Текст книги "Мир, где меня ждут (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

Но в конечном итоге и он залез. После них уже подтянулся и я сам, не испытав затруднений с этим.

– Всё, идёмте реще, – утаскивал я их в бесконечную голубую даль.

– Если ты надеешься скрыться там, то знай: это мой мир! И он бесконечен. Дальше будут лишь небо, облака и бесконечная водная гладь. Ты лишь потеряешь путь к этому дворцу и не сможешь вернуться без моей помощи обратно. А вот я тебя где угодно найду! Тебе не уйти!

Я уводил их всё дальше и дальше от дворца, чтоб вокруг нас ничего не было. Очень скоро Бог Скверны охуеет. Очень скоро ему будет не до выебонов.

В течении часа мы посмотрим, насколько предсказание оказалось верным.

Глава 427

Мы уходили от замка Скверны, когда всё началось.

Отошли метров на пятьдесят от стены, не видя перед собой ни конца ни края красивому пиздецу, который мог стать нашей тюрьмой. Мне казалось, что если здесь уёба появится, то я смогу что-то предпринять, так как спрятаться здесь ему будет уже негде. А значит отстреливаться будет легче.

И первым голос подал естественно Скверна.

– Что делаешь? Что происходит, Патрик? Не заставляй меня лично задавать тебе эти вопросы.

– У тебя нет случайно барабанов? – задал я встречный вопрос.

– Допустим есть. И что?

– Срочно хватай их и начинай стучать. Сейчас возглавишь колонну идущих нахуй.

– Вот же хуесос…

– Не проецируй свои проблемы на других.

Фемия смотрела на это ничего не понимающими глазами.

– Я не понимаю… кто это?

– Я… – начал было Бог Скверны, но продолжил за него я.

– Бог Долбоёбов и Хуесосов. Пытается зарезервировать меня, но я, к его сожалению, не хуесос. Так, ладно, сойдёт…

Вроде пришли, до стены относительно далеко, а медлить больше никак нельзя. Скоро он точно поймёт фишку. Если не поймёт, то точно почувствует.

– Детка, посмотри на меня, – позвал я Фемию, вытаскивая из походной сумки изумрудный кристалл на цепочке и быстро вкладывая его в её руку. Когда-то мне его передала Клирия. – Это поможет тебе и Фиалке…

– Какого хрена?! Что за… ПАТРИК!!! ТЫ, ГРЁБАНЫЙ УБЛЮДОК!!! ЧТО ПРОИСХОДИТ!?!?!? – крики Скверны заставили моё сердце радостно забиться. – ТЫ ЧТО СДЕЛАЛ, УЁБОК?!

Кажется, я немного не успел. Чуть-чуть не успел объяснить, как им пользоваться. Время вышло и теперь Бог Скверны на себе чувствовал воздействие ещё одного кристалла-пустышки, что я выковырял из посоха Клирии. Если он смог вместить столько сил древнего бога, то что ему вся эта сила какого-то несостоявшегося уёбка? И теперь, когда кристалл откачал почти всё, заставив даже Скверну почувствовать это, оставалось его отправить нахуй из этого мира, чтоб запечатать это ебаное место.

Продолжая объяснять, я снял сумку и накинул её на Фемию.

– …переместиться домой. Тебе просто надо…

А в следующую секунду оттолкнул её что было сил, отпрыгивая сам. Мне было достаточно доли секунды для реакции на опасность и уже отточенные движения на уровне рефлексов сами сделали дело. Копья резанули пространство подобно острым снарядам из какого-нибудь танка. Один из них чиркнул меня по щеке, но это была лишь царапина, коих на мне и так много в последнее время.

– УЁБОК!

– Да пошёл ты!!!!!! – выстрелил несколько раз я в уебана, который соизволил явиться к нам. – ФЕМИЯ!

Но не успела она свалить в никуда, как одно из копий просвистела совершенно рядом с ней, срезав лямку сумки, которая упала на пол.

Я приземлился на спину, поднял револьвер и выстрелил в него, свободной рукой нащупывая патроны, что были в кармане и…

Блять, пять патронов, остальные были в сумке. Я высыпал гильзы, вставая и перезаряжаясь, после чего выстрелил в чёрное облако, что появилось перед нами.

Вскрик, и чёрная дымка словно схлопнулась, исчезнув.

Это был шанс. Я бросился к Фемии, подхватив сумку, и запихнул ей её в руки.

– Место! Представь место, куда хочешь переместиться, и обними покрепче Фиалку. Тебя сразу пере…

Меня отбросило в сторону. Копьё вошло куда-то под рёбра в живот, пройдя насквозь. И когда я оказался на земле в стороне, не успев выдохнуть, ещё одно материализовалось передо мной.

В последний раз я вспоминал ни о семье, ни о Клирии, ни о ком. Истории врут, в такие моменты ты ни о чём таком не вспомнишь. Я просто радовался, что всё так быстро закончилось. Просто тьма, вот я есть, а вот меня нет. Никаких мук и страданий насчёт мыслей, что меня ждёт. И всё же напоследок…

Я выстрелил от бедра в фигуру, что сейчас, хватаясь за живот взмахнула рукой. Не из вредности и не жалкой попытки отомстить. Просто это борьба до последней капли крови. Пока я могу, я буду бороться, пока рука поднимает револьвер, я буду стрелять, истребляя врагов. Потому что такие, как я, умирают на поле боя, и незачем менять эту традицию.

И с моим выстрелом последнее копьё пробило меня на вылет. Я действительно рад, что всё так быстро закончилось. Тьма приветствовала моё затухающее сознание…

Где-то на другом конце мира в другом измерении вздрогнула Клирия, выронив тарелку. Та с весёлым звоном разлетелась на осколки. Но она даже не заметила этого, как и не заметила испуганного плача ребёнка позади себя в кроватке. Подняла взгляд в небо, силясь понять, что сейчас это было, но очень скоро позабыла о странном чувстве. Особенно когда примчалась Баба Яга с извечным вопросом, почему у неё руки такие кривые.

Самое страшное случается за доли секунд. Только в красивых сказках бой добра и зла длится минутами или даже часами. Все успевают друг с другом проститься и найти покой.

В реальности это всё заканчивается за секунды и покоя не найдёт ни живой, ни мёртвый.

Кто-то не успел, кто-то не заметил, взмах рукой, движенье пальца, последний вдох, последний выдох, и через мгновение ты смотришь на тела, уже бездыханные, уже пустые, скрюченные и свободные от своих душ. Не всем суждено умереть в покое, не все могут уйти умиротворённо…

Так Фемия смотрела на два тела, что сейчас перед ней растянулись на воде.

Одно было практически нанизано на кол; тот прошёл через грудь человека, который с недавних пор стал её отцом. Слишком молодой, она до сих пор не могла смириться с этой мыслью, хотя мозг уже принял этот факт. Он упёрся на копьё, расслабленный, пока само оно не распалось в чёрный песок, освобождая его от оков. Тело беззвучно завалилось на бок.

Второе… медленно задвигалось, поднимаясь с пола, словно не до конца убитое. До сих пор в этой чёрной дымке с капающей кровью, которая растворялась в воде, падая на неё.

– Это было неплохо… – хрипел ещё живой Бог. Словно на зло всему миру он двигался, не желая сдаваться в руки смерти. – Сука… ублюдок… но это было неплохо… я уже и не помню об этих кристаллах, а он с ними…

Его тихая речь была похожа на бормотания сумасшедшего. Он, покачиваясь, пошёл к сумке. Фемия же, подхватив её, наоборот отпрыгнула в сторону, схватив свободной рукой Фиалку, и оттащив назад.

– И куда ты пойдёшь, девушка? Куда тебе деться отсюда? Это мой мир; даже без силы, что впитал тот кристалл, это мой мир. Без моего желания ты его не покинешь. Можешь бежать сколько угодно…

Он хрипел, он спотыкался, словно зомби, тянул к ней руку и тихо хрипло смеялся.

– Вам просто некуда бежать. Это как бегать в вольере с тигром по кругу.

Взявшись за руки, они медленно отступали от него, словно перепуганные дети от монстра, что вылез из-под их кровати.

– Фиалка, обними меня, – сказала тихо Фемия, зажав покрепче в одной руке сумку со сжатым в кулак амулетом, что дал ей отец, а в другой руке ладонь суженного. Теперь единственным шансом было просто уйти отсюда. Потом она вспомнит о теле отца и друга из университета, что осталось здесь, но сейчас было не до этого.

Закрыла глаза, представила поместье, где она в последний раз видела свою мать. Представила так отчётливо, словно это было только вчера. После чего почувствовала…

Как её отбросило назад.

Руку Фиалки вырвало из её ладони, и Фемия, мягко ударившись затылком об пол, словно об подушку, кубарем покатилась назад, несколько раз сделав сальто через голову. Упала, растянувшись на полу.

Быстро встала несмотря на то, что только что сделала несколько кульбитов по земле, но так ничего и не успела сделать. Едва она поднялась на ноги, как Бог Скверны оказался рядом. Его движения, путь раненого, были так быстры, что даже среагировать было на них тяжело. Едва Фемия успела вдохнуть, как он одной рукой схватил её за шею и приподнял над землёй.

– Маленькая потаскуха! Ах ты маленькая потаскуха, откуда это у тебя?! Откуда у тебя этот амулет!

Бог Скверны, словно заведённый, повторял это, словно у него окончательно от переизбытка эмоций поехала крыша. Перед её лицом он тряс амулетом из изумрудного кристалла на цепочке.

– Откуда он у тебя?! Как ты его достала, мразь!?

Фемия не могла дышать, его цепкие пальцы сдавливали её горло железной хваткой, и, скорее всего, он сам даже не понимал, что ответить она ему не в состоянии. Фемия била его по руке, пыталась разжать пальцы и пинала ногами, но тот был словно из стали. Ей просто не хватало сил, а сознание медленно уплывало.

И через эту дымку она видела глаза. Голубые, бездонные, полные боли глаза, которые проступали даже через чёрный дым, что подобно вязкому веществу обволакивал тело Бога Скверны.

– Откуда оно у тебя!? – кричал он, тряся её одной рукой, а в другой тряся этим амулетом. – Я не буду…

Что он конкретно не будет, Бог Скверны так и не договорил.

Выстрел, подобный громовому раскату разнёсся по мёртвому миру.

Бога Скверны отбросило в сторону, и его рука наконец разжалась. Фемия упала на землю, хватаясь руками за горло и тяжело дыша. В голове всё плыло, в сознании был туман, вызванный недостатком кислорода. Все её движения были пропущены словно через призму сна.

А перед ней стоял её спаситель. Его фигура, тёмная и непоколебимая на фоне голубого небосвода. Она подняла взгляд и увидела Мэйна, который держал двумя руками револьвер. Как он выжил? Как он смог встать? Кого это волнует? Почему её это должно волновать? В это мгновение её сердце радостно встрепенулось, словно Фемия увидела настоящее чудо, а на лице расплылась счастливая улыбка. Он пришёл, он выжил, он…

Но с каждым вдохом кислорода наваждение спадало, показывая реальную картину.

Перед ней стоял не Мэйн. Это был Фиалка. Вцепившись двумя руками в пистолет её отца, он с напряжённым целеустремлённым лицом и побелевшими от напряжения пальцами держал его, целясь в Бога Скверны. Упорный, не похожий на себя обычного, готовый сражаться против кого угодно.

То редкое лицо, которое вряд ли смог бы увидеть другой человек, и та сторона, которую очень любила в нём Фемия, сейчас была готова защитить свою суженую. Тихий и сам себе на уме, он умел показывать любовь, он умел защищать то, что ему дорого, и любить её несмотря на косые взгляды и чужое мнение.

Фиалка пытался заставить выстрелить пистолет её отца, но тот никак не хотел слушаться, с трудом поворачивая барабан. Но вот щелчок, барабан делает движение, Фиалка быстро поднимает пистолет, целясь в Бога, но не успевает на доли секунд.

– НЕТ!

Выстрел звучит одновременно с вскриком Бога Скверны.

Пистолет выпадает из его рук и падает на водную гладь, пуская круги ряби. А Фиалка тянет руки к лицу, к глазу, из которого торчит цепочка. По ней сейчас ручейком стекает кровь вместе с содержимым глаза и слезами боли. Он зажимает глаз делая несколько неуверенных шагов назад.

Бог Скверны метко метнул ему в лицо амулет, так и не дав тому закончить начатое, и следующая пуля ушла в пол, выбив брызги и оставив после себя лишь рябь.

Фемия метнулась к револьверу, но Скверна оказался проворнее, пинком отправив его куда-то в сторону.

Вместо револьвера Фемия схватила его ботинок. Однако не остановилась, ударив головой его в живот и протащив несколько метров вперёд, продолжая бороться. Но удар локтей сверху ей прямо по спине, и Фемия тут же оседает от такой чудовищной силы. Кажется, что кости ломаются и силы даже вдохнуть покидают её тело.

Скверна хватает её за грудки, поднимая перед собой без видимых проблем.

– Сука… такая же упорная и упоротая, как и твой отец, – прошипел он.

– Почту это за честь, быть похожим на него, – выдавила она со злобой и плюнула ему в лицо. – Грязный ублюдок.

– Быть похожим на него... так почему бы тебе тогда не присоединиться к нему? Оба упоротые, даже не знающие, за что боретесь и что пытаетесь разрушить.

– Пошёл ты к чёрту! – выкрикнула Фемия и ударила его по лицу, но ощущения были такие, словно под чёрной обволакивающей его дымкой была сталь.

На её удар Скверна лишь рассмеялся.

– Твои нежные ручонки не знают насилия. Твои удары не больнее, чем щелчок по носу.

– Тогда почему бы тебе не попробовать это?!

Тяжёлый, полный ненависти голос вперемешку с рычанием раздался за спиной Бога Скверны, и следующий удар в всиок отбросил его в сторону.

Фемия наконец получила свободу из хватки, упав на пятую точку.

Перед ней возвышался пафосно Мэйн.

Во всех делах самое важное всегда поймать тайминг и сделать пафосный выход. Хоть и не об этом сейчас думал Патрик, однако ему удалось поймать идеальный момент; он мог бы гордиться собой, если бы его мысли сейчас были не заняты другим…

Он набросился с кулаками на Скверну, словно теперь это было смыслом его жизни.

Мне хватило всего несколько минут, чтоб уделать уебана в говно. И теперь я сижу сверху на забитом в дерьмо Боге, продолжая вбивать ему в рожу кулаки. Вряд ли это его убьёт, боги очень живучие, но точно остановит. Всё револьвера не видать чото.

Я бью его, пока костяшки у меня самого не опухают и не начинают болеть. Разбитые в кровь, они представляют из себя жалкое зрелище, но мне всё равно. Удар, удар, удар, даже сквозь боль в руках и чувстве что я что-то сломал всё равно удар.

Успокаиваюсь, когда мой внутренний голос говорит: достаточно. Очень мягкий и нежный со стальной жилкой, и рука касается моего плеча. Он трогает те струны в моей душе, которые отвечают за моё состояние.

Но это не мой голос. Как и рука не принадлежит тому, кто жив. Нежная, успокаивающая и дающая мне вздохнуть спокойно.

Мои кулаки останавливаются, запачканные кровь, словно поршни в вставшем двигателе, и медленно опускаются.

Я знаю, чей это голос, и кто пришёл меня проведать…

– Я выполнил клятву, – тихо сказал я. – Она будет счастлива.

– Я вижу. Спасибо… теперь я буду спокойна…

Я встаю и медленно оборачиваюсь. Не знаю, почему так, но я не чувствую страха или удивления перед тем, кого должен сейчас увидеть за спиной.

Констанция. В лёгком голубом сарафане, с распущенными волосами, она стоит передо мной с улыбкой, словно так и должно быть. Действительно, словно душа на водной глади, она стоит передо мной такой, какой должна была быть. Не воином, а просто счастливой девушкой. Не убийцей, а матерью.

Война всё забрала у нас. Этот безумный мир изорвал наши мечты и надежды в клочья. Осталась лишь боль и разочарование. Которым тоже скоро придёт конец.

– Я пришла попрощаться со своей семьёй…

– Я что-то типа этого и подумал, – кивнул я.

Нет ни удивления, ни страха, ни чего-либо ещё. Мне спокойно, очень спокойно.

Я почти умер, но в этом мире нельзя умереть, если тебя не убьют. Всего несколько сантиметров вбок, и я бы уже не встал, но… я жив. И мне не страшно здесь умереть от ран. А вот Бог Скверны кажется не знает, с какой стороны находится сердце у человека.

– Мам? М-мама? – маленький тонкий напуганный голос доносится откуда-то с пола, где сидит на пятой точке Фемия. Она выглядит сейчас совсем ребёнком. И снова плачет, снова в шоке, но теперь приятном. – Мама… Мама, я…

– Я знаю… – Констанция шагнула к ней, помогая подняться, и прижимает к себе. – Я всё знаю, моя маленькая девочка, я знаю…

Это их время.

Я оставляю их наедине, отходя подальше, чтоб они могли пошушукаться. Подхожу к Фиалке, который всё ещё держится за глаз окровавленными руками.

– Ты молодец. Не зассал. Возможно, теперь я понимаю, что видит в тебе Фемия.

– Всё равно ненавижу. Тебя ненавижу. Но спасибо, – он принимает мою руку, и я дёргаю его обратно на ноги.

– Надо вытащить его, иначе вы не выберетесь отсюда.

Он лишь поджимает губы и отводит трясущуюся ладонь, позволяя мне схватиться за цепочку и со звуком «чпок» выдернуть кристаллик обратно. Пискнул, схватившись за глаз, но не так громко, чтоб привлечь внимание других, а я аккуратно отчищаю амулет от крови.

– Он узнал его… – выдавил Фиалка.

– Я заметил. Но теперь это не играет роли. Это ваш путь обратно домой. Береги Фемию.

– А ты?

– А я что-нибудь придумаю, – пожал я плечами и обернулся.

Фемия стояла и плакала одна. Констанция наконец была свободна и отправилась в своё новое путешествие в неведомые земли к неведомым людям, чтоб вновь начать свой путь, ещё раз попытать счастья там, где ещё не пробовала его.

Когда мы подошли, дочка подняла ко мне голову, но вопреки моим ожиданиям, на её лице вместе со слезами была улыбка. Улыбка человека, который был прощён.

– Спасибо… Теперь я спокойна… тоже…

– Я рад за тебя, – кивнул я, подошёл, обнял её, поцеловал в щёку. – Будь умницей, будь той, кем хочешь быть. Всё в твоих руках.

– А ты…

– Каждая история имеет свой конец, Фемия, – улыбнулся я. – Я прожил хорошую жизнь, и пусть бы не согласился на неё, но и жалеть мне не о чем.

Она улыбнулась сквозь слёзы и вновь обняла меня, после чего отошла назад. Я протянул ей сумку, в которой был кристалл с силой Скверны. Здесь она была не нужна, Бог останется здесь со мной и шансов я ему давать не намерен.

– Вам пора, – кивнул я на сумку. – Отсюда иначе не выбраться.

– А ты? – спросила она жалобно.

– У меня всегда есть выход. Запасной и экстренный, если не найдётся другого способа.

– Я…

– Хотела бы многое сказать, – закончил я за неё. – Но именно эти слова и говорят мне то, что ты бы хотела сказать. В полном объёме. Так что…

Я толкнул Фиалку к ней в руки, после чего сам аккуратно повесил на её шею кристаллик.

– Пора. Тебе пора, моя маленькая принцесса.

– Я люблю тебя, пап, – стёрла она слёзы с глаз. – Ты реально крутой, и я горжусь, что ты был мужем моей ма.

– А я горжусь такой дочерью. Чуть не отправила Бога на тот свет.

Она хихикнула, а я сдержанно улыбнулся.

– Пока, па.

Мгновение, и оба силуэта просто исчезли, оставив голубоватую пыль в форме их контуров, которая быстро оседала на пол.

Я молча смотрел на то место, где были они мгновение назад. Секунду, другую, минуту…

Смотрел на водную гладь, отражающую ряд бесконечно плывущих облаков, что уходили за горизонт, чтоб появиться с другой стороны. И непонятно, то ли это иллюзия, то ли какая-то планета.

И ведь вода под ногами тоже странная, ты её пытаешься продавить рукой, но она твёрдая и даже не мочит пальцы, хотя влагу ты чувствуешь. Сумасшедший мир.

И сумасшедший я.

Металлический щелчок за моей спиной ознаменовал близкий конец.

Револьвер… В пылу боя… да и при встрече с Констанцией здесь… неожиданной встречи… Я забыл о нём. Куда он делся? Куда они его закинули, пока я приходил в себя? А, плевать… Это не имело значения. Теперь ничего не имело значения. Смерть здесь – лишь избавление. Теперь она не страшнее, чем укол доктора гигантской иглой тебе в глаз, который брызжет слюной и замахивается, словно пытаясь всадить тебе в башку кол.

Короче – страшно. Но при этом плевать. Это, скорее всего, единственный выход из этого мира и, если бы не получилось отсюда выбраться, рано или поздно я им бы воспользовался. Как видно, раньше.

Всё равно плевать.

Я оборачиваюсь назад, где двумя трясущимися руками держит мой револьвер Бог Скверны. Его дымка до сих пор на нём, хотя уже растворяется, всё чётче показывая его тонкие хрупкие контуры.

– Ты должен был умереть… ты должен был умереть! – крикнул он.

– Но не умер, – развёл я руками. – И система меня не видит.

– Она не может не видеть! – вскрикнул Скверна тонким голоском.

В ответ я лишь показал ему свой амулет, что однажды отдал мне один из хранителей.

– Ебал я в рот всю вашу систему, Скверна. Ебал в рот весь мир и тебя лично. Только я решаю свою судьбу.

– Но я видел, как ты умираешь! Видел, как ты стоишь в этом, моём мире и получаешь копьё в сердце!

– Тогда надо было свериться со своими воспоминаниями, прежде чем поворачиваться ко мне спиной, уёбок. Сердце с другой стороны, а от ран здесь не сдохнуть, сам знаешь.

– Ты ДОЛЖЕН был сдохнуть! Почему ты борешься!? Чего ты добиваешься?! Ведь всё кончено! Всё было почти кончено! Почему?! За что ты цепляешься?! Зачем ты это сделал!? – кажется у него началась истерика.

– А зачем борешься ты? – задал я встречный вопрос.

– Потому что я должна!

– Кому?

– Всем! Потому что это долг, о котором ты не слышал! Тебе же насрать! Ты спасаешь не мир, ты спасаешь свои убеждения и своих людей! Но есть целый мир, который можно спасти! Который нуждается в помощи!

– О, так ты переквалифицировался в мать Терезу? Спасителем себя мнишь?

– Я мог его спасти! Я мог! – а потом настройки громкости его съехали, и Скверна уже тише добавил. – Я мог спасти этот мир… у меня была возможность начать всё сначала…

Скверна медлил, всё так же целясь в меня, после чего… опустил револьвер. Просто опустил руки, которые безвольно легли на его колени. Я слышал его тяжёлое дыхание, в котором кажется проскакивал плач.

– Это бесполезно… – наконец вымолвил он. В его голосе было лишь смирение сдавшегося человека под напором напастей. – Они были правы, наше время сказки прошло, где всегда побеждает добро… Пришла пора героев, попаданцев, антигероев и всемирного зла, с которым надо бороться… и мы больше не нужны… пришла череда ненависти и безумия… – он посмотрел на револьвер, который был в его руке. – Сколько раз не пытайся, всё равно найдётся тот, кто всё разрушит… Возможно такова действительно судьба… Зло невозможно победить… потому что оно есть суть этого мира теперь…

Он бормотал словно для себя самого. После этого посмотрел на меня, но чувствовалась в его взгляде только печаль и боль. Ещё один труп под ногами антигероя, но я этому был не рад. Я устал и хотел покоя, который снится мне теперь только во сне.

– Моё время прошло, Патрик… ты прав… ты так хотел выжить, что был готов убивать других… Так позволь тогда мне предоставить тебе мой последний подарок… Живи вечно. Теперь это твой мир…

Он поднёс револьвер к виску и тихо мелодично выдохнул на одном дыхании слова, знакомые мне по учебнику истории:

– Достойна боя чести последнего на свой век…

Выстрел и кровавые мозги вылетают с другой стороны головы, фейерверком опадая на водную гладь, где пускают кровавые разводы. Но быстро тают, словно растворяясь в них. Тело кренится, падает и очень быстро превращается в пепел, который подхватывает какой-то невидимый ветер, растворяя его в воздухе.

На месте Скверны остаётся только револьвер.

И пустота.

Тишина.

Я один.

В мире, где можно умереть только наверняка.

Я медленно подхожу к револьверу и откидываю барабан, но там только гильзы. Последний шанс уйти остался в голове у Скверны, если он таковым являлся. Ни кинжала, ни патронов, что остались в сумке, ничего. Только револьвер с пустым барабаном и я.

А вокруг… я обернулся и не увидел ничего… Пустота… Вечная и неотвратимая пустота в сейфе, куда больше никто не попадёт…

Это же надо быть таким пидорасом…

Пройдёт день или неделя, а я не найду даже намёка на изменение пройдя столько…

Я буду идти, но не найду края этому ебаному миру… Пока не сдамся, буду идти упорно. Никакой призыв здесь не работает, словно ко мне не могут пробиться, как и не работают мои «особенности». Пройдёт около года и будет первая попытка самоубийства. Живучесть не даст мне сдохнуть. Даже раны от скверны уже начали зарастать здесь под естественным регеном.

Последняя попытка настолько неудачная, что это становится моим проклятием... Я сломал себе позвоночник…

пройдёт десять лет… я не могу даже двигаться… могу только беспрерывно лежать и кричать, пока не сорву себе горло в говно… а крик всё равно отдаётся звоном в ушах

со всей своей болью и ненавистью, живи вечно в этом мире. мои воспоминания становятся единственным, что есть… сломанная плёнка, которая крутит обрывки, что теперь и есть жизнь для меня…

недостойный боя чести последнего на свой век

моё сознание заполняет только крик… крик-крик-крик-крик-крик так пусто и одиноко… много лет… словно белый шум… шум… шу-у-у-у-у-у-у-ум…

бесконечность – это не предел… это проклятие

моё… проклятие…