь теперь мое... включая тебя. И я буду использовать и оскорблять тебя, как сочту нужным, пока не удовлетворюсь.
– Ты больной… – плюю я.
– Хмм... Вопрос, который ты должна задать, в том, что я сделаю, когда закончу с тобой?
– Дай угадаю... Я, наверное, умру.
– Бинго! – говорит он, ухмыляясь, когда встает.
Желчь поднимается в горле, когда я с ужасом понимаю, каким жестоким он стал. Что с ним произошло? Неужели он действительно стал таким из-за меня? Как?
Проблема в том, что я уже знаю ответ. Только жаль, что не могу изменить прошлое.
Однако, сожаление не изменит того факта, что я сейчас в этой тюрьме. Теперь мне придется столкнуться с последствиями своих действий; каждый шаг моего прошлого способствует ужасным мукам, которые я испытываю в настоящем. Я всего лишь надеюсь, что смогу изменить его решение, пока не стало слишком поздно. Прежде чем я сама потеряю рассудок. Прежде чем скажу то, о чем пожалею. Прежде чем он причинит мне невыносимую боль. Прежде чем я умру.
* * *
14 лет
Мама красит мне губы ярко-красной помадой, следит за тем, чтобы каждый следующий мазок был таким же совершенным, как и предыдущий. Она делает это с открытым ртом, что странно, потому как макияж наносится мне. Она так концентрируется на своем задании, что даже не слышит стука горничной в дверь.
– Мэм, гости прибыли.
Моя мать игнорирует ее и берет тушь, чтобы искупать в ней мои ресницы. Я стараюсь стоять как можно спокойнее, хотя иногда поглядываю в зеркало, чтобы посмотреть, как выгляжу. Мои щеки такие же розовые, как когда моя мать бьет меня, разница лишь в том, что на этот раз дело в макияже.
– Мэм? – зовет горничная.
– Будем через минуту, – наконец, отвечает моя мать.
– Да, мэм. Я скажу им, что вы будете через минуту. Возьму их пальто и принесу им кофе или чай.
– Хорошо, – колкий тон моей матери заставляет меня нахмуриться, но потом она говорит: – Нет-нет, Ванесса. Никаких хмурых взглядов. Я не хочу, чтобы ты испортила свой макияж.
– Прости, – говорю я со вздохом.
– И попытайся вздыхать тише.
– Может, мне вообще перестать дышать? – спрашиваю я.
Она усмехается в своей обычной нетерпеливой манере.
– Нонсенс, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты выглядела хорошо.
– Нет, ты хочешь, чтобы я выглядела как кукла.
– И что, если ты будешь выглядеть как куколка, милая? – говорит она, улыбаясь и нанося какой-то последний порошок, заставляющий меня закашляться. – Отлично. – Она хватает меня за плечи и указывает на зеркало. – Посмотри, какая ты хорошенькая. – Я улыбаюсь, когда слышу ее комплимент. – Почти такая же красивая, как твоя мать. – Моя улыбка сразу исчезает.
– Мама, зачем мы это делаем? – спрашиваю я, когда она начинает скреплять мое платье так, чтобы оно сильнее обтягивало тело, и пытается застегнуть его.
– Потому что сегодня у нас важные гости, дорогая. Я уже говорила тебе.
– Но ты обещала, что я смогу пойти погулять сегодня.
– Дорогая... мы уже это проходили. Иногда бизнес мешает веселью.
– Какой бизнес?
– Скоро узнаешь, – отвечает она, немного посмеиваясь.
– Но я пообещала Майлзу, что приеду к нему сегодня, – говорю я.
Ее лицо внезапно становится жестким.
– Майлзу? Ты имеешь в виду того мальчика?
– Да. Он мне нравится.
– Ну, а мне нет, – шипит она, застегивая меня так резко, что мне приходится ахнуть.
Я упираю руки в бока.
– Ты сказала, что он не может прийти на мою вечеринку. Ненавижу, когда его нет. Мне хотелось бы, чтобы ты позволила ему прийти.
– О, нет, – говорит она. – Этому грязному пареньку? Никогда.
– Грязному? Он не грязный, – говорю я, морщась.
– Милая, он проводит половину своего времени на улицах.
– Это потому, что он ненавидит своих приемных родителей. – Он так их ненавидит, что даже не позволил мне встретиться с ними. Настолько ему было стыдно.
– И он ведет себя как дикое животное, – добавляет мама, приглаживая собственные волосы и восхищенно рассматривая себя перед зеркалом.
– Это потому, что его запугивают, поэтому он и борется.
– Меня не волнует, почему он это делает. Я не хочу, чтобы он находился в моем доме.
– Но ты обещала мне, что я смогу уйти и заняться своими делами после вечеринки.
– Нет, я сказала, что ты можешь пойти и повеселиться, но только с хорошими образованными детьми.
– Я больше не ребенок, мама, и мне это совсем не нравится. Я хочу увидеть Майлза. Я не хочу встречаться с твоим «важными» людьми, – изображаю пальцами кавычки.
– Мне все равно, чего ты хочешь, дорогая. Ты не пойдешь и не увидишь его. Не сегодня.
– И не в любой другой день, согласно твоим словам, – усмехаюсь я.
– Именно, – говорит она, поворачиваясь ко мне. – Не веди себя так, словно это в моих интересах. Ты знаешь, что я хочу лучшего для тебя, а Майлз сюда не входит.
Я вздрагиваю.
– Нет, у тебя свои интересы.
Она вздыхает.
– Милая, у нас нет на это времени. Обсудим это в другой день. – Она хватает меня за руку. – Наши гости ждут.
– Нет! Я не хочу. – Выдергиваю руку, но она не отпускает меня.
– Ты выйдешь к ним, хочешь ты этого или нет, – шипит мать, поворачиваясь ко мне, словно змея, готовая откусить мне голову.
– Нет, отпусти меня, – кричу я.
– Иногда тебе просто нужно делать то, чего ты не хочешь, потому что в перспективе так будет лучше. У тебя может не быть того, чего ты хочешь, но взамен ты получишь гораздо больше, – бормочет она, подталкивая меня к двери.
– Отпусти меня! – визжу я.
Как раз в тот момент, когда она открывает дверь, горничная собирается постучать, и ее рука останавливается в воздухе, а глаза окидывают нас.
– Все в порядке, мэм?
– Да. – Мама сразу обращает свое внимание на меня. – Теперь ты будешь вести себя хорошо, – шепчет она. – Тебе понравятся наши гости. Ты будешь радушной, милой, обаятельной и всем, что только делает женщину желанной. Ты будешь говорить с ними, словно послушная девочка, иначе я сделаю так, что ты больше не выйдешь за порог этого дома. Это понятно?
