Текст книги "В стране сказок"

Автор книги: Клара Джимиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

III

Очнулась я на больничной койке. Две женщины стояли возле меня. Одна держала мою руку, чтобы из капельницы поступала в вену жидкость, другая помогала ей.

Стемнело. Доктор перенес меня в маленькую палату, где у самой стены стояли две кровати, при каждой – тумбочка. Он осторожно опустил меня на свободную кровать и сказал женщине, сидевшей на другой кровати:

– Зарина, присмотри за ней.

Та положила сверточек на подушку и подошла к нам.

– Какая красивая девочка! Что с ней? – спросила она доктора.

– Я очень надеюсь на твою помощь, Зарина. Начальство выхлопотало направление для моей маленькой пациентки в Москву, но не все сопроводительные документы еще готовы. Вылет – завтра.

И он рассказал ей про мою болезнь.

– О, Господи! – испугалась Зарина, а потом, когда доктор ушел, улыбнулась мне: – Увидишь Москву, Яра.

В это время с соседней кровати послышался плач ребенка. Зарина поспешила туда, схватила сверток, прижала его к себе и зашептала:

– Олежек, поспи немного, поспи, мой маленький, и поправишься.

Не успокоился ребенок, а заплакал еще громче, и тогда Зарина села на кровать, расстегнула верхнюю пуговицу халата и приложила голову ребенка к груди.

– А что он делает? – спросила я, когда ребенок замолчал.

– Сосет молоко.

– А где бутылочка с соской?

– Он еще совсем маленький, Яра, – ответила Зарина и улыбнулась ребенку: – Обжора!

Доктор скова зашел. Отдал Зарине какие-то бумага и сообщил:

– Завтра сдашь еще эти анализы, а послезавтра уйдешь домой. А пока присматривай за моей девочкой.

– Родители хоть знают, что ее увозите в Москву?

Я сразу закрыла глаза и уши бы заткнула пальцами, но не могла, сил не было. Так мне больно было слышать эти слова.

– У нее нет родителей, – шепотом сказал доктор, но я их все равно услышала.

Он ушел, а мне так не хотелось быть совсем сиротой.

– Зарина, когда я вырасту, меня будут все звать Ярой Ярославовной. Так сказала мне воспитательница… И папа вернется из войны, – сказала я.

– С войны? – удивилась Зарина, потом улыбнулась мне и спросила:

– Кто же постриг твои волосы так коротко?

– Нам нельзя носить длинные волосы. Недавно доктор нашел в волосах Лизы вши, – соврала я, а нашли их у меня и сразу постригли.

– Ничего, – успокоила меня Зарина и села на кровать, – вот вырастешь и отпустишь длинную косу. Шелковистую русую косу. Ты будешь красивой девушкой.

Я улыбнулась ей:

– Я не вырасту! Я умру и превращусь в птицу. Потом полечу в сказочную страну. Ты жила когда-нибудь в сказочной стране?

– Не знаю, – пожала она плечами, – а что это за страна?

Я рассказала ей о прекрасной стране, где каждый ребенок имеет родителей. Зарина почему-то стала грустной, даже глаза ее наполнились слезами.

Мне еще хотелось с ней говорить, но медсестра сделала укол сначала Олежеку, а потом мне. Зарина пока успокаивала ребенка, перепеленала его и кормила, я уснула.

Во сне Ольга Константиновна надела на меня нарядное белое платье, на голову воздушную фату, и я так обрадовалась, но тут будто платье загорелось на том костре, что жгли во дворе детдома, и я в страхе очнулась. Около моей кровати уже стояла Зарина.

– Позвать врача?

– Нет! У меня ничего не болит.

– А почему тогда заплакала?

– Сон мне приснился!

– Есть хочешь? Что бы ты хотела поесть?

Она спрашивала меня нежным, ласковым голосом, гладила по голове, и я растрогалась и расплакалась.

Какое же это счастье слышать ласковое слово?! Никогда не находили взрослые детдома времени для души чужого ребенка. Голодными мы никогда не были, и одевали нас вполне сносно. «Но от голода и холода умирает тело ребенка», – сказал как-то папа Сим-Сима. И был прав. От грубого крика и отсутствия ласки же погибает душа. Она со временем превращается в холодный комочек яда и всю оставшуюся жизнь катится по ухабистым дорогам жизни, отравляя окружающим людям жизнь. Несет несчастье всем, потому что не знает вкус счастья.

– Лимон с сахаром любишь? – спросила меня Зарина.

– А что это такое?

– Мандарины ела?

– Много раз.

– На вид такое же, но намного кислей, – сказала она и принесла из своей тумбочки тарелку с ломтиками лимона.

Мне не очень он понравился, но ломтик съела, чтобы не обидеть Зарину.

– Еще?

– Нет! Спасибо!

Зарина не отходила от меня. Она сидела на моей кровати и говорила, говорила что-то ласковое и приятное. Я снова заснула.

Проснулась снова на рассвете. Звезды еще сверкали на предутреннем небе.

– Яра, ты опять стонешь? – подошла ко мне снова Зарина.

– У меня есть одна мечта, – шепотом сказала я, но она меня услышала.

– Какая мечта? Я могу ее исполнить?

– Да! Только пообещай, что не обманешь?

– Обещаю! Если не сейчас, то завтра…

– Поклянись!

– Как? – растерялась она.

– Поклянись землей!

– Что за важная просьба, Яра!? – засмеялась Зарина.

– Возьми меня на руки. Доктор сказал, что я легкая, как перышко.

– А я-то думала! – удивилась она, села на кровать и протянула руки: – Иди ко мне!

Я вскочила и уселась на ее коленях, потом положила голову на ее грудь и засмеялась, словно тихий и звонкий звоночек в ночной тишине.

– Не знала, что мамы так хорошо пахнут! – сказала и обвила руками ее за шею.

– Это духи так пахнут, Яра, – сказала она, достала из кармана халата маленький флакончик и спросила: – Хочешь надушу?

– Хочу!

Она надушила мою голову, и запах распространился по комнате.

– Из чего сделаны твои духи?

– Из цветов.

– Потка меня назвал Подснежником, – вспомнила я и засмеялась.

– Красивый цветок. Появляется ранней весной.

– Потка будет меня искать в детдоме. Он не знает, что я заболела.

– Ты поправишься, и он найдет тебя. Да и я стану ходить к тебе.

– Это еще когда будет, Зарина! Он будет плакать! – так не хотелось расставаться с этим добрым человеком.

– Не переживай. Я схожу в детдом и передам Потка, где тебя искать.

– Правда? Ты не обманешь меня?

– Я не обману. Раньше и подумать не могла, что в детдоме растет такая умная девочка. Теперь же мы знакомы, и я буду навещать тебя. Ты сможешь приходить к нам в гости и играть с Олежиком. Только поправляйся.

– И принесешь мне желтые груши? Много желтых груш? – поинтересовалась я и представила, как мы с ней сидим в комнате свиданий, как тогда Лиза со своей мамой.

– Принесу, – сказала Зарина.

– Я угощу Сим-Сима. Это мой друг. Как же он там без меня? – спросила я. – Сим-Сим очень храбрый мальчик, но не умеет еще шнурки завязывать.

Зарина забеспокоилась.

– Мне не нравится твое дыхание. Давай позовем врача.

Мне не хотелось слезать с ее рук.

– Зарина, поднеси меня к окну, раскрой створки, и мне сразу станет хорошо.

– Чего только ты не понимаешь? – засмеялась она и послушно выполнила мою просьбу.

Я опустила голову на ее плечо и тихо засмеялась, услышав те заветные слова, которые Лизина мама говорила девочке.

– Потерпи, Яра. Солнышко ты мое маленькое, потерпи. Поспи, моя девочка, Подснежник мой весенний…

– Надо говорить Подснежничек.

– Подснежничек…

Улетела Яра на небо, в свою сказочную страну, так и не дослушав заветные слова чужой мамы. Сим-Сим услышал о смерти девочки и долгое время кричал ее имя при виде белых голубей. А Зарина и Потка как-то встретились у могилки Яры. Они принесли ей подснежники.

Алмазная корона

Жили-были старик со старухой, и был у них сын Алан. Всем был хорош Алан. Статный да ладный вырос. Из конца в конец земли прошла о нем слава, что изобрел он чудо-птицу стальную, которая стрелой поднимается в небо и облетает страны и океаны в мгновение ока.

– Слава Алану-изобретателю! – радовались люди.

И силой недюжинной был наделен юноша. Он построил своими руками башню белокаменную и разбил вокруг нее сады зеленые, в которых зимой и летом пели птицы диковинные, белые лебеди с золотыми рыбками плескались в чистых прудах.

– Слава Алану-строителю! – восклицали люди, приходя полюбоваться красотой необыкновенной.

Не радовались только старики-родители.

– Что так невеселы? Или сыном недовольны? – спросил их однажды Алан.

– Сын-то у нас хорош, – ответил ему отец, – но не нашел ты себе невесту до сих пор…

– А невеста должна быть такая, чтобы в ней были щедрость и красота земли родной да голос народа милого, – добавила мать.

– Трудную вы мне задачу задали, – опечалился Алан. – Где же я такую девушку найду?

– Ищи ее, сынок, но не на небе, не в океане, а на земле, – отвечала мать.

Делать нечего, Алан поклонился старикам-родителям, сел на стальную птицу и полетел в горный край. Летит он над горным краем и видит: на зеленом лугу косят траву белобородые старцы. Опустился Алан на вершину холма и подошел к косарям:

– Старики почтенные, труженики великие, скажите: найдется ли в ваших краях девушка, да такая, чтобы в ней были щедрость и красота земли родной да голос народа милого?

Поглядели на него старики:

– Некогда нам твои загадки разгадывать, юноша! Видишь, сколько у нас работы? Вот закончим ее, тогда и поговорим.

Алан взял косу и до обеда скосил всю траву. Диву дались старые косари.

– Нам бы ее и за семь дней не скосить! – сказали они.

– Невеста такому молодцу у нас найдется, – улыбнулся самый старый косарь. – У кузнеца Мамата есть дочь, в которой щедрость земли, если ты знаешь ей цену, и красота, если сможешь увидеть ее, да голос народа милого, коль не глухой – услышишь. Но скажи мне, приготовил ли ты подарки для невесты?

– Не поскупились старики-родители, полные сундуки шлют ей: шелка заморские, золотом расшитые, парчу богатую да украшения алмазные, – ответил Алан.

– Не то даришь, славный молодец, – огорчились косари. И велели сундуки не открывать, не показывать до поры до времени, а дали колосок спелой ржи и сказали:

– Подари ей этот колосок и запомни: кол: невеста испечет из него пироги знатные да сварит пиво ароматное, значит, есть в ней щедрость земли родной.

Подивился Алан такому подарку, но ничего не сказал, поблагодарил горцев и направился к дому старого Мамата. Идет и думает про себя, в чем же все-таки красота земли родной? Видит, у дороги красный мак качается, гнет его ветер, вот-вот сорвет.

– Может, ты мне скажешь, что такое красота земли? – спросил Алан.

– Некогда мне твои загадки разгадывать. Видишь, хочет меня сорвать ветер северный?

Алан пожалел цветок, принес большой камень и заслонил его от ветра. Обрадовался мак, поблагодарил юношу и посоветовал:

– Собери прошлогодней травы семь видов по три стебелечка каждой. Поднеси их невесте и запомни: коль сплетет она из них венок, и засверкает он на ее голове короной алмазной – значит, есть в девушке красота земли родной.

Удивился Алан такому ответу, но нарвал травы и пошел своей дорогой.

Долго шел Алан, путь его уже близился к концу, а он еще не знал, что такое голос народа милого. И спросить не у кого. Только ласточка пролетала по небу.

– Птица быстрокрылая, не подскажешь ли ты, как узнать голос народа, милого?

– Некогда мне сейчас! Вот-вот обрушится крыша, а под ней в гнездышке мои птенцы сидят! Как построю новое гнездо, перенесу туда детей, тогда и поговорим! – ответила ласточка.

Хоть и спешил Алан, но не мог пройти мимо такой беды. Принес он из леса бревна и заменил крышу дома. Счастливая ласточка устроила в новом гнезде своих птенцов и сказала:

– Все очень просто, Алан! Попроси свою невесту сыграть на гармонике, и ты услышишь голос народа милого! А я тебе помогу: коль запою на высокой ветке – знай, услышала заветную песню!

Обрадовался Алан и поспешил к дому старого Мамата.

Посадили жениха знатного за столы богатые, гостей созвали и пир устроили. Алан попросил невесту ему показать.

Задумался тут старый кузнец, опечалился.

Было у него две дочери. Походили они друг на друга как две капли воды, хоть и не были близнецами. У старшей, Агунды, мать умерла рано, и девочка росла сиротой. Мачеха же любила только свою дочь – ленивицу Мимито. Одевала да наряжала ее, хвалила да нахваливала, а Агунде даже умываться не разрешала, чтобы никто не видел, как девушки похожи друг на друга.

Мамат и говорит жене:

– Митион, покажи Алану обеих дочек. Пусть увезет ту, которая понравится.

– Такого богатого жениха достойна только Мимито! Да и кто в доме работать будет, если Алан увезет Агунду? Кто хлеб будет печь? За скотиной ходить? Стирать-убирать? Ты об этом подумал?! – рассердилась Митион.

Мамат понял, что не уговорить ему жену, махнул рукой и ушел к гостям. А Митион побежала будить дочь.

– Просыпайся, краса моя ненаглядная! Счастье тебе привалило огромное! Сам Алан прилетел за тобой на стальной птице, – говорила мать, целуя ее.

– Нана, а ты узнала, как велико его богатство? – спросила Мимито, зевая и лениво потягиваясь.

– Узнала, доченька! Люди говорят, что у него башня белокаменная да золото хранится в железных сундуках! А как он хорош собой! Весь из себя ладный да статный, – хвалила мать.

– Так зови Агунду! Не самой же мне одеваться?! – прикрикнула на нее Мимито.

Агунда одела сестру, заплела ей косы черные.

– А теперь иди в хлев и никому не показывайся! Увидят, что у невесты такая грязнуля сестра – опозоримся! – сказала ей мачеха.

Девушка ушла, а мать повела Мимито к гостям.

Увидел Алан девушку и восхитился:

– Она прекрасна, слов нет!

– А привез ли ты невесте наряды парчовые, шелка заморские да украшения алмазные? – спросила его Митион.

– Сундуки с подарками ждут свою хозяйку, дайте срок, и они раскроются, – ответил Алан и протянул Мимито колосок спелой ржи. – А пока прими вот это.

Девушка рассердилась, швырнула колосок на землю и убежала. Но мать ее была хитрой женщиной. Она поняла, что тут что-то не то, подняла колосок и сказала:

– Для нашей Мимито эта загадка слишком проста, потому и рассердилась. Подожди немного, и я вернусь с ответом.

Алан со зваными гостями продолжал пировать, а Мимито в это время кричала на мать:

– Прогони этого нищего со двора! Как посмел он самой красивой девушке земли подарить не алмазы дорогие да шелка заморские, а какой-то колосок?! Пусть несет свои сундуки или уходит!

– Не спеши, доченька. Не нищий он, а хитрый. Он загадку тебе загадал, и мы ее должны отгадать, иначе не видать тебе его несметных богатств, – успокоила ее мать.

Стали они думать да гадать, какая же тайна в том колоске, но так ничего и не придумали. Наконец решили позвать Агунду.

– Из ржи напечем пироги знатные да сварим пиво ароматное. Пусть знает Алан, как щедра наша земля, – ответила Агунда.

– Вот ты иди и вари да смотри, никому на глаза не попадайся! – прикрикнула на нее мачеха.

Агунда унесла колосок. Митион же побежала к гостям.

– Алан, не хочешь ли ты услышать ответ на свою загадку? – спросила она.

– Нам всем хочется знать, в чем секрет такого подарка, – сказал самый старший гость.

– Мимито думает из колоска испечь пироги знатные да сварить пиво ароматное. Пусть Алан знает, как щедра наша земля, – с улыбкой отвечала Митион.

– Ай да умница Мимито! – обрадовался Алан.

В тот день пировали гости в доме старого Мамата до полуночи и наконец спать улеглись. Не спалось только Алану. Захотелось ему еще раз посмотреть на невесту, красой ее полюбоваться. Вышел он во двор, заглянул в окошко, что в дальнем углу светилось, и видит: невеста его в рваном платье, босая, в больших котлах пиво варит, в каменной печи пироги печет. А выбрала время, подбежала к цветку, что на окошке стоял, полила его и спрашивает:

– Фиалка нежная, подружка милая, скажи: красив ли жених?

– Краше его нет юноши на всей земле! – ответила ей фиалка.

«Странно, она еще спрашивает, каков я, когда днем глаз с меня не сводила», – подумал Алан.

На второй день гостям подали пироги знатные да пиво ароматное. Все хвалили Мимито, нахвалиться не могли. И Мамата благодарили за дочь-умелицу. Но старый кузнец был печален и молчалив.

– Поймите его, гости дорогие, – сказала Митион. – Тяжело ему расставаться с Мимито.

В полдень сама невеста к гостям вышла. Свежая да румяная. В платье бархатном, золотыми нитками расшитом. А на нежных пальцах дорогие камни сверкают.

Алан смотрел на невесту – насмотреться не мог.

– Хороша Мимито, слов нет! – сказал он.

– Скажи, Алан, привез ли ты невесте наряды парчовые, шелка заморские да украшения алмазные, ее красоты достойные? – спросила Митион.

– Сундуки с подарками ждут свою хозяйку – дайте срок, и они раскроются, – отвечал Алан, – а пока возьми вот это, – и протянул невесте пучок прошлогодней травы.

Девушка покраснела от злости, бросила траву на землю и убежала. Но мать подобрала ее и сказала:

– Для умницы Мимито и эта загадка проста, потому и рассердилась. Подождите, я скоро вернусь с ответом.

Митион приласкала свою дочь, успокоила ее:

– Нет богаче твоего жениха на нашей земле, доченька. Он снова загадал тебе загадку, а мы должны отгадать ее.

– Какая может быть загадка в этой траве! Как он смеет оскорблять меня?! – сердилась Мимито.

Думали, гадали мать и дочь, но ничего не смогли придумать и позвали Агунду.

– Ничего, что высохла краса полей, сплетем из них венок, опустим его в соленый кипяток, и засверкает нежное кружево на голове невесты, – сказала печальная Агунда. – Пусть Алан увидит, как прекрасна наша земля.

– Так иди и плети! Что стоишь? – прикрикнула на нее Митион, а сама побежала к гостям и рассказала все, что слышала от Агунды.

– Отгадала Мимито и эту загадку, и будет сверкать на ее голове сплетенный из травинок венок, чтобы знал Алан, как прекрасна наша земля.

– Ай да умница Мимито! – сказали все.

И в этот день пировали гости до полуночи, а потом и спать улеглись. Не спалось только Алану. Вышел он во двор, спрятался за деревом и снова заглянул в окошко. Видит, невеста его босая, в рваном платье венок из сухих трав плетет. Закончила она плести, улыбнулась и опустила его в чугунок с соленым кипятком. А когда вынимала, палец обожгла. Положила она венок сушиться на окно, перевязала палец и спросила цветок:

– Фиалка, милая, скажи, венок мой засверкает?

– Коль наденет его на голову невеста Алана, он засверкает алмазной короной, сияньем своим осветит не только темную ночь, но и солнце затмит, – ответила фиалка.

Тогда Агунда взяла венок и надела на голову. И тут случилось чудо. Венок превратился в алмазную корону и засверкал так, что осветил все вокруг.

Агунда испугалась и тут же сняла его с головы.

«Почему моя невеста так печальна?» – подумал Алан и пошел к себе.

На следующее утро гости попросили привести невесту. Невесту привели, и Алан удивился, что не сверкает венок на ее голове алмазами, как ночью. Но что он мог сказать? Перед ним стояла прекрасная Мимито и улыбалась.

– Ну, что ж, люди добрые! Нам пора в путь-дорогу, – начал было Алан, но тут ласточка встревожилась.

– Не пора! Не пора! – защебетала она. – Ты еще не слышал голос народа милого!

«Чем же ты так обеспокоена? Или не видишь, как прекрасна моя невеста?» – подумал Алан, но, чтобы успокоить ласточку, сказал:

– Мимито, сыграй нам на гармонике, порадуй гостей на прощанье.

– Алан, устала моя доченька. Ночами не спала – работала, – заступилась за дочь Митион.

Но Алан не торопился уводить невесту.

Митион, видя такое, зашептала на ухо дочери:

– Ты сядь у плетеной изгороди и растягивай гармонику, а Агунда будет в огороде играть. За зеленью ее никто не заметит.

– Зови скорей эту грязнулю! Да пусть играет как следует! – обрадовалась Мимито.

И вот гармоника заиграла. Да так красиво, что даже седые старцы, забыв о своих годах, пустились в пляс. Ласточка весело защебетала:

– Алан, а умеешь ли ты танцевать?

Юноша улыбнулся и вышел в круг. Танцевал он легко, будто и вовсе земли не касался.

Но вскоре Мимито устала растягивать гармонику, бросила ее на скамью и убежала.

Никто из гостей, кроме Алана, не заметил отсутствия невесты. Ведь гармоника за изгородью не переставала играть. Бедная Агунда залюбовалась женихом и ничего вокруг не замечала. А гости, очарованные музыкой, продолжали танцевать.

Но вот, наконец, музыка смолкла, и Митион подвела свою дочь к Алану.

– Теперь ты доволен невестой? – спросила она.

– Если моя невеста разгадывает загадки так же легко, как играет на гармонике, то как же мне быть недовольным? – ответил Алан и спросил старого кузнеца, нет ли у него другой дочери.

Опечалился Мамат, голову опустил. А жена его отвечает:

– Дочка-то есть, только стыдно ее показывать людям. Грязнуля она, немытая и босая. А где ее искать, не знаю. Наверное, спит в хлеву.

Алан велел найти девушку. Старый Мамат пошел в хлев и привел Агунду.

– Ленивица, прощайся с сестрой и уходи прочь! Не позорь нас! – закричала Митион.

Алан посмотрел на девушку, увидел перевязанный палец и все понял. Он снял венок с головы Мимито и только надел его на Агунду, как он превратился в сверкающую алмазную корону.

– Вот теперь пора в путь! Пора в путь! – защебетала ласточка.

И увел Алан из дома старого Мамата босую Агунду в рваном платье и со сверкающей короной на голове. Но никто из стариков-родителей не заметил одеяния невесты, так прекрасны были ее счастливые глаза.

А о том, что сундуки с шелками заморскими да парчой дорогой и украшения алмазные достались Мимито и ее матери, и вспоминать не стали…