Текст книги "Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 (СИ)"
Автор книги: Кира Туманова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Пошел мне звонить, да? – женщина привстаёт, с вызовом выкатив грудь, ждёт приближения Адама. – Я тут пока с твоей чучундрой болтаю.
Это уж слишком!
Встаю, и придерживая сумочку под мышкой, пытаюсь одёрнуть слишком короткое платье. От смущения не знаю, куда деть руки.
– Вырядилась, как на панель. Куда ты пошла? Я еще не закончила разговор. – Взвизгивает женщина. – Это она, да? С ней ты ездил в командировку?
Прикрываю глаза ладонью от стыда, на нас начинают оглядываться другие посетители.
– Светочка, не надо. – Блеет недавний брутальный мачо. – Это сугубо деловой разговор. Арина Станиславовна пробуется на роль ведущей.
– Ага, на роль ведущей в «Спокойной ночи, мальчиши», нечего мне здесь заливать!
К глазам подкатывают слёзы обиды, переносицу печёт. Отворачиваюсь и стараюсь проскользнуть мимо, не поднимая взгляд.
– Света, ты всё не так поняла. Мы даже не работаем вместе…
Адам мямлит, не в силах защитить меня от своей ревнивой жены.
– Ах, вы даже не работаете…
Выскакиваю под прожигающими взглядами гостей ресторана. Чувствую себя так, словно меня вываляли голой в мазуте и перьях, и выставили на потеху.
Какой позор! И за что? Я просто хотела немного ожить!
Лицо полыхает от стыда. Первый раз в жизни я вынуждена оправдываться за то, чего не совершала!
Но, если бы он пригласил еще раз, потом ещё… Была бы не против совершить?
Я ведь и правда, надеялась, что сегодняшний вечер станет волшебным. И длина мое юбки явно сигнализировала об этом всем – и Адаму, и его жене, и посетителям. Какая же я дура! Так влипнуть, какой стыд!
Не вижу дороги из-за пелены сдерживаемых слёз. Линзы плывут, и вместо четкого изображения – белесая муть.
Споткнувшись, подворачиваю каблук на ступеньках ресторана и больно ударяю коленку. Попытавшись встать, чувствую боль в лодыжке.
Закрыв ладонями лицо, опускаюсь прямо на крыльцо и уже, не стесняясь, сотрясаюсь в рыданиях. И даже то, что сладкая парочка будет проходить мимо меня, уже не пугает.
Я плачу по своей былой жизни, где все было просто и понятно. Плачу по всем обиженным женщинам – и по таким, как Светочка, которые вынуждены искать своих мужей по ресторанам, и по таким наивным дурочкам, как я. Плачу по тому, что приличных мужчин, наверное, не осталось. А, если они и есть, то где-то в другой стране или на другой планете. Плачу от боли, потому что лодыжку я, наверное, потянула.
Я сейчас утону в океане слёз!
Всхлипывая, лезу в сумку за салфетками. Вытирая потёкшую тушь одной рукой, другой набираю знакомый номер.
– Привет, Лев… Тут кое-что случилось. Я пьяна, почти раздета и я… И я… – Снова захожусь в рыданиях. – Больше никому не могу доверять, кроме тебя.
Глава 27.
Призрак бывшей любви навсегда остаётся в сердце
Арина
Лев, упакованный в костюм и белую рубашку, галантно открывает мне дверь. Подаёт руку.
Машина у него низкая, и я уже заранее краснею, представляя, как буду выкарабкиваться в своём излишне легкомысленном платье. Чувствую себя, как медвежонок, вылезающий из коробки и путающийся в лапах.
Я бы предпочла самостоятельно выйти. И так всю дорогу ловила его взгляд на своих коленках. Я и раньше при нём не могла полностью расслабиться, а сейчас, когда мы очень долго не виделись, мне тем более сложно это сделать. Как ни странно, алкоголь работает против меня, я всё время боюсь попасть впросак – сказать что-то не то, выглядеть глупо...
Но благодарно улыбаюсь, и ставлю ногу на асфальт, усилием воли заставляя себя не одёргивать подол. Лев поднимает меня вверх быстро и практически без усилий. Подхватывает за талию и удерживает руку там на пару секунд дольше, чем положено.
– Там ещё заяц. – Смущённо улыбаюсь. – И цветы.
Оставив меня, Лев хлопает задней дверью. Вытаскивает оттуда огромного зайца и букет. Успел купить по дороге, пока ехал по мне. На самом деле я бы предпочла скорость, а не галантность.
Но в этом весь Лев. Он всегда собран, всегда знает, что делать. И даже мой истеричный звонок не заставил его изменить себе. Положено к понравившейся девушке приезжать с подарком, значит, он так и сделает.
У него аура уверенности. Как у железобетонного блока или волнореза. Не представляю ситуацию, которая может его вывести из себя, заставит суетиться или волноваться.
И внешне Лев очень привлекателен – светлоглазый, русоволосый симпатичный парень в очках. Не тощий сутулый интеллигент, а такой... Кряжистый, широкоплечий. Он эту уверенность прямо излучает!
Передает мне букет, подставляет локоть, и перехватывает зайца одной рукой. Всё четко, как по нотам.
– Пойдём, провожу. Выбрала место для зайки? – В его голосе мягкая улыбка.
– Да, на диване.
Тащусь под руку со своим кавалером к дому, и понимаю, что Лев целенаправленно заехал за зайцем и цветами, не оставив мне возможность выбора.
Как же бедную прихрамывающую девушку оставить на пороге с этим плюшевым огромным безобразием?
– У тебя свет не горит...
– Я отпустила горничную.
Ага, я отпустила её, потому что рассчитывала на долгий романтичный вечер. Кто же знал, что мне чуть не выцарапают глаза на этом свидании.
– Не страшно, я сварю тебе кофе и осмотрю ногу.
Последние слова Лев произносит, когда я бренчу ключами. И тон его голоса не предполагает вежливого отказа.
Хотя я и не хочу отказывать. Что я буду делать одна – опустошённая и несчастная? Плакать, обняв подушку и уставившись в камин? Может быть, открою себе бутылку очередной кислятины. И буду пить ее одна. Слишком много неожиданно нового, извилины скрипят от напряжения.
– Заходи, – гостеприимным жестом, приглашаю его войти.
Лев усаживает меня на диван вместе с зайцем, забавно подложив его лапу мне под спину и идёт хозяйничать на кухню.
– Тебе капучино или американо? – со знанием дела включает кофеварку.
– Эспрессо, – поджав ноги и обнявшись с игрушкой, наблюдаю, как он щелкает кнопками.
– Не поздновато для таких крепких напитков? – Слегка обернувшись подмигивает, а я лишь пожимаю плечами. На самом деле, я кофе вообще не хочу.
Лев снимает пиджак, бросает его на стул. Закатывает рукава рубашки. Обычные движения, но мне приятно смотреть на красивые и сильные мужские руки.
Кофеварка с характерным хрипящим звуком выдавливает из себя мою порцию кофе, и Лев, с белой чашкой подходит ко мне. Садится рядом и ставит её на столик.
У него длинные пальцы и идеально выстриженная линия волос над ухом. Я раньше не замечала...
Тянусь к чашке и прячу своё смущение, склонившись над ней. Что-то меня цепляет во Льве. Именно сегодня цепляет.
– Если хочешь, можно чего-нибудь покрепче, – Лев белозубо улыбается. – У тебя есть бокалы?
Я не удивлюсь, если в багажнике его машины припасена «Вдова Клико» лохматого года. Но не хочу проверять.
Киваю подбородком в сторону небольшого встроенного бара.
– Да, всё там...
Спустя пять минут, Лев возвращается с двумя бокалами рубиновой жидкости. Всё это время, я уговариваю себя не вести себя, как снежная королева, и пытаюсь расслабиться. Глажу зайца и кошусь на туго обтянутые тканью мужские ягодицы.
Давай же, Арина! Что ты, как малохольная. Вот он – нормальный, приличный. Уже прямо тебе говорит, что ты ему нравишься. А ты всё строишь из себя недотрогу! Потом ведь будешь локти кусать...
– За тебя... – Приподнимаю бокал и осушаю его в три глотка. С непривычки кривлюсь, будто глотнула хинин. Вино терпким комком проваливается внутрь, и я прикладываю руку ко рту, подавляя тошноту.
Лев щурится с усмешкой. Поднимает свой!
– И за тебя! – Также выпивает залпом. Ставит пустой бокал на стол и продолжает. – Получается, что за нас.
Вытираю губы и выдавливаю из себя жалкую улыбку, киваю:
– Получается, что так.
– Не хочешь рассказать, что случилось? – Лев подгибает одну ногу, поворачивается ко мне. Смотрит внимательно и с интересом. – Ты была так расстроена, ни слова не сказала...
– Да так, – небрежно взмахиваю ладонью, – поскользнулась и упала неудачно. Да и вообще, день был дурацкий.
– У тебя? – В удивлении приподнимает прямые брови. – У тебя, Арина, не может быть дурацких дней. Ты же совершенство.
– Я? – Теперь моя очередь изумляться.
– Конечно. Ты красива, богата, у тебя вся жизнь впереди. Тебя ждёт большое будущее, – морщусь, вспомнив, что практически то же самое я слышала час назад. – И ты всегда такая была... Идеальная. Даже, когда училась на последнем курсе. Я же ещё тогда тебя заметил, помнишь?
Киваю, хотя этого я не помню. Он подошел ко мне на выставке где-то год назад.
– У тебя же всё получается. и дело не в том, что ты вдруг сменила фамилию и стала обладательницей особняка. Ты просто такая и есть – светлая, открытая и чувствительная. Если кто-то и заслужил богатство, то именно ты.
Лев с нежностью смотрит на меня, и я чувствую, как его слова касаются чего-то глубокого внутри.
– Правда? – шепчу, чувствуя, как мои щеки начинают розоветь.
Он наклоняется, сокращая расстояние между нами, его голос становится более тихим, почти интимным.
– Правда. Ты особенная, Арина, и я хочу, чтобы ты это знала.
Лев нежно касается моей руки, его прикосновение легкое, как перышко.
– И ещё... – он смотрит мне в глаза, приближаясь все ближе и ближе. – Я не могу перестать думать о тебе. Когда ты уехала, а потом пропала, я решил, что всё. Сегодняшнего звонка я ждал год...
Мои сердце начинает биться быстрее, когда его лицо приближается к моему. Чужие руки ложатся на плечи и притягивают меня ближе.
Терпкий комок вина раскатывается теплом по внутренностям. Я так хочу перестать быть эмоциональной калекой.
Я хочу любить кого-нибудь! Я хочу чувствовать себя живой!
Лев накрывает губами мои губы. Даже слегка приоткрываю рот. Осторожно, будто боясь спугнуть собственную смелость. Он слегка ведет пальцами по моей щеке, спускаясь на шею и на ключицу.
Мне двадцать четыре года, а опыт общения с мужчинами, как у восьмиклассницы. Давай же, Арина!
Запрокидываю голову.
– Какая ты... – Хрипит Лев, обжигая дыханием мою шею.
Не протестую, когда он спускает бретель платья и обнажает одну грудь. Не возмущаюсь, когда Лев пальцем ведёт по заострившемуся соску.
Все так правильно и красиво, совсем не пошло. Настоящее преклонение перед женским телом. Еще один вид заботы.
Поддерживая мне голову, склоняет на диван, тянет вторую лямку. Нависнув надо мной, внимательно вглядывается в моё лицо, будто сканирует – всё ли идёт правильно?
– Ты идеальна, Арина! – Шепчет еле слышно.
Только всё идёт прахом. Вместо того, чтобы отпустить себя окончательно, я вдруг коченею. Перед мысленным взором всплывают другие глаза – светло-карие, цвета терракотовых крыш, согретых солнцем. И другие губы – то нежные, то напористые. И другие поцелуи, от которых по венам бежало шампанское, а внизу живота разливалась нежность.
Я извращенка! Меня возбуждает только собственный брат!
И слёзы, горячие слёзы тёмной боли стекают из уголка глаз и впитываются в подушку.
Глава 28.
Первый шанс, как и блин, часто бывает комом
Арина
– Арина, давай! Пойдём же. Ты потрясно танцуешь, я помню.
Полина орёт мне в ухо, перекрикивая басы, и тащит за руку. Я вяло отмахиваюсь от неё. Не хочу танцевать, я устала и пьяна. Не сильно.
Не как в тот день, когда я напилась до нетрезвых соплей в присутствии Льва у себя дома. Из того кошмарного дня я помню только свои слёзы, дикую истерику, и как я вскочила, обмотанная простынёй и побежала в туалет.
Мне до сих пор перед ним неудобно. Классный романтичный вечер я ему устроила в тот день. Вместо так долго ожидаемого им секса держал мне волосы, чтобы они не падали в унитаз.
Ужас!
Я до сих пор гадаю, у меня непереносимость алкоголя или Льва?
– Ну что ты, как мумия сидишь? Мне одной танцевать тоже скучно. Двух красоток нельзя разлучать.
Полина плюхается рядом и тянется к моему бокалу. Делает пару жадных глотков и продолжает канючить.
– Здесь же весело, а ты словно лимон съела. – Теребит меня за рукав.
Да, я сижу несчастным лицом. Сама не понимаю, как позволила себя сюда затащить. Полина восторженно верещала, что познакомит меня «со всеми нашими, которые там постоянно зависают» и сначала это казалось хорошей идеей, а вот сейчас...
Накануне Полина мне написала, предложила встретиться и выпить кофе, вспомнить прошлое. Изнывая от одиночества, я согласилась. Как ни странно, вечер был неплохой. Мы с хохотом вспоминали выходки Мымры, как Стаса заперли в подсобке музея, как Юлька ела белую гуашь... В общем, мы говорили обо всем, кроме Кира и моего наследства. И как-то само собой получилось, что после кафе я оказалась здесь. Не хотелось возвращаться в большой и пустой дом.
Я чувствовала, что Полину так и подмывает расспросить обо всём подробнее. О том, что я теперь Рейгис не знают только люди, живущие без телевиденья и телефонов. Или те, кому на подобные новости плевать. А Полина в это число не входит. Возможно, она оставила этот разговор на следующую встречу? Или ждёт, что я сама всё расскажу – подробно и с подобающими важности дела эмоциями.
– Не переживай, мы рано пришли. Скоро наши подтянутся.
Наши – это компания Полины. И я мечтаю о том, чтобы они пришли, я сбагрила им на руки прилипчивую Полину и вызвала себе такси.
– Привет, девчонки. Не скучаете? – Рядом со мной падает на диван темноволосый парень. Меня аж подбрасывает. – Я вас обыскался.
Я в недоумении моргаю, глядя на него. А Полина уже тянется через стол, чтобы чмокнуть его в щёку.
– Это Арчи, – довольно сообщает она мне округлив глаза. – У него сеть автомоек для элитных машин. Ой, а там Боня стоит... Погоди, я сейчас.
Она выпархивает из-за стола и уносится. И я остаюсь наедине с её знакомым. Прячу смущение, склонившись над трубочкой коктейля.
Через грохот музыки я не расслышала его имя, а переспрашивать неудобно. Вряд ли человека будут звать, как болонку. Или это прозвище?
– Полина про тебя рассказывала. Ты та самая, да? – Ослепляет меня белозубой улыбкой. Не знаю, как элитные машины, но свои виниры он явно начищает.
Пожимаю плечами. Фраза звучит двусмысленно и непонятно.
– Прости, мне пора.
Встаю и делаю попытку протиснуться между ним и столиком.
– Да ладно тебе, – Хватает меня за запястье. – Время-то детское.
Неловко улыбаюсь. Я пока не постигла сложную науку вести светские разговоры. Не умею с милыми шуточками выходить из любых неловких ситуаций.
– Мне правда пора.
– Ещё часик посиди. Пожа-а-алуйста. – Ставит брови милым домиком и умоляюще заглядывает мне в глаза снизу-вверх.
– Артур, ты опять забираешь себе самых красивых девушек?
Вздрогнув, выдёргиваю руку из захвата владельца автомойки и оборачиваюсь. Позади меня стоит Лев. Я тут же вспыхиваю до корней волос. Только не это!
Чуть подавшись назад от неожиданности, задом сталкиваю свой бокал и коктейль льётся на колени сидящего Артура. Тот с матерками вскакивает, стряхивая капли, и бормочет названия каких-то брендов.
Если бы можно было провалиться сквозь пол террасы прямо на танцпол, я бы сделала это с удовольствием. Лишь бы не ёжится сейчас под насмешливым взглядом Льва. И опять он видит, как я пью! Как конченая алкашка.
– Рад тебя видеть, Арина. – Шепчет Лев, склонившись к моему уху. – Зря ты меня заблокировала...
Отстранившись смотрит на выражение моего лица. Виновато приподнимаю уголки рта. Что тут сказать?
– Пойдём, тут шумно.
Схвати меня за руку тащит вперёд. Я не сопротивляюсь. Выбор у меня невелик – или компания владельца автомоек, или он.
Нам встречается Полина, висящая на мужчине лет сорока. Это Боня? Увидев Льва она радостно вскрикивает и обменивается церемониальным касанием щеки. А затем многозначительно строит мне глазки и показывает большой палец вверх. Мол молодец, быстро осваиваешься!
Так Лев тоже из этих... Из «наших»?
Позволяю снова увлечь меня в людской водоворот. И через несколько минут Лев втаскивает меня в небольшую комнату, плотно закрывает двери и долбящие мой мозг звуки сразу становятся тише.
– Ну вот, здесь лучше, правда?
Киваю. Я сегодня просто молчаливый болванчик – сначала даже не пыталась перекрикивать басы, чтобы не посадить горло, а здесь голос пропал от волнения.
Лев по-свойски проходит и садится на диван. С видом знатока подвигает к себе лежащее на столе меню.
– Не стесняйся, садись. Будешь что-нибудь? Может быть, хочешь выпить?
Меня снова бросает в жар. Он намекает сейчас или старается быть вежливым? Присаживаюсь на край кресла, как робкий воробушек.
– Нет, ничего не буду. – Снова ловлю на себе его насмешливый взгляд. – Прости, я заблокировала тебя, потому что...
– Потому что тебе неловко. Я понимаю.
– Спасибо, – опускаю глаза. – Я не думала, что так получится. Ты мне правда нравишься, но как-то всё так вышло...
– Брось. – Он откладывает меню и поворачивается ко мне всем корпусом. – Я только зауважал тебя. И ничуть не изменил о тебе своего мнения.
О господи! Мне так стыдно, что я прижимаю к горящим щекам ладони. Лев встаёт, подходит ко мне и опускается на колени. Разжимает мои руки и вглядывается в лицо.
– Это останется только между нами. – Он улыбается добро и искренне, не как Арчи или Полина. И зубы у него настоящие. – Ты так перепугалась, что перепила. И не надо стесняться того, что ты девственница. Ты, и правда, идеальна.
– Нет, я не такая. Не говори так. – Пытаюсь вырвать свои ладони и снова закрыть лицо, но Лев их крепко удерживает.
– Буду говорить. А потом когда-нибудь расскажу нашим детям о том, как их мать тошнило после первого поцелуя с их отцом.
– Детям?
– Ну да. – Запальчиво отвечает. – Я же не зря тебя так долго караулил. Думаешь, я очень люблю выставки? И кино?
– Ну да...
– Какой же ты ребёнок, Арина. Вот вроде большая, а ещё совсем девочка. – Он встаёт и прислоняет мою голову к своему тёплому боку. Нежно поглаживает по волосам. – О тебе же заботиться надо. Оберегать, защищать...
Прикрываю глаза. Ощущение, будто я после горной стремительной реки, которая несла меня непонятно куда, очутилась в безмятежном бассейне с подогревом.
– Я подожду, моя идеальная девочка. Я подожду...
Глава 29.
В любви всегда есть немного безумия. Но и в безумии всегда есть немного разума.
Кир
Просыпаюсь я от того, что кто-то стучит в кухонную дверь. Поворачиваюсь на сложенных на полу одеялах и тут же стону от боли в спине.
Чёрт. Всё тело затекло!
С удивлением смотрю на дергающуюся в дверной ручке швабру и пытаюсь вспомнить, что вчера произошло.
Точно! У меня же бабка теперь! Я пол ночи не спал, потом догадался дверь закрыть. Мало ли, что ей в голову взбредёт.
– Сейчас открою, я не одет, – бурчу, подтаскивая к себе шорты.
Дверь перестаёт дергаться, и из прихожей разносится пение. Мурлычет что-то, типо «Утро туманное».
Бля! Я так сам чокнусь. Неделю я не вынесу.
Выдёргиваю швабру и, потирая ноющую шею, тащусь в комнату. Бабуля там вяжет и напевает уже при полном параде – своих любимых следочках и аккуратном ситцевом платье, на котором видны заломы, как на новой сложенной вещи. Явно только достала.
Увидев меня, бросает на меня взгляд поверх вязания. А спицы так и продолжают мелькать. Надеюсь, это не свитер с оленями для меня?
– Ой, Кирилл... Давно вставать пора. Приведи себя в порядок, я блинчиков сейчас напеку.
– Класс, – произношу полным оптимизма голосом и тащусь в ванную.
Спасибо, что Кирюшей не назвала. Несколько раз просил вчера, вроде запомнила.
Нарочито долго плещусь, придумываю себе дела на сегодня. В принципе, жить так какое-то время можно. Днем буду уходить, ночью дверь на швабру. Газа у меня нет, этаж низкий. Ничего не случится. Телефон ей куплю на всякий случай и свой номер вобью. Хотя нет, не свой, а Гематогеныча. Пусть рассказывает ему о житии-бытии и жалуется на то, что внук ей совсем не интересуется. Пусть Гематогеныч быстрее заберёт свой ценный экспонат.
Когда выхожу из ванной, в квартире пахнет реально, как у бабушки. Принюхиваюсь, раздувая ноздри. Желудок отзывается бурчанием, а рот заполняется слюной.
У нас дома блины не пекли, отец не уважал всякую сдобу. Если что-то и готовили, то из серии спагетти – карбонара.
– Кирилл, завтракать иди!
Повезло мне сегодня. Кажется, у бабули день задался. Без припадков обойдёмся?
Захожу на кухню. Одеяла уже сложены стопкой в углу и мне становится неловко. Что-то я заставил пожилую женщину за собой убирать.
– Сгущенки у тебя не нашла, – Зоя Михайловна, стоя ко мне спиной наливает на сковородку шкворчащее тесто. Я даже вздрагиваю. У неё на затылке глаза что ли? – Или варенья какого. Вкуснее бы было, а то только масло.
–Угу, – вяло отзываюсь. – У меня нет.
Что я, Карлсон?
Сажусь за стол и передо мной появляется тарелка с блинчиками.
– Бери, пока свежие.
Киваю и сворачиваю блинчик, чувствую себя неловко. Идиотизм какой-то. Осторожно надкусываю. Вкусно... Реально, неплохо.
– Удались блинчики? – Прямо со сковородки выкладывает передо мной дымящийся блинчик.
– Да, очень, – мычу с набитым ртом.
– Ну вот, и дело... Хватит тогда. А то притомилась.
Ставит сковородку на плиту и, покряхтывая, опускается напротив меня.
– Ты ешь, и рассказывай потихоньку. Вроде хороший ты парень, Слава на тебя в последнее время не жаловался... – Склоняет голову и хитро на меня смотрит
Чуть не давлюсь блином. Чего? Отец ездил в это Зуево-Кукуево на меня тёще жаловаться?
– А что, он часто ездил... – конец фразы я в буквальном смысле съедаю.
Просто не знаю, как к ней обращаться. На «вы» – как-то глупо, бабушка ведь. Но на «ты» – совсем уж фамильярно. Пожилая женщина, второй день знакомы.
– Нет, раз в год, может. Раз в два года... – Вздыхает. – Слава, как заболел, новости и перестали поступать. Умер-то как? Хорошо похоронили?
Значит, и про это бабуля в курсе. Что-то она сегодня и впрямь, прямо образец здравомыслия. Может и правда, домашняя обстановка помогает? Чего её тогда там держали?
– Достойно похоронили. Много людей было... – Бурчу, подхватывая новый блинчик.
– Да, это хорошо, что много. Слава – достойный человек был. Жаль его... – Оторопев смотрю, как Зоя Михайловна сухоньким пальчиком проводит по нижнему уголку глаза. – Если бы не он, меня бы и не было.
– Да, наверное.
– Жениться-то не надумал ещё?
– Не, рано. Погуляю ещё. – Тоскливо утыкаюсь в тарелку. Мне не нравится этот допрос.
– Ты не тяни, а то вон, как Слава. Поздно женился, не успел вон тобой полюбоваться. Ты же юрист, как и он?
– Ага.
– Это хорошо, что ты со Славы пример берёшь. – Вздыхает. – Только не дело это, с родным отцом не общаться.
– Чего? – округляю глаза, вылупившись на неё. И тут же снова вспоминаю, что у бабули проблемы. Опять заговаривается, наверное.
– Я... Я общаюсь. Недавно вот виделись. – Импровизирую на ходу. А то вдруг заорёт опять. – Нормально всё у него, в работе весь.
– Да? – Бабуля в удивлении поднимает чётко очерченную, не смотря на возраст, бровь. – А я думала, что из Андрея ничего хорошего не выйдет.
У меня в голове сейчас бегут зелёные цифры из фильма «Матрица». Вроде слова понятны, а смысл – нет. Про кого она вообще говорит сейчас?
Зоя Михайловна разглаживает клеёнчатую скатерть, а я смотрю на её сухонькие пальцы и сердце почему-то молотит об рёбра со всей дури.
– Пару лет назад Стас говорил, что Андрей спился вроде, – поднимает на меня светло-серые глаза. Чистые, как роса. Ни грамма безумия. – Я рада, что ты не в него пошёл. Но не пей никогда, гены всё-таки.
– Ка-ка-кие гены? – этот простой вопрос даётся мне с трудом. Во рту сухо, язык еле ворочается.
– Как какие? Андрюхины... – Будничным тоном произносит бабуля. – Тебя Стас, как своего, воспитывал.
Я отшатываюсь назад, хватаясь жирными руками за стол. Ножки стула скользят по дешёвому ламинату.
Глава 30.
Не рассчитывай на многое – не будешь разочарован
Кир
Нет, я не упал! Хотя лучше бы брякнулся на пол с размаху и получил сотряс. Тогда я мог бы объяснить всё происходящее галлюцинацией.
С трудом удержав равновесие, выпрямляюсь. Блинчики внутри меня словно превращаются в тяжёлый камень и закручивают кишки в узел.
Облизываю внезапно пересохшие губы и вновь заглядываю в глаза бабки.
– Какого Андрюхи? – Спрашиваю осторожно. Стараюсь не делать резких движений и почти не дышу.
– Ты что это? Сиди и на стуле не качайся! – строго выговаривает Зоя Михайловна. – Я матери твоей говорила...
– Подождите... Подожди! – В нетерпении тарабаню о столешницу грязными ладонями. – Какого Андрюхи?
– Я и говорю, – сурово продолжает бабуля, – Я матери твоей говорила, что за Стаса держаться надо. Повезло, девке, взяли беременную...
– Беременную?
В недоумении трясу головой. Ощущение такое, словно меня стукнули по голове, встряхнув все внутренности.
В ушах звенит, и мне кажется, что это болезнь Зои Михайловны каким-то хитрым путём проникла в мой мозг и сейчас грызёт его, уничтожая нейроны. Кружатся лица отца, Арины... Испитое лицо какого-то Андрюхи... Только свою мать я не могу представить. Я не видел её никогда, отец даже фотографий не держал, а её имя было у нас под запретом. Сказал, что мать меня бросила и уехала, а потом умерла – вот и всё, что я о ней знаю.
– Ну да, – как само собой разумеющееся отвечает Зоя Михайловна, – нагулянный ты. Лиза уж очень в Андрюшку была влюблена. Замуж мечтала за него выйти. Только бросил он её, а ты вот уже получился. Ох, и ревела она! Если бы не рёв её, я, может, и не догадалась бы...
Почему. Почему? Почему! Это слово стучит у меня в голове. Как звонкий теннисный мячик носится от одного виска к другому.
Почему отец мне никогда не рассказывал, что мы не родные? Зачем так противился нашему с Ариной сближению, если знал, что мы не родственники?
– Стас к нам в деревню приехал на пару недель, в администрацию. Лизу увидел, она ему в душу сильно запала. Мужчина городской, взрослый, серьезный. Предложение быстро сделал. А, может, то и Лизка постаралась. Я ей сразу сказала – рассказывай всё, как есть и не думай утаивать. Живота, может и не видно, но не дело это – свой позор прятать. Будешь его за нос водить – Стас тебе этого не простит!
Стас тебе этого не простит!
Эта фраза всплывает в голове. Что-то такое бабуля бурчала в машине.
Крепко жмурюсь и снова распахиваю глаза. Видимо, Зоя Михайловна всё-таки начинает подозревать что-то. С подозрением косится на меня.
– А Стас говорил, что он тебе всё рассказал.
– Да, – потираю лоб. – Я в курсе. То есть... Немного в курсе. Почти... А моя мать? Что с ней?
Глаза Зои Михайловны подёргиваются печальной дымкой. А я замираю в ожидании ответа. Каждая секунда – как вечность.
А вдруг, она жива? Столько лет я жил во лжи. Может отец выгнал её? Может она убежала к этому своему Андрюхе и скитается сейчас?
От смеси страха и надежды меня перекручивает сильнее, чем от новости, что отец мне неродной. Я никогда даже мечтать о матери не мог! Задушил в себе любые тёплые чувства к ней. Один раз я разрыдался до соплей и истерики в детском саду на утреннике 8 Марта во время исполнения песни о маме. Больше в детский сад я не ходил, у меня были няни.
Просмотр мультфильма про мамонтёнка в нашей семье приравнивался к злостному преступлению, и я увидел его только лет десять назад. Зря отец старался, мог показать мне, второй раз я бы точно смотреть не стал.
Все вопросы на эту тему вознаграждались затрещинами. И инстинкт самосохранения научил меня глушить собственное любопытство.
– Что с ней? – Повторяю тихим шёпотом.
– Умерла, – Вздыхает Зоя Михайловна и одновременно с этим вздохом я слышу, как разлетаются осколки моей разбившейся надежды. – Родила тебя и умерла. Наверное, от тоски.
Между нами повисает тяжёлое молчание. Мысли скачут хороводом. В груди жжёт – так хочется выстроить их в линеечку, аж припекает.
Я уже понимаю задворками сознания, что Арина мне не сестра. Но я пока не могу осознать эту мысль. Боюсь принять её в полной мере.
Я запихнул мечту о любви в те же тайники, где хранилась мечта о маме. И теперь боюсь дарить себе ложную надежду. Вдруг бабуля что-то путает? Вдруг она ошибается?
– Да, вот так бывает в жизни. – Снова скорбный вздох, от которого мне хочется прижать Зою Михайловну к груди и погладить по аккуратно причёсанной седой голове. – Стас-то неплохой был. Лиза сильно обидела его...
Телефон в кармане взрывается бодрой мелодией, прерывая её рассказ. Я нервно хватаю трубку, глянув на незнакомый номер, тут же отключаю его. Но бабушка, охая, встаёт и идёт к раковине. Гремит посудой и шумит водой, начинает тихо напевать.
Что за невезение! Как не вовремя позвонили!
Мне хочется спрашивать ещё, но понимаю, что бабушка пытается успокоиться. Вспоминаю краткие инструкции Гематогеныча и выхожу из кухни. Сейчас лучше не провоцировать на эмоции, а оставить её одну.
В ванной долго плещу в лицо ледяную воду. Ощущение, словно я пил неделю, и в голове полный кавардак. Кажется, что извилины опухли.
Облокотившись на раковину рассматриваю своё бледное лицо. Ледяные капли с мокрой чёлки капают на шею и уже тёплыми сбегают за воротник футболки.
Что мне делать?
Снова звонит телефон. Тот же номер.
Задолбали! Опять жму на отбой и ерошу волосы двумя руками.
Чёрт! А вдруг я сейчас слышал больные фантазии?
Опять звонок, да сколько можно! Отклоняю его ещё раз и с трудом удерживаюсь, чтобы не впечатать несчастный смартфон в стену.
Палец дрожит, когда я листаю список контактов и останавливаюсь на ней. Смотрю на знакомый номер, покусывая губы. Позвонить или сначала выяснить у бабки подробности? И как я их проверю?
Ладони чешутся от желания что-то сделать прямо сейчас. Я должен что-то сделать. Должен!
Ноги не держат, и я сажусь на пол. Прямо на коврик, упираюсь спиной в стену.
Под гулкие удары сердца бесконечно долго жду, когда Арина возьмёт трубку.
Глава 31.
Искусство скрывать – высшая форма отчаяния
Арина
– Если хочешь, я уйду прямо сейчас. – Лев призывно смотрит на мои губы, и я склоняюсь над тарелкой.
– Не обязательно...
Терзаю ножом и так измочаленный в крошево бифштекс. Блюдо, заботливо приготовленное поваром, теперь напоминает что-то из репертуара маминой бюджетной столовой.
Я волнуюсь. И понять не могу, что не так?
Мне неловко! Я не могу отделаться от тяжёлого ощущения, что Лев меня будто сканирует, изучает, анализирует.
Я уже и не помню, сколько было у нас таких встреч. Пять, шесть или десять. Лёгкость не приходит, и я продолжаю его стесняться. Боюсь сказать глупость или выглядеть, как провинциальная курица.
Внутри – пустота. Нет искры, чтобы зажечь смех, нет сил на глупую песенку под нос. Даже перед сном не получается нырнуть в мечты о совместном отпуске или белом платье. Вместо этого я копаюсь в обрывках наших разговоров, как нищий в объедках, и пытаюсь придумывать остроумные и изящные ответы.
И его слова о том, что я – “идеал”… Давят, будто плита. Я же не такая! Обычная, до оскомины.
Может быть, я не могу влюбиться, потому что слишком сильно этого хочу?
– Ариночка, что случилось? Ты грустная сегодня.
