Текст книги "Вниз по течению 2 (СИ)"

Автор книги: Кирра Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Вниз по течению-2

Глава 1. Мира

Они поднялись по каменной лестнице, потом ещё по одной, страж открыл низкую дверь и указал Мире: заходи.

Взволнованно сцепив пальцы в замок, она вошла.

Это была небольшая комната; в стене углубление, будто раньше здесь было окно, но потом его замуровали. В углублении сидел Гай. Он совсем не изменился с тех пор, как они расстались на реке, разве что плащ снял. Мира в очередной раз удивилась тому, какой он плечистый и крепкий. Впрочем, другие на Азаре не выживают. Хлюпиков съедают черви.

Пару минут Мира и Гай молча смотрели друг на друга. Она пыталась прочесть по его лицу, насколько он злится, но лодочник был абсолютно спокоен и равнодушен. Сидел и смотрел на неё, как смотрят на осину. От такого взгляда все заготовленные вопросы и объяснения потеряли смысл. Даже говорить спасибо, что согласился быть наставником, почему-то язык не поворачивался. А ещё не отпускал страх: вдруг не согласился? Но тогда зачем пришёл? Сказать об этом? Бред, конечно, не согласился бы – просто не пришёл. Но озвучивать сомнения всё равно было боязно. Пока не высказаны, есть надежда, что всё не так плохо, как она себе накрутила.

Однако пауза затянулась, а нарушать её первым Гай явно не собирался.

– Вы случайно не знаете, мне на время подготовки к турниру другую одежду выдадут? – спросила Мира, решив, что самое лучшее, построить разговор так. Вроде и о турнире говорят, но и наставничества не касаются. А дальше будет видно, куда кривая выведет.

– Да, надо признать, не Мерлин Монро, – хмыкнул Гай, окинув её взглядом.

– Как Мерлин Монро ни к чему, – буркнула она. – Мне нужна функциональная одежда, а не этот картофельный мешок.

– А эта чем не функциональна? – осклабился он.

Ещё и издевается!

– Как в ней приёмы выполнять? – раздражённо воскликнула Мира.

– Какие приёмы? – кажется, он искренно удивился.

Зачем он заявился, в самом деле?! Ладно, чему быть, того не миновать. Пора прояснить вопрос с наставничеством.

– Я думала, вы будете моим наставником на турнире, – тихо сказала она.

– Буду, – равнодушно ответил он.

Мира расцвела в улыбке. Слава богу!

– Ну, тогда вы должны научить меня драться.

– Нет.

Мира опешила:

– Как же я смогу победить?

– Мира, я не боец, – неторопливо заговорил Гай. – До двадцати девяти лет я вёл жизнь обычного советского гражданина: пять дней в неделю работал в техбюро авиационного завода, по вечерам смотрел телевизор, читал книги, по выходным ходил на стадион поболеть за любимую команду. Ну, ещё рисовал немного. Я никогда не чувствовал себя ущербным оттого, что по вечерам провожу время перед телевизором, а не чищу кому-нибудь морду в подворотне; даже в школе ни разу не подрался по-настоящему.

– Но тогда на острове! – с жаром возразила она, не понимая, зачем он так говорит? Зачем рушит образ вояки?

– Что на острове? – Гай презрительно скривился. – Я убил рыжего, воспользовавшись эффектом неожиданности и местным стереотипом. Не говоря о том, что это была самая большая глупость, которую только можно совершить.

– Почему глупость? – моргнула Мира.

Он уклончиво махнул рукой:

– Позже расскажу.

Опять пошли загадки и недомолвки.

– Зачем же тогда убили? – спросила она.

Он провёл рукой по бороде, сжал её в кулак, помедлив, ответил:

– Так… Надоело, что они считают нас безответным быдлом. Но не суть, – он в упор посмотрел Мире в глаза: – Я хочу, чтобы ты поняла: то, что ты отработаешь перед зеркалом парочку приёмов, не сделает тебя равной в бою с реальным противником. Поэтому, если будет выбор: драться или бежать, для тебя выбора нет – беги. Это не шутки, Мира, и не игра. Всегда нужно оценивать свои силы. Попав в этот мир, никто не становится сильнее, ловчее или умнее. Ты остаешься той, кем была.

Мира почувствовала обиду и разочарование. Что он строит из себя невесть кого и разговаривает с ней, как с дошкольницей? Ещё и советы даёт хм-хм-хм. Не умеешь драться – беги; чувствуешь, что слабее – опять беги. Так никакой турнир не выиграешь. Похоже, она выбрала в наставники обычного балабола. Вон, сам проболтался, что убил рыжего по случайности, сейчас ещё и совесть замучила. Интересно, можно ли поменять наставника в ходе подготовки? Впрочем, у них ещё и подготовки-то не было. Вспомнились разговоры о Вишневском. Вот бы кого в наставники! Он бы не стал тут разводить всю эту болтологию, а ясно и чётко сказал, что нужно сделать, чтобы победить.

– Вопросы есть? – спросил Гай, доставая папиросу. Судя по виду, собственного изготовления.

«Вопросы есть? – мысленно передразнила Мира. – Точно, как в школе».

– Вы, случайно, не знаете мокрозява по фамилии Вишневский? – спросила она.

Рука Гая задержалась в воздухе.

– Может, и знаю, – ответил он. – Так сразу не припомнить. Он лодочник или агент?

Сунув папиросу в угол рта, Гай достал из кармана камень, железку и верёвочку, больше похожую на крысиный хвост. Огниво, что ли?

– Я не знаю, – ответила Мира. – У нас рассказывают, что он победил в турнире и вышел на свободу. Просто интересно, знакомы ли вы с ним. Он тут в Башне столько всего натворил, что и на свободе должен быть известен.

Положив верёвку на подоконник, Гай стукнул одним камнем о железку. Вылетело несколько искр, верёвочка загорелась. Мира увлечённо наблюдала. Ёлки-палки, чтобы закурить, надо целый ритуал выполнить. Прикурив от верёвки, Гай наступил на неё сапогом, погасил пламя, и убрал огниво обратно в карман. В комнате завоняло палёным и ещё чем-то горьковатым. Что он там курит, интересно знать? Дым от самокрутки был странным, не висел полупрозрачной дымкой, как обычно, а собрался рваным комком. Гай разбил ребром ладони один комок дыма на несколько маленьких.

– Меня научите так же делать? – спросила Мира.

– Зачем?

– Должны же вы, как наставник, поделиться со мной каким-нибудь умением, – она старалась, чтобы голос звучал невинно, но в нём всё равно прозвучала язвительность.

– Хамишь, сколопендра, – заметил Гай.

Мира передёрнула плечами. Она была зла на себя за то, что, как обычно, нафантазировала красивый образ героя, который, как обычно, не соответствовал реальности. Было понятно, что ни к какой победе Гай её не приведёт, если это не будет турнир по забиванию косяков. Какая же она идиотка, что позвала его!

– Так чё там с Вишневским? – напомнил он. – Чё он выдающегося тут наворотил?

«Всё-таки они знакомы, – подумала Мира. – Вон как заинтересовался. Наверняка они пересекались где-нибудь, и великолепный Гай не успел убежать».

Она подавила улыбку.

– Чего улыбаешься? – спросил Гай. – Он такой смешной был?

– Напротив, – с достоинством ответила она, глядя, как клочья дыма тают в воздухе. – Он был бойцом. Поднял сопротивление и вызвал на битву главного хранителя Элсара. Они бились несколько дней, так что Башня зашаталась.

Гай подавился дымом.

– Такого я ещё не слышал, – сказал он, прокашлявшись. – И кто победил? Дружба?

Мира бросила на него гневный взгляд, холодно ответила:

– Вишневского предали его же друзья. Они перешли на сторону хранителя. Но, даже оставшись без поддержки, он не сдался.

– Его убили?

– Могли, но своей храбростью он вызвал такое уважение, что Великий Хранитель предложил ему стать своей правой рукой. На что Вишневский ответил: я ценю только свободу. Его отпустили, а предателей и слабаков казнили, – закончила Мира. Выделив интонацией «слабаков».

– Вот оно как, – протянул Гай с явственным сарказмом.

Миру заколотило от злости. Ну, конечно, ещё бы великолепный Гай признал чьи-то заслуги! Завистливый хмырь!

Он раздавил окурок и сухо обронил:

– Ладно, пошутили и хватит. Пора делом заняться.

Мира фыркнула. Да-да, отрабатывать бег с препятствиями.

– Что фыркаешь, как лошадь? – произнёс Гай. – Вообще я ожидал, что ты начнёшь расспрашивать о турнире, а не супермене, расшатавшем Башню.

Он оскалился.

– Я тоже ожидала, что вы будете готовить меня к турниру, а не распишетесь в собственной несостоятельности.

«А если он обидится и уйдёт? – мелькнула трезвая мысль. – Где я найду другого наставника?»

Он вскинул брови:

– Когда это я расписывался?

– Сами сказали, что не будете учить меня приёмам, – она хотела добавить про техбюро и диван с телевизором, но всё-таки нашла в себе силы остановиться.

Гай соскочил с выступа и подошёл так близко, что она чувствовала на макушке его дыхание; невольно отступила на шаг.

– Предлагаю удалить этот разговор из личного дела и начать всё заново, – сказал он.

Мира уставилась на засаленный ворот его рубахи.

– Садись, – он указал на пол.

Она села, натянув платье-мешок на колени. Определённо, это самая ужасная вещь, которую ей когда-либо доводилось носить. Ожидала, что Гай сядет напротив, но он стал ходить из угла в угол.

– Итак, – заговорил он. – Судя по отдельным высказываниям, у тебя сложилось в корне неверное представление о том, что представляет собой турнир. Хочу тебя разочаровать: боевых коней, кольчуг, шлемов с перьями, мечей и копий не будет.

– Я такого и не представляла, – возразила Мира. – Думала, что это будет женский реслинг.

– Женский кто? – удивился Гай.

Мира запоздало вспомнила, что он здесь по земному сорок лет. Наверняка в те времена и слово такое не употребляли.

– Это борьба на публику, – пояснила Мира.

– Что интересного смотреть на двух визжащих и дергающих друг друга за волосы девчонок? – заметил он.

– А как тогда выглядит ваш турнир? – растерялась Мира.

Он снова заходил по комнате:

– Турниры изначально создавались для увеселения Хранителей. Сначала они на самом деле чем-то напоминали гладиаторские бои, в которых участвовали не двое мокрозявов, а толпа. Это было время, когда мокрозявы шли косяком, и их тупо некуда было девать. Но затем поток стал редеть, да и гладиаторские бои приелись. Тогда кого-то из свиты великого посетила идея: пусть мокрозявы борются с собственным подсознанием. Нужно только добавить немного магии, и вуаля: шоу готово.

Мира тряхнула головой:

– Как это? Ничего не понимаю.

Он присел рядом на корточки и серьёзно посмотрел ей в лицо.

– Из твоей памяти вытащат самые неприятные воспоминания. Они пойдут чередой, словно плохой сон, из которого нельзя выбраться. Для пущего драйва хранители добавят в них что-нибудь от себя. По сути, ты будешь бороться со своими же гипертрофированными страхами, которые, к тому же, могут тебя убить – в физическом смысле.

– Но это совсем не похоже на турнир! – пробормотала Мира. – И для чего два участника?

– Несколько участников, это скорее традиция. Однако если оба участника остаются живы, их сводят друг против друга. Создают для них один ринг – этакий концентрат ужаса.

– В чьём сеттинге? В смысле, на чьей территории их сводят?

– По-разному. Это как решат зрители. Турнир привлекает много любопытных. Делаются ставки, попутно совершаются политические игры. К примеру, однажды Великий Хранитель Сухири проигрался нашему, и ему пришлось подписать крайне невыгодный договор о цене на откукренную воду. Подозреваю, он и на этот раз притащится – отыграться. Также съедутся Владелец Рудника со свитой, Владыка Леса со свитой, Маги Ордена вплоть до младших. Обычно в зрителях недостатка не бывает. Из-за того, что все острова раскиданы по реке, турниры назначают на дни Вила. Это четыре дня. Река раздвигается, и по суше прибывают высокие гости.

– В каком смысле раздвигается? – удивилась Мира.

– Ветхий завет читала? Что-то навроде этого.

Мире было сложно такое представить, но и показаться дурочкой без воображения не хотелось. Поэтому она решила замять тему.

– И когда они наступят, эти дни Вила? – робко спросила она.

– Меньше чем через неделю. Насколько мне известно, птичьей почтой уже разосланы пригласительные.

– Значит, назад уже не повернуть? – прошептала она, хотя и сама знала ответ на вопрос.

– Нет, Мира. Можно только выиграть.

Она всмотрелась в его лицо, надеясь увидеть улыбку в глазах или углах рта. Хотелось, чтобы он вдруг потрепал её по голове и сказал:

– Да пошутил я, пошутил.

Но Гай был пугающе серьёзен. Спина заныла от страха, и с головой накрыла паника: «Нет, я на такое не согласна! Это нечестно! Турниры не такие! Меня не предупредили! Я не хочу!»

Мира хотела было вскочить, но Гай удержал её за плечи.

– Куда это ты?

– Хватит на сегодня! – вскрикнула она срывающимся голосом. – Да отпустите меня! Я хочу вернуться!

Он хотел было возразить, но потом передумал, мягче сказал:

– Ладно, но только сегодня и потому, что уже вечер. С завтрашнего утра тренировка по полной. Нам нужно выяснить, чего тебе ожидать, и как с этим справиться. Да, чуть не забыл. На время подготовки к турниру участники отделяются от других мокрозяв и не кукрят. Но мне сказали, что у тебя и без того с кукрением проблемы.

– Да, я оказалась бракованным мокрозявом, – глухо ответила она. – Они ещё обсуждали, не отдать ли меня какому-то господину Окато… Для опытов.

Почувствовав, как на глаза навернулись слёзы, отвернулась.

– Значит, ты должна победить в турнире, – серьёзно сказал Гай. – Без вариантов.

– Должна, – с горечью повторила Мира. – Вы сам-то участвовали когда-нибудь?

– Было дело.

– Успешно?

– Ну, раз разговариваю с тобой, значит успешно.

Мира взглянула на него исподлобья:

– Кто был вашим соперником?

Он суховато улыбнулся:

– Ты с ним не знакома и уже не познакомишься, – Он помолчал и добавил нехотя, будто признавался в постыдном: – Мне пришлось его убить. Надеюсь, тебе не понадобится поступать также. Гораздо лучше, когда с противником завершают его собственные кошмары.

Мира вспомнила Алексу. Её наглую ухмылку, злые глаза и почувствовала, как руки сами собой сжимаются в кулаки. Вспомнив их драку, подумала, что с удовольствием врезала бы белобрысой ещё пару раз. А вот если нужно будет её убить… Наверное, если не останется выбора…

– Убийство всё меняет, – говорил, между тем, Гай. – Как будто, вместе с другим, убиваешь кого-то в себе. Ладно, идём, – оборвал он сам себя. – На сегодня достаточно.

Мира нехотя поднялась. Она думала о том, что будет, если «нужно убить» станут не только словами. Пока она даже не представляла себе такого.

Они вышли в освещённый факелами коридор.

– С сегодняшнего дня тебе наверх, – произнёс Гай.

Они дошли примерно до середины, когда впереди появилась высокая красивая женщина лет тридцати пяти в платье багровых тонов. Она шла царственной поступью; рубины на корсаже отливали кровью, иссиня-чёрные волосы, заплетенные в две косы, лежали на высокой груди. При виде неё, Мира сразу почувствовала себя неполноценной. Чёртов картофельный мешок! Она постаралась придать лицу непроницаемое выражение. Приблизившись, женщина окинула её взглядом, в котором смешались любопытство и брезгливость, затем перевела взгляд на Гая и надменно улыбнулась:

– Здравствуй, Олег, – голос у неё был под стать внешности: глубокий, волнующий, с легкой хрипотцой. – Давно же мы не виделись.

– Не так, чтобы очень давно, но ты была слишком занята и не заметила меня, – ответил он, выпустив руку Миры и отстранив от себя, будто стыдился.

– Занята? Чем? – женщина изогнула красивую бровь.

– Ублажала кого-то из стражи.

От царственной улыбки не осталось следа. Вспыхнув, женщина вскинула руку, желая влепить Гаю пощёчину, но он перехватил её за запястье.

– Пусти! Мне больно! – завизжала она.

Гай демонстративно отпустил её и шаркнул ногой с видом Д`Артаньяна:

– Всё для тебя, Даяна.

Кажется, вспышка гнева женщины его забавляла.

– Как был хамом, так и остался, – презрительно бросила она, подправляя на плечах сбившуюся во время стычки накидку. – И, как прежде, падок на молоденьких дурочек, – добавила она, мельком взглянув на Миру.

– Что поделать, если ты постарела, – заметил Гай.

Даяна посмотрела на него с яростью, сначала даже не могла говорить, но потом всё же процедила сквозь зубы:

– Зря ты в это ввязался, Олежек. Опозоришься. Впрочем, – она гаденько улыбнулась: – Тебе не привыкать.

Развернувшись так резко, что подол платья хлестнул Миру с Гаем по ногам, Даяна ушла.

– Это ещё бабка надвое сказала, – сказал ей в спину Гай и, как ни в чём не бывало, повернулся к слегка обалдевшей Мире: – Ну, что замерла на полустаночке в цветастом полушалочке? Идём.

– Кто это был? – выдавила она, когда Даяна скрылась за поворотом.

– Наставница твоей соперницы, – он подмигнул: – Хорошо, что вы познакомились.

– Д-да. Очень милое знакомство, – пробормотала Мира.

Перед глазами всё ещё стояли переливающиеся в свете факелов рубины на корсаже и искажённое от гнева лицо красавицы, когда она хотела ударить Гая. Судя по всему, турнир у них будет «весёленький».

Они поднялись по узкой лестнице в шесть ступеней и оказались в небольшом тёмном тамбуре с единственной дверью. Гай достал из кармана ключ, вставил в замочную скважину. Вопреки ожиданиям Миры, ключ повернулся без скрежета, а сама дверь открылась без скрипа. Внутри было темно. Гай вошёл первый; раздался тихий стук, сверкнула пара искр, через некоторое время загорелся дрожащий огонёк.

– Заходи, что стесняешься? – сказал Гай. – Здесь тебе будет хорошо. И кормежка не такая скотская, как внизу.

Мира вошла, огляделась: комната без окон примерно на восемь квадратов, узкая кровать, застеленная серой тряпкой, небольшой столик с лампой, слева от двери корыто, в нём кувшин с водой, кусок мыла, тряпка, прикидывающаяся полотенцем, облезлый горшок.

– Будет хорошо? – поёжилась Мира. – Тут даже окна нет. И зеркала. И… ещё много чего нет.

– Не о том думаешь, – сказал Гай.

– Но зеркало-то можно повесить.

– Оно тебе без надобности.

– Это вам оно без надобности! Но не всем, чтобы чувствовать себя человеком,

достаточно слезть с дерева и подстричь ногти на ногах.

Он подавил улыбку.

– Всё же объясните, почему нельзя повесить зеркало? – упёрлась Мира. – По-моему, с вашей стороны, это обыкновенное самодурство.

– За тобой могут через него наблюдать, – нехотя ответил Гай.

Кажется, он говорил на полном серьёзе. А Мира думала, что её здесь уже ничто не может удивить.

– Наблюдать? – переспросила она. – Кто?

– Даяна, хранители, кто угодно. Мира, я тебе уже сказал, всё очень серьёзно, а ты забиваешь голову всякими глупостями. В зеркало ей надо посмотреть – детский сад!

Она поджала губы.

– Постарайся отдохнуть, – добавил он. – И ещё: уясни, тебе нужно быть очень осторожной. Можешь считать, что турнир уже начался. Кстати, тренировочная защищена от просмотров и прослушиваний. Поэтому, если хочешь сказать что-то важное, найди в себе силы дотерпеть до прихода туда. Остальные помещения могут быть напичканы магическими приблудами.

Мира глянула на него исподлобья.

– Не надо на меня так смотреть: чёрные пауки на тебя с потолка не посыплются и синие когти из стен не полезут.

– А в чём магия?

Гай сделал неопределённый жест:

– Я не маг и не знаю, как всё работает.

– Так, может, и нет ничего? – лукаво улыбнулась она.

– Поверь мне, в этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть. Поэтому думай над каждым своим действием и каждым словом: всё могут использовать против тебя.

– С кем говорить-то? – вырвалось у Миры. – С ночным горшком?

Гай сдержанно вздохнул, вышел и закрыл дверь. В замке повернулся ключ.

– А запирать зачем? – растерялась Мира.

Ответом ей была тишина. Чувствуя, как накатывает паника, Мира бросилась к двери, ударила по ней ладонями.

– Гай! Подождите! Побудьте со мной!

Никто не ответил.

Развернулась, прижалась спиной к двери. Огонёк в лампе дрожал и тихо потрескивал.

– Козёл он! – пожаловалась ему Мира.

Медленно подошла к кровати и упала ничком. Она не знала, сколько пролежала так. Неожиданно за дверью раздались приближающиеся шаги. Гай? Мира торопливо села, пригладила волосы. Расчёску бы!

Открылась дверь. На пороге стоял незнакомый крупный мужчина в серой одежде и коротких сапогах. Его голова была лысой и круглой, на грудь спускалась густая борода. В одной руке он держал деревянную тарелку, в другой – кружку.

Мира испуганно вскочила, пробормотала:

– Здрасьте.

Не ответив, мужчина пересёк комнату, поставил на стол тарелку и кружку. В отличие от прежней баланды, пахло едой: мясом с картошкой. Мира поняла, что сильно хочет есть. Мужчина достал из кармана сомнительной чистоты ложку, подышал на неё, вытер о штанину и положил на стол. Миру замутило.

– Поешь, погаси лампу, – пробасил мужчина. – Масло дорогое.

Мира сглотнула, села на кровать, сцепила руки на коленях, стараясь даже дышать через раз.

– Увижу свет, отберу. Будешь в темноте, – добавил мужчина, покосившись на её колени. Мира тут же натянула на них платье.

Ухмыльнувшись, мужчина вышел, закрыл дверь. Мира медленно выдохнула.

«Угу, спокойно будет, – вспомнила она заверения Гая. – Пипец как спокойно!»

Заглянув в тарелку, она увидела настоящий кусок мяса и что-то напоминающее гороховую кашу. Но пахло от неё определённо варёной картошкой. В кружке оказался напиток по вкусу похожий на сбитень.

«Кормёжка здесь и правда в разы лучше, чем в общей камере», – подумала Мира. Брезгливо взяла двумя пальцами ложку, подошла к корыту, полила на ложку из кувшина. Вода глухо застучала о деревянное дно. «Как это прекрасно: не жалеть воду, не отмерять каждую каплю, – подумала она. – Несчастные азарцы: жить, имея вокруг столько воды и не смея пользоваться ею».

Стряхнув воду с ложки, Мира взяла тарелку, села на кровать и, сама не заметив как, разделалась с ужином. Было вкусно. Расслабившись душой и телом, она помыла посуду, легла. С такой едой здесь, пожалуй, можно жить. Вспомнив про то, что надо погасить лампу, села подвинулась к столу. Казалось, пламя плавает в озере масла.

«Как же её потом зажгу?» – подумала она.

Гасить не хотелось. Мира представила, как останется в тишине и темноте, и поёжилась. Однако, тут же вспомнилась угроза охранника.

«Буду думать о своих: маме, папе, – решила она. – Как они там сейчас? День у них или, как здесь, ночь?»

При воспоминании о родителях на душе стало слякотно и захотелось темноты. Мира задула лампу, легла, чувствуя на щеках тепло слёз. Сколько по земному прошло с тех пор, как она здесь? Два дня? Неделя? Она не часто звонила домой, раза два в месяц, а то и меньше, считая, что этого вполне достаточно, хотя мама не раз упрекала её в этом.

«О чём рассказывать-то? – отвечала Мира. – Учусь, ничего интересного и выдающегося». Родители не знали, что Миру больше года назад отчислили из института. Сначала она говорила себе: «Восстановлюсь». Но дни шли за днями, нанизывались, как бусы на нить жизни. И Мира стала говорить себе: «Вот поступлю на журналистику, тогда и расскажу всё сразу».

А теперь оказалась здесь.

– Я обязательно вернусь, – прошептала Мира, чувствуя на губах соль слёз. – Обещаю. Не может такого быть, чтобы отсюда нельзя было сбежать… Вот когда точно будет, о чём рассказать.

…Она была любимым ребенком. Её баловали, потакали всем желаниям; Мира не помнила, чтобы родители когда-то отмахнулись от неё. Может поэтому, слишком занятая собой, она не заметила, когда в семье начался разлад. Так что, развод родителей стал для неё неожиданным ударом. Вдруг оказалось, что этот мир не вращается вокруг неё, что он вообще не вращается, а с треском падает вниз.

Сначала из дома ушёл папа, и они с мамой на пару упивались обидой к нему. Потом к маме стал всё чаще приходить коллега Сергей Николаевич: улыбчивый и такой приторный, что при виде него хотелось лимон съесть. Особенно Мире в нём не нравилось то, что он в разговоре очень приближал лицо и слушал излишне внимательно всё время поддакивая. Сначала ей польстило такое внимание взрослого, появилась иллюзия, будто она говорит важное, серьёзное. Но как-то она рассказала то, о чём говорила накануне, и вновь Сергей Николаевич выслушал, как в первый раз. Мира поняла, что он её просто не слушает.

Её тогда никто не слушал. Даже мама. Она стала другой – рассеянной, занятой своими мыслями, часто отвечала невпопад.

Как-то утром, выйдя на кухню, Мира обнаружила там мужика в трусах, который с хозяйским видом рылся в холодильнике. Она начала истошно вопить. Мужик в трусах дернулся, будто хотел забраться в холодильник, потом зачем-то присел на корточки. В кухню забежала мама. Метнув взгляд с Миры на мужика, она с досадой произнесла:

– Я же просила тебя – не надо так сразу! И встань уже, не позорься.

Только тогда Мира узнала Сергея Николаевича. Злость на маму, стыд за свой визг, сама ситуация, будто взятая из похабного анекдота – захлестнули её горячей волной. Она выскочила из кухни, надела попавшиеся под руку вещи, вырвалась на улицу без денег и телефона, и весь день бродила по городу. Кажется, был дождь со снегом, но Мира их не замечала. Её сжигала ненависть к родителям. Как они могли вести свои игры за её спиной? Как моли делать вид, что у них всё хорошо. Замечательная, крепкая семья! Лицемеры! Лжецы! Они предали её. Оба разом!

Уставшая, голодная, продрогшая, она вернулась домой глубоко за полночь. Мама встретила её в прихожей.

– Он ушёл, – сказала она, виновато заглядывая ей в глаза.

Мира молча оттолкнула её плечом и прошла в свою комнату. А на следующий день слегла с ангиной. На две недели в доме восстановилась прежняя жизнь: даже папа вернулся, хотя и спал не в спальне, а на диване в гостиной. Но Мира видела, что всё это иллюзия. Никогда больше не будет, как раньше. Пропало что-то важное, настоящее. То, что делало их семьёй. И Мира понимала, что им никогда не удастся это вернуть.

Но сейчас прежние обидки казались раздутыми и надуманными. Сейчас важным было одно: раньше достаточно было сесть в автобус – пять часов, и ты дома. А на электричке и того быстрее. А теперь – всё. И не существовало такого автобуса или поезда, на котором бы можно было вернуться.

Она проснулась от бьющего в лицо яркого света. Как-то солнечные дни в городе затянулись. Мира так привыкла к дождям, что когда солнце задерживалось больше, чем на неделю, чувствовала лёгкую панику. Она прикрыла глаза рукой, подумала, надо бы встать и задёрнуть штору, но вставать было лень. «Когда у меня будет своя хата, первым делом поставлю рольшторы, – подумала Мира, переворачиваясь к стене. – И для белых ночей незаменимы. Эх, когда только она будет, своя?»

Кто-то погладил её по голому плечу. Мира вздрогнула всем телом и повернулась. Рядом с кроватью стоял страж, приносивший ужин. По его лицу гуляла похабная улыбка. Мира окончательно проснулась, судорожно натянула одеяло до подбородка. Они со стражем были вдвоём в тесной полутёмной комнатушке, а ослепительным питерским солнцем оказалась горящая масляная лампа.

– Ты чего так дёргаешься? – гоготнул страж и протянул руку, как будто хотел отобрать покрывало.

– Не трогайте меня! – воскликнула она. – Не то Гаю расскажу!

– О чём расскажешь? – спросил он.

– Вот и… смотрите… чтобы не о чем было, – задыхаясь, сказала Мира. Сердце бешено колотилось.

На лице стажа появилось удивление, вновь сменившееся ухмылкой. Одни движением он сорвал покрывало. Она вскрикнула, прижала колени к груди.

– Ну, смотрю, – загоготал он.

Мира бросила взгляд на дверь. Она была закрыта, но на ключ ли? Мира попыталась соскочить с кровати, но страж с силой толкнул в плечо, и девушка упала на спину.

– Ну, давай, зови Гая. Он уже дома, спит со своей ведьмой.

Мира молчала, дрожа всем телом.

– О чём ты ему рассказать-то собралась? – издевательски спросил страж.

– Что вы… меня…

– Я тебя? – мужчина навис над ней, в ноздри бил тяжёлый запах браги или что он там пил. – Да ты сама ко мне лезла. У тебя хочун разыгрался, будь здоров. Сидите там одни бабы в общей клетке, к мужику только раз и допустили. Само собой, у тебя крышу от счастья сорвало.

Мира смотрела в его наглое, ухмыляющееся лицо и понимала, что именно так он и скажет. А если поверят ему, а не ей?!

Нужно как-то сбежать. Мира украдкой огляделась по сторонам, заметила справа на столике ложку. Если схватить её и ткнуть ему в глаз? Пока он будет вопить, она добежит до двери. Но ложку нужно ещё достать.

Она заставила себя улыбнуться и кокетливо сказала:

– Всё-то вы про нас, девушек, знаете.

Страж ощерился:

– А то! Я знаю всё, чего вы хотите.

Он провёл рукой по её бедру, задирая платье. Миру передёрнуло от отвращения.

– Подожди! – она сжала его руку. – Я всё сделаю сама.

Страж густо рассмеялся:

– Ух, ты какая. А притворялась недотрогой.

Она загадочно улыбнулась и выбралась из-под него. Ложка лежала на краю стола. Мира отметила закруглённый конец ручки.

– Э, ты куда? – спросил страж, видя, как она отступила от кровати.

– Сейчас, – Мира спрятала руки за спиной, стянула со стола ложку, сжала в кулаке, чувствуя каждую её шероховатость.

Неожиданно по лицу стража пробежала нехорошая улыбка.

– А ну, покажи, что за спиной спрятала! – приказал он.

У Миры сердце ушло в пятки. Она рванула к двери, надеясь проскочить мимо стража, но он схватил её за ногу. Мира упала, едва успев выставить ладони, ложка покатилась по полу. Страж рывком подтянул Миру к себе. Визжа, она попыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но пальцы заскользили по полу.

– Хитрить со мной вздумала? – рявкнул страж.

Он поднял её и бросил на кровать. Сам навалился сверху, так что ей даже дышать стало тяжело. Мира начала изо всех сил брыкаться, хрипя и извиваясь. Ей удалось укусить стража за руку. Выругавшись, он ударил её в правый бок. Мира скорчилась от боли.

– Так-то лучше, – прохрипел страж над ухом, и задрал платье. Раздался треск ткани. От боли в боку сопротивляться не было сил. Мира зажмурилась. Неожиданно словно какая-то сила оторвала от неё насильника. Раздался грохот. Открыв глаза, Мира увидела, что страж сидит у стены и трясёт головой, а над ним стоит Гай. Она подтянула колени к груди: в животе горячими волнами пульсировала боль.

– Ещё раз рядом с ней увижу, урою, – тихо и внятно сказал Гай стражу.

– Она сама, – начал тот. – Ты же знаешь этих девок: сначала лезут, потом в отказ идут.

Гай молча врезал ему в челюсть. Голова стража мотнулась назад, ударилась о стену.

– Я мог бы пойти к Хранителям и сказать, что ты хочешь сорвать турнир, на который уже делают ставки, – сказал Гай, не отводя от него глаз.

У стража задергалась щека.

– Но я просто убью тебя, если ещё раз здесь увижу. Понял?

Страж кивнул, торопливо поднялся на ноги и, даже не взглянув в сторону Миры, выбежал из комнаты.

– Трусливая сволочь, – сказал Гай, будто выплюнул, и повернулся к Мире: – Тебя категорически нельзя оставлять одну.

– Он в-врёт! – сказала она. Зубы выбивали нервную дрожь. – Он са-ам. Как зашёл и-и ср-разу.

Для неё было очень важно, чтобы Гай поверил ей, а не стражу.

– Я знаю, – сказал он.

– Спас-сибо.

– Я решу вопрос, чтобы этот к тебе больше не приходил, – заверил он.

– Другие т-такие ж-же, – прошептала она.

– Я найду хорошего.

Мира судорожно всхлипнула:

– Лучше научите меня д-драться.