Текст книги "Футарк. Третий атт (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Так я ей сам скажу, – удивился я.
– Тогда она точно решит, что вы этот… растлитель, – пояснила Ханна. – Лучше не надо, мистер, а то она и Оскар побьет, и вас на весь город ославит. Мы утречком прибежим. Сейчас все одно ничего не видать, у нас там фонари не горят.
– Утром так утром, – вздохнул я и дал им еще горсть мелочи – осталась после дневной прогулки. – Только приходите пораньше и не стесняйтесь стучать как следует!
И как мне дожить до утра? Я уже приготовился к бессонной ночи, к раздумьям о том, где же моя бедная Сигрид, что с ней, не замерзла ли она, не обожглась ли на солнце, не выбросили ли ее из дома…
Но тут позвонили в парадную дверь.
Открывать поплелся Сирил, споткнулся обо что-то, выругался, потом позвал меня:
– Вик, снова к тебе гости!
Я со вздохом поднялся и пошел вниз (ах, Ларример, на кого вы меня покинули, Сирил даже доложить не умеет!), чтобы недоуменно уставиться на сияющего улыбкой Пинкерсона.
– Добрый вечер, инспектор, – произнес я. – Проходите, пожалуйста.
– Спасибо, мистер Кин! – он стянул шляпу, кинул ее на вешалку и недоуменно уставился на чемоданы, стыдливо задвинутые в угол.
– Простите, у меня не прибрано, – извинился я.
– Это вы меня простите! – воскликнул Пинкерсон. – Я, конечно, не вовремя, поздно, без приглашения и все такое. Но у меня возникла гениальная идея!
Мы устроились в гостиной. Я налил инспектору коньяка из почти иссякших запасов (Сирил изрядно потрудился) и приготовился слушать.
– Я о своем дельце, – начал Пинкерсон. – Наш суперинтендант считает, будто те случаи вообще никак не связаны. И вообще, вовсе необязательно, что та дама их убила! Так-то подобных случаев много было, только без смертоубийства. Может, совпадение, говорит, или намеренно нас на такую мысль наталкивают, чтоб с толку сбить…
– Но вы с ним не согласны?
– Не согласен! – энергично подтвердил он. – Я уж вам говорил, мистер Кин! Думаю, эта Черная Вдова их через объявления завлекает и… того! Ну, вы поняли.
– А я-то причем? – не понял я. – Все, что знал о Ларримере, я вам рассказал.
– Ну… – Пинкерсон засмущался, вскочил и принялся расхаживать по комнате, потом остановился и заявил: – Мистер Кин, я хочу ловить на живца! Объявления, конечно, не в нашей газете печатают, но подают-то их в Блумтауне, это мы точно выяснили!
Соображал я после всех сегодняшних перипетий, конечно, медленно, но на это меня хватило…
– Полагаю, роль живца вы уготовали мне?
– Ну да! Сами посудите, мистер Кин, как-то же та дама жертв выбирает? Узнает об одиноких да обеспеченных… Да и на внешность смотрит, чтоб не вовсе сморчок был: такой на любовь с первой фотокарточки не поведется! Ну вот скажите честно, может она на меня клюнуть?
– Нет, – честно ответил я, взглянув на его грачиный нос и торчащие уши. – Разве что вы ли бы тайным миллионером, и об этом знала вся округа.
– Вот видите! А такой шанс пропадает… Мистер Кин, вам ничего делать и не придется, – заверил Пинкерсон, пылая энтузиазмом. – Я и объявление сам размещу! Телеграммой!
– Какое еще объявление?
– Да брачное же! Для этой… Черной Вдовы! И тогда…
– Погодите! – остановил я. – Давайте по порядку. Вы хотите от моего имени направить объявление о знакомстве?
– Именно! – подтвердил он, извлек из кармана кипу разнокалиберных бумажек и порядком изгрызенный карандаш и уселся в кресло. – Вот, я тут набросал примерно, послушайте-ка… «Образованный и обеспеченный джентльмен сорока семи лет, холостой и бездетный, зовет на счастливый брак даму или девицу приятной наружности. Расстоянием не стесняться. Во избежание излишней переписки желательна фотографическая карточка». Как вам, а?
Голос Пинкерсона звучал гордо.
– Мне еще нет сорока семи, – мрачно сказал я.
– Ничего страшного, – заверил инспектор. – Она постарше выбирает, но я решил, что пятьдесят – это уже многовато, еще немножко – и старик. А вот сорок семь – в самый раз, мужчина в самом расцвете лет, солидный, но не старый… Это человеческая психология, я читал, – гордо добавил он. – Ну и вообще, вы, может, просто хорошо сохранились!
– С этим спорить не стану, – вздохнул я.
Энтузиазм Пинкерсона приспособить бы вместо движителя ротора турбины на электростанции в Кампочите – они бы все окрестные города энергией снабжали…
– Наверно, надо еще и внешность указать, – озаботился он, по-своему поняв мою гнусную ухмылку. – Гхм… как бы это покрасивее… Высокий и стройный джентльмен, блондин с благородной проседью и голубыми глазами ищет ту, что составит его мужское счастье и разделит с ним радости жизни…
Он вдохновенно принялся черкать в своих записях, кажется, уже нисколько не сомневаясь в моем согласии.
С другой стороны, вдруг Ларример и правда угодил в сети этой Черной Вдовы, как высокопарно именовал ее инспектор? Чего только не бывает…
– Вы мне льстите, – заметил я, услышав очередной пассаж Пинкерсона. Что-то о моей спортивной форме, если я правильно понял иносказание.
– Ничуть! – отмахнулся он. – Надо ж вас покрасивее расписать! Чтоб она точно клюнула…
– Вы фантазер, – вздохнул я. – Но что с вами поделаешь…
– Я, мистер Кин, образцы читал, – серьезно сказал Пинкерсон. – Для вдохновения! Сами поглядите, если не верите.
Он протянул мне потрепанный номер «Джеральдтаун Геральд».
– Бедная, но честная девушка двадцати трех лет, – прочитал я первое попавшееся объявление, – красивая и интеллигентная, ищет человека, который бы спас её от нужды и порока, куда её толкает тяжёлая жизнь. Будет благодарная своему будущему мужу.
– Мне там больше другое нравится! – признался Пинкерсон. – Про русалочьи глаза.
– Вот это? Красивая, с русалочьими глазами, вся сотканная из нервов и оригинальности, зовет на праздник жизни интеллигентного, очень богатого господина, способного на сильное яркое чувство… Хм, да вы романтик, инспектор!
– Ну что вы! – смутился он и принялся распихивать по карманам свои записки. – Тут дело такое: объявление денег стоит, чем оно длиннее, тем, стало быть, объект состоятельнее.
– Логично…
– В общем, договорились! – сказал инспектор. – Я прямо сейчас на телеграф. И, как говорится, будем искать женщину!
Хм, а ведь беркану можно трактовать и так. Вдруг повезет?
Окрыленный инспектор улетучился, а я решил что все-таки нужно попытаться вздремнуть хоть часок-другой.
Сирил пропал бесследно, словно растворившись в темных глубинах дома. Может, забился в какой-нибудь угол и, давясь от жадности, пожирает оставшиеся сэндвичи? В желудке у меня подозрительно заурчало…
6.
Ночь я провел как на иголках, встал еще до рассвета, спустился на кухню, чтобы выпить чаю, и с изумлением застал там Сирила. Очевидно, кузен оголодал настолько, что решил приготовить себе завтрак и теперь ругался сквозь зубы, обращаясь к сковородке с полуобгоревшей селедкой. Я прищурился: судя по всему, кузен додумался жарить рыбу нечищеной и без масла!
– Ты что творишь? – осведомился я, зажимая нос и открывая окно.
– Не видишь, готовлю, – огрызнулся он. – То есть пытаюсь…
– Сирил, тебе сколько лет?
– Ну… Тридцать два, – сознался он. – И что?
– То, что пора бы тебе уже повзрослеть, – признаюсь, сил на то, чтобы устроить кузену полноценную выволочку, у меня не было. – Ты до сих пор полагаешь, что булки растут на деревьях? Тебе не хватает ума сообразить, что рыба не сама прыгает на сковородку уже чищеной и разделанной?
– Конечно, опять Сирил дурак, – буркнул он и отправил свою стряпню в мусорное ведро. – Я бы с удовольствием сделал сэндвич, но у тебя в кладовой шаром покати!
– Правильно, меня же не было дома, – кивнул я и сжалился: – Погоди, сейчас принесу из машины…
Когда я вернулся с припасами, Сирил подозрительно принюхался и спросил:
– Это, прости, что такое?
– Мясной пудинг, – сказал я, свалив все на стол, – мясной же пирог. Ветчина, хлеб, сыр – налетай!
– Вик, ты меня отравить решил? – подозрительно спросил он, потыкав пальцем пудинг. – Я боюсь представить, из кого это готовили… И когда!
– Не переживай, – я отхватил себе изрядный кусок и добавил с набитым ртом: – В путешествиях мы и не такое едали, живы, как видишь. М-м-м, пища богов!
Выражение Пинкерсона пришлось весьма кстати, и Сирил переборол себя. Надо ли говорить, что вскоре стол изрядно опустел? Недооценил я прожорливость кузена…
И тут в дверь постучали.
– Это мы, мистер! – услышал я уже знакомые голоса. – Вы готовы?
– Вполне! – ответил я, дожевывая и прихлебывая чай. – Минуту… Войдите пока, не стойте за дверью…
– Что же это вы, мистер, всухомятку? – удивилась Ханна. – Или у вас прислуги нету?
– Временно нет, – вздохнул я и объяснил, в чем дело.
– А кладовка у вас где? – деловито спросила Оскар, подвинула к плите табуретку, вскарабкалась на нее и живо развела огонь. – Ага…
В четыре руки эти две малявки живо притащили из кладовой яйца и прочее, и через пару минут на сковороде уже аппетитно шипела яичница с беконом.
– На себя-то сделайте, – велел я, опомнившись. – Да не стесняйтесь!
Яичница и оставшиеся куски пирога вмиг исчезли со стола, и я почувствовал себя совершенно счастливым.
– Вот что бывает, когда в доме нет женской руки, – поучительно сказал я Сирилу, пока девочки мыли посуду.
– Кто бы говорил!
– У меня есть Мэри, просто пока она не может работать, – напомнил я. – А ты? Так вот придется жить своим домом, даже яичницу поджарить не сумеешь!
– А ты? – передразнил Сирил. – Тебе кто мешал это сделать?
– Гм… я об этом не подумал, – сознался я. – Я вообще не знал, есть ли в кладовой яйца. Но, в конце концов, их можно и сырыми выпить. Или сварить. В общем, Сирил, тебе пора жениться!
– Не понял, как из моей кулинарной несостоятельности вытекает необходимость женитьбы? – опешил он.
– А ты разве не собирался взять в жены миссис Вашингтон?
– Ну мало ли, что я собирался! – возмутился кузен. – Имею я право передумать?
– Я бы на это не рассчитывал, – сказал я, сходил за шляпой и вышел, оставив последнее слово за собой.
Девочки впервые ехали в таком роскошном автомобиле, а потому вели себя, как мышки, по-моему, даже дышать боялись.
– Вот тот дом, мистер, – сказала Оскар, когда мы подъехали к бывшему кварталу художников. – Видите? С чердаком таким… Облезлый. Вот в нем я и видела тот цветок, не знаю уж, ваш или нет. Вы езжайте, а мы пойдем себе, а то вдруг увидит кто…
– Погоди, возьми хоть денег! – спохватился я.
– Вы нам уже давали, да еще накормили, – ответила Ханна. – А тот это цветок или не тот, еще не известно. Спасибо, мистер, нам бежать надо!
С этими словами они выскользнули из машины и растворились между покосившимися обветшалыми домами.
Я посмотрел на указанный дом. По забавному стечению обстоятельств он был мне хорошо знаком: именно там я приобщался к высокому искусству с помощью художников наив-направления. Как много лет минуло с тех пор, подумал я с ностальгией, некоторые из тех энтузиастов и прославиться успели, видал я рекламные проспекты лондонских выставок.
Этот дом, несмотря на облезлые стены, выглядел чуть получше остальных, тут хотя бы помыли окна и покрасили рамы. Но это ерунда, главное, на подоконнике стояла моя Сигрид: я узнал бы ее из тысячи по кончикам ее иголок! И она цвела, моя бедная девочка, оставшаяся на полгода без хозяина…
Безо всяких сомнения я взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Открыли не сразу, на пороге очутилась девочка ростом едва мне по пояс.
– Здравствуй, – сказал я, – а взрослые дома есть?
– Только я, – ответила она. – Все взрослые днем работают, вы не знали, мистер?
Я поперхнулся от неожиданности.
– Скажи, пожалуйста, ты из тех, кто переехал из шахтерского поселка?
– Да. Вы заходите в дом, мистер. Брать у нас нечего, на бандита вы не похожи, вроде приличный джентльмен, – она посторонилась, пропуская меня. Где-то в глубине дома хныкал ребенок. – Вы из комитета этого? Как его?..
– Попечительского? Нет, я по другому делу… Кстати, как тебя зовут?
– Агнес, – ответила она равнодушно. – Можно Несси, можно Энн, это как вам удобней, мне все равно. Так что за дело у вас?
Я присмотрелся. На вид ей было лет семь-восемь, хотя судя по худобе… наверно, больше. В форточку она пролезла бы запросто.
– У тебя на окне стоит цветок, – сказал я. – С колючками. Он мой.
Девочка вздрогнула и попятилась. В луче света, упавшем из приоткрытой двери, стали видны штопаные-перештопаные чулки и слишком короткое платьице, из которого она давно выросла. У Энн были красивые темные глаза и очень серьезное выражение лица.
– А чего это вы так решили? – спросила она.
– Будто я мою Сигрид не узнаю, – ответил я. – Откуда взяться такому растению в вашем районе? Ладно бы герань или бальзамин…
Девочка потупилась.
– Если это ты влезла ко мне на чердак и взяла Сигрид, то верни, пожалуйста, – попросил я. – Она мне дорога. Если хочешь, я взамен подарю тебе… да хоть ту же герань. С кактусом ты не справишься, погибнет, жалко же.
Энн всхлипнула, но тут же сжала губы и выпрямилась.
– Вы же в полицию заявите…
– Да нет, зачем? Кто станет искать похитителя кактусов, сама подумай?
– Я не нарочно, – произнесла она. – Я… просто цветок такой замечательный! У нас дома было много всяких, летом, конечно, ну и зимой вот герани цвели, у меня самые красивые! А забрать мне их не дали…
– Почему это? – удивился я.
– Потому что меня из милости соседка взяла, за детьми смотреть, пока сама работает, – мрачно ответила Энн. – А все мои в шахте остались. И отец, и мама с сестрой… Все же работали, Линн уже десять было, ее наняли отвалы разбирать, а мне рано еще… Ну и вот. И кому мои цветы нужны? Только вещи взяли, и то мало, не унести было…
Я промолчал – это было тяжело слышать.
– То есть ты сиротка? – спросил я, вспомнив, что тетушка Мейбл возглавляет какой-то очередной комитет: быть может, она сумеет помочь? Девочка кивнула. – А что ты умеешь делать?
– Все умею, – серьезно ответила Энн. – Работать только негде. Тут ребята злые, дерутся ужас как сильно! Вот я только одной леди помогаю телеграммы на почту носить, и все.
– А готовить? И еще что-то?
– Умею… из того, что есть, стирать, ясно, штопать, прибираться… Линн меня всему учит. Она на два года всего старше, но она умнее!
– Постой, ты же сказала, что вся твоя родня осталась в шахте, – не понял я.
– Да, – был ответ. – Только Линн меня не бросила.
– Может, тебе это… кхм, кажется? – осторожно задал я вопрос.
– Нет, Линн здесь, – твердо произнесла Энн. – Она всегда со мной, она никогда меня не бросит… Так чего вы хотели-то, мистер, а?
Я открыл рот… И закрыл. Из темного угла за спиной девочки показался Хоггарт, который отчаянно жестикулировал, пытаясь подать мне какой-то знак. Смысла его кривляний я не понял и слегка покачал головой.
Тогда призрак умоляюще сложил руки на груди, сделал большие глаза и кивнул на девочку. Однако! Чтобы Хоггарт за кого-то просил? Не иначе, скоро небо на землю упадет…
– Послушай, Энн, – произнес я, – ты, как я понял, цветы любишь?
Она кивнула.
– Я вам отдам сейчас этот ваш, с колючками, – сказала она. – Я не нарочно. Увидела – бутон, ну и… Подумала – там таких много, и не заметит никто, что цветок пропал. Поставила вот на солнышко, он и распустился, хороший такой… Но мы больше ничего и не взяли. Там внизу у вас кто-то топать начал и ругаться, и мы убежали…
«Сирил вернулся с попойки!» – понял я и произнес:
– Я не сержусь. Скажи, а не хочешь ли ты пойти в услужение к солидной даме?
– А она драться не будет? – опасливо спросила Энн.
– Миссис Таусенд? Да что ты! Отругать может, но не более того… И ей нужна помощница – герани поливать. У нее лучшие призовые герани в нашем графстве. Целый цветник…
– Ух ты! – Энн широко распахнула глаза, но тут же сникла. – Но нас же двое, мистер.
Я нахмурился.
– Линн, – напомнила она. – Моя сестра. Я без нее никуда, а эта ваша миссис не согласится на двоих…
Хоггарт в своем углу вдруг буквально подскочил на месте и ткнул пальцем.
Зажмурив здоровый глаз, я присмотрелся к тому, на что он показывал… Так и есть! За плечом Энн стояла еще одна девочка, чуть постарше и повыше ростом, но тоже худенькая и не в платье-обдергайке, а в штанах, как мои маленькие гостьи. Вот это новость…
Так вот почему Хоггарт прятался, понял я наконец: Энн способна видеть призраков!
– Я думаю, миссис Таусенд не станет возражать, но только если ты не станешь упоминать сестру вслух, – обтекаемо сказал я. – Советуйся с Линн, но помалкивай о ней, ладно?
– Ага! – лицо Энн озарила робкая улыбка. Кажется, девочка привыкла, что за упоминания о сестре ей достаются лишь косые взгляды, а то и тумаки.
Она метнулась на кухню и принесла мне Сигрид. Та дивно цвела!
– У тебя легкая рука, – похвалил я, придирчиво осмотрев растение и не найдя видимых изъянов. – Так поедешь к миссис Таусенд?
– Ну а отчего бы не попробовать? – рассудительно сказала та. – Я только пальто да ботинки возьму, мистер. Больше и нечего, все младшим отдали, я выросла уже из этого. И еще соседке скажу, чтобы за мелюзгой смотрела…
«Боже, что скажет тетушка?» – подумал я. Впрочем, меня больше интересовало, что она скажет, узнав о похождениях Сирила! На фоне его приключений с фонарем судьба маленькой сиротки явно не котировалась.
На пороге я обернулся – Хоггарт каравеллой плыл следом за нами. Я приотстал, позволяя девочке первой выскочить на улицу, и сказал тихо: «Хоггарт, вас там жена ищет, вы не забыли?»
Кажется, призрак икнул. Потом судорожно кивнул и растворился в воздухе.
При виде моего золотистого автомобиля Энн вытаращила глаза. А увидев сад миссис Таусенд – даже в это время года он был несказанно хорош, – потеряла дар речи.
– Виктор? – удивленно встретил меня суперинтендант. – Что-нибудь случилось? Не то чтобы я не рад был вас видеть, но…
– Да понимаете, я миссис Таусенд служанку нашел, причем совершенно случайно, – пояснил я. Энн осторожно высунулась из-за полы моего пальто.
– Это ваше «случайно» хуже мировой войны, – изрек Таусенд, разглядывая чумазое диво. – Дорогая! Иди посмотри!
Миссис Таусенд выплыла на зов, увидела девочку и всплеснула руками.
– Господи! – воскликнула она. – Ты когда ела последний раз?
– Вроде вчера, миссис, – та изобразила неуклюжий реверанс. – Ну и так… чай с хлебом сегодня.
– Что на тебе за ужасное тряпье? Когда ты мылась?!
Энн вжала голову в плечи.
– Миссис Таусенд, она сирота, из тех переселенцев, – осторожно сказал я. – Конечно, она слишком мала, вдобавок, вы предубеждены против этих людей… Однако, думаю, Агнес может вам пока помочь. Ей некуда идти.
– Ах вот как! – та уперла руки в бока. – Вы сказали, миссис Стивенсон возглавляет комитет? Ну так мне нужно с ней побеседовать! Она чересчур мягка…
Я содрогнулся, представив этот тандем. И еще я представил, как отреагирует тетушка, узнав, что слишком мягка, оказывается!
– Иди на кухню, – велела миссис Таусенд девочке. – С плитой разберешься? Ставь греть воду в большой кастрюле, я тебе потом помогу снять горячую. Тебя нужно отмыть, не дай бог вши… А платье… О боже, Джордж, ну почему ты сидишь и ничего не делаешь?
– А что, мне нужно вскочить, отловить на лугу лорда Блумберри овцу, остричь ее, спрясть шерсть и соткать сукно на платье этой девочке? – флегматично отозвался он, раскуривая трубку. – Уволь, дорогая. Тебе нужна подмога по хозяйству, ты и занимайся с нею. Кстати, как ее имя?
– Агнес, – повторил я. – Но она отзывается на Энн.
– Джордж, – повелительно произнесла миссис Таусенд. – Немедленно езжай и купи хоть какое-нибудь готовое платье. Ребенок не может ходить в таких кошмарных обносках! И поживее!
– Но я выпил за обедом! Прикажешь мне оштрафовать самого себя?
Супруги переглянулись и уставились на меня.
– Я подвезу, – сказал я. А куда мне было деваться?
Почти невидимая на свету Линн улыбнулась и сделала неуклюжий реверанс, после чего исчезла. Видимо, полетела вслед за сестрой. И как бы мне предупредить Джорджа?..
– Ну вы даете, Виктор! – покачал головой Таусенд, выслушав по дороге мой немудреный рассказ. – Вечно вы всем помогать рветесь!
– Уж простите, – развел руками я. – Ничего не могу с собой поделать.
– И как мне теперь с ней быть, а? – Таусенд потер переносицу и пригладил бакенбарды. – Додумались же, очередную воровку ко мне пристроить!
– Энн хорошая девочка, – возразил я негромко. – А что воровала… Так не от хорошей жизни, согласитесь, Джордж?
– Эх! – Таусенд махнул рукой. – Ладно уж, Виктор, уговорили. В людях вы разбираетесь, я уже не раз убеждался.
– Спасибо за доверие, – иронично сказал я.
Когда через час я высадил Таусенда у его дома, он уже приобрел все необходимое для девочки.
От приглашения на чай я отказался. Конечно, Таусенды – милая пара, однако, признаюсь, я уже немало помотался сегодня. Зато (я скосил глаза на Сигрид, блаженно растопырившую колючки на соседнем сиденье) все закончилось хорошо!
С этой оптимистичной мыслью я и распахнул дверь в свой особняк.
7.
Устроив бедняжку Сигрид на прежнем месте, я убедился, что остальные мои питомцы чувствуют себя прекрасно. Правда, мое дивное настроение мгновенно испарилось, когда я услышал, как чертыхается внизу Сирил, сражаясь с непокорной плитой.
Сообразив, что порядка (и обеда!) в доме не будет минимум неделю, пока не вернутся Мэри и Ларример (если вернутся оба!), я совсем затосковал. Конечно, можно уехать в Лондон – в Географическом обществе меня будут рады видеть. Но на кого оставить оранжерею? Доверить моих бедняжек Сирилу? Ну уж нет, хватит с меня экспериментов…
Есть хотелось все более ощутимо, и я, прихватив свои покупки, отправился на кухню. Сирил, как я и думал, отыскался там. От хлеба не осталось даже крошки, в кладовой я нашел только крупу, немного бекона, лук с морковью и пару яиц. Судя по скорлупе в мусорном ведре, кузен последовал моему совету и выпил их сырыми… Странно, что бекон не слопал, хотя… интересно, это следы чьих зубов? Если это мышь, не хотел бы я с ней повстречаться! Одним словом, я правильно сделал, что по дороге снова запасся провиантом.
На кухне сильно пахло чем-то горелым, и я снова открыл окно. Честное слово, если Мэри прибьет Сирила своей любимой сковородкой за то, что он сжег на ней очередной кулинарный шедевр, я возражать не стану!
– Что ты готовил на сей раз? – спросил я.
– Хотел поджарить яичницу, – вздохнул он. – И даже на масле! Но кто же знал, что она так быстро горит? Отвернулся буквально на минуту, и поди ж ты…
– И чем это ты так увлекся? – спросил я, вглядываясь в конверты на столе, и тут же возмутился: – Сирил! Кто тебе разрешил вскрывать мою корреспонденцию?
– А? Что? – он попытался сгрести бумаги в кучу, но не успел, я уже все увидел, да и косвенных улик было более чем достаточно!
Руки кузена оказались перепачканы типографской краской: видимо, Сирил начал с газет (которые в отсутствие Ларримера, конечно, никто не проглаживал), а потом заскучал и принялся за письма.
– Мои письма! – с укоризной сказал я и принялся сгружать пакеты на стол.
– Я их не читал, – заверил он.
– А это что? – я кивнул на вскрытые конверты.
– За кого ты меня принимаешь? Я только рекламу читал!
– Зачем? – удивился я, взглянув на буклеты. – Ты выбираешь корсет или мазь от хруста в коленях?
– Да просто полистал от скуки… Зато нашел себе хобби!
– Какое? – с подозрением спросил я.
– Буду наблюдать за птичками! – Сирил помахал брошюркой с малиновкой на титульном листе.
От неожиданности я аж поперхнулся очередной нотацией, и кузен заботливо похлопал меня по спине.
– Ты же сам мне говорил, что нужно найти себе занятие, – напомнил он. – И мама говорила… И Мирабелла.
– Вообще-то мы имели в виду, что тебе стоило бы найти работу.
– О нет, спасибо, – поморщился Сирил. – Я пробовал, мне не понравилось… Кстати, чем так воняет?
Вместо ответа я вручил ему промасленный газетный кулек, из которого ошеломительно пахло жареной рыбой.
– Это… что? – с подозрением спросил кузен и спрятал руки за спину.
– Это вкусно, – заверил я.
Дело в том, что, вспомнив рабочую столовую, я зарулил к старым знакомцам и разузнал, где можно перекусить на ходу так, чтобы не отравиться. И не устоял перед жареной рыбой с картошкой! Свою порцию (ладно, две) я съел еще горячими, на месте, но и на долю Сирила кое-что захватил. Он сперва морщил нос, но быстро вошел во вкус…
– Хорошо, но мало, – облизнулся он и посмотрел на пакеты. – А там что? Может, пирог вроде вчерашнего? Он был очень даже ничего…
– Сегодняшние я брать не рискнул, – хмыкнул я. – И вообще, вон кладовая, в ней что-то есть, ты сам сказал.
– Но что с этим делать?! – воскликнул Сирил, и я тяжело вздохнул, потом встал, снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и закатал рукава.
– Неси всё сюда, – велел я. – А потом налей кастрюлю воды и поставь на огонь! А еще разбери покупки и сковородку помой…
– А что ты собрался готовить? – с интересом спросил Сирил.
– Походный обед, – ответил я, разглядывая ингредиенты. – Не бойся, не отравлю.
– Ты это уже говорил, – Сирил с подозрением посмотрел на мясо. – Слушай, но это же… Это же собачье мясо!
– Это конина, – заверил я.
– Да нет же, я хочу сказать, его только собакам покупают!
– Ничего, ты не хуже собаки. Кое-где конину за деликатес считают, так что не привередничай и дай мне еще во-он те овечьи ноги! И бекон, его все равно кто-то погрыз.
Скоро в кастрюле уже варилась похлебка с овощами и мясом. Выглядела она не слишком аппетитно, но пахла весьма и весьма недурно. После пары суток пути, бывало, и не такое съедали, а уж горячую (пусть и немного пригоревшую), с маслом и вареными яйцами – смели бы моментально. Как, впрочем, и мы с кузеном.
– Не подозревал в тебе таких талантов, – сказал он, сыто икнув. Потом подумал и добавил обиженно: – Потому ты и не женишься? Сам по хозяйству можешь того-сего, если приспичит?
– Именно, о мой бестолковый кузен, – благодушно ответил я. – Уж с голоду возле кладовой точно не умру.
Сирил тяжело вздохнул и без напоминания принялся мыть тарелки…
– Имей в виду, – сказал он, – там больше ничего нет. Капусту я не считаю, я не коза, чтоб ее жевать.
– Отлично, – вздохнул я. – Вот и повод наведаться к тетушке. Сдам тебя ей с рук на руки, а заодно и поужинаю…
* * *
Прекрасным теплым вечером мы приближались к дому тетушки Мейбл.
Я рулил, наслаждаясь подзабытым ощущением (в Мексике автомобиль поди сыщи!), а кузен напевал какую-то развеселую песенку.
– Сирил, – не выдержал я, сворачивая на подъездную аллею, – прекрати, пожалуйста. Ты ужасно фальшивишь!
– Сейчас это модно, – обиделся он, но умолк.
Чета Стивенсонов вкушала ужин: на столе сверкала серебром пузатая крышка, под которой, судя по аромату, скрывалось сочное жаркое, аппетитной горкой высился печеный картофель, поблескивало масло в масленке…
– Добрый вечер! – радостно сказал я.
– Ах, Виктор, – тетушка Мейбл скупо улыбнулась и подставила для поцелуя напудренную щеку. Сирила она словно бы не заметила. – Добрый вечер.
Полковник коротко кивнул и поспешил скрыться за газетой.
Блудный сын непринужденно плюхнулся на ближайший стул и принялся за обе щеки уписывать ужин.
– Тетушка, с чего вдруг такая немилость? – удивился я. – Признаюсь, я очень соскучился…
– Я тоже, – кивнула она, как-то напряженно меня разглядывая. – Должна признать, путешествие пошло тебе на пользу: загорел, постройнел…
– Звучит как-то неодобрительно.
– Ну что ты, – неубедительно запротестовала тетушка, постукивая пальцами по столу, и поджала губы. – Я очень… – она запнулась и поправилась: – чрезвычайно рада, что ты наконец взялся за ум! Однако ты мог бы положиться на мой жизненный опыт и знание людей…
Я опять не понял, о чем идет речь. Вряд ли о моих мексиканских приключениях, откуда бы тетушке о них узнать? Тогда в чем дело? Неужели они с миссис Таусенд успели из-за беженцев? Или она о родах кухарки? Но я-то тут причем?..
Сирил, негодяй, ел так, что аж за ушами трещало (и тем наверняка надеялся смягчить материнское сердце). Хотя эти уши – чуточку оттопыренные, крупные – наверняка не упустили ни слова из сказанного.
– Тетушка, – наконец сказал я, устав от неопределенности, – о чем вы говорите?
– Вот об этом! – и она величаво кивнула на лежащий на столе свежий номер «Джеральдтаун Геральд».
Я присмотрелся… о, ну конечно, колонка брачных объявлений. Пинкерсон времени даром не терял…
– Виктор, – продолжила тетушка укоризненно, – почему ты не пришел ко мне? Я бы охотно познакомила тебя с одной из дочерей моих подруг…
Сирил поперхнулся, вспомнив выводки этих самых дочерей, от которых мы с ним время от времени удирали через окно второго этажа.
– Тетушка, это в интересах следствия, – сурово сказал я и сдвинул брови.
– Гхм… как это понимать? – поинтересовалась она.
– Я обо всем расскажу после ужина, – твердо сказал я, и тетушка сжалилась…
К сожалению, ужин не мог длиться вечно, пришлось изложить, в какую аферу втравил меня Пинкерсон.
– Как любопытно, – только и сказала тетушка Мейбл, когда я умолк, и постучала холеным пальцем по газете. – Выходит, это неправда? И ты вовсе не вознамерился связать себя, наконец, узами брака?
– Не таким способом, – заверил я. – Кстати, а почему вы решили, что объявления дал я?
– Вик, – вздохнула она, – неужели ты думаешь, что в Блумтауне можно сохранить в тайне такие вещи? Твой посыльный, конечно, ушлый малый, но…
Она сделала многозначительную паузу.
«Убью!» – подумал я. Не посыльного, разумеется, он-то ни при чем! Не сомневаюсь даже, что соответствующий приказ отдал ему лично инспектор, парень сболтнул что-нибудь на почте, а оттуда уж, из этого рассадника сплетен, информация просочилась к тетушке. С другой стороны, так наживка, должно быть, выглядит куда привлекательнее.
Чтобы не развивать тему, я поспешил откланяться, но сперва вручил родственникам сувениры из жаркой Мексики. Тетушке я привез роскошную кружевную мантилью, а полковнику – теплое пончо экзотической расцветки и сомбреро с полями выдающейся ширины (оно было не меньше тележного колеса, это уж точно).
– Какая интересная штука, – заметил он довольно, примерив все это. – Удобно.
И, прищурив глаза, полковник дернул себя за ус. А я вообразил его сидящим в кресле у камина: в пончо тепло и уютно, а под широкими полями сомбреро можно и подремать, пока тетушка рассуждает вслух, скажем, о воспитании драгоценного сыночка. Главное, не захрапеть.
Когда я уже откланялся и сел в машину, меня окликнул запыхавшийся кузен:
– Вик! Возьми меня с собой, а?
– Ты только что вернулся.
– И что? Мама хочет привлечь меня к благотворительности, а я для этого не гожусь, согласись!
– Пожалуй, – кивнул я и завел мотор.
– Ну давай, я пару слуг у Мирабеллы одолжу? – умоляюще произнес он. – Не самим же готовить и убирать!
Я подумал и кивнул: брать кого-то с улицы чревато, а стоять у плиты… Разок еще можно, но стряпать постоянно я не собирался. Питаться всухомятку – тем более.
