Текст книги "Золото и кокаин"
Автор книги: Кирилл Бенедиктов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава шестнадцатая
Врата нового мира
Не стану подробно описывать наше путешествие по пыльным дорогам Эстремадуры – оно, по правде говоря, не изобиловало приключениями. Хотя сама по себе Эстремадура – край весьма живописный, богатый лесами и кристально-чистыми озерами, мы двигались по нему в таком бешеном темпе, что едва ли могли любоваться на окружающие красоты.
Ночевали мы по большей части под открытым небом, опасаясь шпионов инквизиции. Погони за нами не было – теперь мы знали это точно, – но почтовые голуби летают гораздо быстрее, чем скачут по земле лошади, и приказ задержать сбежавшего из тюрьмы преступника могли получить во всех городах, лежащих на нашем пути. Поэтому мы избегали больших поселений и только дважды останавливались в сельских постоялых дворах – в такой глуши, куда вряд ли наведывались слуги трибунала.
Эти ночи под огромными звездами Эстремадуры врезались в мою память навсегда. Быть может, потому, что с тех пор я всю жизнь видел над собой только причудливые созвездия чужого мира…
Расстояние от Саламанки до Кадиса по прямой составляет около четырехсот пятидесяти лиг. Обычно путешествие между этими городами занимает не меньше двух недель. Мы добрались за восемь дней, причем первые трое суток, по выражению моего брата, «плелись как черепахи» из-за моей больной ноги. Как только моя изуродованная щиколотка перестала отзываться резкой болью на каждое движение Боабдила (так звали коня, на котором я ехал), я смог наконец усесться в седле, как подобает кабальеро. С этого момента Мигель и Серхио перестали бросать на меня насмешливые взгляды, а Педро пустил своего скакуна таким галопом, что мы едва поспевали за ним.
Мы пронеслись через оливковые рощи Бадахоса и ворвались в апельсиновый рай Андалусии. Севилью нам пришлось обогнуть по большой дуге, потому что в этом городе у трибунала была и своя тюрьма, и разветвленная сеть фамильяров. Наконец, настал день, когда, поднявшись на поросшую олеандрами холмистую гряду, мы увидели на юге блестящую лазурную полоску моря.
– К вечеру будем в Кадисе, – сказал Педро. – Что ж, похоже, мы успели вовремя.
Мне уже приходилось бывать в Кадисе – морских воротах королевства. Я любил этот город, основанный, по преданию, самим Геркулесом. Воздух здесь пропитан солью и пахнет морским ветром, девушки на улицах держатся смело и приветливо, а знаменитые танцовщицы Кадиса, чьи стройные ноги украшают звенящие бронзовые браслеты, превосходят своим мастерством самых диких и страстных гитан. В портовых кабаках здесь подают не только кастильское, но и французское, итальянское и даже греческое вино, а таких историй, которые рассказывают вернувшиеся из долгих плаваний моряки, вы не услышите больше нигде в Испании.
Но сейчас я въезжал в Кадис с тяжелым сердцем. Ведь в самом скором времени мне предстояло покинуть Испанию, а значит, и ее прекрасных девушек, и таверны, и бои быков, и апельсиновые и лимонные рощи – в общем, все, что я любил и без чего, как я искренне полагал, не смог бы прожить. Поэтому зрелище медленно вырастающего на горизонте белого города не вызывало в моей душе той радости, которую я испытывал в свои прежние посещения Серебряной Чаши.
Серебряной Чашей Кадис называют не только потому, что в его окрестностях расположены весьма древние серебряные рудники, разрабатывавшиеся еще финикийцами. Соль, приносимая с моря частыми штормами, годами оседает на стенах и крышах домов, отчего они начинают блестеть, словно полированное серебро. И даже, думаю, красивее, потому что настоящее серебро с годами чернеет, а соль – нет.
Чтобы попасть в город, надо проехать пять лиг по длинной песчаной косе, причем местами дорога идет чуть ли не по самой кромке волн. Был прилив, и кони скакали в белой пене прибоя, поднимая тучи брызг и распугивая сидящих на отмелях чаек.
Мы въехали в Земляные ворота города на закате, когда огненное солнце опускалось в расплавленное золото Моря-Океана и окрашивало пурпуром паруса спешащих в бухту Кадиса кораблей.
Когда под аркой Земляных ворот наш маленький отряд остановила городская стража, у меня учащенно забилось сердце. И совсем не от страха – я не сомневался, что, если дело дойдет до мечей, мы вчетвером легко отобьемся от этих разъевшихся на казенных харчах увальней. Но не менее очевидно было и то, что в этом случае на плане Педро можно будет смело ставить крест. И я, честное слово, не мог понять, буду ли я горевать по этому поводу, или же стану радоваться. Ибо, с одной стороны, мне совсем не хотелось покидать милую Испанию, а с другой – рассказы брата о чудесах и богатствах Индий понемногу завладели моим воображением. Поэтому я напряженно замер в седле, положив руку на эфес шпаги и внутренне готовый в любую секунду броситься в драку.
Но все обошлось. Капитан стражи и Педро немного побеседовали, обменялись парой соленых солдатских шуток, после чего нас беспрепятственно пропустили в город.
Мы сразу же направились в порт, туда, где располагались длинные ряды складов, хранивших горы всевозможных товаров из разных уголков Средиземноморья, далеких голландских провинций и даже из Африки. Здесь пахло пряностями: корицей, кинамоном, перцем и гвоздикой – эти драгоценные приправы привозили из таинственных восточных стран, и стоили они дороже золота.
У крепких ворот склада, до недавнего времени принадлежавшего на паях нашей семье и богатому севильскому купцу-конверсо Мануэлю Прето, а с недавних пор перешедшего в полную собственность последнего, сидел в пыли полуголый мальчик-мавр. При виде нашей кавалькады он вскочил, как ужаленный скорпионом, быстро огляделся по сторонам и юркнул в щель между неплотно прикрытыми створками ворот.
– Нас ждали, – заметил Педро, оглядывая пустынную улицу.
– Надеюсь, ждали друзья. – Я соскользнул с Боабдила и сморщился от боли в заживающей щиколотке.
Мои спутники остались в седлах, Мигель и Серхио на всякий случай даже обнажили клинки.
Момент был довольно опасный: если инквизиторы каким-то образом разгадали наши планы, на складе могла быть засада. Но у меня уже не было сил держаться в седле – последние несколько часов я мечтал лишь о том, чтобы сесть на землю, прислониться к стволу дерева или стене дома и вытянуть ноги. Я не успел исполнить свое намерение лишь потому, что ворота склада со скрипом распахнулись и на улицу выбежал мой добрый брат Луис – худой, бледный, но с горящими глазами, одетый в довольно унылый темно-серый камзол, но с модным бархатным беретом на начинающей лысеть голове.
– Яго! – воскликнул он, заключая меня в объятия. – Ты жив! Слава Господу! Как же я рад тебя видеть, братишка!
Луис, который был старше меня на четыре года, но младше Педро на два, с ранней юности избрал судьбу корабельного арматора. Большую часть времени он проводил в Кадисе, управляя делами торговых складов и корабельных мастерских, в которых нашей семье принадлежала небольшая доля. Из всех мужчин рода Алькорон Луис всегда был наиболее рассудительным и спокойным. За всю свою жизнь я видел его таким возбужденным раза два или три, не больше.
– Отец написал, что тебя схватила инквизиция, это правда?
– Правда, – засмеялся я. – Слуги трибунала даже немного попортили мне шкуру. Но старина Педро меня спас.
Педро соскочил со своего вороного (это получилось у него не в пример изящнее, чем у меня) и тоже обнялся с Луисом.
– Здравствуй, Лучито. Когда ты получил последнее письмо от нашего батюшки?
– Вчера. Но что же мы здесь стоим посреди улицы? Пойдемте скорее во двор, я все вам расскажу.
Когда мы оказались внутри, Луис собственноручно запер ворота на два крепких засова и позвал слугу, чтобы тот принес нам чашу для умывания.
Здесь, в Кадисе, не было мавританских роскошеств, подобных купальням и баням Гранады и Кордобы. Поэтому нам пришлось довольствоваться несколькими пригоршнями холодной воды, которые отнюдь не смыли с наших лиц дорожную пыль, а скорее превратили ее в живописные грязные разводы.
Затем Луис провел нас в темное, пропахшее корицей и сандалом помещение, где уже был накрыт грубо сколоченный деревянный стол. Крайний аскетизм обстановки искупали обильные и аппетитно пахнущие яства: каплуны, зажаренные с травами, исходящая янтарным жиром рыба, теплые и мягкие, как груди булочницы, лепешки, нарезанный большими ломтями хамон и приправленный заморскими пряностями рис. Натюрморт дополняли два больших кувшина с итальянским кьянти – любимым вином нашего отца.
Признаюсь, мы накинулись на все это великолепие с жадностью диких зверей. Во время нашего путешествия – если позволительно называть так восьмидневную бешеную скачку под палящим солнцем – мы питались в основном черствыми тортильями и солониной, лишь однажды разнообразив это скудное меню тушеным кроликом, которого подстрелил Серхио. Да и те дни, что я провел в тюрьме Саламанки, сложно назвать иначе, как вынужденным постом.
Луис терпеливо ждал, пока мы насытимся. Сам он ел мало и только время от времени делал глоток вина из красивого серебряного кубка.
– Последнее письмо было очень тревожным, – произнес он наконец. – Кажется, инквизитор по имени Алонсо заподозрил что-то неладное. Ходят слухи о какой-то дерзкой краже, совершенной сбежавшим из тюрьмы узником. Тайные агенты трибунала по всему королевству получили приказ искать человека, приметы которого совпадают с твоими, Яго.
– О краже? – недоуменно переспросил я. – Ты что-нибудь понимаешь, Педро?
Брат покачал головой.
– Во всяком случае, я ни у кого ничего не крал.
– А нет ли известий о лекаре по имени дон Матео? С ним все благополучно?
– Этого я не знаю, – ответил Луис. – Но отец велит тебе покинуть Испанию как можно скорее. Иначе тебя снова схватят, и на этот раз ты уже не выберешься.
– Педро говорил про какой-то корабль, – начал я, но Луис меня перебил:
– «Эсмеральда», да. Первоначальный план был именно таков. Я даже купил там тебе место. Но вчера выяснилось, что на «Эсмеральде» на Кубу отправляются трое инквизиторов, причем один из них – епископ Малаги.
Педро выругался.
– Им-то что делать в Новом Свете? Здесь, что ли, еретики кончились?
Луис пожал плечами.
– Не знаю. Возможно, трибуналу не нравится, что преступники скрываются от него на открытых Колоном островах. Как бы то ни было, «Эсмеральда» для наших целей не подходит.
– Что же тогда?
– К счастью, через три дня в Индии отплывает еще один корабль, «Ла Палома» [39]39
La Paloma – «Голубка» (исп.)
[Закрыть]. К сожалению, она идет не на Кубу.
– А куда? – хмуро спросил Педро.
Луис повертел в руках серебряный кубок.
– Сейчас вербовщики Кадиса из кожи вон лезут, чтобы набрать солдат в бандейру, которой предстоит отправиться в самое гиблое место Нового Света. Есть такая провинция под названием «Панама». Сплошные болота и джунгли, москиты и лихорадка. Вот туда и летит наша голубка.
– То есть ты предлагаешь мне спасаться от инквизиторов в адовом пекле? – ухмыльнулся я. – Что ж, если там действительно так неуютно, слуги трибунала туда наверняка не сунутся.
– Конечно, быть плантатором на Кубе гораздо приятнее, – рассудительно сказал Луис, – но если выбирать между Панамой и костром аутодафе, я лично предпочел бы Панаму.
– Пожалуй, – согласился Педро. – Плюс здесь в том, что вербовочные конторы никогда не выдают своих клиентов инквизиции. Лучито, ты разузнал, на каких условиях принимают в эту бан дейру?
– Условия так себе, – честно признался Луис. – Людей вербуют от имени губернатора Панамы Педрариаса Давилы, а он известен своей скупостью. Но сейчас нам это только на руку – ведь если бы от желающих отправиться в Панаму отбоя не было, нашему Яго пришлось бы ждать следующего судна.
– Значит, завтра и отправимся в контору, – решил Педро. – С вербовщиками я не раз имел дело, знаю все их хитрости. Так что пойдем вместе.
– Послушайте, – сказал я, – вы всерьез полагаете, что можете за меня решать? А если я просто не хочу отправляться в эту чертову… как ее там?
– Панаму, – подсказал Луис.
– Ну да. Я совершенно не горю желанием сражаться за какого-то там Педрариаса, который от своих щедрот вознаградит меня горсткой медяков. Вы не поверите, но у меня были совершенно другие планы на будущее…
– У Луиса они тоже были, – негромко сказал Педро.
Мне стало стыдно. Думая лишь о своих бедствиях, я совсем позабыл о том, что для моего спасения семья пожертвовала долей в корабельных мастерских Кадиса. А ведь Луис всегда мечтал стать королевским арматором и иметь собственную лицензию! Теперь же ему предстояло долгие годы служить наемным управляющим у нашего бывшего партнера Мануэля Прето. Разумеется, он будет копить деньги, чтобы купить лицензию… но сколько лет на это уйдет?
– Простите меня, – пробормотал я, опустив голову. – Я неблагодарная скотина…
– Что ты, – возразил Луис, – никакая ты не скотина. Ты просто болван!
Он хлопнул меня по плечу и весело расхохотался.
– Да уж, – поддержал его Педро, ткнув меня кулаком в другое плечо, – набраться ума тебе не помешает! А лучше всего это делать в дальних краях!
После трапезы, во время которой мы прикончили оба кувшина превосходного итальянского вина, Луис отвел нас в дальнее помещение, где между крепкими деревянными столбами были натянуты удобные гамаки. Я забрался в гамак и мгновенно провалился в сон, не успев даже стянуть с ног сапоги.
Вербовочная контора располагалась в узком переулке неподалеку от Плайя-де-Сан-Хуан-де-Дьос – центральной площади города. В подвале, куда вели выщербленные кирпичные ступеньки, за колченогим столом восседал грузный великан с густой гривой спутанных седых волос и массивной золотой серьгой в ухе.
Когда мы с Педро спускались по ступеням, он как раз давал последние напутствия двоим только что завербованным солдатам. Это были довольно жалкие с виду типы, похожие то ли на бедных ремесленников, то ли на мелких бродячих торговцев. Ничего воинственного в их внешности не было, и я сильно сомневался, умеет ли кто-нибудь из них обращаться с оружием. Великана это, впрочем, совсем не смущало: он выдал каждому по прискорбно тощему мешочку с монетами и заставил поставить крестик на листе вощеной бумаги.
– Теперь, мои прекрасные сеньоры, – сказал он, грозно размахивая этой бумагой перед носом у новобранцев, – вы все равно что поклялись на Священном Писании, ясно? И если кто-то из вас задумает удрать с деньгами, то, во – первых, его все равно поймает Святая Эрмандада и за обман он будет приговорен к отсечению руки, а во – вторых, его отлучат от церкви и он будет вечно гореть в аду. Так что не вздумайте делать глупости – себе же дороже будет. Завтра в третьем часу пополудни вам надлежит прийти к Сардиньему причалу в порту, найти каравеллу «Ла Палома» и доложиться лейтенанту Варгасу. Вам все ясно, сеньоры?
Сеньоры, кланяясь и запинаясь, заверили его, что им все понятно. Когда они наконец убрались восвояси, вербовщик извлек откуда-то из-под стола объемистую кожаную флягу и с удовольствием к ней приложился.
– Уф-ф, – пророкотал он, вытирая стекающие по подбородку капли, – сколько же мороки с этими нищебродами… Прошу вас, прекрасные господа, проходите, садитесь. Желаете вина?
– Нет, благодарим, – ответил Педро, пододвигая ко мне сомнительной прочности стул. Сам он присел на гораздо более устойчивый с виду табурет. – И куда же записались эти бедолаги?
– В бандейру лейтенанта Варгаса, – охотно ответил великан. – В сказочную Панаму. Это новая колония в Индиях. Говорят, золотые самородки там просто под ногами валяются – знай себе наклоняйся да подбирай. Там даже такие недотепы сумеют разбогатеть.
Он, наверное, еще долго распространялся бы о богатствах Панамы, но Педро властным жестом остановил его:
– Не торопись, приятель. Я тоже кое-что слышал об этой колонии, и то, что я слышал, мне не слишком нравится. Там люди мрут, как мухи, от какой-то хвори, гнездящейся в болотах. Там нет никакого золота, а индейцы свирепы, как черти. Туда отправляются лишь те, кому не хватило земель на Кубе и Эспаньоле. Скажи, что это неправда, и ты обрадуешь мою душу.
Вербовщик склонил голову к плечу и внимательно вгляделся в Педро:
– А ваше лицо мне вроде как знакомо, сеньор… Не вы ли сражались под Неаполем под знаменами славного Гонсало де Кордоба-и – Агилар?
– Ты тоже там был? – усмехнулся мой брат. – Да, что-то припоминаю – у тебя, кажется, было прозвище Эль Брухо [40]40
Колдун (исп.)
[Закрыть].
– Сеньор! – Седой великан расплылся в широкой улыбке, показав несколько золотых зубов. – Хоть я и не помню вашего имени, мне чертовски приятно встретить здесь такого храброго воина! Значит, на этот раз вы желаете отправиться в Индии? Что ж, это место как раз для блестящего офицера! Думаю, лейтенант Варгас будет на седьмом небе от счастья, а то у него в команде одни воры и уличные бандиты…
– Эль Брухо, – строго сказал Педро, – не тараторь и послушай меня. Я никуда не отправляюсь. В Индию едет мой брат, вот он. Его зовут Диего.
Вербовщик учтиво склонил седую голову:
– Рад знакомству с братом столь отважного сеньора. А вы-то сами, сеньор офицер? Неужели останетесь здесь, в то время как удачливые искатели приключений будут набивать себе карманы золотом в Панаме?
– Именно, мой друг. Я останусь здесь, и если мой брат вдруг обнаружит, что Панама вовсе не так хороша, как ты нам тут рассказывал… надеюсь, ты меня понял?
Вербовщик сразу поскучнел.
– Вообще-то, говоря по правде, климат там действительно не очень… Многие не выдерживают. Вот эти, которые тут до вас приходили, помрут в первые же полгода – могу поспорить. Такие сморчки. Но ваш брат, сеньор офицер, выглядит крепким. Главное – не пить там плохой воды. Помните, как у нас было в Италии: разведешь костерок, на него котелок – и никакой тебе заразы.
– Ну а как насчет золота? – насмешливо спросил Педро.
– Золото… тут не все так просто.
Великан перегнулся через стол (тот жалобно скрипнул) и, понизив голос, проговорил:
– Вообще-то золота там нет.
– То есть ты признаешь, что просто морочил нам голову?
– Ничего подобного, сеньоры. Золота в Панаме действительно нет… но это не значит, что туда незачем ехать. У меня шурин недавно вернулся оттуда. Рассказывал удивительные вещи. Будто бы славный идальго Васко Нуньес де Бальбоа из Хереса де лос Кабальерос с отрядом своих солдат прошел через всю страну и открыл новое Море-Океан.
– Новое? – невольно переспросил я.
– Да. Оказывается, Панама лежит между двумя морями. И с той, другой стороны, к югу от Панамы, лежат по-настоящему богатые страны. Сказочно богатые.
– Придумать можно что угодно, – возразил мой брат. – Кто-нибудь их уже видел, эти страны?
– Да, – убежденно проговорил вербовщик. – Де Бальбоа удалось захватить нескольких торговцев из этих стран. У них было с собой много золота и драгоценных камней. Де Бальбоа отослал трофеи королю. Они хранятся в сокровищнице в Вальядолиде. Только, прошу, сеньоры, пусть все это останется между нами!
– Обещаю, – сказал я.
Педро ограничился кивком.
– Бальбоа просил у короля тысячу человек для завоевания этих стран. Король отправил две тысячи. Но вместе с ними он послал и своего губернатора.
– Педрариаса? – догадался я.
– Его самого. Пока Педрариас плыл в Панаму, де Бальбоа собирал свое войско. И теперь там, в Панаме, между ними идет жестокое соперничество. Васко Нуньес не подчиняется Педрариасу, а тот пишет на него кляузы королю. А все дело в том, что каждый из них хочет первым наложить свою лапу на сокровища юга.
– Звучит, пожалуй, правдоподобно, – задумчиво проговорил мой брат. – Значит, Педрариас вербует себе здесь людей, чтобы подавить мятеж де Бальбоа?
– А потом отправиться на завоевание новых земель к югу от Панамы, – кивнул седой. – Поэтому тот, кто выберет сейчас правильную сторону, сорвет большой куш.
– Я завербуюсь в эту бандейру, – сказал я решительно.
Великан одобрительно взглянул на меня:
– Правильно, молодой сеньор. Я бы тоже завербовался, будь мне хоть на десять лет меньше.
– В Италии годы не мешали тебе портить местных девчонок, Эль Брухо, – усмехнулся Педро.
– Девчонки – это одно, – философски заметил Эль Брухо, – а проклятые индейцы – совсем другое. Нет уж, я хочу спокойно дожить свой век в этом прекрасном городе, вдалеке от кровопролитных сражений. А юность – прекрасное время для битв и приключений.
Он положил перед собой новый лист бумаги и окунул перо в чернильницу.
– Итак, мой юный сеньор Диего, имеете ли вы опыт военной службы и какое-нибудь армейское звание?
Прежде чем я успел открыть рот, Педро заявил:
– Мой брат служил у меня в отряде сержантом. Он прекрасно владеет шпагой и умеет стрелять из пистолета. Кроме того, он наездник, каких мало.
– Великолепно! – вербовщик довольно потер руки. – Именно таких людей и не хватает лейтенанту Варгасу. А лошадь у вас имеется, сеньор Диего?
И опять Педро не дал мне ответить:
– Да, прекрасный арабский трехлеток по имени Боабдил.
– Так и запишем. – Эль Брухо склонился над листом и принялся старательно выводить на нем какие-то буквы. – Что ж, офицер, да еще и с собственной лошадью… А аркебузы у вас, случаем, нет?
– Чего нет, того нет.
– Жаль, аркебузиры в Индиях на вес золота. Впрочем, и всадники ценятся ненамного меньше. Итак, мой юный сеньор, распоряжением губернатора Панамы Педрариаса Давилы, офицер с вашим опытом и экипировкой получает подъемных… – Он открыл большую, переплетенную кожей книгу и сверился с какими-то записями. – Пятнадцать тысяч мараведи.
В первое мгновение мне показалось, что я ослышался. Но не успел я еще мысленно распорядиться неожиданно свалившимся на голову богатством, как услышал спокойный голос своего брата:
– Двадцать серебряных песо? Ты за кого меня принимаешь, Эль Брухо? За идиота?
Все дело в том, что настоящая мараведи – старинная золотая монета, чеканившаяся еще мавританскими королями, – была не так давно заменена мелкой медной монеткой с тем же названием. Новая монета была такой дешевой, что за целый мешочек мараведи, в который умещалось семьсот медных кружочков, давали один серебряный песо.
– Что ж я могу сделать! – заныл вербовщик. – Это старый Педрариас велел платить офицеру по пятнадцать тысяч, а всякой необученной шантрапе – и вовсе по пять…
– Вот что, – сказал Педро, поднимаясь, – мы, пожалуй, пойдем в другую контору, где благородным идальго предлагают достойные их происхождения условия. А лейтенант Варгас останется без прекрасного офицера…
– Постойте! – Великан приподнялся из-за стола. – Думаю, я мог бы накинуть еще десять песо… из своего кармана, только в память о нашем боевом прошлом…
Педро шагнул к нему и сгреб за воротник. Эль Брухо был выше моего брата на голову и гораздо шире в плечах, но, когда Педро встряхнул его, съежился от страха.
– Старый плут, – сказал Педро. – И много ты нашел офицеров для этой бандейры?
– Пока никого, – прохрипел вербовщик. – Сеньор Диего… первый…
– Значит, у тебя остались деньги, предназначенные для других офицеров, – констатировал брат. – И ты вполне можешь заплатить их единственномуофицеру, который ступит завтра на борт «Ла Паломы». Ты меня понял?
Через полчаса мы вышли из вербовочной конторы с сотней песо в кармане. Не ахти какие деньги, но на первое время в Индиях должно было хватить.
– Зачем ты сказал, что я был сержантом? – укорил я Педро, когда мы углубились в лабиринт улочек, уводящих в сторону порта. Мигель и Серхио шли за нами чуть поодаль, внимательно посматривая по сторонам. – Ведь этот лейтенант Варгас с ходу меня раскусит.
– Успокойся, братишка. Быть сержантом – наука несложная. Слушай своего лейтенанта и гоняй солдат. Даже наш свинопас Хайме с этим бы справился.
– А Боабдил? Ты действительно мне его отдаешь?
Брат пожал плечами.
– Заберу себе твоего Мавра – и мы будем квиты.
Я только зубами скрипнул. К Мавру я был привязан, пожалуй, не меньше, чем к родным братьям.
– Ну-ну, не жадничай, – усмехнулся Педро. – К тому же в Индиях ты вполне можешь добыть столько золота, что хватит купить всех лошадей Испании. Насколько я знаю этого жулика Эль Брухо, в россказнях о золотых странах на юге есть зерно истины. Главное, братишка, не упустить момент, когда нужно протянуть руку и схватить Фортуну за… – Тут он на мгновение замялся. – Скажем, за край платья.
Лейтенант Варгас оказался невысоким и жилистым мужчиной с худым, изборожденным ранними морщинами лицом. У него была привычка разговаривать с полузакрытыми глазами, что придавало ему сонный вид. Как мне показалось, он проявил гораздо больше интереса к Боабдилу, нежели к моей скромной персоне.
– В каких военных кампаниях участвовали, юноша? – спросил он таким тоном, как будто интересовался здоровьем моей троюродной тетушки.
– Откровенно говоря, ни в каких, – ответил я, украдкой оглядываясь на Педро. Брат сидел в отдалении на швартовочной тумбе у края причала и чистил палочкой ногти. Беседовать с Варгасом он отправил меня одного, сказав, что «настоящий офицер в няньках не нуждается». В этом он был, безусловно, прав. – Я только готовился к участию в кампании в Наварре.
Ложь, конечно, но довольно невинная и, что важно, с трудом поддающаяся проверке.
– Ясно, – равнодушно ответил Варгас. Мне показалось, что он мгновенно утратил ко мне те крохи интереса, которые у него были. – По закону, мне следует спросить, есть ли у тебя неоплаченные долги и не скрываешься ли ты от королевского правосудия…
Если я и вздрогнул при этих словах, то, надеюсь, лейтенант этого не заметил.
– Но поскольку я еще ни разу не слышал, чтобы на этот вопрос отвечали утвердительно даже самые отъявленные висельники, то тратить время попусту я не стану. В Индиях свой закон. Наш губернатор, дон Педрариас, суров, но справедлив. Да, кстати, дуэли в Панаме запрещены под страхом каторжных работ. Ты не дуэлянт, надеюсь?
– Что вы, – сказал я, – я кроток, как овечка.
Тут он впервые приподнял свои припухшие желтоватые веки.
– Что, правда?
– Нет.
– Во всяком случае, я тебя предупредил. Отряд у меня в этот раз собрался – не приведи Господь. Половина – просто воры, вторая половина – уроды, каких свет не видывал. Общаться с ними придется в основном тебе, юноша.
– Меня зовут Диего, – сказал я.
– Я слышал. Так вот, для того чтобы управляться с этаким сбродом, потребуется крутой нрав и железные кулаки. Если ты и впрямь овечка, они тебя сожрут, можешь не сомневаться.
Он вдруг ударил меня в живот – резко и неожиданно, так, что, если бы я не успел напрячь мышцы, мне наверняка пришлось бы валяться на палубе. Но Педро предупреждал меня, что проверка может включать в себя не только разговоры, и я был готов. Кулак Варгаса задел меня по касательной, я перехватил его руку и крепко сжал.
– Неплохо, – проворчал лейтенант. – Ладно, ладно, пусти, мне мои старые кости еще понадобятся.
Он вырвал руку и зачем-то отряхнул свой камзол.
– На отдельную каюту можешь не надеяться. Все, кроме капитана и меня, спят вместе, в кубрике. Если серьезно повздоришь с кем-нибудь из бандейры, советую спать с открытыми глазами. Мне до смерти надоело выбрасывать за борт трупы случайно задохнувшихся во сне. Ты меня понял?
Прозвучало это не слишком обнадеживающе, но после тюремной камеры в Саламанке испугать меня было трудно.
– Мы везем двенадцать лошадей, включая и твоего коня. Твой конь – твоя забота. Места для слуг на «Голубке» нет.
– Даже если бы и было, за конем я всегда ухаживаю сам.
– Это все, что я хотел тебе сказать, – буркнул Варгас. – У тебя есть вопросы?
Вопросов у меня было немало, но я решил задать только один.
– Сеньор лейтенант, я слышал разговоры о какой-то сказочно богатой стране к югу от Панамы…
В сонных глазах Варгаса что-то мелькнуло.
– Эльдорадо! В Панаме только о ней и толкуют. А зачем, ты думаешь, губернатору понадобилось столько народу? Он собирается завоевать ее и поднести этот дар королю.
– А что же де Бальбоа? – не удержался я.
Лейтенант помрачнел.
– Сеньор де Бальбоа тоже точит зубы на этот кусочек. Но мы, юноша, служим губернатору Педрариасу, и де Бальбоа для нас – враг. Запомни это хорошенько, если хочешь избежать неприятностей в будущем.
Впоследствии я не раз вспоминал этот разговор. Так же как и еще один, состоявшийся в ночь перед самым отплытием у меня с моим братом Луисом.
Мне невмоготу было сидеть взаперти на темном складе, зная, что на следующее утро я надолго распрощаюсь с любимой Испанией. Как ни старались братья убедить меня в том, что разгуливать по улицам Кадиса опасно, я все-таки переупрямил их. В конце концов Луис, скрепя сердце, позволил мне покинуть убежище, но настоял на том, что мы пойдем вместе. Как и вчера, за нами неотступно следовали Мигель и Серхио, носившие под камзолами тонкие кольчуги. Педро на сей раз остался дома – ему нужно было написать письмо нашему батюшке.
Мы поднялись на гору и прошли по усаженной тополями аллее к собору Нуэстра-Сеньора-дель-Кармен. В этот поздний час на площади перед храмом было пустынно, только в воздухе медленно кружила какая-то большая белая птица.
– Доброе предзнаменование, – усмехнулся Луис. – Знаешь, братец, а ведь я тебе даже завидую.
– Не терпится погнить в болотах? Или выспаться в насквозь мокрой палатке?
– Новый мир, – не обращая внимания на мою иронию, продолжал Луис. – Огромные, неизведанные просторы. Девственные леса, прозрачные реки и озера, водопады… Достигающие небес горные цепи, за которыми, быть может, прячутся золотые страны… Знаешь, чтобы увидеть такое своими глазами, можно и беглецом стать.
Мы пересекли площадь и вышли на высокий мыс, откуда открывался прекрасный вид на бухту Кадиса. Солнце уже зашло, и в сгущавшихся сумерках воды Моря-Океана казались почти черными и густыми, как смола. Бухта была усыпана скорлупками кораблей – некоторые еще спешили в порт, стремясь успеть до темноты, но большинство спокойно стояло на якоре, дожидаясь утра. Одной из этих скорлупок была «Ла Палома», но с такого расстояния узнать ее было невозможно.
– Знаешь, братец, – пробормотал я, – похоже, мы все здорово в тебе ошибались. Как я только мог предположить, что ты чужд романтики! Неизведанный мир… таинственные королевства… я просто не узнаю тебя, Лучито!
– Нет здесь никакой романтики, – с досадой возразил Луис. – Просто, будучи управляющим портовыми складами, я слышал столько всего об этом Novi Orbis [41]41
Новом мире (лат.)
[Закрыть], что начал даже во сне его видеть. Как представлю себе, что бы я мог сделать, владея, например, плантацией сахарного тростника! Да что там – плантацией! Я уже разработал план по созданию небольшой торговой компании, которая занималась бы перевозками продовольствия с Кубы на Tierra Firma [42]42
Твердая земля, материк (исп.)
[Закрыть], где наши соотечественники добывают золото и серебро. Туда – муку и овощи, обратно – золотой песок и серебряные самородки! Я заручился поддержкой уважаемых в Кадисе торговцев и собирался открыть эту компанию через год, когда накоплю достаточно денег…