Текст книги "В стране сказок"

Автор книги: Клара Джимиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

VI

Прошло более трех месяцев, и жизнь Васи стала налаживаться. Его любили окружающие его взрослые. Никто не оскорблял его родителей, а то, что Карпыч разрешил называть себя дедушкой, и сам звал его уже не Профессором, а внучком, было верхом счастья для мальчика. Еще было одно обстоятельство: Вася учился петь и радовал Карпыча. Пел Вася и на заказ, и тогда над базарной площадью разносился «золотой» голосочек мальчика, и останавливались возле них торопливые прохожие.

– Внучок! Поблагодари всех! – кричал Карпыч, и Вася кланялся…

По вечерам Карпыч и Вася репетировали все новые песни. Приходила к ним и Федоровна. Садилась на низкий стульчик и говорила:

– Дай вам Бог счастья!..

Но в один летний вечер Карпыч заспорил с шофером. Говорили они недолго, но то, что ругались, услышала даже Федоровна в своей комнате.

Карпыч пил в тот вечер и плакал. Выпил одну бутылку, вторую, потом побил всю посуду.

– Случилась беда, – прошептала Федоровна и просила мальчика пойти с ней.

– Дедушка заболел? – спросил тот и не стал убегать, а принялся успокаивать Карпыча: – Вот я вырасту и покажу Бульдогу! Ты не плачь, деда!..

– Они испоганят твою жизнь! Они никого не жалеют, но я им покажу! – грозился Карпыч.

Вася не оценил обстановку, не мог понять, почему так горько плачет сильный и добрый дед! Но на второй день мальчика поймали незнакомые парни, затолкали его в машину Бульдога так быстро, что он и пикнуть не успел, услышал только крик Карпыча и его угрозы «если они не отпустят внука»…

VII

Вася вырывался изо всех сил, старался звать на помощь дедушку, но большая ладонь одного из парней зажала ему рот, и он услышал:

– Молчи, если тебе жизнь дорога!

– Дед же будет плакать! Отпустите меня!

– Деда твоего мы утешим, – сказал Бульдог и спросил: – Ты не знаешь, где он прячет свои денежки?

– В кармане! Где же еще?! Отпустите меня! Карпыч отдаст вам все деньги! – кричал Вася.

– Он же не дурак, чтобы прятать деньги при ребенке, – сказал один из тех, кто сидел рядом с Васей на заднем сиденье.

– Мы их найдем. Они у него имеются, коль сделал перевод на имя певчей птички.

– Он все выберет из кассы и вручит мне! – сказал Бульдог и добавил: – От места отказался, значит имеет большие запасы.

Помолчали.

Въехали во двор трехэтажного особняка. Ворота перед ними раскрылись сами, как в сказке. И вышла из дома красивая девушка со светлыми волосами и ярко разукрашенным лицом.

– Прими Птичку, выкупай, накорми и одень. Завтра он должен зачирикать и понравиться Хозяину. Он услышал о диковинке на пикнике и рассердился, что Птичка поет не в его саду, – сказал один из парней.

– Ляля! Завтра Хозяин привезет принцессу возраста Джульетты! Тебе приказано быть в доме, но в роли официантки! Усекла? – спросил другой.

Улыбка с лица Ляли сошла, более того, она нахмурила брови и велела Васе «топать» за ней. Мальчику пришлось бежать, поскольку огорченная девушка понеслась по длинному коридору быстрым широким шагом. Открыла двери и сказала:

– Войди и скинь с себя барахло!

– Джинсы мне купил дед! – напомнил Вася, но Ляля схватила его за руку и затолкала в просторную сверкающую комнату с бассейном, ванной и душем.

– Примешь душ!

– Мы с дедом купаемся в большом тазу! Он садится на стул посреди таза, а я поливаю воду, мою ему спину! Он весь в татуировках! И дед купает меня…

– Забудь об этом нищем!

– Он не нищий! Не говори…

– Забудь о нем, если хочешь жить в раю!

– А что такое рай!

– Это и есть рай в центре ада! Вырастешь, поймешь сам! Если, конечно, дадут вырасти! – быстро и гневно говорила Ляля, затем пошла и принесла, заранее для него купленную, одежду. Синий мягкий костюм из бархата, гольфы, белую рубашку с синей бабочкой и даже шапочку из сетки.

После этого Ляля посадила его за стол и велела поторопиться. Васю завела в «зимний сад» и велела подождать. Мальчик был поражен красотой не диковинных пальм и можжевельника в помещении, а пением птиц, попугаем и рыбками в аквариуме. Он не полагал, что рыбы такие разные: от полосатых толстячков до золотых с вуалью. «Вот бы порадовался им дед! Я расскажу ему обо всем этом, как только вернусь домой. Мы тоже купим аквариум. Не такой огромный, а маленький, такой как в детдоме», – размышлял Вася, и синие глаза были наполнены тоской. День клонился к вечеру. Карпыч должен был вернуться домой. «Выпьет и будет плакать!» – подумал Вася и побежал к двери.

У порога встретила его Ляля и сказала, чтобы мальчик и не помышлял о побеге. Поймают и «повесят за ногу».

– Поехали! Надо постричь тебя, а заодно и я сделаю прическу.

Повез их один из парней, остановился возле парикмахерской и просил Лялю поторопиться: надо ехать на дело. Девушка огрызнулась:

– Обойдутся и без тебя! Мне надо привести себя в порядок, а это быстро не делается!

Вася никогда не стригся у парикмахера. Последние месяцы стриг его сам Карпыч. Короткую стрижку называл почему-то «тюремной прической», потому мягкие светлые волосы мальчика вились себе в колечки.

– После стрижки сядешь в машину, и подождете меня, – сказала Ляля и ушла в дамский зал.

– Странная мамаша! Не сказала, как его стричь! – проворчала парикмахерша.

– Немного подкоротить! – велел Вася. Так говорил всегда Карпыч.

Подкоротили быстро. Побрызгали туалетной водой. Он вышел из парикмахерской и увидел, как шофер раскрыл двери машины, а сам опрокинул голову и спал на переднем сиденьи.

Вася убежал.

Он догнал трамвай, поехал до следующей остановки, слез, перебежал улицу и проехал несколько остановок автобусом, снова спрыгнул возле небольшого сквера.

Вася понимал, что в такой час Карпыча возле базара уже не будет, а дорогу до садов-огородов он не знает: их всегда возили машиной. «Надо заночевать где-нибудь», – подумал мальчик. Он понимал, что его будут искать, но решил встретиться с Карпычем, чтобы обговорить, как им быть дальше.

– У Федоровны Бульдог нас не найдет, – думал мальчик.

Большой продуктовый базар, где «работает баянист без ног» он отыскал только к вечеру второго дня. Базар был уже закрыт и из знакомых нашел на месте только Красавицу. У нее в ларечке сидел друг Карпыча дед Павел.

Увидев Васю, взрослые и испугались, и обрадовались.

– Жив! Жив внучек! – поздравляли они друг друга.

Когда же волненье улеглось, дед Павел сказал:

– Василий должен знать правду, – и коротко поведал мальчику о том, что прошлой ночью Карпыч встретился с «извергами», убил двоих, но и сам погиб.

– Тебе надо уехать из города. Сегодня же!..

– Твой дед знал, что рано или поздно возьмутся и за тебя, – вставила свое слово и Марина. – Сперва посадят на иглу, а там и на «мокрые дела» начнут посылать. И пропадешь ни за что!..

– Я хочу к дедушке! Он сильный! – заскулил Вася, не веря в смерть Карпыча.

Его кое-как успокоили, сказали, что днем дважды приходили враги Карпыча и спрашивали, не появлялся ли Вася.

А это значит – твои похитители боятся, что ты выдашь их милиции и хотят убрать тебя со своей дороги. Поймают – повесят.

В ту же ночь дед Павел и Марина проводили Васю на железнодорожную станцию и посадили его на первый же проходящий пассажирский поезд. Он и увез мальчика навстречу новой жизни.

Подснежник

I

Был теплый солнечный день. Дети нашей группы, нарядные и веселые, играли во дворе дома ребенка, в ожидании автобуса. Накануне нам объявили, что мы уже повзрослели, и нас переводят в детский дом.

Пока шли сборы, во двор вошли мужчина и женщина.

Все дети побежали навстречу гостям. Одни – в надежде получить гостинцы, другие – с мыслью обрести в лице очередных посетителей долгожданных родителей.

Несколько дней назад мы так же играли во дворе и видели, как какие-то пожилые люди унесли на наших глазах маленького Димку, посадили его в машину, и он больше не вернулся к нам.

– Счастливый! – прошептала я вслед…

В тот день я тоже побежала навстречу гостям, но близко подходить не стала. Меня никто не станет брать. Больная, говорят.

Я стояла в сторонке, но мужчина улыбнулся, протянул руки и говорит:

– Девочка, подойди ко мне!

Я не подошла – я подлетела, растолкав других, и вскоре оказалась на руках незнакомца. Тут же обвила его шею руками и прошептала:

– Я так вас люблю!

Но дети стали кричать-надрываться:

– Яра скоро умрет!

– Яра больная! Очень больная!..

– Все сначала выбирают ее, а потом оставляют!..

Воспитательница виновато улыбнулась мне, взяла меня у мужчины и сказала, что гостей ждет заведующая.

– Какая же красавица! – сказал гость, потрепал мои волосы и покинул нас.

А Лиза подбоченилась и сказала:

– Меня бы сразу забрали, но у меня есть мама! А ты ничья!

Я подбежала к воспитательнице, обняла ее колени и спросила:

– Меня закопают в землю?

– Не говори глупости, Яра!

Разве эти взрослые когда-нибудь серьезно поговорят с детьми! Тут я заметила у калитки Сим-Сима. Мальчик стоял со своим отцом. Вообще-то его звали Серафимом, но это было очень «взрослое имя», оно нравилось только его папе.

Я подбежала к ним и спросила:

– Дядя Павел, скажите, куда деваются дети, которые умирают?

– Дети вообще не умираю!! Ты когда-нибудь видела, как ребенок умер? – спросил меня Сим-Сим.

– Нет.

– И я не видел.

– Но ты слышал, как сейчас кричала Лиза? Она сказала, что я скоро умру! – говорила я и смотрела в глаза дяди.

– Наверное, они превращаются в птиц! – еле выговорил тот и слегка покачнулся.

«Нализался вина», – сказала бы наша няня.

– В птиц? – обрадовалась я, но не знала, где живут птицы.

– Они живут в сказочной стране! – объяснил Сим-Сим. – В той стране все дети и птицы имеют родителей и живут вместе с ними.

– И мам не сажают в тюрьмы! Сволочи! Они разве о нас подумали! – рассердился на кого-то дядя Павел.

Но тут воспитательница позвала нас:

– Ребята! Автобус приехал!

– Я пошел! Завтра приду навещать тебя на новом месте, Серафим. Принесу камсу! Сегодня купил целую коробку, – сказал дядя Павел и ушел.

Мы уже залезали в автобус, когда Сим-Сим расплакался:

– Может нас везут к врачам? Давай лучше сбежим, Яра.

– Разве они завяжут девочкам новые банты к врачам? Да и воспитательница наша плакала сегодня, «жаль расставаться с детьми», говорит. Ты не веришь Зое Ивановне?

Сим-Сим не стал отвечать. Вообще-то он мальчик храбрый и никому меня в обиду не дает. Кричала же утром Лиза «жених и невеста – из одного теста!», я сказала Сим-Симу, чтобы он побил девочку. И он побил ее. А я завязываю ему шнурки, застегиваю пуговицы и иногда выпиваю его молоко. Я не очень люблю молоко, но надо бывает выручить мальчика. Не то няня Ольга могла заставить его сидеть за столом долго-долго!

А то, что он боится врачей и не любит их, так кто же из детей их любит?! Они причиняют нам боль и неприятности!

Автобус поехал, и все забыли о неприятностях! Так здорово было покинуть Дом ребенка – маленький уголок земли, где нам знакомо каждое деревце, каждый кустик! А тут многолюдные улицы с транспортом, «домами до неба» с «животами».

Но радость ребят была недолгой. Автобус остановился возле двухэтажного дома, и Зоя Ивановна сказала:

– Приехали! – затем обернулась к сопровождавшей нас медсестре: – Ирина, не забудь прихватить документы.

– Не забуду.

Когда мы вышли из автобуса, нас построили парами.

Навстречу нам уже бежали дети, повзрослее нас, и кричали:

– Новеньких привезли!

– Малышей привезли!

Я поняла, что и в новом доме будем жить с детьми и огорчилась: так хотелось пожить со взрослыми! Хотелось, чтобы меня обняли и спросили: «Солнышко мое, ты голодна?» – как делала няня Ольга, когда к ней прибегала внучка. Бабушка непременно целовала ее и угощала сладостями. А тут…

Нас завели в кабинет врача, посадили рядком на скамейке и велели «сидеть тихо». Врач детдома Лариса Сослановна и медсестра Стелла должны были с нами познакомиться.

Сердечко мое тревожно забилось, когда я поняла, что обозначает слово «познакомиться». Ирина брала из папки бумаги, читала имя и фамилию ребенка и говорила, кто из родителей будет навещать «воспитанника».

– Постников Серафим… Себя назвал Сим-Симом, – сказала в это время Ирина, отдала бумаги Ларисе Сослановне и продолжала: – Мать его в тюрьме, а навещает отец, если этого пьяницу можно назвать отцом.

– Мой папа хороший! Сама ты дура! – раскричался Сим-Сим, сел на пол и стал дрыгать ногами да выть.

– Выпороть бы тебя! – рассердилась Стелла. – Разве можно обзывать взрослых?!

Зоя Ивановна подняла мальчика, уговаривала успокоиться и сняла с него рубашку.

Врач послушала его грудь, спину, пощупала живот и сказала:

– Хороший мальчик. Здоровый. Оденься и застегни пуговицы.

– Их застегивает всегда Яра.

– Хорошо.

Тем временем Ирина произнесла:

– Мартова Яра… Самая старшая в группе и самая умная…

– Мудрая, – как моя бабушка, – с улыбкой добавила Зоя Ивановна.

Я замерла. Хоть бы не сказали Ларисе Сослановне, что у меня никого нет. «Она же меня любить не станет!» – подумала, но в ушах зазвенели те ужасные слова:

– У нее совсем никого нет. Один солдат нашел ее на скамье в парке и отнес в милицию. Это было в марте месяце, отсюда фамилия девочки Мартова, а служивого звали Ярославом, и ребенку дали имя Яра.

– И такую красавицу никто до сих пор не удочерил? – улыбнулась мне врач. – Голубоглазая блондинка с длинными ресницами. Чудо!

– И нам такую подсовываете?! – рассердилась толстая Стелла, показала пальцем на запись в бумаге и сказала: – Пусть везут ее во второй детдом!

Я улыбнулась и сказала:

– Все говорят, что я скору умру. Потому не забирают.

– Глупости говорят, – огорчилась врач.

– Да нет же! – сказала я, – я сама слышала, как полюбилась одной красивой тете, но она сказала: «Через полгода-год ее надо будет хоронить, а она такая красавица!»

Стелла не успокаивалась, и я заплакала:

– Я хочу быть с Сим-Симом!

– Сим-Сим жених Яры! – подала голос Лиза.

Я не обиделась на нее: только бы не разлучили со знакомыми детьми, с хорошим мальчиком.

– Никуда я ее не отправлю. Яра уже наша девочка и будет жить у нас. Иди, оденься.

Я оделась и села рядом с Сим-Симом.

– Ты не бойся, Яра! Ничего не бойся! Если умрешь и превратишься в птицу, я каждый день буду кормить тебя. Ты любишь все сладкое, и я буду отдавать свои печенье и конфеты тебе. А вырасту и превращу тебя снова в девочку.

– И фату мне купишь?

– Куплю. Только ты не плачь.

– Я же не дурочка какая-нибудь! Птицей жить даже лучше. Буду летать и искать солдата, своего отца! А что? Сяду солдату на плечо и спрошу: «Ты не Ярослав?»…

II

В Детском доме мы уже жили целый год. Выросли немного. Недавно к нам привезли новых малышей из дома ребенка, и мы их встречали радостными возгласами:

– Малышей привезли!..

Болела я часто, и Лариса Сослановна отправляла меня в больницу, иногда делали уколы и давали таблетки в самом детдоме, и тогда радости моей не бывало конца! Я души не чаяла водной из воспитательниц – ласковой и доброй Ольге Константиновне, и при ней ко мне будто возвращались силы. Во-вторых, вспоминала друзей, а больше всех Сим-Сима.

В те теплые осенние дни я снова болела. В больницу меня не отправили, но Лариса Сослановна взяла с меня «честное слово», что буду находиться все время в постели.

В одно утро мы завтракали. Я не могла даже ложку держать и есть, но Ольга Константиновна настаивала:

– Поешь, моя хорошая. Поешь и набирайся сил.

– Можно, я покормлю ее? Она любит, когда я кормлю ее, – сказал Сим-Сим.

– Пожалуйста, только доешь свою кашу.

– Я быстро! Манную кашу и жевать-то не надо, – обрадовался он и быстро освободил свою тарелку.

Я должна была открывать рот и глотать.

В это самое время вошла Стелла, посмотрела на нас и сказала:

– Детей надо воспитывать, Ольга Константиновна! Ты их распускаешь за смену, а потом Раисе Петровне трудно поддерживать дисциплину! Яра очень хорошо ест при ней!

Воспитательница попросила медсестру посмотреть после завтрака головы ребят. Та заторопилась в другую группу.

Няня засмеялась:

– Выпроводила ее! Свою работу не хочет делать, а сует нос всюду!

– Наша заведующая собрала вокруг себя родственников! Ты же видишь, что работать не хотят! И врачу нашему мешают, – ответила воспитательница.

– Яра, не хочешь больше? – спросил меня Сим-Сим.

– Нет, Сим-Сим.

– Выпей чай и ложись. Не балуйся, а то Стелла отправит тебя в больницу.

В больницу я не хотела. Общество незнакомых детей и людей угнетало меня больше всего. Я плакала от зависти, когда видела, как дети взбираются на колени родителей, и те ласкают их. Я частенько закрывала глаза и представляла себе маму свою, но не могла представить и тоже огорчалась. Еще больнее бывало слушать от незнакомых взрослых угрозы и проклятия в адрес моих родителей.

– Я бы твою мать разорвала на части! Такую девочку выкинуть! – говорила толстая женщина совсем недавно и хотела накормить меня пирогом. Я швырнула кусок пирога на пол и сказала ей обидное слово! Дурочкой обозвала, и она рассердилась:

– Яблоко от яблони!.. – сказала она… Может, она хотела пожалеть меня, но разве есть что-нибудь больней, если твои родители плохие, если ты просто ничья! Жаль, что взрослые это не понимают.

Но когда мы с ней помирились, я узнала, что дети без мам не появляются на свет.

– Где-то живут они, чтоб ты услышала о их гибели! – сказала толстая женщина и расплакалась.

– Не плачь, у меня никогда не было мамы. Ярослав нашел меня на скамейке в парке. Так на бумаге написано.

– Чтоб она сгорела в аду!.. – продолжала моя новая знакомая.

Нет, я легла на кровать, поговорила с одноухим медведем. У него был залатанный зеленой тряпкой бок, и я любила его за податливость. Старый и рыхлый Арсой, имя дал ему Сим-Сим, мог сидеть, свесив лапы и голову, мог стоять возле стены, или лежать рядом со мной на кровати и слушать! У взрослых никогда не находилось столько времени для меня.

– От твоих вопросов пухнет моя голова! – жаловалась няня Маргарита, под присмотром которой я оставалась в помещении, пока дети ходили на прогулку.

Арсой слушал меня.

Но, к сожалению, он не разговаривал, и я время от времени шла к Маргарите.

– Расскажи мне сказку, а! – попросила уже в который раз.

– Не видишь, что мою полы? – добродушно спросила она.

– Моешь же руками!

– Да и сказок не знаю.

– Я подскажу!.. Давным-давно в тридевятом царстве, в прекрасном парке солдат нашел девочку… Ребенка он отнес в милицию, а сам пошел искать ее маму. Шел-шел, шел-шел… А дальше говори ты, – потребовала я, поскольку не знала, что было дальше.

– Нет, Яра! Я не знаю эту сказку, давай расскажу тебе о сереньком козлике.

– Споем вместе?! Давай, бросай швабру!..

Мы не допели, услышали радостные возгласы детей. Окна были раскрыты, и мы с Маргаритой подошли поглядеть, что же там случилось.

– Мама Лизы пришла.

– Видишь, никого не угощает! – возмутилась я.

– Она бедная, Яра. Работает проводником на поезде и копит деньги, чтобы купить хоть комнатку, – сказала Маргарита и велела мне лечь в постель.

Как можно лечь, если меня разбирает любопытство: что она ей принесла? Какие слова будет говорить своей дочери? А комната для посетителей находилась в конце коридора.

Маргарита принялась мыть посуду, а я на носочках вышла в коридор и очень скоро стояла возле двери заветной комнаты. Замочная скважина была достаточно большой, чтобы увидеть и услышать, что делается в комнате. К моему приходу Лиза успела сесть на коленях матери и из раскрытой сумки ее взяла пирожок. Мама угощала ее желтой грушей, но Лиза отводила ее руку в сторону:

– Это потом! – сказала она.

«Дурочка!» – выругала ее я и проглотила слюнки. Совсем недавно женщины-соседки принесли нам фрукты и сладости «из поминок». Всем нам досталось по четвертинке такой желтой груши.

Но все же, не из-за сочной груши потекли по моим щекам слезы. Я в тот день своими ушами услышала, какие слова говорят мамы своим дочкам!

– Солнышко ты мое маленькое! Я так по тебе скучаю! Так скучаю! – и целовала, целовала.

Лиза весело смеялась и спрашивала:

– Мама, ты когда снова придешь?

– Скоро. Скоро, мой цыпленок.

– Через одну ночь?

В это самое время кто-то схватил меня за ухо. Посмотрела – Стелла. Она держала за ухо меня, пока не наговорилась:

– Тебе не стыдно подслушивать?.. Тебя спрашиваю!

Я молча вытерла слезы. Отвечать не думала. Никто не любил Стеллу. Никто из детей не любил и воспитательницу Раису Петровну. Разве Поля мечтательно вздохнет:

– Так красиво красит лицо! Столько красок в ее сумочке!

Я легла, обняла медвежонка и сказала:

– Солнышко ты мое!

Остальные «мамины слова» не вспомнила, как ни старалась.

На второй день после дневного сна проснулась и заметила, что нет на месте Сим-Сима, а его кровать находилась рядом с моей. Испугалась, конечно: он никогда не покидал детдом.

– Его забрал отец, Яра. Завтра придет, – сказала мне Маргарита.

Мальчика забрали домой впервые. До этого отсутствовала целую неделю Лиза. Она столько новостей нам рассказала, когда вернулась.

– Мы с мамой были у родственников в селении! – сказала она и похвалилась, что каталась на лошади.

– На настоящей? – поинтересовалась Тоня.

– Да! В селении у каждого есть корова, собака и кот! Вы знаете, где корова прячет свое молоко? Знаете? Хы! Не знаете! – говорила Лиза, подождала, убедилась, что никто на такой допрос не ответит и говорит: – У нее между ногами такой мешок имеется! Там и прячет молоко. А у коня молока нет, но его запрягли в телегу и поехали в поле…

Мне вспомнились слова Лизы и подумала: «Сим-Сим тоже увидит настоящую корову и коня! Интересно, что такое телега?»

Вечером дети ложились спать, когда Раиса Петровна завела плачущего Сим-Сима.

– Успокойся и ложись! – прикрикнула на него воспитательница, и он стал раздеваться.

Когда потушили свет, мы с Сим-Симом поговорили.

– Мой папа выпил только пиво! А милиционер сказал, что напился вина! – плачущим голосом говорил мальчик: – Обидно же за отца!

– А что такое пиво?

– Как вода, но горькое.

– Твой папа любит горькую воду?

– Да!.. Но потом уснул под деревом. Мы никому не мешали, – рассказывал он и плакал. – Зря же меня поймал милиционер… Папа бы проснулся, и мы могли пойти домой.

Дети узнали, что воспитательница ушла домой, и обрадовались: можно было поговорить! Первой подала голос Лиза:

– Сим-Сим, расскажи, где ты побывал с папой!?

– Нигде! Нигде не побывал! – ответил мальчик.

– Вот, я когда-то побывал с мамой на базаре! – вспомнил Саша.

– Я с мамой недавно ходил в магазин, и она мне купила книгу! – веселым голосом сообщил Леша.

Потом кричали все и хвалились своими родителями. Только я и Тоня сидели в кроватях и молчали.

Потом я спросила Сим-Сима шепотом:

– Ты веришь, что папа проведает меня? Они с мамой ищут меня и скоро придут. Не веришь?

– Верю, Яра!

– А теперь скажи: ты Лизу побьешь?

– Опять обзывала тебя Ничейной?! – рассердился мальчик.

– Да. Побьешь ее?

– Побью!

– Когда?

– Завтра!

– Нет, Сим-Сим! Побей ее сейчас!

– Побью! – сказал он, побежал в другой конец спальной комнаты, даже тапочки не надел, и стал бить девочку. Я была довольна им: девочка все хвалится и хвалится, а мне и другим завидно.

– Если ты еще раз обидишь Яру, то убью тебя! – кричал Сим-Сим.

Потом вернулся на место.

– Ты очень сильный. Когда вырасту, буду твоей невестой. Согласен? – спросила я мальчика.

– Да.

– Ну и хорошо.

На второй день мне разрешили идти на прогулку. Только не должна была бегать и прыгать, потому сидела на скамейке и смотрела, как дети играют, как, кружась, задумчиво падают на землю желтые листья с деревьев.

Вдруг увидела, как вошел в наш двор мужчина с сумочкой в руке. Он шатался из стороны в сторону. Раиса Петровна не хотела его пускать во дворик, но он отстранил ее. Сим-Сим узнал мужчину издали и закричал:

– Папа! Мой папа пришел!

Сим-Сим обнял своего отца, и я к ним подошла.

– А, это ты, Яра? – узнал меня мужчина и обнял. – Я вам принес огурцы и по пирожку, – сказал и достал из сумки сверточек.

Раиса Петровна увела детей на другой участок, а мы с Сим-Симом сидели на коленях его папы и ели соленые огурцы с пирожками.

– Папа, мы заберем Яру домой, когда мама вернется из тюрьмы?

– Заберем, – пообещал ему папа.

– Завтра?!

– Нет, весной.

– Это будет скоро?

– После зимы, Серафим. Сразу после зимы.

Я не очень внимательно слушала их разговор. Очень была рада, что сижу на коленях, пусть чужого, но папы. Я то клала голову на его грудь, то гладила рукой небритые щеки его, а то и обнимала его.

– Ни о чем не переживай, Яра! Мы будем жить все вместе, – сказал мне папа Сим-Сима.

Гость ушел, пошатываясь из стороны в сторону. Сим-Сим побежал к детям, чтобы рассказать им, что приходил к нему папа, хотя все его и так видели. Я же подошла к сеточной ограде. Оттуда хорошо просматривалась улица.

Я уже знала, что на углу живет старенькая бабушка. Она частенько сидела на скамейке возле калитки. Ближе к нашей веранде жили муж с женой, и была у них девочка Лена.

В тот день Лена гуляла по тротуару с коляской.

– Лена, а что у тебя в коляске?

– Ты не знаешь, кто лежит в коляске?! – рассердилась она.

– Знаю! Кукла или медвежонок!

– Ты что? Кто же станет кукле покупать такую большую коляску?

Я удивилась, и тогда Лена подошла ближе к ограде, развернула коляску и сказала:

– Видишь! Это мой брат Сосик! Он спит.

– Врешь же! Дети спят, на кровати! – сказала я и глянула в коляску. В ней в нарядных голубых шелках действительно спал маленький ребенок.

– Мама принесла его недавно.

– Из парка?!

– Ты что? Глупая? Где ты видела, чтобы детей брали в парке!

– Лена! Сколько раз тебе надо говорить, чтобы не подходила к этим детям! Вот придешь домой и поговорим! – пригрозила девочке ее мама из окна.

Лена поспешно покинула меня.

– За что поругала тебя мама? – крикнула я вслед.

– В детдоме живут дети пьяниц! И такие глупышки, как ты! – ответила Лена, засмеялась и показала пальцем на конец улочки, – Разговаривай с Потка! Он такой же пьяница, как и твой папа.

Лена зашла домой, а я стала ждать Потка. Он шел с костылем.

– Потка, у вас есть дочка? – спросила я, как только он приблизился ко мне.

– Откуда ты знаешь мое имя? – улыбнулся он.

– Лена сказала, что ты такой же пьяница, как и мой отец!

Потка нахмурился. Потом повернулся в сторону большого кирпичного дома и пригрозил:

– У, собаки! Я поговорю еще с вами!

– Потка, поговори со мной!

– Как тебя зовут, девочка?

– Яра! Меня зовут Яра!

– Нет! Это имя тебе совсем не подходит. Такая голубоглазая и светлая девочка должна называться Подснежником!

– А что это такое?

– Нежный цветок! Голубоглазый такой!

С новым именем я согласилась, только бы он не уходил.

– Подснежничек, есть хочешь? – спросил меня Потка.

Я кивнула головой: да! Хотя никогда не хотела есть.

– Ты, действительно, голодная?

– Да! Очень голодная!

Если бы призналась, что даже печенье свое не доела, и оно у меня в кармане платья, Потка бы не пожалел меня, возможно бы ушел. А мне так хотелось поговорить с ним.

– Голодом детей морят! Погодите, я доберусь до вас! – пригрозил он старшим детдома и спросил: – Что тебе купить в магазине?

Я не ожидала услышать такие слова, потому растерялась и почесала голову, подтянула гольфы. «Если я ничего не скажу, то он уйдет и больше не вернется!» – испугалась и спросила:

– А что есть в магазине?

– Воблу любишь? – спросил и засмеялся Потка.

– А что это такое?

– Рыба сушеная!

– Очень люблю рыбу!.. И конфеты люблю.

– У меня только два рубля, Подснежничек! Понимаешь? – спросил он, потом сказал: – Ты жди меня. Я скоро вернусь.

– Потка! Я люблю тебя! И буду ждать! – крикнула я.

Он ушел, но время так медленно шло! Стала думать, что он забыл про меня, но вот Потка показался из-за угла.

– Потка! Я здесь! Жду тебя, Потка! – стала кричать и махать руками.

– Мой Подснежничек! Этот собачий сын распродал все воблы! Ничего! Я тебе завтра куплю воблу! – сказал он и, когда дохромал до меня, то бросил через сеточную ограду сверток. В свертке были конфеты – подушечки с повидлом внутри. Первый подарок в жизни.

– Я больше всех люблю тебя, Потка! – сказала я и прижала сверток к своей груди.

Лицо мужчины просветлело. Глаза его заулыбались.

– Не врешь, Подснежничек? Меня никто не любит на этой земле! Поклянись, что любишь меня?

– Как поклясться?

– Землей клянись?

– Клянусь землей!

– Люби меня, Подснежничек, и я буду ходить к тебе каждый день. Пенсия у меня небольшая, но нам двоим ее хватит, – сказал и заплакал.

– Не плачь, Потка! Вот я вырасту и будем жить вместе, – успокоила я его.

Потка дал мне и половину бутерброда: хлеб с колбаской. Я так жадно принялась за еду, что он снова пригрозил сотрудникам детского дома:

– Собаки! Не кормят детей! Погодите, вот я доберусь до вас!

Мне приятно было, что он жалеет меня и хочет заступиться.

– Ты не переживай, Подснежник! Завтра же продам поросеночка и деньги у нас будут. Я тебе не дам умереть с голоду.

– Потка, вы придете еще? А как будете меня искать?

– Скажу, чтобы позвали мою маленькую девочку! Мою голубоглазую красавицу…

В это самое время к нам подошла Раиса Петровна. Она испуганными глазами посмотрела на мужчину, выхватила из моих рук остаток бутерброда и раскричалась:

– Как ты взяла из рук этого пьяного еду?! Как же лечить тебя после этого?! – схватила за руку и увела.

– Куда ты ее уводишь! Морите детей голодом!

Воспитательница и конфеты мои бросила в кусты, потом шлепнула разок-другой по попке.

– Не бей ее! Собаки! Подснежничек, я к тебе послезавтра приду! Завтра займусь поросенком, чтобы деньги заиметь! – кричал мне вслед Потка.

– Накупишь мне желтых груш! Я люблю желтые груши! – крикнула я.

– Выпил, так иди своей дорогой! – сердито указала ему Раиса Петровна.

Воспитательница наказала меня в тот вечер, но я нисколько не огорчилась. Ко мне будет приходить Потка, первый мой посетитель. От одной этой мысли все мое существо наполнялось радостью.

Но позже, когда воспитательница ушла, я пожаловалась Маргарите, что та выбросила в кусты сверток с конфетами.

– До утра ничего с ними не будет. В темноте мы их можем и не найти, – сказала она.

Действительно, мы их нашли утром и раздали ребятам.

– Потка мне их принес! Он мой дядя! Вот продаст своего поросенка и купит мне еще желтые груши! – хвасталась я.

В тот день мы сходили в музыкальный зал, пели, танцевали, а потом пошли на участок.

– Сколько желтых листьев на земле! – обрадовался Сим-Сим.

– Идем, я покажу тебе то место, где мы встречались с Потка! – сказала я, схватила его за руку и побежали за угол.

Как только мы завернули туда, наткнулись на костер. Взрослые жгли старые стулья, игрушки.

– Что тут делаете!? Идите сейчас же к другим детям! – прикрикнула на нас женщина.

– Они жгут наши игрушки! – сказала я и схватила Сим-Сима за руку, чтобы вернуться к детям. Но тут увидела, как из мешка вытащили моего медвежонка и бросили в костер.

– Арсой! – крикнула я, а у самой в глазах потемнело, и больше ничего не помню.