Текст книги "Вниз по течению-1 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Вниз по течению-1

Глава 1. Мира

* * *

По реке Мойке плыл речной трамвайчик. На верхней палубе теснились туристы в солнцезащитных очках и одинаковых зелёных кепках. Увидев Миру и Алю, некоторые замахали руками и защёлкали фотоаппаратами, раздались крики «Che bella vista!».

Мира представила, как зелёнокепочные вернутся в солнечную Италию и будут показывать домашним фотографии: справа колоннада Юсуповского дворца; слева желтый с белым фасад усадьбы Ломоносова; впереди на фоне безоблачного неба купол Исаакиевского собора; на Почтамтском мосту две девушки двадцати с небольшим лет. Обе худенькие, в джинсах, футболках и мокасинах. Темноволосая Мира, с короткой стрижкой и пирсингом в брови, сидела на перилах; Аля – миловидная крашеная блондинка – стояла рядом.

Трамвайчик уплыл под мост, и только невесть откуда взявшийся жирный селезень флегматично покачивался на поднятой волне.

– Мокрозявы не хотят кукрить, – внятно произнёс за спиной Миры женский голос.

Девушка обречённо сжалась: вот оно, опять! Можно не оборачиваться, она и так знала, что за спиной никого нет. Это у неё крыша поехала. Сумасшествие у всех разное. Мирино – мокрозявное.

Сегодня утром она проснулась оттого, что кто-то громко сказал над ухом:

– Мокрозявы не хотят кукрить.

Открыв глаза, Мира оглядела пустую комнату. В ушах ещё звучал неприятный, вязкий голос.

– Ерунда какая-то! – пробормотала она и пошла варить кофе.

В квартире было непривычно тихо, значит, соседи, как собирались, свалили за город. Отлично! Мира терпеть не могла разговаривать с кем-либо по утрам. Сколько страшных казней она придумала, слушая за завтраком соседку, которая не замолкает даже когда жуёт.

Стоя у плиты и глядя, как языки пламени облизывают дно турки, Мира вспоминала, как печалилась вчера, что осталась без работы. Снова предстояло пройти квест по собеседованиям, отвечать на вопрос «Почему мы должны выбрать именно вас?» или выполнять дурацкие психологические тесты, ответы на которые есть в интернете. И если, (о Боже!) она пройдёт, то будет по двенадцать часов торчать за кассой в блинной, потеть от жара печей и глядеть на бесконечную череду жующих морд.

Как-то на собеседовании Мира сказала, что выбрать именно её нужно потому, что все, кого выбрали раньше, уже уволились. Персональщица – девчонка не многим старше Миры, всерьёз считающая себя вершительницей судеб – растерянно поморгала, а потом свернула собеседование словами: «Мы вам перезвоним». И, конечно же, не перезвонила.

Но мрачные мысли остались во вчерашнем дне, а сегодня за окном светило июльское солнце, и сама мысль о поиске работы казалась нелепой. Куда лучше забраться на крышу и чилить, глядя в бездонное знойное небо.

Кофейная пенка начала лениво подниматься к горлышку турки.

– Мокрозявы не хотят кукрить, – строго напомнил за спиной женский голос.

Взвизгнув, Мира обернулась: кухня была пуста. Может, с улицы раздалось? Она метнулась к окну: узкий переулок был безлюден и пылен. В окне дома напротив умывалась рыжая кошка. Прервав утренний туалет, она вопросительно уставилась на Миру.

– Мокрозявы не хотят кукрить, – сообщила девушка.

Кошка широко зевнула, словно говоря: их половые трудности. И продолжила умываться.

Открыв раму, Мира высунулась, как могла далеко, и окинула взглядом переулок: вдалеке виднелась удаляющаяся женская фигура.

– Вот она и сказала, – успокоила себя Мира.

Сразу стало легче. Оказывается, очень страшно, когда что-то накатывает, а ты ничего не можешь с этим поделать. Воняло подгорелым кофе.

«Кто-то не уследил», – подумала Мира и тут же поняла, что этот «кто-то» она. Чертыхнувшись, метнулась к плите: кофе залил панель и потушил огонь. От солнечно-безоблачного настроения не осталось следа.

Позже, оттирая плиту от бурых потёков, она думала о том, что голос не мог раздаться с улицы, ведь он прозвучал так, словно говорящий стоял за спиной. Кроме того, до конца переулка метров двести. Женщина просто физически не смогла бы так быстро добежать туда.

«Проклятые мокрозявы! Что вообще за дурацкое слово?! Какая-то смесь из кракозябр и мокриц. Где я могла его услышать?»

Бросив губку в раковину, Мира вытерла руки о халат, взяла с подоконника сотовый и спросила у гугла, кто такие мокрозявы. Гугл не знал. Оказывается, и такое бывает. Тогда она задала «кракозябры». Появилась отсылка к Википедии, из которой Мира узнала, что по-японски аналог кракозябр называетсямодзибакэ. Ну… уже ближе. Похоже, пора завязать с чтением манги. Разобравшись с мокрозявами, Мира перешла к изучению этимологии глагола «кукрить». На этот раз гугл предложил на выбор «курить», трио советских карикатуристов Кукрыниксов и традиционный нож непальских гуркхов – кукри.

– О непальских гуркхах я и знать не знала, – пробормотала Мира.

Тут же она поймала себя на том, что всё это время прислушивается к звукам на улице. Так, зная об утихшей на время зубной боли, всё равно ждёшь, что она вот-вот себя проявит.

К счастью, первая половина дня прошла спокойно, потом Мира встретилась с Алькой и думать забыла о мокрозявах. А сейчас на мосту опять: тот же мерзкий, настойчивый женский голос. Не хотят они кукрить, видите ли. А она-то здесь причём?!

– Ты меня слушаешь? – легонько пихнула её в бок Алька.

– Что? – растерянно спросила Мира. – Нет.

– Вот тебе, здрасьте! Я стараюсь, расписываю в красках, а она даже не слушает! О чём ты вообще думаешь?

Мира хотела было рассказать, но не стала. Аля конечно хорошая девчонка, но такая… стандартная, что ли. Узнав про мокрозяв, она испуганно округлит глаза и отправит Миру к психиатру.

– Поди, о работе думаешь? – предположила Алька.

Мира фыркнула:

– Чего о ней думать? Официантки нужны в каждую забегаловку. Ну, если не в каждую, то через одну.

Аля посмотрела на неё исподтишка и, помедлив, спросила:

– В ИТМО восстанавливаться будешь?

Мира поморщилась:

– Нет. Какой из меня инженер? А закончить только ради диплома – не для меня. Я хочу получить профессию, которая станет делом всей жизни. Поэтому, я уже всё решила: пойду с осени на курсы, буду усиленно заниматься, а через год поступлю.

– Куда?

Мира мечтательно улыбнулась:

– На журналистику.

Аля скептически скривилась, хотела что-то сказать, но Мира запальчиво перебила:

– Ты только представь, как это круто – я буду встречаться с интересными людьми, писать про их судьбы! Постоянно разъезды, встречи! А сидеть в офисе с девяти до шести – это же тоска смертельная! Я – свободный художник!

– Но ты потеряешь три года! – в глазах подруги стояло искреннее непонимание. Вот поэтому ей и не стоило рассказывать о мокрозявах!

– Что такое три года в сравнении с целой жизнью? – презрительно усмехнулась Мира.

– Ну, не знаю, – внезапно Алька порывисто сжала её руку: – Смотри, какой кадр!

Повернув голову, Мира увидела идущего по мосту мужчину лет тридцати пяти. На плече у него сидела большая жаба. Не, не так: очень большая жаба! Мира даже не знала, что в природе существуют такие громадины. В позе жабы было столько барской важности, словно это не мужчина вышел с ней на прогулку, а она на нём выехала. В незнакомце было что-то нездешнее. Да и одежда тесновата, будто мужчина из неё вырос или снял с кого-то в переулке.

– Прикольно, да? – шепнула Аля.

– Каких только чудиков в центре не увидишь, – подтвердила Мира, щурясь от солнца. Поравнявшись с девушками, незнакомец остановился и перевел взгляд с одной на вторую и обратно. Возникла неловкая пауза.

– Садитесь, – кокетливо улыбнулась Аля и похлопала по перилам.

– Девушке вашей тоже места хватит, – подхватила Мира. Алька хихикнула.

Жаба уставилась на Миру выпученными глазищами, будто говоря: «За базар-то ответишь».

– Премного благодарен, – произнёс незнакомец мягким тенорком. – Но вынужден отказаться.

– Скажите, лягуха настоящая? – перебила Аля.

– Не лягуха, а жаба, – неожиданно ответила за мужчину жаба. – Конкретнее: bufo marinus. И, между прочим, понастоящее некоторых буду.

У неё был тот самый голос, что преследовал Миру с утра. От ужаса у неё перехватило дыхание. Вцепившись в перила, она смотрела на жабу. Как не дико это прозвучит, Мире показалось, что земноводная подавила удовлетворённую улыбку.

Алька ничего не замечала. Наверняка, думала, что мужчина чревовещатель.

– Класс! – воскликнула она. – Как вы это делаете?

Оставив вопрос без ответа, мужчина посмотрел на Миру в упор и сказал:

– Мокрозявы не хотят кукрить.

Она поняла, что надо бежать. Быстрее и как можно дальше. Но не могла заставить себя не то, что сдвинуться с места – даже пошевелиться. Всё тело налилось тяжестью. Алька что-то говорила, но Мира неожиданно перестала её понимать. Зато слова мужчины разобрала отчётливо:

– Это она, – сказал он, обращаясь к жабе.

Она кивнула, глядя на Миру так равнодушно, как только способна смотреть жаба.

– Чего мы ждём? – спросил он.

Вместо ответа жаба сорвалась с плеча и прыгнула на девушку. Время замедлилось: Мира отчётливо видела, как на неё летит жабья туша с вытянутыми лапами, и даже успела подумать: «Смогу увернуться!»

Но в следующее мгновение жаба врезалась ей в грудь с такой силой, будто Миру лягнула лошадь. Всё перевернулось, мелькнул уголок неба, мост оказался сверху, в глаза хлынула вода. Зажмурившись, она молотила руками и ногами, пытаясь выплыть. Внезапно тело сковала неподвижность – будто Миру связали по рукам и ногам. Её охватила паника. Изо всех сил Мира напрягала мускулы, но всё было тщетно: она камнем опускалась на дно. Лёгкие горели огнём без воздуха, в глазах потемнело. Мира ударилась ногами обо что-то твёрдое, пробила его, словно лёд. В тот же миг вернулась подвижность. Вода резко стала ледяной. Мира заработала руками и ногами, как могла сильно. Наверху появился слабый свет. Ещё немного, и она вырвалась на поверхность. Высунув голову, судорожно вдохнула холодный воздух. Перед глазами покачивались радужные круги. Холодно-то как!

Оглядевшись по сторонам, Мира в изумлении увидела бескрайнюю гладь тёмной воды и низкое, затянутое сизыми тучами небо. А где набережная? Где мост, Юсуповский дворец, купол Исаакия? Где Питер? Питер где?!

Её охватил истерический смех. Барахтаясь в воде, Мира тряслась от смеха и холода, щёки обжигали слёзы.

Слева раздался скрип и шлепки по воде. Повернув голову, она увидела, что к ней приближается вёсельная лодка, которой управлял бородатый мужик лет пятидесяти в тёмном плаще.

– Помогите! – всхлипнула Мира, держась на воде из последних сил.

Лодка остановилась неподалёку. Бородач протянул Мире весло, и она вцепилась немеющими от холода руками. Мужчина подтянул весло к лодке, наклонился, обхватил Миру и потащил наверх. Отчего-то показалось, что бородач сейчас выпустит её, она снова упадёт в воду и теперь уж наверняка утонет. Мира попыталась уцепиться мужчине за плечи, но руки скользнули по гладкому плащу. Тогда она схватила лодочника за чёрную с проседью бороду.

– Отпусти, дура! – рявкнул тот.

Мира только сильнее сжала бороду.

Лодочник перетащил её через борт и положил на дно лодки. В ноздри ударил исходящий от мужчины тяжёлый запах пота.

– Пусти, говорю! – приказал мужчина.

Мира с трудом разжала заиндевевшие пальцы.

– Так-то лучше.

Выпрямившись, он оглядел Миру с головы до ног. Впрочем, голова, в отличие от остального, его мало заинтересовала. Мира подумала, что белая футболка прилипла к телу и просвечивает, и торопливо села, обхватив себя за плечи.

– В-вёсла не потеряйте, – зачем-то огрызнулась она. От холода зубы выбивали дробь.

– Не волнуйся, с вёслами всё в порядке, – ответил он, явно насмехаясь над её смущением и

поднял с большого ящика старый потёртый плащ, вроде своего. Кинул ей на колени. Воняло от плаща так, будто на него разом нагадили все питерские коты. Задержав дыхание, она закуталась в одёжку. Стало теплее, но зубы по-прежнему стучали. Ох, понять бы, что происходит!

– С-спасибо, – выдавила Мира и попыталась закутаться ещё плотнее, но было уже некуда.

– Пожалуйста, – буднично ответил мужчина. Он вёл себя так, будто по несколько раз в день вытаскивает из воды тонущих.

Мира ещё раз огляделась в поисках признаков города. Но вокруг была только вода. Вода, вода и снова вода. Непонятного оказалось так много, что Мира даже не могла сформулировать вопросы. Она сама была одним сплошным вопросом. Твёрдо понимала лишь одно: человек не может стоять на мосту в центре Петербурга, а через пару минут оказаться за городом. Вот не может и всё.

– Скажите, мы от Питера д-далеко? – простучала она зубами.

– Далеко, – ответил мужчина и налёг на вёсла. Лодка заскользила по реке.

– Очень далеко?

– Очень.

– Это Ленобласть или уже…?

По его лицу скользнула улыбка:

– Уже.

– А сколько километров от Питера?

– Много.

«Может, я потеряла память? – подумала Мира. – И на самом деле после моего падения прошло несколько месяцев? Потому и погода так поменялась. Но я всё в той же одежде, в какой стояла на мосту. Нужно позвонить Альке».

Она поразилась тому, что эта очевидная мысль до сих пор не приходила в голову. Другое дело, что здесь, скорее всего, сеть не ловит, да и плавание вряд ли пошло телефону на пользу, и всё же… Мира ощупала карманы джинсов, куда обычно убирала мобильник. Телефона не оказалось. Чёрт! Утопила.

– Простите, у вас телефон есть? – неуверенно спросила она у лодочника.

– Нет, – ответил он, не глядя в её сторону и всем видом демонстрируя нежелание поддерживать беседу. Нос с горбинкой придал его профилю хищное выражение. Мира подумала, что в другой ситуации ни за что бы с ним не заговорила. Но сейчас на километры вокруг больше никого не было. Несколько минут плыли в молчании, тишину нарушал только скрип уключин и шлепки вёсел по воде. Мира отметила, что бородач моложе, чем ей показалось сначала. Ловкость и быстрота движений, широкие прямые плечи и сила, с которой он гнал вперёд лодку, доказывали, что лет десять надо скинуть.

– Меня Мира зовут, – сказала она. – А вас?

– А я сам прихожу.

Мда, бородатая шутка от бородатого мужика. Ладно, не хочет представляться, не очень-то нужно. Зайдём с другой стороны.

– Как называется эта река?

– Мёртвая.

Мёртвая? Мира о такой даже не слышала.

– А какой город поблизости? Или посёлок?

– По левому борту Элсар, по правому Сухири.

Эти названия она тоже слышала впервые.

– Простите, вы, – она запнулась, но договорила: – Можете со мной поговорить?

– Мы и так говорим.

– Не так, по-человечески.

Мужчина бросил на неё косой взгляд.

– Возможно, я веду себя как идиотка, но я совсем не помню, как оказалась здесь.

Он молчал.

– Понимаете, мы с подругой стояли на Почтамтском мосту, это в центре, недалеко от Дворцовой. Затем я упала в воду. Вернее, меня столкнули, но сейчас это неважно, – она судорожно сжала под плащом руки: – Я стала тонуть, а выплыла уже здесь. Но ведь я не подводная лодка, чтобы проплыть такое расстояние!

Она замолчала, подумав: «Что я перед ним распинаюсь? Всё равно не ответит».

Но мужчина неожиданно спросил:

– Кто тебя сбросил в воду?

Не рассказывать же ему про жабу! Решит, что совсем крезанулась.

– Это неважно, – отмахнулась она.

– Важно, – перебил лодочник и впервые посмотрел на неё в упор. Мира попыталась выдержать его взгляд, не смогла и отпустила глаза.

– Так, мальчишки по мосту шли, – торопливо заговорила она. – Один другого пихнул, тот свалился на меня, а я сидела на перилах, не удержалась и упала в воду. Только не надо говорить, что сидеть на перилах не хорошо.

Лодочник перестал грести и подался вперёд, вглядываясь в её лицо. У него были тёмно-карие, даже какие-то чернильные глаза: под цвет воды в реке. У Миры появилось противное ощущение, что он читает её мысли.

– Накануне с тобой ничего странного не происходило? – спросил лодочник.

– Н-ничего, – пробормотала она. – А что должно было?

– Мало ли, – он взялся за вёсла.

Мира с досадой отметила, что из его взгляда исчезла заинтересованность и поняла, что продолжения разговора не будет. Они вернулись к исходной точке. Но это же бред! Какая разница, кто её скинул?! Она здесь – вот что важно!

– Гвоздь из головы вытащи, – неожиданно сказал мужчина.

– Какой гвоздь? – растерялась Мира.

Лодочник указал на её правую бровь с пирсингом.

– Это пирсинг, – сказала она и, предваряя вопрос, зачем он нужен, добавила: – Для самовыражения.

– Да по мне хоть пенис, – произнёс лодочник. – Всё равно вытащи. Здесь так не принято.

Мира опешила от его остроумия.

– Где здесь? – неуверенно спросила она через пару минут.

Он не ответил.

– Понятно: между Элсаром и Сухуми, – ядовито сказала она.

– Сухири, – поправил лодочник с улыбкой и, помолчав, приказал: – Давай-давай, вытаскивай. Я не шучу.

– У меня руки замерзли. Вот согреюсь, руки помою, тогда и вытащу.

– Сейчас, – потребовал он.

Далась ему эта пирса!

– А если не вытащу?

– Утоплю.

– Вы же меня только что спасли, – возразила она. – Не логично.

– Не переживай, ещё раз спасу, – он широко улыбнулся: – Люблю спасать. Успеваю не всегда.

Мира молча вынула пирсу, демонстративно показала лодочнику и засунула в карман джинсов.

– Так-то лучше, – одобрил он.

– Теперь ваша очередь. Куда мы плывём?

– Ты меня обманула, когда сказала, что накануне ничего странного не произошло.

Мира поёжилась. Вновь возникло противное ощущение, что он всё знает: и про мокрозяв, и про парня с жабой.

– С чего вы это взяли? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Иначе бы ты не выплыла, – спокойно ответил он. – Лежала бы сейчас на дне хладным трупом.

Она ощутила во рту сухость. Вдруг вспомнилось, как не могла пошевелиться и камнем опускалась всё глубже.

– Я не понимаю, – призналась Мира. – Какая связь одного с другим?

Он поморщился, будто заранее сожалел о том, что будет сказано, и ответил:

– Это место называется Азар. Его нет ни на одной из известных тебе карт, он находится в другом измерении.

В другом измерении… Ну, конечно…

Она неуверенно улыбнулась, думая, что это шутка, но лодочник был предельно серьёзен.

Мира поняла, что перед ней психически больной человек. Волной накатил страх: дикий, иррациональный. Она огляделась по сторонам: никого. Только они вдвоём и вода. Без конца и края.

«А ведь он и правда может меня утопить, – подумала она. – И ему ничего не будет. Никто даже не узнает».

– Что же ты больше ни о чём не спрашиваешь? – усмехнулся он. – Вопросы закончились?

«Главное, не злить его! – мелькнуло в голове. – Когда-нибудь чёртова река закончится, и мы пристанем к берегу. Там будут люди, и можно будет убежать».

– Я не знаю, о чём спросить. Вы меня совсем запутали. Даже больше, чем раньше.

– Ты читала фантастику? Уэллса, Дика, Стругацких, Брэдбери?

Она кивнула. А сама гадала, как же получилось, что они оказались вдвоём на реке? Вспомнились его слова: «Не переживай, ещё раз спасу. Люблю спасать». Тогда она приняла их за шутку, но что если он на самом деле уже «спасал» её? Может, после падения с моста она каким-то образом оказалась у этого человека? Он похитил её, увёз к себе в Тьмутаракань и держит здесь уже несколько месяцев. При такой версии многое объяснялось: и резкое похолодание, и уединённость места. Возможно, она уже пыталась от него убежать, а он ловил. Конечно, странно, что она всего этого не помнит, но, с другой стороны как-то Мира читала статью, что бываю такие амнезии, когда время делится на фрагменты и получается: тут помню, тут не помню. Правда, это не объясняло галлюцинации с мокрозявами, но…

«Может, он пичкал меня наркотой?» – подумала Мира. Выпростав руки из-под плаща, она будто невзначай взглянула на сгибы в локтях: нет ли там следов от уколов. Следов не было, но спокойнее от этого не стало. Хотелось броситься в реку и плыть, плыть, плыть, пока силы не иссякнут. Она вцепилась в края доски, на которой сидела.

«Надо успокоиться, – мысленно приказала она себе. – Я жива, ещё жива, а значит, что-нибудь придумается. Как-нибудь спасусь».

Лодочник в это время что-то говорил. Но теперь его долгожданное красноречие не радовало. Мира через силу заставила себя прислушаться: вдруг начнёт задавать вопросы, хорошо ли она усвоила материал?

– …а теперь представь, что всё это не придумано, существуют другие миры, и ты прыгнула в один из них. Точнее, заплыла, – завершил он свою речь.

– То есть, я попаданка? – вырвалось у неё.

– Попаданка, – повторил лодочник, улыбнулся: – Да, это ты правильное название придумала.

Он что, на самом деле не знает, что это целое направление в фэнтези?! Или притворяется?

Нужно сделать вид, что поверила в его бред с попаданством в Азар. Да что попаданство, даже если он станет утверждать, что у него в роду все были эльфы, а в полях пасутся стада единорогов, она готова согласно кивать. Нужно разговорить его и подробно разузнать о месте, в котором они находятся: далеко ли отсюда до Питера или другого большого города.

– Какой там сейчас год? – спросил лодочник.

– Двадцатый, – она помолчала и для чего-то поправилась: – Две тысячи двадцатый. А вы давно здесь?

– С восьмидесятого, – ответил он.

– Омм, – только и смогла выдавить Мира.

– Не смотри на меня так, я не из роддома сюда попал. (Мира поспешно опустила глаза). Здесь время течёт в четыре раза медленнее.

Кажется, она придумала, как выяснить, где они находятся. Если спросить, откуда он родом, возможно, лодочник назовёт то самое место, где живёт в реале. Конечно, не факт, что сработает, но попробовать нужно.

– Вы откуда сюда попали? – осторожно спросила Мира. – Тоже из Питера?

– Не помню, – сухо ответил он.

Её красивое расследование рассыпалось на глазах.

– Я вам не верю! – вырвалось у неё. – Как можно, год помнить, а место жительства забыть?

– Можно, если очень постараться. И тебе советую также поступить. Возьми себе новое имя, забудь обо всём, что было прежде, и будет тебе счастье.

– Но вы же помните, с какого здесь года, – возразила она.

Лодочник пожал плечами:

– Я ещё на пути к абсолютной нирване.

Насмехается.

– Понятно, – буркнула она и отвернулась к носу лодки.

Её внимание привлекла тёмная полоса на воде. Это было похоже на сушу. У Миры перехватило дыхание. Хоть бы там были люди!

– А там что? – спросила она, как можно непринуждённее.

– Остров Серой Хмари.

– Какой Хмари? – переспросила она, вглядываясь в полоску суши. Ничего похожего на жильё на берегу не наблюдалось.

– Серой. Это что-то вроде проказы, только инкубационный период короче.

Мире сразу расхотелось туда плыть.

– И что там все больные?

– Сейчас уже нет, эпидемия закончилась, но название к острову прицепилось.

– И кто там теперь живёт?

– В основном изгнанные. И есть немного выживших после эпидемии.

– За что изгнанные?

– Так, за разное, – уклончиво ответил он.

«Заразное», – мысленно повторила Мира и вдруг поймала себя на том, что всерьёз обсуждает с лодочником его глюк. Ведь Серая Хмарь такой же бред, как Азар с его Элсаром и Сухими!

Она и тряхнула головой, отгоняя наваждение.

Между тем, они подплывали всё ближе, и стало видно, что на острове их встречают люди.

Их было человек сорок – взрослые и дети. Все, как один, угрюмые, плосколицые, с редкими сальными волосами, одетые в серые балахоны, похожие на картофельные мешки с прорезями для головы и рук. Один из детей, пацан лет пяти, увлеченно сосал большую желтоватую кость. Никто не рванулся им навстречу, не выразил радости.

– Когда пристанем, из лодки не выходи, – сказал лодочник.

– Угу, – буркнула Мира.

Под днищем заскрипела галька. Спутник выпрыгнул и вытянул нос лодки на берег. От компании в картофельных мешках отделился мужчина с всклокоченными, рыжими как у клоуна волосами. Сказав что-то остальным, он приблизился к лодке странной походкой: будто кто-то невидимый толкал его в спину. Половина лица рыжего была точно присыпана пеплом, губы выворочены. «Вот как она выглядит, их серая хмарь», – подумала Мира.

Она чувствовала исходящую от толпы угрозу. Все, как один, почему-то смотрели только на неё с выражением не предвещающим ничего хорошего. Искать у них спасения от лодочника расхотелось окончательно.

– Вам обязательно сюда? – спросила она у лодочника.

– Обязательно, – бросил он через плечо и, прихватив весло, направился к толпе.

Рыжий приблизился, на лице была написана мрачная решимость, рот нервически дёргался. Совсем не смешной клоун. Мира подтянула к себе весло. Уверенности, что сможет им ударить, не было, но всё же так надёжнее.

– Вода – жизнь! – торжественно произнёс рыжий, встав напротив лодочника.

– Вода – жизнь, – небрежно повторил тот.

– Привёз? – спросил рыжий и покосился на Миру. Она сильнее сжала весло.

– Сначала расчёт.

– Расчёт само собой. Но я хотел с тобой ещё кое-что обсудить.

– Что?

Рыжий покосился на своих:

– Давай отойдём, – он хотел взять лодочника за рукав, но тот брезгливо отстранил его руку.

– Ладно, – помедлив, согласился лодочник. – Давай поговорим.

Рыжий даже руки потёр от удовольствия. Они отошли от воды к гряде камней. Мира осталась стоять в лодке с веслом наперевес – точно памятник.

– Гай, ты нам в прошлый раз привёз гнилых карупков, – крикнул им вслед один из островных.

Рыжий показал ему за спиной кулак.

– Нормальные карупки были, – бросил не увидевший этого лодочник. – У вас тут кто угодно сгниёт.

Слушая их, Мира с тоской осмотрелась: впереди нагромождения камней, слева – толпа неадекватов в картофельных мешках, за спиной Мёртвая река. Бежать некуда. Да и не к кому.

– У тебя ведь ещё товар, – донёс ветер голос рыжего. – Понимаю, гораздо дороже, но мы можем заплатить.

Гай взглянул на него с удивлением.

Толпа полукругом обступила лодку. Все смотрели на Миру с выражением, от которого она чувствовала себя едой, и тихо переговаривались. Мира силилась услышать, что они говорят, но не могла выделить ни одного внятного слова. Плащ упал на дно лодки, мокрая одежда задубела от ледяного ветра, и Миру трясло от страха и холода. Что нужно от неё этим людям? Из толпы вышла тётка, выглядевшая, как после химиотерапии: лысая и очень худая. Незнакомка жутко улыбнулась и сказала:

– Иди сюда!

– Щас, метнулась карасиком, – буркнула Мира.

Она посмотрела на Гая с рыжим. Те как будто о чём-то спорили. Может, самое время удрать? Но для этого нужно вылезти из лодки и оттолкнуть её от берега, а компашка в картофельных мешках вряд ли будет молча наблюдать. Как пить дать, позовут лодочника, прежде чем она отплывёт.

– Олына! – крикнул рыжий.

Жуткая женщина повернулась к нему всем туловищем.

– Принеси беляки!

Со странными прискоками она подбежала к рыжему, сняла с пояса висящий на верёвке туго набитый маленький мешочек. Рыжий высыпал на ладонь горсть белой гальки с таким видом, будто это бриллианты. Гай смотрел на гальку с самым серьёзным видом. Впору было рассмеяться над этим театром абсурда, только Мире совсем не смеялось.

Олына вернулась к толпе и снова уставилась на Миру запавшими, обведёнными чёрными кругами глазами.

– Выходи на берег, – сказала она уже вовсе по-хозяйски. – Ты теперь наша, мокрозява.

Миру будто током ударило. Мокрозява? Почему мокрозява? Откуда они знают? Она почувствовала слабость в ногах и оперлась на весло.

– Живо выходи! – нетерпеливо прикрикнула Олына.

Мира отступила, лодка покачнулась, и она схватилась за лавку. Взгляд упал на мальчика с костью. Тот по-прежнему обсасывал её с таким наслаждением, будто это леденец на палочке. Происходящее напоминало безумную фантасмагорию.

– Нет, так не пойдёт, – донёсся до неё голос Гая.

Посмотрев в его сторону, Мира увидела, что он направляется к лодке. Рыжий бежал рядом, стараясь быть с ним наравне.

– Подожди, Гай, – заискивающе говорил рыжий. – Ну, подожди! Какая тебе разница?

– Я работаю на Башню. Если отдам вам, что скажу хранителям?

– Ну, придумай что-нибудь, – Рыжий опять достал мешочек с камнями: – Мы заплатим больше хранителей!

Они приблизились к толпе.

– Мокрозява не выходит! – капризно пожаловалась Олына. – Пусть Гай вытащит её на берег.

Толпа одобрительно загудела. Лодочник обвёл людей угрюмым взглядом и резко сказал:

– Я не говорил «да».

На лицах людей появилось негодование.

– Ты вступил в переговоры, – прошипела Олына, глядя на Гая с ненавистью. – Отдавай мокрозяву.

– А губозакаточную машинку тебе не присуропить? – скривился лодочник.

– Так не пойдёт! – раздалось из толпы.

– Обратного хода нет!

– Отдавай мокрозяву! Ты ей не хозяин!

Рыжий развёл руками и сказал скрипучим голосом:

– Гай, тебе уже пора знать: на Азаре так не делается. Ты вступил в переговоры, считай, что согласился.

– С каких это пор начать переговоры, значит согласиться? – спросил Гай.

Он сделал шаг к воде, но дорогу ему перекрыли островные. Ещё несколько обходили, беря в кольцо.

– Считай, с сегодняшнего дня, – ответил рыжий. Островные заухмылялись.

– Олына, вытаскивайте её! – приказал рыжий, кивнув на Миру.

Женщина замешкалась, переводя испуганный взгляд с носа лодки на реку.

– Прыгай в воду! – крикнул лодочник Мире.

В воду? Какой смысл? Тут мелко.

– Прыгай, кому сказал! – рявкнул Гай.

Мира спрыгнула и остановилась, чувствуя себя преглупо. Вода даже до колен не доходила.

– Не поможет, – сказал рыжий с кривой усмешкой. – В последний раз предлагаю: давай решим всё полюбовно. А то ведь мы можем передумать отдавать за неё камни. И ты ничего не можешь сделать, мокрозяв.

Он издевательски рассмеялся.

Лодочник обвёл толпу взглядом, нехорошо улыбнулся.

– Значит, хотите по-азарски? – произнёс он.

После чего размахнулся и ударил рыжего веслом по голове. Раздался глухой стук, рыжий упал, как подкошенный. По камням потекла кровь. Островные замерли, глядя на Гая с суеверным ужасом. Он сшиб двух с ног, бросился к воде. Забежал в реку. Никто не стал его догонять. Наоборот, отступили. Бешено оскалившись Гай стал махать веслом, поднимая брызги. Люди кинулись прочь от реки, давя друг друга. Пацан с костью открыл рот и завопил на одной ноте, испуганно глядя на взрослых. Одна из женщин подхватила его на руки и, спотыкаясь, побежала к камням. Это было похоже на массовое помешательство.

Продолжая поднимать брызги, Гай добрался до лодки.

– Отгоняй их, пока я затащу её на глубину, – приказал он Мире.

– А? – она с трудом отвела взгляд от островных.

– Веслом работай!

– А, ок.

Она попыталась махать веслом также, как Гай, но оно скользило в ладонях. И вода казалась слишком плотной – Мира только гнала небольшую волну и взметала редкие брызги.

– Ииии! – завизжала Олына.

Она бросилась к лодке, легла грудью на нос, обхватив его руками.

– Отпусти! – рявкнул на неё Гай.

Олына подняла голову, посмотрела на него безумными глазами, прохрипела:

– Не уйдёте!

Гай скрипнул зубами, рывком подтянул лодку на глубину. Половина туловища и ноги Олыны оказались в воде. Они тут же покрылись ожогами, будто их облили кислотой. Женщина издала дикий вопль, лицо перекосилось от боли.

Кажется, Гай что-то ей кричал, но Мира не понимала слов. Всё вокруг заполнили вопли Олыны, её полные ужаса и боли глаза, скорчившееся в судорогах тело. Разжав руки, женщина полностью сползла в воду.