Текст книги "Доброе утро, Вегас (ЛП)"

Автор книги: Киснер Стиви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Мы оба были в пыли и песке, поэтому, когда Джен схватила меня за пуговицу на джинсах и потянула в душ, я последовал за ней, как щеночек. И как только она сняла мою футболку, я втянул ее в поцелуй, который устроил короткое замыкание в моем мозгу и позволил ей управлять полетом.

И в тот момент, когда она опустилась передо мной на колени под горячими струями воды и взяла меня в рот, я подумал не только о том, что она для меня единственная, но и о том, что я сделаю все возможное и невозможное, чтобы заставить ее остаться в городе.

Потому что, Господи Боже , она сама знала, что творит своим ртом?

Помню, что я прислонился к стене душа и пытался нащупать хоть какую-то опору. Я сбил все бутылочки с шампунем, и, в конце концов, схватил ее руками за голову. Она совершала эти царапающие движения зубами по всей длине моего члена, и я не мог контролировать свои пальцы, чтобы не тянуть ее за волосы. Я прошептал извинение, которое, думаю, она не услышала, потому что застонала и приняла меня в рот полностью, и я чувствовал, как головка члена упирается ей в гланды. Она одновременно сглотнула и прижалась языком, и я почти уверен, что в этот момент растерял все связные мысли.

Когда я почувствовал приближение оргазма, промелькнула мысль вытащить член и прижать ее к стене, но моя верхняя голова не смогла убедить нижнюю, и я этого не сделал. С рычанием, ощущающимся даже в кончиках пальцев, я попытался предупредить Джен, чтобы она могла отстраниться, но Господи благослови ее, она не сдвинулась с места. Перед глазами стало темно и засверкали звезды, поэтому даже не могу сказать, проглотила она или сплюнула.

К тому времени, как я вернул долг, и она рванула мое лицо к своему так сильно, что я чуть не задохнулся (но что поделаешь, да?), вода была едва теплой, и мои ноги были ватными.

Как ни странно, у меня осталось достаточно энергии, чтобы предложить заехать перекусить бургерами и забрать первую партию вещей из ее квартиры.

– И почему я не оставила эти идиотские коробки? – проворчала Джен, вываливая охапку одежды на свою кровать в моем доме.

Я был немного занят, пытаясь протолкнуть ее комод в дверь, поэтому мой ответ был похож на ворчание:

– Потому что ты не собиралась снова переезжать.

– Да, я не собиралась. И все равно мне не нравится переезжать как бомж.

Все, что могли, мы упаковали в мешки для мусора и запихали большую часть из них вместе с комодом в багажник внедорожника Джен. Теперь эти мешки лежали на полу спальни ровным слоем, мешая мне затащить ящики комода дальше в комнату.

– Если ты хочешь, чтобы эта штука оказалась внутри, прибери свои чемоданы беженца,– она прикусила язык. – Хотя, полагаю, ты сможешь перелезть через него, чтобы выйти, – сказал я, уходя в коридор.

Она взобралась на комод и встала в полный рост, уперев руки в бока.

– Это не так уж сложно, чтобы ты знал, – прокричала она, топая ногой и опираясь о дверной косяк, чтобы посмотреть, какие ящики не открываются. – Я не могу достать свое нижнее белье. Похоже, мне придется ходить без него.

Кажется, это был камень в мой огород.

Я подошел обратно и встал, опираясь на деревянную крышку комода.

– Так мне будет еще проще добраться до желаемого.

Джен спрыгнула на пол с другой стороны.

– Сначала тебе придется добраться до меня .

Я толкнул комод грудью, и она отошла назад.

– Нет проблем, ведьмочка.

– Как ты меня назвал?

Дерьмо .

– Никак.

– Чушь. Спартак .

Я прищурил глаза и уставился на нее. Она не виновата, что мне дали такое имя, но ей придется вымаливать у меня прощение.

– Кто тебе сказал?

– Никто.

– Выкладывай, Джен, я должен знать, кого надо убить.

– Сбавь обороты, большой парень. Я увидела счет за электричество на кухонном столе. Что не так с твоим полным именем?

Я вздрогнул и понял, что она эта заметила.

– Ничего. Если мы находимся в древней Греции. Но поскольку мы не там… – я просочился в дверь и наступал на Джен, пока не зажал ее в дальнем углу.

– Честное слово, мне нравится твое имя. Тебе подходит. Хотя оно заставляет губы потрудиться.

Я полностью лишил ее свободного пространства, и единственное, что ей оставалось, это все выше задирать подбородок. Я был твердым как гранит. Чертова женщина играла нечестно.

– Заставляет потрудиться губы, Джен?

– Ну, или кое-что еще.

Я смотрел ей в глаза, обводя ее скулы пальцами и задержавшись на щечках, мой большой палец лениво выводил круги на ее нижней губе.

– Ты хочешь меня, Дженсен? Хочешь меня внутри, глубоко внутри тебя? – спросил я низким голосом. Ее глаза потемнели, и она просто кивнула. – Тогда не уезжай.

Кажется, вулкан сейчас взорвется. Она разозлилась на меня и мое возбуждение спало. Как насчет тех причин остаться, о которых она говорила, когда мы обсуждали это впервые. Я напомнил ей о них.

– А как же твои новые фанаты, новые друзья… и я?

Джен противопоставила все своим престарелым родителям, ставя их превыше всего.

– Две недели дружбы недостаточно, чтобы ставить мне условия и что-то требовать.

Она перешла границы. Я ничего не требовал. Я всего лишь продержу свой член в штанах, пока она не изменит решение. И это мучало не только ее.

– Если говорить про других людей, то да, это правда. Но мы не другие люди, Джен и мы уже больше, чем друзья.

Я думал, что такие поединки взглядов между двумя людьми бывают только в кино. Но Джен снова показала мне, что я ничего не понимаю.

– Подожди, что?

На какое-то мгновение мыслями в моей голове завладел кто-то другой, и я подумал, что она совершенство. И снова эти рискованные слова. Забавно, но в тот момент я не чувствовал опасности.

– Ты сама сказала, что хочешь узнать, к чему это приведет. И я понимаю, что ты можешь мне не верить, но я действительно хочу это узнать.

Первый раз за всю мою гребаную жизнь.

– Так, – медленно проговорила она, – Это не приведет нас… ни к чему. Я ухожу. Переезжаю. Уезжаю насовсем .

– Нет, если я смогу все исправить, – пробормотал я, тяжело дыша.

Мне следовало догадаться, что ее сверхчувствительные уши это услышат.

– Серьезно? И как ты планируешь мне помешать? – она пожала плечами и покачала головой. – И почему? Ты меня хочешь только потому, что не можешь заполучить. И меня не устраивает такая незначительная роль. У меня была жизнь до тебя, и будет после. Все это, – она указала рукой на расстояние между нами, – было весело, но похоть – это не отношения.

Карма – злобная сучка в кожаном ошейнике и на чертовых шпильках.

Глава 15

*Свободное падение*

Вчера утром я заново поздоровался с воздержанием и чуть теплым душем. Не могу сказать, что был рад кому-то из них, хотя прохладная вода пришлась кстати, потому что я не хотел натереть себе мозоль на одном месте в попытке расслабиться. Смысл в том, что сексуальная неудовлетворенность поможет мне сосредоточиться на том, как заставить Джен изменить решение, а если ничего не выйдет, я буду слишком увлечен своим проигрышем, чтобы обращать внимание на переполненные яйца.

В любом случае это была всего лишь теория.

Наши последние две смены обернулись неописуемой катастрофой. Даже на нашем самом первом неловком эфире мы были настроены более дружелюбно. Дело в том, что вчера после перерыва на рекламу (включающую препараты для повышения потенции, помимо прочей херни), я включил микрофон, до того как прочистил горло, потому что был слишком отвлечен.

Из-за этого Джен нахмурилась на меня, а затем повернула переключатель на своем микрофоне и начала зачитывать дорожные новости. Никакого смеха из-за моей ошибки, никакой болтовни и никакой возможности для меня вставить хоть слово. Джен закончила словами « А теперь вернемся к музыке» и мне ничего не оставалось, кроме как нажать плей.

Я все еще был ответственен за плейлист.

Я включил песню «Без тебя» от Motley Crue и многозначительно посмотрел на Джен. Пытаясь взглядом заставить ее вслушаться в слова.

Кого я обманывал? Если бы я мог контролировать ее мысли, мы бы сейчас не находились в состоянии холодной войны.

Должно быть, она уловила часть моих безмолвных просьб, потому что сняла наушники и уставилась на меня. Совершенно ожидаемая реакция, учитывая, как прошло наше утро. Джен смотрела на меня исподлобья с того самого момента, как я разбудил ее. Я все еще не понимаю, почему она так бесилась из-за этого. Собаки были очень рады ее видеть, сразу после того, как растащили по всей кровати бекон, который я там положил.

Потому что я чертовски уверен, что хрена с два еще когда-нибудь разбужу ее поцелуем.

Утро тянулось, как речь президента, поскольку Джен не давала мне слова. Я запустил приготовленный заранее список песен и на этом наш рабочий день завершился, и я мог убраться из студии ко всем чертям.

Дженсен соскочила со стула, швырнула свои наушники в ящик и вышла, оставив кружку с кофе стоять на столе.

Не повезло ей, что я везу ее домой.

***

Дорогой дневник,

Полагаю, что мне придется что-то здесь написать, потому что доктор Купер обещал проверить. Так что, если ты это читаешь, док, то можешь просто обратить внимание, что ниже есть слова, и остановиться здесь, предоставив мне немного личного пространства.

Дженсен собирается переехать в Финикс.

Я собираюсь это предотвратить.

Как? Понятия не имею.

Цветы это банально и глупо (даже если бы я решил шикануть и посылал каждый день по букету), и если бы я был женщиной, мне бы не внушал доверия парень, присылающий что-то вянущее и умирающее. Кроме того, я всегда посылал цветы в знак прощания после проведенных вместе выходных, коротко завершая возможный разговор о «продолжении». Поэтому, если я отправлю букет Джен, мне это аукнется и сглазит все. К тому же, не похоже, что она сможет держать их где-то у себя – она живет в моем чертовом доме. Значит, если она захочет сделать с ними что-то сентиментальное, или что еще хуже – выкинуть их, я об этом узнаю. И она знает, что я узнаю. Поэтому… нет.

Стоило мне попытаться заговорить об этом, она разжаловала наши «отношения» до обычной похоти. Да, признаю, что хочу отыметь ее миллионом разных способов, но она для меня не просто красивое тело. Клянусь, если бы она состояла только из пары рук, чтобы обнимать меня, и блистательного ума, чтобы разговаривать с ней и смеяться, этого было бы достаточно.

Я превращался в мальчика-одуванчика, кто-нибудь, пожалуйста, застрелите меня. Немедленно.

Она ошибалась, когда сказала, что я хочу ее только потому, что не могу получить. Я хотел ее с того момента, когда она впервые рассмеялась надо мной, спустя пять минут после нашего знакомства. Возможно, мне стоило сказать ей об этом.

Нет, это только утвердит ее мнение о «похоти».

Но не провокационный звук ее смеха зацепил меня. Никто и никогда не был рядом со мной менее испуган, чем она. Я нуждаюсь в этом. Я нуждаюсь в ней .

Хватит читать, док. Закрывай блокнот.

А теперь вернемся к тому, как заставить ее передумать.

Может, я мог бы организовать слушателей нашего утреннего шоу выступить от моего имени.

Нет, тогда это будет их просьба, а не моя.

Возможно, я мог бы переманить босса на свою сторону, пусть скажет ей, что вакансия сорвалась.

Нет, сейчас он мной недоволен и не станет врать ради меня.

Я могу тоже переехать в Финикс?

Нет. Она никогда не поверит, что я пойду на это. И не уверен, что «Облака» позволят мне покинуть город. Это слишком сильно повлияет на рейтинги, а Вегас это огромная рекламная площадка для компании. Так что, даже если я предложу намекну, этого все равно не случится. Забудем про вариант бросить работу – не иметь никакого дохода, это уже не лучший способ проявить себя перед Джен.

Дерьмо. В кино мне было бы достаточно встать в дверях, держа над головой магнитофон, надрывающийся голосом Питера Гэбриэла ³⁰ . Или расправится с корпорацией, которая пытается выкупить ее маленький книжный магазинчик. Или прервать продажу автомобильного завода, тем самым спасая город от полного краха. Или прекратить ее скромное существование в качестве проститутки. (Ладно, хорошо, вы меня подловили. Я предпочитаю девчачье кино, если больше нечего посмотреть).

Ну, так какой широкий кинематографический жест заставит ее понять, что я в нее влюблен, и, что важнее, заставит в это поверить?

***

– И что вы в итоге сделали? Ничего пока? – доктор Купер закончил читать и медленно закрыл блокнот, уставившись на меня этим странным немигающим взглядом, к которому я уже начал привыкать. Это означало, что он действительно заинтересован в том, что мне приходится говорить, вместо того, чтобы просто убивать время, как я и делал до прошлой пятницы, пока не закончился шестинедельный срок моего приговора.

– Черт. Вы действительно все это прочитали? Вот задница.

Хотя, я не был ни удивлен, ни обижен, честно. Я бродил по неизведанной территории и был бы рад любому совету. Просто я не был уверен, что он способен на мудрый совет.

– Я не тот парень, который способен на широкие жесты, и достаточно хорошо знаю Дженсен, чтобы понимать, ее это все равно не убедит.

– Почему нет?

Этот взгляд прожигал меня как лазер, поэтому я уставился на полку с книгами в твердых обложках позади доктора.

– Потому что это не в моем стиле.

– А что тогда в вашем стиле, Так?

Я резко выдохнул и начал мысленно каталогизировать книги на полке, которые мог рассмотреть. Сплошь про медицину. Скукота.

– У меня нет определенного стиля. Вся эта фигня про отношения в новинку для меня.

Доктор Купер сел поудобнее и сцепил пальцы, какое клише. Я начал думать, что он изучал психиатрию по фильмам. Или в Школе Психиатров целый семестр изучают жесты.

– Итак, вы чувствуете , что сейчас правильно поступить как?

– Я не знаю . Я уже вам это сказал. Что-то серьезное и запланированное будет выглядеть странно. Не считая последних двух дней, нам было легко вдвоем, где бы мы ни находились, понимаете? Например, в понедельник утром в душе – до того как она сбросила бомбу – я рисовал на ее спине героев мультфильмов из мыльной пены.

– И? – он наклонился вперед, нацелившись на меня своими пальцами.

– Что «и»? Она пыталась угадать, что я рисую. Если она ошибалась, я не говорил ей кого нарисовал. Она продолжала выкрикивать варианты, даже когда мы вылезли из душа, и она уже наносила макияж.

– Объясните мне, почему она кричала.

– Потому что я был на кухне, добавлял кофе в ее кружку с сахаром, чтобы принести в ванную. Душ затянулся, и мы уже опаздывали.

– Мы опаздывали? – Он выпрямился, и пальцы повернулись на девяносто градусов, как будто были привязаны за ниточки к его ушам. Странный мужик.

– Мы начали ездить на работу в одной машине. И я даже не пытался как-то оправдать это экономией бензина, я просто подошел к ней и сказал, что хочу проводить рядом с ней каждую возможную минуту. Четыре часа спустя она сказала, что согласилась на работу в нескольких сотнях километров отсюда.

– Понимаете, Так, – сказал он, подчеркивая каждый слог движением своих скрещенных пальцев, – у меня такое чувство, что вы не должны делать что-то грандиозное или банальное.

Посмотрите-ка, кто дает мне совет не быть банальным. Я закатил глаза, но док был так увлечен своей проповедью, что не обратил внимания.

– Проявлять заботу в мелочах иногда не менее важно, чем делать что-то значительное.

Он продолжал бубнить, а я никогда раньше не замечал, как он похож на Бена Стайна ³¹ , и я держался изо всех сил, чтобы не встать и не начать ходить по его кабинету кругами.

– Любовь, она в мелочах, в действиях, которые вы совершаете, чтобы показать, что думаете о ее счастье и комфорте… – знаю, что он еще продолжал говорить, но после слова на букву «Л» мои уши свернулись в трубочку в целях самосохранения.

После десяти минут болтовни, в течение которых я только кивал, но не слушал, я согласился не делать ничего впечатляющего и глупого.

Пока.

Да, я все еще не полностью понимал Джен, но, по крайней мере, наметил план.

Я просто буду собой .

Больше никакого влюбленного щенка. Ее зацепил настоящий я, и настало время вернуться к тому, что действительно работает.

Я уже сошел с поста Самого Супер Сексуального Мужчины Вегаса, но оказалось, что быть мальчиком-одуванчиком недостаточно. Раз он не нравился мне , как я могу ожидать, что он понравится ей .

Вооруженный кучей идей, но не имея реально плана, я отправил Джен короткое сообщение, что собираюсь заехать в супермаркет по дороге домой.

– Ты же обычно покупаешь другой, – сказала Джен, доставая упаковку кофе Gevalia Mocha из бумажного пакета с продуктами. – Не то чтобы я возражала, это мой любимый.

Именно поэтому я его и купил.

– Просто пытаюсь немного смягчить наше утро.

Она вдохнула аромат из маленького вентиляционного отверстия на ярко-желтой упаковке, затем поставила ее рядом с кофейником и повернулась ко мне лицом.

– Проще справиться со счастливой Дженсен?

Я перестал выгружать продукты из пакета и посмотрел на нее, пока она не заметила мое молчание и не посмотрела мне в глаза.

– С тобой, моя дорогая, никогда не бывает просто справиться . Особенно когда ты на взводе от сахара и кофеина.

Я прижал ее к столешнице и наклонился ближе.

– Ты не устаешь показывать мне, какой же я придурок. – Замерев на расстоянии вздоха от ее губ, я чувствовал, как ее притягивает к моему телу. И я сам чувствовал себя немного не в порядке. – Это одна из вещей, которые мне больше всего в тебе нравятся.

Я оттолкнулся от столешницы и сделал шаг назад.

– Дразнишься, – пробормотала она, и это короткое слово вывело меня из себя. Я так быстро метнулся обратно к ней, что у меня у самого закружилась голова. Она широко открыла глаза, и я прохрипел в ответ:

– Я прямо тут, сладенькая. Все, что тебе нужно сделать, это протянуть руку и взять меня. Но предупреждаю тебя, – я наклонил голову и прошептал ей на ухо, – в этот раз я собираюсь играть наверняка.

Она всхлипнула, но вместо того, чтобы прижаться ко мне, опустила голову и прошептала:

– Я не могу этого обещать, Так.

Мои руки так и чесались стянуть с нее одежду и убедить остаться с помощью своего тела. Вместо этого я отстранился и зашагал по коридору в свой кабинет.

Как бы мучительно это ни было, я принял твердое решение держать руки при себе. Никакого больше совместного душа, никаких тайных поцелуев на работе, никаких прикосновений, пока она не придет и не скажет, что остается. У меня было еще одиннадцать дней, чтобы развеять ее уверенность в пыль.

Я надеялся, что смогу продержаться так долго.

***

Черт меня побери. Как мне заставить ее понять, что Так-и-Джен сегодня совсем не то же самое, что Так-и-Джен неделю назад. Должно быть, я неясно выразился тогда на кухне, когда удержался от поцелуя. Потому что, как только мы перебрались в гостиную, она завалилась на диван и использовала меня, как подушку для ног. Я положил руку на ее лодыжки просто потому, что больше некуда было ее пристроить. Я услышал тихий звук удовольствия с ее стороны дивана, но отказался воспринимать его, как что-то серьезное. Возможно, ей просто было удобно. И потом, когда она, как обычно, уснула на диване, я отнес ее в постель.

В ее постель.

Мне повезло, она не заправила кровать с утра, и укрыть ее одеялом было плевым делом. Скорее всего, она не будет рада утром обнаружить, что спала в джинсах, но я недостаточно доверял себе, чтобы снять их с нее.

И опять, я на какое-то время завис в дверях, наблюдая за моей личной Спящей Красавицей, перед тем как уйти в свою спальню.

Было без пятнадцати пять утра, когда я попытался сначала разбудить ее с помощью громких звуков, потом с помощью света. Ничего не помогало, пока я не поцеловал ее в лоб, только тогда она пошевелилась. И то, я сделал это только потому, что исчерпал все методы. Не помогло ни легонько потрясти ее, ни привести Литу, чтобы попрыгала по кровати. Повторить вчерашнюю операцию «Угости собак» даже не пришло мне в голову.

Не потому, что я пытался вести себя хорошо, просто у нас закончился бекон.

Она вздохнула и попыталась притянуть меня к губам, но я отстранился, напоминая себе, что не хотел быть временным вариантом.

Дженсен оставила дверь в ванную открытой, когда принимала душ. Полагаю, это было своеобразное приглашение, но единственный ответ, который она получила, это рожица, нарисованная мной на запотевшем зеркале перед тем, как закрыть дверь.

Она вела себя тише, чем обычно, пока делала макияж и прическу, и ее обычная гора сахара в чашке удвоилась, потому что вместо того, чтобы смотреть на свою ложку, она уставилась на меня и зачерпнула из сахарницы столько раз, что я сбился со счета.

Дженсен не произнесла ни слова, хотя было видно, что она заставляет себя этого не делать.

Она знала, чего я хочу, и настала ее очередь понять, чего хочет она .

Пока мы ехали на работу, она задумчиво водила рукой по консоли между водительским и пассажирским сиденьем, пока ее пальцы не коснулись моих ребер. Я подавил стон и решил позволить ей продолжить. Пока что. Ее пальцы гуляли по моему телу вверх-вниз, как будто она владела мной, и когда я не отстранился, прикосновения стали более уверенными.

Я не собирался начинать наш эфир с очередным стояком.

Как только ее рука добралась до пояса моих джинсов, я схватил ее и переместил на консоль между нами.

Джен переплела наши пальцы, и я не стал противиться.

Между нами было все отнюдь не в порядке, но я не был полным идиотом. Я жаждал чувствовать ее кожу любым возможным способом, каким только мог.

Но с этого момента настала ее очередь делать шаги навстречу.

И мы, безусловно, не будем раздеваться.

Глава 16

*Напоминай мне почаще*

Выходные пронеслись как тучи над городом и были настолько же приятными. Как я собирался провести два дня в непосредственной близости от Дженсен без того, чтобы раздеть ее и заставить задыхаться подо мной?

Не надо читать мне лекции о том, сколько времени мы с ней уже провели вместе, хорошо? В субботу и воскресенье мы лишены тех четырех часов притворной вежливости, в течение которых у меня нет искушения сорвать с нее одежду.

Хотя… если по правде, меня переполняло искушение раздеть ее и побезобразничать в студии. Но я этого не сделаю, потому что слишком люблю получать зарплату и не хочу оказаться бездомным.

И не предлагайте мне позависать с друзьями. Все они в той или иной степени в отношениях, и быть среди них единственным одиноким – только изводить себя. И черта с два я приведу с собой Дженсен, потому что если после этого она уедет в Финикс жить своей жизнью, то их подшучивания (или, боже упаси, сочувствие ) сделают только хуже.

Вторник еще не подошел к концу, а я уже мечтал впасть в мини-кому и очнуться в понедельник утром.

– Будет лучше для тебя перезвонить мне, ты, ничтожество. Не думай, что я поленюсь вернуться из Аризоны, чтобы притащить твою пятую точку в суд, – Джен нажала несколько кнопок на своем телефоне, выглядя так, будто хотела швырнуть его в стену.

Я пропустил начало разговора, потому что разжигал гриль, чтобы пожарить стейки, но не надо быть гением, чтобы понять, кому она пыталась дозвониться.

– Хозяин квартиры все еще не отвечает? И серьезно, Джен, пятая точка ?

Она скривилась.

– Мне это нисколько не поможет, если я скажу ему все, что думаю о его лживой заднице, – на ее лице медленно появилась дьявольская улыбка, которой и сам Гринч ³² бы позавидовал. – Я попридержу это в себе, пока не спущу в шредер договор аренды и не получу обратно свой залог.

– Так и случится. Он не сможет настоять на своем, ему не на что опереться.

Она фыркнула.

– Опереться? Да этому подонку понадобятся костыли, если он попробует наебать меня.

Ну вот, наебать и Дженсен в одном предложении.

Господи.

После ужина Джен свернулась калачиком на моей стороне дивана, чтобы смотреть фильм. И весь мой самоконтроль ушел на то, чтобы не вжать ее в подушки и не заставить забыть собственное имя.

***

– Честное слово, я нихрена не могу разгадать ее, док. – Как бы ни опротивело мне проводить время с этим парнем, но от этого напрямую зависела моя работа. И как я недавно осознал, мое психическое здоровье. Он был единственным человеком, с кем я мог поговорить о Джен, потому что был единственным, кто знал . – Она говорит, что между нами нет ничего, кроме похоти, а в следующее мгновение уже флиртует со мной в прямом эфире или засыпает на диване, пристроившись у меня на плече.

Доктор Купер усмехнулся, его пронзительный взгляд ужасал. Я прищурился и не удержался от повторного взгляда на него, только чтобы убедиться, что он не превратился в гейшу. Мысленно я произнес коротенькую молитву, чтобы этот парень больше не смеялся в непосредственной близости от меня, и постарался стереть с лица испуганное выражение.

– Мне жаль, – сказал он, хотя совсем так не выглядел, – но это нормальное поведение слабого пола. Я просто удивлен, что в вашем возрасте – сколько вам? Двадцать девять? – вы еще к этому не привыкли. Совсем забыл, что ваши самые длительные отношения закончились спустя три дня.

Я ощетинился, потому что это была не совсем правда. Была еще женщина (чье имя выветрилось у меня из головы), с которой я познакомился перед Днем Памяти ³³ , и свой прощальный букет она получила только в следующий вторник. И что самое главное, обсуждали-то мы Дженсен, и обязательно было этому идиоту говорить о сексе . Неважно, в каком контексте было произнесено это слово, картинки начали возникать в моем мозгу как всплывающая реклама.

Фан-черт-тастически.

Я отогнал все мысли и постарался сосредоточиться на теме разговора.

– Я не живу в пузыре, доктор, и знаю, что такое женщины. Я намеренно самоустранялся до того момента, когда начиналась путаница и конфликты. На это больно смотреть. Я просто думал, что она… другая.

Он снова сложил пальцы шалашиком, точно по расписанию.

– Она и есть другая, Так. Настолько другая, что вы увлечены ею, и другая потому , что вы ею увлечены. Но если вам кажется, что она посылает смешанные сигналы, то это ничто по сравнению с тем, что она творит с собой.

Я сделал глубокий вдох.

– Она все еще собирается уехать.

– Вы же не всерьез думали, что нарисованных на запотевшем зеркале рожиц и ваших возражений против ее отъезда будет достаточно, чтобы она осталась?

Ну да. Надейся.

– Я не настолько тупой.

Насколько ты думаешь.

– Как мы обсуждали в прошлый раз, – сказал он, начиная постукивать кончиками пальцев, – любая мелочь может наладить или разрушить отношения. Продолжайте совершать незначительные поступки, которые покажут, что она постоянно в ваших мыслях.

– Она и так там. Так что это несложно. – Гораздо сложнее удержаться и не хлопнуть его по рукам, чтобы он перестал так шевелить пальцами. Может, мне в следующий раз надеть зеркальные очки, чтобы незаметно на него пялиться.

– Поэтому дайте ей немного времени, Так. Она тоже постоянно прокручивает это в голове.

У меня оставалось всего девять дней. Не так уж много времени я мог ей дать.

Если бы полгода назад вы мне сказали, что я предпочту провести вечер пятницы дома, а не на вечеринке, я бы дал вам по морде. Но опять же, мне бы никогда и в голову не пришло, что у меня может найтись причина остаться дома. Кроме того, моей целью всегда был съем, а не танцы.

А сейчас я сидел на полу и играл с Джен в пьяные шахматы. Правила предельно просты: если у тебя забрали фигуру, ты должен выпить шот. Каждый раз, когда она запрокидывала голову, выпивая очередной, я незаметно возвращал несколько ее белых фигур на доску, чтобы она могла продолжить терять их. Думаю, уже было слишком много «Джеймсона», чтобы она могла осознать, что только один слон и одна пешка находятся вне доски.

Может, она была расстроена, как и я, а, может, просто хотела напиться в хлам.

Как и я.

А потом она предложила поиграть в шахматы на раздевание, и мне пришлось быстренько свернуть эту тему. Мне нужно было доказать, что между нами не только похоть, а это невозможно, если кто-то из нас или мы оба будем раздеты.

На мне были только штаны и футболка. Потеря всего двух фигур могла оставить меня совершенно обнаженным, а мне не улыбалось сидеть голой задницей на колючем ковре в гостиной и пытаться скрыть, что у меня постоянно стоит на Дженсен. Не спрашивайте, что заставило меня снять ранее боксеры вместе с джинсами. Если причина вообще была . Сейчас я просто не мог ее назвать. Слишком много ирландского виски плескалось у меня в мозгу.

Она передвинула своего слона и невнятно пробормотала:

– Шах. Тперь тебе приде-е-ется снять фтболку, Таки, – Джен уставилась на меня совершенно пустыми пьяными глазами.

Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что Джен поставила шах королеве, и когда до меня дошло, я нахмурился.

– В правилах не говори-и-илось, что я должн снимать фтболку.

– Пра-а-авила измнились. – Не могу поклясться, но, кажется, она пыталась мне подмигнуть. Ее лицо расплывалось у меня перед глазами. Должно быть, из-за того, что я лежал на полу, а она сидела в километре от меня на диване. – Я устнавливла эти првила, и я могу их менять.

Не мог с ней поспорить.

Нет, правда.

Я бы хотел отстоять свою точку зрения, но не мог подобрать слов, в голове был чистый лист.

Я снова попытался определить, где среди фигур находиться моя королева.

– Мне не нраитсся твоя шахматная доска. Фигуры незаметно куда-то деваются.

– Фигуры ни при чем. Ты пьян, Тик, – Джен схватила бутылку и без причины налила себе еще один шот.

Я сфокусировался на самой высокой черной фигуре в кучке маленьких белых. Ну, я думал, что они были меньше по размеру. В любом случае, как ни посмотри, они определенно были белыми. Пока Джен опрокидывала шот, я схватил то, что казалось моей королевой с доски.

– Эй, шалунишка, я все вижу! – Джен опрокинула шот и потянулась через стол, падая вместе со мной на ковер.

Мои пальцы уже приготовились щекотать ее, но это мы уже проходили, и в тот раз я остался с яйцами синее, чем у всей деревни Смурфов вместе взятых. Кроме того, Джен сидела на мне сверху, и если она не перестанет ерзать, то нам придется сыграть в шахматы на раздевание.

Вместо этого я вытащил белого короля из выреза ее майки, стряхнул со своей груди пешку и слона, и взглянул на ее хохочущее лицо.

Я мог вечность любоваться Джен. Ее щеки порозовели, глаза смеялись, но во взгляде была тоска. В последние несколько дней я часто замечал у нее такое выражение лица.

Родители давили на нее, чтобы она переехала? Дженсен была замечательным заботливым человеком, и я просто не мог смотреть, как ее заставляют развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и потерять свою независимость из-за чувства вины. Мне уже не первый раз захотелось поговорить с ними и объяснить, от чего она хочет сбежать.

Потому что у меня было подозрение, что она сбегает, а не переезжает из-за смены работы. Лас-Вегас оказался настолько страшным? Или дело было во мне ?

Я уже выяснил для себя как мне связаться с ее стариками. В прошлые выходные Джен звонила мне с их домашнего телефона, и номер сохранился у меня во входящих. Я сбился со счета, сколько раз мой палец замирал над иконкой вызова. Соблазн просить их понять меня был так велик. Но это все равно не решило бы нашу главную проблему – я все еще не был для нее достаточной причиной, чтобы остаться.