Текст книги "Похищенная (СИ)"
Автор книги: Кира Шарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Зато я охренел, когда узнал. Когда Морок взял меня с собой. На встречу, закончившуюся серьезной перестрелкой.
В которой мы победили, пристрелив их главного. Дона.
Легко. Играючи. И даже не запыхавшись, Морок с Лютым уложили тогда примерно пятьдесят людей.
– Никогда не давай себя продавить, Ал, – сказал он мне тогда, совершенно охреневшему, спокойно попивая свой виски у камина.
– Помни. Любой наезд. Любое послабление, – и тебя прогнут уже до конца. Мало по малу будут отжимать все больше и больше. Заставлять отступать все дальше. Это как в драке. Пропущенный удар только начало для крупного поражения. Поэтому. Никогда. Не давай. Себя прогнуть.
И я усвоил урок.
Очень наглядно.
На практике.
Сразу после того, как мы с Мороком отправились в Испанию.
Туда, где были филиалы нашего бизнеса. И откуда началась война с этими испанцами.
Так уж вышло, что оружие стало неотъемлемой частью всех деловых встреч и переговоров.
Почти как подпись на документах. Без него никуда. Никак.
Но я очень быстро освоился в этом мире. Научился говорить на языке стволов и смерти.
Морок, кроме прочего, умел быть и неплохим дипломатом.
Силой и переговорами нам удалось заручиться поддержкой многих испанских семей.
Он уехал обратно в Лондон. А я остался заниматься тут нашей частью бизнеса.
И, черт возьми, мне это нравилось. Да! Нравилось, блядь!
Эта ходьба. Каждый день. По краю и на грани. Ни за что бы на свете не вернулся бы в слякоть Британии после жаркого испанского солнца. Ни за что не променял бы больше эту силу на скучный кабинет наверху небоскреба.
Да. Мне нравится, когда жестко. И открыто. Когда каждый день – предел. Грань. Игра с костлявой, которой я могу плевать в ее унылое лицо. Кабинеты уж точно не для меня, как оказалось. Зато ствол и нож приросли к рукам, как привычная часть тела.
А когда моего друга, с которым мы вели много дел и открыли не один бизнес, застрелили, я занял его место во главе клана.
Сам охренел. Но он, истекая кровью на моих руках, именно меня назначил преемником. Отписал мне все.
И его люди присягнули мне на верность. Хоть при всех раскладах это немыслимо. Чтобы не испанец стал во главе семьи.
И я уж точно не собираюсь отсиживаться на вилле, пока мои люди рискуют жизнью под пулями.
Я с бесконечным уважением отношусь к тому, что семью он доверил именно мне. Поэтому всегда. Всегда буду впереди, когда ей угрожает опасность. Пока не сдохну. И, блядь, что может быть лучше хорошей перестрелки, в конце концов?
– Прости , детка, задумался, – как-то на автомате поворачиваюсь к девчонке, сжимая ее бедро.
Черт.
Помутнение какое-то. Совсем забыл, что это дочь врага. Заложница.
Но, глядя на ее лицо сейчас, – такое спокойное, такое соблазнительное, на глаза, горящие затаенной страстью, которую уже успел попробовать на вкус, не могу смотреть иначе, чем на женщину. Желанную женщину. От которой член колом и зубы сводит от того, как сильно хочется ее брать. Снова и снова.
– Приехали.
Даже забавно, как изумленно она рассматривает мою виллу.
– Нравится?
Да. Это место – одновременно и крепость и самый настоящий кусочек рая.
Белоснежная крепость. Дворец с высокими белыми колоннами. Пальмы. Бассейн. И море, шумящее совсем недалеко. Я сам охренел, когда увидел это место. И понял, что хочу жить только здесь.
– Пошли, – сжимаю ее руку, помогая выйти из машины. Увлекаю за собой. Может, слишком резко. Но, мierda, я и так слишком добр к этой девчонке! Даже, слишком ласков, я бы сказал!
Глава 35
Алиса
– Какая разница, в какой тюрьме быть пленницей, – вяло отвечаю, оглядываясь вокруг.
Подъезд к роскошной вилле–долгий петляющий серпантин.
По сути, с какой стороны не выйдешь, можно свалиться в пропасть. А по этим открытым дорожкам пешком не ходят. Да и слишком просто будет меня заметить.
Это не говоря уже про охрану, которой нашпигован, кажется, каждый сантиметр.
Реально, как в самой настоящей тюрьме. Они даже оружия не прячут. А на холме рядом несколькоамбалов с винтовками. Допустим, камеры еще можно было бы изловчиться и отключить. Черт, возможно, я даже пошла бы на секс с Северовым, чтобы усыпить его бдительность. Возможно… По крайней мере, и на такой вариант пыталась настроиться. Пока он вез меня сюда. Но…
Этих цепных псов, готовых броситься в любой момент не отключишь…
– Послушай!
Ал резко дергается на меня. Хватает на шею, сжимая. Нависает.
Его глаза вдруг начинают полыхать безумием. Яростью, что прямо сочится из него, отравляя все вокруг.
– Я слишком много тебе позволил,gata. Слишком был добр. Но не обольщайся. Ты пленница. Ты средство мести. Ты та, кто не имеет права голоса. Твое место на коленях. Во всех смыслах. И не заставляй меня показать тебе, как я обращаюсь с врагами. Не заставляй.
Холодею, глядя в эти глаза, полные молний.
Да. Обольщаться точно не стоит.
Этот человек жесток. И вряд ли остановится перед чем-то.
– Хорошо. Я поняла, – еле бормочу из-за сдавленного горла. – Я поняла. Отпусти. Ал.
– Я не слышу.
Его голос превращается в лед. В металл.
– Пожалуйста, – сдавленно шепчу.
– Знай свое место,gata. Помни о нем. Иначе и правда узнаешь, что такое быть пленницей.
Резко отпускает мою шею. Идет вперед, больше не обращая на меня внимания.
А я…
Слегка покачнувшись, хватая распахнутым ртом воздух, стараюсь все же успевать за ним.
Не хочется, чтобы он потащил меня за собой за горло.
– Твоя комната. Пока, – Северов буквально зашвыривает меня внутрь. – Можешь привести себя в порядок. Завтрак скоро принесут. И Алиса...
Он снова меняется.
Взгляд, совсем недавно полыхавший такой неудержимой яростью,в миг смягчается. А после снова начинает прожигать. Пламенем. Безудержным безумием. Неистовством.
Снова обхватывает мою шею. Сдавливает. Но совсем иначе.
Так, что я задыхаюсь, чувствуя, как подкашиваются ноги.
В нем страсть. Дикая. Необузданная. Как сметающая все стихия. Как ураган или самый сильный шторм на море. Настоящая буря.
– Ты будешь моей, – его рука скользит ниже.
Бедра впечатываютсяв мои.
Обхватывает мою грудь, чуть сдавливая сосок.
Наклоняется к шее. Жалит ее своими губами. Это не поцелуй. Нет. И близко на него не похоже.
Это жадность какая-то. Дикая. Как будто вгрызается. Пожирает.
Сжимает кожу зубами и снова втягивает в рот. Так, что сердце колотится, вылетая из груди.
– Я буду брать тебя. Где захочу. Когда захочу. И сколько захочу. Это лишь вопрос времени.
Отпускает мою шею.
Прижимает лицо к своему.
Похоть. Пламя. Безумие.
А егоглазах, потемневших до черноты. В его рваном, сбивающимся дыхании.
– Времени, Алиса, – отталкивает меня, с силой захлопывая за собой двери.
А я так и опускаюсь на пол, обхватывая колени руками.
Меня трясет. Колотит. Сердце вылетает наружу, а руки и ноги крупно дрожат.
Черт!
Глава 36
Это наваждение. Но меня и саму, даже от этой грубости пронзает током.
И превращает в безвольную, выжатую тряпку.
Заставляю себя подняться. Осматриваюсь вокруг.
Огромная кровать в центре.На такой могло бы прекрасно выспаться и десять человек, не потревожив друг друга.
Пустые шкафы. Совершенно.
Ростовое зеркало.
Такие же пустые тумбочки.
Вздохнув, направляюсь в душ. Радует хоть то, что здесь есть принадлежности. Шампунь, ароматный какой-то экзотикой гель, зубная щетка с пастой и даже два огромных полотенца.
Не особенно хочется на вымытое тело надевать ту же футболку, но это лучше, чем расхаживать в доме Северовазавернутой в полотенца.
Так что приходится надеть то, что есть.
Когда выхожу из душа, завтрак уже накрыт.
Заставляю себя проглотить разнообразнейшие морские деликатесы. Есть не хочется совершенно. Но надо и набраться сил.
Любуюсь на вид из окна, допивая кофе.
Здесьи правда нереально красиво. Даже странно, что такое чудовище способно так тонко чувствовать красоту.
Если бы не самая настоящая армия вооруженных людей, это место было бы идеальным.
Хочется глотнуть воздуха Запах моря. Но не решаюсь открывать окно. Не стоит лишний раз провоцировать хозяина этого дома.
Постепенно напряжение, державшее меня все последнее время, как высоковольтными проводами, немного отпускает.
Даже странно.
В комнату никто не входит. Меня не волочат в какой-нибудь подвал.
Не бросают на растерзание цепным псам моего похитителя, как он грозился.
Хотя перед глазами пробегают жуткие картины.
Например, как меня хватают за волосы и насилуют. На камеру. Для того, чтобы выслать видео моему отцу. Так ведь он примерно говорил. Для этого выкрал.
Не чтобы обменять.
Чтобы отомстить.
Чтобы издеваться этими картинками именно над отцом. А на меня и вовсе наплевать.
Что со мной сделают. Что я буду чувствовать.
Ни для кого это не имеет никакого значения!
Как и то, что я совсем не рада иметь такого отца. Что всеми силами только и стремилась, что сбежать от него и держаться подальше от его жизни! От роскоши его, богатства, власти, и всех тех омерзительных дел, которые он проворачивает!
Да разве для такого, как Ал Северов это будет иметь хоть какое-то значение?
Нет. Ему главное ударитьпобольнее моего отца.
И все.
Он из того же мира, что и мой родитель. А для них человек не имеет ровно никакого значения.
Только цель. Власть. Деньги. И еще большая власть.
И именно моими страданиями будет оплачена власть Северованад, как ему кажется, мучениями моего папаши. Которому, по сути, наплевать на меня еще больше.
Хочется плакать. Реветь. Биться головой о стены.
Очень страшно понимать, что ты – никто. Даже не разменная монета. Просто пустое место. Тупое средство для других. Тех, кто перекидывают тебя из рук в руки, как игрушку.
Хотя…
Единственная надежда теплится внутри.
А что если яи правда смогу стать средством обмена?
Если Северов, его брат Влад не смогут найти свою сестру, которую выкрал отец, – а в том, что он на такое способен я уже ни капли не сомневаюсь!
Тогда, быть может, возможны переговоры?
Может, в таком случае надо мной хотя бы не станут издеваться?
Эта надежда заставляет чуть взбодриться.
Но лишь для того, чтобы снова сникнуть.
Ну, допустим. Северов меня не тронет. Не отдаст на растерзание голодным мужикам.
Допустим даже обменяет на свою сестру, договорится с отцом. При самом лучшем раскладе.
Что ждет меня дальше?
Тотурод, который накачал меня в собственном доме наркотой и чуть не поимел во всех позах прямо в отцовском кабинете?
Еще не факт, что и сам отец не придумает мне какого-нибудь жуткого наказания, или даже они вместе.
Потому что на камерах очень четко будет видно, как я сама сбегаю вместе со своим похитителем.
Простит ли мне это тот, с кем меня объединяет кровь?
Я ведь, по сути, ослушалась его по всем параметрам!
Становится страшно. Дико. Так, что меня снова начинает колотить крупной дрожью. Даже зубы стучат, когда пытаюсь успокоиться и выпить стакан воды.
Нет.
Возвращаться к отцу не вариант. Боюсь, что это хуже смерти! Кто знает, какие пытки для меня придумает тотурод, которому отец меня отдал!
Может, попытаться вывести Северова на переговоры? Потянуть время? На пару дней или даже недель выторговать себе безопасность?
А дальше…
Дальше бежать!
Любой ценой! Любыми способами!
Ну, а пока стоит поговорить с похитителем. Призвать его к разговору с отцом.
– Ал?
К моему удивлению, дверь оказывается незапертой.
И даже за ней, в коридоре, не стоит охрана.
Даже так?
Неужели я могу свободно перемещаться по этому дому?
Поначалу передвигаюсь медленно. Крадучись. Кажется, что из-за каждого угла сейчас появитсяАл и снова схватит за шею. Сдавит. Зашвырнет в какой-нибудь жуткий подвал за неповиновение.
Хотя… Технически покидать комнату мне никто не запрещал. Но разве это способно убедить такого, как он?
Никого не встречая, начинаю передвигаться уже смелее.
Оглядываюсь по сторонам, снова поражаясь этому мужчине.
Сбоку огромный сад под стеклом. С дивными цветущими экзотическими деревьями. Да и в коридоре нет оторванных голов на возвышениях. Наоборот. Все до ужаса мило. И множество огромных ваз, заполненных цветами.
Так и не скажешь, что в этом логове обитает чудовище!
– Ал!
На всякий случай все же продолжаю звать. Чтобы не подумал, будто я решила сбежать. Это было бы страшной глупостью в моем положении. И… Боюсь, что последней.
– Ал…
Слова так и замирают в горле.
Каквкопанная, останавливаюсь на пороге огромной залы.
Северов полулежит, расставив ноги, в огромном кресле.
Онсовершенно обнажен.
А рядом…
Рядом с ним с десяток таких же, полностью обнаженных девушек!
Глава 37
Они разминают ему руки, плечи, ноги. По две с каждой стороны. Намасливают тело чем-то ароматным и блестящим.
Двое держат его стопы, сидя на полу на коленях. Разминают каждый палец. Другие мнут грудь, живот…
Отшатываюсь, когда одна из девушек, запрокинув голову, берет его член в рот. А вторая в это время, улегшись на пол, начинает вылизывать ему яйца.
Хриплый тихий стон Северова разносится, кажется, на весь дом. Звенит в ушах тупым звоном, будто меня оглушили.
Отшатываюсь и замираю, когда его взгляд вдруг резко выхватывает меня. Пронзает. Цепляет, словно на огромный крюк. Не позволяет сдвинуться с места.
Только прикрываю губы руками, глядя на то, как резко он хватает девушку за волосы. Как яростно начинает насаживать на свой член, не отводя от меня полыхающих, пропитанных похотью и неистовым безумием глаз.
Она явно давится. По щекам бегут слезы. Отвратительные звуки того, с какимхрипом проникает его член прямо в горло девушки. Жестко. Резко. Быстро и рвано.
Он обхватывает второй рукой ее шею. Давит на горло, продолжая резко вбиваться внутрь.
Откидывается на спинку кресла. Даже не глядя. Продолжая сверлить меня взглядом.
Прожигать. Пронизывать.
Убивать.
Так, как будто именно в меня сейчас вколачивается. Жестко бьет снова и снова своим огромным членом прямо в горло, насаживая на него за волосы другую.
И я именно так это и чувствую.
Как будто меня имеют сейчас во все отверстия сразу.
Размазанной. Раздавленной. Использованной.
Даже горло начинает саднить, будто его раздирает его огромные орудие. И вход во влагалище словно опаляет. Растягивает. Да. Я помню, как он упирался туда. С каким давлением. С каким нажимом. Только сейчас мне кажется, что этот нажим гораздо сильнее. Мощнее. Как будто он врывается в меня, раздирая на ошметки.
Боль. Да. Я абсолютно реально чувствую сейчас внутри, там, боль. Такую, что слезы вспыхивают на глазах.
И даже то место, что между ягодицами начинает гореть, словно ощущая , как член Северова его растягивает. Судорожно, по-собственнически вбиваясь. Как раскаленным железом.
О, Боже.
И с места сдвинуться не могу! Он будто приказывает мне оставаться на месте. Пригвождает своими пылающими глазами. Взглядом, которого невозможно ослушаться. Нельзя не подчиниться.
И как будто берет. Снова и снова. Отравляя каким-то безумным ядом. Заставляя внутри все вспыхивать и гореть, плавиться и судорожно сжиматься.
Расширенными зрачками смотрю, не в силах отвести взгляд. Ничто бы не заставило. Даже случись землетрясение или пожар. Даже тогда я, кажется, просто неспособна была бы сдвинуться с места…
Стенки влагалища вдруг резко сжимаются.
Все тело пронзает болезненной судорогой. Вскрикиваю, чувствуя, что сейчас просто упаду. Повалюсь на пол прямо под ноги ему!
Хватаюсь за дверной проем.
Судороги становятся все больше. Все сильнее. Достают до самого сердца.
Толчками. Волнами. Ударом.
Насквозь.
Северов начинает бить бедрами, вколачиваясь в девушку так, что ее лицо синеет.
Его яйца зверски лупятся по ее подбородку.
Когда я почти падаю, он издает глухое хриплое рычание.
Рука, сжимающая волосы девушки, просто белеет, с такой силой он дергает ее.
Гул в голове проходит.
Гипноз его глаз пропадает.
И я бегу.
Резко разворачиваюсь и несусь по коридору.
Ноги заплетаются.
Меня шатает от стены к стене.
Не замечаю, мимо чего проношусь.
Где дверь той комнаты, из которой я вышла.
Сейчас. Просто. Важно. Сбежать.
Глава 38
И я несусь, чувствуя, как сердце тяжелыми ударами стучит прямо в висках. До марева перед глазами.
– Алисссса
Он настигает.
В один миг я оказываюсь прижатой к стене.
Рвано дышит, вжимаясь в меня всем телом.
Разгоряченным. Обнаженным полностью.
Одурительно пахнущим этим маслом, похотью и сексом.
Его по-прежнему твердый член врезается в меня теперь по-настоящему. Пока только в живот, но разве его что-то остановит?
Я чувствую, какой он горячий. Как мощно дергается, вжимаясь сквозь футболку в меня еще сильнее.
– Ты что-то хотела?
Рука ложится на мое горло. Чуть сдавливает пальцами, выдавливая из меня глухой стон.
Не больно. Почти. Скорее, обжигающе.
– Что?
Вонзается в меня своими порочными пламенеющими глазами. В них вспышки такой мощи, что я, наверное, сползла бы сейчас вниз по стене, если бы он не держал.
– Ничего, – еле выдыхаю, шумно сглатывая.
Его хватка на горле становится сильнее.
Черт.
Так и представляю, чувствую, как внутрь вбивается огромный раздутый член. Как он бьется о стенки горла, раздирая из. Растягивая. Толкаясь. Заявляя свое право сильнейшего. И как при этом его рука сдавливает горло. Заставляя задыхаться. Оказаться в его полной власти.
– Ты… Уверена?
Резко толкает мои бедра, раздвигает, вклинивается ногой прямо между ног.
– Твою мать, – шипит прямо мне в лицо.
Резко вздрагиваю, когда Северов жестко толкает палец прямо мне внутрь.
Без подготовки. Но я такая мокрая, что палец проникает сразу.
Это больно. Меня прошибает. Резко. Сразу. Одним толчком.
И в то же время чуть не скулю от этого блаженной наполненности.
Боже!
Мои стенки сами сжимаются вокруг его пальцев.
Глядя на него распахнутыми глазами, не могу отвести взгляда. И мелко начинаю биться в его руках, чувствуя все новые и новые волны судорог.
– Блядь, кошка, ты кончаешь от одного прикосновения, – хрипит Северов, захватывая зубами мою шею.
И будто разрядом тока лупит по всему телу сверху вниз. По позвоночнику. Насквозь. Заставляя мои стенки сжаться еще крепче.
– Ал…
Изо всех сил цепляюсь обеими руками за его руку у себя на горле.
– Прекрати. Пожалуйста…
Чувствую, как окончательно обмякаю под его руками. Из глаз брызгают обжигающие капли слез.
– Это что? Твой первый оргазм?
Смахивает их, впитывая губами.
– Правда, детка?
В мое лоно вмиг впивается второй палец, заставляя громко вскрикнуть. Выкручивая все мое тело. Подбрасывая его.
– Это не оргазм, – беспомощно стону. – Это… Я не знаю, что это такое… Но… Пожалуйста. Отпусти. Вытащи. Мне больно…
Мне и правда больно. Его пальцы слишком большие. Слишком уверенные и слишком наглые.
– Не оргазм, – снова прикусывает мою шею.
Начинает резко двигать пальцами, тараня меня ими уже по-настоящему.
– А что тогда, м? Или тебе показать, что такое настоящий оргазм, а, mia gata?
Боже. Я не знаю, что он делает с моим телом.
Это не оргазм! Точно нет!
Но…
Оно предает меня снова и снова.
Наливается влагой. Отзывается на то, как он толкается внутри, с каждым разом набирая темп.
И вот уже таранит на такой скорости, что я забываю обо всем на свете.
Искры из глаз. Впиваюсь ногтями в кожу рук, чтобы хоть как-то сдерживаться.
Но влажные шлепки, эхом раздающиеся по всему коридору, выдают, как жалко мое тело в его руках.
– Не оргазм, – хрипит Ал.
И вдруг резко сгибает внутри меня пальцы.
О, Боже.
Я проваливаюсь. Трясусь всем телом. Хрипло ору, пытаясь вырваться.
– Нет. Пожалуйста. Нет. Остановись.
Умоляю, пока моя голова мечется по стене, а тело сотрясает так мощно, что, кажется, оно сейчас разорвется на осколки.
– Ал!
Слезу хлещут ручьем.
Боль и дикое наслаждение. Блаженство. Все одновременно.
Я больше не знаю, кто я. Где.
Меня просто взрывает на тысячи обломков. Сотрясает в такой судороге, что мир вокруг блекнет.
– Тссссссс…. Тихо. Тихо, gata .
Только чувствую, как он подхватывает меня на руки. Утирает слезы с лица. Несет куда-то.
– А все же ты таки кричала мое имя, когда билась в оргазме, – хрипло шепчет на ухо, зарываясь мне в волосы. Прикусывая раковину уха так, что по телу, которое, как мне казалось, просто умерло в этих спазмах и уже ничего не способно чувствовать, снова проносится ток.
– Нет, – выдыхаю, чувствуя, как он опускает меня на мягкую постель. – Этого не было.
– Ну конечно, не было, кошка. Еще ничего даже не начиналось. Это только так. Слабая разминка. Сейчас мне надо уехать. Но. Когда я вернусь. Ты захлебнешься моими именем, извиваясь и кончая. Как самая настоящая дикая кошка. Голодная кошка. Которая будет умолять брать ее снова и снова.
– Нет, – шепчу одними губами.
Даже на голос, и то нету сил. Ни на что нет.
– Уверен, ты будешь предвкушать мое возвращение и ждать меня с нетерпением, крошка. В этой постели. Без одежды. Уже распахнув ноги к моему приходу. Готовая и дрожащая от страсти. Но на случай, если вдруг в твою кудрявую голову придет мысль сбежать, возле твоей двери и за окном остаются мои доберманы. И с ними. Даже не пытайся договориться. Один шаг и они бросятся. Загрызут. Так что будь благоразумной, детка. А мне пора.
Северов треплет меня по щеке, а после раздвигает губы.
Вбивается языком в рот. До самого горла.
Жалит. Трахает. Заявляет права.
А я даже не могу пошевелиться!
– Будет жарко, когда я вернусь. Очень жарко, Алиса.
Резко отстраняется и по хлопку двери я понимаю, что осталась одна.
Глава 39
Руки и ноги висят, как плети. До сих пор не могу пошевелиться.
Максимум, на что оказывается способно мое тело, это просто раскрыть глаза.
И все равно перед ними так и остается туманная дымка.
Все, что я могу, – просто лежать и смотреть в потолок. Чувствуя, как по лицу на подушку стекают горячие слезы.
Это был мой первый в жизни оргазм. И я по-настоящему выкрикивала его имя.
Того, кто выбил его из меня насильно.
После того, как на моих же глазах жестко трахнул одну из своих наложниц в рот, а вторая щекотала языком его яйца.
После того, как обманул, заставив влюбиться в лживую роль спасителя.
Выкрал.
Угрожал.
Дал понять, что я для него никто и ничего не стою.
Что отдаст меня своим охранникам. Где меня будут драть в несколько членов одновременно. И даже, возможно, убьет. Лишь бы отомстить отцу.
И после всего. Я действительно кончала. Снова и снова. Один оргазм накатывал на другой. Волнами. Снося все барьеры. Стирая и мое сознание и саму меня. Заставляя трепетать.
И я кричала его имя.
Даже не пойму, кого мне сейчас больше ненавидеть.
Ала Северова или собственное тело, которое так меня предало?
Это дно. Это даже хуже, чем если бы меня брал тот отцовский насильник. С любым другим я хотя бы сохранила себя и собственное достоинство.
Глава 40
Ал.
– Твою мать, Северов! Ты либо сам дьявол, который договорился со смертью, либо, как там у вас говорят? Родился в рубашке.
– В бронежилете, – ухмыляюсь, наблюдая за тем, как извечный помощник Алонсо колдует над моим животом.
Это очень удачно, что он сочетает в себе так до хрена качеств.
И от пули умеет прикрыть. И хороший план финансовый рассчитать. И заштопать, когда надо.
– Блядь. Четыре пули на живот поймать. И так, что не задето ничего жизненно важного. Признайся, дон. У вас там в России колдуны на каждом шагу, говорят, живут. Типа шаманов. Они тебя заколдовали. Сколько раз мы с тобой в перестрелке. А ты всегда остаешься целым.
– Да, брат. У нас там одни колдуны. Но больше ведьмы.
Жадно оскаливаюсь, так и видя перед собой одну из них. Дикую. Бешенную. Такую, на хрен, страстную, что даже сейчас член подпрыгивает под простыней. На столе, блядь, у Алонсо. Ведьма.
– Эгэй. Ты с этим полегче, брат.
Отшатывается. Одергивает руки от моей изрешеченной тушки.
– Может, когда падал , у тебя там в мозгу что-то повредилось? Переключился на нашего брата? Я не по этим делам, Ал.
– Охренел?
Так и сжимаются кулаки.
– Ты за базаром следи, Алонсо. Хоть ты мне и брат, а все равно. До ствола дотянусь сейчас. И, блядь, шмальну.
– Ну, извини, – хохочет. – Никогда еще у мужика, когда пули из него вынимаю, от этого не вставал. Что мне думать?
– Что твой дон крепкий здоровый мужик. На которого, вон, и пули не действуют. Ни в каком смысле.
– Понял. В России, значит, баб нормальных нет. А дома ты пробыл всего пару часов. Не успел пар выплеснуть. Но, блядь. Чтобы сразу после бойни о трахе думать.
Я бы и не думал.
Но Алонсо в корне неправ.
Есть. Есть бабы в России. Такие, от которых башню рвет. Хуже наркоты. Даже самой поганой. Которая в баранов безмозглых превращает.
Ну точно ведьма.
Надо родословную Грека получше изучить. Хрен знает, кто там у них в роду мог затесаться. Потому что эта тяга к девчонке прям за гранью. Я даже на хрен забыл, зачем она мне нужна. А я никогда. Ни о чем. Не забываю.
И еще в жизни ни разу не разжалобился и не отступил ни от одного своего плана.
– Сколько наших мы потеряли, Алонсо?
Он прав. Совсем, на хрен, не время, о девке думать. Вопросов посерьезнее выше головы.
– Десяток. Но они полегли там все. Ни один не ушел. Скажу тебе, Ал. Никогда у меня руки не тряслись. Ты меня знаешь. Но, блядь, когда ты их уложил. Мне казалось, что я свихнулся и попал в кино про какого-нибудь Рэмбо. Никогда не видел такого. Тебя пуля прошивает, а ты прешь вперед и палишь. И, блядь, ни разу же не промахнулся. Еще и несколько шей по дороге свернул. И успел меня вытащить. За секунду до взрыва. За, блядь, долбанную секунду! Я до сих пор не могу поверить. Что не взорвался там к чертям со всем складом. До сих пор.
Да. Чутье и на этот раз меня не подвело.
Пока на вилле был, наши люди все осмотрели. Каждую, на хрен, щель.
Не должно было быть взрывчатки. Все было чисто.
Но сила какая-то дикая будто сама вышвырнула меня наружу, по дороге прихватив и Алонсо. Та самая, благодаря которой меня не расстреляли на хрен в порту, где мы должны были остановиться.
– Но все равно, Ал. Ты неправ.
Примирительно поднимает руки, услышав, как начинаю рычать.
Я. Не бываю. Неправ.
Я должен это кому-то объяснять?
– Неправ, что рвешься в самое пекло, – да, у Алонсо есть некоторый иммунитет.
Мало кто мог бы сказать мне такое и оказаться способным после этого говорить снова. Хотя бы потому, что остался бы без зубов. Это как минимум. И даже повязка на моем животе на свеженаложенных швах тут не играет никакой роли.
– Дон управляет людьми. Приказы отдает. План составляет. И ты с этим справляешься так, что тебя скоро все начнут называть дьяволом. Предугадываешь то, чего рассчитать невозможно. Но ты не должен идти в самое пекло. Да еще и впереди. Нет, Ал. Ты как полководец. Должен наблюдать и руководить.
– Ты только трусом меня не делай, Алонсо, ладно? Я по-твоему что? Должен в стороне отсиживаться? Нет. Если я шлю своих людей под пули, то должен идти впереди них. Другого я не потерплю. Только так. Потому что это – мои люди. И я за них отвечаю.
– За это тебя и боготворят, Ал. Да. За это. Но Канво Морильо, передавший тебе власть, который умер от такой же пули, истекая кровью на твоих руках, должен стать для тебя хорошим примером, Ал. Дон не должен лезть в перестрелку. Он должен беречь себя для своих людей, а не терять ради них жизнь.
– Прекрати этот разговор.
Поднимаю руку, призывая Алонсо замолчать.
– Он не имеет смысла. Я сам решаю, как и что я должен делать. Особенно, когда речь идет о жизнях тех, за кого я отвечаю.
– Как скажешь, дон, – Алонсо покаянно опускает голову.
Глава41
Да. Он мой помощник. Правая рука. Тот на кого я полагаюсь безоговорочно. Кому без задних мыслей подставлю спину. И плечо – без раздумий.
Но перечить мне – даже для него слишком.
– Мы так и не нашли крысу, Алонсо. Давай говорить и думать и важном. Ведь это не кто-то случайный зарвался и решил захватить власть, пока меня не было. Нет. По всему, это работал целый клан. Семья. Все слишком грамотно и четко спланировано. И они явно знали намного больше, чем могли. Значит, крыса близко. В наших рядах. Кто-то шпионит и сливает информацию.
– И, как мне ни жаль, я не догадываюсь, кто. Все те, на кого могло пасть хоть малейшее подозрение, оказались чисты, Ал.
– Кто знает, что я выжил?
– Этого почти никто не видел. Ты вывел всех людей перед тем, как произошел взрыв. Внутри оставались только мы. А я никому не сообщал.
– Хорошо, Алонсо. Пусть так и будет. Я пока скроюсь. А ты заявишь, что я уехал по другим делам. Что временно берешь на себя управление. Посмотрим, какие еще наши схемы окажутся под ударом. И кто первым заговорит о том, что нужно назначить переемника. Мне почему-то кажется, что этот кто-то очень близко. Возможно, один из управляющих группами. И надо выяснить, что за семья решила откусить наш кусок пирога.
– Да, Дон. Это лучший из вариантов. Даже я предпочел бы не знать, куда ты отправишься на это время. Заодно и затянутся твои раны. Еще одной бойни ты можешь не выдержать. С твоим-то нравом.
– Не перегибай, Алонсо. Тебе я доверяю. Как самому себе. И… Не перегибай. Я не смертельно ранен, мать твою, в конце концов.
– Как скажешь, дон. Как скажешь.
Алиса.
Даже не заметила, как провалилась в тяжелый, муторный сон.
Захлебывалась в нем и тонула, барахтаясь в вязком болоте.
Подскакиваю на кровати, будто меня ударило током.
И…
Натыкаюсь на его прожигающий взгляд.
– Ты…
Дергаюсь на постели, отшатываясь к самой спинке.
Он стоит посередине комнаты. Как привидение. Или нет. Как сам дьявол.
Молча. Не двигаясь. Просто смотрит.
В черных брюках и черном же пиджаке на голую грудь. Под которым белеет широкая марлевая повязка.
И только глаза. Поистине дьявольские.
Только его глаза светятся в темноте.
Именно этот взгляд и вырвал меня из сна. Ударив, будто самым настоящим физическим разрядом.
Разве человек на такое способен?
– Собирайся.
Произносит глухо и бесстрастно. Тихо, как будто не хочет потревожить еще чей-то сон.
– Вставай, Алиса. И прекрати прикрываться одеялом. Мне все равно, есть на тебе там что-то или нет. Я все уже видел. А увижу еще больше. Ну?
Медленно подходит. Протягивает руку, от которой я снова отшатываюсь. Как от удара плетью.
– Черт дери, gata. Ты больше меня боишься после того, как кончала от моих пальцев, чем когда я тебя выкрал? Это бред.
Бред. Конечно. Для тебя, может, и бред.
Но этот оргазм ты вырвал против моей воли. И это хуже, чем если бы изнасиловал.
– Перестань. Брось отшатываться. Пока я не причинил тебе никакого вреда. Только удовольствие. Ну?
Рука снова властно тянется ко мне.
Несмотря на его слова, в них нет ничего мягкого. Никакой ласки.
Холодный приказ. С легкими нотками угрозы.
– Ты сделал это насильно, – шепчу, вжавшись в спинку кровать, как только могу. – Неужели не понимаешь? Это. Было. Насилием.
