Текст книги "Вниз по течению 2 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

После пятого поворота он крикнул:

– Мира, прекращай.

Она вздрогнула, точно пойманная за руку.

– Я знаю, это ты! – продолжал Гай.

Она стояла, прижавшись к стене, от волнения перехватывало дыхание.

– Выходи, куда спряталась? – он помедлил, потом со злостью сказал: – Отлично, тогда я сам тебя найду! И не думай, что я тебя не увижу. Кое-какие способности у меня есть.

Она знала, что он не блефует. Потому что сам научил её этому – наставник. Не успела Мира додумать, куда бы сбежать, как он появился из-за угла, глядя прямо на неё, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Не надо играть со мной в такие игры, девочка, – сказал он.

Мира попятилась, но наступила на подол платья и упала.

– А ну-ка убирай все лабиринты! – приказал Гай, направляясь к ней. – Мне нужно выйти из Башни.

Испугавшись его гнева, Мира вскинула руки, и Гай тут же врезался в прозрачную стену.

– Что за хрень? – пробормотал он.

Дрожа от внутреннего озноба, она наблюдала за тем, как он рванул по коридору прочь от неё, но врезался в ещё одну стену и отступил.

«Я не могла этого сделать!» – в панике подумала Мира. Но, в тоже время, знала, что кроме неё сделать это некому.

Сейчас же на неё навалилась жуткая усталость, разболелась голова, во рту ощущался металлический привкус.

Гай медленно поднялся, подошёл к прозрачной стене, глядя на девушку с выражением: «Что ты такое, чёрт возьми?!» Мира чувствовала, что он её боится.

– Это куб, о котором я вам рассказывала, – хрипло произнесла она. – Я думала, что он висит в космосе, а вы сказали, нет, стоит на полу. Он и правда оказался на полу…

– Выпусти меня, – сказал Гай.

Мира упрямо мотнула головой:

– Нет. Я не справлюсь без вас на турнире. Вы должны быть со мной.

На его щеках заходили желваки. Она видела, что он хочет сказать что-то резкое. Но Гай сдержано произнёс:

– Мира, пойми, не всё происходит так, как нам хочется, – голос из-за стеклянной стены звучал глухо.

– Причём здесь хочется, не хочется? – от головной боли каждый звук причинял страдания и, кажется, боль только усиливалась. – Вы взяли на себя обязательства и бросаете меня, словно… словно вещь какую-то…

Гая передёрнуло.

– Если бы я мог остаться, я бы остался, – сказал он.

– Значит, это всё-таки из-за собрания? – спросила Мира. – Они заставляют вас уехать?

Он сделал неопределённый жест:

– Не только из-за собрания. Там… всё довольно запутано. Но, знаешь, если бы я не был уверен, что ты можешь победить и без меня, я бы не уехал.

Мира почувствовала, как от его слов в душе разливается теплота. Они посмотрели друг другу в глаза.

«Выпусти меня», – попросил его взгляд.

Она кивнула. Окинула взглядом стену – пламя факелов отбрасывало на неё дрожащие блики, – мысленно произнесла: "Исчезни!"

Стена осталась на месте. Гай протянул руку и постучал по стеклу.

– Я не знаю, как её убрать, – испугано призналась Мира. – Мне казалось, стоит захотеть, и… Но она не исчезает!

– Сосредоточься и попробуй ещё раз, – сказал Гай. – Представь, как она разрушается.

– Хорошо.

Она представила, что стекло покрывается замысловатым узором трещин, потом раздаётся хлопок, и стекло осыпается на пол потоком осколков.

Ничего не произошло. Стекло стояло, как литое. А вот головная боль стала невыносимой. Прижав пальцы к вискам, Мира сползла по стеклу на пол. Она чувствовала себя сгоревшей спичкой. Прислонившись боком к стеклянной стене, она наблюдала за тем, как Гай исследует его с той стороны, простукивая и проверяя на трещины.

– Строго говоря, у тебя получился не куб, – заметил он, вытянув руку вверх и просунув пальцы в зазор между стеклом и потолком. – Так что, в этом направлении над собой ещё нужно работать.

Мира слабо пожала плечами: какая разница, куб или полкуба, если нельзя выйти?

– Но дура довольно толстая, – продолжал Гай, ощупывая верхний край стекла. – Головой не разобьёшь.

Он сходил ко второй стене, изучил и её, вернулся.

– Может, за помощью сходить? Позвать магов, – прошептала Мира.

Он отрицательно покачал головой:

– Лучше никому не знать о том, что ты разгуливаешь по Башне.

Мира кивнула. Она была рада, что не надо никуда идти. Да и не уверена была, что сможет вообще встать – тяжело было даже руку поднять. Что-то похожее она чувствовала, когда пришла в себя после кукрения.

– Что, совсем хреновасто? – спросил Гай.

Она скосила на него глаза, спросила дрогнувшим голосом:

– Что со мной? Я же не кукрила.

– Зато пользовалась магией. Она вытягивает много сил. А ты сначала построила лабиринты, потом куб.

– Это… надолго?

– Не знаю, говорят, у всех индивидуально, – Гай тоже сел на пол и прислонился спиной к стене куба. Так близко, но вместо тепла его тела Мира ощущала холод стекла.

– Что мы будем делать дальше? Ждать, пока нас найдут?

– Ты так далеко нас завела, что подозреваю, найдут нас не скоро.

Она закрыла глаза, тихо произнесла:

– Откуда у меня магия? Я никогда не обладала никакими паранормальными способностями. Даже списать на зачётах в универе не могла, – она усмехнулась.

– Не знаю, – ответил Гай. – Возможно, об этом знает тот, кто тебя сюда забросил. Бывает, они наделяют мокрозяв способностями. Но точно одно – тебе отсыпали щедро. У меня есть хорошая знакомая колдунья. Она несколько лет обучалась в Ордене, но не может сделать даже сотой доли того, что делаешь ты.

– Здесь есть Орден колдунов? – слабо удивилась Мира.

– Да, и его вес достаточно велик. Видишь ли, воды нужно гораздо больше, чем могут откукрить мокрозявы. Тогда привлекают магию.

– Зачем тогда вообще нужны мокрозявы? Пусть бы всё делали маги.

– Вода, которая получается в результате магии, непригодна для употребления внутрь. От неё болеют серой хмарью. Поэтому ее используют на руднике или для сельскохозяйственных нужд.

– Как у вас здесь всё сложно и непонятно, – вздохнула Мира.

– У вас, – хмыкнул он. – Теперь уже и у тебя.

Она хотела сказать, что всё ещё надеется вернуться домой, но подумала, что они опять поругаются. А у неё не было на это сил.

– Расскажите про жабу, – попросила она, не открывая глаз. Почему-то с закрытыми вопросы задавались легче. Может, и отказы будут легче восприниматься?

К её удивлению, Гай ответил:

– Здесь её называют Оямото. Это одна из древнейших жительниц Азара, говорят, она живёт в глубине Леса, но уже много лет никто её не видел.

– За что она забросила меня сюда? – всхлипнула Мира.

– Вот встретишь Оямото и спросишь сама, – судя по интонации, Гай улыбался.

– Как же я её встречу, если вы только что сказали, что уже много лет её никто не видел? Может, меня какая другая жаба забросила, а эта ваша Оямото давно лапки сложила?

– Другой жабы нет, – ответил Гай.

Они помолчали. Было так тихо, что она слышала стук собственного сердца. Казалось, они с Гаем единственные люди в этом странном мрачном мире. А ведь где-то здесь же, в Башне – мокрозявы. Мексиканка, мадам Олсен, остальные. Мире вдруг захотелось увидеть их, даже дурацкий спор о штруделях по-немецки она бы с радостью ещё раз послушала.

– Это правда, что вы с Даяной муж и жена? – вообще Мира не собиралась об этом спрашивать. Да, часто думала об их отношениях, но задавать вопрос так напрямую… Однако, слова уже сорвались с языка и назад их не вернуть.

Оставалось надеяться, что из-за толстого стекла Гай не услышал вопрос.

– Нет, – ответил он.

Мира открыла глаза:

– Но раньше были?

– Нет, хотя я тоже долго верил в эту утку.

Некоторое время она в растерянности обдумывала его слова, наконец, сказала:

– Простите, я не понимаю. Что значит, долго верили?

– Помнишь, на Реке ты назвала себя попаданкой?

Ещё бы она не помнила!

– Да, – ответила Мира.

– А теперь представь, что попаданцы не мы, а они.

Она повернула к нему голову, но Гай сидел спиной.

– Вы имеете в виду азарцев? – изумлённо спросила Мира.

– Да.

– Нет, постойте. Вы хотите сказать… Но тогда получается, что я и вы, и все остальные в Башне… Мы все родились здесь?!

– Да.

– Тогда почему я не помню о своей жизни в Азаре того, что было до падения в воду?! – она покачала головой: – Нет, вы бредите. Этого не может быть! Я помню своих родителей, бабулю, первую подружку в детском саду, и как на каруселях в парке катались, и своего парня первого… И остальные, они тоже всё помнят! Когда я была в общей камере, каждая рассказывала о своей жизни до Азара. Где же мы все были, если не у себя дома?

Гай повернулся и уставился на неё блестящими чёрными глазами. Кажется, ей наконец удалось найти волнующую его тему.

– Всё это прекрасно, – сказал он: – Тогда как ты объяснишь, почему здесь собраны попаданцы исключительно из одного мира и с одной планеты?

– Ну, это же очевидно – потому что нет других миров. И жизни на других планетах тоже, – озадаченно ответила Мира.

– А, может, потому что пришельцы из других миров и планет должны выглядеть иначе? – спросил Гай с каким-то затаённым торжеством. – Но мы выглядим так, как выглядим.

– Однако это не объясняет, почему у нас нет воспоминаний об Азаре! – воскликнула она. – К тому же, если мы и есть коренное население Азара, кто такие те, другие? Откуда появились здесь и, как получилось, что они держат нас в Башне и подвергают обработке, а не наоборот?!

Мира так разволновалась, что даже почувствовала небольшой прилив сил.

– Вот и выясняй, – произнёс наставник с улыбкой.

– Как же вы, прожив здесь столько лет, до сих пор не выяснили? – вырвалось у неё.

– Ну, знаешь ли, это не то, о чём кричат на каждом углу. Скажу больше: даже за мысли об этом здесь на костёр отправляют.

Ей вспомнились разговоры о том, что Вишневский хотел поднять восстание мокрозяв, но ему помешали. Раз уж у них случился вечер откровений, не попробовать ли спросить и об этом?

– Я слышала, вы хотели тут всё изменить, – тихо сказала Мира. – Много лет назад.

Он усмехнулся:

– Всё было менее эпично, чем ты рассказывала.

Она поняла, что он имеет в виду глупости про то, как Вишневский дрался с Великим Хранителем так, что Башня зашаталась. Сейчас, когда она увидела, что представляет собой Великий Хранитель, представлять их битву было особенно смешно. Чуствуя, как пылают от стыда уши, Мира спросила:

– Чего вы добивались?

Гай хмыкнул:

– Как и все уважающие себя революционеры, смены власти. Заручиться поддержкой стражей, захватить Башню, дворец, Элсар, Рудник, а потом и весь Азар под себя подмять. Хозяевами должны быть мокрозявы, а не это нежное, неприспособленное к жизни в таких условиях сословие.

Ей вспомнились убогие женщины в общей камере, жидкая похлёбка, безнадёга. По губам скользнула саркастическая усмешка: хозяева Азара…

– Взять хотя бы это дурацкое унизительное прозвище, мокрозявы, – продолжал Гай, – Это они нам его придумали. Рассказывают, что первой нас так назвала маленькая дочь прежнего Великого Хранителя, и связано оно было с мокростью, мерзостью. Прозвище понравилось, и его закрепили, сделали названием народа, прописали во всех учёных книгах. А то, что когда-то мы назывались иначе, превратилось в легенду.

– Откуда вы об этом знаете? – спросила Мира.

Он неопределённо пожал плечами:

– Я давно интересуюсь историей Азара. Если уплыть подальше от Элсара, многое рассказывают. Вот только ничего не проверить. Как в песне: ясновидцев – впрочем, как и очевидцев – всегда сжигали люди на кострах[1]. Все источники уничтожены, остались легенды, но в каждой легенде есть правдивое зерно, – он сухо улыбнулся: – Даже в истории про восстание мокрозяв.

Гай поднялся на ноги. Мира смотрела на него снизу вверх.

– Давай ещё раз попробуем разбить стекло, – сказал он. – Пора уже выбираться отсюда.

– Может, мне надо ещё немного отдохнуть?

Он поморщился:

– Время, Мира, время. Перед отъездом мне ещё нужно встретиться с Хадаром, кое-что обсудить. Раньше не удалось, помешали. От этого разговора зависит жизнь одного человека.

– Моя? – вырвалось у Миры.

Его усмешка означала: мир вертится не только вокруг тебя. Она смутилась.

– Нет, не твоя, – произнёс Гай. Он помолчал и добавил: – Может это и к лучшему, что меня не будет с тобой на турнире.

– Почему? – спросила Мира дрогнувшим голосом.

Его рот мучительно скривился. Помолчав, Гай сказал:

– Каждый раз одно и тоже. Люди мне верят. Не знаю почему, просто верят и идут за мной… А мне не удаётся их защитить… Порой мне хочется заорать: бегите от меня, пока не поздно! Но каждый раз бывает поздно.

Мира молчала, не зная, что сказать в ответ на это признание. Судя по выражению лица Гая, он сам уже жалел о своём внезапном откровении.

– А если вы останетесь? Что будет? – робко спросила она.

– Скорее всего, меня ликвидируют, – спокойно ответил он.

Мира впилась глазами в его лицо. Похоже, не лжёт. Так захотелось оказаться рядом, обнять, прижаться к нему, кожей ощутить тепло его тела. Но это чёртово, проклятое стекло… Разогреть его, растопить к чёртовой матери, будто лёд…

Мира медленно поднялась, сказала Гаю:

– Отойдите.

Он отступил на несколько шагов. Мира прижала ладони к холодной, бесчувственной поверхности стекла, прикрыв глаза, представила, как оно плавится под ладонями. С новой силой разболелась голова, привкус металла во рту стал сильнее, но Мира не убрала ладони. Из носа на верхнюю губу стекла струйка крови.

Стекло начало приминаться под её ладонями, обжигая их, но Мира заставила себя терпеть. Боялась – если убрать руки, все усилия будут насмарку. Когда терпеть стало невыносимо, Мира открыла глаза. Перед ней была колеблющаяся, дышащая жаром стена.

Она перевела взгляд на руки: ладони и подушечки были обожжены.

– Уходи! – закричал Гай. – Сейчас тут будет кипящая лужа!

Мира отпрянула. Дальше, ещё дальше. Силы оставили её, ноги подкосились, и она осела на пол. Стена обрушилась вниз раскалённым водопадом. Плача от боли, Мира видела, как по полу растекается жижа, на которой всполохами пылал огонь. Он подбирался всё ближе и ближе.

Гай, подобно мифическому герою в горящих сапогах, в несколько прыжков преодолел стеклянный пруд. Подхватив Миру на руки, унёс подальше и бережно опустил на пол, прислонив к стене. У неё опять начался магический отходняк, ещё сильнее, чем прежде. Невыносимо болели обожженные ладони и пальцы, и Мира тихо подвывала, прикусив губу, чтобы не орать в голос.

Стаскивающий с себя обгоревшие сапоги Гай, казался окутанным красноватой дымкой гигантом, который исполнял странный танец. Вот он приблизился к Мире, что-то спросил, но в ушах стоял шум, словно рядом горел лес. Убедившись, что не дождётся ответа, Гай вновь взял Миру на руки и понёс по лабиринтам коридоров. Она положила голову ему на плечо, закрыла глаза и подумала, что была бы рада с ним заблудиться – но тут же сама себя остановила: на сегодня довольно исполнения её безумных желаний.

– Гай, – шепнула она.

Почувствовав на себе его взгляд, с трудом сказала:

– Пообещайте, что мы ещё… встретимся. Я очень боюсь… вас потерять! Ближе у меня здесь никого…

– Всё будет хорошо, – ласково ответил он.

Мира прижалась к нему так сильно, что почувствовала биение его сердца. Оно отстукивало: «Найду».

…

Гай принёс её в комнату, положил на кровать и куда-то ушёл. Через некоторое время вернулся с худенькой женщиной. У неё было морщинистоеи злое лицо. Отсутствие бровей и веки без ресниц делали её похожей на огромную черепаху, забывшую дома панцирь. Гай называл её магиней Астафьей. Мире в тот момент было не до чего, но славянское имя она всё же отметила. Астафья ни о чём её не спрашивала – ни как Мира оказалась в коридорах Башни, ни где так сильно обожглась. Наверное, за это Гай её и выбрал. Присев на край кровати, магиня поставила на стол рядом с лампой баночку, от которой шёл запах, как от выгребной ямы и, набрав пригоршню, начала покрывать правую руку Миры прохладной зеленоватой жижей. Боль в руке сразу же начала утихать.

– Можно сразу и левую? Хоть чуть-чуть, – попросила Мира, глядя, как Астафья вытерла руки и достала из лежащей подле холщовой сумы клубок порванных на длинные полоски тряпок.

Магиня бросила на неё суровый взгляд и продолжила разбирать бинты. Разложив в ряд пять полосок ткани, она взяла крайнюю и стала перебинтовывать правую руку Миры. Причём, делала всё с таким ожесточением, словно больная её кровно обидела.

Обиднее всего то, что Мира не заметила, как ушёл Гай. Даже стука двери не услышала. Вроде вот только что он был в комнате и вдруг его не стало. В душе разлилась пустота. Одна – и больше не у кого спросить совета…

Закончив обматывать правую руку, Астафья подоткнула конец бинта под повязку, и принялась за левую. Мира задержала дыхание, чтобы не вдыхать тошнотворную вонь. Теперь, когда боль утихла, она могла более-менее рассмотреть магиню. Как она уже отметила раньше, бровей и ресниц у женщины не было. Голову покрывал платок из серой грубой ткани, переходящий в такого же цвета рясу. Мира в изумлении уставилась на её руки: прежде поглощённая своей болью, она не обращала на них внимания, а теперь оказалась поражена – руки Астафьи были молодыми, с красивыми тонкими пальцами, узкими ладонями и тонкими запястьями. Казалось, они принадлежат другому человеку.

Магиня подняла голову и встретилась с ней взглядом.

– Я думала, маги лечат заклинаниями, – произнесла Мира, чувствуя необходимость заполнить словами неловкую паузу.

– Ещё заклинания на вас тратить, – неприязненно ответила Астафья.

«На вес золота, они у вас, что ли?» – подумала Мира. Но вслух дерзить не стала.

Быстро обмотав ей левую руку, женщина также закрепила конец бинта и сказала:

– Сейчас спи, повязки утром снимешь.

– Спасибо, – кротко проронила Мира.

Хотя боль в руках прошла, она чувствовала себя очень слабой. Хотелось спать-спать-спать и ни о чём не думать. Закрыв банку с грязью и убрав её, а также остатки бинтов в суму, Астафья ушла, не сказав ей больше ни слова. В комнате остался только тошнотворный запах мази. Мира закрыла глаза и почувствовала, как её стремительно затягивает в воронку сна. В памяти мелькали обрывки разговоров, из чернильной мглы сознания выплывали неясные мысли, но когда Мира пыталась задержать их и обдумать до конца, они вновь скрывались. Пока, наконец, мгла не поглотила всё вокруг.

Сквозь сон Мира услышала скрежет ключа в замочной скважине.

«Надо проснуться… Гай уехал… Кто это может быть?» – подумала она, но оковы сна не отпускали. В то же время, Мира чувствовала угрозу. Точно цеплюч она заползала под дверь и тянула цепкие колючие стебли к кровати.

«Сейчас проснусь, – пробормотала Мира. – Надо».

Если бы не проклятая слабость… На лицо упал свет. Мира заставила себя открыть глаза и увидела Алексу. Противница закрыла дверь и поставила на пол слабо горящую лампу. Во второй руке она сжимала нож.

Понимая, что не успеет соскочить с кровати, Мира попыталась выставить между собой и Алексой стеклянную стену, как проделала с Гаем, но ничего не получилось. Комната наполнилась страхом и прерывистым, тяжёлым дыханием противницы.

– Не надо! – попросила Мира, и собственный голос показался ей жалким воробьиным писком.

– Я должна убить тебя до турнира! – воскликнула Алекса. – Я всё знаю!

– Что всё?! – прошептала Мира, не отводя глаз от направленного себе в грудь клинка.

– Ты победишь! Я слышала разговор ведьмы с одним из магов! Она теперь станет и твоей наставницей! Ей нужна ты! А я… Я никому не нужна!

Алекса глухо зарыдала, нож задрожал в её руке. Но противница сжала его и второй рукой, направила на Миру. Та вцепилась в край – руки тут же отозвались острой болью – перевалилась на пол, поползла под кровать. Алекса настигла её, повернула на спину и уселась сверху. Лицо противницы перекосилось от ужаса, в глазах блеснуло безумство, шрам от кнута на щеке стал багровым. Дико заорав, Алекса рубанула руками вниз.

«Как же всё… нелепо», – успела подумать Мира, в грудь сильно ударило. Она задохнулась от боли.

Тут же комнату прорезал полный страха и отчаяния вопль Алексы.

Дверь распахнулась, ворвались стражи. Тот, которого назначил Гай, заломил Алексе руки за спину и оттащил в сторону. Мира прижала руку к своей груди, потом с трудом поднесла руку к глазам: на повязке крови не было. Алекса её не порезала? Но как же боль? Надсадно кашляя, она перевернулась на бок, увидела лежащую на полу рукоятку ножа. Без клинка. Что за чертовщина? Она видела клинок, когда Алекса на неё набросилась.

Второй страж, постарше лет на пятнадцать первого (Мира вспомнила, что видела его у общей камеры) склонился над ней, спросил:

– Живая?

Она слабо кивнула, хватая ртом воздух. Страж поднял её, положил на кровать. В груди всё ещё ломило, но боль понемногу затихала. Поискав вглядом Алексу, Мира увидела, что противница сидит на полу, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону.

Распахнулась дверь, и в комнату в развевающемся чёрном пеньюаре вошла Даяна. Выхватила взглядом Миру, Алексу, резко спросила:

– Что здесь происходит?

Противница зарыдала с подвываниями.

– Одна напала на другую, – сказал молодой страж.

Старший поднял с пола рукоятку ножа, показал наставнице:

– Весьма странное оружие, но, наверное, другого не нашла.

Даяна подошла к Алексе, за подбородок подняла её голову. Девушка взглянула на неё с испугом. Размахнувшись, Даяна хлестнула Алексу по щеке с такой силой, что у той мотнулась голова.

– Грязная сучка! – прошипела наставница. – Я тебя из помойки вытащила, столько сил в тебя вложила! А ты! Пыталась турнир сорвать? Ты хоть понимаешь, как подвела меня, свою наставницу!

Алекса встретилась взглядом с Мирой. В глазах противницы стояли ужас и мольба.

– Ты отстраняешься от участия в турнире! – заявила Даяна, глядя на Алексу взглядом карательницы. Она перевела взгляд на стражей: – Уведите её для начала в карцер. Дальнейшую судьбу будем решать на совете старейшин.

Внезапно Мире вспомнились слова Алексы «Я слышала разговор ведьмы! Она теперь станет и твоей наставницей! Ей нужна ты! А я… никому!»

Всё подстроено. Это спектакль, подобный тому, который Даяна разыграла на собрании. Сначала сделала так, что Алекса удачно «подслушала» разговор, потом позволила украсть напичканный магией нож – клинок которого исчез в самый нужный момент, так что нож стал обычной деревяшкой. И финальный акт – удачно проходящие мимо комнаты стражи ловят убийцу на месте преступления.

В груди закипела ярость, затмив даже физическую боль. Мира вспомнила вывод, который сделала ещё на собрании: настоящий враг не Алекса. Она всего лишь игрушка в руках расчётливой Даяны.

«Нам с Алексой нужно объединиться, как договаривались, – подумала она. – И пусть проигравшими в этом турнире станут организаторы».

– Уведите её! – Даяна царственным жестом указала на Алексу.

«Сейчас я немного смешаю тебе карты, ведьма», – подумала Мира и, как могла громко, крикнула:

– Стойте!

Тут же закашлялась, прижав руку к груди. Как ни странно, её услышали, удивлённо повернули головы.

– Алекса ничего не сделала, – с трудом произнесла она. – З-за что отстранять её… от турн-нира?

– Что значит, за что? – с угрозой спросила Даяна. – Она пыталась тебя покалечить, может быть, даже убить.

– Вы всё н-неправильно… поняли, – прохрипела Мира. – Алекса… зашла п-поговорить. Знаю, это запрещ-щено, но не до отстранения же!

По взглядам, которыми обменялись Даяна со старшим стражем, она поняла, что была права насчёт спектакля.

– А это откуда? – старший страж показал на открытой ладони рукоятку ножа.

– Это был… нож моего наставника, – сказала Мира. – Он сломался, и ручка… завалилась под кровать. Я хотела его достать и сама упала, а Алекса… Мы… немного подурачились.

Эта речь совсем её вымотала. Боль в груди усилилась. Кажется, Алекса сломала ей ребро. Взглянув на противницу, Мира увидела, что та смотрит на неё в ошеломлении.

– Хорошо же вы дурачитесь, до переломов, – заметил старший страж.

Мира вымученно улыбнулась:

– Мы… Вообще странные… Вы ж-же сами сказали, что для оружия он не г-годится…

Даяна подошла к кровати и положила ей на лоб прохладную ладонь. Её карие, миндалевидные глаза смотрели в глаза Миры.

«Решила бросить мне вызов?» – спросил взгляд наставницы.

«Вызов не вызов, но, если придётся, я повторю это и Хадару, и Великому Хранителю», – безмолвно ответила Мира.

«Опасную игру затеяла, дурочка», – Даяна улыбнулась, обнажив белые зубы хищницы.

«И всё же, я рискну».

Даяна повернула голову к стражам, бросила:

– Оставьте нас. Алексу заприте пока в её комнате. В любом случае, участницам турнира запрещено заходить друг к другу, и она нарушила запрет.

Мира внутренне сжалась – она боялась оставаться наедине с этой стервой.

Старший страж поднял Алексу с пола и вывел из комнаты. На пороге противница обернулась и бросила на Миру пронзительный взгляд.

«Ещё поборемся», – мысленно сказала Мира.

Алексу увели.

– Я останусь за дверью, – сказал Даяне страж, назначенный Гаем и, судя по интонации, это было предупреждение.

Женщина поморщилась:

– Да, да. Ступай уже.

Когда за ним закрылась дверь, воцарилась тишина. Наставница прошла по комнате, не отводя с Миры пристального взгляда.

– Ты очень плохо выглядишь, – холодно заметила наставница, остановившись напротив Миры. – Заболела?

– Н-нет. Просто…

– Просто не умеешь пользоваться магией, – с усмешкой закончила Даяна.

Мира вспыхнула:

– Не понимаю.

– Ай, перестань, уж мне-то не лги. Не забывай – именно я ввожу мокрозяв в транс для кукрения и прекрасно понимаю, откуда эта бледность, чернота под глазами, посиневшие губы, – она коснулась пальцем лба Миры. Та мотнула головой, пытаясь сбросить его. Но получила лишь головокружение.

– Одна маленькая, глупая девочка решила поиграть с магией, – произнесла Даяна с улыбкой. – А большой дурак ей это позволил.

– Я не маленькая глупая девочка, – процедила Мира сквозь зубы. – И Гай не дурак.

Даяна улыбнулась шире и присела на край кровати. Мира отодвинулась, ожидая от неё любой пакости.

– Как же мне всё это знакомо, – сказала наставница. – Веришь ему, любишь, готова отдать свою жизнь, а он просто берет, что нужно и уходит. И так будет всегда. Ты никогда не станешь для него тем, чем является он для тебя. Он способен любить только себя – вот жестокая правда, девочка.

– Вы никогда его не любили! – яростно просипела Мира.

Она вспомнила слова Гая, что память о его браке с Даяной – ложь. Кто-то решил навязать им воспоминания о любви друг другу, но они никогда не были парой.

В глазах магини сверкнула злоба. Тут же Мира почувствовала, что её будто пригвозило к кровати. Она не могла даже пошевелиться, находясь полностью под властью этой женщины.

«Она может сделать со мной всё, что угодно даже не дотрагиваясь», – с ужасом подумала Мира. Это не Астафья с её вонючей грязью. В то же время, Мире захотелось обладать такой же силой.

Тем временем, наставница взяла себя в руки: взгляд потеплел, на красивых губах вновь заиграла улыбка. Мира почувствовала, как её «отпускает», шевельнула пальцами, сжала руку в кулак.

– Я представляю, что тебе наговорил про меня Вишневский, – сказала Даяна.

– Он про вас почти не говорил, – буркнула Мира.

– Вот как? – наставница удивлённо и даже как будто обиженно подняла брови. – Что же, тогда и я про него не буду. У нас есть более достойные темы, – она подмигнула Мире: – Дорогая, поделись со мной, как ты собираешься участвовать в турнире в таком состоянии? Он состоится завтра вечером.

Мира ощутила холодок под ложечкой. Она гнала от себя такие вопросы, успокаивая мыслью, что скоро ей станет лучше.

– Я… восстановлюсь, – ответила она дрогнувшим голосом.

– Турнир завтра вечером, – повторила Даяна елейным голосом.

– Я восстановлюсь.

– Невозможно. Для восстановления тебе нужно не меньше недели, Сейчас ты даже до конца коридора дойти не сможешь.

Мира судорожно сглотнула подступившую панику.

– К вопросу о Вишневском, которого ты так рьяно защищаешь, – продолжала Даяна с той же кошачьей интонацией: – С его стороны было преступлением довести тебя до такого состояния и уехать.

– Я сама… себя довела, – тихо сказала она.

– Защищать вопреки всему, – усмехнулась магиня. – Смотрю на тебя и вижу себя лет пятнадцать назад.

Мира хотела напомнить, что Даяна собиралась больше не обсуждать Вишневского, но сдержалась. В самом деле, нужно что-то решать с турниром. Если завтра ей не станет лучше – а каких-то кардинальных изменений, не предвидится, – её тупо уничтожат собственные кошмары и во второй тур она не пройдёт. Но у кого просить помощи, если единственный, на кого она могларассчитывать, уехал?!

– Я так понимаю, турнир должен состояться во чтобы то ни стало, – медленно произнесла она.

– Правильно понимаешь.

– Если бы вы отстранили Алексу, кого поставили бы на её место?

Улыбка Даяны означала: «Ты задаёшь правильные вопросы».

– Олсен, – ответила магиня. – Помнишь такую?

Мира вздрогнула, едва слышно ответила:

– Да.

Она вспомниладлинное лицо англичанки с добрыми глазами мудрой лошади. Олсен даже в камере не могла за себя постоять, терялась от грубого слова… Нет, это слишком жестоко. Мира знала, что одолеет Олсен даже в теперешнем состоянии – будет не турнир, а обычное убийство. Если у Миры до сих пор и были сомнения насчёт покрывательства Алексы, то теперь они окончательно рассеялись.

– Ты уверена, что с Алексой всё было так, как ты рассказала? – вкрадчиво спросила Даяна. Может, вспомнились какие-нибудь подробности?

– Да, – твёрдо ответила она.

Женщина усмехнулась:

– Что же… Твой выбор. Кстати, когда вы дурачились с Алексой, она сказала, что тебя передали под мою опеку?

«С такой опекуншей лучше сразу помереть, чтобы не мучиться», – подумала Мира.

– По лицу вижу, сказала, – заметила Даяна. – Я помогу тебе восстановиться для турнира.

– Вы?!

– Раз у нас случилась такая беседа без масок, буду откровенна: мне безразлично, победишь ты или Алекса, – магиня смотрела ей прямо в глаза. – Но есть правила: к началу турнира противницы должны быть в равных условиях. Если тебя выведут, а скорее вынесут такой, какая ты сейчас, спрос будет в первую очередь с меня – наставницы.

– Спасибо за честность, – сухо произнесла Мира.

– Засунь благодарность в свою куриную жопку, – надменно сказала Даяна.

Мира вспыхнула до корней волос. Хотелось ответить этой базарной хабалке что-нибудь презрительно-интеллигентно-питерское, но Мира понимала, что сейчас нужно усмирить гордость.

«Однажды я стану могущественнее тебя, – мысленно ответила она. – Тогда я всё тебе припомню. И за себя, и за Гая, и за всех, кто в камере».

– Села ровнее! – приказала Даяна.

Мира повиновалась. От движения в грудь словно воткнули спицу. Она вскрикнула от боли.

– Для начала срастим твоё сломанное ребро, – сказала Даяна и добавила с ухмылкой: – Если ты, конечно, не против.

– Почему я должна быть против? – прошептала Мира.

– Мало ли. Ты так защищала Алексу. Может, испытываешь удовольствие, когда тебе рёбра ломают.