Текст книги "Мир, где меня ждут (СИ)"

Автор книги: Кирико Кири

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)

– Командир, мы смогли её вытащить! Мы… – кричал один из них и тут же осёкся, увидев героя.

– Видите? Это не люди, – кивнул главный. – Это просто нечисть, отвратные существа, одним своим видом вызывающие отторжение. Мы не трогаем людей, однако это… И они ещё помогают Фракции Ночи.

– Может, потому что Фракция Ночи их не ненавидит? – тихо спросил Митсуо. – Это всего лишь дети. Даже если их родители провинились, это не значит, что дети должны отвечать за их грехи.

– А когда они вырастут, то пойдут нам мстить. Это ради людей. Но как бы то ни было…

Главный махнул рукой, и солдат, держащий мальчишку, одним взмахов перерезал тому горло. Хлынула кровь, мальчик задёргался, забился, упал на землю, заливая свою одежду кровью и хрипя. Через пару секунд он просто лежал на земле и вздрагивал, булькая, но вскоре уже стих.

Маленькая арахна завизжала, но ей заткнули рот.

– Не обессудь, герой. Мы лишь выполняем свой долг и убиваем тех, кто является нашими врагами, – Митсуо молчал, опустив голову и смотря в землю перед собой. – Поэтому можешь идти и спасать милых дам, в борьбе с настоящим злом мы справимся сами.

В его голосе слышалась насмешка. Главный поднял руку, чтоб дать отмашку, но так и не опустил её. Митсуо молниеносно схватил её.

– Если ты опустишь её, то уже никогда не сможешь поднять обратно, – тихо произнёс Митсуо, подняв на него взгляд. – Сделай это, и деревню уже никто из вас не покинет.

Он отпустил руку солдата и отошёл на шаг назад, красноречиво перехватив поудобнее меч и сняв со спины щит.

Главный потерял всякое спокойствие, чувствуя жажду убийства от героя. Что-что, но вот становиться его врагом он не хотел. Как и не хотел ударить в грязь лицом отступив.

– Это измена, герой.

– Если такова справедливость этого королевства, то лучше я умру изменником, чем её подданным, – тихо произнёс он. – Можешь выполнить свою работу, но имей в виду: я выполню свою, и как всегда, выполню её очень хорошо.

Главный очень сильно колебался. Даже будучи высокоуровневым, он прекрасно понимал, что герой убьёт его без особых проблем. Даже если сейчас все тридцать человек навалятся на него, слишком мала вероятность, что они выживут, учитывая то, что здесь много открытого пространства и им негде зажать героя. Да даже если бы они его зажали в угол, с такой бронёй и набором способностей у него были сомнения в своей победе.

В конечном итоге в борьбе между гордостью и страхом победил страх.

Аккуратно, словно боясь взвести детонатор, он опустил руку, а не махнул ей, чтоб отдать приказ.

– Отпустите её, – громко сказал он солдатам. – Мы здесь закончили, уходим, – после чего уже тише сказал герою. – А что касается тебя, герой, все узнают о том, что здесь произошло. И даже твой статус…

– Ещё слово, и ты присоединишься к остальным покойникам, – произнёс очень низким голосом Митсуо, и тот буквально проглотил последние слова, дёрнулся как от пощёчины, отвернулся и двинулся в сторону территорий Фракции Дня, больше не бросив и взгляда на героя. Все остальные солдаты, словно зашуганные дети, толпой потянулись за своим командиром, стараясь держаться как можно дальше от взбесившегося героя.

Глава 389

Через десять минут от солдат не осталось и следа. Только их спины мелькали в лесу, блестя на солнце бронёй. Они ушли; некоторые испуганно оглядываясь на героя, словно боясь, что он бросится на них. Покидали деревню с таким видом, словно ничего не произошло, и герой набросился на них ни за что. Казалось, что они даже не поняли, что сделали здесь. Словно нечисть вообще не считалась у них за людей в общем смысле этого слова.

В живых здесь теперь были только Митсуо и маленькая арахна, плачущая и вытирающая слёзы кулачками. Иногда она поглядывала с надеждой на непонятного мужчину, ждала, что ей помогут, что её защитят, ведь он уже заступился за неё. Но в то же время боялась, что он поступит с ней ровно так же, как и другие поступили с тем мальчиком. Ведь он тоже был человеком, а такие не знают пощады.

А Митсуо всё продолжал молча стоять, смотря в никуда. Погружённый в свои мысли, он мало чего замечал. В голове всплывал разговор с Мэйном, когда тот сказал, что неугодными станут недовольные, те, кого притесняют. Сказал, что это уже происходит. И что герой сам защищает фракцию, которая убивает обычных людей, и, как следствие, тоже причастен к этому.

В конечном итоге, действительно, за что он борется? За добро?

Или за точку зрения?

С точки зрения, эти все люди – враги; конечно, это естественно. Но враг врагу рознь. Ведь в реальности это обычные жители. Не их вина, что их налоги идут на содержание армии и на войну с Фракцией Дня. Хотя сейчас, глядя на случившееся, невольно появляется вопрос, а может действительно есть причина ненависти у нечисти к Фракции Дня?

Митсуо, не имея ответа на этот вопрос, оглядывал тела вокруг себя с какой-то внутренней болью: голову женщины, что откатилась в сторону от тела, мальчишку, наверное, младше шести с перерезанным горлом. Девочку с задранной юбкой и кровью не только в районе сердца, но и на бёдрах между ног. Женщина, точно с такой же задранной юбкой…

Если всё перечислять, потребуется несколько листов, и от каждого тела его сердце сжималось всё сильнее и сильнее. Их убили только за то, что они живут на территории врагов и не похожи на людей, что не помешало их изнасиловать. И даже если они были соучастниками, дети тоже это заслужили?

Митсуо знал ответы на эти вопросы лучше, чем кто-либо ещё. Он не раз видел последствия налётов разбойников, и они ничем не отличались от этого места. Тогда в чём разница между разбоем и тем, что произошло здесь?

На его счету была не одна отнятая жизнь. И не одно увиденное преступление против людей. И каждый раз он убивал виновных, карал, и наказывал за то, что они сделали. Он нёс правосудие убийцам и насильникам. Казалось, что он точно знал, что хорошо и плохо, а теперь… Что он видит теперь? Как те, кто борются за добро, сами творят зло.

Митсуо учился в университете на военном деле, и он прекрасно знал, зачем это делают. Ослабить врага. Но если обычные жители не хотят в этом участвовать, насколько правильно, убивая их, так его ослаблять? Эти люди борются за добро? И если да, то какими методами? Чем они отличны от методов антигероя? Как вообще их различить?!

Герой просто стоял и смотрел на это всё, понимая, что будь он расторопнее, то смог бы всех их спасти и остановить это безумие. Безумие, в котором, как не печально, принял участие и он сам. Не обращал внимания даже на маленькую арахну, которая смотрела на него с детской надеждой, как щенок смотрит на прохожего, при этом и только и ждёт, когда его позовут.

Такое действительно не могло происходить без одобрения Фракции Дня и самого короля, которые позиционируют себя с добром. Но разве добро скажет, что все, кто не похож на нас – зло? Что же вообще такое добро?

– Когда видишь это постоянно, начинаешь привыкать, – раздался за его спиной спокойный голос.

Митсуо медленно и спокойно обернулся, уже зная, что его не будут атаковать. Человек, источающий тьму, стоял посередине улицы, спокойно смотря на него.

– Красиво, да? – тихо спросил антигерой, подойдя к убитой девушке, что была, судя по всему, лесавкой, и поправив на ней юбку. Встал, отряхнул руки. – Взгляни на это, герой. Просто взгляни, присмотрись к тем, кто мог жить дальше. Кто мог радоваться своей жизни и не знать горя? И каждый раз я вижу подобное – разорённые деревни тех, кто выглядит не такими, как мы. Убитые дети, изнасилованные женщины, запытанные мужчины. Каждый раз одно и тоже. А ты смотришь и думаешь, насколько надо быть чудовищем, чтоб это делать? И главное не уставать себе повторять, что геноцид этот делается во имя добра.

– Это часто происходит?

– Достаточно, чтоб волосы на жопе дыбом встали.

– И для этого ты позвал меня? Чтоб я увидел и разочаровался в своих стремлениях? – тихо спросил он. – Ты мог спасти их, не так ли? Ты мог спасти и остановить всё это!

– Мог, – не стал скрывать антигерой. – Но и ты тоже мог спасти того мальчика, разве я не прав? Они все умерли по твоей вине. Потому что ты должен был увидеть это сам, чтоб понять наконец, что есть добро на самом деле, и что на самом деле есть зло. Ты спрашивал, почему я убиваю героев. Оглянись вокруг – они не борются за добро, они борются за сторону. И если надо, добрые люди замараются по локоть в крови детей, борясь со злом. Потому и ты не лучше других героев, которых я убил, Митсуо, ни капельки. Ты стоял и смотрел, как убивают мальчишку, ничего не сделав, потому что это были люди с твоей стороны. Но будь это разбойники, ты бы их всех перерезал.

– Я остановил их, – это звучало жалко, даже для самого Митсуо.

– Да неужели? – усмехнулся антигерой. – Ты прекрасно знаешь, что такое добро и зло, но позволил им убить парня и никак их не наказал. Это называется лицемерие, Митсуо. Кричать, что борешься со злом, но когда оно происходит на твоих глазах, молчать, так как это делают твои люди. Значит вот какое лицо у добра? Лицо солдата, что отдаёт приказ убить ребёнка, стоя в блестящих доспехах. За такое добро ты борешься?

– Не тебе меня судить. Ты сам принёс боли не меньше в этот мир! – неожиданно громко ответил Митсуо. – Ты сам убил столько людей, а теперь читаешь мне нотации про добро и зло!

– Но я никогда не строил из себя хорошего парня. Я зло, страшное зло. Я подонок, братоубийца, детоубийца, грабитель, насильник, садист и всё самое худшее, что есть. Но я не лицемер и не пытаюсь приписать своим поступкам праведный положительный смысл. И всё, что случилось в прошлом, двадцать два года назад, произошло по вине героев.

Митсуо не поверил ему. Естественно, не поверил тому, кто до этого убил столько людей.

– Ты врёшь мне.

– Сними шлем, пожалуйста. Я не убивать тебя сюда пришёл, иначе ты был бы уже мёртв. Разговаривать с консервной банкой то ещё удовольствие.

Митсуо снял шлем. Не потому, что ему сказали, просто было уже плевать после всего. Казалось, что слова антигероя бьют его в самые больные места.

– Говоришь, что я вру тебе? Хотя чего удивляться, отрицание – естественная реакция на любую критику.

– Герои спасали этот мир веками. Они погибали за людей, сражались за людей и принесли в мир много чего хорошего. Сколько выжило благодаря им? Сколько людей сейчас растят детей благодаря тому, что герои однажды встали на их защиту?! Сколько герои спасли жизней?! Ты говоришь, что все герои плохие и гнилые, но многие из них были достойными людьми. Ты просто свалил всех в кучу и под одну гребёнку. Да, бывают ублюдки, которые делают гнильё, ренегаты и прочие подонки, но таких меньшинство! А остальные лишь помогали людям и исполняли свой долг!

– Перед кем?

– Перед королевством!

– И это самое королевство отправило убивать обычных людей солдат. Тебе не кажется это странным?

– Герои не такие!

– Да неужели? Тогда почему ты не убил солдата? Не спас ребёнка? Где твой геройский поступок? Ты говоришь, что герои не такие, но они верны королю. И если король скажет, что кто-то зло, они слепо бросятся его убивать.

– Нет! – с жаром выкрикнул Митсуо.

– Пидора ответ. Знаешь, в чём проблема всех солдат и тех, кто обязан слушаться государство? Тем, что зачастую у них нет своего мнения. Только настоящий солдат сможет сказать командиру «нет», видя, что война вышла за рамки, что творится не борьба, а обычное насилие. Сильнейшим из нас дана возможность сказать нет злу и пойти против всех. Хватит ли смелости на это у тебя?

– Герои никогда не пойдут на это! Они знают, где проходит граница и смогут сказать нет!

– Но ты же сам сказал это. Герои верны королевству и спасают людей. Но трупы под твоими ногами не люди. И если королевство скажет, что они зло, твои дружки с удовольствием пойдут их убивать, ведь они борются со злом и верны королевству. Пардон, пошли бы. Может и были среди них нормальные люди, что смогли бы сказать нет произволу, но прости, каждого расспрашивать я не стал. И именно такое зло есть я. Ты же, наверное, знаешь, откуда появился я, так, Митсуо? Или об этом так же умолчал твой король? Ну ещё бы, станет он рассказывать, что лично создал врага народа.

– О чём ты? – спросил Митсуо, уже зная, что ему сейчас расскажут душещипательную историю.

– Спроси у него сам, – отрезал антигерой. – Этот любитель бутылок наверняка попытается скрыть всё, однако спроси его про шар истины и что тот однажды ему сказал. Однако чо мы языком чешем? Ведь собрались ради другого, верно? Погоди-ка…

Мэйн отошёл в сторону за дом, откуда выволок маленькую спотыкающуюся фигуру с мешком на голове и завязанными руками за спиной. Практически выволок на середину улицы, толкнул, заставляя встать на колени, и сдёрнул мешок.

– Силь-силь… – выдохнул Митсуо.

– Митсуо! Ми… – Силь-силь может быть и прокричала его имя, может быть и попыталась его о чём-то предупредить, но Мэйн отвесил ей затрещину, заставляя заткнуться.

– Прикрой рот, Силь-силь, ещё успеешь покричать, – сказал он ей с безразличием. – Итак, Митсуо, вот твоя ненаглядная девушка. Однако у нас есть одна нерешённая проблема. И это, как не печально, ты.

– Отпусти её, она не причём! Это только…

– Завались пожалуйста с этим пафосным бредом. Здесь все причём. И она тоже, так как помогает тебе. Потому у меня один вопрос.

– И какой же?

– Ты присоединишься ко мне?

Митсуо ожидал чего угодно, но только не настолько банального предложения, которое поступило от Мэйна.

– Нет… Нет, никогда этого не будет! – выкрикнул он.

– Да неужели? – усмехнулся тот и подтолкнул Силь-силь вперёд на встречу Митсуо. Она не могла бежать, её ноги были перевязаны верёвками и не позволяли делать широкие шаги.

Он не верил, что Мэйн просто так отпустил своего заложника, предчувствуя беду. И оказался прав.

Едва Митсуо успел выкрикнуть: «НЕТ», тот вытащил револьвер и выстрелил. Пуля пробила ногу и из голени вылетел фонтан крови и костей. Силь-силь вскрикнула, упала, схватившись за простреленную ногу, и заревела. Маленькая арахна взвизгнула и пулей шмыгнула в ближайший дом, где забилась в самый дальний угол под кровать, описавшись и дрожа от страха.

– Мы все в ответе за то, что делаем, Митсуо. И каждому придётся ответить рано или поздно за свои решения, тут мы не в силах ничего изменить. Однако у нас есть выбор. Это единственное, что у нас оставили. Поэтому выбирай – присоединишься ко мне или она умрёт.

– Я… я не стану… – слова застревали в горле у Митсуо, потому что они были приговором ей. Он был готов броситься к ней, но подозревал, что это и есть ловушка.

– Выбор, Митсуо! Каждый из нас выбирает, чем пожертвовать! И именно это делает из нас тех, кто мы есть!

Силь-силь немного приподнялась, и следующий выстрел прошёл около её головы, оторвав ей ухо. Она взвизгнула, кровь начала заливать её одежду. Но Митсуо ничего не мог сделать, зная, что дёрнись он и, скорее всего, уже не добежит.

– Я… я не смогу… это неправильно…

– В этом мире нет правильного и неправильного! Это всего лишь взгляд!

– Я никогда не присоединюсь к тебе!

– Тебе плевать на Силь-силь?!

Ещё один выстрел, и вновь она кричит от боли.

– Только человек может делать выбор! Свой осознанный выбор и нести за него ответственность! Поэтому я предлагаю тебе выбор – присоединись ко мне или стой там и смотри, как она умирает.

– Нет, я не могу… – Митсуо тихо заплакал от бессилия. Он сделал шаг, но раздался выстрел и Силь-силь вновь закричала от боли.

Она хотела закричать, чтоб он спас её. Хотела умолять Митсуо, чтоб он выбрал предложение Мэйна и сохранил ей жизнь. Ведь она так молода, и она не хочет умирать.

Но Силь-силь не проронила ни слова. До последнего не хотела предавать его, не хотела делать ему больно своими словами. Она наблюдала за тем, как Митсуо пытается оставаться тем, кто он есть – героем. И Силь-силь не посмела окончательно сломать его своими словами, потому что человек, которого она полюбила, был героем; тем, кто не склоняет колено перед врагом. И если ей будет суждено умереть, то уж лучше зная, что её любимый так и не сдался.

– Не стоит, Митсуо, – покачал Мэйн.

– Я не стану другим, Мэйн. Я не приму твою сторону. И если мне будет суждено, я откажусь от королевства. Если у меня не останется выбора, то я не буду выбирать вовсе.

– Ты в этом уверен? Силь-силь умрёт, Митсуо. Её смерть будет на твоих руках, – предупредил Мэйн. – Ведь ты ради своих глупых идей жертвуешь той, кто тебя любит. Вновь умываешься в крови ради собственных идеалов. Ты не будешь лучше тех, кто до этого убил всех жителей.

– Неправда, я никогда не опущусь до этого. И если я присоединюсь к тебе, то крови будет ещё больше. Я буду верен себе и никогда не приму твою сторону, – сказал Митсуо, чувствуя, как плачет, подписывая Силь-силь смертный приговор. – Я верю в своё дело, в то, что можно всех спасти без такого насилия, что бы ты не говорил. И буду сражаться за него даже против всего королевства. Мне не нужно ничьё попечительство. Даже когда все перестанут верить в него.

Как однажды в прошлом, потеряв мать, которая погибла от рук преступников, он поклялся, что всегда будет защищать слабых и бороться за справедливость. У каждого есть своя история, что делает из нас человека, которым мы стали. Предательство, смерть, боль, ненависть, презрение, случай… Митсуо верил, что можно изменить мир не тиранией и насилием, но поступками и правильным путём. Не таким методом, который предложил антигерой.

– Сколько же пафоса… я сейчас проблююсь… Ладно, герой наш отважный, тогда скажи это Силь-силь, Митсуо. Если ты действительно такой непробиваемый долбоёб, просто скажи ей, что ты выбираешь свою идиотскую идею. Давай же? – ухмыльнулся антигерой. – Если ты герой, имей смелость сказать своей подружке это в лицо.

– Прости меня, Силь-силь, – пробормотал Митсуо.

– В-в-всё в порядке… ты лучшее, что случалось со мной и с нашей командой, – улыбнулась сквозь слёзы Силь-силь.

– Это твой последний ответ, Митсуо? Я предлагаю тебе бороться за то, во что ты веришь, за людей, которых угнетают, за тех, кому требуется помощь. Ты можешь всё изменить и жить рядом со своей девкой. Ты ведь такой же, как я. Просто подумай без этой сраной белиберды в твоих мозгах.

– Нет… – покачал головой Митсуо. – Я не такой, как ты. И не стану таким. Может мы и боремся за одно и то же, но методы у нас разные. Потому я никогда не последую за тобой. Даже если остаток жизни мне придётся страдать.

– Какой же ты дебил, Митсуо. Ты мудак, который верит в сказки… – вздохнул Мэйн и выстрелил.

Раз, другой, третий. Он выпустил весь барабан, который до этого зарядил заново. И от каждого выстрела тело Силь-силь вздрагивало.

В конечном итоге, человека делает его выбор, а не идеи, мысли или внутренний мир. Многим этого не дано понять.

Глава 390

Грохот выстрелов расходился в разные стороны эхом, постепенно угасая и распугивая птиц и стервятников с ближайших ветвей.

Только когда раскаты хлопков стихли, Митсуо открыл глаза. К своему стыду, он не смог смотреть на это, позволив себе эту сиюсекундную слабость. Он бы просто не смог жить с этой картиной дальше, которая бы повторялась потом в его сознании раз за разом. Раз за разом смерть последней из его отряда, которую он мог бы спасти, если бы не его понимание, насколько это было бы неправильным. Из двух зол он выбрал наименьшее, тем самым замарав свои руки в крови человека, которого мог спасти.

Силь-силь лежала в центре улицы, свернувшись комком и уже не двигаясь. Глядя на неё, Митсуо задрожал, с ненавистью глядя на антигероя напротив себя. Если Мэйн хотел сделать из него чудовище, то у него почти получилось. Если хотел заставить возненавидеть всё на свете и пуститься во все тяжкие, то у него это почти вышло.

Почти.

Потому что он знал, каким бы не хотели его видеть его родные и близкие люди. Каким бы не хотел видеть себя он сам.

Любого человека можно сломать. Но ломать надо правильно, иначе ты рискуешь его сделать взамен сломленного человека или крепче, или чудовищем. Митсуо поклялся, что никогда не станет последним, что бы ни произошло. Что бы ни случилось, его боль и ненависть не обрушатся на других.

– Теперь ты видишь цену настоящей веры в своё дело, не так ли, Митсуо? Видишь, чего стоит идти до конца ради того, во что ты веришь, и каково жертвовать всем? Однажды тебе действительно придётся решить, готов ли ты отдать всё ради собственной веры в добро и остаться тем, кто ты есть.

– Вряд ли к тебе это будет относиться, Мэйн, – тихо ответил Митсуо. – После всего, что ты сделал… Особенно сейчас, когда убил её ради всего этого дерьма. Силь-силь была последним, что…

– Убил последнюю? Ты ебанулся, тупой даун? – обиженно ответил антигерой. В его голосе слышалось негодование и обида. – В смысле блять, умерла. – Он подхватил с земли камень и бросил его в тело. – Поднимайся, глупая дрянь! Ты ещё не умерла, так хули как трупак застыла в центре улицы?! Вообще охуела меня так подставлять?!

Камень прилетел в этот комок тряпья, что лежал посередине улицы, стукнулся о него, и раздался приглушённый «Ай!». И, о чудо, мёртвая ожила, медленно приподняв голову, словно оглядываясь, в аду она уже или же пока на этом свете задержалась. Неуверенно оглянулась и тут же ощупала себя, проверяя на наличие лишних отверстий.

– Я жива? – неуверенно спросила она.

– Естественно ты жива, если разговариваешь, – фыркнул антигерой. – Что касается тебя, герой, надеюсь, что ты не съедешь и сможешь повторить тоже самое, когда это потребуется.

– Зачем это надо было делать? – спросил громко Митсуо. Казалось, что силы возвращаются к нему с новой силой. И колени больше не дрожат, и слёзы, если и появляются, то от облегчения. – Чего ты добиваешься?

– Хотел посмотреть, сможешь ли ты толкать свой пафос о добре или плюнешь на всё и выберешь её, – кивнул он на Силь-силь.

– Это была проверка?

– Рано или поздно будет ровно такая же ситуация, Митсуо, когда тебе придётся ответить, что важнее – твои хотелки или идея. Хочется верить, что ты ответишь точно так же, потому что великие цели требуют великих жертв.

– Но я тебя всё равно не прощу за то, что ты сделал с героями и моей командой, Мэйн. Что бы ты не говорил и не пытался сделать.

– Да мне плевать, если честно, – пожал тот плечами. – Извини, конечно, за команду, что с ней так неловоко получилось, но верни меня назад, и я бы повторил всё то же самое. А теперь лобызайтесь, ебайтесь или чем вы сейчас там займётесь. И будь добр, прибери за своими товарищами, как делаю это я. Плохо, если тела достанутся стервятникам и животным. А я позабочусь о солдатах. Ведь мы не хотим, чтоб о тебе всё стало известно, верно? Да и не отпустил бы я их после этого.

Он развернулся и пошёл в сторону леса, куда ушли солдаты.

– Чего ты добиваешься?! – крикнул ему в след Митсуо.

Мэйн не ответил. Просто скрылся в лесу между стволов деревьев, идя по следу солдат.

На улице осталась только Силь-силь и Митсуо.

До сих пор нервно поглядывая на лес, он быстро подошёл к Силь-силь, подхватил, не обращая внимания на её стоны и быстро унёс в ближайший дом на всякий случай.

– Митсуо… – обняла она его за шею, и прежде, чем ОЯШ успел что-либо сделать, поцеловала его в губы. С языком.

Разговоры со своими более опытными в таком деле сверстницами не прошли для неё бесследно. Маленькая невинная на вид девушка-целительница, что когда-то была жрицей, внутри была ещё той озабоченной фантазёркой. И получив ещё один шанс, уже не собиралась его упускать, на собственной шкуре прочувствовав, насколько хрупка жизнь.

В конечном итоге иногда надо взять дело в свои руки и сделать его, иначе потом шанса уже не предоставится.

Маленькая жрица присосалась к ошарашенному молодому человеку, что возмужал за это время и стал настоящим мужчиной, приятным и привлекающим чужие взгляды. Жадно, бойко, учась на ходу, экспериментируя. От такого напора Митсуо растерялся, и смотрел на неё ошарашенным взглядом, когда она наоборот закрыла глаза, отдаваясь своим ощущениям.

Через минуту её объятия дали ему свободу. Её глаза искрились от счастья и неверия в это чудо, когда по щекам стекали слёзы.

– Силь-силь… я… – он пытался подобрать слова, но она коснулась пальчиком его губ.

– Я всё сделаю сама, положись на меня, – показала она ему свои зубки. – Займись делом, мой герой, а я пока излечусь от ранений.

– Силь-силь, что… что ты хочешь…

– Нет-нет-нет, – замотала она головой. – Я должна исцелиться, а потом мы вернёмся домой. Ты не должен волноваться, я сама всем займусь. Я не буду больше ждать, никогда-никогда.

– Ты… – он понимал, к чему клонит Силь-силь, но не был уверен, что это хорошая идея. – Ты ещё…

– Иди. Ты знаешь что нужно пока сделать, – отправила она его.

Он действительно знал, что нужно было делать. Вся деревня была завалена телами жителей, и следовало как можно быстрее их всех убрать. Не потому, что так надо, и не потому, что они могут привлечь животных или послужить источником для какой-нибудь пакости. Просто Митсуо не мог оставить неупокоенными тела, оставить их лежать и гнить здесь, на земле.

Если Мэйн не соврал, если его слова действительно были правдивы, сложно представить, сколько людей лишились жизни из-за войны, когда она ещё и не началась. Он просто не мог понять, как можно говорить так спокойно об этом. Митсуо не представлял, кем надо быть, чтоб так спокойно воспринимать подобное. Учитывая, что здесь были тела не только взрослых, но и детей, иногда к горлу подкатывал неприятный комок.

Всего убитых было сорок один человек. И одна маленькая арахна, что выжила в этой бойне каким-то чудом.

Когда он закончил, над деревней уже висела ранняя луна, та самая, что появляется, когда солнечный свет ещё освещает земли своими лучами.

Отряхнув грязные от земли руки, Митсуо вздохнул и оглянулся. Сама деревня не пострадала, однако теперь здесь было ни души, не считая маленькой испуганной девочки, которая спряталась в одном из домов. А ведь совсем недавно, всего лишь прошлым вечером здесь царила жизнь и спокойствие. От одной этой мысли его пробирала ненависть и желание отомстить тем, кто смеет так делать.

Оттого выстрелы вдалеке звучали для него как музыка, а в душе стало немного спокойнее. Он до сих пор корил себя за то, что не спас мальчишку и не наказал этих подонков, уяснив для себя, что зло слишком многогранно, чтоб делить его. Может быть это было его важнейшим решением.

Закончив с работой, Митсуо пошёл в дом, где спряталась арахна и очень тихим ласковым голосом принялся её оттуда выманивать. Не сразу, но у него это получилось.

Маленькое чудовище обворожительно сверкало из темноты под кроватью своими глазками, с испугом смотря на него. Однако десять минут и вот маленькая арахна, ещё совершенно юная, даже без груди, неуверенно показала своё личико, решив поддаться тёплому дружелюбному голосу человека. И вскоре потянулась на тепло, как тянется цветок к солнцу.

– Сидеть под кроватью целый день, это надо действительно иметь сильную выдержку, достойную героев, – сказал он с мягкой улыбкой, видя, что она наконец поддалась. У него была младшая сестрёнка и он знал, как найти подход к детям. – Ты смелая, раз смогла так долго там просидеть. И красивая. Тебе говорили, что ты очень красива?

Она покачала головой.

– Странно… Я как тебя увидел, сразу подумал, что ты местная графиня или принцесса, – арахна слабо улыбнулась на похвалу и немного покраснела. – Но… сидеть под кроватью слишком сложно. Может ты хочешь… немного покушать? Ты голодна?

Перепуганное создание кивнуло головой.

– Я тоже. Сейчас бы съел вот столько еды, – он медленно очертил большой круг, чтоб не напугать девочку. – Ты тоже должна много кушать, чтоб оставаться красивой и стать ещё сильнее. Так что предлагаю перекусить. Что думаешь?

Девочка углубилась обратно под кровать, испуганно поглядывая на него.

– У меня шоколад. Жаль только, что не с кем поделить его, – вдохнул с грустью Митсуо. – Совсем никто кроме меня не ест шоколада.

– А что-с это-с? – очень тихо спросила она из-под кровати. Её голос едва не сливался со скрипом старого дома.

– Очень сладкая штука, – отмахнулся он. – Но никто не любит кроме меня шоколад.

– Я-с люблю сладкое, – выглянула она из-под кровати.

– Брешешь. Докажи! – он очень медленно порылся в сумке и выудил оттуда шоколадку. Он был довольно редким явлением здесь, стоил дорого, хоть и был действительно вкусным.

Паучиха неуверенно протянула ручку, острыми пальцами схватила шоколадку и мгновенно отдёрнула её с добычей обратно. А потом хрум-хрум-хрум и шоколадка была очень быстро сточена.

Молчание.

– Ну и как тебе? – спросил он.

– Сладкий.

– Ага. Кстати, а ты чего такая чумазая? Шоколад любишь, а грязная, как поросёнок.

– Я-с под кроватью пряталась, – тихо ответила она.

– И кушать не хочешь?

– Хочу, – ответила она тихо.

– Тогда может пока ночь, и все злые дядьки спят, тебе стоит покушать и помыться? А потом утром опять под кровать. Как считаешь?

– А они-с спят? – неуверенно спросила она.

– Клянусь своей честью, что спят, – ответил он уверено. Антигерой наверняка их уложил спать навечно. – Поэтому надо сейчас собрать всю смелость в свои руки и быстро пробраться в другой дом, где мы приготовим покушать. И помоемся. А завтра сразу под кровать, так как под ней никто нас не найдёт. Как ты думаешь, нам удастся?

– Наверное… – неуверенно произнесла она

– Тогда вылезай из-под кровати, пока я буду осматривать местность. И потом быстренько за мной. Поешь, помоешься, так как ты чумазая, ведь негоже принцессе быть чумазой, и потом опять под кровать караулить, согласна? Там, кстати говоря, есть добрая целительница, милая девушка, которая сможет вылечить, если у тебя что-то болит.

– А маму она вылечит? – неожиданно спросило паучье дитя. – Ей сделали больно. Я слышала, как она кричала на улице от боли. Мама сказала сидеть дома и ждать её, но она так и не пришла.

– Она тоже спряталась, попросив меня позаботиться о тебе пока. Ты же видела, когда я остановил злого дядю. Вот, это она сказала тебя защитить. А теперь идём, красавица.

Он не трогал её руками, зная, что лишь напугает арахну, позволив ей самой идти.

Открыл дверь, сделал вид, что оглядывается и махнул ей рукой. Но он не боялся. Сейчас самым страшным в этом лесу были только двое – герой и антигерой. Две крайности и два худших проявления человечества. Неподконтрольных и не сломленных, готовых драться до последнего за свои идеи.

Силь-силь встретила арахну напугано, хоть и не показала ребёнку этого, спрятав всё под мягкой улыбкой.

– Будь с ней помягче, пожалуйста, – шепнул ей Митсуо, но для Силь-силь это прозвучало едва ли не как приказ, который надо исполнить.

Она не страдала ненавистью к другим существам, будучи жрицей. Как им говорили, бог любит всех одинаково. Но это не значило, что она их не боится. Особенно паукообразных. Однако здесь был всего лишь очень маленький перепуганный ребёнок, который смотрел на неё шестью большими испуганными глазами. Силь-силь подумала, что немного странно бояться того, кто боится тебя сам ещё больше. Не так ведут себя товарищи героя. К тому же, если так говорит герой…