Текст книги "Исторические повести"

Автор книги: Клара Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

БУДЕТ ЛИ СПАСЕНИЕ?

Позади осталась Бухара, впереди – Гургандж, а между ними горячие пески пустыни. В горах еще прохладная весна, еще яблони в цвету и по ночам холодно, а здесь такой зной, от которого огненные круги перед глазами, и кажется, что тело твое поджаривается на солнце. Аспанзат пожаловался погонщику.

– Эй, добрый человек, худо мне! Боюсь, что не вынесу этой жары. Нечем дышать.

– На что ты жалуешься? – На черном, морщинистом лице погонщика можно было прочесть искреннее удивление. – Разве так жарко?

Это очень хорошо, лучше не бывает! В настоящую жару верблюд упадет, а ты спрячешься в песок, чтобы не сгореть на солнце. Сейчас хорошо! Можно весь день гнать верблюдов, а ночью можно спать. В настоящий зной ночью не поспишь – ночью будешь в пути… Не жалуйся, не гневи бога. Обмотай рот платком – губы пересохнут.

– Я впервые иду с караваном, – признался Аспанзат. – Я вижу, что люди привычные не жалуются. – Он обмотал рот платком и, усевшись поудобнее между горбами, старался задремать под мерный перезвон колокольчиков.

Тихо шли верблюды по горячим пескам, медленно двигался караван. И оттого, что так знойно небо, и оттого, что так однообразны песчаные барханы, путь казался нескончаемым. Зато вечером, когда наступала прохлада, люди оживали. Аспанзат всегда с нетерпением ждал часа, когда устраивали привал. За едой начинался нескончаемый разговор о разных путешествиях и приключениях, сопутствующих бывалым купцам.

– Поистине необъятна вселенная! – говорил Тургак. – Сколько стран на свете, сколько народов и племен, сколько языков и наречий!

Больше всего Аспанзат любил слушать спор Тургака с молодым длинноносым купцом.

Как-то зашла речь о благородстве. Тургак горячо доказывал, что настоящий купец, который дорожит своим именем, должен быть столь же честным, сколь и благородным. А молодой купец говорил, что в торговом деле нужна только честность.

Чтобы убедить собеседника, Тургак рассказал случай, который произошел с его другом, богатым бухарским купцом.

– Как-то раз, – начал Тургак, – мой друг заключил сделку с перекупщиком на тысячу динаров. Когда они обо всем договорились, между купцом и перекупщиком получилось разногласие из-за опилка золота. Перекупщик говорил, что купцу следует один золотой динар, а купец требовал золотой динар и еще опилок. Из-за этого опилка они вели спор с утра и до заката. Купец так настойчиво требовал свой опилок, что перекупщику наконец надоел этот спор и он отдал купцу золотой динар с опилком. Как только купец ушел, все, кто это видел, стали порицать его, называя жадным. А мальчишка, подручный перекупщика, невзирая на эти разговоры, побежал за купцом: «Эй, добрый человек, я сирота, дай монетку». Купец протянул ему тот самый динар с опилком. Мальчишка вернулся и не сразу сказал о своей удаче. Тут прикрикнул на него перекупщик:

«О бездельник, ты же видел, что этот человек ради такой мелочи весь день бранился, не постыдился людей, а ты захотел, чтобы он тебе что-нибудь дал».

Мальчик показал хозяину подаренный динар с опилком, и хозяин в изумлении поспешил за купцом, чтобы узнать у него причину такой щедрости.

Купец отвечал:

«Не удивляйся моим делам – я купец, а в купеческом деле, если меня обманут на один дирхем, то это все равно, как если бы меня обманули на полжизни. Но в тот час, когда требуется мое благородство, а я поступаю дурно, это все равно, как если бы я признал, что я нечистого рода. Я богат – было бы недостойно отказать сироте».

– Твой друг поступил глупо, – заметил молодой купец. – Зачем было отдавать мальчишке целый динар с опилком. Ненужная щедрость!

– Бухарский купец прав, – возразил врачеватель. – И ты, юноша, – обратился он к Аспанзату, – будь благороден и всегда три вещи держи закрытыми: глаза, руки и язык – от того, что не следует видеть, не следует делать и не следует говорить. А другие три вещи всегда держи открытыми для врага и для друга: дверь дома, углы скатерти и завязки кошеля… И еще скажу тебе, – продолжал врачеватель, – насколько только можешь – не лги, ибо основа неблагородства – говорить ложь.

– А в твоем деле особенно нужно благородство, – заметил Тургак. – Врачеватель спасает человека от смерти. Он должен почитать больного и всячески выражать свое благорасположение к нему.

– Разве можно вылечить человека, – отозвался врачеватель, – не проявив при этом благородства! Если хочешь исцелить больного, то прежде всего будь приветлив с ним. Когда врачевателя призывают к больному, как бы плохо ему ни было в тот час, врачеватель не должен показать этого больному. Он должен быть весел и остроумен. Развеселив больного, он подкрепит его силы и прибавит ему желания скорее выздороветь. Благородный врачеватель никогда не позволит себе быть невнимательным. Он позаботится, чтобы больной верил в свое выздоровление. Даже безнадежно больной должен верить в свое выздоровление, иначе лечение его бесполезно.

– Все это лишнее! – возразил угрюмо купец. – Если человек так болен, что мало остается надежды на спасение, то не лучше ли ему сказать о том, что близок его час, чтобы он приготовился к смерти?

– Смерть приходит и не спрашивает, готов ли к ней человек! – рассердился врачеватель. – Перед ней все бессильны! Но зачем ускорять ее приход? Это недостойно благородного врачевателя.

– Благородство нужно всюду! – отозвался старый проводник. – Разве не должен быть благороден проводник, который делится в пустыне последней каплей воды со своими спутниками! Вместе с ними он подвергает себя многим опасностям, терпит всякие невзгоды – разве не от благородного сердца?

– Ты прав, в словах твоих истина, – согласился Тургак. – Твое благородство уже доказано многими делами. А разве не делом мы доказываем свои благородные намерения!

– Но одного благородства мало – человеку пустыни нужна и находчивость, – добавил врачеватель. – Я расскажу вам о той невольнице, которая своей находчивостью спасла и себя и своего господина.

– Я слыхал эту притчу, – признался Тургак. – Она идет от мусульманского мира, в ней есть правда… Расскажи ее проводникам.

– И мы послушаем притчу, – отозвались проводники.

– Здесь речь идет об арабе, – начал врачеватель. – Один араб возвращался к себе домой через пустыню, и была с ним молодая, красивая невольница. Вдруг на них напала шайка разбойников. Араб немедленно вскинул лук и натянул тетиву. Но в ту самую минуту, когда он собирался пустить стрелу, у него оборвалась тетива на луке. Между тем разбойники схватили девушку и стали снимать с нее дорогие жемчужные серьги. Араб, увидев, что они не обращают на него внимания, пустился поспешно бежать. Тогда невольница сказала разбойникам: «Мои серьги стоят небольших денег, а вот если бы вам удалось овладеть драгоценными каменьями, спрятанными у моего господина в тюрбане, то вы стали бы обладателями гораздо большей добычи». Услыхав эти слова, разбойники бросились за беглецом и еще издали стали ему кричать, чтобы он немедленно отдал им драгоценные каменья, которые спрятаны у него в тюрбане. Их крики напомнили арабу, что в головном уборе у него есть еще одна запасная тетива. Быстро извлек он ее оттуда, тотчас же приладил к луку, натянул ее и, так как был превосходным стрелком, поразил насмерть одного из разбойников. Другие, увидев это, немедленно обратились в бегство, бросив невольницу. Тогда араб вернулся. Он похвалил девушку за находчивость и в благодарность дал ей свободу.

•

Этот день был особенно трудным, потому что зной все усиливался и в раскаленных песках верблюды еле передвигались, с трудом преодолевая барханы. Тургак уже поговаривал о том, чтобы сделать привал, раскопать песок, уложить верблюдов и накрыть кошмой, а ночью продолжать путь, но проводник настаивал, что людям будет трудно сидеть весь день под палящим солнцем. Все же во время движения каравана появляется легкий ветерок, а ночью, когда наступает прохлада, хорошо спится. Все согласились с проводником. В эту ночь, как и прежде, расположились на отдых. Как всегда, верблюдов освободили от вьюков, напоили. И после ужина все улеглись спать. Сквозь сон Аспанзат слышал завывание шакалов. Но усталость была так велика, что он не смог заставить себя открыть глаза и подняться. Завывание шакалов сменилось лаем собак на пастбище. Аспанзат увидел себя в винограднике рядом с Кушанной и Махзаей. Потом пришла Чатиса и вручила Кушанче письмо. Кушанча посмотрела на письмо, а потом с благодарностью взглянула на Аспанзата.

Она подошла к нему ближе и наклонилась, чтобы что-то сказать, но в это время Аспанзат услышал крики и брань. Он проснулся в холодном поту. Небо едва светлело, а все люди были уже на ногах. Они кричали и о чем-то спорили, указывая на бурдюки. Они были пусты. Старый проводник бил себя кулаками в грудь и клялся, что его сразил небывалый сон и что вину свою он искупит усердием – разыщет колодец в пустыне.

– Я давно говорю, что злые духи сопутствуют нам! – кричал Тургак. – Разве бывало когда-либо, чтобы проводники уснули! Подумать только, шакалы изодрали почти все бурдюки. Теперь у нас так мало воды, что людям хватит по капле, а верблюдам уже нечего давать.

– Мне снились шакалы, будто они напали на нас и мы не можем от них отбиться, – говорил кто-то из купцов. – Вот я и не услышал их воя.

– А ведь сон оказался пророческим, – добавил врачеватель. – Без воды в пустыне – мучительная смерть. То же ждет несчастного, который повстречается с шакалами.

– Кто бы мог подумать, что нас ждет такая беда! – сокрушался молодой купец.

– Беда! Беда! – причитали проводники.

– Вот к чему приводит беспечность! – возмущался Тургак. – Сегодня проводники проспали шакалов, завтра они уснут – и на нас нападут разбойники. Мы доверили им свои жизни и свое достояние, а они беспечны, как дети. Что вы скажете, люди?

– Не будем тратить времени на рассуждения, – предложил врачеватель, – надо искать соленую воду для верблюдов. А если ее здесь нет, то двинемся вперед, поищем ее в тех зарослях саксаула. – И он стал пристально вглядываться в темную полосу, которая виднелась на горизонте.

Проводники тотчас же стали копать песок. Аспанзат вместе с другими помогал им. Только Тургак и молодой купец не стали заниматься этим делом, они о чем-то спорили. До Аспанзата донеслись слова о том, что проводники – бездельники и что их надо заменить в Гургандже.

Уже стало припекать, верблюды жалобно стонали, а напоить их было нечем. Не докопались даже до влажного песка, который показал бы проводникам, что где-то глубоко под землей есть вода. Аспанзат молча копал и каждый раз, когда слышал стоны верблюдов, поворачивал голову и видел их громадные печальные глаза, устремленные на людей. С каким терпением верблюды ждали воды и как покорно опустились на песок, когда их стали навьючивать, чтобы продолжать путь!

Врачеватель был прав, когда говорил, что впереди виден саксаул. Но прошло много часов, прежде чем они добрались до кустов и снова устроили привал.

День был томительно тяжелый. Впервые караван шел так медленно, и впервые люди не имели воды.

Когда перевалило за полдень, Аспанзат почувствовал, как пересохло у него в горле и как жжет что-то в груди. Он старался не думать о воде, а в голову лезли одни и те же мысли – все было связано с водой. Как хорошо купаться на закате, после утомительного дня! Как журчит чистый и прозрачный арык и как весело поют весной ручьи, сбегающие с гор! Но что это такое впереди? Река? О чудо! Это река! Да, да, настоящая река! Он видит, как плещутся волны. Кажется, даже повеяло свежим ветерком. Аспанзат смотрит вперед до боли в глазах, но сомнения нет. На берегу реки зеленеют кусты и деревья. Может быть, это священные ивы с длинными, тонкими ветвями, такими нежными и красивыми, что ими можно любоваться весь день.

– Вода! Вода! – кричит юноша. – Ты видишь, какая большая река впереди?

Проводник смотрит на него мутными, усталыми глазами и спокойно, словно ничего не случилось, отвечает:

– Нет реки!

– Как же нет! Или ты ослеп?

– Тебе кажется… – Проводник устало закрывает глаза. – И со мной так бывало не раз. Мучишься жаждой, и вдруг боги покажут тебе большую реку или озеро. А бывает, что и целый город померещится. Ты спешишь к нему, а впереди нет ничего. Та же пустыня и одни голые пески. Только боги могут так сделать: приблизят к тебе реку или озеро, а потом отодвинут и оставят тебя ни с чем… Все это за грехи, за малые молитвы, – пояснил проводник.

Опечаленный, слушал Аспанзат старого проводника. Значит, нет спасения! Зачем он покинул дом? Зачем отправился в дальние земли? Что еще ждет их за пределами этой страшной пустыни? Если бы Навимах знал, как труден будет путь, он бы никогда не послал его с караваном. А как предостерегал его добрый Махой, как уговаривал хорошенько подумать, прежде чем решиться на это. За что же так жестоки боги! Кто скажет, будет ли удача?

– Не печалься, юноша! – утешил Аспанзата проводник. – Посмотри, спутники твои не теряют надежды. Почему же ты так опечален? Где же твое мужество? В пути всякое бывает. Потерпи!

Юноша посмотрел на своих спутников, идущих впереди каравана, на спокойного и уверенного Тургака, и ему стало стыдно за свои мысли. Вот старый, бывалый человек спокоен, на лице его не видно ни страха, ни сомнения. За ним длинной цепью протянулся караван верблюдов. Каждый имеет хозяина, старые и молодые, – все во власти пустыни. Всем тяжко, но люди терпеливы! Плохо пришлось бы им, если бы они потеряли надежду.

Но вот и заросли саксаула. Солнце садилось за песчаные барханы. Когда развьючили верблюдов, Тургак велел взять глиняные чаши и каждому дал понемногу воды. Все повеселели и принялись за ужин. Ах, какой вкусной показалась Аспанзату вода! Но если бы еще одну чашу…

Ночью Аспанзат проснулся от жажды. Было прохладно, и он с жадностью вдыхал свежий ночной воздух. Юноша поднялся. Все спят. Но что там делает молодой купец? Почему он сидит? Не бурдюк ли у него в руках? Кажется, слышен плеск воды. Аспанзат замер от удивления. Откуда?

А купец тем временем выпил полную чашу, наполнил другую и быстро завернул бурдюк в свой ватный халат. Юноша подскочил к нему, схватил его за плечи и крепко встряхнул:

– Ты украл бурдюк? Бесчестный человек!

– Молчи! – зашептал испуганно купец. – Садись, я дам тебе попить. Послушай меня!..

– Я всех разбужу! – кричал Аспанзат. – Мне не нужна твоя вода, отдай ее всем!

– Молчи! – взмолился купец. – Прошлой ночью, когда завыли шакалы, я проснулся и увидел, как звери разрывают бурдюки. Я схватил палку и бросил в них. Они убежали и оставили мне два бурдюка. Разве это не моя добыча? Почему я должен умирать от жажды?

– Ты бесчестный человек! Ты забыл закон пустыни! Тебе этого не простят.

– Знаешь, юноша, – предложил купец, – я сделаю для тебя благо. Собери-ка скорее своих верблюдов, и мы вернемся в ближайшее селение. Я помогу тебе потом добраться до Румийской земли. А с ними ты пропадешь… Собирайся скорее в дорогу!

Аспанзат с ненавистью смотрел в круглые, выпуклые глаза купца, на его зеленое, худое лицо с длинным носом. Ему казалось, что перед ним хищная птица.

– Эй, люди, проснитесь! – закричал Аспанзат. – Проснитесь, люди!..

Купец кинулся на юношу, как рысь, и стал его душить. В это время поднялись проводники. Они бросились их разнимать. Проснулся весь лагерь.

– Украл воду! Хотел покинуть караван!.. – Тургак от ярости не мог найти слов. Он велел проводникам отобрать у вора бурдюки с водой и связать ему руки.

– Чем же ты отличаешься от шакалов? – с презрением бросил ему Тургак.

– Он опаснее шакалов! – кричал врачеватель. – Его следует бросить в пустыне! Но мы этого не сделаем, пусть добирается с нами до Гурганджа, а там мы оставим его, с собой не возьмем.

– Что же вы думали! – закричал купец. – Вы думали, что я так глуп, чтобы умереть от жажды? Если уж мне достались бурдюки, значит, боги захотели спасти меня, а вас они прокляли!

– Да они прокляли тебя еще во чреве матери! – рассердился Тургак. – Они отметили тебя таким длинным, хищным носом, чтобы люди знали, с кем они имеют дело! Теперь мы видим, что ты не человек, а помесь хищной птицы и шакала.

Проводники и хорезмийские купцы, едущие в караване, с отвращением смотрели на предателя. Погонщик каравана признался, что за тридцать лет, проведенных в пути, он ни разу не встречал такого негодяя.

Проводники с трудом навьючили верблюдов и, проклиная пустыню, свою жизнь и злых духов, пустились в путь. И все же старый проводник верил, что спасение где-то совсем близко. Он не сомневался в том, что вот-вот покажутся заросли саксаула и там окажется вода. Два объемистых бурдюка, отобранных у хитрого купца, могли их выручить на ближайшие сутки, а дальше проводник рассчитывал встретить оазис с пресной водой. Ведь ходил же он этим путем в прошлом году, были тогда и подземные колодцы и оазисы! Что же случилось сейчас?

Проводник безнадежно посмотрел на горизонт и остановил свой взор на дальней точке, которая, казалось, двигалась в их направлении. Когда она приблизилась, он разглядел всадника на верблюде.

Вскоре из-за барханов показалось еще несколько всадников.

– Это встречный караван! – закричал радостно проводник. – Мы спасены!

– Караван большой, воды у них много, – говорил с уверенностью врачеватель.

– Если не поделятся водой, то скажут, где колодцы, – заметил Тургак.

– А если это бедуины? – спросил вдруг Аспанзат. И сам испугался своей мысли.

– Какие еще испытания ждут нас в этой пустыне! – воскликнул Тургак.

– Спаси нас от врагов, милостивая богиня! – взмолились купцы.

Но караван подходил все ближе и ближе, и можно было уже разглядеть людей в белых бурнусах. Это были вооруженные бедуины.

– Боги послали нам тяжкое испытание! – прошептал Тургак, когда увидел это. – Будем стойкими, не поддадимся злым силам!.. Иди вперед! – сказал он старшему проводнику. – Иди к предводителю каравана и скажи о нашем несчастье. Если они люди, то помогут нам, а если звери, то все равно не миновать беды.

Проводник погнал своего верблюда вперед, а караван Тургака остановился, дожидаясь милости встречных.

– Чей караван? – обратился всадник к проводнику, когда они поравнялись.

– Караван купцов из Панча, – ответил проводник, рассматривая вооруженного всадника. На мгновение он замолк, но все же решился просить воды.

– Помилосердствуйте!.. – начал он дрожащим голосом. – Шакалы прогрызли бурдюки, мы остались без воды, верблюды уже третий день не пили.

– Вода у нас есть, мы напоим ваших верблюдов… – ответил бедуин. – А много ли купцов? Много ли товаров? Куда идет караван?

– Обо всем даст ответ старший каравана, почтенный Тургак… – отвечал проводник. – Вели скорее дать нам воды. Да еще скажи, где здесь колодцы?

– Сейчас мы все вам скажем.

Они приблизились к каравану Тургака, и всадник спешился.

– Вот старший нашего каравана, – сказал бедуин, указывая на толстого человека в белой шелковой чалме.

Тот важно восседал на большом двугорбом верблюде, украшенном сверкающей попоной. Бедуин посадил верблюда, то же самое сделал и Тургак. Они поклонились друг другу.

Аспанзат с ужасом смотрел на пришельцев.

– Все потеряно!..

ЧУДО В ПУСТЫНЕ

– Далек ли ваш путь? – спросил у Тургака бедуин.

– Путь далек, – отвечал Тургак. – Мы идем в страну Румийскую. Если в добрый час повстречались, то милостью вашей мы получим воду.

– Мухаммад учил нас всегда и везде оказывать гостеприимство, – улыбнулся предводитель каравана. – Мы дадим вам воду. Поделимся и припасами.

Тургак низко поклонился в знак благодарности. Бедуины стали развьючивать своих верблюдов и быстро раскинули шатры. Купцы из каравана Тургака в изумлении смотрели, как мирно беседуют предводители караванов.

– Боги милостивы, эти люди не сделают нам зла! – сказал один из хорезмских купцов.

– Я хочу отблагодарить их, – сказал Тургак, когда бедуины дали им вдоволь воды и предложили припасы. – Хочу им сделать дорогой подарок. Когда люди враждебного племени ведут себя так благородно, хочется им показать, что ты умеешь ценить их доброту и сердечность.

Хорезмийские купцы тоже решили подарить старшему встречного каравана парчовый бухарский халат.

Тем временем бедуины о чем-то спорили, громко бранились и наконец пришли к людям Панча и пригласили посетить шатер предводителя, где их ждет угощение. Такое дружеское расположение бедуинов обрадовало согдийцев. Все они охотно приняли приглашение.

За трапезой оживленно беседовали. Предводитель каравана на ломаном согдийском языке спросил, какие есть в Панче товары и куда идет караван. Тургак, видя внимание и гостеприимство бедуинов, рассказал о предстоящем пути в Рум, о том, что они везут для продажи шелка, самаркандское стекло и бухарские кожи. Он рассказал, что в караване едут также хорезмийцы, которые расстанутся с ними в Гургандже.

Пока люди отдыхали за вкусной едой, проводники напоили верблюдов и стали собираться в путь. В это время к ним подошел вооруженный бедуин и сказал, что не следует вьючить верблюдов, что купцы еще не знают, пойдет ли караван в дальние земли. Старший проводник поспешил к шатру, чтобы спросить Тургака, что случилось, но его туда не пустили.

Покончив с едой, Тургак поднялся с мягкого ковра и, поблагодарив хозяина, сказал, что им пора в дорогу:

– Надо спешить, тем более, что мы получили воду и отдохнули.

Тогда хозяин тоже поднялся и с приветливой улыбкой заметил, что не следует спешить.

Тургак стоял озадаченный. Сердце у него похолодело от дурных предчувствий.

– Зачем вам ехать в дальние земли – ведь товары останутся у нас! – Бедуин сделал знак своим спутникам.

Те молча окружили гостей.

Тургак схватил нож и закричал, что живым он не сдастся и будет защищаться, но больше ему не пришлось ничего сказать. Сзади на него набросили сетку и замотали веревками так, что он свалился недвижим.

– Есть ли боги, которые простят вам такое злодейство! Отнять у безоружных людей все их достояние! Где же ваша человечность? – возмущался врачеватель.

– Зачем такое лицемерие? – негодовали хорезмийские купцы. – Зачем вы оказали нам гостеприимство, чтобы потом сотворить такое зло?

– Все делается во имя Аллаха милостивого, – ответил старший в караване. – Мы делаем милость, оставляя вас в живых.

– Дозволь мне слово! – попросил заискивающе длинноносый купец. – Я давно хочу тебе признаться в своей верности Мухаммаду, я давно принял веру Аллаха. – И с этими словами он опустился на колени и прочел какую-то молитву из Корана.

– Что же ты делал среди неверных?.. – удивился бедуин. Он велел развязать ему руки и вывести из шалаша.

Проводникам Тургака было велено навьючить тюками самых сильных и крепких верблюдов, а самых немощных оставить здесь, вместе с бурдюками с водой и остатками еды, какая была у купцов.

Когда стали выводить пленников, Аспанзат попытался вырваться. Он бился ногами, призывал проклятия на головы грабителей и кричал, что, пока он жив, его добро не достанется разбойникам. Юношу побили палками и бросили на горячий песок; тут же рядом свалился без сил Тургак. Врачеватель и два купца хорезмийца уговаривали Аспанзата вести себя разумно, не лезть в драку с вооруженными бедуинами.

– Ты не можешь с ними сразиться – зачем же терять силы понапрасну! – уговаривал врачеватель. – Ты же не продашь душу дьяволу, как это сделал длинноносый купец?

– Не продам! – воскликнул с горечью Аспанзат. – А зачем мне жить, когда все достояние моей семьи погибло?

Тем временем бедуины сняли свои шатры, навьючили верблюдов и, не оглядываясь, погнали их в сторону Бухары. Бедуинов было много, и они были отлично вооружены.

Аспанзат с ужасом смотрел на уходящий караван. Бедуины увезли все достояние Навимаха. Да еще верблюдов Акузера увели. Что же теперь делать? Он упал на горячий песок и рыдал от бессилия и отчаяния.

Как только ушел караван бедуинов, проводники стали искать ножи, чтобы освободить всех, кто был связан. Старый проводник весь дрожал от гнева и ярости. Не было на свете такого проклятия, которого он не послал бы сейчас вслед ушедшим разбойникам.

– Каковы злодеи! – негодовал он. – Не вступили в драку, а угостили, как друзья. Где же истина?

Когда веревки были разрезаны и все оказались на свободе, врачеватель достал целебные травы и стал приготовлять лекарство для избитого Аспанзата.

– Оставь меня, добрый человек! – просил Аспанзат. – Не нужно мне лекарств – я не хочу жить! Оставьте меня в пустыне, и я умру здесь от голода и жажды! Я не смог сберечь добро, порученное мне отцом. С чем я вернусь домой?

– Будешь здоров – и достояние вернется, – утешал юношу врачеватель. Он смазывал ушибы и прикладывал к ним какие-то сухие листья.

Тургак и проводники стали думать, как им сейчас разместиться на десяти хилых верблюдах. Тургак считал, что всем им следует двигаться вперед к Гурганджу, чтобы оттуда вернуться домой с попутным караваном. Хорезмийцы обещали помочь своим спутникам добраться домой и всячески уговаривали их не падать духом.

– Богатство можно вернуть, – повторял врачеватель, – а жизнь вернуть невозможно. Если нам дарована жизнь, то следует ли предаваться отчаянию из-за потерянного добра!

Осмотрев оставленную разбойниками поклажу, проводники обнаружили, что увезен мешок с вяленым мясом. Теперь из еды оставалось лишь немного овечьего сыра и несколько лепешек. Правда, бедуины выполнили обещание и дали бурдюки с водой.

– Будь они прокляты со своей водой! – бранился проводник. – Как же мы доберемся до Гурганджа без еды.

– Если богам будет угодно, доберемся, – ответил равнодушно Тургак.

Он был так потрясен происшедшим, что ему казалось, что он все еще пребывает в страшном сне. То ему приходила в голову мысль, что лучше не возвращаться домой, чем вернуться ограбленным. То он придумывал способ, как вернуть потерянное достояние. Один только врачеватель старался всех утешить и для каждого находил ободряющее слово. Он тоже потерял свое богатство, нажитое в Согде. Там прожил он несколько лет в надежде скопить побольше и осчастливить своих сыновей, и вот ничего не получилось из его затеи. Пять лет упорного труда пропали. Он возвращался состарившимся, не имея ни гроша, потеряв даже верблюда. Он всех утешал, а сам не знал, доберется ли до родного дома. И что его ждет впереди! Он стал больным и нищим.

Но вот стали собираться в путь, и оказалось, что на верблюдах могут разместиться немногие, остальным надо было идти пешком. Врачеватель хотел усадить Аспанзата – он считал, что юноша слишком пострадал от палок и не сможет идти пешком. Но Аспанзат отказался. Он шел рядом с проводниками и в минуты гнева и отчаяния придумывал планы мести.

– Не унывай, юноша! – утешал Аспанзата старый проводник. – Не считай, что жизнь твоя кончена, если ты ограблен. Всякое бывает с купцами. Вслед за дурным приходит хорошее, ночь несет в себе рассвет. Ты еще молод, еще вернешь себе потерянное, еще будешь счастлив.

– Спасибо за слово утешения! – отвечал Аспанзат. – Если бы ты знал, какими трудами добыты шелка, что увезены разбойниками!.. Вся семья не знала ни сна, ни покоя целых два года. Мы теперь совсем нищие. Верблюды взяты у жадного Акузера. Знаешь ли ты его? Теперь я должен идти к нему отрабатывать долг.

– Об Акузере дурная молва, – согласился проводник. – Никто хорошего слова не скажет о кривоглазом. С ним плохо дело иметь. Пусть Тургак даст тебе двух верблюдов, когда вернется домой. Лучше быть в долгу у благородного Тургака, чем у кривоглазого.

Слова проводника немного утешили Аспанзата – он больше всего боялся Акузера. А если Тургак даст верблюдов в долг, то, может быть, минует беда…

Медленно двигался по пустыне разграбленный караван. Каждый предавался своим печальным мыслям. Никто, кроме проводников, не заметил черной тучки, которая быстро приближалась к солнцу. Но вот скрылось солнце – будет буря. Проводники остановили верблюдов, заставили их лечь, люди разместились среди животных и накрылись большой, толстой кошмой. В воздухе закружились столбы пыли и со свистом обрушились на караван. Если бы не толстая кошма, которую все придерживали руками, можно было бы задохнуться от песка.

А песчаные вихри не унимались и налетали всё с большей силой. Верблюды жалобно кричали, проводники стали громко читать молитвы, хорезмийцы призывали на помощь своих богов. Только врачеватель не стонал и не молился, он хвалил проводников за то, что они вовремя устроили привал и покрылись кошмой.

Буря была недолгой, но людям, сидящим под кошмой, казалось, что они уже целую вечность не дышали свежим воздухом. Все устали и молча ждали, когда же кончится это новое бедствие. Вдруг что-то тяжелое и мягкое свалилось на кошму. Все припали к земле, не смея шевельнуться. Прошло еще немного времени, и свист ветра прекратился.

Сидящий у края кошмы врачеватель высунул голову и увидел ясное небо. Волны песка застыли и лежали такими же ровными барханами, как и прежде. Врачеватель вылез из-под кошмы, а вслед за ним выползли и остальные люди. На кошме они увидели серую овцу.

– Небо послало нам дар! – закричал радостно старый проводник. – Теперь все будет хорошо – это доброе предзнаменование!

Тургак посмотрел на овцу и сказал, что поблизости есть люди.

– Значит, есть надежда кого-то встретить? – спросил Аспанзат.

– Если не пройдут стороной, – отвечал проводник.

– А если это бедуины, что тогда?

– Что для нас бедуины, когда мы нищие и голодные, – отозвался с горечью Тургак. – Они могут только отнять у нас жизнь, но зачем она им, когда нечем поживиться.

– И то верно, – согласился с Тургаком врачеватель. – Не поужинать ли нам?

– Солнце близится к закату, можно остаться здесь на ночлег. – Тургак стал раскладывать кошму на песке.

Проводники сложили костер из ветвей саксаула, который они возили с собой, и, быстро разделав овцу, стали поджаривать мясо на огне. В бурдюках еще была вода, и Тургак предложил сварить жирную похлебку, какой они давно не ели.

Несмотря на все несчастья и злоключения, никто не отказался от еды, посланной небом. Истомленные бедами и несчастьями, люди быстро уснули. Не спал лишь Аспанзат – ныли побитые бока. Было уже совсем темно, когда послышался звон медных колокольчиков. Аспанзат приподнялся и стал прислушиваться.

Где-то совсем близко шел караван. Юноша вскочил и подбросил в угасающий костер последние ветки саксаула – огонь ярко запылал.

«А что, если это снова бедуины?» – подумал он и тут же решил, что пойдет вместе с ними в сторону Бухары, найдет там разбойников и хитростью отберет свое добро. Как только ему пришла в голову эта мысль, ему захотелось, чтобы это были бедуины. Он думал, что все разбойники знают друг друга и что он непременно найдет того толстого, простодушного на вид бедуина в белой шелковой чалме, который причинил им столько зла.