Текст книги "Цена его любви (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 38

– Твою ж мать, Ал!

Вот почему она валялась на постели, как тряпичная кукла и глаз не открывала.

– Ты ее хоть не убил? Чем накачал?

– Собственным обаянием и немножко снотворным. Не переживай. Сама со мной пошла. Никакого похищения формально не было. Сладкая, между прочим, девочка Грека оказалась. Жаль, не успел до конца попробовать. Снотворное ее вырубило. А так вообще…

– Ты хоть понимаешь… – зарываюсь пальцами в волосы. – Думаешь, мы просто так тут разгуливаем вокруг, но не приближаемся? Пока его вина не доказана, мы и пальцем грека не имеем права тронуть! Ал! Ты понимаешь, что это будет война? Война, которой мы всеми силами стараемся избежать? Это не игры. Не детектив из киношки. Это куча смертей. Реальных смертей, Ал!

– Вообще не вижу проблемы, – пожимает плечами. Так, мать его, спокойно, что я понимаю, – он реально ее не видит! На сотую часть не осознает! – Если Грек ни при чем, мы просто вернем ему его любимую доченьку. А если это он, то обменяем ее на Регину.

Только херачу кулаком по столу, превращая стаканы и бутылки в осколки.

Слов нет. Даже маты заканчиваются.

Схватил бы его за шкирку. Надавал бы по морде. Так, чтобы забыл вообще дорогу на родину. И уж в дела мои тем более. Чтоб рефлекс у него, как у собаки Павлова выработался. Как только подумает о том, чтоб нос свой в дела наши сунуть, так сразу чтоб все тело и выворачивало. И кости чтоб фантомной болью хрустели.

Да ни хера. Раньше надо было. Теперь уже не поможет.

– Так, Ал, – сжимаю переносицу до боли. Чтоб сейчас башку ему не открутить. – Ты уезжаешь. Так, мать твою, уезжаешь, чтоб я сам тебя найти не смог. Вместе с этой девкой! Уже!

Сам не замечаю, как рычать начинаю. Блядь.

Голова нужна спокойная, ясная. Чистая. А тут прилет за прилетом все схемы ломает. Все ходы на хрен перебивает глупостью своей. Враг продуманный столько не сделает, сколько вот так, по дурости, всего крушится!

– Быстро уезжаешь, Ал. Документы и все остальное тебе Гордей сделает. Чтоб на связи был в любое время дня и ночи. По первому моему слову чтоб был готов или снова переехать или вернуться. Не спорь сейчас, – выкидываю вперед руку, видя, что открывает рот. Возражать еще, спорить надумал!

– Молчи. Молчи и собирайся. Быстро. Пока я тебе башку дурную не открутил. И девка эта… Ал, чтоб волосок не пострадал с ее головы! Понял меня?

Таки не удерживаюсь. Сам не замечаю, как рядом с ним оказываюсь. За грудки хватаю и встряхиваю.

– Надеюсь, Ал, ты все хорошо понял. Иначе у меня с подвале для тебя найдется очень удобная клетка. Будешь там отсиживаться, пока я все здесь не закончу и не разрулю. И имей в виду. Я тебя в этот подвал из любой точки мира доправлю. Если еще раз выкинешь… Хоть что-то, мать твою, выкинешь! Все!

Отшвыриваю его на диван.

Все понимаю. Молодой. Дурной. Горячий.

С его стороны все таким простым кажется. Как два пальца, блядь. Три сосны. Так все просто. А мы идиоты, которые кружат вокруг да около и в этих трех соснах блуждают. Понимаю. Но слишком высоки ставки. Слишком дорого любой прокол нам всем сейчас обойдется.

– Ал. Уже.

Больше не смотрю на него. А то сорвусь и уже не пожалею!

Распахиваю спальню, в которую он девчонку приволок.

Волосы разметаны по постели. Губы темные вишневые, приоткрыты. Дышит рвано.

Надеюсь, эта бледность и темный цвет губ у нее от природы, а не от того, чем там братец ее накачать умудрился.

Не хрипит, крови и пены изо рта нет, – уже выдохнуть можно.

Все равно прикладываю руку к шее, проверяю пульс.

Платье чуть надорвано на груди. Настолько, что упругий вишневый сосок выбился из-под тонкой ткани.

Подол платья задран. Оголенное бедро так и светится молочной белизной.

Надеюсь, это был не акт насилия и Ал и правда хоть немного очаровал эту девушку. Иначе я реально сейчас разорву мальца на части!

Хотя… Судя по тому, как сладко и протяжно она стонет от моего легкого прикосновения к ее шее, распахивая пухлые губы шире, платье портилось на ней в этой постели по взаимному согласию!

Черт!

Это же надо было додуматься до такого! Дочь Грека!

Даша! – пронзает ударом, вколачиваясь под самые ребра.

Я совсем о ней забыл в этом угаре!

Что она слышала? Видела ли Ала, когда он сюда приволок девчонку?

Надеюсь, моя девочка все это время спит сладким крепким сном… Иначе… Хрен знает, что могла обо мне подумать! Что у меня тут вообще бордель!

Аккуратно приоткрываю дверь нашей с Дашей спальни.

Как в другой мир. В другую реальность.

Так и есть. Они и я – это что-то совсем далекое от всего бреда, что творится за стенами этого дома. Рай. Наш маленький оазис. Нереальная, безумная отдушина. Глоток воды пересохшими губами после тысячи лет блужданий по пустыне.

Даже запах, что витает здесь. Ее запах. Он будто сам мир изменяет.

И так должно быть. Так должно оставаться навечно!

– Твою мать!

Не выдерживаю. Ударяю кулаком по стене так, что осыпается штукатурка.

Постель не смята даже. Она не просто не спит, она не ложилась!

– Гера! – реву, вылетая во двор.

Тот, кто оставался за главного если нет Гордея и Василия, тут же оказывается рядом.

– Где Даша?

– Уехала с Василием.

– Давно?

– Почти сразу после того, как ваш брат приехал.

– Куда? – вот теперь я рычу. По-настоящему.

– Вначале он отвез ее в «Небо». Потом вернулись. Буквально полчаса пробыла в доме и приказала везти ее в другой ваш клуб. В «Горячий снег». Вы же сами приказали возить ее, куда захочет, в любое время. Что-то не так?

Твою ж мать.

Резко умываю лицо снегом, но ни хрена не помогает.

– Ал! – врываюсь в дом, снова хватаю брата за воротник. – ты Дашу видел? Что ты, мать твою, ей наговорил?!

– Дашу? – непонимающе трясет головой. – Эту твою? Что я мог ей говорить?

– Видел или нет? – встряхиваю.

– Да не было никого в доме. Тишина. Темнота.

Падаю на диван, чувствуя, как все кишки на хер внутри скручивает.

Аж обжигает все, насквозь, вместе с костями. Только кулаки еще сильнее сжимаются. До побеления.

В «Небо» она ездила.

Блядь!

Мы же там с Рокси…

Надеюсь, там успели убрать к ее приезду!

А если нет? Если она еще до того, как я вышел, приехала? Что могла услышать? А увидеть….

Закрываю голову руками.

Если она видела, как полуголая Рокси выходит из моих апартаментов, это просто пиздец!

А потом…

– Ал… – впиваюсь в его лицо с последней отчаянной надеждой. – Вы же там… С этой… Не шумели, я правильно понимаю? Она вырубилась раньше от того, что ты ей там подсыпал?

– Ты что, думаешь, я бесчувственное тело в постель бы притащил? Я, брат, до такого еще пока не опустился! Сказал же тебе! Все по любви было! По согласию девчонка со мной поехала, с бала этого гребаного сбежала! Это потом уже шампанского с ней выпили. С порошочком снотворным. Но сначала… Эх, такой она была горячей, что пожалел о том, что вырубил! Мог бы провести горячую ночь, а после уже… Хотя… С тобой любая ночь обломится, как я посмотрю!

Твою мать!

Набираю Василия, чувствуя, что выдеру сейчас себе все волосы, пока слушаю эти блядские гудки в трубке.

Что она могла подумать?

Представляю себе, какие звуки из спальни доносились! Радует только, что именно в мой клуб поехала! Разборки, сцены ревности закатить собиралась? Это вряд ли. Непохоже на мою девочку. Но в этом случае за разборки я отдал бы все! Пусть даже на дух не переношу вздорных и ревнивых баб! Да я бы ее на руках закружил, если бы пришла мне скандал закатывать!

Снова и снова жму кнопку вызова, слыша в ответ только долгие гудки.

Надо бы ехать. Лететь. Сорваться. Но меня, блядь, будто к полу ногами пригвоздило.

– Гордей?

Через мои вызовы Василия пробивается его входящий.

Опять рявкаю, раздражаясь, что могу потерять даже пару секунд.

– Машина Василия у «Горячего снега», – докладывает ровным голосом. – Сам он только что найдет в коридоре у туалетов. Без сознания.

Молча сжимаю и разжимаю кулак.

Мне кажется, что все это мне, мать вашу, снится! С того самого момента, как застал брата с дочкой Грека в своей спальне! Идиотский наркоманский дурман!

– Следы?

– Никаких. Жив. Укол сделали. Чисто вырубили.

– Кто?

– Хрен знает. Камеры подчищены. Говорю же, чисто сработано. Видно только, как они входят в клуб. И дальше все стерто.

Швыряю телефон на стол, падая на диван, зарывая руки в волосы.

Знаю. Знаю все, что сейчас скажет мне Гордей.

Что Даша вполне могла быть любовницей Кобры. Или засланной ему девочкой. Что была со мной ради того, чтобы отвлечь внимание. Или узнать что-то. Передавать информацию нашим невидимым, неуловимым, блядь, врагам. Знаю.

Дал ей свободу – и она вырвалась.

А обмен?

Обмен могли придумать для отвода глаз. На хера? Про подземелье мое, что ли, узнать хотели?

Логика, которой доверять привык, складывает паззлы. Картинки одна уродливее другой.

Воспользовалась свободой или решила, что я начинаю охладевать и сама якобы похищение устроила? В сговоре с теми, кто Регину держит? Чтобы палить по мне теперь ими обеими?

Отвратно все выглядит.

Она сознательно выбрала мой клуб. Там за ней наблюдать надо было меньше.

Все складывается в отвратную картину.

Как ни проверни, как ни поворачивай, с любой стороны.

Но я, блядь, не верю.

Там, внутри, в самом сердце бьется знание. Она – не могла. Кто угодно мог. Но только не Даша. Не та, кто в пульсе моем и в моем дыхании. Не она.

Брата бы мог заподозрить. Друга близкого. Всех, кто тысячи лет в моем окружении. Но только не Дашу. Не девочку мою светлую. Ради которой только и дышать в последнее время начал.

Чему я должен верить?

Логике, что всю жизнь меня на плаву удерживала? От всех подстав отводила? Или сердцу, что только с ее появлением встрепенулось и теперь идет против всех доводов здравого смысла? Чему???

– Гордей, – благо, мобилка крепкая. Выдержала. Чуть треснула, но не убилась.

– Камеры проверь. На вход смотри. Ищи знакомые лица. Кто в клуб заходил. Пробивай по тачке и выезжай. Охрану опроси. Что-то мне подсказывает, что рожу того, кто все это провернул, мы с тобой узнаем. Чуйка. Адрес мне потом сбрось. Я сразу на место поеду. Все. Отбой. Дальше ты сам знаешь, что делать.

Глава 39

Даша.

– Мы так не договаривались! – будто издалека слышу голос Сергея. Или мне кажется? Звук, как из металлической бочки и очень далекой.

– Милена!

– Мне плевать!

А вот тут уже визг. Истерический. Злобный. Так, что барабанные перепонки просто рвутся. Как будто по ушам ударили ребром ладони с обеих сторон. Даже скрючиваюсь. Сжимаюсь. В зубах визг отдается. Режущей резкой болью.

– Плевать, как мы договаривались и что ты там себе придумал! Теперь она в моей власти! И я… Я сделаю это! Ооооо! С каким удовольствием я это сделаю!

– Нет! Милена, нет, я сказал!

Будто драка там где-то. На заднем плане. Грохот какой-то и мат.

Черт.

Почему так гудит в ушах, а тело совершенно отказывается слушаться? Как деревянное!

И болит все, как будто меня ногами по всем частям тела били.

– Мы договаривались не так! Слышишь!

– А как? – морщусь. Визг снова лупит по ушам. – Как ты думал, Сергей, а? Реально, решил, что я просто отпущу эту шлюху на все четыре стороны? Да? Это ж как бродячая помойная кошка! Ее в какую глушь не забросишь, а все равно, пусть ободранная и грязная, на слепую к хозяину своему приползет! И он ее примет! Примет, понимаешь ты это?!

– Милена! Никто ни к кому не приползет! Никто никого не примет! Я отправлю ее в такую глушь, из которой ей уже точно не выбраться. Людей своих с ней отправлю. Ей уколы делать всю дорогу будут. После них она сама не захочет никуда возвращаться. Хорошо, если саму себя помнить будет, тем более – его!

– Нет! Она получит свое сполна! Она узнает, что такое все круги ада! Отпусти меня, Сергей, твою мать! Опусти! Я слишком долго представляла себе это! Как она окажется в моих руках и я изуродую это блядское невинное личико! Я это каждую ночь во сне видела с того самого Нового года! И вот наконец она здесь! В моих руках! Ооооооо, для нее уже ничего не будет прежним! Жизнь в глухом селе – не та цена, которую она должна заплатить за то, что отобрала у меня Влада!

О. Боже. Мой.

Стискиваю зубы от боли, пытаясь повернуться. Хотя бы сдвинуться.

Еле приоткрываю веки. Такие тяжелые, как будто гири на них повесили.

И тут же захлопываю, – блеск лупит по глазам так, что выть готова. Как будто ножом по ним полоснули! Тем самым, который сверкнул в руках Милены, – вот это, его лезвие, я рассмотрела лучше всего.

За один миг многое не увидишь, но картина в целом еще хуже, чем я думала.

Они близко. Очень близко стоят. Почти совсем рядом.

Милена. А за ней куча каких-то мужчин в одинаковой одежде. Черной, как и у людей Влада.

Только сейчас она не красавица. Совсем. Кто бы увидел – отшатнулся.

Перекошенное злобой лицо. И эти губы…

Ярко-красные, искривленные, как в судороге, распахнутые. Будто так и горят этим красным на все ее лицо. И от этого становится совсем жутко.

Сергей стоит рядом. Прижимает. Выворачивает ее руку, в которой сверкает лезвие ножа. Она размахивает им, вырываясь из его рук.

А между нами – какие-то железные прутья. Но если я вытяну руку, то вполне прикоснусь к ним обоим. Если… Потому что руку вытянуть не получается. Ничего не получается! Пробую сдвинуться хоть на миллиметр, как всю насквозь прошивает острой болью. Как будто все нервы сразу кто-то выкручивает, сцепив их и меня вместе с ними в кулак!

Но самое страшное – ее лицо.

Там столько злобы, отчаянно-безумной ненависти, что я понимаю – ее ничто не остановит. Что она собралась делать? Изуродовать меня этим ножом?

Глядя на то, как она извивается и царапает Сергея, понимаю, – Милена сейчас совершенно безумна. От злобы. От ненависти страшной. На таких смирительные рубашки надевают. В такой момент безумцы все преграды сметают на своем пути.

Черт! И дернуло же меня сбежать от Влада!

От воспоминаний о нем в ушах тут же возникают другие звуки. Сладкие стоны за стенкой нашей с ним спальни. Голодное рычание, – низкое, хриплое. И снова обжигает. Внутри. Еще сильнее, чем когда пробую пошевелиться.

Милена зря беснуется. Я была уверена, что он с ней. Но Владу мы обе оказывается, неинтересны. Две игрушки, в которые он наигрался и выбросил, позабыв.

Хотя…

Она все равно меня не услышит.

– Ты говорила! Милена! Ты говорила мне, что любишь только меня! Что тебе плевать на Влада Северова! Что ты с ним только из-за долга Греку, который тебя заставил быть с ним и выведывать его тайны какие-то по бизнесу! Разве не ты еще этой ночью шептала мне о том, что мы будем вместе? Пока я тебя так сладко трахал, а ты так сладко кончала? Не ты разве говорила, что ничего с ним не чувствуешь, только со мной? Что девчонку надо просто устранить на время для того, чтобы ты вернулась к Северову и узнала то, что нужно Греку? Недолго. Совсем недолго его еще потерпеть! А после мы поженимся и уедем! Разве не для этого я помогал тебе ее вытащить из его постели?

– За тебя?! – Милена истерически хохочет, будто лупит лезвием ножа по стеклу. Так, по крайней мере, отдается у меня в ушах. – За тебя замуж? Я видела, как ты ее нес! Как смотрел! Как прижимал к себе! И сейчас! Почему ты ее защищаешь? Чего хочешь? Увезешь ее куда-нибудь с глаз моих подальше и будешь трахать? Что вы все в ней находите, в лахудре этой, а?

– Успокойся. Просто успокойся. Никак я на нее не смотрел! Никак! Просто нес и все! Она живой человек, Милена! И на то, что ты собралась делать, я точно не подписывался!

– Неееееет! Она не человек! Она тварь! И живой она останется ооочень недолго!

Глава 40

Напрягаю все силы, но меня хватает лишь на то, чтобы слегка приподняться и тут же свалиться обратно. Чуть приоткрыть глаза.

Боже!

Я в клетке! В самой настоящей клетке, в каких животных в зоопарках держат! Подо мной – ледяной металл и что-то мокрое. Обжигающе ледяная вода. Руки не слушаются, пальцы скрюченные совсем закоченели.

Сбежать не получится. Не выйдет. Почти прямо надо мной болтается огромный металлический замок. Черт! Выхода нет….

– Облейте ее еще! Пусть приходит в себя! Пусть наживую чувствует все, что с ней будут делать!

Один из тех, кто стоит позади нее, выливает прямо на прутья ведро воды.

Я даже не дергаюсь. Прилагаю все усилия, чтобы притворяться без сознания. Не заорать, когда ударом и ледяной водой меня обжигает, прошибает насквозь. Это единственный выход. Возможность хоть как-то оттянуть то, что она собирается сделать! Чем больше я слышу, тем больше понимаю, – ее Сергей не сдержит.

Может, зря притворяюсь? Может, со всем этим лучше покончить сразу? Пока я еще окончательно не закоченела в этой ледяной воде…

Надежды все равно нет. Влад уж точно не бросится меня спасать! А даже если бы и бросился, – то разве сможет найти?

– Ты не убийца, Милена, – сквозь прикрытые ресницы вижу, как доктор ее встряхивает. – Что ты собралась делать! Очнись!

– Нет! Не убийца! – не вижу ее лица, но ее смех – злобный, раскатистый, истеричный хуже этого ведра воды, которым меня окатили. – Не убийца! Я просто изрежу ее лицо! Все, чем он там мог любоваться! А потом ее трахнет моя охрана! Которой так щедро платят они оба – и Грек и сам Северов! Пятнадцать человек! Пусть дерут ее днем и ночью! Круглосуточно! Все сразу, скопом! А я… Я буду смотреть! Буду слушать, как она орет под ними! Наслаждаться тем, как ее разрывают и она истекает кровью! Пусть орет! Под ним тоже орала, так теперь пусть орет для него! Я все буду писать на камеру! Каждую секунду! Пусть он слышит! А убивать? Убивать я ее не собираюсь. Я не убийца, ты совершенно прав. Сама сдохнет!

– Милена!

Я все-таки пытаюсь шевелиться. Хотя бы для того, чтобы окончательно не закоченеть. Пальцы колет так, как будто в кожу вонзили сотни иголок. Но безуспешно. Вялое шевеление. Кажется, мне удается сдвинуться всего на сантиметр. А может, это только кажется…

– Так не любят, – шипит Сергей, прижав ее к себе, сжимая горло. – Так, мать твою – не любят! Если тебе все равно! Если тебе на него плевать и ты правда была с Северовым лишь вынужденно! Какая тебе разница, кого он там трахал? Хоть половину города! Ты вообще радоваться должна, что на другую переключился, тебя в покое оставил! Если тебе на самом деле все это было противно! Противно, Милена, как ты мне сто раз твердила!

Боже.

Его лицо перекошено сейчас не хуже, чем у нее. Они оба безумцы. Совершенные, абсолютные безумцы. На миг мне даже кажется, что с них слетает человеческое обличье и они оба превращаются в каких-то жутких монстров. Искривленные губы. Полыхающие бешенством и ненавистью глаза. Лица, будто все – сплошная судорога! Ощущение, что он разорвет сейчас Милену. Прямо у этой клетки. У меня, у всех на глазах!

Может, это для меня был бы единственный выход?

Но прижатая к телу доктора Милена так яростно размахивает за его спиной рукой с ножом, что я не уверена в том, что этот нож сейчас не вонзится ему в спину!

Хочется закрыть глаза и не видеть этого ужаса. Но я продолжаю наблюдать из-под полуприкрытых век. От исхода их разговора зависит моя судьба, моя жизнь! И меня трясло бы сейчас от страха, если бы не закоченевшее тело! Кажется, я уже покрываюсь тонкой коркой льда….

– Ты сумасшедший! – выплевывает прямо ему в лицо Милена. – Нееееет, Сергей, я не собираюсь жить с таким, как ты, нищебродом! С тем, кто вечно на побегушках у таких, как Влад Северов! Нет! Я убью, уничтожу эту суку! Он будет уверен, что это сделали те, кто похитил его драгоценную идиотку-сестру! А я буду рядом! Все время, пока он будет горевать! Оооооо, я его утешу! Я так его утешу, что он обо всех бабах на земле забудет! Я стану женой Влада Северова! И тогда… Тогда я смогу послать на хрен вас всех! И Грека с его требованиями, и тебя, и…

– Сука! – Сергей хлестко бьет Милену по лицу. Так, что ее голова дергается в сторону. – Какая же ты сука! – новая пощечина, в ответ на которую она начинает безумно хохотать. – Я тебя любил! Я ради тебя был готов на все! На все, мать твою, ты хоть понимаешь!

– Не смей. Меня. Трогать!

По губам Милены струйкой стекает кровь.

Чуть не кричу, когда она замахивается ножом, нацеленным прямо в горло доктору.

Вот и все, – гудит в голове. Я– следующая. Она же его убьет!

Зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого ужаса.

Едкая чернота вдруг накрывает все.

Горло першит, я задыхаюсь, резкий спазм скручивает живот.

Скручивает меня всю, вызывая безумно острые рвотные спазмы.

Глаза разъедает, из них сами по себе начинают катиться слезы.

Совсем рядом со мной гул. Крики. Мат. Резкое, оглушительное звякание замка, лязг от упавшего вниз металла.

– Ну вот и все, – крепкая рука стальной хваткой сжимает мою шею. – Ты попалась.

Это наверное галлюцинации. Мозг, психика не выдержали. Я вижу и ощущаю то, чего не существует на самом деле.

Потому что рука на моем горле явно мужская, а я ведь знаю, что это может быть только Милена.

И еще…

Сквозь черный дым мне видится огромная фигура Влада.

Весь в черном, он кажется огромным страшным призраком. Возвышается над всеми.

Замираю, а после начинаю трепыхаться, выкручиваясь изо всех сил в руках Гордея.

Их много. Много против него одного.

Высокий. Как призрак, как ураган проносится он перед глазами. Даже через пальто проступают напряженные мощные мышцы, разворот огромных плеч пугает.

Он двигается молниеносно.

Оставляя по себе с грохотом падающие на землю тела и тут же перемещаясь дальше, к следующим.

– Влаааааад! – ору, срывая голос, распахнутыми, немигающими глазами глядя, как на него бросается целая толпа.

Если все происходит на самом деле и мне не снится, если это не бред воспаленных нервов, то они уже пришли в себя. Эффект неожиданности пропал. И вот теперь все одновременно бросаются на него. Одного!

– Влад!

Крик разрывает мое горло, но на деле я еле шевелю губами. Он выходит из меня беззвучным облачком пара, неслышным, выламывающим все изнутри.

Там толпа. Краем глаза замечаю, как еще одна толпа вылетает из дома позади клетки.

Боже! Сколько их здесь? Сотни?

Почему он пошел один? Почему?!!

– Гордей! Пусти! – я пытаюсь вырваться, но его хватка на моей талии и шее становится только крепче.

Обездвиживает, прижимая меня к себе так сильно, что я даже слышу хруст ребер.

Рукой зажимает рот, подхватывая на руки.

Темнота. Темнота – вот последнее, что я вижу…