Текст книги "Цена его любви (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Где бы мы ни были, чем бы ни занимались, а выглядеть должны так, как будто у нас вся сила.

Все это понимаем, когда втроем заявляемся на очередной прием.

Все знают, что наметился раскол. В каждых глазах читается неизбежность и неизвестность. Все напряжены донельзя и каждый тщательно следит за тем, что происходит.

При этом выглядя так безупречно, как будто теперь – наши золотые времена.

– Влад, – не успеваю подойти к очередному гостю, как меня перехватывает Санников.

Подхватывает под локоть и утаскивает в одну из свободных комнат.

И, как бы мне ни нужна была сейчас его поддержка и то партнерство, которое намечалось прежде, а глаза сами наливаются кровью, стоит только вспомнить, как он к Даше моей прикасался. И кулак сам сжимается.

– Остынь, твою мать, – Стас все видит и, видимо, понимает, – так на меня сработала пустая комната. – Это я, если разобраться, рожу тебе начистить в ответ должен.

– Это была моя женщина, – бросаю в ответ сквозь стиснутые зубы.

– Ну, кто ж знал? – криво усмехается, не верит. – У тебя, Север, таких твоих… – присвистывает. – до хера и намного даже больше. Вон, еще одна. Твоя. Войти хочет.

Оборачиваюсь, разглядывая свою очередную красавицу. Новенькая. Огненная. Во всем огненная Рокси. Во всем огонь – и в волосах и в страстном теле. Сам пробовал, когда брал к себе. Дым из ушей шел, такая умелая.

Отрицательно качаю головой. Приходится повторить, – не уходит, топчется у двери, пока я решительно не закрываю ее перед самым лицом Рокси.

Потом. Хоть она мне тоже сегодня нужна.

– Зачем отогнал? – кривится Санников. – Я бы взял ее. В качестве примирения. Или все-таки лучше ту? Та такой невинной выглядела, прямо кровь закипает. На странный десерт меня что-то вдруг потянуло. Пресытился, видно, твоими умелицами раскрепощенными.

– Стас! – блядь. Снова срываюсь. Где мое хваленое спокойствие и здравый смысл, когда речь заходит о Даше?

Сам не замечаю, как хватаю его за грудки. Встряхиваю.

– Это. Была. Моя. Женщина. Моя! По-настоящему!

– Я понял, – выставляет вперед руки. – Да понял, твою мать, Влад! Перестань слетать с катушек!

Отпускаю, тяжело дыша. Блядь, не думал, что когда-то одержимым таким стать могу. Совсем голову на хрен теряю.

– Ты реально? У тебя? И все вдруг с кем-то серьезно?

Смотрит на меня, как будто, блядь, слона на балу увидел.

– Ты об этом, что ли, хотел поговорить? – мрачно бурчу сквозь зубы. – О личной жизни? Сейчас? Стас, держись от нее подальше. Если хоть раз еще притронешься…

– Я тебя услышал, – застегивает пуговицы, что я случайно чуть не выдрал. – Услышал, Влад. Но, блядь… Чтобы ты – и так вляпался! Чем тебя только зацепило? Вообще не понимаю, что такого уметь девчонка должна, чтобы тебя и зацепить?

– Сердце у нее быть должно, – вздыхаю, отбрасывая волосы со лба. – А ты про другие органы только и думаешь.

– Угу, – хрипло соглашается, отпивая из стакана на подносе. – Ты меня очень поразил, Влад. Да.

– Так что там?

Стас не в раскладе. Никак. Никаким местом. И не стоит его посвящать в то, что у нас твориться. Но и совсем в стороне, конечно же, не может быть. Многое видит. Еще больше знает.

– По строительству, Влад, – Стас уже переключается. Становится, как всегда, привычно деловым и холодным. – Со стороны Грека мою инфу взломать пытались. Я нашел, отправил ему кучу левой информации. Можем его сейчас свалить и его кусок себе забрать.

Выдыхаю сквозь сжатые зубы.

Весь строительный бизнес на пять частей разделен был. Основная у Грача, часть у меня, Серебрякова, Грека и Санникова – ну где без него обойдется. Собственно, на этот чистый его бизнес мы партнерство и затевали.

– Работаем, Стас. Что надо, я обеспечу. Снимаем его с рынка.

– Завтра контракт тебе пришлю. На двоих бизнес распишем по строительству. Серебрякова я тоже планирую устранить. Зарвался.

Киваю, пожимая Стасу руку.

Опять Грек. Других зацепок нет. Он знал через Милену о моих подозрениях, – и Грача убили. И тут же попытался влезть в самый доходный бизнес.

Брать бы его и скручивать. Прямо сейчас. На него все указывает.

Но, блядь, пока у него может быть Регина, у меня связаны руки!

Ненавижу. Как же ненавижу, когда невозможно действовать! Четко, решительно, силой. Но, блядь, и казнить сейчас, при всех раскладах Грека не могу. Положение не то. Война реальная будет. Пока неопровержимых доказательств нет– не могу!

– Влаааад, – Рокси так и стоит у двери. Буквально падает мне на руки, когда ее дергаю на себя.

Всего обдает волной будоражащего запаха секса. Они все такие, мои девочки. Но эта – самая особенная. Просто самородок.

– Ты зачем за мной ходишь? – шиплю, увлекая под локоть подальше. Всовываю бокал в руки, наблюдая, как тут же томно прикрывает веки и игриво проводит по хрусталю верхней губой. Блядь, тут бы и у мертвого встал!

– Я скучааала, Влад. Очень скучала, – медленно облизывает роскошные пухлые губы. Сразу же напоминая, что этот язык умеет делать с членом.

– Рокси. Я тебя к Греку отправил, – приваливаюсь к стене, увеличиваю между нами дистанцию.

Меньше всего мне нужно, чтобы мою подсадную врагу любовницу связывали со мной.

– Ты все о нем мне узнать должна. И не светиться.

– Я его выжала всего, – лукаво усмехается, а в глазах дьяволы прыгают. Настоящие черти. Даже не сомневаюсь, что выжала. Без спермы оставила. Только мне другое выжимать нужно.

– Работай, Рокси, – сухо киваю, отворачиваясь от ее облизывающихся губ. – Или ты ни на что, кроме борделя не годна? Зачем ко мне подходишь, если важного ничего нет? Вернешься клиентов обслуживать.

– Почему нет? – надувает пухлые губы, пытаясь прислониться ко мне пышной грудью. – Грек уезжает куда-то по ночам. Это ведь важно. И перед Новым годом самым куда-то сорвался. Собирался на какую-то встречу. Обещал, что у нас потом будет очень жаркий праздник. На двоих. А потом сорвался. Позвонил кто-то. Он все бросил, даже одеться толком не успел.

– И?

– Вернулся мрачный. Взъерошенный. Заперся у себя. Даже мне двери не открыл. А ты ведь знаешь. Какой я умею быть настойчивой, – снова облизывает пухлые губы.

Да, этот ключик почти к любой двери подходит. Даже не сомневаюсь.

– Молодец, Рокси. Работай.

Собираюсь уходить, но чертовка ловит за рукав.

– Влаааад… Я правда так соскучилась… Он же не мужик… Так тебя хочу, – лихорадочно шепчет, утыкаясь в спину. – Я же для тебя день и ночь готова. Я горю от тебя, Влад. Не за бабки, не за работу. Давай встретимся. Я ночью в клуб к тебе проберусь… Никто не узнает, хрен этот страрый, как всегда, отрубится…

– Иди, – хмурюсь. – Нас заметят. Не забывай, что мы делаем. Мы не любовники, Рокси. Ты просто на меня работаешь. И иногда я с тобой выпускаю пар.

Что-то еще лопочет, но я уже выбираюсь в зал.

Обвожу пустым, черным взглядом каждого, будто пытаясь просканировать.

Все как всегда. Прием. Те же глаза и те же лица. Может, чуть больше суеты, чуть больше сжатых челюстей и беспокойства.

От понимания, что среди этих людей есть тот, кто держит сейчас у себя мою Регину, хочется только одного – подорвать все на хрен к чертям. Вернуться к старым испытанным методам. Вырвать за горло Грека, – прямо сейчас, при всех и стрелять по каждой части его тела, пока не признается во всем. Слишком много на нем ниточек сходится. Слишком. Да, по большому счету, он никогда и не скрывал, что действует в противовес нам, собирая вокруг себя собственное окружение. Всегда претендовал на место главного.

Но, блядь, нельзя. Времена другие и уровень уже не тот.

Такой выходки мне сейчас не простят. Это давно не войны между нашими маленькими бандами, в которых стеной на стену можно было идти. Тут интересы такие, что вся страна на хрен рухнет. Да и не выступит вот так вместе со мной никто. Сам себя солью и погублю тех, за кого в ответе.

– Север, – на плечо ложится тяжелая рука Морока.

– Грек пытался завладеть строительством, – тихо отзываюсь, не оборачиваясь. – Ушел в ту ночь. Все к нему сводится.

– Влад, – сжимает мое плечо крепче. – Мы и так разворошили осиное гнездо. Против правил выступили. Надо ждать. Дай ему расслабиться. Скоро его главный прием. Тот, ежегодный, на которых он маскарады свои устраивает. Я знаю любовь Грека к спецэффектам. Если он что-то готовит, то захочет подвести это под свое событие. Нужно чтобы отвлекся. Пусть не видит пока от нас угрозы. Нужно ждать, Влад. Мы должны.

– Ты хоть представляешь, как это – тупо ждать? – сжимаю кулаки до хруста. – Просто ждать, Морок? Когда твоя сестра у них? Я с мясом все рвать готов.

– Ты под подозрением, Север. До сих пор. Не забывай, как Грача убили. Все на тебя указывает. Пусть они сейчас молчат и подавились. Но каждый об этом помнит. Ты еще один из преемников. Высунешься – против тебя выступят все. Уничтожат на хрен. Никого не спасешь. И девочку свою, если дорога тебе, тоже лучше бы подальше сейчас отправил. Нельзя лишних движений сейчас делать. Против нас все. Сметут. Поверь, я знаю, что говорю.

Сжимаю челюсти до красных пятен перед глазами.

И я знаю. Все понимаю. Но, блядь, вышибает. И мозги кровью закипают.

Подковерные игры и интриги, где играть и ждать нужно давно привычны. Но не сейчас, когда все взорваться от одной-единой вспышки готово. Не сейчас, когда каждая минута на счету, пока сестры нет!

– Я помню, Морок, – стараюсь оставаться спокойным, но кто бы знал, насколько еще моего спокойствия хватит. – Боишься, что дам осечку?

– Я знаю, как срывает, Влад. Когда по-настоящему, за своих срывает. Голову смотри не потеряй. Один неверный шаг – и мы все не просто в полном дерьме. Мы на хрен на кладбище. Все.

Киваю, уже направляясь дальше.

– Влад, – не успеваю подойти к Серебрякову поздороваться. С ним тоже есть несколько непростых разговоров и вопросов. Милена перехватывает руку.

Хочется сбросить – не терплю вдруг женских прикосновений.

Но приобнимаю за талию, наклоняя голову к ее губам.

Если она работает на врагов, нужно использовать каждый шанс. Выжать все, что возможно.

– Ты ведь… Не всерьез тогда… С той, – шепчет мне на ухо, пытаясь приласкаться. – Мы же с тобой столько всего прожили. Столько было всего, Влад.

Разворачиваю к себе. Держу на расстоянии. Не обнимаю.

Очередная кукла, – сколько их таких? Блеск в глазах, чистый соблазн, – а все пустой. Ради чего живут, ради чего вот так порхают?

Хотя, – мне ли не знать. Власть, бабло, шмотки и дорогие места. Все ради этого у них. Если повезет, то к этому еще и неплохой секс добавиться. Положение.

– Ты знаешь, Милена. Сейчас непростые времена, – пожимаю плечами.

– Конечно, любимый, – ластится, как кошка, опуская наманикюренные руки мне на грудь, пробегаясь по пуговицам рубашки. – Но ты же справишься. Кто может быть сильнее тебя? Ты ведь нашел уже, кто за всем этим стоит?

Черт. Такие вопросы не бывают просто так.

– Найду, Милена. Обязательно найду. Ты знаешь. Я каждому горло разхерачу. Каждому, кто что-то знал и промолчал. И молчит сейчас. За своих ничего никогда никому не прощают. Как бы расклад не сошелся. Кто бы в итоге не выплыл. За своих из-под земли найдут. И в страшных муках покорежат.

Замирает. Думает. Прикидывает. Так и вижу, как внутри у нее щелкают мысли.

В который раз убеждаюсь – не так просто Милена. Наверняка что-то знает. Колеблется, раскрыться или нет?

– Ты обязательно победишь, Влад, – глаза снова вспыхивают, красный язычок уже облизывает яркие губы. – Обязательно. Ты же сильнее всех. Просто позволь мне быть рядом. Пусть даже сейчас так трудно. Я не боюсь. Я всегда буду с тобой. Всегда. Скажи мне, что нужно сделать и я все сделаю. Только… Только будь!

Улыбаюсь Милене, понимая, что попадаю под обстрел фотоаппаратов.

Пока мы здесь, у всех на виду, наши люди прочесывают все тайные места. И дом Грека вместе со всеми его сейфами. Крайне необходимо и здесь выглядеть так, будто ничего не происходит.

– Гордей, – набираю сразу же, как выдается свободная минута.

– Ничего, – скрежещу зубами, снова слыша этот ублюдочный, ставший уже привычным ответ. – Но мы не одни работаем. Дом Грача тоже сегодня перерыть пытались. Охрана сняла троих. Сразу, чьи люди непонятно. По душам побеседовать не успели. И Ал твой в бой рвется. Никак успокоиться не может, что не у дел.

– Следи за Алом. На него могут выйти, – тяжело вздыхаю.

Продолжаю сохранять невозмутимый вид и даже улыбаться, помня о журналистах и толпе. А как же хочется захерачить кулаком о стену!

И во все осиное гнездо это на хрен взырвчатку бросить!

Я возвращаюсь под утро, чувствуя, как почти не держат ноги.

Никакие, блядь, перестрелки, никакие драки, даже самые злые и жестокие, когда мы в подземельях прятались месяцами не изматывали так, как эта пустота и тишина. Как это неизменное «ничего», которое я уже так задолбался слышать, что готов пристрелить, если услышу еще его хоть раз.

Я готов воевать. Встретится с теми, кто Регину похитил. Готов, блядь, нажать силой и вышибать со всех позиций.

Но сколько прошло времени, – и по-прежнему тишина.

Они выжидают. Они ждут, чтобы паззл во власти сложился. Подгадывают время для решительного удара, для того, чтобы зайти потом с этим козырем и ударить по всем картам. Я понимаю. И Морока понимаю, он прав. Надо выжидать, другого варианта нет. Мы делаем все, что только в силах. Но, блядь, впервые в моей жизни ни хера не дает результата!

Смываю с себя всю эту ночь.

Только от постели веет теплом. Оттуда, где слышу ее дыхание. Где волосы ее по подушке разметались.

Теплом, которого в жизни никогда не знал. От которого в сердце что-то такое несусветное разливается. И выбивает все.

Укладываюсь рядом, обхватывая, прижимая к себе с силой, но стараясь не причинить боли, не разбудить, не потревожить.

Зарываюсь в волосы. Бесконечно любуюсь ее таким умиротворенным лицом. Как будто и не из моей жизни. Да и не из моей…

И сердце колотится до одури.

Мой оазис. Вот она, здесь, рядом. То, чего не было никогда и о чем не мечтал. Не купить ни за какие деньги. Не добиться никакой властью. Этого простого чувства, от которого задыхаешься и надышаться невозможно. Тепло. Дар, свалившийся мне с неба, самим небом моим ставший, глотком настоящего воздуха.

* * *

– Влаааад…

Просыпаюсь в его жадных объятиях.

Первый удар сердца – радость. Счастьем затапливает. Нежностью сводит.

Вернулся. Рядом. Живой.

Но в нос тут же ударяет запах чужих духов.

Тянет на себя, упирается вздыбленным членом. Сжимает грудь, – властно, жадно.

Подминает под себя, и голодом своим одуренным обрушивается.

– Влад…

А я уже уплываю. Забываю обо всем. Каждая клеточка тела гудит, взрывается и тянется навстречу этому мужчине.

Бывает ли так, что люди – просто созданы друг для друга? Ведь именно с ним я забываю обо всем.

Он будто вливает в меня часть самой себя, – странную, незнакомую, неизведанную.

Я чувствую его так глубоко внутри, как никогда и никого другого!

В глазах его чувствую. Как будто для меня он распахнут. Сквозь все его личины, сквозь всю видимость. Другого его совсем ощущаю. Не таким, как со стороны кажется. Будто все его слои с одного взгляда для меня слетают. И то, что вижу, прямо в душе, внутри отбивается.

Но…

Преодолеваю марево, что уже заставляет выгнуться и застонать в ответ на дикую, безумную ласку.

Упираюсь обеими руками в крепкую, невозможно огромную грудь.

– Что, маленькая, – поднимает от моего живота пьяный взгляд. Такой сумасшедший. Такой одурманенный. – Я тебя потревожил? Испугал?

И хрипотца эта в голосе. И бархат. И безумная золотистая дужка вокруг почерневших глаз.

Таю.

Только сейчас вдруг понимаю, – я как-то в самом начале, с первого взгляда на него, еще такого мрачного, страшного, знала, что никогда не причинит он мне вреда.

Током по венам нежность разносится. Затапливает.

Смотрю на него и чувствую, как будто знаю его миллионы лет. Как будто врос в меня, – еще как-то раньше, до нашей даже встречи. Может быть так, что человек, даже пока его не встретишь, а уже прямо в душу, во всю кровь твою прошит? Может, и правда есть они, эти половинки. И даются каждому из нас с самого рождения?

Улыбаюсь, проводя по его щеке. Медленно. Нежно. Душу всю в короткое касание вкладываю. Всю себя.

Не стану вести себя, как злая и ревнивая жена. Не стану выяснять, где был, возмущаться, что снова вернулся под утро. Но… Как же мне всего мало с ним!

– Я сделал больно? Прости, – ловит мои ладонь. Губами впечатывается.

– Нет, Влад, – качаю головой. Не больно. Просто… У нас ведь только секс. Я знаю, понимаю, время трудное. Но… Мне нужно больше.

Меньше всего я хочу оттолкнуть его. Боюсь увидеть сейчас ледяную корку льда или непонимания в его глазах, отстраненность. Но и мне так просто невыносимо.

И почти вижу ее. Как становятся стальными его глаза. Как в них уже застывает лед.

– Я хочу быть с тобой, – мягко провожу рукой по его груди. – Очень хочу, Влад. Но не только вот так, понимаешь? Не только в постели. По-настоящему. Близко. По-другому.

– Чего ты хочешь, Даша, – хмурится, но глаза снова оживают, теплеют. Дикая страсть уступает место теплу.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Просто чего-то простого. Прогуляться по городу? Я ведь за все это время как в тюрьме. Просто прогуляться. Без охраны. Побыть вдвоем. Это возможно? Отвлечься от всего этого безумия.

Мне это до боли нужно. Именно отвлечься.

Безумный страх за него. И клетка, этот дом, по которому только и делала, что расхаживала, тревожась. Всегда в неведении. Мне нужно. Глотнуть воздуха. Жизни. Переключиться.

– Я знаю, что не станет легче. Что ситуация не исправится. Знаю. Я понимаю тебя, Влад. Правда. Все понимаю. Но попробуй понять и ты.

– Собирайся, – кивает, отступая, отстраняя свое тело. И мне снова становится так холодно, будто я голая на морозе, утратив это ощущение его жара, его тяжести.

Быстро принимаю душ, пока Влад не передумал.

Уже через пару минут выхожу на кухню.

В простом свитере, штанах, без макияжа. Наскоро забрав волосы в хвост.

– В таком виде? – Влад недоуменно смотрит на меня, отпивая кофе из чашки.

– Это ведь просто прогулка, – опускаю глаза.

Черт. Не подумала. Конечно, он привык к тому, что его женщины всегда выглядят, как с глянца. Ухоженные и будто из салона, даже на самой простой прогулке, даже с самого утра.

Но – разве это так важно? Он ведь меня видел всякую. Заплаканную, с потекшей тушью. И по утрам… В полном беспорядке.

Разве может отсутствие макияжа разочаровать? Если я у него, так же, как и он – прямо в сердце?

– Как скажешь, – Влад усмехается и я снова млею, замечая эту золотистую радужку вокруг его глаз.

Мы просто выходим из дома. Держимся за руки. Коротким кивком Влад отпускает охрану.

* * *

Влад.

Город искрится огнями.

Мы просто гуляем, взявшись за руки.

Смешно, но, кажется, никогда в жизни я вот так просто не гулял.

Даша рассматривает эти огни, чуть не пляшет, когда подбираемся к светящимся наряженным елкам. Светится от счастья, и я сам не замечаю, как начинаю просто улыбаться в ответ.

Я знаю, что она все понимает.

Знаю, насколько сейчас и ей непросто.

Но эта ее незамутненная, тихая радость будто и меня накрывает собой. Оставляет след. Отпечаток. И снова – туда. Глубоко. Прямо в сердце.

Поражаюсь ее чистоте. Свечению, что от нее исходит. Тому, как умеет радоваться простым, самым простым и обыкновенным вещам, которых я в жизни бы не заметил. Искрящемуся счастью в ее глазах, с которым она смотрит на меня.

Сам не просто годы, будто жизнь свою встряхиваю. Как будто она сейчас с меня прямо струпьями сходит. Слоями. Никогда не хотелось просто умолкнуть и улыбаться. И еще ловить каждый момент.

Сам не замечаю, как рассматриваю с ней вместе какие-то сувениры. Кормим голубей, отойдя чуть подальше от елок. И только в глаза ее падаю, и солнце мне оттуда светит. Руками соприкасаемся, и тепло по всему телу разливает. Неведомое никогда тепло.

В охапку бы смял.

Спрятал бы от всего на свете. От себя самого бы спрятал, если бы мог.

Чтоб не встретилась мне в том поганом доме. Чтобы не влезла в черноту эту гребанную.

Усаживаемся в кафе, берем простые круассаны и каппучино.

И снова светится. Раскрасневшаяся. Счастливая.

И понимаю, – это будто та жизнь, которой у меня никогда не было и не будет. Параллельная, блядь, реальность.

Простая. С радостью этой щемящей, с солнцем, что в глазах плещется. Простая и беззаботная.

Ведь о таком мечтал когда-то. Для себя. Для своих. Ради этого, может, пацаном злым, зеленым, в грязь в эту влез во всю. Выбора не было. Тогда бы просто смели иначе.

Но только вот в дерьмо влезать ради того, чтобы на свет потом выбраться – ни хера не вариант.

Смотрю на нее, а сам будто со стороны нас обоих вижу.

Будто и правда – моя жизнь, но та, которая стороной, мимо меня прошла. И я прикоснусь, а она – рассыплется, раскрошится под моими руками.

Потому что уже невозможно. Обратных дорог не бывает. Но, блядь, если есть этот миг, я хочу его глотнуть. Хоть раз. На максимум.

Примерить на себя, чтобы хоть раз вкус его ощутить и помнить.

– Дашааааа, – провожу по сочным губам пальцем, убирая пенку.

Распахивает глаза, и тут же хохочет, прикусывая мой палец.

– Я тебя заболтала, наверное, скучно тебе? – смущается, краснеет, глаза распахивает. – Просто… Как бы ни было трудно, а ведь и тебе тоже надо хоть немножечко отвлечься. Маленький кусочек радости может дать много сил.

– Не скучно, Даша, – прижимаю ее руку к сердцу, что снова дергается. – Не скучно. Ты здесь. Ты уже так глубоко здесь, что даже не знаю, что с этим делать.

– И ты, Влад, – снова краснеет, а мне подхватить и зацеловывать хочется.

Хватаю, – плевать, что опять о сексе подумает. Мне, блядь, ее все время чувствовать хочется. Кожей, зубами, каждым миллиметром. Впиваюсь в мягкие, сладкие губы и обо всем на свете забываю. Счастье она мне захотела подарить. Кусочек. Я бы тебе, девочка, счастья этого весь мир отсыпал, если б сейчас мог.

– У нас все будет, Даша. Будет, – шепчу, зарываясь руками в ее волосы. – Будет счастье. Все будет.

Ловлю ее губы и тихо матерюсь, понимая, что и здесь не скрылись. И тут под прицелы журналюг попались.

Влад Александрович? Это же та девушка, с которой вы провели новогоднюю ночь? С которой изменили известной модели Милене Стаховой?

Вчера вы были с ней, а сегодня с другой девушкой? У вас свободные отношения?

Как вы прокомментируете…

– Прости, – шепчу, сгребая Дашу и буквально выволакивая ее, продираясь сквозь уже целую толпу журналюг. – Прости, маленькая.

Только качает головой, прикрывая свои изумительные глаза.

А мне на хрен с ней под землю провалиться хочется.

– Да! – рявкая в трубку, вынужденно отпуская Дашу из рук.

– Лютый прилетел, – слышу холодный, как всегда, собранный голос Морока.

– Еду.

И снова – матерясь сквозь зубы.

Приходится оставить Дашу, эти дела не ждут.

Вызываю Василия, с тяжелым сердцем отдавая ее в его руки. Век бы не отпускал. Никуда бы от себя не отпустил.

Но реальная жизнь накатывает, глотает нас, забирает в свои обороты.

Простое и тихое счастье – всего лишь дурацкая мечта.

Я ведь давно это понял. Давно. Еще тогда, когда надеялся слегка подняться и просто тихо зажить, наладив свой небольшой бизнес, тот, который еще у отца уроды отжали.

Ни хера так невозможно. Либо тебя прогнут, как только расслабишься, либо прогибать придется тебе.

И счастья этого – тихого, спокойного, бывает, может, единственный миг.

Когда беззаботно. Когда солнечно. Когда в глаза любимые просто смотришь, а они в ответ тебе так светятся. И слов не надо. Хочешь просто быть.