Текст книги "Я. Хочу. Тебя. (СИ)"
Автор книги: Кира Шарм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
7 Глава 7
И ничего не могу с собой поделать.
Меня трясет. Колотит.
От страха, и…
И от того дикого, безумного жара, который вызывает во мне прикосновение этого мужчины!
– Боже,..
Непроизвольно выдыхаю, запрокидывая голову.
Внутри снова пожар. Меня раскалывает на части.
Особенно, когда его палец оказывается внутри.
Снова прижимается ко мне всем своим огромным телом.
Впечатывается играющими напряженными кубиками живота. Стальными мышцами.
Клеймит. Заставляет задыхаться. Отдаваться непреодолимой потребности подчиниться мощи. Настоящей мужской силе, которая исходит от каждой клеточки его тела.
Это наверное, чисто женский инстинкт. Какой-то первобытный, вшитый в нас самой природой. Подчиняться сильному самцу. Расплавляться и таять под его мощью. Отдаваться, отключая все мысли.
Но!
Мы не в каменном веке и не в дикой природе!
Хотя теперь я начинаю понимать тех девушек, что готовы были броситься под ноги победителям.
Эта сила, эта мощь, она притягивает.
Будит в нас то, что прикрыто цивилизацией и культурой. Пробуждает заложенное испокон веков самой природой.
Бесконтрольную тягу отдаваться сильнейшему. Звериную. Ведь он него всегда наилучшее потомство. А еще он способен защитить и его и свою женщину от всех остальных. От всего мира!
Это что-то запредельное. Прошитое на подсознательном уровне.
Но!
Все же сейчас совсем другие времена!
И я должна! Должна не позволять своей голове и мозгам отключиться, превратившись в самую настоящую неконтролирующую себя самку!
– Это у тебя игра такая?
Уверенным жестким движением ноги заставляет мои ноги буквально разлететься в стороны. Открывая ему доступ до всего, что между ними.
– В жертву играешь? В невинность?
Его палец толкается все быстрее у меня внутри. Все уверенней. Заставляя меня тихонько поскуливать и бессильно выбросить руки вперед. В безнадежной попытке отстранить от себя пышущее жаром и похотью стальное тело.
– Я не по этим делам, малышка. Не люблю жертв. Даже если это игра.
Его палец прижимает уже неистово запульсировавшую горошинку клитора, пока второй резко вбивается внутрь.
И я уже не разбираю его слов. Только обрывки. Звуки. Хрип. Рычание. Его запах, что забился в ноздри. Пропитал меня всю. Насквозь. Его жар, который растекается ядовитой отравой у меня под кожей.
И вспышки. Резкие, режущие вспышки перед глазами.
И такие же судорожные, спазмами, внутри.
От которых и больно и так сладостно. Так невероятно. Будто я взлетаю. И одновременно проваливаюсь куда-то в пропасть. Ничего не различаю больше перед глазами. Словно пелена.
И одновременно ослепляет слишком ярким, слишком резким светом.
Только его глаза. Черные омуты. В которых тону. Тону с головой. Намертво.
Соски ноют.
Болят.
Простреливают.
И он, будто чувствуя, накрывает грудь своей рукой.
Сжимает твердую вершинку соска, как в самом начале.
Резко выкручивает вверх.
Ноги подкашиваются.
Вспышки становятся сильнее.
Уже простреливая по позвоночнику до самого затылка.
Выключая последние ошметки здравого смысла. Снося разум напрочь. Раздирая его, как он разодрал мои трусики.
– Со мной стонут только от удовольствия. И если кричат, то умоляя не отпустить, а взять еще раз. Так что выключай жертву. Это не интересно. Поверь. Со мной в постели тебе не будет скучно и без этих всех идиотских игр.
Едва разбираю, что он говорит.
Я расплавилась. Разлетелась на осколки.
Это… Это слишком много для меня. Я в жизни не испытывала и десятой доли таких ощущений!
Но он не останавливается.
Прижимая клитор, начинает водить пальцем по кругу.
Продолжая толкаться у меня внутри все яростнее. Все сильнее. Все неистовей.
И я кричу. Или стону. Или всхлипываю.
Слыша, как то, что вылетает из моего горла, смешивается с его рваными хриплыми выдохами.
Из глаз брызгают слезы.
Меня пронзает насквозь новыми и новыми прострелами. Трясусь под его телом, как тряпка на ветру. Все внутри звенит. Колет. Печет. Выстреливает.
Перед глазами пляшут красные пятна.
А он все не останавливается. Не дает передышки. Наоборот, только наращивает темп.
– А, может, тебе просто стыдно, м, малышка?
Пытаюсь поднять руки, чтобы утереть слезы.
Но он перехватывает.
С силой прижимает мою руку к своему вздыбленному члену.
Заставляет обхватить ладонью. Хотя… Обхватить я это могу только наполовину, и то с трудом.
Чувствую, как он тут же дергается, а сквозь зубы Смерч издает хриплый свист.
Каждая венка его огромного члена пульсирует под моей рукой.
Дико. Мощно. Одержимо.
Точно так же, как он вбивается в меня. Пальцем. Пока еще пальцем.
– В этом нет ничего постыдного, детка.
Он слизывает слезы горячим шершавым языком с моих щек.
И от этого прикосновения меня почему-то окончательно взрывает.
Это… Так будоражит. И будто бьет по каждому нерву.
– Мы просто дарим друг другу удовольствие. Да?
Я не отвечаю.
Не могу. Не способна ни пошевелиться, ни издать и звука.
– Молодец, малыш. Зачем надо было убеждать меня, что ты шлюха? Шлюхи не кончают так сладко. И со шлюхой я вел бы себя иначе. Или ты заводишься от грубости?
Только мычу что-то в ответ, пытаясь отрицательно мотать головой.
– Вот и хорошо. А теперь…
Он сбрасывает бойцовские трусы, упираясь в меня своей разгоряченной плотью.
– Теперь иди на диван. Встань на четвереньки. И раздвинь хорошенько ноги.
8 Глава 8.
Я не двигаюсь. Не могу. Не способна.
Но для него это не помеха.
Он просто подхватывает меня, как пушинку, и забрасывает на диван.
О нет. Нет. Нет. Нет.
Я начинаю трезветь.
Хоть все тело еще и потряхивает.
Особенно, когда вижу надвигающийся на меня его огромный орган.
Вздыбленный. Плотно прижатый к животу. Закрывающий пупок и густую черную поросль волос.
Понятно что все мои слова, любые, на него не подействуют.
Он разгорячен. Почти безумен.
Каждая клеточка в нем полыхает черной, дьявольской, безудержной похотью.
Диким адреналином.
Которому, чего уж скрывать, на какой-то безумный миг, поддалась и я.
– Давай, детка. Быстрее. Чего тянуть.
Он уже рычит.
Глаза чернеют так, будто становятся бездонной пропастью.
С ужасом расширенными глазами смотрю, как он обхватывает рукой у самого основания невероятно огромный член.
Разбухшая ярко-красная головка наливается еще сильнее. Раздувается с каждой минутой. С каждым шагом, которым он идет прямо на меня.
Его лицо перекошено.
Каждая огромная вена на члене вздувается. Толками, пульсацией толкает темную кровь.
Мамочки!
Отсюда нет выхода!
Да он же меня просто убьет, разорвет этой дубиной!
И дело даже не в этом!
Не в его громадном органе, который наверняка не способен поместиться в нормальное женское тело! Нет!
Это же не я… Я так… Я так не могу!
Я же сама себе не прощу, если сейчас с ним все случится!
Кем я тогда стану?
Самой настоящей шлюхой! Ничем не лучше, чем те ненормальные, что швырялись на ринг своим бельем!
Можно, конечно, потом уговаривать себя, что это было насилие. И что я не могла сопротивляться такой громадине. Но…
Нет. Я ведь этого после не забуду! Не вышвырну из памяти!
– Подожди!
Делаю последнюю попытку.
Снова выбрасываю вперед руки.
Когда он оказывается уже совсем рядом.
Его ноздри раздуваются в адском нетерпении. Руки сжимается в кулак.
Второй он дергает меня на себя. Поближе.
Одним рывком распахивает судорожно сжатые ноги.
– Ну, чего стесняешься? Что я там не видел? Не целка же!
Рычит. Злится.
– Сказал же. Твоя игра в жертву и невинность меня не заводит!
– Подожди…
Лепечу, не зная, что придумать. Мысли лихорадочно пляшут в голове. Но ничего путного из них не складывается.
– Я… Я поняла тебя. Да. Все будет. Ты мне очень нравишься. Такой мужчина… Но… Дай мне передохнуть. Дай хотя бы отдышаться. После того, что только что было…
– Накрыло тебя не по-детски, да?
Неужели способен услышать?
Но перестает наваливаться. Останавливается. Просто смотрит в лицо. Словно пожирая.
– Это был только разогрев, малышка. У нас вся ночь впереди. Мы взорвем этот жалкий клуб твоими криками.
– Подожди, – лихорадочно соображаю, радуясь, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Значит, я выбрала верную тактику.
– Можно мне… Выпить…
– Ты кажется, достаточно выпила в зале, – хмурится. Будто злится. Ну, что опять не так?
– Зачем мне в постели бесчувственное бревно? Терпеть не могу пьяных. Особенно женщин. Это же мерзко.
– Ннет. Ты не понял. Мне бы выпить воды… Холодной. А лучше ледяной.
Да. Обсыпал бы кто меня льдом. Еще с самого начала. Когда впервые посмотрела в глаза этому громиле. Вот точно бы не помешало!
–Пей.
Даже не замечаю, как он успевает.
Всего секунда, а мне в руки уже ложится стакан с водой и с кубиками льда.
Позади , у стены , замечаю маленький холодильник.
Вот же блин.
А я рассчитывала улизнуть, пока он пойдет за водой.
Но этот громила двигается просто молниеносно. Моргнуть не успела, а он уже снова рядом.
– Лед это хорошо, – прожигает меня глазами, ведя пальцами по губам.
Стирая с них капли воды и заставляя ток снова нестись по венам.
Опять начинаю дрожать. Перестаю себя контролировать рядом с ним.
– Мы найдем, как его приспособить.
Сжимаюсь, когда он ногой распахивает мои бедра.
Смотрит прямо туда. А внутри все дергаться начинает.
– Пожалуй, начнем с этого.
Выхватывает пальцем из стакана кубик льда. Прижимает к уже снова заострившемуся соску.
И я почти давлюсь водой, когда начинает и водить по кругу.
Пальцы на ногах поджимаются.
Шумно сглатываю, опрокидывая в себя залпом почти половину ледяной воды.
– Вкусная малышка, – хрипит Смерч, обхватывая мой сосок губами. – Очень вкусная. Нам будет горячо.
– да…
Шепчу, сжимая кулаки, пока он второй льдинкой проводит вниз. Медленно. По животу… Упирается в лобок.
– Ох… Извини… Мне очень нужно… В туалет…
Почти задыхаюсь каждым словом.
– Твою мать!
Он снова рычит. Полыхает грозно и яростно глазами.
– Сколько можно откладывать? Я уже три раза мог тебя трахнуть, а мы все тянем кота за яйца.
– Ну… Сам же понимаешь…
– Давай уже. Иди. Только быстро!
Громыхает.
– Третья дверь по коридору. Проводить?
– Не надо. Я все найду. Сама.
Накидываю платье, валяющееся у двери.
Обойдусь без белья, иначе точно не отпустит. Или пойдет со мной, а тогда мне точно конец!
Пулей вылетаю из комнаты, не забыв соблазнительно улыбнуться ему напоследок. Ну, я надеюсь, что это выглядело именно так, а не напоминало судорожный оскал.
Молюсь всем богам , чтобы мой извечный географический кретинизм на этот раз не сработал. Знаю себя. Я способна в трех соснах заблудиться. Свернуть не туда. Вломиться не в те двери.
Но, видимо, инстинкт самосохранения сам несет мое тело в нужном направлении.
Попадаю именно в ту самую дверцу, хоть никаких опознавательных знаков на ней и нет.
Осторожно закрываю на хлипкую защелку и пытаюсь отдышаться, прижавшись в двери.
Сердце просто вылетает из горла.
Поправляю молнию на платье. Даже не заметила, что неслась по коридору с раскрытой грудью. Хотя… Это сейчас не самое важное!
А важно то, что здесь все-таки есть окно! И даже без решетки на нем!
Прохладный, почти ночной воздух, приводит в себя. Помогает взбодриться.
Даже не смотрю вниз. Плевать. Что бы там ни было, а точно не опаснее Смерча. Который придет в ярость, когда поймет, что я сбежала!
Просто спрыгиваю. Благо, первый этаж.
Зажимаю себе рот ладонью, подавляя вскрик.
Все-таки, я, кажется, подвернула ногу!
Но и это сейчас совершенно неважно!
Вокруг темно. Не понять, где вход в клуб. Где выход.
Мусорные баки какие-то и тихо. До жути тихо.
Здесь же должен быть какой-то черный выход? Верно? В таких заведениях он есть всегда!
Но я только мечусь по пустому дворику.
Забор слишком высокий. Через него точно не перелезу. Не успею. Если Смерч догонит, то поймает меня за шкирку в секунду! Ему-то этот забор как семечки!
Чееерт!
Слишком. Слишком много теряю времени. Внутри буквально отщелкивают секунды. И чуть не падаю в обморок, когда меня в темноте за спину хватает чья-то рука.
Мамочки! Неужели я попалась?!
– Вот ты где! А мы тебя везде ищем!
Медленно разворачиваюсь, сама себе не веря. Это же не галлюцинации? И правда я слышу именно этот голос?
– Ритка!
Непроизвольно бросаюсь обнимать подругу.
– Ты что? Тебя кто-то обидел? Ника! На тебе лица нет! Что случилось?
– Вы куда пропали?
Почти истерично ору.
– Мы…
– Нет! Потом! Все потом! Давай быстрее уйдет отсюда! Ты знаешь, где выход?
– Да что случилось?
Она встряхивает меня.
Ну да. Вид у меня наверняка еще тот.
Но то ли мне кажется с перепугу, то ли я уже слышу грозное рычание. Полное ярости. Готовой сметать все на своем пути. Сметать так, что даже щепок не останется!
– Пошли отсюда! Бегом!
Хватаю Ритку за руку.
Все равно, куда. Да хоть в тень какую-то спрятаться. Лишь бы не нашел.
Ведь окошко, через которое я пролезла, уже закрывает огромная темная фигура.
– Выход здесь, – Ритка указывает пальцем на узенькую калитку в заборе.
Черт! А ведь раз пять мимо нее пронеслась! И даже не заметила!
– Где все наши?
Мы пролетаем выход с космической скоростью.
Чуть не валимся в какие-то колючие кусты. Руки ободраны, но мне сейчас все равно. Даже не чувствую царапин. И все внутри горит совсем не от них!
9 Глава 9
– Так тебя же все ищут! Мы на пикник собрались! Костя же выиграл! Сумасшедшие деньги! Не знаю толком, сколько! Он не говорит! Но… Я так поняла, что деньги просто бешенные!
– Ника!
Боже. Меня перестанет когда-нибудь дергать после каждого звука?
Но это всего лишь Костя с Мишкой.
– Мы все переискали! Куда ты пропала? Я уже с ума схожу! Бой закончился, но там такой дурдом был, что обратно в зал было не протолкнуться. Кто дрался хоть? Судя по реву, не меньше, чем сам чемпион мира! Или кого-то убили? Ника! А когда все закончилось и народ вышел, я весь зал перевернул!
– Костя. Увези меня домой.
Шепчу, чувствуя, что силы в один момент испарились. Теперь я словно проколотый и сдувшийся воздушный шар.
– Ну, ты что? Какое увези? Ты даже не представляешь. Сколько я выиграл! Мы едем отмечать! Кстати, наш герой, Гром! Он поедет с нами!
– Что?
Чувствую, как губы немеют.
Только этого не хватало! Они же наверняка знакомы!
Понимаю, конечно. Эти бойцы такого разного уровня, как небо и земля! Но все равно!
– Знаешь, Ника. Если бы я знал тебя не так хорошо, подумал бы, что ты, как Оксанка. С ума сошла от одного из бойцов и ушла с ним после боя! Но теперь я понял, – порывисто обнимает меня, прижимаясь губами к виску.
– Это зрелище просто не для тебя. Тебе стало плохо от всей этой бойни, да? Прости. Я не должен был тебя тащить с нами. Но… Честно, все-таки надеялся, что тебе понравится.
– Да, Костя. Ты прав. На такое смотреть невозможно.
– Прости. Прости, малыш. Это был первый и последний раз. Больше не буду тебя уговаривать. И все-таки. Куда ты подевалась?
– Пошла в туалет, – пожимаю плечами.
Самой противно от этой лжи. Но не говорить же правду!
Что Костя сделает? Пойдет морду бить этому Смерчу? Так он же ему все кости переломает!
– А выход, как всегда, не нашла, – усмехается, ласково гладя меня по щеке.
– Там коридоры. И темно.
Продолжаю врать. Даже во рту мерзкий привкус омерзения.
Предательница. Я предательница.
Ко мне только что прикасался другой мужчина. Целовал. Его руки были везде!
– Прости, малыш. Я не должен был оставлять тебя одну. Ритка тоже учудила! Решила посмотреть, правда я выиграл или нет! Этого больше не повторится! Я обещаю!
– А Оксанка где?
Задаю глупый вопрос. Мне ли не представлять, чем она там занимается.
– Ооооо!
Ритка закатывает глаза.
– Ты не поверишь! У них с Громом самое настоящее свидание! Представляешь! И он отправится с нами на пикник!
– Мы, кстати, все уже купили!
Мишка трясет в воздухе корзинкой.
– Шашлык еще горячий! Свежие булочки! Аж хрустят! А шампанским забили весь багажник!
– Нииииик! Ну какой без тебя пикник, а?
Костя виновато заглядывает мне в глаза, поглаживая руку.
– Я ведь для нас стараюсь. Ставки эти… Все ради того, чтобы нам квартиру купить! И знаешь. Осталось уже немного совсем! Ну! Разве это не повод отметить?
Моя бы воля, никуда бы не шла.
Отправилась бы домой. Смыла бы с себя чужой запах. Чужие прикосновения. И залезла бы с головой под одеяло. Желательно так, чтобы несколько дней так под ним и просидеть. Никого не видя и не слыша.
Но… Разве я имею право так поступить с Костей?
И без того перед ним виновата.
– Ладно, – выдыхаю, позволяя себя утащить к машине. – Поехали на ваш пикник.
– Малыш, ты чудо!
Костя подхватывает меня на руки и начинает кружить.
Может, оно и к лучшему?
Переключусь и забуду про этого громилу, как о страшном сне…
И его прикосновения… Его губы…
Все забуду!
И, стоит нам только тронуться с места, как со стороны клуба раздается такой оглушительный грохот, будто случилось землетрясение и завалился весь клуб!
И что-то мне подсказывает, что я знаю, чьих кулаков это дело…
Тем более, что дикий рев, который оглушает всю округу, не оставляет сомнений, из чьего горла он мог вырваться…
Такой только один.
Жуткий.
Страшный.
Запредельный!
10 Глава 10
Смерч
Откидываюсь на подушки, высыпая себе на лицо кубики льда из ее стакана.
Внутри кровь просто кипит.
Заставляю себя охладиться с глухим рычанием.
Но не выходит.
Ни хрена не отпускает.
Малышка так завела меня, что поджилки дрожат.
Хочу ее. До одури. До дикости какой-то.
Сам поражаюсь, как еще что-то слушал. Что-то говорил.
Как не разорвал ее, ворвавшись в нежное тело прямо у стенки.
Блядь.
Какой у нее вкус.
Одуренный.
Сносящий крышу.
В жизни таких не пробовал.
Сладкая.
Все нутро переворачивать заставила.
Одними своими глазищами.
Огромными.
Зелеными, как изумруды. Кажется, прямо посреди зала два огня безумных засверкали, когда на ринг вышел.
Как два всполоха.
И тут же дернуло.
Охренел, когда повернулся к ней.
Завис. Залип.
Ведьмачьи глаза. Чистая ведьма.
Но все остальное ни хрена не хуже.
Взгляд тут же метнулся ниже.
На пышную грудь. Что разве что из платья не вылетала. Кажется, даже рассмотреть можно было удары сердца. Так грудь дергалась. Сладко. Рвано. Прямо в руку и просилась. И размер мой. Прямо под мою ладонь.
Охренеть.
Кулаки сами сжались.
На бой стало вдруг наплевать.
Пеленой глаза накрыло.
Какого хера эта грудь у всех на обозрении? Любой пялится может. Все эти больные извращенцы, которые дрочить потом месяцами будут, прикидывая, какая эта грудь на вес.
Ни хрена. Моя.
И глаза эти. И грудь. И губы.
Пышные. Отсюда, с ринга, вижу, какие упругие. Дурманящие.
Словно издевается.
Потягивает пойло из бокала.
Облизывает стекло.
Капельки с губ язычком утирает.
А меня рвет.
Распорядитель что-то визжать пытается.
А я лишь думаю, как бы устоять здесь.
Не ломануться прямо в зал. Не схватить эту прелесть за узкую талию. Она же наверняка у нее тонкая, как тростинка. И попа пышная.
Не вонзиться в эти губы.
Сначала ртом. Чтобы распробовать. Ощутить на вкус.
Прошибет. Уже тогда знал, что прошибет меня насквозь этим вкусом. Только не думал, что он такой. Еще круче, чем представлял. Как лошадиная доза наркоты. Мозги отшибает. Уносит напрочь. Лупит на нервам. Заставляет звереть.
Сказал бы, что адреналин. От боя.
Сколько лет я на ринг не выходил?
Только с братьями тренировался.
Среди зрителей это другое. Да еще и с тем, кого так хотелось победить. Не то.
Но ни хера.
Бой с Ромкой стал неинтересен.
Ни хрена стало неинтересно.
Кроме того, чтобы вонзиться членом в этот пухлый ротик.
Толкаться. Брать снова и снова. Чувствовать, как упруго обхватывает головку, а после ствол. Натягивать до бесконечности.
Он уже дернулся. Вся кровь из мозга в член перетекла.
И Ромка… Ромка стал просто препятствием. Между этими губами и мной. Препятствием, которое нужно убрать. Порвать все на пути к ней был готов.
– Моя, – сразу говорю ей. Чтобы понимала.
Чувствую, все разобрала.
На расстоянии чую, как горит. Так, что не замечает. Сколько бокалов внутрь опрокинула.
Моя.
Сам будто в огонь шаг сделал.
Кровь закипела.
А она снова губы свои облизывает.
Глаз не отводит.
Ласкает стакан вместо того, что положено. Утерпеть не может?
Я тоже детка. Не могу.
Член колом встал. Прямо на ринге. Пиздец.
И, правду говоря, хер бы я Градова положил.
Но каждая секунда промедления вела к тому, что я просто насру на эту драку.
На толпу и зрителей мне в принципе насрать.
Только херово как-то это бы выглядело. Сам его на бой позвал. И сам же съехал бы. Во время драки не уходят. Не утаскивают девчонок.
Пришлось меситься. Так, как не дрался никогда.
Сам охренел, когда Ромка упал.
Но разве я мог иначе?
К такой вот, к ведьме, надо только победителем.
А не жалким неудачником, которого положили на лопатки.
Этот бой лично для меня был настоящим боем века.
И дело не в клубе. Не в том, что я тысячу лет не выступал на публике.
Хотя не скрою. Мне этого не хватало.
Этого дикого адреналина, который пробуждает все по-настоящему скрытые резервы. Заставляет тело выделывать такое, чего от себя не ожидаешь.
Всего того, что так порицает наш старший брат Бадрид. Он уверен, что человек должен быть собран и спокоен. Что если на тебя действует адреналин, ты просто наркоман. Наркоман от драйва, от эмоций. Настоящая сила по его убеждению, только в спокойствии. Никто и ничто не может на тебя влиять.
Не в этом во всем дело.
А в том, что этот бой – с моим братом –близнецом.
И даже не в том суть, что он чемпион мира по боям без правил. Ни хрена.
Роман. Роман Градов.
Паршивая овца, как о нем говорят в нашей семье. Собственно, говорят не очень много. С какого-то момента его имя вообще не произносилось вслух. В нашем доме.
Он ушел из него в двенадцать.
Взял другую фамилию.
Открестился от семьи.
Решил однажды и больше ни разу в жизни не посмотрел назад. Не обернулся.
Знаю.
Отец сделал многое, чтобы Градов приполз обратно. Чтобы вымолил прощение. Признал, что без семьи он – никто и ничто.
Но он справился. Ни разу не обратился за помощью, хоть наш властный папочка, не терпящий иного мнения, кроме его собственного, я уверен, подкинул ему проблем мама не горюй.
Правота Карима Багирова всегда непререкаема. Мало кто выживал после того, как попытался в этом усомниться. А те, кто выживали, вряд ли жили долго и счастливо. Здоровыми и благополучными точно нет.
Он выстоял.
Не потому, что отец дал поблажки. Ни хрена. Знаю я старого хрыча. К своим он относится в тысячу раз жестче, чем к чужим. Уверен, не было поблажек. Ни единой.
Но Градов не просто выстоял.
Поднялся.
Из самого дерьма.
Оставшись на улице сумел построить собственный некислый бизнес. Даже смешно. Черные алмазы. Ровно то, чем занимаюсь и я. По сути, мы с ним идем на этот поприще ноздря в ноздрю.
Стал чемпионом мира по боям без правил.
Мой брат. Близнец. Тот. О котором до недавнего времени даже говорить было запрещено.
Всего на пару минут меня старше. Или даже на одну. И это не считается.
А мне всегда хотелось узнать, какой он.
Говорят, близнецы связаны чем-то необъяснимым. Одними и теми же чувствами. Судьбой. Характером.
Бунтарь.
Смертник, пошедший против могучей силы. Против мощи. Выгрызавший себе право на жизнь зубами.
Тот, кто почти завалил своей дурной мощью империю нашей семьи.
Мы росли вместе. Были неразлучны в детстве.
И все эти годы мне хотелось.
Посмотреть ему в глаза.
Схлестнуться со своим кривым отражением в зеркале.
Взрызатся в него вот так же. Зубами. И посмотреть, кто из нас размажет другого . Раскромсает на куски.
Уйдя, он будто вырвал из меня что-то с мясом. Что-то очень кровоточащее.
Видно, и правда есть какая-то связь. Что-то вроде пуповины.
Мог я ему простить?
Или хотел понять?
Не знаю.
Но схлестнуться с братом было моей страстью. Жаждой. Невыносимой потребностью. До боли. В кулаках. Которые хотелось на него обрушить.
И что?
Этот миг настал.
вот он, долгожданный бой.
Долгожданная встреча. Одни на один. Лицом к лицу.
С братом.
С тем, кто вышвырнул нас всех из своей жизни. Кого и мы должны были бы вышвырнуть. Забыть и не вспоминать. Никогда.
С кем всю жизнь хотелось схлестнуться.
Хер знает, чего хотелось больше.
Обнять или расквасить рожу.
Чужой? Родной? Хер разберешь.
Враг или брат. Или тупо просто незнакомец.
Но за все. За все ярость дикая накатывала волнами. Все же больше хотелось начистить рожу. Братья своих не бросают. А этот…
А вместе его рожи, чужой, но словно отражение самого, – она.
Тело девчонки. Незнакомки. Глазищи ее сумасшедшие. Даже когда не смотрю, кожей их чую. Полыхают они во мне. В самое нутро вонзаются. Как когти огромной зверюги. Когти, которые не сбросил бы с себя ни за что.
И перед глазами только одно.
Как раздираю на ней эту тряпку.
Молния спереди.
Специально надела, чтобы легче сорвать было?
Перед кем собиралась всем этим сверкать? Для чего так тело прикрыла, чтобы упаковку содрать было делом секунды?
И рычу.
Для кого бы ни расстаралась, а распаковывать буду я.
Прямо руками кожу ее ощущаю.
Нежную. Белую.
Прям чувствую, как дергаю на себя. Как губами в острые соски впиваюсь.
Острые. Я разглядел. Тут даже слепому видно, как тонкая ткань блядского платья ими натягивается. Порезаться можно.
Блядь.
Пропускаю удар. Еще один. Еще.
Голова дергается. Болтается, как груша, когда по ней лупят со всей дури. Накрываю серией четких отлаженых ударов в ответ.
Бадрид, старший брат, всегда учил, что голову терять нельзя. Нельзя, чтоб пелена тебя застилала. Любая. Ярость. Страсть. Желание.
Он старший. Он лучший из нас. И он, мать его, прав!
Но сейчас накрывает так, что лицо противника расплывается перед глазами.
Только чертовка.
Мой одуренный приз. Трофей, который я возьму себе. Утащу. Заберу и буду жрать, пока не придет насыщение.
Блядь.
Бой. Самый важный для меня . В жизни.
А у меня член колом стоит. Да и самого колотит. Не по-детски.
И даже не замечал, что творю.
Лупил кулаками, как одержимый.
Победа стала только ступенью к награде. А наградой, конечно, будет, она.
Зарычал, заревел, когда Роман свалился.
Черт! Даже не посмотрел. Даже не ощутил никакого вкуса этой победы.
Только к ней ринулся. Прибил бы на хрен всех, кто оказался на пути. Между мной и этими глазами. Что уже внутрь вонзились.
И я же с ней мягко. Нежно.
Ощущал, как трепещет ее тело. Как откликается несмотря на какие-то глупости, что девчонка лепетала.
Блядь, и с ней же я, как с вазой хрустальной!
Впервые.
Впервые захотелось кайф в чужих глазах увидеть.
Одурел, как реснички затрепетали. Как ядовитая зелень в глазах, что в меня пробралась, растекаться темной волной начала.
Охренеть.
По-хорошему, повалить бы ее сразу на диван и наброситься. Взять яростно и грубо. Сразу. С одного толчка ворваться на полную длину. Как воды напиться. Залпом. Чтобы жажда отпустила и пересохшее горло успокоить.
Так нет.
Лепет ее слушаю. Хоть почти и не разбираю. Только горло переломить захотелось, когда о мудлоне каком-то говорила.
Инстинкты дикие внутри взорвались. Чуть жилы не лопнули.
Какой, на хрен, мудак? О чем она вообще лепечет?
Моя.
Не поняла сразу?
Так я же сказал! Ясно сказал, еще и с ринга, с самого начала!
Не поняла? Так я объясню! Так объясню, что на ногах держаться не будет! Имя собственное забудет! Языком вообще шевелить не сможет!
И вообще.
Какие, на хрен, разговоры тут могут быть?
Раздвигаю ее створки.
Слышишь, как тело твое отзывается? Так о чем говорить еще? Тело , она всегда свое чует. Отзывается, как по щелчку. А разговоры, они от глупости. От нелепых букв, которые в голове рождаются. И эти буквы я из ее очаровательной головки вышибу! Так сладко выколачивать буду, что они на хрен в ней исчезнут.
Отпустил.
Я ж не монстр, чтоб по нужде барышню не выпустить!
На хрена отпускал только?
Дрожала. Стонала. В плечи мне коготками своими уцепилась, запрокинув голову.
Я что? Подумать мог, что не поняла еще, что мне принадлежит?
Да она от каждого касания млела!
И в глазах ее видно было. Сразу. Намертво. Что все понимает.
Отдалась ведь уже.
Хоть я не успел насытиться. Даже пригубить. Не то, чтобы распробовать.
Блядь!
Сам себе не верю, когда после вежливого стука, не дождавшись ответа, выношу одним ударом дверь поганого нужника.
Пустота. И только окно распахнуто. Ветерок один от моего трофея остался.
Сбежала!
От меня?
Рычу.
Сам не замечаю, как крошу на хрен все, что попадает под руку.
Обломки гнилого дерева засыпают плечи.
От меня не сбегают, девочка.
Я же по запаху свою самку учую. Найду. И тогда…
Тогда ты пожалеешь, что сама захотела сыграть в эту игру. Стать добычей. Охота – это ярость, детка.
И я найду.
Я же переверну на хрен все в округе.
И тогда…
Тогда ты пожалеешь.
Но уже не сможешь вырваться.
Под моим надзором нужды свои будешь справлять.
Голой ходить. Одежды не предоставлю. Слишком большая роскошь.
Да и вообще.
На хрена в постели одежда, м?
А оттуда я тебя выпускать не собираюсь!
Глупая.
От меня не сбегают.
