Текст книги "Доброе утро, Вегас (ЛП)"
Автор книги: Киснер Стиви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Моя вторая консультация прошла в такой же неловкой обстановке, как и первая. Серьезно, кто просто садится и рассказывает о своих проблемах? Я имею в виду, кроме женщин. Им же неважно, слушаешь ты их или нет, им не нужно, чтобы ты высказывал свое мнение или помогал решить проблему, они просто говорят-говорят-говорят, пока, в конце концов, не рассмеются или не расплачутся. Если ты достаточно глуп, чтобы попытаться перебивать женщину во время ее речи, решив дать совет, то все закончится хлопаньем дверьми и криками, что ты ничего не понимаешь.
Хотя кое-что я точно понимаю.
Все женщины сумасшедшие.
Даже те, кто на первый взгляд кажутся невинными овечками. Просто они лучше это скрывают.
Так что, когда доктор Ческа завела лекцию о том, что я должен больше говорить о чувствах и мотивах, и пересказывать меньше подробностей о своих похождениях, я понял, что пора положить этому конец.
– Если мы займемся сексом, мне будет легче говорить обо всем этом.
– Нет.
И ни один мускул на ее лице не дрогнул.
Впечатляет.
Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Да ладно, ты же знаешь, что хочешь этого.
Она положила папку с перечнем моих грехов на стол и сложила руки на стопке бумаг, смотря прямо мне в глаза.
То, что я не мог заставить ее нервничать, действительно впечатляло. Теперь я еще больше хотел отыметь ее.
– Со мной это не сработает. Тем более вы должны научиться общаться с женщинами без сексуального подтекста, иначе мы застряли здесь навечно.
Ну и ладно. Ей же хуже. Правда, ее отказ не поможет мне справиться со стояком. Мой член был полон надежд. Жаль, приятель.
Док прервала зрительный контакт, чтобы заглянуть в приоткрытый ящик стола. Она достала блокнот на спирали и подтолкнула через стол ко мне. Постучав пальцем по обложке, сказала:
– На этом сменим тему, Так. Вы должны начать вести дневник. Это поможет вам осознать, в какие моменты вы переходите грань приличия в общении с женщинами и также поможет построить отношения в будущем.
Все эти разговоры о том, в чем, как она полагала, я нуждаюсь, заставляли меня лезть на стены.
– Мне не нужны отношения. Мне нужно потрахаться. Прошли недели, черт побери.
– Так…
– Не с вами. Я умею признавать поражение. Но сегодня вечером...
Тем же вечером.
У меня был план. В конце концов, это вечер пятницы в Лас-Вегасе! Я направлялся в Pure, где я был своего рода звездой. И я был бы трезв, как стеклышко, а прекрасные дамы уже получили фору и парочка коктейлей помогли им утратить бдительность.
Дела шли в гору.
И, милые, в этот раз ваши грязные мыслишки очень даже к месту. Одноглазый змей в моих брюках тоже определенно шел в гору.
Слава Богу, я прибыл первым. У меня совершенно вылетело из головы позвонить маме заранее. Большинство со студии знали, что моя мама управляет клубом с самого его основания, какие бы названия он ни носил за время своего существования. Большинство из них знали также имя, которым она наградила меня при рождении, потому что каждый раз, когда мы снимали промо в этом клубе, она не могла перестать называть меня полным именем. Всем моим коллегам под угрозой медленной и мучительной смерти было запрещено рассказывать хоть одной живой душе о моем полном имени. Дженсен была в счастливом неведении (если никто до сих пор не проговорился), и после беседы с доктором я не был настроен выслушивать ее поддразнивания.
Я в очередной раз поразился, как женщины могут так легко раскрывать свою душу и зачем они, черт побери, делают это изо дня в день. Две встречи по одному часу каждая и я уже готов был убить кого-нибудь.
Я нашел маму, мы обменялись традиционными объятиями и я утащил ее в тихий коридор, чтобы на коленях умолять помочь мне. Нет другого способа заставить мою мать что-то сделать, если только у вас нет списка причин, почему она должна помочь вам. Если бы я не знал, что она обожает свою работу почти так же сильно, как любит меня, я бы подумал, что мир потерял гениального адвоката в ее лице.
– Мне нужна твоя помощь, мам, – сказал я, изо всех сил стараясь не смотреть вниз и не топтаться на месте как третьеклассник. Я на целую голову выше ее, и тридцатник маячит на моем горизонте, но просить о чем-то эту женщину, так же страшно, как в том возрасте, когда я верил в Санта Клауса.
– Что тебе нужно, Спартак?
– Вот. Именно это мне и нужно, – сказал я, проводя руками по воздуху, как будто подчеркивая невидимые слова. – Моя новая соведущая будет здесь. Не могла бы ты сегодня вечером называть меня Таком, как и весь остальной мир?
Я удивился, когда, без дальнейшего обоснования с моей стороны, она тяжело вздохнула и кивнула. Моя мать знала, я ненавижу свое имя с детского сада, когда обнаружил, что странно быть Спартаком в мире Заков, Джейков и Майков.
– Она симпатичная, эта твоя новая утренняя подружка?
– Она не моя подружка, мама.
Я никогда не называл ее «мама», и теперь она что-то заподозрила. Фантастика.
– Значит, она симпатичная.
– Я этого не говорил.
– Но и не отрицал. Из чего я делаю вывод, что она привлекательная.
– Ее фото на всех билбордах, мимо которых ты каждое утро едешь на работу. Не говори мне, что ты не знаешь, как она выглядит.
И на этом моменте мы отошли от темы разговора и начали спорить, все как обычно.
– Конечно, я знаю, как она выглядит. Я пытаюсь выяснить, знаешь ли ты, как она выглядит.
– Мам, я вижу ее каждое утро пять дней в неделю. Естественно, я знаю, что она симпатичная.
И-и-и, наконец, счет игры. Инквизитор-мама – 1, Мои секреты – 0. Я чувствовал подставу, когда она без споров согласилась на Така. Потому что эта женщина никогда не сдается. И в последнее время единственное, ради чего она готова была пойти на уступки, это увидеть меня одним из тех идиотов, которые «жили долго и счастливо». Она сама была живым доказательством того, что это невозможно, поэтому я не понимаю, почему ее это так заботило.
Я решил вернуться к теме нашего разговора, пока она не сделала контрольный выстрел.
– Значит, мы договорились, да? Ты не будешь вспоминать про Спартака, пока я не скажу, что можно.
Она улыбнулась, словно змея, и потянулась вверх, чтобы погладить меня по щеке, еще раз подтверждая, что в ее глазах я вечно останусь ребенком.
– Конечно, дорогой.
Я наблюдал за Джен. С того момента, как мы закончили изображать звезд, она вливала в себя один напиток за другим. Удивительно, куда в такую крошечную женщину помещался весь этот алкоголь, и как она умудрилась до сих пор не напиться в хлам. Я точно знал, сколько она выпила, потому что клуб сегодня был переполнен, и после того, как все коллеги со студии разбежались, мы остались сидеть за тем же столом.
Мы не разговаривали друг с другом. И в этот раз не потому, что она меня бесила или наоборот. Я нашел себе симпатичную блондиночку, готовую этим вечером поиграть по «Правилам Съема Така», а Джен была увлечена разговором с парнем, от одного взгляда на которого у меня по телу бежали мурашки.
Он выглядел нормальным, и то, что он говорил, заставляло Джен смеяться. Тем не менее я продолжал краем уха прислушиваться к их разговору, потому что парень внушал… недоверие. К сожалению, малышка, заставившая Така-младшего подняться, заметила, что не только она была объектом моего внимания и решила, что неплохо бы побеседовать с нашими соседями по столу.
– Эй, Дженсен, – безымянная малышка обратилась к ней, – каково видеть улыбающееся лицо этого парня каждое утро?
Джен сверкнула глазами в мою сторону и ответила, не отрывая от меня взгляд:
– Я дам тебе знать, как только он начнет улыбаться по утрам.
Это было совершенно несправедливо.
– Я улыбаюсь по утрам.
– Не в последнее время.
– И чья это вина?
Она допила свой напиток и подала знак официанту.
– Той, с кем ты провел прошлую ночь, я так думаю.
Она с невинным видом захлопала глазами, но меня не проведешь.
Не было ни одного чертового шанса, что я признаю (по крайней мере, перед женщиной, которая спасет меня от спермотоксикоза), что кто-то, в самом деле, мог греть мои простыни, поэтому я промямлил что-то невнятное. Мгновение спустя официант поставил на наш столик уже шестой девчачий-напиток-с-зонтиком-сверху.
Джен выпила его в три глотка и попыталась съесть вишенку, в которую был вставлен зонтик. Промахнувшись мимо рта в четвертый раз, она расхохоталась и завалилась прямо в руки Мурашечного Парня, который был более чем счастлив помочь ей сесть ровно.
Держась при этом за ее грудь.
Джен, казалось, не заметила, что ее облапали, и невнятно поблагодарила его за спасение от падения. Он продолжал обнимать ее за плечи, несмотря на то, что она устойчиво держалась в вертикальном положении. Я наблюдал, как она неловко пожимала плечами и даже пыталась выбраться, оперевшись локтями о стол, но его рука продолжала сжимать ее плечи как тиски. Поэтому она сделала то, что сделала бы любая уважающая себя девушка на ее месте – она попросила мою сладкую одноразовую подружку составить ей компанию на прогулке в дамскую комнату.
Вплоть до этого дня я не понимал, почему пописать надо идти вдвоем.
Мурашечный Парень схватил свой стакан и отправился прочь, не говоря ни слова. Я предположил, что до него наконец-то дошло, что ему сегодня не светит. Если бы я попытался остановить его, то все могло сложиться иначе.
Или не могло. Я много раз обдумывал неизбежность некоторых вещей... но опять я забегаю вперед. Приношу свои извинения.
Моя вероятная партнерша по ночному горизонтальному спорту торопилась обратно к нашему столику на своих убийственных трахни-меня-каблуках, на что грех было не полюбоваться (как ее ногами в туфлях на шпильке, так и скоростью, которую ей удалось развить). С обеспокоенным видом она сообщила, что у Джен, кажется, проблемы с тем парнем, который сидел вместе с нами. Я включил режим старшего брата и поинтересовался, где она видела их в последний раз.
Это был неподходящий вечер для разборок, серьезно. Мой мистер Счастливчик уже был настроен на секс-марафон.
Но Джен была новенькой в городе, миленькой и пьяненькой, и, к моему удивлению, спящий глубоко во мне рыцарь потребовал немедленных действий.
Этот кретин зажал Дженсен в углу, явно игнорируя ее попытки оттолкнуть его. Которые, к слову, видел даже я с расстояния в пятнадцать шагов.
Джен отталкивала его руки, и, хотя он, возможно, был несколько выше ее, я точно был выше, чем он. Я отбросил его, как использованную салфетку, и могу поклясться, что он ударился об стену. Я кинул быстрый взгляд на Дженсен и, хотя глаза ее были красными, я уже знал это выражение лица. Было хорошей идеей избавиться от этого мудака, пока она сама не добралась до него и не отпинала. Носки ее туфель выглядели опасно заостренными. Кроме того, наконец-то подошел вышибала, и, кажется, я знал, кто больше никогда не вернется в этот клуб. Это означало, что они выкинут его пьяную задницу отсюда и внесут его в черный список, уже включающий в себя восемьдесят шесть имен. Я упоминал, что мама заставила меня работать охранником в этом самом клубе, пока я учился в колледже?
– Спар… Так! – легка на помине. По крайней мере, она справилась с именем. – Что здесь произошло? Все в порядке? Кто это устроил?
– Точно не я, – я оставил пьяного лузера на попечение вышибал и своей матери. И я бы поспорил, кто из них причинит ему больше неприятностей. В двух шагах от меня стояла Джен. Ее крепко сжатые кулачки побелели, а глаза метали молнии в сторону куска дерьма, который лапал ее. Чисто инстинктивно, я потянулся и провел рукой вниз по ее спине.
И, похоже, это стало последней каплей. Она сдавленно всхлипнула и начала оседать на пол, я еле успел обхватить ее одной рукой, чтобы не дать упасть. Могу поклясться, она не собиралась рыдать. Она была как карточный домик, тщательно выстроенный и сбалансированный, и моего прикосновения оказалось достаточно, чтобы сломить ее.
Джен пробормотала какие-то возражения, но я не смог их разобрать. Я даже не уверен, возражала ли она против меня или моей рубашки. И хотя было еще совсем рано (по моим меркам), моей грозной подружке пора было отправляться домой.
Я подвел нас обоих к моей матери – ладно, потащил, потому что алкоголь явно сыграл свою роль – познакомил ее с Дженсен и удостоверился, что парень будет в списке восьмидесяти шести до конца своей жизни.
– Ты же знаешь, что я могу запретить ему сюда являться только на пять лет, и то, если есть уголовные обвинения, Так.
Она положила руку на плечо Джен, все еще упирающееся в мои ребра и спросила:
– Ты хочешь, чтобы его арестовали за нападение?
Джен помотала головой, качнувшись на своих невероятно высоких каблуках, и я прижал ее к себе немного крепче.
Просто чтобы она не упала.
Моя мать взяла телефон и позвонила по номеру на быстром наборе.
– Она же сказала, что никаких обвинений, мам.
Мама отмахнулась от меня и представилась кому-то на другом конце провода.
– Нам нужно такси и как можно скорее, пожалуйста.
– Я отвезу ее домой.
Подождите, это я только что произнес? Какого черта я это сказал? Между прочим, я кое-что оставил за столом.
Слишком поздно. Мама извинилась перед собеседником за беспокойство и повесила трубку.
Черт.
Мне стоило извиниться перед безымянной подружкой за столом и вернуться позже.
Чего я, конечно же, не сделал.
И будь я проклят, если понимаю почему. Легкодоступная киска ждала меня в клубе и, Бог свидетель, я нуждался в хорошем сексе. Черт.
Но когда я довел Дженсен до квартиры и увидел, как она старается не упасть на лестнице, пока Ангус приплясывает вокруг ее ног, мне ничего не оставалось, как поднять ее на руки и донести до спальни. Я просто не чувствовал, что вернуться в клуб сейчас будет правильно.
Не после того, как я снял с нее эти дурацкие туфли, натянул одеяло до подбородка и услышал тихое:
– Ты знаешь, Так, ты довольно милый парень, когда не пытаешься казаться мудаком.
Глава 9
*Марш муравьев*
Я отправился домой и, чудо из чудес, залез прямо в кровать. В полном одиночестве, если не считать Литу, жаждущую почесываний и занимающую две трети матраса. Хватит смеяться. Уверен, ваша собака ведет себя так же.
Я не спал почти до рассвета. Да, я мог подвинуть Литу или спихнуть ее с кровати, но не сделал этого. Она моя девочка номер один, и мне приятно ощущать ее тепло рядом с собой. Но, заметьте, не то чтобы я в нем нуждался.
И я не мог выбросить из головы слова Дженсен. Она была почти невменяемая, когда я привез ее домой и, скорее всего, не помнит, о чем говорила, но я не мог забыть ее слова.
Я действительно произвожу впечатление такого мудака? Я вел себя так со всеми, или только с Дженсен?
На мой взгляд, Джен просто принимала все слишком близко к сердцу. На студии меня всегда были рады видеть и никто не замолкал только из-за того, что я заходил в комнату. Мне доставались неплохие рождественские подарки, а не сувениры из супермаркета, купленные в последний момент. И никто из девушек не пытался убежать, когда я якобы случайно ловил их под омелой в холле. Которую, конечно же, повесил не я.
Люди заглядывали ко мне в кабинет просто, чтобы потрепаться, меня приглашали на вечеринки, барбекю... чувствовалось, что всем нравилась моя компания.
Кроме тех людей, которые подали жалобу на сексуальные домогательства. Нет, я не ошибся, говоря люди , а не женщины . Оказалось, что Майло тоже был мной обижен. Он же учился в колледже, неужели он ни разу не участвовал в этих разговорчиках в раздевалке? Каждый парень не прочь посмеяться над размером члена другого парня.
Майло вел себя как телка.
А, может, его штучка и правда крошечная?
В отличие от вашего покорного слуги.
И мы снова обсуждаем мой член. Пожалуйста, давайте прекратим. Я действительно пытаюсь быть серьезным.
Теперь вернемся к нашей теме, дамы: обладать выдающимся членом и быть им – это не одно и то же.
Я открываю вам двери и пододвигаю стулья. Если кто-то просит помощи, я всегда помогаю по мере сил. Трачу время и деньги на благотворительность; я работаю над тем, чтобы свести упреки к минимуму. Черт побери, меня даже собаки любят, а ведь говорят, что животные хорошо разбираются в людях.
Я никогда не лгал женщине, чтобы затащить ее в постель, и никогда не представлял этот спорт в спальне, как нечто большее, чем просто секс. Я наслаждался ими, кончая в первой попавшейся постели (или иногда в душевой кабине).
И я спрашиваю вас, так ведут себя мудаки?
Я знаю себя всю свою жизнь и не сомневаюсь в некоторых вещах. Я уверен в себе, и если серьезно, это не высокомерие, знать свои сильные стороны и использовать их. Что я могу поделать, если я лучше некоторых, и что я могу поделать с тем, что это очевидно?
Я уже говорил – много раз – что я красивый мужчина, и когда смотрю в зеркало, у меня нет причин сомневаться в этом. Я привлекателен и хорошо сложен, что и помогает мне не испытывать недостатка в женском внимании.
Хотя не могу сказать, что необходимо хорошо выглядеть, чтобы пользоваться успехом у женщин. Зарубите себе на носу. Уверенность – это привлекательно. Уверенность – это сексуально. Уверенность нужно носить, как любимую рубашку и тогда на это обратят внимание.
Возьмем, к примеру, рок-звезд.
Мик Джаггер.
Тощий, и был таким всегда. Слишком большая голова и нелепая прическа, как будто он только что проснулся. Одевается так, как будто надел первое, что нашел на полу. Он выглядит как карикатура на самого себя, и я уже не говорю про то, что он вытворяет со своим ртом. Согласно третьей части «Людей в черном», он вполне может быть пришельцем... и вся эта хрень не имеет никакого значения. Этот забавный бродяга поимел больше кисок, чем Хью Хефнер.
Почему?
Потому что он расхаживает вокруг, как петух в своем курятнике. И курочки на это реагируют.
Мудак ли Мик Джаггер? Я не знаю, но это и неважно. Перед ним раздвигают ножки, и он не отказывается.
И позвольте мне поправить вас, прежде чем вы сделаете поспешные необоснованные выводы обо мне : я люблю женщин, потому что они женщины . Если вам нужен совет, жилетка чтобы поплакать, или просто немного понимания, женщины предоставят это вам. Их взгляд на жизнь совсем не такой, как у мужчин. Они мягкие, приятно пахнут и отличаются от мужчин еще множеством удивительных вещей.
Хотя, в каком-то отношении женщины точно такие же, как противоположный пол, на который они так любят жаловаться.
Видите ли, моя мать управляет ночным клуб в казино «Цезарь» сколько я себя помню. В конце девяностых это было место выступления кавер-групп, и в девяносто девятом там собирались все герл-бенды, исполняющие песни Бон Джови. Никогда я не видел таких ослепительно-красивых женщин. Мне было всего пятнадцать, но поскольку моя мать руководила этим местом, я мог приходить после школы и смотреть, как они репетируют.
На самом деле, я был вынужден появляться там в течение получаса после окончания уроков. Несколько раз меня спалили за курением травки, и мама не доверяла мне. В любом случае, пока все бары внутри были закрыты, мама была спокойна за меня, неважно находилась она в клубе или сидела в своем кабинете и работала с бумагами.
Я подносил воду и газированные напитки на сцену для группы во время репетиций, и успел с ними познакомиться. А с их вокалисткой Лейси мы особенно сблизились. Ей недавно исполнилось двадцать один, она была горячей, как пламя в аду, и была не прочь позависать со мной после репетиции.
Чем больше времени проходило, тем больше мама мне доверяла и смотрела за мной уже не так пристально. Может, и зря. Мы дружили примерно месяц, когда Лейси попросила меня занести в ее гримерную беспроводной микрофон, чтобы она могла поменять в нем батарейки. Я был в их раздевалке тысячу раз, и никогда даже не задумывался над этим.
Как только я переступил порог, Лейси набросилась на меня. Мне было пятнадцать, я был перевозбужденным влюбленным девственником – кто бы отказался на моем месте?
Мы занимались сексом еще несколько раз, пока я не наскучил ей или она сочла за лучшее прекратить отношения с малолеткой, чтобы не потерять работу. Я знаю, что она рассказала обо мне другим девушкам в группе, потому что, как только она меня бросила, со мной начала заигрывать гитаристка. После гитаристки была ударница, а за ней бас-гитаристка.
Я жаждал их одобрения, и они знали, что я был совершенно неопытным, но полным энтузиазма. Поэтому всякий раз, когда они не кончали, они подсказывали мне, что я должен сделать, и я запоминал каждый шаг, каждое движение. Они научили меня угождать лично им и женщинам в целом, и я хорошо усвоил этот урок.
Я также научился бросать первым, до того, как бросили меня.
И я убедился, что это работает. И, черт возьми, мне нравиться быть кобелем.
Мудак ли я? Я предпочитал думать, что нет.
Дженсен причина того, что мой внутренний подонок лез наружу? Может быть, но я не хотел, чтобы так было. Я думаю это потому, что она единственная женщина, которую я ежедневно вижу так чертовски близко. Спасибо тебе Господи за выходные и возможность перезагрузиться.
Все, связанное с этой женщиной, не доведет меня до добра.
Я не знаю ее достаточно хорошо, чтобы заставить ее перестать провоцировать меня, поэтому все, что я могу – это изменить свою реакцию на это. (Видите, доктор? Я способен к самоанализу. Посмотрите, как я справляюсь со всеми этими вопросами).
Дело в том, что я просто не понимаю, что же именно она делает. Она заходит в комнату и такое ощущение, что я весь целиком реагирую на это. Мне становится тесно в собственной коже, голову покалывает, как будто все волосы встали дыбом, и взгляд все время прикован к ней. Какого черта происходит?
Мне нужно найти способ проводить с ней меньше времени (как будто у меня получится) или выработать иммунитет. Что, вероятно, заставит меня проводить рядом с ней еще больше времени.
Охренеть как круто.
Я проснулся от того, что телефон звонил прямо у меня под ухом. Мне повезло, что я не ворочался и не сбросил его на пол. Точно разбил бы стеклянный дисплей. Не то чтобы у меня была возможность особо ворочаться… Лита все еще занимала большую часть матраса.
– Алло? – я попытался произнести именно это, но получилось что-то похожее на ммвво ?
– Привет, Так! Похоже, я тебя разбудила, – Господи боже, можно мне взять перерыв от этой женщины хоть на один день? Ее голос был слишком бодрым для того, кто десять часов назад был слишком пьян, чтобы подняться вверх по лестнице. Звук ее голоса разрывал мою голову на куски. – Послушай, как только ты проснешься и приведешь себя в порядок, мне потребуется твоя помощь.
– Фффто? – я проспал всего несколько часов и мои губы меня не слушались, но Дженсен, видимо, изучала в школе язык похмелья.
– Подвезешь меня к моей машине?
Я попытался облизнуть губы, в надежде, что этого будет достаточно, чтобы говорить.
– Что, прямо сейчас?
– Не то чтобы я торопилась, но до обеда было бы замечательно.
– С этим я справлюсь, – я прикрыл телефон рукой и зевнул. – Посплю еще пару часов и перезвоню тебе.
– Уже почти полдень. Как ты можешь все еще быть в постели? – она засмеялась, и мой мозг, кажется, взбили миксером. – Ты вернулся в клуб после того, как уложил меня спать, Так?
– Веришь или нет, я пошел домой. Просто никак не мог заснуть.
Она замолчала. Ее голос был гораздо тише, когда она спросила:
– Был слишком взвинчен после того, как побил того парня из-за меня?
– Дженсен, я никого не бил. Я оторвал его от тебя и оттолкнул к стене, – зачем я это сказал… На самом деле, я тянул время, чтобы придумать достойную причину для бодрствования. Я чертовски уверен, что она не хочет узнать настоящую. – По телеку начался хороший фильм, когда я пришел домой.
– Что за фильм?
Да твою же мать. Обязательно было спрашивать?
– Я не запомнил название. Гоночные тачки и все вокруг взрывается.
– Это был хороший фильм, и ты не запомнил, как он называется? Ты серьезно?
Возмущение Джен чувствовалось даже через телефон.
– Чтобы заценить классный взрыв мне не нужно название.
– Парни такие странные.
Я пообещал перезвонить, как только приду в себя, но мне просто нужен был перерыв. Сомневаюсь, что я смог бы сейчас моргнуть хотя бы десять раз. И, пожалуй, пробежку лучше отложить, я был слишком взвинчен.
Все, о чем я думал прошлой ночью (сегодняшним утром), крутилось в голове, как фарш в мясорубке. Я включил кофеварку и пошел в душ, бросив всю одежду на полу в кухне.
***
– Чтобы забрать машину необходимо платье и каблуки?
– Заткнись, Так.
Дженсен скользнула на пассажирское сиденье, придерживая подол платья, и попыталась натянуть его ниже к коленям. Я не заметил особой разницы, но ее, похоже, удовлетворил результат. Или, может, она просто бросила попытки удлинить его. Кто их знает, этих женщин.
– Меня пригласили на обед, это прямо за углом от того места, где я оставила свою машину. Было бы глупо поехать домой и через полчаса вернуться обратно.
– Постой, у тебя свидание, а я тебя на него везу? Не припоминаю, чтобы нанимался твоим водителем. Почему ты просто не попросила этого парня забрать тебя и потом высадить около твоей машины, – я ворчал, но продолжал выезжать с парковки.
Джен фыркнула, и могу поклясться, задрала нос еще больше, чем обычно.
– Ты привез меня домой, значит, ты должен и отвезти обратно. Таковы правила.
– В каком хреновом справочнике это написано?
– К тому же мы не на той стадии, чтобы он знал, где я живу – сказала она, игнорируя мой вопрос. – Я познакомилась с ним только вчера.
Я уставился на ее профиль.
– Ты же не встречаешься с парнем, которого я чуть не превратил в обои, да? Потому что я отказываюсь…
– Я похожа на идиотку? Я познакомилась с ним в тренажерном зале. Хочешь одолжить мне денег на новые мозги?
Джен ткнула указательным пальцем мне в подбородок и заставила повернуть голову.
– И смотри куда едешь. Я не хочу умереть в этом дурацком платье.
Я бросил быстрый взгляд на ее ноги, платье открывало полный обзор.
– Брось кокетничать. Ты выглядишь великолепно.
И так и было. Ярко-бирюзовый цвет подчеркивал ее глаза, глубокий V-образный вырез открывал декольте, а длиной платье доходило до середины бедра. Что тут может не нравиться?
– Не обращай внимания. Не люблю первые свидания. – Я бы не заметил ее мимолетную улыбку, если бы не старался. – И спасибо.
Я высадил ее рядом с ее машиной и пожелал приятного вечера. Она вышла, и я повел себя как настоящий друг и достойный соведущий – честное скаутское – я не пялился на ее задницу и эти притягивающие взгляд ноги, пока она шла к своей машине в туфлях (очередной раз) на невероятно высоких каблуках.
Ладно, я взглянул несколько раз. Но не пялился.
И с чего вы взяли, что я вообще был бойскаутом?
Люблю воскресенья. Не надо спасать пьяных девиц и подрабатывать таксистом.
Только сообщение от Дженсен могло сделать мой день лучше.
Должно было. Я проверял свой телефон чаще, чем писатель, ожидающий звонка от издателя. Похоже, что потребуется несколько дней, чтобы избавиться от образа Рыцаря в Сияющих Доспехах. Не то чтобы это было в новинку для меня, но это точно было для меня не характерно.
Мое колено пришло в норму, так что я провел остаток дня, бегая в парке с Литой и играя в баскетбол с друзьями. Они не простили мне пропущенную игру в прошлые выходные. Я стерпел неизбежные шуточки о том, что здесь не обошлось без женщины, и, конечно, категорически это отрицал. Потому что пока ты не можешь с уверенностью об этом говорить – этого не существует.
Так или иначе, каждый из парней состоял в отношениях, и они наверняка думали, что и мне тоже пора. Обычно, когда мои друзья пытались донести до меня эту мысль, я либо злился, либо думал, что они неправы, и на самом деле пытаются убедить самих себя, потому что, откровенно говоря, завидуют моей жизни. Однако, в этот раз, их разговоры про подружек, совместное времяпрепровождение и планы на отпуск заставили меня почувствовать зависть.
Но лишь на мгновение.
Потом я заметил длинноногую брюнетку, которая загорала на покрывале в нескольких метрах от нас. Я только успел представиться, как показалось, что у меня в кармане вибрирует телефон. Я отошел проверить, но экран был безмолвным и пустым.
Когда я снова посмотрел на брюнетку, она уже складывала одеяло и упаковывала его в брезентовый чехол.
Ну вот.
***
Гудок. Гудок. Какого черта? Ей лучше бы проснуться. Я не собираюсь вытягивать нашу смену один-одинешенек.
Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала.
Я не стал дожидаться сигнала и сбросил вызов, нажал кнопку быстрого набора снова, откусывая заусенец на большом пальце.
Что? Да, у меня был заусенец.
Конец истории.
Я насчитал три гудка и начал грызть ноготь – все еще тишина – чтобы избавиться от неровного края, ожидая снова услышать просьбу оставить сообщение.
Наплевать, я буду звонить до тех пор, пока она не проснется и…
– Алло? – ее сонный голос был томным и глубоким. Он был чертовски сексуален, и, конечно же, у меня встал. Естественная реакция, да, но я всерьез раздумывал о том, чтобы врезать ему хорошенько. Потом вспомнил, что он часть меня, и это будет немного больно.
– Это портье, вы просили разбудить вас, мэм.
– Заткнись, Так.
Ее мягкий смех точно не помог справиться с бодрым парнем у меня в штанах.
– Исключено, мэм. Я должен быть уверен, что ты не уснешь у меня на руках. – Я побрел на кухню и включил кофеварку.
– Не волнуйся. Я не усну у тебя на руках, и не собираюсь в принципе делать что-то у тебя на руках, если на то пошло. Я проснулась.
Придерживая телефон плечом, я начал натягивать нижнее белье. Обкусанный ноготь зацепился за пояс, и я порвал собственные трусы. Должно быть, я выругался себе под нос, потому что следующее, что я услышал было:
– Ты слишком сердитый для того, кто проснулся первым.
– Я просто порвал свои трусы, пока надевал их.
И тишина.
– Ты разговариваешь со мной обнаженным?
– Ага.
В трубке воцарилось молчание, я дождался гудков и отключился.
Я пошел в душ и не мог перестать смеяться, пока не наглотался воды и чуть не захлебнулся.
Когда я приехал, Джен уже была в студии. Хорошо. Это означало, что сегодня ее очередь варить кофе, и, судя по аромату в коридоре, она с этим уже справилась.
– Милая прическа. Решила еще поспать, когда бросила трубку?
Она покачала головой, и маленький хвостик на макушке закачался, как антенна.
– Немного не уложилась в свое расписание сегодня.
Она вела себя немного странно, и до меня дошло почему.
– Извини, за эту фигню с раздеванием утром. Я не должен был говорить тебе.
Вот так. Задушим в зародыше мысль о сексуальном домогательстве.
– Дело не в этом. Хотя я могла бы прожить и без этого, особенно сегодня.
Она повернулась ко мне лицом, но ее взгляд изучал что-то за моим левым плечом.
Я схватил свою кружку кофе и придвинулся ближе. Она не шелохнулась, что было странно, слишком странно. Обычно, она удирает еще до того, как я приближаюсь к ее личному пространству.
