Текст книги "Вниз по течению-1 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

«Сейчас оно убьёт Гая и доберётся до меня!» – обожгла Миру мысль.

Она дрожащими руками взялась за вёсла. Лодку немного отнесло от места борьбы, и теперь можно было не бояться, что перевернётся. В висках стучало: «Уплывай!» Внезапно из воды показалась голова Гая и его рука с окровавленным ножом. Он схватил широко открытым ртом воздух, огляделся, встретился глазами с Мирой. Она до боли в пальцах сжала вёсла, взглянула на купол. Он тускло отливал металлическим блеском.

«Если я помогу ему, он отвезёт меня в Башню и отдаст хранителям», – подумала она.

Вновь вспомнилось, как Гай убил рыжего. Он защищал свои деньги. Только свои деньги.

«Я должна бросить его. Это единственный шанс скрыться в городе, затеряться среди местных».

Отвернувшись от Гая, Мира начала грести к городу. Вёсла скользили в ладонях, лопасти плашмя били по воде, лодка была тяжёлой и неповоротливой. Казалось, она увязла в болотной трясине и стоит на одном месте.

– Ми…А-а! – раздался за спиной отчаянный крик.

Она зажмурилась и стала грести с удвоенной силой, шепча:

– Я не могу ему помочь, не могу помочь, немогупомочьнемогу…

Поймав течение, Мира отплывала всё дальше, поглядывая в воду по обеим сторонам лодки – не гонится ли за ней речное чудище? Но река вновь стала спокойной и безжизненной, сгустился туман, сверху нависало хмурое небо. Даже не верилось, что меньше часа назад они плыли здесь вдвоём, был ужас смерти и – её выбор.

Из тумана раздались шлепки, будто кто-то догонял лодку вплавь. Сердце подскочило, в груди заломило, будто от удара. Страшась и одновременно надеясь увидеть Гая, Мира всмотрелась в туман. Никого. В воздухе висела живая, давящая тишина.

– За мной гонится совесть, – прошептала Мира.

Она привыкла считать себя хорошей, доброй, отзывчивой, даже самоотверженной. Теперь нужно было учиться жить с новой собой.

– Я не могла ему помочь, – уже в который раз повторила она. – Если бы осталась, чудовище сожрало бы нас обоих. Наверняка Гай поступил бы так же, и уж точно не переживал. Сейчас у меня задача не попасть в Башню. Всё остальное потом.

При осмотре лодки, она обнаружила посередине в ящике ёмкость с водой (наверное, откукренная), под скамьёй Гая тощий мешок, в котором лежали остатки сухарей, верёвка, фляжка с какой-то дурно пахнущей жидкостью и крохотный мешочек, перевязанный тесьмой. Развязав его, Мира высыпала на ладонь горстку испачканных в земле камней. Местная валюта? Ещё раз перебрав обнаруженное богатство, Мира пришла к выводу, что верёвка предназначалась для более сильных пленников. Тёмная жидкость – хэзэ что и зачем, возможно тоже для одурманивания пленников. Мешочек с камнями она сунула в карман джинсов. А сухари съела, хотя особого голода не испытывала. Сухари на вкус оказались пресными и воняли плесенью, но Мира заставила себя сжевать их – неизвестно, когда ещё кусок чего съедобного перепадёт. Напившись воды из реки, она уставилась на громаду купола.

Как Мира ни старалась, не могла определить, из какого материала он сделан. Да и вообще название купол, было для него не самым подходящим, скорее он напоминал серое, шершавое осиное гнездо, что крепилось на высокой каменной горе.

Вдруг вспомнилось, как в один год даче у бабули завелись осы. Они бесцеремонно залетали в дом, с хозяйским видом ползали по окнам, цеплялись за капроновые занавески; шевеля полосатыми телами, теснились на краях вазочек с вареньем. Миру осы не напрягали, а вот бабулю от них бомбило.

– Витя, сделай же что-нибудь! – кричала она Мириному отцу. – Они покусают ребёнка!

Однако, найти гнездо оказалось не просто. Были осмотрены все карнизы и чердак дома, но всё безрезультатно. Осы прилетали неизвестно откуда и улетали непонятно куда. Чем дольше Мира за ними наблюдала, тем больше ей казалось, что специально скрывают, где живут. Когда она сказала об этом бабуле, та лишь отмахнулась:

– Вечно ты выдумываешь всякую ерунду.

А потом папа поймал одну из ос. Оглушив пленницу ударом газеты, он обвязал её брюшко красной ниткой и положил на стол. Оса не двигалась: лежала, согнув лапки и распластав прозрачные крылышки.

– Она умерла? – со страхом спросила Мира.

– Нет, просто спит.

Подперев голову кулачками, Мира ждала пробуждения пленницы. Даже подула на неё, но та не шевелилась.

– Пап, а зачем ты привязал нитку?

– Сейчас она очухается и приведёт нас к своим.

– А если она не захочет?

– Не захочет, поймаем другую.

– Но это нечестно! Мы обманывает её! – Мира ударила кулачками по столу, краем глаза уловила устремлённый на себя взгляд отца.

Тут оса шевельнулась, встала на лапы и, трепеща крыльями, закружила на месте. Наверное, ей, такой маленькой, стол казался бескрайним полем. А, может, целой планетой. Волоча за собой нитку, она добежала до края стола, помедлила и перелетела на окно. На занавеске сидели две другие.

– Сейчас они скажут ей про нитку! – ахнула Мира. – Пап, сейчас они всё ей расскажут!

– Не расскажут, – улыбнулся он.

Затаив дыхание, Мира наблюдала за осами. Ничего необычного не происходило: «меченая», как ни в чём не бывало, ползала по раме, волоча за собой нитку. Даже снять её не пыталась! Дурочка!

– Пап, почему она не снимает нитку?

Тот улыбнулся:

– Наверное, нравится. Она теперь самая красивая.

А потом оса «привела» Миру с отцом к гнезду. Он оказался у летней кухни, под оставшимся после ремонта строительным мусором. Дом был странный и напоминал поделку из папье-маше: серый, круглый, вытянутый, словно яйцо, с дыркой снизу. По яйцу ползали несколько ос.

– Так вот где они живут! – воскликнула Мира, дёргая отца за руку. – Посмотри, как красиво!

Осиный дом поразил её воображение. Никогда прежде она не видела ничего подобного.

Отец перевёл на неё взгляд, после паузы сказал:

– Да, очень.

За обедом Мира рассказывала бабуле про осиный дом, о том, какой он красивый и как осы там дружно живут. Бабушка только хмурилась, жевала и что-то бормотала. А вечером они уехали в город. Уже выходя за калитку, Мира обернулась, чтобы помахать рукой дому и увидела на крыльце папу. Он был в верхонках до локтей и каким-то баллоном.

Всю неделю в садике Мира рассказывала детям, воспитателям и нянечкам об осином доме, а когда вновь приехала на дачу, первым делом побежала к летней кухне. Так хотелось увидеть свою осу, узнать, носит ли та красную нитку. Площадка за кухней была очищена от мусора, а стена пуста. Совсем – будто и не было на ней никогда гнезда.

– Бабуля! – в ужасе закричала Мира, побежала обратно к дому, запнулась, упала, разбив коленку, но сейчас же вскочила. Тут не до боли – домик исчез! Домик с её любимой осой!

Прихрамывая, поднялась на крыльцо, распахнула дверь. Навстречу уже спешила бабушка.

– Что случилось? – запричитала она, торопливо оглядывая девочку. – Где упала? Что с ножкой?

– Оса! – закричала Мира.

– Укусила?!

– Они пропали! И домик! – Мира заревела, размазывая грязными руками по щекам слёзы.

– О, Господи! – облегчённо выдохнула бабушка. – Я уж думала, серьёзное что случилось.

Мира заревела ещё горше. Бабушка обняла её, прижала к юбке, приговаривая:

– Не плачь, доченька! Они просто улетели. Как уточки.

– А домик? – прогнусавила Мира.

– Так с домиком и улетели. Надо же им где-то жить.

Девочка уставилась на бабушкин карман. Он был как раз на уровне глаз и из него торчал синий колпачок ручки.

– Ты точно знаешь, что они улетели? – недоверчиво спросила Мира.

– Конечно, – бабушка погладила её по голове.

– Они вернутся? Как уточки?

– Обязательно, милая. Как весна наступит, так сразу же.

Мира улыбнулась сквозь слёзы, представив, как осы летят над полями со своим домиком. Потом она ждала их возвращения… Долго-долго, неделю или две.

Почему-то сейчас, глядя на купол, под которым спрятался город, Мире вспомнилась наивная история из детства. Так чётко, будто произошло это не семнадцать лет назад, а лишь вчера. Даже нагретое солнцем крыльцо вспомнилось и запах того лета. Лета, которого никогда не вернуть.

…

Город приближался, заслоняя собой небо. Теперь, чтобы увидеть его, нужно было задрать голову. И всё равно самый верх не увидишь. Внизу о камни крутого берега бились волны.

«Как же я попаду в город? – со страхом подумала Мира. – Даже если получится забраться по горе, как забраться внутрь?»

Её охватило отчаяние. Представилось, как дни идут за днями, а она всё плавает вокруг города. Пока не умрёт от голода или не станет добычей какого-нибудь чудовища. Но Гай же как-то попадал сюда! И уж точно не забирался на гору с лодкой на плечах. Значит, должна быть бухта или вроде того. Надо проплыть вокруг горы и найти её. А там, может, и ворота в город найдутся.

Она налегла на весла, направляя лодку вдоль берега. Ладони защипало. Посмотрев на них, Мира увидела вздувшиеся водяные пузыри.

«А я-то всё думала, чего мне не хватает для полного счастья? Конечно же, мозолей! – мрачно усмехнулась она. – Пластырь бы наклеить бактерицидный. Где тут может быть аптека: за тем валуном или за следующим?»

Повздыхав, поохав и подув на пузыри, Мира снова полезла в мешок Гая и нашла тряпицу, в которую были завернуты сухари. Стряхнув крошки, перевязала правую руку, где мозоли были посильнее. На левую перевязки не хватило. Мира посмотрела на свою футболку, думая, рвать её на ленточки или нет, но решила, что остаться в плаще на голое тело – совсем неприятно.

Что же, осталось придумать, как попасть в город, чтобы сразу не отвели в Башню? Прикинуться обычной азаркой уже не получится – мало того, что по реке приплыла, так и в целом маскировка не очень. Лучше выдать себя за лодочницу, которая возвращается… Да от островных и возвращается.

…

Она заметила большую, в человеческий рост решётку в камнях. Не так ли лодочники попадают в город? Подплыв ближе, Мира осмотрела решётку внимательнее. Частые прутья были покрыты ржавчиной, и выглядела она совершенно неприступной. За решёткой гулко плескалась чёрная вода, видимо там была пещера.

– Эй, на лодке! Откуда будешь? – раздался сверху мужской окрик.

От неожиданности Мира выпустила весло. Вскинув голову, увидела над собой несколько круглых окон. Из одного выглядывал мужик с вислыми усами и в нелепой шапочке блином.

Все здравые мысли исчезли, в голове поплыл туман, сквозь который прорывалось паническое: «Я пропала!»

– Чего молчишь? – крикнул мужик. – Языка нет?

А это спасение: прикинуться немой. Можно никому ничего не объяснять. Но тогда и о том, как попасть в город, не спросить. В соседнем окне появился второй мужик: безусый, но в такой же шапочке.

– Смотри-ка, – крикнул он напарнику. – Это же лодка Гая.

Миру совсем тоска взяла – как они узнали лодку? Что в ней такого особенного?

Надо что-то говорить. Очень, очень нужно. Что сказал бы им Гай? Да кто ж его знает, наверняка нашёл бы, а не стоял столбом, как она.

Усатый исчез, но вскоре опять появился с луком в руках. Наложенная на тетиву стрела была направлена на Миру.

– Не надо! – вскрикнула та.

– О, сразу заговорила, – рассмеялся усатый. – А если к начальнику стражи отвести, запоёшь, поди.

– Не надо к начальнику! – пробормотала она. – Ни к кому не надо…

– Кто такая и откуда приплыла? – с угрозой спросил усатый.

А, была, не была!

– С острова Серой Хмари! – крикнула она срывающимся голосом.

Лук в руках усатого качнулся.

– Почему в лодке Гая? – спросил безусый.

– Он мне одолжил.

Мужики расхохотались. Даже лук в руках усатого задрожал, будто его тоже сотрясал смех.

– Нет, ты слышал? Одолжил! – сказал усатый. – Сам-то, небось, так плывет. Ну-ка, Ной, посмотри: не видишь ли Гая?

Безусый, подыгрывая, приложил ладонь ко лбу, всмотрелся вдаль.

– Да, вон вижу. Быстро загребает! К утру здесь будет, – воскликнул он.

Они опять расхохотались.

Мира поморщилась: знал бы ты, дядя, насколько прав. Внезапно ей вспомнилось приветствие, которым обменялись Гай с рыжим на острове. Вода – жизнь. Чёрт! Вот с чего нужно было начинать!

«Спалилась, – с тоской подумала она. – Как есть, спалилась. А ведь Гай предупреждал».

Усатый перестал смеяться и, резко посерьёзнев, сказал:

– Ну что, надо звать Рейна. Будем доставать её и на допрос.

Наконечник стрелы вновь смотрел в сторону Миры.

Почувствовав слабость в ногах, она опустилась на лавку. Всё без толку. Будь, что будет. У неё не осталось сил выкручиваться.

– Ну-ка, пустите посмотреть, – раздался сверху сиплый женский голос, и из-под руки усатого показалась голова с всклокоченными волосами.

– Куда лезешь? – зло прикрикнул он. – Тебя не должны…

– Да будет тебе… Ой, какой тут ветер!

В окне появилась рыжеволосая девушка лет восемнадцати. Корсаж её платья был распахнут, из него едва не вываливались полные груди, на шее чернели овальные пятна, неубранные длинные лохмы развевались во все стороны. Увидев Миру, незнакомка радостно прохрипела:

– Так это же Долли! Привет, шалава! Не признала, что ль? Это же я, Весёлая Найра!

Мира вспыхнула: неужели это шанс? Она готова была стать хоть конём в пальто, лишь бы спастись.

– Найра! – завопила Мира с такой агрессивной радостью, что рыжеволосая растерянно отпрянула.

Надо добавить что-то дружеское, обыденное, чтобы стало понятно, что они на самом деле давно знакомы.

– Ты простыла, что ли? – крикнула Мира, надеясь, что Найра не всегда хрипунья.

– Неа! Меня немножко убили, – беззаботно откликнулась та.

– Меня там не было, – добродушно усмехнулся за её спиной усатый. – Уж я бы долго не растягивал. Свернул шею и всех делов.

Найра что-то неразборчиво ответила, и все трое рассмеялись.

Мира вновь взглянула на чёрные пятна на шее девушки. Он бы не растягивал… Добрые они тут – как волки.

– Что будем с ней делать? – спросил безусый у напарника.

– Тут и думать нечего: поднимай решётку, – ответила за него Найра.

– Помолчи! – прикрикнул усатый. – Раскомандовалась. Хватит того, что нас со шлюхой застанут. А мы на посту.

– Зачем же делать так, чтобы застали, дурачок? – улыбнулась Найра, игриво дёргая его за ус. – Мы с Долли никому ничего не расскажем.

«Честное пионерское!» – едва не поддакнула Мира, но вовремя спохватилась. Пора забывать шуточки старого мира.

– Давай, запустим, – после паузы предложил безусый. – Раз Найра её знает.

Усатый хмурился, но лук опустил.

– Запустим, – проворчал он. – А последствия? В реку окунуться захотелось?

Безусый промолчал.

– Откуда у тебя лодка Гая? – спросил усатый.

Мира устало вздохнула:

– Говорю же, подарил.

– Рассказывай! С какой это стати он стал бы тебе такие подарки делать? За лодку рассчитываться надо полжизни.

– Так он её наставником был, – перебила Найра. – На состязании мокрозяв.

– Вот именно! – подхватила Мира, решив во всем положиться на рыжую. Попутно отметила про состязание мокрозяв. Надо будет при случае разузнать о нём побольше.

– И что с того? – упёрся усатый. – Впервые слышу, чтобы наставники ученикам лодки дарили. Мутите вы, девчонки, как я посмотрю.

Мира с надеждой посмотрела на рыжую: «Придумай что-нибудь!»

– Нет, Долли, ты слышишь: мы мутим! – возмущению Найры не было предела. – Я сама была с Кривым Фремом, когда он врезал Гаю за то, что тот обещал лодку ему, а отдал ей. Ну и веселуха тогда была!

– Я слышал о том, что Кривой Фрем Гаю врезал, – вставил безусый. – Оказывается, вон из-за чего.

– Понял?! – захрипела Найра, торжествующе глядя на усатого.

«Ещё появиться не успела, а уже отжигаю», – мрачно подумала Мира.

В устремлённых на себя взглядах стражников, она видела явное недоумение от вкуса Гая. Да, что есть, то есть – в огромном плаще до пят и с перевязанной рукой, она не сэкси.

«А вот да! Взял и отдал лодку мне!» – мысленно заявила Мира и прямо встретила взгляд усатого.

– Так вы меня запустите? – крикнула она.

– Давай пропустим, – предложил безусый. Было видно, что ему хочется поскорее закрыть этот вопрос.

Он по пояс высунулся из окна, обшарил глазами лодку.

– Говоришь, у островных была?

– Да, – ответила Мира, понимая, куда он клонит. Похоже, взяточничество и здесь в ходу.

– Много наторговала?

Ну вот, пожалуйста, вам! Мира достала из кармана джинсов мешочек с камнями и показала стражникам.

– Не густо, – заметил усатый.

– Давай уже запустим, – повторил безусый и, бросив взгляд себе за спину, добавил. – Скоро смена караула.

Усатый махнул рукой: мол, уговорил.

Безусый скрылся из окна, и вскоре решётка с громким, противным скрежетом начала медленно подниматься.

Миру пробрала нервная дрожь: the show must go on.

Глава 4. Найра

Стоя наверху, Найра наблюдала за тем, как девчонка неловко гребёт, заплывая в гору. Вокруг неё – то опережая, то отставая – вертелся страх.

Некоторые думают, что страх можно только в глазах человека, в дрожи рук, сведённых плечах. Не-е-ет, милейшие. Страх – живой. Точно потерявшийся пёс, он рыскает по улицам Города, жмётся к стенам домов, заглядывает в глаза каждому прохожему – не его ли это хозяин. И, лишь почувствовав отклик, пристаёт так, что уже не оторваться.

Впервые Найра увидела страх, когда ей было пять. Он ворвался в коморку, где они жили, вместе со стуком окованных железом сапог хранителей. Мама вскочила с топчана и закрыла собой Найру с малышкой Фридой. Страх по-хозяйски прошёлся по крохотной комнате, смахнул со стены зеркало. Оно упало на пол, разлетелось на осколки, и в каждом из них отразилась комната, наполненная чужими людьми. Много-много комнат. Гай рассказывал, что в Башне тоже много комнат – снизу вверх, справа налево. Настоящий улей. Вообще никто из лодочников не любил рассказывать про Башню, да и Гай лишь раз проговорился, когда вместе грибы курили. Сказал и тут же замкнулся, стал угрюмым, и уже ничто не могло его развеселить. Даже когда Найра стала задницей раговаривать. Все обычно катались от смеха, а он вдруг вскочил, схватил её, распрямил, развернул к себе лицом и, глядя в глаза, отрывисто сказал:

– Никогда так больше не делай.

– Не хочешь, не буду, – сконфуженно пробормотала она, одёргивая юбку.

– Не только со мной. Ни с кем не делай. Нельзя так себя опускать, понимаешь?

– Хорошо, хорошо, не злись, – она попыталась погладить его, но Гай перехватил её руку и сказал:

– Вот, послушай:

 
мои глаза бредут, как осень,
по лиц чужим полям.
Но я хочу сказать вам —
мира осям: «Не позволям!»[Стихи Велимира Хлебникова]
 

Он говорил ещё про саблю и какого-то шляхтича, Найре запомнилось только начало. Странное. И сам он был странный. Найра до сих пор нет-нет, да вспоминала тот вечер. Разговаривать задницей конечно не перестала: клиентам шибко нравилось, некоторые только за это и платили, но теперь каждый раз, будто что-то сдерживало, и гордости, что ничья задница не разговаривает лучше – уже не было.

А теперь с Гаем что-то случилось, не зря чужачка на его лодке приплыла. Про то, что наставники отдают лодки ученикам, Найра, конечно, наврала. Гай за свою убил бы. Лодка у него главное богатство. Про наставничество Найра тоже приврала. Вернее, наставники-то были, про это все знали, хотя последний турнир между мокрозявами не проводили уже Вилл знает сколько лет. А раньше, как рассказывали, победивший на состязаниях мокрозяв получал свободу, после чего мог стать лодочником или агентом. Найра слышала, что только надеждой на это мокрозявы и жили: победить в состязании, вырваться из Башни. Потом уже победивший, мог стать наставником у мокрозява и подготовить его. Только Гай никогда ни у кого наставником не был. Он что-то объяснял, но это было для Найры слишком непонятно, как с теми шляхтичами.

Всё-таки жалко, если он умер. Славный он был, щедрый, хоть и непонятный.

Найра представила, как опечалится Сьюзи. Гай был её любимым клиентом. Помнится, однажды он заказал Сьюзи, а потом с чего-то передумал и сказал, что выбирает Толстую Бетти. Сьюзи так разозлилась, что заперла Бетти в комнате и выбежала к Гаю сама.

Сьюзи – она такая. Если чего захочет, не остановится.

…

Найра ждала чужачку наверху лестницы, что вела в бухту. Видела, как та привязала лодку возле причала, рядом с другими; отдала стражникам мешочек с камнями.

Преодолев последнюю ступень, чужачка остановилась, упершись ладонями в колени и тяжело дыша. Низкорослая, в огромном плаще, доходящим до пят, с взъерошенными короткими волосами.

– Тут что, раньше великаны жили? – спросила она, отдышавшись. – Для кого такие огромные ступени?

Найра настолько удивилась, что в первое мгновение даже не знала, что сказать. Город всегда был таким, как есть: с древним куполом, Башней, площадью, рынком, трактирами, тюрьмой, Весёлыми домами и огромными ступенями, уводящими в Мёртвую реку.

– Это у дядюшки Кларка надо спрашивать, – ответила она, наконец.

– Здешний краевед? – спросила девчонка, щурясь от несуществующего солнца. Её взгляд остановился на шее Найры, где чернели следы от пальцев островного. Чужачка смущённо отвела глаза, уставилась было на ссадины на запястьях Найры и, окончательно сконфузившись, упёрлась взглядом в камни под ногами.

А Найра впервые со всей отчётливостью осознала, что ей нужно будет провести девчонку по улицам, а потом через запруженную людьми Площадь. Найру обязательно кто-нибудь опознает, заинтересуется, с кем она. А вдруг, их раскроют?! Найре стало очень страшно.

Несколько раз она ходила на водяные казни. Человека обвязывали верёвками из Жгучего дерева и оставляли на всю ночь мучиться, а утром медленно опускали в реку.

А уж как они бедные вопили, когда их погружали, как корчились от боли попадая в воду. Казалось, чуть-чуть, и разорвут верёвки, но нет – никому ещё не удавалось. Найру замутило от страха.

– Слушай, спасибо тебе огромное, – подала голос чужачка. – Но давай уже пойдём отсюда.

Найра бросила на неё злой взгляд.

«Сьюзи никогда бы такую глупость не сделала! – подумала она. – А я вечно вляпываюсь в неприятности. Всё из-за её любопытства. Тогда в пещеру проклятую полезла, теперь за девчонку заступилась: интересно же узнать, откуда у неё лодка Гая. Вернее, было интересно. Теперь уже нет.

– Накинь капюшон на голову, – грубо сказала она. – Мы не стрижём волосы так коротко. Говорят, только в Башне. Ты оттуда?

– Нет, – чужачка стрельнула в Найру светлыми глазами и натянула капюшон. Тот скрыл её лицо до носа. – Так мы можем поскорее уйти отсюда? Или ждём кого?

– Сейчас на улицах слишком много людей, – нехотя сказала Найра. – Если нас увидят…

– Здесь нас тоже увидят, – перебила чужачка. – Эти двое сказали, что скоро смена караула. – Она помолчала и с досадой добавила: – Я думала, у тебя есть план.

Плана у Найры никогда не было. Она считала, что главное удачно начать, а дальше Праматерь поможет. Часто так и бывало: Найра будто ловила невидимую волну и неслась на ней стремительно и свободно, что даже дыхание перехватывало. Это пьянило лучше всякой браги. Но сегодня она чувствовала, что потеряла волну. Ещё у окна дозорной она была, и вдруг не стало. Неожиданно чужачка вцепилась ей в руку ледяными пальцами и потащила вдоль стены.

Найра так растерялась, что послушно сделала несколько шагов, потом затормозила.

– Куда?! – воскликнула она.

– За Кудыкины горы! – гневно откликнулась чужачка. – Я не собираюсь торчать здесь и ждать, пока меня найдут вохровцы. Не для того я переплыла эту гребаную реку! Не для того, – она запнулась и лишь гневно махнула рукой.

Найра смотрела на неё с изумлением: маленькая, ей по плечо, такая щуплая, что, кажется, её и нет под плащом, только шея торчит из огромного ворота. А взгляд дерзкий и давящий. Найра не любила, когда на неё давят; ей нравилось, когда вокруг легко и весело. Как только на неё начинали давить, Найре хотелось выскользнуть и сбежать или сдаться.

– Ты можешь спрятать меня ненадолго? – спросила девчонка.

– Ну, если ненадолго, – замялась Найра, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Я заплачу. Заработаю и заплачу. Только давай поскорее уйдём отсюда!

– Хорошо.

Они пошли по улицам, Найра впереди, чужачка на шаг дальше. Временами оборачиваясь, она видела, как девчонка, приподняв капюшон, обшаривает всё вокруг любопытным взглядом.

Найра специально выбрала путь через самую узкую, грязную улицу. Цеплюч здесь никто не выводил, разве что на окнах, да на дороге – ровно настолько, чтобы можно было пройти. Так что, дома с порога до трубы опутывали белые шершавые стебли с шариками-колючками. Зато была надежда не встретить здесь агентов Хранителей, которым не нравилось рвать о цеплюч плащи. Хотя, конечно, агенты есть везде. Шагу нельзя ступить, чтобы не ощутить на себе их цепкие взгляды.

– Что это за растение? – спросила идущая за спиной чужачка.

Найра обернулась. Девчонка показывала на цеплюч, опутавший дом, мимо которого они проходили.

– Цеплюч.

– Трындец! – с чувством сказала чужачка. – Не дом, а кокон. С ним можно что-нибудь сделать?

– Полить выводилом. Только это ненадолго. Выведут вечером, он утром вырастет. Выведут утром – вечером вырастет.

– Сразу такой гигантский?

– Нет, конечно, но ходить мешает. На самом деле, он такой только в этом квартале, на других улицах получше, сама увидишь.

– А тут ботаники-маньяки живут?

Найра бросила на неё косой взгляд. Сразу видно, не здешняя, разговаривает странно.

– Это квартал выводителей цеплюча, – ответила она. – Они с утра до вечера выводят его на Площади и больших улицах. На свои дома уже времени не остаётся.

– Понятно: сапожники без сапог.

Чужачка подошла слишком близко к стене, и цеплюч не преминул этим воспользоваться. Несколько стеблей тут же потянулись к ней, словно обнюхивая. Затем осторожно захватили край плаща, скрутили его в узел.

Увидев это, девчонка взвизгнула, отбежала и поволокла за собой длинные стебли.

– Постой! – окликнула её Найра.

– Убери его с меня!

– Не дёргайся.

Найра достала из кармана юбки бутылочку с выводилом и капнула на стебли. Раздалось тихое шипение, те развалились пополам, обожжённые концы уныло упали на дорогу. Оставшись без родного стебля, прицепившиеся к плащу колючки сразу побурели и отвалились.

– Зверские цветочки! – пробормотала чужачка, отряхивая плащ, хотя на нём уже ничего не осталось. – А в дома он не забирается?

– Если смазывать рамы, двери и дымоход выводилом – нет.

Девчонка тяжело вздохнула:

– Господи, как вы тут живёте? Черви, вода проклятая, теперь ещё цеплюч. Слушай, а почему его на причале не было?

– Цеплюч боится неоткукренной воды. Прямо как мы.

Они пошли дальше. Неожиданно о чём-то вспомнив, чужачка сняла с плеча мешок, порылась в нём и достала бутылочку с выводилом.

– Смотри, у меня такая же есть! А я гадала, для чего эта бяка нужна?

– Кто его тебе дал? – спросила Найра.

Чужачка помрачнела и убрала бутылочку обратно в мешок.

– Гай, – неохотно ответила она. – Только не понимаю, зачем он ему, если цеплюч можно убивать неоткукренной водой.

– Может, вёз кому-нибудь, – Найра помолчала, а потом тише спросила: – Так что случилось с Гаем? Почему ты приплыла в его лодке?

Чужачка бросила на неё взгляд исподлобья:

– Съели вашего Гая.

Найра испуганно остановилась:

– Кто?!

– Мы плыли, когда появился огромный червь, – у девчонки задрожали губы. – Он Гая прямо из лодки выбил. Я даже сделать ничего не успела. Всё так быстро…

Ой, тогда ничего страшного. Уж с червями Гай обращаться умеет, на то и лодочник. Странно, что подпустил настолько близко к лодке, что самого в реку сбросили.

– Ты уверена, что он погиб? – спросила Найра.

– Ну, знаешь, когда на тебя нападает такой монстр, вариантов не остаётся.

– Так ты видела, как он умер или нет?! – разозлилась Найра.

– Я видела, как червь утащил его на дно. И как вода бурлила, и кровь. Этого достаточно?

– Нет.

– Да ладно?! – чужачка истерически хохотнула. – Может, надо было, чтобы червь продемонстрировал мне его по частям?

– Гай знает, как их убивать.

Чужачка посмотрела на неё со страхом и, помолчав, угрюмо произнесла, будто повторяла заклинание:

– Он погиб. Я ничем не могла ему помочь.

Некоторое время шли молча.

– Как тебя зовут? – спросила Найра.

– Мира.

– Откуда ты?

Чужачка грустно усмехнулась:

– Издалека. Меня к вам жаба забросила. Я думала, что утонула… – она помолчала, потом, решившись, добавила: – Говорят, что я мокрозява. Только я не очень понимаю, что это значит… Честно говоря, я тут вообще ничего не понимаю.

«Мокрозява, – подумала Найра. – Значит, Гай вёз её в Башню. Теперь девчонку будут искать, а ищут Хранители быстро. Достаточно узнать, кто был в карауле, допросить их и узнать, что мокрозяву увела я».

Перед глазами возникла отчётливая картина: Мёртвая Река лениво, будто нехотя принимает в себя её тело, обхватывает со всех сторон, прожигает насквозь.

«Праматерь, что я наделала! Может, убежать? Толкнуть мокрозяву к стене, так, чтобы цеплюч обхватил её за руки и ноги, и поскорее бежать отсюда в Весёлый дом. Сделать вид, что ничего не было. Придумалось, приснилось».

Она бросила взгляд на стену дома.

«Толкнуть. А если Хранители всё равно придут? Сейчас мокрозяву можно им отдать, а как сбежишь – даже сказать нечего будет? Да слова уже не помогут. О, Праматерь, подскажи, что делать!»

Она до хруста сжала пальцы.

– Нам ещё долго идти? – спросила мокрозява.

– Нет. Уже скоро к Площади выйдем, за ней дом.

– Если боишься вести к себе, скажи, куда я могу пойти, – вдруг отчётливо произнесла Мира.

Найра вздрогнула, бросила на неё взгляд. Уж не читает ли мысли?!

– Не боюсь, – буркнула она. – С чего ты взяла?

– Лицо у тебя такое, говорящее, – усмехнулась мокрозява.

– Лицо, как лицо, – поморщилась Найра. – Ты зачем капюшон сняла? Сейчас на Площадь выйдем, нельзя чтобы твои короткие волосы увидели.

Мира покосилась на её небрежно заплетённую косу, натянула капюшон.

– Так-то лучше, – одобрила Найра.

«Надо рассказать о ней Сьюзи, – подумала она. – Сьюзи умная, обязательно придумает, что делать».

Сразу стало легче, будто груз с плеч упал.

А тут и улица вывела их к Площади. При входе, в арке сидели нищие. Они тянули тонкие, иссушенные руки ко всем проходящим мимо, пытались схватить за край одежды. Найра увидела, что мокрозява приостановилась, оглядывая их. К ней тут же, стелясь по земле, подковыляла нищенка, попыталась схватить за руку. Воспалённые слезящиеся глаза заглядывали в лицо Миры.

– Пить! – попросила нищенка тонким голосом. – Ради Праматери, хоть полглотка!

Она крепко вцепилась в край плаща мокрозявы. Девчонка в замешательстве попыталась вырваться, но не тут-то было. Найра тяжело вздохнула: хуже ребёнка! То в одно вляпается, то в другое! Попасть в руки к нищенкам страшное дело. Они же без Вила в голове, кроме жажды не осталось ничего. Вспомнился услышанный недавно рассказ о горожанке, попавшей в руки нищим. Её разорвали на части и выпили кровь.

– Ты же спасёшь меня от смерти? – причитывала нищенка, а сама поднималась всё выше, не отводя глаз от пульсирующей на шее мокрозявы жилки.

Мира залилась краской смущения, попросила у Найры:

– У тебя случайно нет воды?