Текст книги "Обитель зла: Апокалипсис"
Автор книги: Кит ДеКандидо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 12
Город показался Элис Эбернати совсем другим – не таким, как всегда.
Цвета стали более резкими. Детали выступали четче. Формы были более различимыми.
И она сама видела дальше, чем раньше.
Эти негодяи что-то с ней сделали.
В какой то момент между тем, как Элис сделали седативный укол в особняке, и тем, когда она проснулась в госпитале, они что-то сделали с ней.
Она не знала, что, но это изменило ее.
Идя по улице, Элис видела множество людей. Некоторые были живыми – это легко было понять по тому, что они кричали в страхе, другие были ходячими трупами.
Иногда она видела, как одни сцеплялись с другими. Если они находились в непосредственной близости друг к другу, она кричала живым, чтобы те сворачивали своим противникам шею или, если есть оружие, стреляли в голову. Если они находились на расстоянии друг от друга, Элис вынимала пистолет, найденный в патрульной машине, и стреляла в голову трупа.
Живые редко выражали свою благодарность. Обычно они тут же удирали.
Элис не винила их. Женщина в белом халате и с пистолетом в руке – не тот человек, с которым хочется поболтать о том о сем.
Идя по улицам Ракун-сити, она почувствовала, как ей противна сама мысль о жадности.
Именно жадность явилась причиной этого кошмара.
В первую очередь, алчность «Амбреллы», создавшей Т-вирус как основу для крема от морщин для удовлетворения тщеславия самовлюбленных дур и, может быть, как биологическое оружие для продажи тому, кто больше заплатит.
И жадность Спенса Паркса, которая заставила его украсть вирус и антиген, чтобы продать их подороже и инфицировать весь «Улей», приговорив к смерти пять сотен человек, дабы замести следы своей кражи.
Оглядываясь назад, Элис понимала, как все вышло. Паркер не скрывал своей жадности с того момента, как они встретились и заключили фиктивный брак, чтобы сохранить особняк. Он рассказывал, что бросил работу в Полицейском управлении Чикаго, ни минуты не задумываясь, потому, что в Отделе безопасности «Амбреллы» гораздо лучше платили. Но Элис не обращала особого внимания на его качества, кроме того, насколько Паркер хорош в постели и как он выполнял свои обязанности партнера. Хотя ее подготовка, интуиция, служебная инструкция, наконец, требовали, чтобы она проникала под оболочку.
Что она сама говорила не так давно? «Не суди о книге по ее обложке. Это первое правило Отдела безопасности».
Интуиция часто выручала ее, но в случае со Спенсом подвела.
Теперь Спенс был мертв, как и все сотрудники «Улья». Рейн и остальные из команды Одного погибли, половина Ракун-сити мертва, вторая половина вот-вот последует за ними, она понятия не имела, что случилось с Мэттом, – и все это из-за жадности.
И из-за тупости. Она знала Кейна, а здесь повсюду чувствовался его почерк. Что бы этот придурок ни говорил об эффективности, его операции всегда были безграмотными и безрассудными. Он никогда не принимал во внимание сопутствующие разрушения, и слишком часто вступал в действие худший из его резервных сценариев.
Именно так получилось и на этот раз.
Последние слова Кейна, которые Элис слышала в особняке, касались того, что он снова собирается вскрыть «Улей», что, вероятно, было самой большой глупостью при данных обстоятельствах.
Элис казалось, что она бесцельно бродит по центру Ракуна, но когда она завернула за угол на боковую улочку, то поняла, что подсознательно она направляется к определенному пункту назначения.
Она подошла к зданию с высоким крыльцом и тремя дверьми. Две из них вели в магазины, занимавшие первый этаж – газетный киоск и цветочную лавку, третья – в холл жилого дома. Рядом с крыльцом была еще одна лестница, спускавшаяся к двери со скромной вывеской «ЧЕ БУОНО».
В последний раз, когда Элис была в Ракуне, она пригласила Лизу Броуард на обед. Элис обнаружила, что Лиза, отвечавшая за безопасность огромной компьютерной сети «Красная Королева», объявила вендетту корпорации «Амбрелла», связанную со смертью ее бывшего сотрудника. Поэтому Элис удалось уговорить ее помочь разоблачить исследования Т-вируса, которые нарушали все государственные и международные законы и множество договоров, подписанных Соединенными Штатами.
Элис тогда еще не знала, что Лизу устроил в «Амбреллу» ее брат Мэтт Эддисон, который входил в организацию, намеревавшуюся разоблачить все грязные дела «Амбреллы».
Жадность Спенса сорвала все эти планы. Лиза уже была готова передать Т-вирус Мэтту, они должны были встретиться в особняке. Вместо этого Мэтта ждал кошмар, который устроил Спенс.
Элис впервые обнаружила «Че Буоно» однажды в День святого Валентина. Она бродила по центру города, чувствуя себя очень несчастной от того, что одинока в этот праздник счастливых пар. «Че Буоно» – итальянский ресторанчик, которым владела маленькая семья по фамилии Филлья, эмигрировавшая из Италии, чтобы открыть ресторан в Америке, – был единственным, где нашлось свободное место, и там Элис попробовала самый вкусный в ее жизни ужин.
Она осторожно спустилась по лестнице, чтобы узнать, все ли в порядке с Филлья.
Внутри царил жуткий беспорядок. Все шесть столов перевернуты, стулья разбросаны, многие сломаны. Фотографии с видами Италии на стенах были перекошены либо сброшены на пол, многие повреждены. Что самое страшное, картина, изображавшая Понте Веккио во Флоренции, была залита кровью.
Тел Элис не видела. Она не знала, хороший это знак или плохой.
Потом она услышала шум.
Кухонная дверь открылась, и оттуда медленно вышли четыре человека.
Анна Филлья, старая женщина, исполнявшая в ресторане роль метрдотеля.
Ее сын Луиджи и его жена Антония, которые готовили пищу.
Дочь Луиджи и Антонии Роза, которая прислуживала в ресторане.
Все, как один они двинулись по направлению к Элис, глаза у них были белые, рты открыты, а черные зубы нацелены на шею Элис.
Когда-то вид этих лиц действовал успокаивающе. Посещение «Че Буоно» было для Элис отдыхом от отчаяния из-за работы на неприятных ей людей, которые требовали, чтобы она делала неприятные для нее вещи во имя неприятных для нее целей. Она специально привела сюда Лизу, потому что знала, что здесь откроется все лучшее в этой женщине, и Элис поймет, можно ли ей доверять. Она помнила выражение лица Лизы, когда та впервые попробовала тушеную телятину и призналась, что со времен детства, когда она с семьей часто посещала итальянские рестораны в Нью-Йорке, ей не приходилось есть ничего подобного.
Слезы застилали ей глаза, но Элис подняла пистолет и четыре раза нажала на курок.
Потом она навсегда ушла из «Че Буоно».
Выходя, девушка стукнулась о косяк. Боль пронзила руку, и она поняла, что порезалась.
Не обращая внимания на рану, она пошла дальше по улице.
Взгляд ее остановился на одной из витрин: «ОБМУНДИРОВАНИЕ И МНОГОЕ ДРУГОЕ». Это был хороший магазин старого образца, где продавали военное и морское обмундирование, боеприпасы и другие вещи – как раз то, что нужно в постапокалиптический период.
Помимо всего прочего, у Элис заканчивались патроны.
Идя по магазину и мысленно подсчитывая, что ей необходимо и что она в состоянии унести, девушка вдруг вздрогнула. Спазм боли сдавил все ее тело.
Особенно странным было ощущение в руках. Она взглянула на них и увидела непонятную вещь – под кожей как будто что-то двигалось.
С ужасом она вспомнила, где она видела это раньше: на раненой руке Мэтта, как раз перед тем, как Кейн и его головорезы взяли их в особняке.
Затем она заметила еще кое-что: порез на ее руке полностью затянулся.
Еще одна волна боли прошла по ее телу, и она чуть не упала на пол. Боль была острее, чем та, которую она испытала, проснувшись в госпитале; это было даже больнее, чем выдергивать провода из своего тела.
Боже, чтос ней происходит?
Боль начала затихать. Она оглянулась по сторонам в поисках зеркала, нашла и побежала к нему.
Ее глаза расширились от шока.
Те места, где ей выбрили волосы, чтобы ввести провода, снова покрылись волосами, ранки от этих проводов тоже исчезли.
Она посмотрела на ноги. Уйдя из госпиталя, она бродила босиком по битому стеклу и развороченным тротуарам, однако на ее ступнях не было ни синяков, ни порезов.
Да, эти гады определенно что-то с ней сделали.
Внезапно Элис услышала шум.
Подняв пистолет, она повернулась и увидела стаю зомби, направлявшуюся к ней через входную дверь.
Но, не подходя близко, они остановились.
Стояли и смотрели на нее своими водянистыми глазами.
Элис направила пистолет на лоб шедшей впереди женщины-зомби, готовая выстрелить, если она или кто-то другой из них набросится.
Но женщина не сделала этого.
И никто из остальных – тоже.
Они просто прошаркали мимо, не обращая на нее никакого внимания.
Это было странно и непонятно.
Да, с ней что-тосделали.
Вопрос – что?
Потом она снова услышала шум – газующий двигатель мотоцикла.
Элис обернулась и выглянула из входной двери. «Харлей» нацелился прямо в окно магазина.
И он не собиралсятормозить.
Только она успела нырнуть за кассу, как мотоцикл разбил стекло со звуком, который показался Элис необычно громким – отчасти потому, что стояла такая тишина, отчасти, как она теперь поняла, из-за того, что ее слух, как и все остальное, стал острее.
Девушка поднялась и увидела, что мотоцикл остановился, врезавшись в стойку с рабочей одеждой. Мотоциклист, крупный мужчина в кожаной куртке, перелетел через руль и лежал, уткнувшись головой в зеленые камуфляжные комбинезоны.
Когда Элис подошла поближе, мотоциклист выпрямился. Она не видела его глаз за зеркальным щитком шлема, но, глядя на его отвисшую челюсть, ошибиться было невозможно.
Элис спокойно обхватила его голову с двух сторон и свернула мотоциклисту шею.
После этого она сбросила его на пол головой вперед, оттолкнув от мотоцикла. Элис нашла зажигание, выключила его, затем отвела мотоцикл от стойки с одеждой и прислонила к кассе.
Теперь она могла передвигаться по городу быстрее и с б о льшим удобством.
Пока группа зомби бродила вокруг, полностью игнорируя ее, Элис продолжала свой поход по магазину; список того, что она могла теперь унести, несколько увеличился.
Глава 13
Если бы у Джилл Валентайн спросили, как ей удалось вырваться из хаоса, царящего у моста, она вряд ли сумела бы ответить.
Вот она кричит, чтобы все отошли. В следующий момент начинается пальба. Еще через мгновение огромная толпа людей разбегается кто куда.
Потом она помнила, как бежала по улицам Ракун-сити, поддерживая раненого Пейтона Уэллса, а рядом с ними бежала, как ни странно, Терри Моралес.
Будь ситуация хоть немного иной – скажем, ранена была бы Моралес, а не Пейтон, – Джилл не позволила бы себе задержаться. Но бросать Пейтона она не собиралась.
Как только те, кто выжил во время расстрела на мосту, добрались до Ракуна, они разбежались во все стороны. Джилл выбрала наименее людное направление, по которому они побежали втроем. Она сообразила, что зомби, скорее всего, будут там, где собирается много народа, поэтому, в то время как большинство людей бросились по Двадцать второй улице или Западному бульвару, Джилл, Пейтон и Моралес, которая прицепилась к ним, как репей, побежали по более пустынной Дилмор Плейс, которая вела к малолюдному жилому кварталу.
Двигаясь по Дилмор, Джилл посматривала на Пейтона, который ковылял рядом, держась левой рукой за ее шею. Он становился все бледней, его лицо заливал пот, хотя это могло быть вызвано и жарой, которая не спадала даже теперь, когда солнце садилось.
Б о льшая часть фонарей не работала, но дорогу освещали костры и горящие машины. Джилл увидела большую церковь в конце дороги, там, где Дилмор пересекалась с Лайонс-стрит.
Где же еще укрыться, как не в церкви?
Она старалась подбодрить Пейтона:
– Скоро отдохнем.
– Не волнуйся обо мне, – сказал он, изо всех стараясь придать голосу твердость, но это у него плохо получалось.
Моралес, которая до сих пор, слава богу, молчала, вдруг разразилась потоком слов:
– Что же это происходит! Они стреляют в людей! Ни в чем не повинных людей!Почему вы ничего не сделали, вы же полиция!
В словах экс-репортера был смысл. В конце концов, «Амбрелла» не имела статуса какого-то правоохранительного или военного учреждения. Слова этого парня на стене не могли «дать разрешение» на применение боевых патронов нигде, кроме стрелкового полигона.
Но ведь всегда так бывает, что прав тот, у кого пушка больше. В настоящий момент это была «Амбрелла».
Но сейчас у Джилл не было ни желания, ни времени объяснять все это диктору, читающему сводку погоды на «Ракун-7».
Когда они добрались до церкви, Джилл скомандовала:
– Давайте внутрь. Нам нужно укрытие.
Огромная церковь была построена в готическом стиле: казалось, что пьяный голливудский продюсер заказал ее в качестве декорации к своему фильму.
Мороз шел по коже от этой старомодной архитектуры и громадных горгулий, слегка подсвеченных снаружи. Электричество внутри церкви едва горело. Крыша была где-то высоко, падали длинные тени, источников света было мало, и они располагались далеко друг от друга. Над передней дверью находился гигантский витраж, изображающий Люцифера, низвергнутого с небес в ад, – сюжет, который Джилл был знаком больше по «Потерянному раю» Джона Мильтона, прочитанному в колледже, чем благодаря какому-либо религиозному воспитанию. Над алтарем висел огромный крест.
Как раз когда Джилл раздумывала, правильно ли они сделали, что вошли, откуда-то из тени раздался голос:
– Стоять! Ближе не подходить!
Из тени выступила фигура. Это был белый человек, с всклокоченными волосами, лет тридцати с небольшим. Он держал «Магнум» 537-го калибра, который в его руке выглядел так же неестественно, как если бы его держала Моралес.
За годы своей службы в ООТИС Джилл много раз видела у людей подобное выражение лица, обычно у тех, кто захватывал заложников или похищал людей: бешеный взгляд человека, которому нечего терять и у которого в руках оружие крупного калибра.
Самым убедительным тоном, каким обычно говорят заговорщики, мечтая, чтобы здесь был настоящий профессионал Голдблюм, Джилл сказала:
– Все в порядке. Мы не те, за кого вы нас принимаете.
– Это мое место! Я первый нашел его! Я здесь прячусь! Вы должны уйти!
Моралес сухо возразила:
– Думаю, оно достаточно большое для всех нас.
Человек замахал пистолетом:
– Вы приведете их сюда!
К удивлению Джилл, Моралес ударила его прямо в лицо. Либо нервы у нее были стальные, либо она была тупа, как деревяшка, либо и то, и другое.
Джилл могла поклясться, что последнее.
– Мы никуда отсюда не уйдем! Понятно?
Мужчина ткнул «Магнумом» в лицо Моралес.
– Не говори мне…
– Хватит, угомонитесь! Опустите ваш пистолет.
Они оба вздрогнули от голоса Пейтона, который эхом отдался под потолком.
Джилл улыбнулась. Пейтон явно могговорить твердо.
Мужчина опустил пистолет.
Подойдя к мужчине и протянув руку, Джилл сказала:
– Может, лучше отдать его мне?
– Не думаю. – Мужчина все еще трясся, но взгляд уже не был таким безумным.
Пейтон посмотрел на Моралес:
– А вы полегче.
Джилл тоже успокоилась:
– Сейчас много шансов быть убитым и без того, чтобы тебя застрелили.
Моралес ничего не ответил. Вместо этого она посмотрела вниз, на руку. Только тогда Джилл заметила, что та держит какой-то маленький металлический предмет. Если бы ее хоть чуточку интересовала Моралес, она бы спросила, что это такое.
Вместо этого она села на скамью и достала сигарету. На мгновение девушка забеспокоилась, что оскверняет святое место, но это быстро прошло. По улицам бродили зомби, корпорации расстреливали невинных людей – если Бог и есть, он давно не заглядывал в Ракун-сити.
Затянувшись, Джилл заметила, что Моралес смотрит на нее.
– Джилл Валентайн, верно? Помните меня? Я писала о некоторых делах, которые вы расследовали, пока вас не отстранили. – Она протянула руку. – Терри Моралес, «Ракун-7».
Даже не подумав ответить рукопожатием, Джилл выпустила сигаретный дым прямо в лицо Моралес.
– Я видела вашу работу.
Моралес улыбнулась. Это выражение не очень ей шло.
– Понравилось?
– Не очень. Вы сейчас читаете прогноз погоды, верно?
Улыбка угасла. Это доставило Джилл удовольствие.
Она показала на Пейтона, который тоже сидел на скамье:
– Сержант Пейтон Уэллс.
Кивнув на предмет в руке Моралес, Пейтон спросил:
– Что это у вас там?
Моралес протянула руку: в ней была маленькая ручная видеокамера. Горел красный сигнал, показывающий, что идет запись. Джилл подозревала, что он был включен с того самого момента, как Моралес появилась на мосту.
– Моя премия «Эмми», – сказала она, снова улыбнувшись. – Ну, конечно, в том случае, если кому-нибудь из нас удастся выбраться. – Она навела объектив камеры прямо на Пейтона. – Итак, может ли полиция Ракун-сити прокомментировать, что это за твари?
– Суд Господень.
Голос принадлежал не Пейтону – он эхом прогремел под сводами церкви, но Джилл быстро поняла, что он раздается от алтаря.
Она повернулась и увидела священника или кюре, или кто там он там был, который шел к ним. Его стоячий воротничок был запачкан, ряса не чищена много недель, волосы выглядели так, будто он не причесывался со времени прихода к власти Клинтона.
– Вот, я приведу на народ этот пагубу, плод помыслов их; ибо они слов моих не слушали и закон мой отвергли. Воспряньте и торжествуйте, поверженные в прах; ибо роса Твоя – роса растений, и земля извергнет мертвецов. И будут мертвецы бродить среди живых и принесут проклятие на их головы! [3]3
Кн. Иеремии, Глава 6, 19; Кн. Исайи, Глава 26, 19.
[Закрыть]
Когда он закончил говорить, священник уже стоял рядом с ними.
– Вот это речь! – выдохнула Джилл.
– Иеремия, – пробормотал человек с «Магнумом», – по крайней мере, первая часть. Потом было из Исайи. Насчет последнего куска не уверен.
Моралес улыбнулась. Ее камера была направлена прямо на священника.
– Да, это будет прекрасный финал.
Неожиданно за алтарем раздался шум, и все вздрогнули, кроме священника.
– Что это? – спросил Пейтон.
– Ничего.
Джилл фыркнула. В Ракун-сити теперь не было такого понятия, как «ничего». Она быстро обошла алтарь и вошла в ризницу. Глаза начали привыкать к слабому свету, но она все еще шла осторожно, боясь наступить на брошенные четки или что-нибудь подобное.
Нет, погодите, четки – это же у католиков, а не похоже, что это католическая церковь. Джилл никогда не обращала внимания на такие вещи. Ее отец принадлежал к англиканской церкви, мать – к иудейской, но они не соблюдали обрядов. Если бы Джилл заставили об этом задуматься, то она описала бы себя как безразличного агностика. Однако сегодня она не знала, во что верить.
Ризница, в которой горела всего одна маленькая настольная лампа, благодаря своим малым размерам была освещена лучше, чем основная часть церкви. Несколько столов и стульев были перевернуты – казалось, теперь это было нормально для любого помещения в Ракун-сити.
Сразу бросалось в глаза пятно крови на стене. Благодаря опыту, полученному в полицейской академии, она сразу определила, что кровь била из артерии.
Не совсем то, что ожидаешь увидеть в святом месте.
Перед ней на стуле сидела женщина, раскачиваясь взад-вперед, голова ее была опущена.
– С вами все в порядке? – спросила Джилл.
Вдруг позади нее раздался голос:
– Что вы здесь делаете?
Джилл чуть не подпрыгнула. Черт побери, где это священник научился так подкрадываться к хорошо обученному члену ООТИС?
Может, лучше спросить: где это хорошо обученный член ООТИС позволил своим инстинктам так притупиться? Ответ: в Ракун-сити, в день нашествия зомби.
– Что случилось? – спросила Джилл, подозревая, какой может быть ответ.
– Это моя жена. Она… она нездорова.
Джилл попыталась подойти к женщине поближе, но священник загородил дорогу.
– Нет!
– Пропустите!
– Я говорю вам, она нездорова.
– Может, я смогу ей помочь. – Джилл совсем не было стыдно из-за этой лжи. Кроме того, это не совсем ложь. Если его жена была одной из этих – этих созданий, выстрел в голову действительно былбы помощью.
Обойдя священника, Джилл увидела, что женщина привязана к стулу электрическим проводом. Это и подтвердило подозрения Джилл, и объяснило такое слабое освещение.
Женщина подняла голову, и Джилл увидела кровь у нее вокруг рта.
– О, Господи!
Женщина снова начала раскачиваться на стуле, натягивая свои путы.
– Вы больны, – сказала Джилл священнику.
– Уходите, – сказал он сердито и грустно.
Она не знала, пожалеть его или пристрелить.
Или сделать и то, и другое.
– Уходите из моей церкви! – закричал священник. – Я сам могу помочь ей. Изгнать из нее дьявола.
Джилл верила в его искренность – пока не оступилась и чуть не упала на что-то лежащее на полу. Присмотревшись, она увидела полуобъеденный труп.
Так вот почему на стене и на губах женщины была кровь.
Она в ужасе посмотрела на мужчину.
– Что вы тут делали?
– Просто оставьте нас в покое! – закричал священник.
Глядя на женщину, которая раскачивалась на стуле, изо всех сил растягивая провода, Джилл поняла, что сегодня в этом городе можно погибнуть по-разному.
Женщине удалось высвободить правую руку.
Джилл вынула из кобуры пистолет.
– Нет!
Священник бросился на Джилл, и она промахнулась. Но страсти у него было больше, чем силы, и для Джилл было минутным делом отбросить его от себя – прямо в жаждущие объятия его жены, которая как раз освободилась от последних пут.
Она обхватила мужа свободными теперь руками, притянула к себе и укусила прямо в шею.
Вопли священника эхом отдались по всей ризнице. Джилл подумала, что их, наверное, было слышно на улице.
Он кричал, пока Джилл не выстрелила ему в голову.
Когда священник упал, она сделала то же самое с его женой.
Не глядя на них, девушка вернулась в церковь.
Судя по выражению лиц Моралес, Пейтона и человека с «Магнумом», они слышали этот крик.
– Что там произошло? – спросил Пейтон.
Джилл только покачала головой.
