Текст книги "Футарк. Третий атт (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Простите, мистер, на обед пора. Времени на перерыв всего ничего, а перекусить надо, – он отбросил ветошку. – Машину вашу только после обеда отдадим, уж извините. Погуляйте пока, что ли?
При слове «обед» у меня заурчало в животе – пирожков мне явно не хватило. Дома ждала разгромленная кухня (Сэм, наверно, прибежит вечером прибраться, но это когда еще будет!), невменяемый Сирил и в лучшем случае пара бутербродов. Это если кузен не слопал все припасы из кладовой, а он мог…
– А где вы обедаете? – спросил я с интересом.
– Да тут рядышком, за углом, мисс Лайт столовую держит, – отозвался он, хотя я был уверен, что Джек достанет бутерброды в промасленной газете и усядется вон хоть на снятое колесо. – Сейчас все наши туда ходят, потому как горяченького похлебать – первое дело! А то утром вскочишь, с собой собирать некогда, да и, честно скажу, мистер, лень, лучше поспать лишних четверть часика. У кого жены есть – те берут обед с собой, а нам, холостякам, только в столовую.
– Не возражаешь, если я составлю вам компанию?
Джек уронил кепку.
– Вы?! В нашей столовой?!
– Ну а что такого? – хмыкнул я. – Есть очень хочется, я с дороги, в доме бардак, кухарка при мне рожать начала… А в ресторан не хочется.
– Так мы простое едим… – осторожно произнес он.
– Джек, я, бывало, живых гусениц с удовольствием употреблял и мхом закусывал, – сказал я. – Пойдемте, что время терять?
Наверно, я обеспечил местных дам поводом для сплетен на полгода вперед, когда в компании десятка работяг ввалился в скромное заведение, источающее кулинарные ароматы. Признаюсь, есть хотелось так, что жиденького перлового супчика я взял две порции, с удовольствием закусил копченой селедкой с хлебом и подозрительно зеленоватым сыром, решив, что французы проращивают на нем плесень нарочно, а родная лучше, и запил парой стаканов мутноватого чая.
– Никогда б не подумал, что вы, мистер, за одним столом с нами есть будете, – впечатленно произнес Пит (пришлось знакомиться заново, я всех уже перезабыл).
– А что тут такого? – удивился я.
– Ну так вы ж богатый и вообще…
– Богатые тоже жрать хотят, – изрек доселе не знакомый мне парень по имени Вилли. – Только стоя, поди, непривычно?
– Мне по-всякому привычно, и стоя, и лежа, – улыбнулся я, с удовольствием допивая чай. Видимо, на сытый желудок меня посетило озарение, и я спросил: – Джек, ты напомнил, как я вас нанимал… Ну, стекла мне побили…
– Ага, было дело, а что?
– Опять то же самое. Вернулся – выбиты стекла в мансарде… на чердаке по-вашему. И цветок украли. Не самый ценный, но мне лично он был дорог… Кто это у вас опять орудует?
– Из наших к вам никто не полезет, – помотал головой Пит. – Вас все знают. Малышня все бегает посмотреть, нету ли знака на флюгере, вдруг чего вам понадобится разузнать, это они завсегда…
– Это приезжие, точно, – сказал Вилли, шумно прихлебывая чай. – Я слышал, пару домов обворовали, там тоже в форточки лазили. Значит, кто-то мелкий был. У понаехавших как раз малышни полно, сплошь девчонки. К серьезной работе пока не приставишь, а вот в форточку залезть они точно могут.
– Погодите, – поднял я руки и заказал всей компании по порции капустного пирога и еще по стакану чая. – Какие приезжие, откуда? Джек сказал, с шахты, но почему они подались именно сюда?
– А! Вы же уезжали, мистер, – сообразил Пит, – потому и не знаете… Ну, недалеко тут был шахтерский поселок. Мужчины, ребята покрепче – все под землей работали. А давно говорили, что там опасно, но жить-то на что-то надо, вот и лазили… Крепь треснула – обвалом больше ста человек накрыло. Вроде их не всех еще и достали…
– Угу. Остались одни бабы с детьми… В том поселке что сидеть? Там уже заработать не выйдет, – подхватил Джек. – Подались кто куда, и к нам, и в Джорджтаун, и вообще по округе. Но у нас тут тоже им не рады. Работать и без того есть кому. Правда, одна приезжая мусорщицей устроилась: здоровенная бабища, одной рукой лошадь держит, другой мешки грузит. Остальные кто стирать подался, кто полы мыть, а дети так, неприсмотренные, не до того. Они в старые дома вселились, где раньше чокнутые маляры жили, – добавил он.
– Чокнутые маляры? – нахмурился я. – Художники, что ли?
– Ну да, наверно, они. Те съехали, дома вроде сломать хотели, а тут такое дело… Вот тех и поселили, пока не решат, что с ними делать.
– Понятно, – сказал я. – Спасибо, я и не знал о происшествии. В газетах не писали, видимо, не сочли важным.
– Время, – напомнил Вилли, счастливый обладатель старых часов на стальной цепочке. – Пошли, парни. Мистер, машину вашу сейчас отполируем в лучшем виде. И заправить надо как следует.
– Само собой, – кивнул я.
Автомобиль мне отполировали до солнечного блеска, просто смотреть больно, от царапины и следа не осталось (хотя ума Сирилу я все равно вложу).
– Джек, – спохватился я, уже усаживаясь за руль, – Пит сказал, что ваши младшие все высматривают условный знак… Можешь попросить их побегать по округе, особенно там, где беженцы поселились? Посмотреть, порасспрашивать, вдруг что-то узнают?
– О вашем цветке? – правильно понял он. – Да, конечно, дело-то ерундовое! Только, мистер, сейчас мне никак не отлучиться. Вечером скажу. Ну, если мимо кто будет пробегать, непременно передам!
– Хорошо, – сказал я, расплачиваясь честь по чести. – Тогда пусть сразу ко мне идут, я покажу, как растение выглядит.
– Конечно, мистер, примчатся пулей! – заверил Джек и помахал мне вслед.
Путь мой лежал в полицейский участок, в котором будто бы ничего не изменилось, даже у двери дежурил все тот же самый полицейский. На мое счастье, инспектор Пинкерсон оказался на месте и радостно вскочил мне навстречу.
– Давненько вас не было, мистер Кин! – заговорил он, энергично встряхивая мою руку. – Запропали совсем! Кузен ваш только отмечается…
– Что он опять натворил? – нахмурился я.
– Да по мелочи, то столб фонарный сломал, то пьяным шатался, – отмахнулся он.
– Какой еще столб?
– В который на машине въехал, – пояснил Пинкерсон, усаживаясь за стол и жестом предлагая мне место напротив. – Столб упал – и прямо в бакалейную лавку угодил. Стекла вдребезги, лавка загорелась…
Я закрыл лицо рукой и застонал.
– Так фонарь и стекла кузен ваш оплатил, а пожар – это дело другое, под него бакалейщик хотел недостачу на триста фунтов скрыть, – довольно сказал инспектор. – Еще у него в подполе самогонный аппарат нашли. Он во время пожара взорвался, некогда было досмотреть, наверно.
– Пинкерсон, скажите, что вы это придумали, – попросил я.
– Нет, чистая правда. Даже суперинтендант Таусенд не верил, пока я ему все заключения и прочие бумажки не показал, – сказал он и задрал длинный нос, сделавшись похожим на самодовольного грача. – Так это еще не все! Когда разбитую машину оттаскивали, ломовая лошадь угодила ногой в канаву и ногу-то сломала. Полисмен уже хотел ее пристрелить, что ж ей мучиться-то? Только рядом лорд Блумберри с женой случился…
– Пинкерсон, вам романы надо писать!
– Не надо, я не умею складно сочинять, – произнес инспектор. – А это я вам из отчета рассказываю. В общем леди заплакала, лорд взбеленился, послал за своим ветеринаром, ну вы его наверняка знаете, O'Ши его фамилия…
Еще бы я не знал!
– …и говорит, не смейте лошадь трогать, и хозяину заплатил за нее, сколько положено. Приехал ветеринар, чего-то сделал – встала кобыла, хоть и хромает. Ну так лорд ее нам в участок отдал, мало ли, чего отвезти-привезти без спешки… А в банке, куда лорд ехал…
– Пинкерсон, банк-то тут причем? – возопил я, схватившись за голову.
– Как причем? Ваш кузен его грабить ехал, да спьяну в столб врезался, – с удовольствием заключил он. Посмотрел на меня искоса и добавил: – Очень-очень спьяну. Я поэтому решил, пусть будет просто авария, без попыток ограбления, а вы уж ему там сами горячих пропишете!
– Я его убью, – сказал я совершенно серьезно.
– Тогда я вас арестую. А вот тяжкие телесные… можно списать на несчастный случай, – совершенно серьезно произнес Пинкерсон.
Да что же это такое! На полгода уехать нельзя!
– Он хотя бы к женщинам грязно не приставал? – спросил я.
– Не в курсе, – ответил инспектор, поворошив свои листочки, грудой сваленные на столе. И как он в них ориентируется? – Ну да за это с ним невеста сама расправится, если что. Видал я ее собачек, они ему живо задницу располосуют… гм… Так вот, а счетовод в банке, как оказалось…
У меня начало дергаться веко. В исполнении Пинкерсона все вроде бы мелкие происшествия приобретали ярко окрашенный детективный оттенок и отлично увязывались друг с другом. Нет, верно, ему необходимо написать книгу!
– Вы вроде бы обмолвились, что мистер Таусенд вернулся? – вставил я в его речь. – Он уже суперинтендант?
– Да! Приехал наконец, как хорошо! А то не люблю я с финансами возиться и прочим, я хочу преступления расследовать, – сказал Пинкерсон довольно. – Кстати, вот мы с ним как раз решали, что делать с мистером Кертисом, вас вспоминали, мол, без вас он распустился вконец…
– Надо наведаться к Таусенду, – кивнул я.
– Он рад будет, – заверил инспектор.
– Пинкерсон, – опамятовался я, – я же по делу приехал, у меня дом обокрали!
– Что сперли? – деловито спросил он, выдрал из блокнота листок и нацелился на него карандашом. Н-да, кое-что не меняется со временем. Если блокнот Пинкерсону и помог, то лишь отчасти, а я-то надеялся…
– Да в том-то и дело… Кактус. Нет-нет, – взмахнул я руками, видя его выражение лица, – для вас, возможно, это чепуха, но мне он был душевно дорог!
– Подробнее, пожалуйста.
– Влезли в оранжерею в мансарде, разбив форточку. Вроде бы ничего больше не пропало, кабинет заперт, как обычно, сейф тоже… серебряные ложки, может, украли, но я не проверял, не до того было. Да и черт с ними, с ложками!
– Мистер Кин, – вздохнул Пинкерсон и опустил подбородок на руки. – Тут дела не заведешь. Ну, разве что это заказная кража! Слушайте, а ведь и правда! – инспектор нехорошо оживился, подскочил и схватил какую-то папку с полки. – Может, это кто-то из ваших? Ну, кактусоводов? Нанял мелюзгу какую-нибудь, чтоб из вашей коллекции самое ценное украсть! Могло такое быть?
– Вряд ли, – подумав, покачал головой я.
Сигрид, конечно, мне безмерно дорога, однако скорее по сентиментальным соображениям. В остальном же – вполне заурядный кактус, хоть и красивый. Так я и объяснил инспектору, добавив:
– Самые ценные экземпляры остались нетронуты. Discocactus horstii – красивое растение, однако не столь уж редкое.
– Диско… кактус? – повторил Пинкерсон с трудом. – Это что?
– Похищенная, – скорбно сказал я. – Ах, моя красавица Сигрид!
– Сигрид? – не понял он. – Девушка, что ли? Ваша, да? И когда вы успели? Только вернулись же! А говорите, ничего такого не украли…
Глаза инспектора сверкали: еще бы, похищение людей в нашем тихом Блумтауне
– Погодите, погодите, – попросил я и мысленно попросил прощения у своих крошек. – Сигрид – это не девушка, а кактус. Просто, хм, я даю своим питомцам имена. Ну, клички, если угодно. Как собакам.
– Вон оно что… – он мигом остыл. – Ладно, мистер Кин. Простите уж, мне сейчас не до того – у нас тут творится кое-что нехорошее, все заняты именно тем делом. Представляете, как в книжке какой – дама дает брачные объявления, затевает переписку… а потом о помощи просит. Денежной, само собой. Да так ловко все обставляет, что мужчины ей сами деньги привозят. Ну понятно, выбирает одиноких и в годах. А потом – ищи ее свищи! И хитрая какая – ни домовладельцы, ни почтальоны ее так и не вспомнили. Вроде бы они дело имели с совсем другими людьми: то детьми, то старушками. Дама эта от безнаказанности совсем берегов не чует… Недели две назад ее жертву отравленной нашли, а на днях еще один джентльмен в собственном кабинете умер. Правда, с последним делом непонятное что-то – может, сердце, а может и яд…
Я вздрогнул: неужели Ларример мог купиться на такое объявление? Уехал неведомо куда, чтобы обвенчаться с незнакомкой, а она его…
– Ну, – продолжил инспектор, несколько смутившись, – это я так думаю, что там дело в объявлениях. У жертвы дома письма нашли, подписано некой мисс Блэк. А суперинтендант со мной не согласен. Совпадения, говорит!
Подумав, я изложил Пинкерсону историю странного исчезновения Ларримера.
– Интересно, – сказал он, постучав пальцами по столу. – Очень интересно! Неужели ваш дворецкий даже не оставил адреса? Где искать его, куда писать?
– Признаюсь, не в курсе, – вздохнул я. – Я приехал, а на пороге кузен весь в крови…
Пинкерсон схватился за карандаш и уставился на меня, а я поспешил сказать:
– Нет! Никаких преступлений! Просто кухарка рожать начала… Ей, может, Ларример оставил координаты, но, как вы понимаете, всем нам было чуточку не до того.
– А вы «Джеральдтаун Геральд» выписываете? – спросил вдруг инспектор.
– Да, – кивнул я. Эту газету издавали в соседнем городке, и почему-то именно в ней всегда оказывались самые интересные спортивные новости.
– Ага… Объявления дают как раз в нее, – пояснил Пинкерсон. – Но кто, мы выяснить не можем, по телеграфу присылают. А на телеграф кто угодно прийти может… Думаете, ваш Ларример тоже пал жертвой?
– Не дай боже, – искренне произнес я. – Будем надеяться, что нет, он все же рассудительный пожилой мужчина!
Пинкерсон вдруг пошевелил носом.
– Селедка… – мечтательно произнес он. – Любовь моей юности… Пища богов…
Где он научился так выражаться, хотел бы я знать!
– Пинкерсон, – сказал я, чтобы сменить тему, – а правда, что к нам переселились жены погибших шахтеров?
– Угу, – ответил он. – Пока в домах под снос живут, куда их денешь? Девушек в услужение разобрали, тетеньки постарше кто готовит, кто полы драит… Ваша тетушка, кстати, дамский комитет по этому делу возглавляет, в смысле, кумекают, куда их пристроить-то. А мелюзга у них не при деле. Хулиганят, очень даже, особенно по приезду повадились – голодные, воровали здорово, да и сейчас случается. Местные их приструнили, только всех уму-разуму не научишь… А вам зачем?
– Мне мои старые знакомцы сказали, что дети приезжих шалят, – пояснил я. – Может, они окна и побили. Ладно, Пинкерсон, с Сирилом я поговорю… и очень серьезно поговорю. Спасибо, что рассказали мне, а не его матушке.
– Ну так я что, не мужчина, – философски ответил он, и я чуть не уронил стул. – Пошалил, вы его накажете, да и все. Не то миссис Кертис с миссис Вашингтон ему плешь проедят, если узнают.
– Еще раз спасибо, Пинкерсон, – выговорил я. – Всего доброго. Наведаюсь-ка я к Таусенду, пожалуй…
Он помахал мне вслед, я выскочил из участка и перевел дух, потом сел в машину и завел мотор. Пришлось еще подождать, пока протащится груженная всякой всячиной телега, запряженная прихрамывающей лошадью.
Но Сирила я если и не убью, так побью точно!
4.
Суперинтендант встретил меня с распростертыми объятиями, схватил за плечи и радостно потряс.
– Эк вы загорели! – сказал он. – Далеко ездили, поди?
– Только не начинайте домысливать дедуктивным методом, как Пинкерсон, – взмолился я. – Да, был в Мексике по делам, загорел! Кстати, поздравляю с назначением.
– Так вы у него уж побывали? Сочувствую, он меня скоро с ума сведет! И да, спасибо. Идемте в гостиную, сейчас чаю подадут…
– Мне Пинкерсон нравится, – честно сказал я, присаживаясь к столу, но тут же снова вскочил. – Миссис Таусенд, рад видеть! Только отчего у вас такой расстроенный вид?
– Я дала этой чертовой Джилл расчет, – ответила она, швырнув поднос на стол с такой силой, что булочки раскатились, я едва успел спасти парочку от падения на пол. Подобное выражение из ее уст повергло меня в шок, а уж продолжение…
– Проклятая девка воровала все подряд, даже мое нижнее белье! На кой оно ей, она же втрое меньше! Про деньги и продукты я уж молчу… Вечно все забывала, чай заварить толком не умела… А самое ужасное – она залила мои герани! Вы же помните, мистер Кин, как я их люблю, а тут приехали… господи боже! Половина сгнила, другие засыхают! Ах!..
– Ужасно, – согласился я, переведя дух.
Да… за время моего отсутствия многое переменилось.
После чаепития у Таусендов я направился домой: нужно было привести оранжерею и Сирила в порядок. Именно в такой последовательности!
Я сделал верный выбор: кузен храпел так, что будить его смысла не было, так что я занялся оранжереей и едва расслышал стук в заднюю дверь.
Оказалось, это явился Сэм, муж Мэри. Он являл собой зрелище одновременно забавное и трогательное: старший сынишка сбегал к нему на работу сказать, что родились близняшки, по такому поводу хозяин расщедрился и отпустил Сэма почти сразу после обеда, а он, переправив жену с пополнением семейства домой, вновь поспешил ко мне.
– Спасибо, мистер Кин, – бубнил он, комкая в руках кепку. – Оно, конечно, не в первый раз, а все равно боязно. Да и на доктора у нас денег нету, а мало ли что…
– Сэм, перестаньте, не такие это траты! – отмахнулся я грязной рукой (как раз подметал рассыпавшийся грунт).
– Я это, приберусь, сэр! – тут же сказал он, окинув взглядом угвазданную кухню. Если бы тут оказался Пинкерсон, он непременно сочинил бы историю о поваре, который зарезал конкурента (или любовника жены, или кредитора), разделал его, приготовил и подал на ужин. – Что еще сделать надо? Раз уж меня отпустили-то…
– Вы бы лучше жене помогли, – попенял я, хотя от помощи отказываться не стал.
– Там соседка при ней, – сказал Сэм, снимая куртку и засучивая рукава, – она в этом всяко больше меня понимает! А тут дел-то… Может, еще что надо?
– Да, в оранжерее стекло вставить, – кивнул я. – Закончите – поднимайтесь, я буду там.
Пока Сэм отмывал кухню, я собрал осколки стекол, брезгливо выкинул испачканную и отсыревшую подушку (нельзя было картонкой закрыть выбитое окно, что ли?), а потом подумал, да и нацепил на громоотвод носовой платок. Для этого пришлось опасно высунуться из окна, однако я не зря полгода провел в условиях, далеких от оранжерейных. Возраст возрастом, но я все-таки умудрился не вывалиться из окна, с чем себя и поздравил.
Сэм живо закончил внизу, вставил стекло, заодно починил шатающийся стеллаж, передвинул большую подставку с тепличкой для кактусят, словом, очень помог. Я искренне поблагодарил его, вознаградил парой фунтов, как он ни отнекивался, и велел идти к Мэри.
– Сэр! – раздался я его голос снизу. – Тут какие-то попрошайки…
Кажется, я уже когда-то это слышал…
– Какие попрошайки, Сэм?
– Дети, сэр! Говорят, вы их звали! Прикажете прогнать?
– Не вздумай! – отозвался я, спускаясь по лестнице. – Ого…
За порогом сгрудилось десятка полтора ребятишек самого разного возраста. Присмотревшись, я заметил среди них нескольких девочек, хотя они мало отличались от мальчишек: тоже были одеты в мешковатые штаны на лямках, рубашки и носили кепки.
– Здрасьте, сэр, мистер Кин! – сказал явный предводитель, рыжий веснушчатый паренек лет десяти на вид. – Я Фил!
– Очень приятно, Фил, – ответил я. – Это вам Джек сказал, что мне нужны быстрые ноги и зоркие глаза?
– Не, это Ханна с голубятни заметила, – мотнул он головой, и белокурая девочка кивнула.
– Я завсегда в эту сторону смотрю, – сказала она неожиданно хриплым голосом и сплюнула с истинно босяцким шиком. – Думала, брешут, а тут гляжу – о! Платок мотается! Я и сказала…
– Ага, только мы подумали, что Ханна сама брешет, – добавил Фил, – но поглядели, а платок и правда висит, как Джек говорил. Я до него сбегал, он и сказал, что мы вам нужны. Вот мы и пришли!
– Прекрасно, – сказал я. – Вы очень вовремя. Вы, должно быть, знаете, кто я такой?
– Конечно, мистер, – отозвались сразу несколько голосов. – Вы частный сыщик!
– Тише… – попросил я и бдительно оглянулся, будто недоброжелатели и шпионы таились в каждой сточной канаве. – Верно… Так вот, мои юные друзья, пока я был в отъезде, кто-то пытался проникнуть в мой дом через мансарду. Это там, наверху, где стеклянная крыша…
– Циркач, что ли? – удивился Фил, посмотрев вверх. – Как туда забираться-то? Или, может, он ученую обезьяну туда послал?
– А что сперли? – деловито спросила Ханна.
– В том-то и дело: пропала вещь, которая не имеет ценности для посторонних. Она дорога лично мне, – пояснил я. – Украли кактус.
– Это чего такое? – переглянулись дети.
Я подумал и вспомнил о кактусе Мэри, который она не стала забирать домой – там ее малыши могли уколоться или, что хуже, разбить горшок и погубить растение, – взял его с подоконника и показал ребятне.
– Примерно такая вот штука.
– У мистера Кина их полным-полно, и все разные, – пояснил Сэм.
– А-а… – протянула Ханна. – Это как у миссис Таусенд герани? Только те без колючек и цветут красиво…
– Кактусы тоже красиво цветут, – обиделся я, – только не у всякого хозяина. Кстати, откуда вы знаете миссис Таусенд?
– Так она Джилл выкинула пинком под задницу, – непосредственно ответила девочка и поправила кепку на белобрысых косичках. – Та домой приперлась в соплях, мать ей еще и добавила, потому как такое место поди найди, а эта дура даже цветочки поливать не сумела, как было велено! Из-за нее теперь вообще никого из наших туда не возьмут. Тетка-то, поди, всем знакомым рассказала, откуда у нас руки растут…
– Погоди-погоди, – нахмурился я. – Из ваших… Так ты из шахтерского поселка?
– Ага, – подтвердил Фил. – Она, эта Джилл, потом вон Энни, Джейн, Милли, Кэт и Оскар.
– Это я, – сообщила чернявая девочка, чем-то похожая на цыганку. – Мама почему-то решила, что Оскар – это женское имя.
– Они самые нормальные. – заверил Фил. – В смысле, соображают, что в гостях, а в гостях пакостить – себе дороже. Вон как Джилл…
– Миссис Таусенд сказала, что она подворовывала.
– Во-во! А я о чем? Так это, мистер, чего вы хотели-то?
Я поразмыслил, потом сказал:
– Ну-с, раз среди вас есть дети шахтеров, то все упрощается. Во-первых, мне нужно, чтобы вы разузнали, не пытался ли кто-то забраться ко мне в дом. Вряд ли это был взрослый. Вы верно сказали: на чердак разве что циркач залезет. Взрослый вскрыл бы дверь, я полагаю. А форточником вполне может быть ребенок вроде вас.
– Это мы живо разведаем, – солидно кивнул Фил. – А еще что?
– Посмотрите, поспрашивайте, нет ли у кого похожего растения? – попросил я. – Не возьму в толк, зачем его взяли, но мне очень хотелось бы его вернуть! Возможно, даже за вознаграждение…
– Ясно, – сказала Ханна и посмотрела на прочую босоногую гвардию. – А нам вознаграждение?
– Это само собой, – усмехнулся я, вынул из кармана два соверена и отдал Сэму. – Будьте любезны, разменяйте и отдайте им.
– Будет сделано, сэр! – ответил он, принимая деньги. – Ну, пошли! Да не вопите на всю улицу, не у себя дома… Всего доброго, сэр!
Я махнул рукой, запер дверь и выдохнул с облегчением. Казалось бы, с делами на сегодня покончено, но… Оставалось еще одно важное дело, а именно Сирил.
5.
Сказать, что разбудить кузена было сложно, значит, ничего не сказать. Выглядел он омерзительно, и я принялся приводить его в нормальное состояние. От одного лишь вида горячего чая его едва не стошнило, воды в него удалось влить всего стакан, да и тот немедленно попросился наружу, а чего-нибудь вроде квашеной капусты в доме не было. Тогда я проинспектировал кладовую, свои чемоданы и решил воспользоваться народным мексиканским рецептом.
В стакан (рюмки явно было маловато), смазанный оливковым маслом, я вылил пару желтков, залил текилой (вот запас и пригодился!), от души добавил красного и черного перца, немного табаско и выжал лимон. Пить это Сирил отказался наотрез, но, поскольку его организм был измучен чрезмерными возлияниями, а я чувствовал себя бодрым и помолодевшим на несколько лет, то справился с кузеном без особого труда.
Где-то с полчаса после насильственного лечения Сирил не мог разговаривать вообще и только судорожно пил воду, потом чай, потом говяжий бульон, кастрюлю с которым я нашел в кладовой и даже разогрел, снова воду… Краски быстро возвращались на его лицо, а вскоре он обрел и дар членораздельной речи.
– А теперь скажи мне, – произнес я, поняв, что Сирил уже вполне вменяем. – Зачем ты намеревался ограбить банк? Причем на моей машине!
– Ты сам ее мне отдал, – сипло запротестовал он.
– Ты о черном лимузине? Ага… То есть «лайтштерн» ты поцарапал в другой раз?
– Угу… – Сирил хлебнул еще воды. – Когда девушек в Лондоне катал… Но там же почти не видно…
– Да бог с этой царапиной! Зачем тебе понадобился банк?
– Поверишь ли, не помню, – удрученно сказал кузен. – Как ехал и собирался пробить стену машиной, а потом вынести деньги и убежать с добычей по крышам, помню, а дальше провал… И до того тоже провал. На спор, что ли?
– Ну, – мрачно сказал я, – путь к стене тебе преградил столб, а на лбу у тебя шишка. Немудрено, что ты все позабыл, если не врешь, конечно.
Кузен всем своим видом заверил, что не врет, и потянулся к текиле, но я отставил ее подальше.
– Хватит с тебя, – мрачно сказал я. – Ты скоро докатишься до абсолютно непотребного состояния. Провалы в памяти уже налицо, вдобавок тебя не раз арестовывали за езду в пьяном виде, ты неоднократно дебоширил, приставал к дамам, а теперь решил банк ограбить? Думаешь, наутро достаточно состроить умильную рожицу, посмотреть страдальческим взглядом, и тебе все простят? Скажи спасибо, что инспектор Пинкерсон не стал возбуждать дело против тебя, на него-то твои гримасы не действуют!
– Вик, потише… – простонал Сирил, держась за голову, и я сделал ему еще целительного коктейля, а он машинально выпил. – У-ух…
Прокашлявшись, он вдруг замер, потом потерянно сказал:
– Я вспомнил.
– Что?
– Зачем я собирался ограбить банк.
– И зачем же?
– Мирабелла накануне рассказывала, как на Диком Западе и по сию пору грабят дилижансы и даже поезда, – убитым голосом произнес кузен. – Про банки я уж вообще молчу! Ну я и решил…
– Что ты решил? – ужаснулся я. – Стать бандитом? Тебе слава Джесси Джеймса покоя не дает? И это мой кузен, господи…
– Легко тебе говорить! – вспылил Сирил. – Ты наследник! А у меня в кармане ни пенса, только то, что вы с мамой даете… А у Мирабеллы свое состояние!
– Хватит, – поморщился я, – я уже понял, куда завела тебя пьяная логика. Надеюсь, ты хотя бы раскаиваешься? Впрочем, о чем это я…
– Я больше так не буду, – мрачно пообещал кузен. – Дай еще этой гадости, вроде в голове просветлело.
Я соорудил еще коктейль, только текилы налил полглотка, чтобы не пришлось лечить Сирила от похмелья вторично.
Остаток дня я провел вполне плодотворно: съездил на почту, чтобы отправить письмо Фрэнку (на адрес Географического общества, поскольку я не знал, где сейчас носит моего зятя), дать телеграмму в само общество о том, что я жив-здоров и скоро пришлю обработанные записки о путешествии, а заодно сообщить в «Вестник садоводства» о том, что я все-таки раздобыл якобы мифический кактус!
Правда, тут я придержал коней: кто же поверит мне на слово? Нет, следовало тщательнее подготовить эту сногсшибательную новость для публики…
В глубокой задумчивости я вышел с почты и решил прогуляться, благо под вечер погода сделалась изумительно теплой. Не как в Мексике, конечно, но я хотя бы не рисковал отморозить нос.
Я выпил чашку кофе в новом заведении, купил газету у разносчика и уселся на скамью, чтобы просмотреть новости Блумтауна. Порыв ветра едва не вырвал газету у меня из рук, и, складывая ее поудобнее, я наткнулся взглядом на вывеску. «Цветная фотография! Быстро и недорого!» – гласила она.
«Вот что мне нужно!» – сообразил я. Если я сфотографируюсь со своим сокровищем, любой поверит, что я не сочиняю небылицы… Нести кактус в фотоателье я не желал: конечно, Alteya cannabis стойко перенесла трансатлантическое путешествие, но это не повод подвергать ее излишнему риску.
С этой мыслью я и направился в ателье. Фотограф сперва не мог взять толк, чего я от него хочу, потом увидел деньги, и взгляд его прояснился. Ждать до завтра я не собирался, так что мастер вместе со своей громоздкой аппаратурой живо устроился в моем автомобиле, и я двинулся домой.
Как уж устанавливали освещение и выбирали композицию, я лучше умолчу. Скажу лишь, что в итоге я должен был сделаться счастливым обладателем нескольких фотоснимков: Луиза одна, Луиза с Николь (ее историю я собирался поведать отдельно), я с Луизой, я с ними обеими и даже Сирилом. Кузен порывался схватить Луизу, пока я не объяснил, как действует яд этого с виду безобидного растения, присовокупив, что компост из Сирила определенно выйдет скверный, и мне такого удобрения и даром не нужно!
И пусть только кто-нибудь посмеет заявить, будто снимки поддельные! По судам затаскаю, клянусь своим юридическим образованием!
* * *
Эти приятные хлопоты занимали меня до темноты. Я перекусил в городе, так что ужинать не собирался, а Сирил, в котором, по-моему, бульон булькал на уровне ушей, – тем более. Конечно, я поделился с ним сэндвичами с ветчиной, которые купил по пути (другие припасы я благоразумно запер в багажнике автомобиля, зная, что Сирил преотменно умеет вскрывать дверь кладовой), но это разве еда? Впрочем, я знал, что выдержит кузен недолго…
Так и есть! Вот я услышал шуршание, скрежет, сдержанное ругательство… кузен покушался на кладовую. Ну-ну, пускай…
Тут к возне Сирила добавился другой звук – кто-то настойчиво барабанил в заднюю дверь.
– Кто там? – бдительно отозвался кузен, выслушал ответ и крикнул мне: – Вик! Тут к тебе какие-то босяки!
– Иду! – отозвался я и живо спустился вниз. Сирил сделал вид, что просто решил выпить чаю… если бы он при этом еще воды в чайник налил, цены бы не было его актерским талантам.
За дверью оказались уже знакомые ребята.
– Мы весь квартал обегали, – шмыгнув носом, сказал Фил. – Чтоб взрослые форточники орудовали – про такое не слыхали.
– Мы уж знаем, кого спрашивать, – добавил другой мальчишка, кудрявый и курносый, как негритенок. Может, правда мулат? Хм, глядишь, и пара тетушкиной Наоби найдется… – Они этак не промышляют. Заметно слишком!
– Во-во, – подтвердил Фил. – И потом, все ваш дом знают. Дураков нету, все в курсе, что вы с полицейскими на короткой ноге.
– Скорее всего, это правда наши, – сказала Ханна, – но они не сознаются.
– Это ясно… – я взялся за подбородок. – А еще что-нибудь узнали?
Ватага дружно развела руками.
– Я видела какой-то цветок, – сказала вдруг Оскар. – На окне в одном доме. Только уже темно, я не разглядела. Но на этот вот похож – не с листьями, а круглый такой…
– Где, где ты его заметила? – вскричал я.
Оскар почесала в затылке, сбив кепку на нос, потом сказала:
– Не, мистер, я так не объясню. Это показывать надо.
– Так покажи!
– Не, сейчас не пойду, – помотала она головой. – Поздно, мамка заругается…
– Я заплачу! Хочешь соверен? – спросил я, и глаза Оскар было вспыхнули, но она тут же повторила:
– Не, мистер. Мамка вломит. Не докажешь, что я по-честному столько заработала, а не… ну, вы знаете, поди.
