Текст книги "Цена его любви (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22

– Даша, – безумно, до боли сжимаю веки.

Когда за спиной оказывается. Обхватывает руками нежными и прижимается лицом к спине.

– Как ты, девочка? – глажу руки. Как исступленный глажу и оторваться не могу.

– В порядке, Влад. Я в порядке, – а сама спину мою целует. Мелкими прикосновениями. И жалит и внутри все на хрен растапливает каждым касанием, в котором все, каждый звук, что в душе ее проносится, слышу.

– Точно?

Разворачиваюсь, резко обхватывая руками лицо, к своему поднимая. – Ты много пережила.

– Нормально, Влад. Ты вернулся, – тихо проводит по лицу руками. – Вернулся, значит, все со мной и хорошо.

Смотрит мне в глаза, а самого сто раз, на миллион кусков выворачивает. Руками лицо обводит – так осторожно, так нежно, как в жизни никто не прикасался. И чувствую. Знаю. Не руками проводит. Не кожей. Прямо душой. Как-то так запредельно. Открыто. Нараспашку. Как я сам никогда бы не сумел.

И будто снова вся чернота – она где-то там, за гранью.

Этого не передать, но будто толстыми стенами мы от нее всей спрятаны. От мира всего – огромного. Будто здесь снова совсем другая реальность начинается, а мы вылетаем из той, прежней, другой.

Только я больше не должен этому поддаваться. Я не имею права забывать. Расслабляться и течь в эту негу – тягучую, сладкую. В которую сердцем не влиться, прям до судорог истечь весь хочу.

Разглаживает тяжелые морщины пальцами, а я ловлю и целую каждый. Такие хрупкие у нее они. Такие крошечные, миниатюрные, маленькие.

– Нет новостей?

– Будут, – сжимаю зубы, уверенно кивая.

– Даааша. Ты перенервничала, – обнимаю. Хочу унять тревогу, хочу это выветрить из этих невыносимо пронзительных глаз. – Не думай обо всем этом. Тебе в себя прийти надо. В мужские дела тебе точно ненужно.

– Влад, – жмется ко мне. Обхватить все тело пытается. – Не мужские. Нет дел мужских или женских. Нет, понимаешь. Это твои дела, Влад. А, значит, для меня важно. Ты же изводишься весь, неужели ты думаешь, что мне все равно или не вижу?

– Дашааа, – почти мучительно стону, оттягивая ее чуть дальше. – Мужские, маленькая. Мужские. Ты понимаешь уже, что там, за дверью – совсем не рай. Тебе знать не надо. И видеть всего того не надо. Ты в безопасности, подальше от всего этого быть должна.

– Тот мир – твоя жизнь, Влад, – и руки на грудь мне укладывает. Прямо к сердцу прижимает.

И дергается. Дергается сердце, потому что ручками этими тонкими, маленькими, – все ребра мне раздвигает. Еще сильнее вовнутрь вонзается.

– Моя, Даша. Моя. Но тебе об этом всем знать не надо. Это вопросы, которые нужно решать. Мне решать.

– А я что? Просто должна сидеть и ждать, Влад? Только быть в стороне, только ждать, когда вернешься?

– Даааа, – шепчу, снова мучительно зажмуриваясь. Руками в волосы ее зарываясь. Свечение ее вдыхая. – Да, Даша! Просто быть дома и ждать! Не выходить и не высовываться! Быть в стороне от всего этого дерьма! Потому что ты – не для этого! Не для него ты, понимаешь!

– Но это – твоя жизнь, Влад, – тихо шепчет, в грудь губами упираясь. – Как же ты не понимаешь?! – снова вскидывает глаза. – Так не бывает, если люди вместе, то твой мир он и моим становится. Мне важно. Важно каждую секунду знать, где ты, что с тобой. Я за сестру твою волнуюсь, я за тебя боюсь.

– Нет, – дергаю головой, снова марево от себя отбрасывая. – Нет, Даша. Тот мир – точно твоей частью быть не должен. Прикоснуться к тебе не должен, понимаешь? Ты параллельно от него должна быть. Так, чтобы не соприкоснуться.

– Но так не выйдет. Если я с тобой… Все, что твое становится и моим тоже, Влад. Все, что в тебе, все, чем ты живешь. Что в тоем сердце, здесь, – прижимает руками, и я чувствую, как удары мои по ее ладошке колотят. – То и в моем…

– Ты, Даша. Ты – здесь, – прижимаю ее руку к своему сердцу. – Остальное – просто вопросы. Вопросы, которые мне нужно решить. И надо, чтобы ты от всего этого подальше держалась.

– Впусти меня. Впусти в себя глубже, Влад. Расскажи. Это ведь важно.

– Давай лучше ты мне расскажешь, – подхватываю на руки, зарываюсь руками в волосы. – Расскажи мне, Даша, свою самую волшебную мечту. Свой самый смешной детский страх. Что угодно. Просто говори, а я буду слушать.

Уношу на кухню, с удивлением замечая, что здесь меня ждет еда. Не заказанная из ресторана. Ее руками приготовленная. А потому – самая вкусная из всех.

Усаживаю на колени, прижимаясь бедрами.

Кормлю с рук, проталкивая кусочки еды.

Расслабляется наконец. И правда начинает рассказывать. Только голос – печальный. Все равно тревога в нем звучит.

А мне нужно, чтобы переключилась.

Чтоб забыла обо всем, о страхе. Девочка и так в последние дни столько пережила, что не каждый бы выдержал.

Это мы, мужики да уже давно привычные через все переступаем и дальше идем. А любой другой так и совсем загрузиться может. Не хватало мне Дашу еще до нервного срыва совсем довести.

Массирую позвоночник, каждый позвонок оглаживаю, пока и правда не забывается. И голос уже совсем по-другому звучит. Звоночком нежным. Будто перенеслась в свое прошлое и обо всем позабыла.

Волосы перебираю, голову массирую. И надышаться этим призрачным, тихим мигом не могу.

Влад, – вдруг перекатывается резко и лицом ко мне на бедра усаживается.

И снова это волшебство. В глазах ее. Такое пронзительное, что сердце щемит.

– Не закрывайся от меня. Пожалуйста, – сама наклоняется ко мне и по губам своими нежно-нежно ведет.

– Мне важно все. Правда. Я… Будто тебя тысячу лет знаю. Я ведь вижу твою боль. Я ведь ее чувствую. В себе. Я хочу быть рядом. Частью всего, чем ты живешь. Это важно. Если мы вместе, так и должно быть. Я… Я сильная. Рядом с тобой я такая сильная, ты даже не представляешь. Мне не страшно узнать, что там происходит. В темноту, в которой ты живешь не страшно заглянуть. Мне за тебя только страшно. За тебя, понимаешь! Если не знаю, где ты и что с тобой. Но я хочу быть рядом. не вот так, отдельно, просто в твоем доме. Я с тобой во всех твоих трудностях быть хочу. Потому что… Потому что когда любишь, – это правильно.

– Любишь… – шепчу, уже растрепывая волосы. – Может, отшатнешься еще и испугаешься, Даааша, когда меня получше узнаешь. Бежать со всех ног будешь. Пожалеешь, что потянулась.

– Не пожалею, – улыбается так блаженно, как будто она ребенок совсем и Дед Мороз ей подарок какой-то дивный самолично подарил.

И лупит. Лупит этим меня свечением. Этим счастьем и верой, ничем не замутненными. Лупит прямо по сердцу.

– Никогда не пожалею, Влад. Я изнутри тебя, настоящего вижу. Я внутри себя знаю, что ты совсем другой…

И пальцами, – по груди так тихонечко водит, а сердце просто выскакивает на хрен со всех петель. Голову доверчиво мне на грудь укладывает. Будто баюкает.

И ток по венам.

И член просто разрывается.

Хочется взять, ворваться, быть в ней неумолимо.

Разрывать на части и каждый всхлип ее ловить. И вместе с ней на атомы, на куски разлетаться.

Глава 23

Но я только тихонько глажу ее шею.

Этот миг, когда вот так, – доверчиво, так просто, так лучезарно умостилась на моем плече и с такой верой чистой прямо в душу смотрит я потревожить просто не имею права. Не могу обрушиваться на нее вот так каждый раз, когда срывает.

А от нее срывает.

Всего. Насквозь.

От каждого слова. От взгляда.

– Пойдем, – подхватываю на руки, еле удерживаясь от того, чтобы не забросить сейчас на стол и чтобы не впиться с жадностью озверелой, голодной.

Веду за руку, решительно.

По темной гостиной, не включая свет.

Легко отпираю тяжелую дверь подвала.

– Смотри, запоминай. Даша!

Прижимаю ее пальцы к месту на металлической стене.

– Вот так, Даша. Всей пятерней. Ударить нужно. Прижать и ударить. Быстро. Жестко.

Кивает, даже не спрашивая.

А я надеюсь, что запомнит. Что сможет, если без меня.

Фальшивая стена съезжает в сторону. Очень узкий проход.

Так, чтоб просочиться.

– Быстро нужно идти. Очень быстро. На пару секунд только приоткрывается. Если не успеешь, задавит. Всмятку сметет.

Проталкиваю наружу и сам следом тут же выгибаюсь.

Здесь адский мороз. Да и немудрено.

– Где мы? Что это?

Осматривается так, будто глазам не верит.

Явно в шоке.

– Изнанка роскоши и блеска, Даша, – криво усмехаюсь, впитывая ее шок и недоумение. – Подземелье. Самое настоящее. Никогда не слышала? У нас подземные ходы хрен знает с каких времен остались. С довоенных еще. И все под моим домом.

Да. Я не случайно это место выбрал. Не случайно, блядь, землю здесь по цене выше золота выкупал. Место особенное.

– Весь город здесь пройти под землей можно, Даша. Карт нет, конечно, да и кто бы их рисовал. Боишься? – сжимаю заледеневшую руку.

– Нет, – решительно дергает головой, сжимая мои в ответ. – Нет, Влад. Я не боюсь. Я ведь сказала. Я принимаю тебя любого. И жизнь твою принимаю, какой бы она ни была.

– Страшно обычно людям под землей, – пожимаю плечами. – Идем.

Тут много ходов. До хрена разных разветвлений. Тут научиться нужно. Не день и не месяц, чтобы суметь нормально ориентироваться.

– Запоминай дорогу. Запоминай, Даша! – увлекаю за собой вперед.

– Не свечу тебе. Может, идти придется наощупь. В темноте. Смотри. Третий поворот в правую сторону, как вышла. Считай. Шаги считай, Даша. Считай и запоминай, сколько твоих.

.

Даю время освоиться, хоть немного привыкнуть, унять растерянность.

Отпускаю руку, позволяя ей самой делать покачивающиеся, робкие шаги.

Направляю, только чуть придерживая за спину.

– Вот так, Даша. Так, девочка, – обхватываю ледяную руку своей, когда подходим.

Прижимаю к холодному металлу замка.

– Здесь дверь, – вкладываю в ее руку ключ, проворачиваю в замке.

– Идут легко и бесшумно. Слышишь. Почти неощутимо. Чтобы, если кто-то на расстоянии нескольких шагов, можно было скрыться незаметно.

Распахиваю дверь.

– Открывать надо не настежь. Щелочку только. Просачивайся. Незаметно.

– Вот, – зажигаю свет, закрывая за собой дверь.

Здесь тепло. Но она не согревается.

Обхватывает себя руками и мелко дрожит.

– Даша. Одежда, – указываю рукой в дальний угол. – Запасы еды, – на мешки с консервами. Чайник даже есть, кофе, спирт. Да тут все, что нужно.

– Запоминай. Из этой комнаты куда угодно выйдешь.

Показываю выходы. Их отсюда пять.

– Куда угодно. Тут весь город и за его пределы добраться можно. Дальше, если придется, просто ориентируйся по воздуху. Там множество проходов. Ветерок повеет, – сумеешь повернуть и разобраться, сориентироваться.

– Влад, – поднимает на меня свои невозможные, убийственные глаза. – Зачем? Зачем ты мне все это показываешь? Сейчас?

Рывком притягиваю к себе. Голову руками обхватываю, прижимаясь лбом к ее.

– Я не умею много говорить, Даша. Я знаю, тебе нужно другое. Совсем другое. Но я – не привык к словам. Не рассказываю о том, где был и чем занимался. Решаю проблемы, а не говорю о них. Тебе может это странно, непонятно, – но я такой и вряд ли другим стану. Просто поверь. Ты – здесь, – прижимаю ее ледяную руку к своей груди. – Здесь, Даааша. Тут ты. Насквозь. Навылет. Без разговоров, без пояснений, без миллиона слов. Ты слышишь? Ты чувствуешь?

– Даааа, – кивает, и снова сердце дергается, сжимается чем-то до боли острым и щемящим.

– Я знаю, Влад. Я чувствую. Потому что ты тоже здесь, – и мою руку к собственному сердцу прижимает.

И я снова сдохнуть готов прямо в этот миг.

Потому что ценнее ничего в жизни наверное, и не было.

– Даша. Я многого не говорю и не собираюсь тебе говорить. Просто верь мне. Верь мне, хорошо, девочка? Верь. Мне нужно будет уехать. Пожить пока отдельно. На время. Пока все не разрешиться. И, по-хорошему, лучше бы мне тебя отсюда, из дома своего, переселить. Но я должен знать, что ты в безопасности. Вот здесь, – безопасность. Вот здесь, если вдруг что-то случиться, ты сможешь спрятаться. Всегда. Сбежать.

– И обещай мне, Даша! Обещай! Никуда не бросишься! Если только будет малейшая опасность, – ты прячешься! Не выбегаешь из дома, а несешься со всех ног сюда! Здесь найти почти невозможно, только я смогу. А если меня долго не будет, – будешь выбираться. Обещай мне, Даша! – до хруста сжимаю ее нежную тонкую шею.

Мне нужно это обещание. Как воздух нужно.

– Неужели все так плохо, Влад? – шепчет, прикасаясь к моим губам с пронзительной болью и тревогой.

И, блядь, сердце снова всмятку – потому что гладит своими тихими, нежными пальцами, порхает по шее, и понимаю, – не за себя тревожится. За меня. Реально, блядь.

– Нет, маленькая, – обхватываю ее щеки, глажу нежно, как только могу. – Не плохо. Все нормально будет. Это на всякий случай. Если вдруг… Если вдруг случится какая-то непредвиденная катастрофа. Я, как оказалось, не всякую катастрофу предусмотреть могу.

– И не всегда могу быть рядом. Не всегда, Даша. Но я должен. Я должен знать, что с тобой ничего не случится. Что если будет опасность, ты убежишь. Даша! Обещай мне!

И снова – встряхиваю, потому что не вижу, блядь, в ее глазах этого ответа. Не вижу!

– Слово мне дай, Даша. Просто дай мне слово. Это самое ценное, что есть в нашей жизни, что может быть. Если слово предашь, – меня предашь и все, что здесь, – к сердцу снова руку прижимаю. – Ты. Должна. Дать. Мне это чертово слово!

– Хорошо, Влад. Хорошо, – слезами захлебывается, а руками – скользит по моим щекам и будто меня самого, как маленького, утешает. – Хорошо, я даю тебе это чертово слово!

– Скажи! Скажи полностью и так, чтобы я услышал!

– Я сбегу. Если будет опасность, то буду прятаться, скрываться. Убегу. Сюда. А после ты за мной придешь.

– Поклянись, Даша. Сердцем моим поклянись.

– Клянусь… Клянусь, Влад. Но ведь этого не случится? Не случится, правда?

– Конечно, маленькая, – обнимаю.

Только теперь расслабляюсь.

Только теперь верю, почему-то твердо верю – такого слова она не предаст. Убежит. Спрячется в безопасности.

Только теперь дышать по-настоящему, свободно начинаю.

– Не случится, – глажу ее по векам, по волосам. – Просто. На всякий случай. Все будет хорошо.

– Я верю тебе, Влад, – прижимается, так доверчиво, так искренне. – В тебя верю. Я знаю, ты сделаешь все, как надо. Ты поступишь правильно.

– Верь, Даша. Верь. Сейчас просто верь и ни о чем не думай. Просто пойми, так нужно.

И снова – подхватываю.

Несу на руках обратно.

Изо всех сил прижимаю к себе мою бесценную ношу.

Не отпускал бы. Никогда, ни на миг от себя бы не оторвал.

Но если хочу сберечь, сохранить, если хочу, чтобы она была, чтобы мы были – должен.

Иначе потеряю навсегда.

Я любил ее совсем иначе этим днем.

Рассыпаясь по всей коже, обжигаясь поцелуями.

Медленными, долгими, тягучими. Задыхаясь каждый раз от неумолимой близости.

Другой. Той, что внутри. Той, что на уровне вен внутри разносится, клокочет.

Не к коже, не к телу, не к соскам и бедрам прикасаясь, – к ней самой. До самой глубины. До сердцевины.

Вонзаясь, выбивая тихие всхлипы и жадные крики.

Судорожно впиваясь в плечи и бедра, дергая на себя, – и снова возвращаясь к немыслимой тихой нежности.

Выходя из нее на максимум, чтобы жадно втолкнуться снова.

Вылетая из тела под судорожный всхлип, чтобы снова заполнить – медленно. Так медленно, что искры из глаз летят от этого промедления. От каждой секунды, в которой я еще не в ней.

Внутри. На максимум. На полную мощность.

Не телами. Чем-то совершенно запредельным.

Это единственный самый открытый разговор.

В наших вздохах. В руках сплетенных. В том, как из самого сердца рвется криком из нее мое имя, а ее тело судорожно охватывает меня, сжимая в тисках наслаждения до боли.

Пока не повалились на простыни – измученные, выдохшиеся. Оба такие выпотрошенные, что рукой не пошевелить.

Только и смог, что прижать в себе, – так крепко, как будто вырваться хочет. Прижать – и провалиться в какое-то одуряющее небытие.

Глава 24

Даша.

Такой стальной, такой он несгибаемый и крепкий, – а мне хочется сталь эту растопить.

Хочется вовнутрь к нему попасть, чтобы расслабился. Чтобы открылся.

Влад Северов – безумно сильный мужчина. Таких и не бывает.

От одного его взгляда либо током прошибить может, либо колени начинают подкашиваться.

Стальный. Мощный. Недосягаемый. Да.

Но ведь он же все равно – просто человек.

И каждому человеку, каким бы он ни был, нужно иногда сбросить, хоть на минуточку весь груз, который он взвалил на свои плечи. Пусть даже на миг. А каждому всегда нужна короткая передышка. Пауза. Спокойствие. Нежность и тихое тепло.

Наверно, я и правда напрасно лезла к нему со всеми этими разговорами.

Влад не из тех, кто будет приходить домой к женщине. Садиться просто поужинать за стол. Делиться тем, что у него произошло за день, своими мыслями и рассуждениями.

Конечно, это было бы абсурдно.

Влад не мой отец, который каждый день просто ходит на обыкновенную работу.

Не одногруппник, который станет обсуждать задания и преподавателей.

Он совсем другой.

И цели и задачи и проблемы у него совсем другие.

Наверное, он и так дает мне слишком много. Больше, чем привык. Наверное.

Но мне так хочется просто обнять его. Просто развеять, хоть на минуточку весь его тяжелый груз.

И ранит, – когда не дает, когда отталкивает. Проводит четкую черту между тем, чем занимается и мной.

Как будто я должна все время быть вдалеке, на расстоянии.

Ранит.

Но я с этим тоже готова смириться.

Я его чувствую, – у себя, внутри, в самом сердце.

Если бы я могла быть рядом. Просто поддержать, конечно, не вдаваясь в каждую подробность его жизни, в то, чем занимается.

Хотя… И каждую подробность я бы знать хотела.

Потому что – разве это не естественно, не абсолютно нормально – полностью доверять тому, с кем ты вместе?

Я чуть с ума не сошла, когда выйдя подышать воздухом, услышала те выстрелы. И его высокую фигуру на подходе ко двору.

Ослепла, на миг представив себе, как вот он – такой невыносимо огромный, сильный, такой живой, переполненный этой запредельной энергетикой, вдруг просто рухнет прямо в снег. И его не будет.

Улыбки этой не будет, – до ядовитости ослепительной на сумасшедше чувственных уверенных губах. Глаз его, то горящих безумием страсти, то замораживающих все вокруг себя в лед.

Дыхания его не будет.

Это невыносимо. Невозможно.

Я бы еще миллион раз бросилась туда.

Потому что…

Потому что спасти, что-то сделать – конечно, не смогла бы. Но… Если бы это был один, последний миг, то прожила бы его с ним. Вместе. Обнявшись.

Не знаю – любовь?

Нет. Это что-то большее. Запредельное. Я будто и не дышу, когда он не рядом.

Будто срослась с ним во что-то одно. И уже не оторвать, не отделить.

А он – стены выстраивает. Распахивается на миг, – и снова холодной коркой покрывается.

И мне растопить эти стены так нужно. Потому что прячется за ними так, что можно потерять…

Тяжело выдохнула, когда одна проснулась.

Обхватила одеяло, прижав к груди. Там еще его запах. Его тепло. И я млею, прижимаясь к нему, вдыхая крепче…

Знаю, что в доме Влада уже нет.

Чувствую.

Не сложно догадаться, почему он замкнут, так хмур и зол.

Сестру найти не может. И ведь наверняка еще какие-то проблемы, – так просто такие войны не заканчиваются. Раз его друга убили, там серьезно все будет разворачиваться и дальше.

Если бы я могла помочь… Если бы только могла.

Но все, что я могу – просто быть рядом. Только целовать и пытаться хоть капельку сил в него, такого огромного, влить.

Набрасываю его свитер, доходящий мне ниже колен и снова запахом его, а будто им самим окутываюсь.

Набрала кофе, распахнула окно, щурясь на ярком морозном воздухе.

С Владом смешалось в моей жизни все.

День и ночь тоже вперемежку.

И все равно, чувствую, как улыбаюсь. Непроизвольно. Это счастье как-то само собой разливается внутри меня.

– Ты здесь, Даша, – до сих пор чувствую на себе его руки, слышу его дыхание. – Здесь, – и будто снова его сердце под моей рукой бьется.

– Ты тоже здесь, Влад Северов, – шепчу одними губами, прижимая ладонь к бьющемуся сердцу. – И всегда будешь здесь.

Все пройдет. Все закончится. Он обещал, – и я не могу не верить.

Пусть посреди страшных событий мы нашли свой странный кусочек счастья. Пусть. Но мы его нашли. И оно, как тоненький лучик солнца, прорежет все самые темные, густые тучи. И я верю в него. Верю. Он сможет эти тучи разметать. Мне даже кажется, что он может все. Абсолютно.

Глава 25

Одеваюсь потеплее.

Спускаюсь по ступеням, что вчера показывал мне Влад.

Теперь становится понятно, почему Гордей так злился и психовал, запрещая мне перемещаться по дому. Видимо, он тоже посвящен в эту тайну подземелий, на которых стоит дом.

Повторяю все, что показывал Влад.

Это не понадобиться, я верю. Где-то глубоко внутри себя знаю, что все и правда будет хорошо, – а, может, это во мне звучит голос Влада, в котором сомневаться я просто не могу. Такой горячий. Такой обжигающе уверенный.

Все равно прохожусь, сначала подсвечивая себе, после пробуя перемещаться в темноте, как он хотел. Поражаюсь тому, как можно было до такого додуматься.

Выстроить дом на таком месте. А если и правда отсюда можно попасть куда угодно?

Осматриваю ту самую комнату. Здесь мало места. А запасов воды, еды и одежды столько, что год, наверное, можно было бы пересидеть.

Брожу бесконечно по разветвлениям, учусь прислушиваться к движению воздуха.

Так и представляю, как Влад здесь бродит, все изучая.

И пусть мне это никогда не пригодиться. Но кажется, будто я становлюсь к нему чуть ближе.

* * *

Уже вечер, совсем стемнело, когда возвращаюсь в дом.

Влада еще нет.

Звоню родителям, чтобы успокоить, сказать, что у меня все хорошо.

Невозможно долго сижу на кухне над давно остывшим ужином. Знаю, Влад может вернуться только под утро. Но хочется дождаться!

Просыпаюсь, так и скорчившись на стуле в кухне.

Все тело ломит, на окнами давно уже яркий день.

Влад так и не возвращался, иначе наверняка бы разбудил меня, перенес бы в постель, заласкал бы до одури своими безумными руками.

Но я стараюсь не переживать.

– Василий, – уже смело выхожу во двор, приведя себя в порядок. – Влад Александрович…

– Влад Александрович переехал в «Небо», – смотрит на меня удивленно. Как будто уверен, что я должна знать.

– Это его новый клуб. Тот, который высоко. Влад Александрович всегда в каждом своем клубе имеет собственные апартаменты.

Ничего не понимаю. Только растерянно моргаю, глядя на моего охранника.

Как переехал? Зачем? Да, он говорил, что ему нужно уехать, но я решила, что это просто какой-то отъезд, а не переезд!

– Мне приказано отвозить вас, куда вы скажете. Салоны, магазины, может быть, СПА? Или хотите оправиться на какую-нибудь премьеру? Сезон оперы открыт. И театры.

Качаю головой. Ничего не понимаю.

То я должна была безвылазно находится в доме и даже прятаться в подземелье, убегать – и тут вдруг почти полная свобода!

Не верю. Мне кажется, что все это какой-то невозможный просто розыгрыш!

– Хорошо, – киваю. – Отвезите меня выпить кофе. Куда угодно.

– Куда скажете, – кивает Василий.

Будто не со мной.

Все еще недоверчиво сажусь в машину. Даже в порядок себя не привожу. Не крашусь. Все кажется, что меня сейчас привезут к Владу, в клуб или еще куда-нибудь, а, может, машина просто проедет пару метров и вернется.

Но нет. Мы действительно выезжаем в центр. В один из самых дорогих и известных ресторанов.

Чувствуя себя здесь черным пятном, белой вороной, прохожу вслед за администратором. Принимаю меню, делаю заказ. И беспрестанно сжимаю свой маленький кнопочный телефон в руке.

Он ведь должен позвонить? Должен как-то объясниться?

На меня пялятся.

Украдкой, но все же довольно заметно.

Тысячами стрел впиваются чужие взгляды.

Возможно, Влад тут часто бывает. Скорее всего, меня узнают. Пусть даже и не в том, виде, в котором видели по телевизору. Такой скандал не забудешь!

Подавляю неловкость и болезненный холод в пальцах.

Все-таки делаю заказ.

Впервые за долгое время я будто вырвалась в обыкновенный мир.

Ну, пусть и не обыкновенный, конечно. Пусть дорогой и роскошный, а все же – живые люди, с какими-то своими обыденными разговорами.

Та самая свобода, свежий ветер, которого мне еще так совсем недавно не хватало в моем вынужденном заточении. Только теперь она меня совсем не радует. Все бы отдала, чтобы ее лишиться. И чтобы Влад, черт возьми, мне что-нибудь объяснил!

Замираю, когда слышу его голос где-то за спиной. Тихий, совсем негромкий, но эти бархатные властные нотки не узнать нельзя. Они будто лупят прямо по спине, по всем нервным окончаниям.

Резко оборачиваюсь, замечая и самого Влада.

Шикарный костюм, все те же запонки почему-то сразу бросаются в глаза.

Он делает заказ, сидя за столом вместе с какими-то мужчинами.

На миг встречается со мной глазами, коротко кивает и просто возвращается к своему разговору.

Вот так.

Будто и нет меня.

Я ждала.

Намеренно долго сидела за столиком, выпив уже несколько лишних чашек кофе.

Да, я все понимаю. И не веду себя, как балованная девочка или ревнивая жена. У него дела. Не нужно его дергать. Как только закончит, конечно, сам подойдет и все мне пояснит.

Но Влад уходит вместе с тем, с кем обедал.

А я судорожно впиваюсь глазами в телефон. Он должен сказать хоть слово! Должен позвонить! Ну же!

– Еще чего-нибудь желаете?

Проходит полчаса, а каждая минута, секунда – будто вечность. Телефон молчит, и я даже тычу в кнопки, чтобы убедиться, что он до сих пор работает.

– Спасибо, нет, – поднимаюсь, наблюдая за тем, как Василий, будто тень, тут же вскакивает из-за соседнего столика, чтобы расплатиться и проводить до выхода.

В тишине так и едем домой, а я глаз не могу оторвать от вида заснеженного города. Который вдруг стал обжигающе холодным.

* * *

Он не вернулся этой ночью.

Я снова проснулась на ледяных простынях.

Тихо провела рукой по непримятой стороне подушки. Чувствуя, как ледяной осколок забивается в самое сердце.

Но еще слыша внутри себя его слова.

– Верь мне, Даша. Верь. Ты здесь.

Я должна верить. Он знает, что делает. Значит, так нужно.

– Влад Александрович приказал вывозить вас каждый день, как можно больше, – докладывает Василий, как только я выхожу. Как будто вот прямо за дверью стоял и ждал. – Желательно, чтобы вы собрались как можно быстрее.

Только пожимаю плечами.

Собираюсь, как механическая кукла.

Он снова что-то придумал и не хочет меня посвящать.

Может, в доме небезопасно. Возможно, ему нужно здесь с кем-то встретиться. Или те, кто похитили Регину, решили проводить переговоры и он не хочет, чтобы я здесь была?

Вариантов множество, и вряд ли я угадаю хоть с одним из них.

Послушно собираюсь, чувствуя, как всю меня переворачивает.

Он в опасности? Поэтому не хочет быть рядом? Что, черт возьми, на самом деле происходит?

Но Василия или кого-то из его людей спрашивать, конечно же, бессмысленно.

Я бы спрашивала. Дело ведь не в унижении. Не в том, как на меня смотрят, – как на странную зверушку, которая и без того слишком уж долго задержалась в этом доме и в постели Влада, – а я вижу, чувствую на себе эти взгляды охраны, я их ощущаю и прекрасно способна прочитать. Нет. Я бы впилась руками в их воротники и до хрипоты бы спрашивала, трясла бы их, пока не добилась бы ответа. Только вот никто мне ничего не скажет. Влад не посвящает никого в свои дела.

Василий целый день катает меня где-то.

Мы постоянно, как бы случайно, оказываемся на людях.

Все время на виду. В самом центре, заезжаем куда-то перекусить. Везет меня в какие-то салоны, за какой-то одеждой. Механически набираю целый ворох, даже не глядя, а он просто расплачивается.

Среди людей, а будто в самой настоящей тюрьме. Хуже, чем в подвале или подземелье. Потому что нет ничего хуже и страшнее этой его тишины, этой неизвестности.

Только одно живое во всем этом для меня. Тот самый телефон, который до одури молчит. Мне даже кажется, будто в нем сейчас на самом деле бьется мое собственное сердце.

– Влад, – тихо стону, выдыхая в подушку, стискивая простыни в руках, когда поздней ночью укладываюсь в постель, не забывая о телефоне, который всегда, постоянно рядом. – Где же ты? Что с тобой происходит?