Текст книги "Мир, где меня ждут (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц)

Глава 380

Это был последний день, когда я ночевал у Бабы Яги. Слишком задержался здесь, пусть и по уважительной причине. Учитывая, какие новости приходили ко мне перед тем, как я тупо пропал со всех радаров, ожидать чего-то хорошего от мира не приходилось. Может и была надежда на то, что всё пока заморозилось, и война не началась, но чот слабо мне верилось в это. Если есть возможность навешать друг другу пизды, люди так и сделают.

А если там расы разные, так вообще за милую душу друг друга нарубят. Особенно, если учитывать, что с одной стороны гипотетическое зло, а с другой – гипотетическое добро.

Поэтому моё решение было однозначно. Благо Баба Яга не пыталась играть на нервах и уговаривать остаться. Просто кивнула головой и сказала:

– Как знаешь, сынок. Твоё дело правое, так что могу лишь помолиться богу, который тебя бережёт, чтоб путь твой был безопасен.

– Боюсь, что у меня нет бога-покровителя, – покачал я головой.

– Тем лучше, – улыбнулась старушка. – Самостоятельность всегда хороша. Никто не будет влиять на твои решения, и никто не станет тебя заставлять что-либо делать. Ты сам себе хозяин.

Сейчас я лишь собирал вещи в поход, а Баба Яга перебирала вещички, которые могли бы мне подойти. Сказала, что с для сыновей шила, так и остались от них.

– Сейчас застираю, сынок, будешь молодец-загляденье. Все бабы попорчены тобой захотят быть.

– А почему ты всегда говоришь о бабах? – спросил я. – Просто довольно часто возвращаешься к этой теме насчёт отношений.

– А о чём, как не о жизни говорить, сынок молодой, да не опытный. Жизнь-то есть мужики да бабы, что детей строгают. Есть что лучше этого?

– Лучше рождения детей?

– Лучше жизни, – объяснила она. – О чём говорить, как не об этом? О войне, где негодные да глупые друг друга рубят и мутузят? Про деньги, власть да страсти всякие? Ты вот знал, что раньше праздник был, кликали его днём родительницы?

– Родительница? Это… богиня?

– Баба рожавшая, – вздохнула она, словно объясняла тупому человеку прописные истины. – Вот молодёжь пошла бестолковая.

– Ну, если ты про секс, то… просто неприлично же обсуждать это, – пожал я плечами.

– Жизнь отнимать неприлично, сынок. А дарить её, это и прилично, и прекрасно. Потому и говорю я постоянно о жизни. А смерть… насмотрелась я смерти, да и сама принесла немало. Злая я.

– Просто люди мудаки, раз лезли к тебе, – заметил я. – Ты же и зла вроде не хотела.

– Ну как сказать, как сказать. Ведьма я, где-то что-то да грязно сделаю. Людей ем, отчего и живу долго. Нехорошо, но и не хвастаю же я этим, верно говорю? Но люди совсем очумели, безудержные, только и говорят о войнах, да смерти. Ебанаты недоделанные.

Баба Яга крепкие слова вставляла только когда действительно её тема беспокоила или вызывала эмоции. Видимо её действительно это всё трогало, раз она так остро реагировала на это. То ли сама уже прожила и повидала смертей не мало, отчего под конец жизни даже слышать не хотела о них, то ли потеряла кого-то. Причин может быть много, однако результат на лицо.

Это даже не озабоченность, просто для неё это всё действительно жизнь, и может быть греет душу осознание, что жизнь эта продолжается.

– Баба Яга, а ты знаешь о шарах истины? – решил спросить я.

Раз она жила долго, то может быть и знает об этом.

– Шары истины, говоришь? А зачем тебе они, сынок? Аль заглянул уже в них?

– Ну… было дело. А ты заглядывала в них?

– Один раз, молодой была, дурной, – почесала бабушка затылок. – Показал мне он моё будущее.

– И какое? – поинтересовался я.

– А помню ли я, сынок? Дело старое было. Но как показал, так и получилось. А тебе что-то плохое привиделось?

– Ну… да. Не очень оптимистично, – кивнул я нехотя. – Не сказать, что это должно меня радовать.

– Ну так такие уж вещи показывает. Но ты не бери в голову, не бери. Мало ли что показывает этот шар. Доселе неизвестно, правда ль это или ложь.

– Но у тебя сбылось.

– Вот именно, внучек, сбылось, – вздохнула она и выпрямилась так, что её кости захрустели, приложив руки к спине. – Именно сбылось. А могло и не сбыться, верно? Так что всё зависит от тебя, что прикажет твоё сердце, тому и быть. А до увиденного, ну будешь поступать ты ведь и дальше так, что изменится? Всё равно случится то, что должно. Так что не думай об этом, я бабка старая, но в уме своём, чтоб понимать это. Если суждено, то и плакаться уже поздно. А коли сил хватит идти своим путём и делать то, что считаешь правильным, то и глядишь, итог свой будет. Поможешь старушке, чьи косточки хрустят, силой молодецкой? Коль не ушёл пока, то сделать кое-что надобно старой.

Я помог ей переделать напоследок всё, что требовало физической силы. Начиная от приколачивания полок, заканчивая колкой дров и переносом их в избу. С моей силой такое вообще было очень просто, потому очень скоро я уже закончил все дела по её дому, а старушка уже подготовила мне костюм.

– Смотри, какой! – всплеснула Баба Яга руками улыбнувшись своими высохшими губами. – Как молодец-красавец выглядишь. И глядишь на тебя, сердце-то старой бабки радуется, что пригодилось. Не зря хранила.

– Спасибо, Баба Яга, – поклонился я. – Выручила… нет, жизнь спасла.

– Да будет тебе, сынок, будет, – замахала она руками. – Столько новостей принёс, скрасил дни бабуле старой. А то одна да одна всё.

Ещё час она заготавливала меня в путь.

От мяса я вежливо отказался, сказав, что пусть лучше у неё будет, а я по дороге смогу поймать. Отдала она мне револьвер, весь грязный и пыльный, из-за чего пришлось его разбирать, мыть, заново смазывать (спасибо за смазку, Баба Яга) и собирать. Так же вернула подранную сумку, в которой остались патроны. Естественно, что на каждое задание с собой я не брал все, что у меня были. Лишь небольшое количество, чтоб потерять было не жалко. А тут лишь патронаж-то и пропал в обломках, так что…

Что касается остального, типа кресала или всяких фляг, то Баба Яга предоставила мне их без каких-либо возражений. Ещё бабушка отдала мне какую-то склянку с жидкостью, сказала, чтоб Эви отдал, та поймёт, для чего она нужна.

– Я старая, на кой они мне, когда ноги мои уже отшагали своё путешествие, – отмахнулась она.

– Ну мало ли.

– Так не мало, – показала она мне свои редкие зубы. – Бери, антигерой. Пусть лучше послужат тебе, чем пыль собирают. Вещи добротные, точно меня переживут и сослужат тебе службу добрую.

Когда я покидал её избу, то в ней явно стало почище. И пусть изба сохранила на себе свидетельства нашей прошлой встречи, эта прошла куда спокойнее. Да и более тепло, что ли. У меня не было бабушки, поэтому хрен знает, как выглядят отношения между внуком и бабулькой. Но если бы они выглядели так, то я был бы не против. Я серьёзно, классно же!

Поэтому я даже грусть какую-то чувствовал уходя.

– Береги себя, сынок, – поцеловала она меня в лоб. – Ты мне как сын родной стал, потому волнуюся о тебе. И знай, что тебе я всегда рада, коли сойдёмся ещё раз, если век мой будет долог.

– Не стоит волноваться, всё будет в порядке, – ободряюще улыбнулся я. – И если что, я заскочу к тебе.

– И всё же береги себя, сынок. Не дай крови молодой да буйной разум вскружить тебе. И смотри, героев аккуратно убивай, а то вообще имбецилы дикие пошли. Укусят, заразят ещё.

– Ну скажешь тоже, – улыбнулся я и обнял её напоследок. – Спасибо, бабушка, что приютила меня.

Когда я назвал её бабушкой, то Баба Яга вся просветлела.

– Даст мир, встретимся с тобой ещё, сынок. Так что ждать буду, пирогами угощу, если навестишь старушку. И будь осторожен, соблазнов много мир даёт и чувства вперёд разума лезут. Но помни, чего сам хочешь, – произнесла она настоятельно.

– Помню, бабушка, и буду помнить.

Когда я уходил, она смотрела мне в след. Я знаю, так как оборачивался несколько раз к ней. Даже когда я почти скрылся за поворотом, она всё равно там стояла и провожала меня взглядом.

Чудесная же бабуля! Ну ест людей, ну с кем не бывает, верно? А так не трогай её и жить другим даст она. Хотя оставлять одну её было мне немного грустно, если честно. Всё-таки старый человек, вряд ли хотелось ей встретить свою смерть в гордом старом одиночестве.

Я никогда не путешествовал один. Практически никогда. Единственный раз, когда до этого дошло, было перед самой моей смертью, но и тогда я встретил эльфийку, с которой и потопал дальше. В то время путешествие в одиночку было слишком чревато для меня. Ни охотиться, ни стрелять, ничего я не умел. Это было так же, как оказаться в обычном лесу – оглядываешься, а вокруг нихуя. Жрать непонятно что, пить непонятно где находить и так далее.

Однако те времена прошли.

Теперь я был довольно самодостаточен. И пусть лес выглядел всё таким же пустым, однако теперь я знал, что это не так. Просто надо знать, куда смотреть и как правильно искать, чтоб найти то или иное. Начиная с дичи, заканчивая водой.

Потому такое путешествие не было мне в тягость. Наоборот, в одиночестве я смог вполне себе обдумать все мысли, что беспокоили меня. Начиная с судьбы и заканчивая тем, чтобы пожрать и как назвать ребёнка.

Да-да, имя ребёнка меня тоже волновало, как это не странно. Вот Клирия… ну она скорее, как необходимая приставка к ребёнку, если уж на то пошло. Ну ещё потрахать можно иногда и за жопу пощупать. Однако именно ребёнок для меня был важен.

Почему?

Ну просто важен, как можно объяснить, когда для одного важны деньги, а для другого его кошки дома. Вот тут то же самое. Потому я, во-первых, предвкушал, кто у меня будет, мальчик или девочка. Во-вторых, пытался придумать имя, что оказалось совершенно нелегко.

Короче, было у меня, чем заняться. Да и шёл я не долго.

Ровно до ближайшего поля боя, что встретилось мне на пути.

В конечном итоге что-то да происходило. Только сказать, что именно, и где конкретно, я не мог. Никаких ориентиров кроме солнца у меня не было, да и двигался я исключительно по светилу, так что найденное поле боя было для меня лёгким сюрпризом.

Поляна, на которую я вышел, располагалась на склоне холма, и уходила вниз к лугам, что расходились до ближайших махровых лесов, выстроившихся стенами. И там внизу в свете солнца был отчётливо виден блестящий метал, который закрывал собой малую часть луга. Только спустившись чуть ниже я смог разглядеть тела солдат, хотя уже и так знал, что найду там.

Трупы. Много трупов, хотя я бы сказал, что здесь будет поменьше тысячи.

Когда я наконец дошёл до поля брани, в нос сразу ударил сладковатый душок, а воздух наполнился жужжанием мух, которых было здесь в изобилии. Они едва ли не тучами взлетали с трупов, когда я проходил мимо, встревоженные живым человеком. Не меньше я здесь видел и падальщиков, которые пытались отчаянно вырвать хотя бы какой-нибудь кусок из тел: вороны, волки, какие-то барсуки и еноты, и даже нечто типа гарпий, что сейчас кружили над этим всем пиршеством.

Я подошёл к ближайшему телу и ногой перевернул его на спину. Лицо, уже слегка набухшее в некоторых местах, бордового или тёмно-фиолетового цвета. Ещё из глаз и личинки лезут. Короче, трупу где-то суток пять-шесть, я бы сказал, учитывая погоду и мои знания, хотя могу и ошибаться. Это значит, что на этой неделе уже начались сближения по фронтам.

Только вот бы узнать, ещё кто с кем сошёлся.

Ради этого я отправился напрямик через поле искать главнокомандующих нашей или той стороны. Учитывая то, что обе стороны вооружены мечами, это лишь значило, что наш отряд был из разряда малых, типа запасных, что скорее на подхвате в роли поддержки с флангов или подкрепления, чем участвуют в реальном сражении. А вот враги… ну сейчас если труп найду, то и узнаю.

Пока я разгуливал здесь, вороны с недовольным карканьем и мелкие падальщики разлетались подальше от меня, не рискуя приблизиться.

А вот гарпии, суки ебаные, несколько раз пытались на меня напасть. Такие мерзкие твари типа красноголового грифа, только с мордой, отдалённо похожей на человеческую и с острыми зубами и когтями.

Эти суки несколько раз нападали на меня сверху, однако первую я вообще разорвал выстрелом. А вторую просто схватил рукой, сжал и сломал шею. Выглядела она отвратительно, да и на ощупь тоже так себе. Кожа вся… грубая, шершавая и слегка влажная, как от жира.

– Блеать…

И так несколько раз. Они налетали на меня сверху, пытаясь погладить мою нежную мордашку своими коготками и куснуть ласково за ушко, но получали в ответ по ебалу. При этом визжали, как девчонки, увидевшие голого мужика в подворотне.

Однако не они единственные оказались ко мне враждебны.

Стоило мне пройти сраную половину поля, как из-под трупов поднялся такой добротный мясистый увалень. Огромный, раза в полтора выше меня самого, жирный голый хуй с зеленоватой водянистой кожей, словно у утопленника. Жирдяй едва сам по швам не расходился, хотя в некоторых местах, где лопнула кожа, уже было видно, как гниёт его мясо. Ещё и струпьями с какими-то бело-зеленоватыми волдырями покрыт.

Ум-м-м… вкуснятина. К тому же этот проглотик лениво жевал чью-то руку. Короче, словно какой-то двачер – весь в гнойниках, жирный, вонючий и жрёт хрень какую-то. Я так подозреваю что это местная форма жизни, что встречается в этом мире в таких гиблых местах. Магия, к сожалению, которая пропитывает этот мир, иногда находит выход и вот в таких… причудах.

– Чтож ты так вылез-то неудачно, – пробормотал я, поднимая меч одного из покойников с земли. В ответ жирный шагнул ко мне, отчего несколько пузырей на нём лопнули и оттуда полилась зеленоватая жидкость, воняющая как… как пиздец, описать иначе сложно. Я ща вообще блевану от запаха.

Но куда больше меня напугал охуительный стояк у него. Там блять длина с локоть. Огромный, грязный, чем-то слегка изъеденный и покрытый язвами с какими-то гнойными выделениями.

Фу нахуй! Как я есть-то теперь буду, дерьмоед ебаный!? Я уже не говорю, что это мне будет сниться в самых страшных кошмарах.

– Ты блять, знаешь, что сука я антигерой?! – рявкнул я на… это. Тварь на мгновение даже остановилась, словно бы удивилась. – Ходишь тут блять с… этим… Пиздец… Вали нахуй, пока не убил!

Почему я его прогоняю? Ну мне… как-то… не очень хочется с таким сражаться, если честно. Подходить не хочется. Как представлю, что такой вот прыщ лопнет и его содержимое попадёт на меня, так пробирает до костей.

Немного подумав явно прогнившим мозгом, тварь неожиданно заревела. Заревела оглушительно, брызжа слюной и хуй знает чем ещё. Я едва отпрыгнул от этого дождя подальше, после чего, немного подумав…

Нет, не выстрелил, патронов жалко, ведь мало ли кто ещё встретится, верно? Я метнул в жирного пидора меч. И попал ровно в голову. Меч с хрустом и чавкающим звуком вошёл тому в черепушку, но… это не убило гниющего супостата.

Видимо, мозгов у него не было.

Зато в ответ он бросился ко мне. Довольно резво для своего тела, однако всё равно медленно: вразвалочку, волоча своё пузо по земле.

Окей… а как тебе такое?

Я начал хватать мечи и метать в урода, отступая назад по этому кладбищу. И целился я не куда-то, а в пузо этой жирной скотины, которое так и просилось лопнуть.

И где-то с десятого попадания оно лопнуло. Со звуком рвущейся бумаги кожа начала наконец расходиться, вываливая вонючие, огромные, влажные и блестящие на солнце кишки на землю. Они цеплялись за всё подряд, волочась по земле и облипнув грязной землёй и травой. Едва пройдя несколько шагов, сама тварь запуталась в них и упала, с обидой посмотрев на меня, типа «эй, так нечестно!» и взревев.

– Ага-ага, я тебя предупреждал, падальщик, – усмехнулся я, подбирая полекс. Это такая алебарда, ну у неё с обратной стороны от топора ещё молоток есть, чтоб жизнь веселее была. – Иди сюда, я тебя сейчас наказывать буду.

Аккуратно, на всякий случай не приближаясь со стороны головы, я подошёл к нему и начал методично рубить и дробить жирного покойника, разделывая его на куски. Сначала ноги, потом руки, под конец голову.

Но даже без головы засранец умудрялся ещё дёргаться, пока я ему грудную клетку не расхерачил. Тяжёлыми, размашистыми ударами сначала топора, потом уже и молотка, я разъебашил ему всю грудь, обнажив рёбра, после чего принялся проламываться через них, пока не достиг органов.

Поэтому немного помесив их и дождавшись, пока этот жиробас успокоится, я отбросил полекс в сторону и вытер лоб рукой. Я убил на этого урода, наверное, полчаса.

Глава 381

Солнце уже было в зените и жарило довольно сильно, когда я нашёл одного из предполагаемых главнокомандующих. А учитывая, где я нахожусь, аромат был соответствующим и радовал ещё больше, чем потная после боя одежда.

Единственное, что меня радовало в этой ситуации, так это то, что главнокомандующий был не наш. Ни пистолета, ни мешочка с порохом, ничего такого, что обычно выдавалось нашим более-менее доверенным лицам, которые возглавляли наши части, я не нашёл. Да и меч его явно отличался от тех, которыми вооружались как солдаты Фракции Ночи, так и наши наёмники.

– Ничего, если я пороюсь у тебя в вещах, а? – спросил я у вонючего, раздувшегося трупа. Когда-то это был довольно полнощёкий с густыми усами мужик лет пятидесяти. Теперь же это был бурый пузырь с усами.

Неприятно, конечно, обшаривать того, кого уже облюбовали личинки, но ничего не поделаешь. Пришлось ещё и броню с него снять, что вообще освободило аромат, который скопился под ней.

Ух! Вот это душок. У меня даже глаза заслезились. Хотя это несравнимо с тем, что его одежды под бронёй были слегка влажными, и мне пришлось в них порыться. Руки потом ещё несколько часов воняли, пока я их потом в ручье не отмыл, натирая песком и травой чуть ли не до крови.

Однако всё же усилия были вознаграждены.

Амулет и письмо.

– Это знак твоего графства, да? – спросил я труп, покрутив амулет в руках.

Знакомый знак… Это… где-то я его видел… А, ладно, потом, иначе я тут задохнусь, пока вспоминать буду. Что там с письмом?

А оно было вообще небогатым.

«Двигайтесь на северо-запад, к реке Кунис и займите позицию у восточной стороны переправочного волчьего моста».

Кунис… Кунис-Кунис-Кунис… Чот знакомое…

Мне потребовалось, наверное, минуты три или четыре, чтоб вспомнить, где эта река протекает и как вообще она выглядит. Всё это время я бодро шагал с поля брани в ближайший лесок, чтоб укрыться от солнца.

Кунис… Это… Да, это река, которая потом впадает в речку, что протекает около нашего поместья. Она идёт вообще с севера, с территории Фракции Дня, после чего переходит на нашу территорию. В принципе, если идти по её берегу вниз по течению, то рано или поздно я дойду до нашей реки, а потом и до своего дома. Но это лишний гемор, пробираться через лес туда. Куда проще сейчас понять, где я нахожусь, прийти в город и телепортироваться, если телепорт работает ещё.

Я примерно прикинул направление, откуда могло припереться это войско. Хотя можно было и не прикидывать, там, где они прошли, остались характерные следы прошедшего табуна. Так… следовательно они шли…

Я повернулся в сторону, куда они должны были двигаться. Там значит и стоит волчий мост на другую сторону Куниса. И где-то там должны быть мои войска…

Мой внутренний GPS-навигатор только что получил новое направление.

Есть в войне одна очень отвратная сторона. Это то, что воевать будут две страны, а пизды прохватит всё равно обычный люд. Так всегда было, есть и будет. Только потом, в более-менее цивильное время, когда начнут кое-как соблюдаться законы войны, им станет может немного полегче. А может и не станет. Но этому миру и до таких времён ещё ой как далеко.

С момента, когда я посетил общественное кладбище, прошло уже несколько дней. И свидетельство того, что началась та часть войны, когда каждая из сторон начала говнить другой, убивая ни в чём неповинных жителей, я почувствовал ещё задолго до того, как увидел его.

Запах гари в лесу редко значил что-то кроме пожара. А в наше время пожар чаще всего мог быть только по одной причине – нападение и обескровливание.

Найти по запаху деревню не составило труда.

Но даже дойти до неё не успел, как уже встретил её жителей.

Двух.

Маленьких.

Девчонка лет шестнадцати, когда уже можно, и братик, ещё молокосос, который-то и ногами не мог нормально шевелить, постоянно спотыкаясь. Я услышал их первее, чем увидел, достав сразу и револьвер, и меч. Мало ли кто там выскочит, верно? Однако увиденное меня разочаровало.

– Дети… – вздохнул я, после чего двинулся им навстречу.

Они не сразу заметили меня, убегая от своих преследователей, и едва не врезались, слишком увлёкшись побегом. Заметили меня, когда нас разделяло уже меньше десяти метров, и остановились, словно на невидимую стену налетели, выпучив глаза и со страхом смотря на меня. При этом старшая покрепче прижала к себе мелкого, словно стремясь его сделать частью себя, и повернулась слегка боком, словно так стараясь его защитить.

– Это от кого вы убегаете? – поинтересовался я, подойдя ближе.

Девушка отступила на шаг, едва не споткнувшись об корень. Она была… не человеком. Это точно не человек, зрачок вертикальный. К тому же она слишком в лице худа, да и уши торчат в разные стороны, формой смахивающий на эльфийские.

– Эй? – я спрятал револьвер и щёлкнул перед ней пальцами. – От кого убегаешь, красавица?

То ли из-за того, что её назвали красавицей, то ли до неё дошло, что пока её убивать не собираются, но она наконец смогла выдавить из себя слова, складывая их с трудом в предложения. А на глазах у неё выступили слёзы.

– Т-там… – она указала свободной рукой назад. – Нашу… нашу деревню, на неё напали солдаты… Мы… мы убегаем. Надо убегать, пока солдаты…

– Умолкни, я понял, – вытянул я перед собой ладонь, останавливая её. – Много солдат?

– Много! Очень много! Нам надо бежать!

Значит мало. В тыл противника много солдат не заведёшь, а я очень сомневаюсь, что мы уже проиграли.

Девушка ринулась дальше в лес, однако она меня умудрилась удивить. Она схватила меня за руку, словно желая и меня тоже увести подальше в лес. Какая заботливая девушка.

Однако я даже с места не тронулся из-за чего буквально дёрнул её обратно. Она едва не упала и удивлённо с испугом посмотрела на меня.

– Нам надо бежать!

– Не надо, – усмехнулся я и повернулся на шум.

С противоположной стороны к нам из кустов буквально вывалились солдаты-разорители.

И тут я понял, что это пиздец. Я не мог сказать ни слова, понимая, что мне предстоит. Никогда я ещё так не ошибался. Это были… ЭТО БЫЛИ ЖЕ…

Да шучу, лохи это были. Отряд лохов, которые даже выйти из кустов не могут эпично.

Серьёзно, какие-то сраные неудачники, которые стали ещё неудачливие, выйдя к нам. К тому же так себе солдаты. Как я это понял? Ну чем ценнее солдат, тем лучше на нём броня, чтоб защитить его жизнь. Ведь солдат иногда стоит дороже экипировки, ведь это обучение, питание и так далее. Их не выплавишь за месяц или год в отличие от брони.

На этих же был шлем без забрала и нагрудник. Остальное или было в кожаной броне или вообще ничем не было защищено, не считая обычной одежды.

– Это солдаты, – едва ли не взвизгнула девушка и попыталась убежать, но я её вновь удержал.

– Это? Солдаты? Прости, спутал с ущербами. Давай лучше убьём их?

– Убьём? – кажется в это мгновение она от удивления даже про страх забыла.

– Ну да, лохи какие-то же, – показал я на них рукой. Те даже остановились, увидев слегка нетипичное поведение жертв. – На, подержи вещи, ща добрый дядя всех раскидает.

Да-да, я знатно выёбываюсь! Ну а чо? Я же словно раскачанный чел в песочнице! Право имею, ведь ради своей силы я так долго тренировался и страдал. А теперь могу пожинать результат своих стараний и повыёбываться, теша своё самомнение и раскидывая лохов. Должна же быть от этого хоть какая-то отдача.

– Пошла жара, – улыбнулся я, идя им на встречу.

Что может представлять из себя парень с мечом в простой одежде? Ничего.

По их мнению. Значит время обучать их новому!

Первый бросился на меня, замахиваясь мечом так, словно хотел закинуть его на дерево. Шаг, второй, и тут я резко дёргаюсь вперёд, отрубая ему руку, буквально пролетая мимо, после чего быстрый круговой разворот юлой с вытянутым мечом, и его голова улетает следом за рукой.

Ещё двое смотрят на меня немного охуевшими глазами, но я не даю им времени опомниться – уже лечу на всех парах к одному из засранцев. Один только замахивается, но я уже с разбега в прыжке втыкаю ему в череп меч. Просто выдёргиваю, практически разорвав ему черепушку, после чего два шага, оказываюсь около третьего. Он пытается меня проткнуть, но я легко ухожу в сторону и втыкаю ему меч прямо в сердце.

Like a boss!

Мои аплодисменты мне, великому! Хотя теперь я знаю, что чувствуют герои, дерясь с другими. Это довольно весело. Невесело, когда противников, пусть даже и слабых, много и они действуют сообща.

Но хватит выёбываться! Долг зовёт спасать селян и деревню, что принадлежит моей стороне! И кто там блять потом заикнётся про добро?

– Готово, веди, где там у тебя деревня, – вернулся я к девушке с ребёнком.

– Но… там их больше, – испуганно пролепетала она, прижав братца к себе. – Там их человек тридцать.

– Всего лишь? А селян сколько? Взрослых, я имею в виду.

– Сорок. Примерно.

Блин, так это довольно крупное поселение! Сейчас бы сказать, что они бы могли дать отпор солдатам, но… Но это бред, тут и дебилу ясно. Даже просто разница стат сыграет свою роль.

Я засунул руку в карман и пересчитал патроны. Так… их должно было хватить на всех, даже учитывая неожиданности, но чот я сомневаюсь, что отстреляю их полностью.

– Всё, давай, веди, сейчас мы посмотрим, что там за перцы вас обижают.

– Но…

– Веди давай. Не тебя же отправляю воевать.

Здесь слишком тесно для двух зол. Пора щенкам показать, кто здесь хозяин.

Ну как, пафосно сказал, а? Только, наверное, слишком пафосно. Ну да плевать.

Девушка явно нехотя повела меня обратно. Пусть я мог и сам найти дорогу туда, но заботился в первую очередь о дуре. Ведь убежит и помрёт где-нибудь. А тут сейчас всё зачистим и норм, будет продолжать жить здесь. В конечном итоге, мне человеческое не чуждо и мне тоже жаль людей. Особенно, когда их вот так убивают, и они не могут дать отпор.

Зато могу дать отпор я.

Она вывела меня буквально через несколько минут к деревне, где до сих пор слышались крики, в основном женские. Какие именно, было понятно просто по одному взгляду перед собой, буквально здесь какой-то хуй насиловал… какую-то маленькую девчонку. И рядом же ещё трое: один стоит с мечом, охраняя товарищей, один насилует женщину и ещё один, повернувшись ко мне спиной, держит её за руки. Как я понял, вторая была матерью, которая кричала и тянула к дочке руки.

И ведь на моей территории! Насилуют! Так ещё и без меня! Вообще охуели, уёбки? За такое не прощают.

– На, подержи, – кинул я сумку девушке и двинулся к насильникам.

Практически сходу, поудобнее перехватив меч, я, словно копьё, запустил его в стоящего с оружием на изготовку чувака. Пустил метко – меч попал ему в шею и вошёл по самую гарду.

Не успели другие очнуться и понять, что происходит, как я уже добегаю до засранцев. Тот, что держал женщину за руки, был повёрнут ко мне спиной, потому я просто схватил его руками за голову, и помог гаду обернуться ко мне. Кажется, ему не понравилось. Второй тоже ничего особо не успел сказать, вскакивая и даже не пытаясь натянуть штаны – руки тянулись к мечу. Но тоже слишком поздно, я со всей своей богатырской силы ударил ему ботинком прямо в лицо, буквально проломив лицевую кость и загнав ботинок ему в мозг.

Подобрал его меч, размахнулся и бросил в того, кто насиловал мелкую. Тот уже и встать успел, однако от копья-меча увернуться не смог. Слабак.

– Это было очень просто… – пробормотал я, вытащив меч из покойника.

Женщина же, рыдая, кажется, громче, чем изнасилованная дочь, обнимала и осматривала подпорченное чадо, вообще ни на что не обращая внимания. Пришлось дать ей пощёчину, чтоб обратить на себя внимания.

– Пиздуй в лес. И жди, пока я не вернусь, – членораздельно произнёс я. – И заткнись, чтоб тебя с дочерью слышно не было, иначе я заставлю замолчать вас иначе.

Никакой ненависти, просто она настолько не в себе, что боюсь, только страхом сейчас и можно воздействовать на её сознание. Сам же я пошёл зачищать деревню от диверсантов.

Первым делом прогулялся по окраинам и вырезал тех, кто стоял на страже, в сумме восемь человек: по два с каждого угла. Судя по всему, сороковые, что в принципе не удивительно. Сороковые как раз-таки и являются костяком всех армий. Семидесятых и выше едва ли не меньше десяти процентов вроде, при этом они раскиданы довольно неравномерно везде.

Очистив окраину, я взглянул на деревню, где бесновались солдаты – насиловали, вешали, избивали, убивали… расчленяли. Ну да, они же не люди, твари, нечисть, животные и так далее, значит к ним законы человеческие не относятся. Расисты ебаные…

Я вновь двинулся к деревне, спокойно прогуливаясь между домами. Вот мужик насиловал какую-то орчиху. По крайней мере она очень похожа на орчиху, клыки нижние торчат, уши заострённые, да и кожа зеленоватая, хотя и не чистокровная явно. Как бы то ни было, я просто подошёл к мужику сзади и сломал ему шею. Мой уровень был выше его почти в два раза (двух лвлов не хватало), так что это не было для меня проблемой.

Обернувшейся орчихе, что потеряла контакт и решила проверить, что с насильником, я закрыл рот рукой.

– Молчи, стой тут и не двигайся, ты понимаешь меня? – спросил я тихо, но настойчиво. Та быстро-быстро закивала. – Вот и отлично. И ни звука, пока я вас тут спасаю.

Я специально сказал «спасаю», чтоб сразу показать ей, на чьей я стороне.

Двинулся дальше, заглядывая в окна: где-то лежат трупы, чаще всего мужчин, пореже детей и женщин. Иногда в домах я видел уже знакомую картину насилия над половой неприкосновенностью, причём возраст там был иногда куда меньше десяти лет. Ну а чо, не люди же, верно? Значит на них это не распространяется, значит с ними можно.

Поэтому я аккуратно прокрадывался в дома, где помогал говнюкам осознать, какую же ошибку они допустили, когда это делали. Не всё и не всегда проходило гладко; некоторые брыкались и пытались дать мне отпор. Некоторые даже умудрялись убить своих жертв до того, как я до них добирался. Однако в конечном итоге они сдохли.

И после таких вот походов осталось их всего восемь. Причём двое из этих восьми явно не выглядели как простые солдаты. Но кого это волнует?

Ещё двоих я убил, выйдя на площадь, просто быстрыми движениями срубив обоим головы, после чего схватился за револьвер. Те, кто меня заметил, так и не успели ничего сделать – шесть выстрелов, причём прицельных, и пятеро легли мёртвыми. Некоторые прямо на жертв, над которыми они буквально недавно измывались.