Текст книги "Вниз по течению-1 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6. Найра

Стоя у моста, Найра смотрела на противоположный берег, где возвышались белоснежные стены лечебницы. Чтобы попасть туда, нужно перейти через мост. Тридцать шагов по скрипящим, плохо подогнанным друг к другу жёрдочкам. А внизу Мёртвая река. Стиснутая с двух сторон высокими берегами, она бурлила и клокотала, бросаясь на камни. Стоило Найре посмотреть вниз, как у неё слабели ноги, и начинала кружиться голова. Казалось, река притягивает к себе. Уже невесть сколько Найра стояла, вцепившись влажными ладонями в свежеструганные, шершавые перила и не могла заставить себя даже зайти на него.

– Надо решиться, не поворачивать же назад, – убеждала она себя. – К тому же, река далеко, брызги не долетят. Да и мост только кажется хлипким. Выводители цеплюча ходят по нему каждый день.

Она вновь взглянула на опутанные цеплючом стены лечебницы. Найра чувствовала страх перед этим вместилищем боли. Хотя, людям, скрытым за стенами было не в пример легче, чем калекам, просящим милостыню на улицах города. Им не требовалось в жару и холод жаться к стенам домов и показывать всем свои уродливые конечности, чтобы вызвать жалость и получить несколько «серых».

Надо идти.

На тот берег.

Надо.

Идти.

Ради Фриды.

Сейчас.

Выдохнув, Найра сделала несколько шагов. Жёрдочки заскрипели, зашатались. Найра вскинула глаза на Купол. Он был огромен и светел. Где-то там, так высоко, что не сможет увидеть самый зоркий глаз, сидит на тонких, увитых цветами качелях Праматерь. А рядом на лужайке резвятся Братья. Рон-лучник пускает вверх стрелы. Они протыкают небо, и тогда за Куполом идёт дождь. Хлен, вечно пьяный от крепкой браги, горланит песни; Вилл танцует так, что сотрясаются небо и земля. Пять годин назад Вилл так топнул ногой, что на Горбатом острове обвалилась штольня и всех, кто там был, засыпало камнями. Ирима тоже засыпало.

Неправду говорят эти, будто девушки из Весёлого дома никого не любят и все мужчины для них одинаковы. Для Найры никто не мог сравниться с Иримом. Когда он входил в неё, Найре казалось, будто уже не она и он, а что-то другое, новое, сильное, могучее, равное богам за Куполом. Она долго не решалась сказать об этом Ириму. Думала, испугается: как можно сравнивать людей с богами! Или того хуже, рассмеётся. Но однажды не выдержала, поделилась. Лежала на нём, запустив пальцы в курчавые влажные волосы на груди, ощущая, как мерно бьётся его сердце. Она и говорила не ушам его, а сердцу.

Ирим не засмеялся, не испугался, не ушёл. Он снова любил её. Так долго, что Найре казалось: ещё немного, и она умрёт от счастья и изнеможения.

Внизу ревела река.

– Аыыыыыыыы, уууууууу.

В день, когда стало известно об обвале штольни, Найра ревела также. И ничто не могло её утешить. Хотелось быть рядом с ним, лечь на камни, запустить пальцы в россыпь мелких камней и лежать так, слушая тишину, под которой когда-то мерно билось…

И потом, когда они пришли в пещеру с Фридой и Хадаром, она подумала: «Вдруг, Вилл снова станцует. Для меня станцует. Меня засыпет, мы с Иримом будем вместе. Не он и я, а что-то другое, новое, сильное, могучее, равное богам за Куполом».

В следующее мгновение Найре стало страшно от таких мыслей. Но было уже поздно: Боги услышали. Они ведь слышат каждую мыслишку, даже самую короткую. И уже ничего не изменишь.

Потому Найра и ненавидела себя сильнее, чем Хадара. Он – всего лишь камень под пяткой Вилла. В том, что случилось с сестрой, виновата она.

– Найра! – услышала она мягкий мужской голос.

Вздрогнув, девушка опустила голову. Мост, скалы и белые стены закачались, точно отражение в воде. Найра сжала поручни. Когда головокружение прошло, медленно подняла голову.

На берегу стоял Окато – главный врачеватель лечебницы. Плащ из некрашеной ткани почти полностью скрывал его невысокую худощавую фигуру. Лысая голова с пучком седых волос на темени сидела на морщинистой шее, крупные редкие зубы выдавались вперёд так сильно, что когда он улыбался, Найре казалось – врачеватель хочет её укусить.

– Здравствуйте, господин Окато, – пробормотала Найра.

– Всё также боишься высоты? – заметил он.

Найра покачала головой:

– Нет, не высоты. Я боюсь её, – она кивнула на ревущую внизу реку.

– Но она далеко.

Найра уклончиво повела плечами:

– Знаете, когда я у окна в своей комнате – всё понимаю. Но здесь, на мосту, она становится слишком близко.

– Хочешь, я переведу тебя? – спросил Окато и зашёл на мост со своей стороны.

В то же мгновение Найра, будто наяву, увидела, как врачеватель берёт её за руку, и она доверчиво доходит с ним до середины моста. Неожиданно Окато толкает её в грудь. Найра падает на поручень, он с сухим треском ломается, и она летит в реку. В миг, когда её тело погружается в воду, она видит наверху Окато. Он стоит в проломе, скаля жёлтые зубы. Его взгляд полон торжества.

Всё это Найра увидела настолько чётко, словно оно произошло на самом деле.

– Нет! Я сама! – вскрикнула она.

Окато смущённо кашлянул в кулак и вернулся на берег.

Держась за поручень, Найра торопливо пошла по мосту. Ноги дрожали, ей казалось, что мост раскачивается, а река поднялась. К тому времени, когда она наконец-то добралась до Окато, платье на спине взмокло от пота. А ведь ещё предстоит возвращаться.

– Мне известны случаи, когда при взаимодействии с водой люди не только оставались живы, но не получали даже малейших ожогов, – сказал врачеватель.

– Как это?

– Чудеса, – он улыбнулся.

Найра вытерла рукавом мокрое лицо. На первый взгляд, быть такой замечательно. На одной только покупке откукренной воды сколько можно сэкономить! Но – что, если об этом узнают Хранители? Не закончится ли всё Башней? Кстати, о Башне: Найра подумала, что сейчас самый благоприятное время рассказать про мокрозяву.

– Господин Окато, хорошо, что я встретила вас здесь, у моста, – сказала она.

Он сощурился точно от яркого света и окинул её долгим взглядом. В этот момент Найре показалось, что врачеватель и сам обо всем догадался и ей не нужно ничего рассказывать. Но он спросил:

– Почему?

– Я хотела поговорить с вами о сестре и, – она запнулась. Что-то мешало сказать про мокрозяву.

Увидев её замешательство, Окато жестом пригласил Найру идти к лечебнице. Она послушно пошла рядом, подбирая слова.

– О чём ты хочешь поговорить? – спросил врачеватель.

– О воде.

– Воде? – удивлённо переспросил Окато.

– Да. Я хотела узнать, вы покупаете откукренную воду или у вас есть свои мокрозявы?

Врачеватель бросил на неё косой взгляд. Его худая, похожая на птичью лапу рука выпросталась из-под складок широкого плаща, поправила затянутую на узел завязку на шее и вновь скрылась в многочисленных складках.

– Простите моё любопытство, – сбивчиво продолжила Найра. – Но если к вам вдруг приведут мокрозяву. Вы будете бесплатно лечить сестру того человека?

Ей вспомнилось, как Мира стояла, прижавшись к стене за дверью. Напуганная, ожидающая предательства. И как при виде Найры страх в её глазах сменился радостью. Мокрозява доверяла ей. Найра поняла, что не может продолжать. Даже ради Фриды. Нельзя купить здоровье сестры такой ценой. Должен быть другой способ достать деньги.

– У тебя есть мокрозява? – осторожно спросил Окаи.

– Нет, – торопливо ответила Найра.

Врачеватель изумлённо открыл рот.

– Я всего лишь хотела сказать, что очень… Очень вам спасибо! – Она сконфуженно замолчала.

– Где она? – спросил Окато, и в голосе зазвучала жёсткость.

– Кто? – Найра беззаботно улыбнулась. По крайней мере, ей хотелось думать, что улыбка вышла беззаботной.

Окато остановился, и ей пришлось тоже остановиться. Она чувствовала неловкость и смущение, но, в то же время, лёгкость от решения не продавать Миру.

– Ты хотела предложить мне мокрозяву, – сказал Окато, пристально глядя ей в лицо.

– Нет, господин, – смущённо улыбнулась Найра.

– Хотела, – жёстко перебил он. В его лице проступило что-то хищное, алчное. Найре показалось, что, он готов откусывать от неё по куску и заглатывать, не жуя.

Она испуганно отшатнулась и залепетала:

– Нет! Простите, если вам так показалось. Я такая фантазёрка. Как придумаю что-нибудь… И сейчас… Всего лишь представила, как было бы хорошо, окажись у меня мокрозява. Я тогда могла бы не платить за Фриду… Правда же?

Она видела, как меняется лицо Окато. Он старался взять себя в руки, и наконец, это ему удалось.

– Нехорошо отдаваться своим фантазиям, Найра, – произнёс врачеватель.

Его лицо вновь выражало обычную доброжелательность.

– Простите, господин Окато, – смиренно произнесла она. – Я глупа.

Взгляд, которым он окинул её, говорил: «Что есть, то есть».

– На самом деле я хотела сказать, что завтра мне должны вернуть долг. И я смогу заплатить за Фриду. Сразу всё, полностью.

– Ты подошла к обсуждению этого вопроса очень издалека.

– Люблю пошутить! – ощерилась Найра.

Щека врачевателя дернулась, но он промолчал.

– Как… Фрида? – спросила Найра.

– Лучше. Могу сказать, тебя ждёт приятный сюрприз.

Найра взволнованно вскрикнула. Вцепилась в руку Окато, вглядываясь в его лицо. А что если он тоже пошутил?

Но врачеватель был серьёзен.

Тогда она поверила.

– Она ходит? Моя Фрида, – выдавила Найра свистящим шёпотом, глядя на него снизу вверх.

От радости заломило в груди, а в ушах появился шум, словно Найра вновь оказалась у реки. Она без сил опустилась на камни.

Окато взволнованно склонился над ней, что-то сказал, но она не услышала что.

– Ну же, милая, спокойнее. Тебе нельзя так волноваться.

Он выпростал из-под плаща руку и погладил Найру. Рука была сухой и прохладной.

– Фриде правда лучше? – спросила Найра, не узнавая собственного голоса.

– Да.

По её щекам потекли слёзы.

– Не сильно, но лучше, – продолжал Окато. – Вчера утром она смогла пошевелить большим пальцем. Это колоссальный сдвиг. Но тебе всё равно нужно набраться терпения и не торопить события. Полное исцеление может наступить ещё не скоро.

Найра послушно кивала, не слишком вслушиваясь в слова Окато. Важным было одно: Фриде лучше! Сестрёнка опять будет ходить! Сегодня, завтра или через неделю – не важно.

«О, Праматерь! Ты услышала мои молитвы!»

– И самое главное, тебе нужно успокоиться самой, – продолжал Окато. – Сейчас Фриде особенно нужно твоё спокойствие и уверенность в выздоровлении. Ты меня слышишь?

Его лицо оказалось напротив.

– Да, – Найра постаралась сосредоточиться на его словах.

– Спокойствие и уверенность, – повторил Окато. – Не нужно заламывания рук,

закатывания глаз и истерических всхлипов. Позволь всему идти своим чередом.

– Но вы сказали, ей лучше! – перебила Найра, боясь, что неправильно поняла.

– Немного. Да, в сравнении с тем, что было это прорыв, но тебе нужно настроить себя и сестру на то, что она ещё не скоро сможет танцевать.

Нет, то, что он говорил сейчас, Найре решительно не нравилось. Опираясь на руку мужчины, она поднялась, отряхнула от пыли юбку. Дыхание ещё не восстановилось, но боль в груди прошла.

– Я могу увидеть её? – спросила Найра.

– Конечно, пойдем.

Они направились к лечебнице.

Теперь, когда шок от новости об улучшении здоровья Фриды прошёл, на Найру обрушилась забота, где раздобыть камней для оплаты. К завтрашнему дню. Серая хмарь, опять она дала обещание, не подумав, как будет его исполнять. Ну почему у неё всё так бестолково в жизни?!

Хотя, с другой стороны, она ощущала лёгкость на душе оттого, что не пришлось продавать мокрозяву. Чем больше Найра об этом думала, тем сильнее понимала, что в жизни не смогла бы себя простить. Не потому что Мира ей как-то особенно нравилась. Просто… Она сама не могла объяснить почему! Знала лишь, что эта сделка давила бы её всю жизнь.

Сьюзи, конечно, будет злиться. Ну да ладно: побесится и перестанет. Надо просто сказать ей, что лекари не захотели покупать мокрозяву. Скорее всего, Сьюзи придумает других покупателей, но с ними тоже надо договариваться, это займёт время.

Кроме того, мокрозява же говорила, что заплатит за проживание. Пусть зарабатывает. Девушкой из Весёлого дома она, само собой не станет, но можно попытаться пристроить её в помощницы к лодочникам.

По дороге Окато попытался снова завести разговор на тему мокрозявы, но Найра лишь глуповато смеялась и говорила, что неудачно пошутила.

Они подошли к тяжёлой, окованной железом двери. Врачеватель вошёл первым, Найра следом.

Оказавшись внутри, она окинула взглядом сад Песка. Обычно здесь бродили, каждый по своему участку, выводители цеплюча. Но сейчас было время обеда, двор пуст. Одиноко стоящие большие валуны напоминали сгорбившихся, изнурённых жаждой путников. Найре вспомнился один жаркий летний день, когда она, возвращаясь от Фриды, привела отдохнуть на освобождённый от цеплюча валун. Со стороны помывочной к ней, сильно припадая на левую ногу, подошёл высокий до изнеможения худой мужчина в больничной одежде. Его руки мотылялись из стороны в сторону, точно не принадлежали ему, лицо и шея заросли волосом, напоминающим шерсть. Расстроенная тем, что Фриде не становится легче, Найра не хотела ни с кем разговаривать и сделала вид, что не замечает незнакомца. Он остановился рядом, навалившись на валун и скособочившись, Найра слышала его одышливое дыхание и ощущала кислый запах пота. Некоторое время они молчали, так что Найра даже забыла о присутствии незнакомца, когда над ухом вдруг раздался его голос:

– Сколько в нём силы.

Она вскинулась:

– Что?

– Каждый день его выжигают, а он вырастает вновь.

Повернув к незнакомцу голову, Найра увидела, что он смотрит на дальний валун. Выводители ещё не дошли до него, и валун скрылся под стеблями цеплюча, став похожим на колючий шар.

– Если бы можно было поделить его жизнестойкость и упрямство на всех нас, мы бы живо выздоровели.

Найра не знала, что на это ответить и просто улыбнулась, ещё раз окинув незнакомца взглядом. Судя по ткани, из которой сшита его пижама, (на рынке за такую просили по беляку за два локтя) это больной с этажа над землёй. Несмотря на то, что в лечебнице платили все, комнаты для больных тоже разделялись на те, что похуже и те, что получше. Та, в которой лежала Фрида, была наполовину под землёй. Нет, там было сухо, а через окно под потолком попадал свет, но оказавшись в ней впервые Найра, дала себе клятву переселить сестрёнку в лучшую. Однако, потом на неё напал островной и о клятве пришлось забыть. Тут хотя бы на подземную комнату наскрести!

– …Считает меня чудаком. Хоть ты с ней поговори.

– А? – погружённая в невесёлые мысли, Найра не сразу поняла, что незнакомец всё это время что-то говорил. И только упоминание имени сестры вернуло её в реальность.

– Вот и она так же, постоянно думает о чём-то другом, – уныло заметил он.

Найре стало неловко.

– Извини, – улыбнулась она. – Так много забот… А подумать удаётся только здесь.

Он грустно улыбнулся:

– Да, это хорошее место для раздумий. Меня зовут Киман. А ты Найра, я знаю. Фрида часто о тебе рассказывает.

Тут в начале дорожки появился Окато, у которого Найра хотела спросить о сестре. Увидев, что он сворачивает на боковую тропинку, девушка вскочила с валуна.

– Я… Сейчас… Подожди здесь, – бросила она через плечо Киману и побежала навстречу Окато.

Но когда вернулась, Кимона уже не было.

Широкая, посыпанная мелким щебнем дорога привела к дверям лечебницы: приземистому зданию, полукругом огибающим сад Песка.

– Что ж, иди к сестре, – сказал на прощание Окато. – Меня завтра не будет, плату оставь матушке Хлое.

– Хорошо, – проронила Найра, потупив глаза.

Ещё бы придумать, где её взять, эту плату.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.

Найра чувствовала на себе его пристальный взгляд. На какой-то миг появилось желание – острое, как боль от пореза – сказать про Миру. Казалось, чей-то голос вкрадчиво нашёптывает:

«Скажи – и тебе не нужно будет искать плату».

Но она сдержалась. Коротко попрощавшись, Окато ушёл. Проводив его взглядом, Найра вошла в лечебницу. Её обступил тяжёлый запах недугов. Как же она ненавидела это место! Каждый раз, приходя сюда, Найра чувствовала, что сама заболевает. Именно поэтому она бывала у сестры не так часто, как та просила. Найре было стыдно признаться себе в этом, но она использовала любую возможность, чтобы не приходить в лечебницу и несколько раз даже передавала плату с сыном кухарки.

Внутри лечебницы было чисто, по коридорам с низкими потолками сновали сёстры с наполненными тряпками тазами. Здесь не любили слово «больные», всех называли «наши гости». Однако, встречаясь с «гостями» в саду или коридорах, Найра постоянно отмечала, как же они неуловимо похожи. Будто все являлись детьми одной матери – болезни.

Но для Фриды все эти кошмары скоро закончатся: раз сам господин Окато сказал, что ей лучше, значит, всё будет хорошо. Сердце вновь забилось сильнее, и Найра едва сдержалась, чтобы не перейти на бег. Скорее, скорее увидеть Фриду и уйти отсюда вместе! А плату за лечение она где-нибудь найдёт. Как сказала однажды кухарка, если сильно-сильно чего-то хочешь, Праматерь обязательно это услышит и поможет.

Она буквально ворвалась к Фриде. И замерла у порога, упершись, словно в стену, в испуганный взгляд сестры. Та полусидела на кровати у окна. Кажется, она стала ещё тоньше и прозрачнее, на её лице не было и тени радости.

– Фрида! – выдохнула Найра, бросилась к сестре, бесцеремонно откинула покрывало, скрывающее ноги бедняжки. Поморщилась от запаха немытого тела.

Ноги были по-прежнему безжизненны, багровые рубцы рисовали причудливый, страшный рисунок. Неужели врачеватель обманул её? Но зачем?!

– Слава Праматери! – со слезами воскликнула Фрида. – Ты пришла!

– Господин Окато сказал, что тебе лучше, – сдавленно произнесла Найра.

– Ты видела его? Подожди, мне нужно тебе рассказать. Вчера ночью…

Дверь открылась. И в комнату вошла сестра Маргарет.

Фрида вся как-то сжалась и торопливо прошептала:

– Спроси об этом у Кимана. Он тоже видел. Только обязательно спроси!

Найра кивнула и повернулась к Маргарет. Как все сиделки, та носила серый платок, закрывающий лоб до бровей и хламиду из грубой, некрашеной ткани.

– Вода – жизнь, – приветствовала Найра.

Сиделка не ответила, даже не посмотрела в её сторону. Вместо этого с самым что ни на есть деловитым видом начала передвигать всё, что попадалось под руку.

– Сестра Маргарет, могли бы вы оставить нас вдвоём? – спросила Найра.

Женщина не ответила, продолжая бестолково переставлять и перекладывать.

– Сестра Маргарет! – громче сказала Найра, задетая таким отношением.

В конце концов, она платит за то, что Фриду здесь… Вернее платила. Её возмущение стало не таким возмущённым. А тут ещё Фрида зашептала ей в лицо:

– Пожалуйста, не кричи. Тут все очень злы, что ты не давно не платила. Меня даже мыть стали реже и убираться здесь.

Найра поморщилась: а как же любовь к людям, о которой так любит говорить господин Окато?

– Лучше посмотри, что я умею, – говорила между тем, Фрида. Найра в волнении уставилась на её ноги.

– На большой палец смотри! На левой ноге, – сказала сестра.

И тут Найра увидела: действительно большой палец дрогнул и медленно согнулся. Она перевела взгляд на Фриду. Та сияла от торжества, над верхней губкой выступили капельки пота.

– Ты…! – у Найры не было слов от переполняющей радости.

– На мой палец приходил смотреть сам господин Окато! – заявила Фрида срывающимся от волнения голосом. – Он сказала, что это…

– Большой прорыв, – подхватила Найра.

– Ага.

Сразу же всё прочее стало не важным. Угрюмая Маргарет, плохо убранная комната, несвежая постель. Главным стал он – этот смуглый палец, качающийся вниз-вверх.

…

Возвращаясь домой, Найра чувствовала в душе ликование и лёгкость, словно скинула тяжёлый груз. Фриде лучше! Скоро она сможет ходить и всё у них будет замечательно. Правда до завтра надо найти плату за лечение, но Найра сейчас не готова была думать о неё. Ещё немного побыть счастливой, поверить в свои мечты. Совсем чуть-чуть. В конце концов, до завтра ещё есть время, и многое может произойти. Праматерь всё видит и может вновь ей поможет. Главное – верить.

Дверь в Весёлый дом была распахнута, на крыльце сидел внук кухарки и ел большой, сочный орех. При виде Найры, он вскочил и, размазывая по подбородку тёмный сок, радостно закричал:

– Найра, иди скорее! Сьюзи голову сломали!

Она споткнулась. А как же мокрозява? Что с ней?

– Что за чепуху ты несёшь?! – прикрикнула она на мальчишку.

– Клянусь Братьями! – воскликнул он и, вытащив из-под рубахи амулет на шнурке, звонко его чмокнул.

Взбежав по крыльцу так стремительно, что юбки хлестнули мальчишку по лицу, Найра ворвалась в дом. Со второго этажа раздавался гул голосов.

За столом сидел мрачный Рон, в обязанности которого входило выгонять взашей особо буйных клиентов. После нападения на Найру островного, ему крепко попало. Хозяйка орала так, что сыпался цеплюч со стен. А теперь напали на Сьюзи. Скорее всего, Рона скоро тут не будет. Хозяйка найдёт другого защитника.

Подхватив юбки, Найра бегом поднялась по лестнице. В коридоре стояли растерянные девушки в нижних юбках, дверь комнаты Сьюзи была распахнута. Кто-то что-то сказал Найре, но она слышала только стук крови в висках. Пробежав мимо людей, оказалась возле комнаты и столкнулась с выходившей оттуда Хозяйкой. Высокая, ширококостная, с тёмным, покрытым рытвинами морщин лицом и мощными руками, та напоминала огромный, обожжённый в печи кувшин.

– Ты что носишься, как бешеная? – строго спросила Хозяйка. – Едва не снесла меня!

Найра заглянула из-за плеча Хозяйки в комнату, но увидела только уголок стены с забравшимся в окно цеплючом.

– Как Сьюзи? – спросила она, задыхаясь от бега.

– Живая.

Из комнаты раздался стон подруги.

– Говорят, на неё напали?

– Напали, – нехотя подтвердила Хозяйка и, остановив взгляд на шее Найры, добавила: – Что-то часто на вас нападать стали.

Она перевела взгляд на девушек в коридоре и без всякого перехода завизжала:

– А вы что застыли, бездельницы?

Девушки встрепенулись.

– Скоро начнут гости приходить, а они голые! Ну-ка, марш по комнатам одеваться!

Пихая друг друга локтями, девушки стали нехотя расходиться.

– Найра, к тебе это тоже относится, – заметила Хозяйка.

– Пожалуйста, матушка! – воскликнула Найра. – Разрешите мне хоть глазком взглянуть на Сьюзи! Я чувствовала, с ней что-то случилось. Ещё через мост у Серых скал переходила, и вдруг сердце: тыдык, тыдык! И в глазах всё перевернулось. Я сразу поняла – плохое случилось.

– У сестры была? – мягче спросила Хозяйка.

Найра кивнула.

– Как она?

Найра расплылась в улыбке:

– Слава Праматери, лучше! Начала на одной ноге пальчиками шевелить. Врачи говорят, возможно, скоро ходить начнёт.

– Слава Праматери! – искренне порадовалась женщина.

Найра вновь заглянула в комнату через мощное плечо Хозяйки и умоляюще попросила:

– Можно я зайду? На чуть-чуть. Уверена, Сьюзи сразу станет легче!

– Ладно, иди, – она улыбнулась: – Эх ты, тыдык, тыдык.

Радостно вспыхнув, Найра хотела протиснуться мимо неё в комнату, но Хозяйка взяла её под руку и, глядя в глаза, тише сказала:

– Сегодня работать не будешь. Сразу от Сьюзи беги к Магде. Скажи, она нужна мне.

Найру передёрнуло, но перечить не посмела – ещё передумает пускать к Сьюзи. Лишь спросила придавленным голосом:

– А как же мои клиенты?

– Я не возьму с тебя за комнату.

– За неделю? – оживилась Найра.

Хозяйка изумлённо изогнула брови, ответила с усмешкой.

– За день, – но тут же смягчилась: – Хорошо, за три.

Найра покосилась на кошель, висящий у Хозяйки на поясе, заметила:

– Магде тоже надо бы дорожку присыпать.

Бросив на неё недовольный взгляд, женщина нехотя развязала кошель и достала горсть «серых». Отобрав несколько покрупнее, дала Найре. Та быстро взяла, сунула в свой мешочек.

Снизу раздался звон колокольчика, голос, принадлежащий мельнику – этого писклявика ни с кем не перепутаешь – крикнул:

– Э! Что у вас сегодня так пусто?

Найра с Хозяйкой переглянулись.

– Ничего из-за тебя не успела! – гневно бросила женщина. Подобрав юбки, она поспешила к лестнице. По пути стукнула в несколько дверей: мол, девочки, поторапливайтесь!

Первым делом Найра метнулась в свою комнату. Как там мокрозява? В душе холодело от нехорошего подозрения: нападение на Сьюзи связано с Мирой. Забежав, огляделась: подозрения подтвердились. Комната была пуста. Ни на что не рассчитывая, Найра посмотрела за дверью, заглянула под кровать. Никого.

Она вышла в коридор и побежала к Сьюзи. Вошла без стука, закрыла за собой дверь. Подруга лежала на кровати, среди цветных подушек её лицо казалось бледным пятном. Голова Сьюзи была обмотана белой тряпкой, на которой проступала кровь. Найра подошла к кровати и присела на краешек.

– Наконец-то я к тебе прорвалась! – воскликнула она.

– Не ори! – простонала Сьюзи.

– Прости, – сконфузилась Найра, с жалостью глядя на искажённое от боли лицо подруги. Неуверенно уточнила:

– Кто тебя?

– Не знаю, со спины напали, – всхлипнула Сьюзи. – Я как раз с мокрозявой разговаривала. Уверена, она отвлекала моё внимание.

Найра тряхнула головой:

– Нет-нет, она только что появилась в городе и никого здесь не знает!

– Тогда не знаю, – фыркнула подруга.

– Может, её похитили?

– Кто?

– Мало ли. Куда-то же она пропала.

– Это не наша забота! – зло бросила Сьюзи. – По мне, так пусть она вовсе сгинет где-нибудь. Мы её приняли, водой поделились, накормили, а она… Одно слово – мокрозява!

Не зная, что сказать, Найра перевела взгляд на окно. Цеплюч разросся как-то особенно бурно, заполз на стены, несколько гибких стеблей тянулись к кровати.

– Выжги его, – слабо попросила Сьюзи.

От жалости к подруге защемило сердце.

– Выводил там, – выпростав руку из-под одеяла, Сьюзи слабо махнула в сторону полки.

Найра подошла к полке, взяла бутылёк с выводилом, отвинтила крышечку и капнула на стебель. Тот с шипением развалился на две части. Обожжённый конец рассыпался в труху. Куда же могла подеваться мокрозява? Неожиданно Найра поняла, что рада её исчезновению. Не нужно думать, как объяснить Сьюзи, почему она не договорилась о продаже мокрозявы лекарям, не нужно… много чего не нужно! Нет её и нет – слава Праматери.

– А ко мне скоро переедет Фрида, – сказала она, чтобы увести беседу подальше от продажи мокрозявы.

При одной мысли, что это исполнится, стало жарко в груди.

– Ей настолько лучше? – Сьюзи удивлённо смотрела на неё из-под повязки.

Найра кивнула.

– Представляешь, она чувствует ноги, может шевелить пальчиками! Вот так, – Найра скинула башмак и зашевелила пальцами. На пол посыпалась пыль.

– Слава Праматери! – улыбнулась подруга.

– Да!

Смахнув слезинку, Найра снова обулась.

Возникла неловкая пауза. В комнате висел невысказанный вопрос о мокрозяве.

– С лекарями я не разговаривала, – сказала Найра. – Ну, ты поняла о чём.

– Поняла, не тупица.

– Так даже лучше, правда же? Представь, что было бы, если бы они согласились, а мокрозявы нет, – Найра заискивающе улыбнулась.

Подруга промолчала.

Найра встала с кровати.

– Что ты сказала Хозяйке? – спросила она. – Кто на тебя напал?

– Сказала, какой-то сумасшедший.

– Теперь понятно, почему Хозяйка отправила меня к Магде. Думает, на Весёлый дом напустили порчу, – продолжала Найра. – Сначала на меня островной напал, теперь на тебя непонятно кто.

Сьюзи усмехнулась, дотронулась до повязки на голове, тихо повторила:

– Непонятно.

– Что ж, пойду я, – сказала Найра. – Пока туда-сюда, уже и ночь скоро.

Она наклонилась над постелью подруги и бережно поцеловала её в щеку.

– Всё же подумай про комнату, – заметила, пристально глядя ей в лицо, Сьюзи.

– Подумаю, – отмахнулась Найра. Выйдя, она тут же и думать о комнате забыла.

Улица была запружена людьми. Горожане возвращались домой. Порядочные азарки, при виде зелёного плаща Найры, переходили на другую сторону улицы, а которые зазевались и увидели её слишком поздно, делали пальцами ограждающий знак.

Найра так давно к этому привыкла, что даже не обращала внимания. Как сказала ей однажды Магда, судьба переменчива. Сегодня ты делаешь ограждающий знак от других – завтра другие от тебя.

А уж Марга знала, о чём говорила. Ходили слухи, будто именно она придумала выводил. Другая на её месте стала бы грести «беляки» лопатой, она же раздавала его бесплатно. Пока об этом не узнали кому не нужно. Магру забрали в Башню, а когда выпустили, выводилом стали заведовать хранители. Магде тоже разрешили делать, но ровно столько, сколько можно. Каждую неделю к ней приходили с проверкой, отмеряли, взвешивали, часть уносили. Так она и жила: заказывала лодочникам лечебные травы из Леса, готовила настойки от головных, женских болей и мужской немощи, принимала роды, вытравливала плод – Хозяйка Весёлого дома частенько приглашала её как раз для этого.

После ухода Магды девушки неизменно обсуждали, сколько ей лет: кто-то говорил, тридцать, другие сорок. Была она смуглой, жилистой, с выдающимися ключицами и по-мужски сильными руками. Чёрные с проседью волосы сильно вились и непокорно топорщились, из-за чего Магда туго прижимала их к голове платком. Единственное, что было в ней красивым – большие, тёмно-карие глаза. Они притягивали и, стоило встретиться с Магрой взглядом, уже невозможно было оторваться, пока она сама не отпустит.

Все называли её колдуньей, хотя к братству колдунов она не примкнула. Так и жила: ни с людьми, ни с колдунами. Сама по себе. Магда.

Мысли Найры вновь вернулись к мокрозяве. Куда она могла пойти? У кого найти приют? С её-то не азарской внешностью и говором… Она может попытаться затеряться среди лодочников, хотя они всех своих знают и чужаков не принимают. Но, может Гай успел дать ей какие-нибудь наставления? Не сбежала же она, сама не зная куда! Это глупо, очень глупо! Прямой путь в Башню!

Найра поймала себя на том, что вглядывается в каждую невысокую тонкую женскую фигуру.

– И что она привязалась к моим мыслям? – пробормотала она. – Ещё вчера я знать о ней не знала! А теперь думаю, как о сестре родной. Наверное, это из-за Гая.

Странное дело, но Найра не могла думать о нём, как о мёртвом. И не потому, что узнала о его смерти недавно. В смерть Ирима она поверила сразу, хотя он был для неё всем.

С Гаем совсем не так. Вот Мира говорила: его нет, а Найра не чувствовала в душе пустоты.

Не сходилось, не срасталось, не верилось. Может, потом, со временем дойдёт? Как знать.

С такими мыслями она вышла из оживлённой части города. Дорога здесь была разбита железными колёсами тележек, на которых вывозили мусор из города. Стоило пройти ещё немного и по обеим сторонам потянулись кучи гнили, в воздухе стоял мерзкий запах. В мусоре копошились крысы. Из животных в городе жили только куры, свиньи да собаки с кошками. Всех крупных животных вывели – чересчур много воды требовали. Да и за численностью собак с кошками следили. Ни одна капля воды не должна расходоваться впустую.