Текст книги "Обитель зла: Апокалипсис"
Автор книги: Кит ДеКандидо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Карлос подозревал, что и он выглядит так же.
– Что это было? – спросил Николай.
Покачав головой, Карлос сказал:
– Ничего. Пошли дальше.
Глава 9
Второй раз за последнее время Элис просыпалась обнаженной.
Однако сегодня вместо шторки в ванной она увидела, что одета в тонкую больничную рубашку, которая едва прикрывала ее. Кроме того, на этот раз она помнила, кто она и что с ней случилось.
И вместо воды из душа лилось что-то другое.
Нет, не лилось. Что-то было к ней прикреплено.
Провода. В нее ввели провода. Они были в ее руках, ногах, теле и голове.
Она села.
КАКАЯ БОЛЬ!
Ужасная, страшная, опаляющая мозг, мучительная, терзающая, кипящая боль пронзила каждую клеточку ее существа.
Элис вырвала провод из левой руки.
Боль при этом бесконечно, невероятно усилилась.
Но затем стихла.
Это придало Элис смелости, и она вырвала провод из правой руки.
Все повторилось: сначала боль усилилась, потом стихла и стала почти терпимой.
Элис оставила два провода, прикрепленных к ее голове с обеих сторон, на потом.
Какой бы ужасающей, непереносимой ни была боль, испытанная ею, когда она только проснулась, та боль, которую Элис чувствовала, вырывая провода из головы, была в тысячу раз сильнее.
К тому времени как раскаляющаяся добела агония успокоилась до состояния глубокой пульсирующей боли, Элис попыталась оглядеться.
Она проснулась на лабораторном столе, освещенном полудюжиной ламп. Однако теперь она была на полу перед ним.
Элис никак не могла заставить ноги двигаться.
Посмотрев вокруг, несчастная заметила, что провода, которые она выдернула из своей плоти, тянутся с потолка. За исключением ламп, одной двери, проводов и лабораторного стола, комната была белой и пустой. Еще там имелось зеркало. Элис была совершенно уверена, что это окно с односторонней видимостью.
Непостижимым образом она ухитрилась подняться. Казалось, что ноги забыли, что надо делать.
С трудом подойдя к зеркалу, Элис стукнула по нему кулаком, взывая о помощи.
Если кто-нибудь и слышал ее, то никак не отозвался.
Интересно, сколько времени она провалялась на этом столе без сознания?
И где Мэтт?
Правильно ли она поняла слова Кейна, что он собирается снова вскрыть «Улей»? Неужели у него хватит ума сделать это после того, как там погибло столько народа?
Теперь Элис Эбернати вспомнила все. Она помнила, как прочитала о Т-вирусе. Она помнила, как подумала тогда, что с этим надо что-то делать. Она помнила, как встретилась с Лизой Броуард и уговорила ее дать информацию о Т-вирусе, чтобы передать ее людям, которые смогут разоблачить эту безумную деятельность «Амбреллы». Она помнила, как переспала со Спенсом, а когда проснулась, его уже не было. Элис помнила, что пошла принимать душ, но в лицо ей ударила струя нервно-паралитического газа. Она помнила, как проснулась совершенно без памяти, как сопровождала Одного и команду его спецназовцев, вместе со Спенсом, который тоже ничего не помнил, и копом из полицейского управления Ракун-сити по имени Мэтт Эддисон в «Улей». Девушка помнила, как вдруг узнала, что это Спенс выпустил Т-вирус, а Мэтт оказался на самом деле не копом, а связным Лизы, члена экологической организации, которая намеревалась привести «Амбреллу» к краху.
Элис помнила, как были убиты Один и вся его команда: сам Один, Данилова, Уорнер и Вэнс – системой безопасности: Каплан и Спенс – лизуном: Дж. Д. и Рейн – живыми мертвецами, в которых превратились работники «Улья». Она помнила, как им с Мэттом удалось убежать, убив лизуна, и как их захватил Кейн.
Девушка помнила и еще кое-что. Докладную записку, которую она подала Кейну, где указывала на проектные недостатки механизма замков с ключами-картами, открывающими запертые двери повсюду в «Амбрелле»: любое правильно помещенное острие разрывало цепь, и дверь открывалась.
Кейн не подтвердил получение докладной. Элис готова была биться об заклад, что он и не подумал устранить эту проблему. Кейн был высокомерным ослом.
Элис схватила один из тех проводов, которые недавно торчали из ее руки. Она вставила его в отверстие механизма ключа-карты и начала перемещать, пока дверь не открылась.
Да, он не стал заниматься этой проблемой.
Осел.
Девушка шла по коридорам здания, в котором теперь узнала городской госпиталь Ракун-сити; крыло, в котором она оказалась, было построено на средства «Амбреллы», и они регулярно использовали его для своих целей.
Коридоры были совершенно пусты. Ни врачей, ни сестер, ни больных.
Никого. И ничего.
Тишина была оглушительной. Не только никаких признаков человеческой деятельности, но и признаков самой возможности такой деятельности.
Проходя мимо шкафа, Элис взяла белый халат и надела его поверх своей маленькой рубашки.
Наконец она нашла входную дверь и вышла на улицу.
По сравнению с тем, что она увидела, «Улей» казался просто городским парком в хорошую погоду.
Брошенные, разбитые машины: автобусы, автомобили, велосипеды, мотоциклы, микроавтобусы газетчиков.
Развороченный тротуар, перевернутые мусорные баки, поврежденные здания, разбитое стекло, разбросанный повсюду мусор, поваленные фонарные столбы, дым, костры.
И повсюдукровь.
Но трупов не было.
Медленно, осторожно ступая босыми ногами, стараясь обходить самые опасные места на разбитых тротуарах, камни и битое стекло, Элис пошла по улице.
В ближайшем газетном киоске лежали номера вечернего издания «Ракун-сити таймс». На первой странице был кричащий заголовок: «МЕРТВЕЦЫ ИДУТ!»
Этот идиот открыл «Улей» и выпустил инфицированных работников.
Вот осел.
Но Элис не видела людей – ни живых, ни мертвых. Даже живых мертвецов.
Однако она знала, что это ненадолго.
Два автомобиля из множества брошенных, покореженных машин оказались патрульными полицейскими машинами. Элис пошарила в одном из них, затем – в другом, и нашла то, что искала.
Пистолет.
Она проверила, был ли он заряжен.
Да, полный комплект.
Элис забрала оружие.
Глава 10
«Это было лучшее из времен, это было худшее из времен», – бормотала себе под нос Джилл Валентайн, вылезая из машины.
Эта цитата из Диккенса была навеяна той «сказкой двух городов», которую она видела, проезжая от полицейского управления к мосту под названием Вороньи Ворота.
В некоторых частях Ракун-сити все еще было полно народу, многие пытались уехать или отражали атаки зомби.
Другие места были настоящим городом призраков с брошенными машинами, опустевшими зданиями, причем и те и другие были сильно повреждены. Впервые в жизни она пожалела, что у нее не фургон-вездеход. Но только идиоты ездили на вездеходах по городу.
Конечно, Джилл знала, что в мире полно идиотов.
Перед главным въездом на мост в беспорядке стояли брошенные машины. Джилл никак не смогла бы проехать через этот лабиринт.
По счастью, она не цеплялась за свой автомобиль. Как ни хорош был «порше», это всего лишь вещь. Тот же дядюшка, который оставил ей особняк и «порше», оставил также достаточную сумму денег, чтобы племянница могла купить другую вещь.
Единственное, что имело для Джилл значение, были два автоматических пистолета у нее на бедре и на плече, пачка сигарет в кармане, которую она забрала из перчаточного ящика, и карточки в бумажнике, по которым она могла получить деньги. Все остальное – одежда, награды, бильярдный стол, CD и даже ее значок – все это было заменимо.
Тогда как со стороны Ракун-сити подъезды к мосту были забиты брошенными автомобилями – включая, к горькому удивлению Джилл, и несколько фургонов, – со стороны Вороньих Ворот все пространство было так же плотно забито людьми, которые пытались выбраться из города.
Джилл заинтересовало, что же задерживало этих людей. Ответ она нашла немедленно, взглянув повнимательнее в сторону Вороньих Ворот. Там была сооружена бетонная стена с колючей проволокой поверху, вдоль которой стояли люди в защитных костюмах Хазмата, с оружием очень большого размера. Единственный выход за стену лежал через узкие ворота на дороге с моста.
К большой досаде Джилл, и на стене, и на людях в защитных костюмах, и на людях с оружием была эмблема корпорации «Амбрелла».
Ну, естественно.
Нет, погодите, не на всех. Проталкиваясь через толпу, она увидела несколько человек в форме полицейского управления Ракун-сити. Но было очевидно, что их роль была чисто вспомогательной.
Всем здесь заправляла «Амбрелла».
Зачем вообще нужна полиция? Или правительство? Пускай все для нас делает Корпорация!
Если бы опыт, приобретенный Джилл после событий в Арклее, не заставлял ее помалкивать, она бы почувствовала желание немедленно прекратить это вопиющее надругательство над властью.
Но сейчас девушка желала только одного – выбраться из этой западни. Вообще-то говоря, Джилл следовало уехать из Ракун-сити сразу же, как только ее отстранили от работы. Полицейскому не выжить, если он не может положиться на своих коллег.
Хендерсон и остальное начальство полицейского управления не поддержали Джилл – они отдали ее на растерзание волкам, одетым в щегольские костюмы, из корпорации «Амбрелла».
Она ничем им не обязана. Поэтому она уезжает.
Единственное, что Джилл осталось сделать, – это пробраться через толпу.
Там, где люди подходили к воротам, был установлен медицинский пост, и всех осматривал врач под охраной головорезов из «Амбреллы» и… человек в форме ООТИС!
– Пейтон! – крикнула она, но ее голос потонул в гуле толпы, нетерпеливо ожидавшей своей очереди на медосмотр.
Проталкиваясь сквозь толпу к воротам, Джилл обратила внимание на врача, проводившего медосмотр. Это был белый мужчина, примерно тридцати лет, но выражение его лица было очень хорошо знакомо Джилл – такое бывало у копов из отдела убийств на третий день расследования, после шести смен подряд без отдыха и сна, когда выживали только благодаря кофе, сигаретам и последним остаткам силы духа. Этот доктор выглядел так, будто он вот-вот свалится с ног, но держится несмотря ни на что.
Джилл восхитилась его преданностью делу. Если бы только она могла разделить ее!
Как раз сейчас врач обследовал мужчину, женщину и ребенка, скорее всего – семью.
– Все в порядке, – услышала Джилл его усталый голос, который мог бы принадлежать человеку в три раза старше. – Пусть идут.
Двое из охранников «Амбреллы» проводили эту тройку к воротам.
– Следующий, – сказал доктор.
Толпа качнулась вперед, едва сдерживаемая охранниками и полицейскими. Джилл отдалась воле течения, которое постепенно подталкивало ее к ее начальнику.
Пейтон Уэллз был непосредственным начальником Джилл и, в отличие от своегонепосредственного начальника, этого мерзавца Хендерсона, заступался за Джилл. «Джилл Валентайн не будет нести всякую чепуху», – вот что Уэллз заявил тогда. Он всегда стоял за своих людей, а его люди всегда стояли за него. Эта верность необходима, чтобы выжить в подразделении с такой нагрузкой, как у ООТИС.
Вот почему полное пренебрежение – или, может быть, непонимание так сильно обидело Джилл.
– Пейтон! – снова крикнула она, уже поближе подобравшись к нему. Врач тем временем осматривал пожилого мужчину и девочку-подростка.
На этот раз Пейтон услышал Джилл. До этого момента его лицо сохраняло напряженное выражение, но когда он увидел ее, то напряжение спало.
– Валентайн! – Он указал на нее одному из охранников «Амбреллы». – Пропустите ее – она из полиции, одна из моих людей из ООТИС.
Охранник нахмурился.
– Она не в форме.
Пейтон поднял глаза к небу.
– Ну, конечно, когда боевой офицер не на дежурстве и видит мертвецов, разгуливающих по городу, то первое, о чем он позаботится, – это о своем гардеробе. Так вы пропустите ее?
Джилл улыбнулась. Охранники расступились, пропуская ее.
– Рад, что ты здесь, – сказал он. – Помощь нам пригодится.
Девушка не стала говорить, что она сама ничуть не рада и совершенно не собирается им помогать. Пейтон заслуживал лучшего отношения.
Но Джилл не успела ничего ответить, когда пожилой мужчина упал.
– О, Господи! – воскликнула девочка. – Папочка!
Пока врач и охранники стояли вокруг, девочка быстро опустилась на колени и расстегнула ему рубашку.
«Как все это трогательно, – подумала Джилл, – у этой девочки гораздо больше здравого смысла, чем у так называемого обученного персонала».
– Он не дышит! Это сердце, у него слабое сердце!
«Что ж, – подумала Джилл, – этим и объясняется ее быстрая реакция. Наверное, у отца и раньше бывали такие приступы».
Но когда дочь начала делать ему искусственное дыхание рот в рот, доктор запаниковал:
– Отойди от него!
Не обращая на него внимания, девочка продолжала выполнять все реанимационные приемы: дыхание рот в рот, массаж сердца – все, как положено.
Доктор посмотрел на Пейтона.
– Оттащите ее от него.
Выругавшись, Пейтон все-таки нагнулся и оттащил девочку от ее отца.
Джилл стало противно. Этот ребенок пытается спасти жизнь своего отца, и разве такс ней надо обращаться?
Девочка билась в сильных руках Пейтона.
– Пустите меня, пустите, я должна…
Вдруг мужчина открыл глаза.
Когда он шел по мосту, глаза его были карие.
Сейчас они стали молочно-белые.
О, черт!
Бросившись с быстротой, которую трудно было заподозрить, он укусил Пейтона прямо за ногу.
– Ааааааааааа!
Это отнюдь не подействовало на толпу успокаивающе. Люди и так напирали на едва удерживающую их группу охранников, а увидев, что Пейтона укусили, совсем обезумели.
Джилл выхватила свой пистолет и послала пулю мужчине в голову.
– Не-е-ет! Папа! Папочка!Вы убилиего!
– Он уже был мертв, – сказала Джилл.
Девочка убежала, оттолкнув одного из охранников «Амбреллы». На его место заступил другой, чтобы держать толпу под контролем, но беспорядок вокруг только увеличивался.
Джилл заметила, что с головы упавшего охранника свалились наушники. Она подняла их и хотела уже отдать, когда услышала, доносящиеся из них голоса.
Молодой голос:
– Сэр?
В ответ голос с явным немецким акцентом:
– Вирус уже здесь. Он достиг ворот.
Третий голос, довольно официозный:
– Ну, что ж. У нас нет выбора. Его надо сдержать.
Немец:
– Закройте их.
Молодой голос:
– Сэр?
Немец:
– Заприте ворота.
Молодой:
– Но там еще наши люди!
Немец:
– Выполняйте.
Джилл посмотрела на стену. Ворота начали закрываться.
– Черт, как больно.
Обернувшись, Джилл увидела, что раной Пейтона никто не занимается. И вообще, доктор куда-то исчез.
Джилл схватила брошенную аптечку первой помощи. Она быстро перевязала рану Пейтона. Удивительно, но этому пожилому мужчине удалось прокусить ткань брюк и повредить кожу.
Завязывая бинт, Джилл заметила:
– Черт возьми, Пейтон, тебе надо было уходить, покуда еще был шанс.
– Там наши люди, Джилл.
Джилл хмыкнула и покачала головой. Верен до конца. И он, и Куинн. Возможно, они оба получат медали. Посмертно.
Очень им это поможет.
– Дайте дорогу! Я знаменитость, черт возьми!
Удивительно, но это сработало. Море панически настроенных жителей Ракун-сити расступилось, пропуская вперед женщину с уверенным взглядом. Джилл узнала ее: это была ведущая одной из телепрограмм, но она не могла вспомнить ее имя. Тэмми Морхед? Тереза Морхаус? Что-то вроде этого.
Вдруг откуда-то сверху раздался голос. Джилл подняла голову и увидела, что на стене стоит громила из «Амбреллы» и держит мегафон.
– Это карантинная зона биологической угрозы.
Голос принадлежал тому немцу.
– Что здесь происходит? – крикнула дама-репортер мужчине, стоящему на стене.
Игнорируя ее – а может, просто не услышав, мужчина продолжал:
– Это карантинная зона биологической угрозы. Из-за риска инфицирования вы не можете покинуть город.
– О чем вы говорите? – снова спросила репортер.
Джилл хотела крикнуть ей, что он не слышит, но решила не тратить на это силы.
– Все необходимые меры принимаются. Ситуация под контролем. Пожалуйста, возвращайтесь в свои дома.
Не будь все это так ужасно глупо, Джилл бы рассмеялась. Смех был единственной альтернативой тому, чтобы взять пистолет и застрелиться.
«Расходитесь по домам». Правильно. Ракун-сити был кладбищем, на котором каждую минуту появлялись свежие могилы. Закрыв ворота, этот дубоголовый немец приговорил их всех к смерти.
Что еще хуже,Джилл подозревала, что он сам об этом знал. Но это его не волновало.
Понятно, что горожане были сбиты с толку этими приказаниями.
– Расходиться по домам?
– Ты что, спятил?
– Какие дома?
– Пропустите нас!
Люди начали напирать вперед. Охранникам и полицейским становилось все труднее сдерживать их, так как толпе придавало силу отчаяние.
А может быть, ситуация, в которой оказались полицейские и охранники, ослабляла их. В конце концов, они оказались в той же ловушке, что и остальные.
– Это зона карантина по биологической опасности. Пожалуйста, расходитесь по домам.
Джилл подумала, что у этого парня сзади веревочка, за которую кто-то дергает, и он повторяет одну и ту же фразу.
Она посмотрела на Пейтона, который все еще пытался удержать и успокоить людей, несмотря на раненую ногу.
Она вспомнила Куинна, стоящего за своим столом.
«Это наши люди, Джилл».
«Моя смена еще не закончилась».
Черт.
Джилл закричала, задрав голову вверх:
– Здесь раненые! Им нужна медицинская помощь!
В ответ немец опустил мегафон и поднял оружие – по виду МР5К.
Он выпустил дюжину очередей в воздух.
Шум и движение прекратились.
Снова подняв мегафон, он крикнул:
– Даю вам пятнадцать секунд на то, чтобы вы повернулись и ушли обратно в город.
Еще шестеро охранников заняли позиции на стене вокруг немца. Джилл стало интересно, кто из них тот молодой парень, голос которого она слышала в наушниках. У них у всех тоже были МР5К.
Немец передал мегафон человеку, стоящему рядом с ним, и тот объявил:
– Применение боевых патронов разрешено.
Да – это был тот парень с наушниками.
– Не может же он стрелять в людей! – сказала женщина-репортер.
Терри Моралес, вот как ее звали. Джилл разговаривала с ней несколько раз, когда та работала репортером, перед тем как напортачила с обличающим материалом о члене муниципального совета Миллере. После этого ее перебросили на погоду – хотя она заслуживала лучшего. Тот, кто мог запороть такой материал об этом мерзавце, не заслуживал, чтобы его оставили на должности репортера.
Что касалось ее слов, то на этот счет Джилл не волновалась. Да, корпорации были жестоки, иногда – отвратительны, но они не были садистами.
– Пятнадцать… четырнадцать… тринадцать… двенадцать…
Немец кивнул охранникам на стене. Они все подняли винтовки.
– Одиннадцать… десять…
Пейтон поглядел на Джилл.
– Он не блефует.
– Девять… восемь…
Джилл не могла поверить в это.
– Они не будут стрелять в толпу.
– Семь… шесть…
– Пусть все отойдут.
По какой-то причине Пейтон Уэллс был уверен, что они собираются стрелять.
Пейтон доверял мнению Джилл, когда больше никто ей не верил. Она должна была поступить так же сейчас.
– Пять… четыре…
И вообще, если этот немец мог приказать закрыть ворота, почему он не могначать расстреливать ни в чем неповинных людей? Они все равно уже мертвы.
– Шевелитесь! – закричала Джилл. – Назад! Все назад!
Пейтон кричал то же самое, его поддерживали остальные полицейские.
– Три… два…
Охранники из «Амбреллы» тоже присоединились к ним. Они пытались оттолкнуть людей назад, подальше от стены.
– Один…
В следующее мгновение Джилл услышала винтовочные выстрелы. Со стены стреляли прямо вниз, в толпу.
Глава 11
Если Тимоти Кейн и слышал крики людей, в которых он отдал приказ стрелять, то никак не показал этого. Вместе с Гиддингсом он спустился по металлической лестнице в базовый лагерь.
В микрофон он объявил:
– Вороньи Ворота закрыты, но я потерял связь с группами один и два, находящимися в городе. Группы с третьей по седьмую отступили на всех позициях.
– Есть ли хоть какие-нибудь шансы сдержать вирус?
– Нет, сэр. Меры по подавлению провалились. Мы не можем сдержать его. Инфекция распространяется быстрее, чем кто-либо мог предположить.
«Это уж точно». – Человек на другом конце провода шумно вздохнул:
– Что ж, придется активировать операцию «Возмездие» по вашей рекомендации. Конец связи.
Кейн кивнул и повернулся к Гиддингсу. Они подходили к одной из нескольких десятков мастерских, которые быстро выросли, как только лагерь был огорожен по периметру. На всех ярко выделялась буква «А» – логотип корпорации.
Со времен своей службы в Персидском заливе Кейн помнил несколько операций, которые были прекрасно спланированы и отлично выполнены, но все-таки провалились, так как что-то произошло в пустыне. Пустыня была в полном смысле слова стихией, и в таких условиях планы людей не всегда воплощались успешно.
Давно, когда он был еще салагой, его первый лейтенант говорил: «Придет день – и пустыня победит».
Сегодня пустыня побеждала.
Операция шла по плану, но Т-вирус вырвался из-под контроля.
Гиддингсу он сказал:
– Приготовьте С89 и поднимите его в воздух. Активация операции «Возмездие» подтверждена.
Гиддингс кивнул и убежал. Кейн подошел к вертолетной площадке и увидел там доктора Чарлза Эшфорда в инвалидной коляске.
Кейну так хорошо платили за работу в первую очередь именно благодаря доктору Эшфорду. Многие из самых прибыльных – и самых секретных – контрактов были связаны с блестящей работой доктора над вирусами.
И сегодняшняя катастрофа, конечно, тоже.
Но к Эшфорду следовало относиться, как к члену королевской фамилии. Боссы Кейна крайне доходчиво объяснили ему, что Эшфорд гораздо важнее кого бы то ни было в Ракун-сити и за его пределами, включая самого Кейна. Именно поэтому его вместе с другими ведущими учеными «Амбреллы» следовало эвакуировать сегодня утром. Незадолго до закрытия ворот Кейну было приказано увезти их всех в безопасное место за несколько десятков миль отсюда. В Ракуне было небезопасно, а ученые представляли собой ресурсы, требующие особой защиты.
Ученый смотрел на Кейна с досадой.
– Доктор Эшфорд!
– Что это была за стрельба?
– Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться Научному отделу. Разве вы не должны уже быть в вертолете?
– Я никуда не еду.
Кейн постарался не показать своего раздражения. Этого ему только не хватало. Он посмотрел на фургоны, припаркованные неподалеку. Одного явно недоставало.
– Доктор, у меня инструкция вывезти вас и других ученых из зоны поражения. Вы слишком важны для «Амбреллы», чтобы подвергаться такому риску.
– Я никуда не поеду, пока здесь не будет моей дочери.
Вот оно что. Как Кейн и подозревал, когда Стейн и кто-то из братьев Фридбергеров – Кейн никогда не мог их различить – приехали без Энджи Эшфорд, дочь этого инвалида все еще была там, в Ракун-сити.
Что означало, что она мертва.
Но попробуй объясни это отцу.
– Мне очень жаль, правда, но город закрыт. Возможно, она и выжила в автокатастрофе, но мы так и не смогли ее найти. Если бы девочка была жива, я смог бы вытащить ее оттуда. Но не сейчас – риск заражения слишком велик. Вы-то должны это знать.
– Я не понимаю, почему это все произошло. Как могла начаться вспышка?
Кейн покачал головой:
– Не знаю.
Это была правда. Единственное, что они могли точно определить, – это тот момент, когдаТ-вирус был выпущен в «Улье», и то, что Элис Эбернати была в особняке и принимала душ, когда все случилось. Они знали это благодаря тому, что камеры наблюдения, установленные в особняке, не были так серьезно повреждены, как «Красная Королева», и их смогли восстановить.
Невиновность Эбернати только рождала новые вопросы.
Кейн осмотрелся и увидел, что все кроме Эшфорда поднялись в вертолет.
– Тут действительно ничего нельзя сделать, доктор.
– Я остаюсь.
Кейн едва сдержал желание просто схватить Эшфорда и затолкать его в вертолет. Если бы он это сделал и Эшфорд сообщил бы об этом начальству – а он скорее всего сделал бы это, – за работу Кейна не дали бы и ломаного гроша.
Если Эшфорд хочет остаться – пусть остается. Но Кейн не собирался бросать его.
Он дал сигнал пилоту вертолета взлетать, затем подозвал Гиддингса.
– Да, сэр?
– Увезите доктора Эшфорда в рабочую зону D.
Это была одна из палаток. Там имелось место для работы – компьютер «Амбреллы», соединенный со спутником корпорации, кушетка и книжная полка. Доктор сможет там чем-нибудь заняться, возможно, даже поработать, тщетно ожидая возвращения дочери.
– Держите его под охраной.
– Есть, сэр!
Гиддингс взялся за ручки кресла-каталки и повез Эшфорда в указанную палатку. Через некоторое время он вышел обратно, закрыл ее и подозвал одного из спецназовцев, недавно пришедшего на службу, по фамилии Нойс.
– Присмотри за ним, – сказал Гиддингс. – Он не должен выходить.
– Понял, – сказал Нойс.
Кейн одобрительно кивнул.
Затем он перешел в командный пункт, который они оборудовали за вертолетной площадкой. Они потеряли много людей в Ракун-сити; они потеряли Одного и его группу, Уорда и его группу, примерно пять сотен работников. А вот теперь пропали еще две группы.
«Амбрелле» понадобятся крупные суммы, чтобы возместить все это.
