Текст книги "Цена его любви (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 41

Мое тело подбрасывает легким ударом. Всю встряхивает, снова возвращая в сознание.

С удивлением осматриваю кожаный салон.

Та самая машина, в которой я когда-то, кажется, в прошлой жизни, уезжала из того жуткого леса.

Гордей зашвырнул меня на заднее сидение, – как тряпичную куклу, как мешок неодушевленный.

Моргаю слипшимися заледенелыми ресницами. Перед глазами все расплывается. Все превратилось в прыгающее расплывчатое пятно.

Это действительно так? Я в машине, а за рулем Гордей?

Или мне только показалось?

– Гордей…

Черт, голос у меня совсем не лучше, чем тело. Точно так же не слушается. Еле слышен.

– Гордей! – если бы могла бы, встряхнула бы его сейчас! – Влад… Там… Ему нужна помощь! Он же там один! Куда ты гонишь? Разворачивайся! Помоги ему! Их же там…

Он даже не поворачивает голову. Будто и не слышит. В отчаянии обессиленно роняю голову на сидение.

– Гордей…

Это бесполезно. Он как робот.

Но машина вдруг резко тормозит. С визгом. Почти на полной скорости.

– Твою мать, девчонка! – поворачивается ко мне. Глаза полыхают злобой. Оглушительной яростью.

Наклоняется, сжимая мою шею. Так близко, что почти касается моих век своими.

– Твою мать! – встряхивает, резко ударяя ребром ладони по сидению рядом со мной. – Я говорил, что от тебя одни проблемы будут! Сразу надо было избавляться!

– Гордей! – мне все равно, что он сейчас говорит.

Цепляюсь обеими руками в его огромную руку.

– Нужно за ним вернуться! Или людей послать!

– Сам разберется, – бурчит, но крылья носа так и раздуваются перед моим лицом бешенством.

– Как разберется? Их же там столько!

– Ты Севера не знаешь, – усмехается. – Там разбираться не с чем. Только количество одно, а подготовки… Их сто нужно на одного такого. И то разве что все сверху запрыгнут и массой задавят.

– Почему тогда не он меня забрал, а ты?

– Может, потому что я поспокойнее еще, а? – снова раздувается от ярости. Багровеет. – Может, Север знал, что сразу тебе шейку твою тонкую свернет? А так злость хоть выпустит немного. На этих. Хотя… Может, еще и свернет, когда вернется!

– Зачем ты так? И вообще – зачем вот так? Разве нельзя было просто поговорить? Обязательно…

Я замолкаю. Это слово застревает в горле. Ледяным комом. Распирающим до невозможности.

Слово «убивать» и Влад у меня не может соединиться вместе! А ведь я видела! Видела, как они падали. Как кровь, черная на фоне дыма, по снегу плыла…

Скручивает бешеным спазмом. Снова, как в той клетке – перед глазами искры, а желудок будто вывернули наизнанку. Не помню, когда ела в последний раз. И это хорошо. Иначе весь салон сейчас бы испортила.

– Совсем дурочка? – Гордей хмыкает, отпуская мою шею. – Ты же видела все. Тут – как с озверевшей собакой, что на хозяина бросаться начала. Только пристрелить. Уничтожить. Иначе загрызет.

– Он… Ее… Милену?

Вот теперь мне совсем плохо.

Резко дергаюсь, распахивая дверцу.

Вроде и нечем, ничего в желудке нет, а выворачивает. И внутри все горит огнем. Всполохи перед глазами.

Поверить, представить не могу!

Он… Он ведь с ней был. Спал. Целовал. Засыпал, наверное, как и со мной, в обнимку. Шептал наверняка какие-то сладкие и пошлые слова на ушко своим сумасшедшим бархатным голосом. И что? После всего он способен и ее убить?

Мне реально жутко. Настолько, что все тело резко пробивает дрожь.

– Стягивай свои шмотки, – недовольно бурчит Гордей, швыряя в меня пледом. – А то лечить тебя будет некому. Походу, докторов к тебе больше подпускать нельзя. И за нее не парься. За себя думай. Не факт, что и тебя не… – Гордей выразительно и смачно проводит пальцем по горлу, отворачиваясь. – Когда вернется.

Руки до сих пор не слушаются, но я послушно стягиваю с себя ледяную промокшую одежду. Заворачиваюсь в теплый пушистый плед, ощущая, как под кожей разносятся тысячи острых игл.

– Гордей… Ты правда уверен, что с ним все будет в порядке?

– О себе думай, – даже не поворачивается. Рявкает с ненавистью. И я замолкаю.

Глава 42

– Я сама могу… – пытаюсь сопротивляться, когда Гордей, останавливая машину у дома Влада, вытаскивает меня из салона.

– Убери руки лучше, – рычит, подхватывая меня, завернутую в плед, как в кокон, на руки.

Вроде и согрелась, а все равно стучу зубами. И спазмы в животе никак не проходят. Кажется, сейчас меня вывернет прямо на него.

– В подвал бы тебя. В клетку. На цепь. И не кормить, – хрипит Гордей, толкая дверь в дом ногой. – Чтобы там думала о своем поведении, пока не сдохнешь.

Но вместо подвала заносит меня в душ, чуть не срывая дверь с петель ногой.

– Все. Дальше сама. Я не нянька! – усаживает меня на бортик ванной. – И не радуйся. Влад вернется… Тогда неизвестно, что с тобой еще будет!

– Спасибо, – все же бросаю ему в спину, еле шевеля омертвевшими губами.

Не оборачивается. Только оглушительно хлопает дверью.

А я даже встать не могу, чтобы закрыть ее на замок.

Теперь уже трясет. По-настоящему.

Не от холода, от нервов, напряженных до безумия.

Оттаивая, начала до конца осознавать все, что произошло. Ярко. По-настоящему. Без пелены той дряни, которая меня дурманила, что мне вкололи.

Сама не замечаю, как сползаю вниз, прямо на кафель пола. Запутываюсь в пледе окончательно.

Тогда не успела до конца прочувствовать, на волоске от чего висела. Сейчас накатывает.

И он…

Гордей был спокоен, когда говорил про Влада. Даже слишком. Но… Черт, он же не супермен из сказки, чтобы так просто со всеми справиться!

Он спас. Спас меня уже в третий раз. Как черт из табакерки, или ангел появляясь в самый критический момент. Из ниоткуда.

А я…

Я бы всю свою жизнь сейчас отдала за то, чтобы вернулся. Живым!

И снова скручивает спазмами. Но только раскрываю рот и содрогаюсь. Рвать уже нечем.

Нервы совсем дали сбой.

С трудом, пошатываясь, пытаюсь оттолкнуться руками от пола, приподняться. Несколько раз опускаюсь снова, укладываясь щекой на холодный пол. Я все горю, вся пылаю. Внутри будто черти разжигают свои адские костры. Где он?

С неимоверным трудом заставляю себя все-таки подняться.

Я ничего не изменю. Никак не повлияю на то, что с ним сейчас. Надо послушаться Гордея. Согреться. Заползти каким-то чудом в этот душ, под обжигающую воду! Влад ради моей жизни слишком сильно, слишком жестоко рискует. И я не могу себе позволить так глупо загубить ее, так и оставшись валяться на этом полу.

– Ради тебя, – шепчу сквозь слезы, заставляя себя подняться, хоть ноги подгибаются и слабость неимоверная. Стискиваю зубы, вставая под душ. – Только ради тебя я живу. Влад… Только ради тебя…

Глава 43

Дверь с грохотом рассыпается в щепки, когда я уже почти отогреваюсь под горячими струями.

Непроизвольно вжимаюсь в стену, глядя на него, застывшего в проходе.

Никогда не видела Влада таким. Никогда! Даже не представляла.

Смотрит исподлобья. Глаза налиты кровью. Бешенной мощью заполняет весь дверной проход.

Жадно дышит.

Лицо в ссадинах.

По ране из скулы вытекает струйка крови.

Одежда – в ошметки. Кусками, рваными лоскутами висит на нем.

Сейчас он похож на быка. Принявшего стойку. Разъяренного. Так и полыхает этой энергией ярости. Глаза мечут опасные, мощные, ядовитые молнии. Кажется, одним взглядом способен все вокруг раскрушить, даже весь дом, не только эту ванную.

– Влад…

Оседаю вниз по стенке. Ноги перестают держать. Сами подгибаются.

По лицу текут слезы облегчения.

И даже не пытаюсь их вытереть или остановить.

Живой. Он живой, Господи! Он вышел из этого пекла!

– Влад…

Рывком стягивает с себя ошметки рваного пальто, отшвыривая в сторону. Не отводит от меня полыхающих черных глаз. Таких, что впору бы отшатнуться. Сбежать. Спрятаться, куда угодно.

Но это же мой Влад… Тот, ради кого бьется мое сердце!

Что бы он сейчас ни сказал, что бы не сделал, я не могу его бояться. Просто не могу! Единственное, что способна ощущать, чувствовать, – безграничное, затапливающее счастье. Оно на самом деле отогревает меня, пробивая корку льда, которой я покрылась. Оно острыми покалываниями разлетается по всей коже, по всему телу, по всем, что внутри…

Он вправе наказать меня. Возненавидеть.

Но это уже не важно.

Все неважно, раз он вернулся!

Делает шаг и в миг оказывается рядом.

Резко дергает на себя, заставляя подняться.

Прижимается так крепко, что его сердце начинает колотиться во мне. Насквозь. Отбивается ударами, рваными, мощными толчками сквозь меня, где-то в спине.

Дышит надсадно. Рвано. Тяжело.

Дергает подбородок на себя, впивается в глаза этим одуряющим, полыхающим бешенной энергией взглядом.

– Даааааша, твою мать! – хрипло, яростно, сквозь зубы.

И – резким рывком. На себя. Впечатываясь в мои губы.

Накрывая собой. Убивая. Раздавливая мой рот.

Он обрушивается на меня всем своим невероятно огромным телом. Так, что хрустят ребра.

Жадно заглядывает в глаза, чуть оторвавшись от губ и тут же набрасывается снова.

Терзая. Клеймя собой. Толкаясь языком яростно, распирая всю меня этим напором, пронзая до самого горла.

Смятые губы горят. Пекут. Покалывают.

Но я только вжимаюсь в него еще сильнее.

Распахиваясь вся. Исходя сумасшедшей, бешеной дрожью во всем теле. Обхватываю его шею руками.

Пусть. Пусть трещат кости. Пусть саднит кожу. Пусть. Лишь бы не отрываться. Никогда не отрываться от тебя, любимый!

Глава 44

Жадно обхватывает мою грудь. Опускается к ней то ли со стоном, то ли с рычанием.

Отдаюсь.

Опираясь на стенку, запрокинув голову. Не выпуская из сжатых пальцев его густых волос.

Боже. Как мне его не хватало!

Этих глаз, этих прикосновений, пусть и таких грубых, таких жадных, как будто он изголодался до боли и сейчас набрасывается так голодно, так жадно, так жестко и неистово!

Я тоже изголодалась, любимый! До безумия! Рви, клейми собой, запечатай каждый миллиметр моего тела! Наполни собой, своим вкусом и запахом так, чтобы от меня самой ничего не осталось! До боли, до истомы, до изнеможения! Потому что нет большей боли, что быть от тебя вдалеке…

Его одежда мокрым шлепком летит на пол.

Распахивает мои ноги, практически на шпагат, резко дергая вверх, впечатывая в стену.

С рычанием бешеным, диким, одним толчком вбивается на полную мощность.

Растягивая до безумия. Заполняя собой так, что горло сжимает спазмом.

– Даааашааааа, – не слова, не голос, рычание.

Замирает, поднимая на меня пьяный, безумный взгляд.

Мечется глазами по лицу, будто и сказать и прочитать в нем хочет.

А я сердцем все его слова читаю, отвечая беззвучно, тянусь к нему еще ближе, обхватываю лицо руками.

– Люблю, – выдыхаю в его раскрытые губы. – Люблю тебя, Влад! Вся твоя. Вся. Насквозь! И хотела бы с этим что-то сделать, но не могу!

Набрасывается на мой рот.

Будто слова мои впитывает, в себя заглатывает.

Бешено. Безумно. Так, что внутри все выворачивается наизнанку.

Обхватывает мои ягодицы крепкими руками.

И бьет. Бьется внутри. Вколачивается как бешеный. С такой силой, что искры из глаз. Все внутри сжимается, трепещет. Огромный член долбит меня, будто разламывая на куски.

– Влад, – задыхаюсь, захлебываюсь в этом неистовстве. Распахиваю ноги еще шире, как могу, принимая его до капли, до сантиметра. Всю его ярость безудержную. Всю его бешенную страсть.

Лихорадочно мечусь руками по широким плечам, по спине. Губами, – по груди, перекатывающейся сталью.

– Никогда, – ударяется в меня со всей силы, подхватывая подбородок, сдавливая его стальными пальцами, заставляя снова поднять голову и смотреть ему в глаза. – Никогда я не был и не буду с другой женщиной, Дааааша, – и новым ударом искры из глаз высекает. Пронзает насквозь. – Ты. Только ты. Всегда. Здесь!

Прижимает обе моих руки к своей груди.

– Всегда, Даааааша, – снова ударяет.

Надрывно. Судорожно. Всю мощь свою в каждый удар вкладывая.

И я сжимаюсь. Сжимаюсь так сильно, как никогда. Обхватываю стенками его мощный член. Ощущая каждую разбухшую вену на нем. Чувствуя, как нетерпеливо, жадно он дрожит и дергается внутри меня.

Перед глазами темнеет в один миг. Кричу так, что срываю горло.

Ничего не вижу. Ничего не чувствую.

Только его тело. Стальное, горячее, обжигающее, впечатывающееся в мое удар за ударом.

Только вспышками – там, внутри, где-то глубоко – его слова.

– Моя. Моя навсегда, Дааааша. Никогда. С другой. Никогда!

Глава 45

Я прихожу в себя долго.

Будто из вязкого тумана выныриваю.

Ноги дрожат. У самого основания саднят так, рак будто меня рвали на части.

Стенки внутри до сих пор подрагивают, мощно сжимаясь спазмами. Внизу живота разливается приятное, сладкое тепло.

– Влад…

Счастливо улыбаюсь, открывая наконец глаза.

Он здесь. Его лицо – красивое, безупречное, такое идеальное, каких, казалось бы, и не бывает, склонилось надо мной.

Здесь. Он здесь. Мне не приснилось.

– Влад…

Плачу и улыбаюсь одновременно.

Скольжу руками по его лицу. Вдыхаю его сумасшедший запах. Ловля его распахнутым ртом. Не могу надышаться. Только один есть на свете для меня кислород. Без него я просто задыхалась. Все это время задыхалась.

– Прости меня, – прижимаюсь лицом к широкой груди.

Я завернута в одеяло. Значит, он успел меня вытереть и перенести в постель.

Боже! А я ведь ничего не помню! Этот оргазм свел меня с ума! Снес с катушек! Заставил потерять сознание…

– Прости… Я не должна была. Я…

– Тссссс…. – прижимает меня к своей груди, а я и улыбаюсь и плачу от счастья. Как мало мне для него надо. Он. Просто он рядом.

Зарывается пальцами в мои волосы, шумно втягивая наш общий запах.

А я покрываю его грудь горько-сладкими поцелуями сквозь слезы…

– Ты должна мне верить, Даша. Должна, моя девочка. Что бы ни случилось. Что бы ты ни увидела и кто-то бы ни сказал. Просто. Должна. Верить.

Всхлипываю. Да. То, что я натворила чуть не стоило Владу жизни.

– Я не бросаюсь словами, Даааша, – мягко поднимает мое лицо.

Так же лихорадочно, как и в ванной, скользит по моему лицу горящим черным взглядом. Прожигает и ласкает. Заставляет вспыхнуть и успокоиться одновременно.

Прижимает крепче, мягко гладя по плечам, а я блаженно обвиваю его шею обеими руками.

– Я никому и никогда не говорил этих слов. Ни к кому за всю жизнь ничего подобного не чувствовал. Я люблю тебя, моя девочка. Люблю, слышишь! Я много грехов натворил за жизнь. Но одно остается неизменным. Я не изменяю самому себе, Даша. Как бы я мог прикоснуться к другой женщине, с ней спать, если ты – здесь?

И снова прижимает мою ладонь к своей груди.

– Ты там бьешься, Даша. Ты заставляешь меня чувствовать себя живым. Ты моя реальность. Разве я мог бы отодрать от самого себя собственное сердце, прикасаясь к другой?

– Ты мужчина… – шепчу так тихо, что и сама еле разбираю. – И… Тебя не было так долго… Мне казалось, ты меня забыл…

– Я мужчина, Даша. Да. Мужчина. И поэтому в первую очередь я всегда буду думать о тебе. О твоей безопасности. О том, чтобы с тобой все было хорошо.

Стискивает зубы так, будто ему больно.

– Что? Что, Влад? Ты ранен?

Резко отстраняюсь. Рассматриваю его тело.

– Ранен.

С ужасом замечаю несколько рваных порезов. На плече, на груди…

– Это ерунда, Даша, – отмахивается, снова притягивая меня к себе. Захватывая в плен своих рук, будто в тиски. Самые крепкие, самые желанные, самые нужные мне тиски на свете.

– Не ерунда, – пытаюсь вывернуться, но безнадежно. – Тебе нужно к врачу!

– Тсссссс…. – прижимает палец к моим губам. Заставляя вздрогнуть и встрепенуться. Замереть.

Спорить бесполезно. Лучше я промолчу. Пока. Иначе он к врачу так и не отправиться, если буду настаивать. Я уже успела изучить своего мужчину. Своего. Больше в этом нет ни капли сомнений. Только мой.

– Твой, – усмехаясь, кивает Влад, подтверждая мои мысли. Или я сказала это вслух?

– Навечно твой, Даша. Навсегда. До последнего вздоха. Как показала жизнь, я все же однолюб, раз никогда и близко ничего даже отдаленно похожего не испытывал. Твой с потрохами, девочка. Но. Ты должна мне пообещать. Ты будешь слушаться меня. Делать все, как скажу. Не споря. Не сомневаясь. Потому что так надо. Потому что я отвечаю за тебя, за твою жизнь. Дай мне слово, Даша. Дай слово. И я должен знать, что ты никогда не нарушишь его.

– Обещаю. Обещаю Влад. Я сделаю все, что ты скажешь.

Разве я могу ему перечить? Разве я вправе?

Вот, уже не поверила, и сколько всего случилось! Даже не представляю, что я еще натворила! Ведь могла помешать каким-то его планам собственной глупостью!

– Помни про свое обещание, Даша. И помни, – если ты его предашь, если нарушишь слово, – предашь меня. Всего. С потрохами. Сердце мое, в котором ты – его предашь.

– Не нарушу, – шепчу, снова покрывая его грудь поцелуями. Клянусь. Обещаю. Не предам. Тебя никогда не предам, Влад!

– Вот и хорошо.

– Влад… – наверное, я не вправе задавать этот вопрос. И все же… Это меня гложет.

– Что ты сделал с ними? С Миленой и Сергеем? Убил?

Комкаю простыни в руках от напряжения.

Я знаю. Влад умеет быть жестоким. Тем более, после всего, что я видела там!

Он имел полное право их убить. Абсолютное, особенно по законам того мира, в котором он живет и которого я никогда до конца не пойму. И все же…

Сергей работал на него. Долгое время был ему предан. Заштопывал его самого и его людей. Мне об этом еще Василий рассказал.

А Милена…

Черт! Я никак не могу представить, что Влад способен той же рукой, которой ласкал когда-то женщину, пусть даже и не любя ее, свернуть ей шею!

Я с нетерпением жду и одновременно боюсь сейчас его ответа.

– Поверь, девочка. Есть вещи похуже смерти.

На его лице ни единой эмоции. Как будто это для него совсем не важно…

– И все же…

Неужели он, как говорил Гордей, может и правда посадить их на какую-нибудь цепь в подвале и морить голодом? Может, еще бить и издеваться?

Нет. Влад не может быть настолько жесток! Он же не садист! Я очень, очень хочу, по крайней мере, в это верить!

– Милена отправится в один из борделей. Будет там теперь работать. Круглосуточно. Днем и ночью. Чтоб все мысли о разной хрени из нее там вытрахали.

Съеживаюсь.

Это жестоко по отношению к бывшей любовнице. Но… Не самое худшее, что Влад мог бы с ней сделать. И это меня радует. Все же он более благороден, чем я даже думаю. Мог поступить намного иначе! Меня бы она точно не пожалела!

– А Сергей?

Все же спрашиваю, хоть и прикусываю язык.

Ведь именно с ним я сбежала! Влад мог не задумываясь уничтожить его. Тем более, что он мужчина…

– А Сергей будет рядом со своей любимой. Трудиться бок о бок в поте лица. Без права выхода за пределы борделя. Там тоже есть много работы для доктора. Правда, не такой почетной и перспективной, с его-то талантами. Но… Каждый в этой жизни получает то, что заслужил девочка. Иначе не бывает.

Облегченно вздыхаю.

– Ты слишком много беспокоишься не о том, – его рука снова проводит по моим губам, скользит по щеке, по подбородку.

А я… Я просто ловлю эти прикосновения. Как бесценное сокровище. Замирая. Впитывая в себя свечение его глаз.

Они сейчас… Такие необыкновенно нежные… Горящие такой любовью, что я тысячи раз готова проклинать себя за то, что усомнилась в нем! Как я могла?

– Доверься мне, Даша. Во всем.

– Да, Влад, – сама тянусь к его губам.

Прикасаюсь нежно. Тихо. Так, чтобы распробовать каждую черточку, каждую складочку на них.

Но он способен выдержать такую нежную ласку недолго.

Тут же накрывает мои губы жадным, обжигающим поцелуем.

– Мало, – выдыхает мне в распахнутые губы. – Как же мне тебя мало, Дааааша! Но у нас совсем нет времени. Ты сейчас должна одеться. Приедет Стас. Санников, ты его помнишь. Ты пойдешь с ним и сделаешь все, что он скажет.

– Но…

Невольно напрягаюсь.

Неужели снова разлука? Мы же только прикоснулись! Почти и не были вместе!

– Даша!

В его голосе прорезается рычание, и я послушно киваю.

– Да, Влад. Хорошо. Как скажешь.

– И помни. Ты предашь меня, если не послушаешься. Предашь по-настоящему.

Резко прижимает меня к себе. Замирает на какие-то минуты. И так же резко отшатывается, поднимаясь.

– Пора, – выдыхает со свистом сквозь сжатые зубы. – Помни, Даша. Ты вся моя любовь. Навечно. Это не измениться никогда. Даже когда нас обоих не станет на этой земле. Мы уйдем, а эта любовь останется. Не предай ее. Не предай.

Почему мне так больно от этих его слов? Почему сердце так остро и болезненно сжимается?

Хочу что-то сказать, но Влада уже нет в комнате.

Вздыхаю, тяжело поднимаясь с постели, чтобы одеться.

Во всем теле еще горит его тепло. Ломит. Покалывает. Разливается вспыхивающей волной счастья.

Все бы отдала, чтобы еще остаться. В этой постели. В этом доме. Дождаться Влада. Сказать какие-то безумно, бесконечно важные слова, которые рвутся из меня. Но…

– Я не предам тебя, любимый, – шепчу. – Я сделаю все, как ты скажешь. Я верю тебе.