Текст книги "Моя маленькая Мэри"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Еще раз ты заглушку поставить забудешь… – негромко произнес папа. – Мы ребенка разбудили.

– Гм… – чуточку смешался тот. – Извини. Да, мисс, приношу вам искреннюю благодарность за… то дело. Такая оперативность и находчивость делают вам честь! Драко рассказал мне о вашем спектакле.

– Спасибо, сэр, но сценарий придумал Нотт, а дальше мы просто отрепетировали все как следует, чтобы прошло без сучка без задоринки, – ответила я. – Одна бы я, может, и справилась, но… до папы мне еще очень далеко.

– Однако вы уверенно идете по его стопам, – вздохнул Малфой. – Так, Энди, ты будешь смотреть?

– А мне можно? – спросила я.

Мужчины переглянулись. Малфой нахмурился, а папа, потерев подбородок, кивнул.

– Пускай смотрит. Это ведь и ее касается.

– Логично… Ну, давайте!

О! Это было лучше самого замечательного кино! Я будто взаправду попала в громадный зал, где шло слушанье дела об установлении личности некой особы и восстановлении ее… дальше было очень много заумных формулировок, а смысл сводился к следующему: доказать, что Ли-Энн Оук – это урожденная Лили Эванс.

Судя по кислым физиономиям заседающих, они в это не верили. Однако недаром мистер Малфой с папой столько времени готовили процесс, еще, наверно, уйму адвокатов и экспертов наняли! И точно: вот документы из гоблинского банка – статус крови подтвержден. Вот мастер Олливандер – он уверенно опознал палочку Лили Эванс и ее саму. Свидетели, свидетели… По-моему, Дамблдор и рад был бы не признать свою студентку, но…

Дальше было самое интересное и долгое – просмотр воспоминаний, а затем – речь адвоката и слово самой Ли-Энн.

Вердикт – личность установлена. Женщина, по маггловским документам числящаяся как Ли-Энн Оук, в магическом мире по-прежнему остается Лили Поттер!

– Да-а, рожи, что надо! – сказал папа довольно. – Но хорошо, все же, что мы решили поподробнее узнать, чем Энни занималась все эти годы… и вы со Снейпом подправили ей воспоминания.

– Да уж, а то мать национального героя – девушка по вызову… это бы смазало картину, – хихикнула я. – Лучше уж посудомойка!

Папа посмотрел на меня недобро.

– Это Энн тебе сказала?

– Нет, я догадалась, давно уже, – ответила я. – Как ты говоришь, сопоставила кое-что кое с чем. Но, пап, я вот что думаю: палочка-то была при ней, колдовать Энн могла! Клиент пришел, то-се… А наутро думает, что обалденно провел время, еще и чаевых сунет. А на самом деле, может, вообще ничего и не было. Легкие деньги!

– Гм… – сказал папа и о чем-то задумался. Наверно, о собственных ночах с Энн.

– Кстати, а где твоя супруга? – очень вовремя встрял Малфой.

– Я ее в спальне закрыл, чтобы не путалась под ногами. Палочку снова отобрал, разумеется, – хмыкнул тот.

– Она не возражала?

– В этом доме, Люк, мне никто не смеет возражать, – улыбнулся папа. – Хотя некоторые и пробовали…

– Как замечательно, когда у тебя жена из благородного семейства, истинная леди, воспитанная, умеющая себя держать… – лицемерно вздохнул Малфой. – И никогда не прекословящая!

– Люк, поверь, большинство домохозяек из пригорода тоже никогда не перечат своим мужьям, – ответил тот. – А мне досталось что-то среднее. Держаться умеет, но, черт побери, на каждое мое слово – десять ее! Вернее, – поправился он, – так было поначалу. Я умею воспитывать собак, детей и женщин.

– Именно в таком порядке?

– Именно в таком. Если не умеешь воспитать щенка, за детей лучше даже не берись, я так считаю… Кстати, Мэри, поди покорми собак и завари чаю.

– Папа, ты всегда сам кормишь собак ровно в семь утра и десять вечера, когда дома, конечно, – ответила я, – а много есть им вредно. Чай я заварю, но если вам надо поговорить без меня, то так бы и сказали, я не понимаю, что ли?

С этими словами я гордо направилась к двери, а за спиной у меня раздался очередной взрыв смеха. Как маленькие, честное слово!

– Иди обратно, – весело сказал папа и посадил меня на подлокотник кресла. – Видал, Люк? Твой-то сумеет так?

– Боюсь, что нет, – задумчиво сказал Малфой, и стало ясно, что Драко несдобровать. – Твое предложение остается в силе?

– Я слов на ветер не бросаю.

– Тогда забирай его на лето, Энди. Сейчас у нас без того слишком много хлопот… – тут он перехватил мой взгляд и добавил: – В поход, так и быть, отпущу. Ненадолго!

– Ура!!! – завопила я и тут же поправилась: – То есть спасибо, мистер Малфой! Но Драко экипировка нужна, чтобы он опять ноги не стер!

– Это мы позже обсудим, – отмахнулся он. – Смотрим дальше, Энди?

– Давай…

Дальше было еще интереснее! Разумеется, с воскресшей Лили Поттер желали побеседовать очень многие (особенно рвалась одна противная репортерша, Скитер, что ли?), но от нее всех оттирали могучие авроры. По официальной версии сломавшийся хроноворот забрасывал героиню войны не туда, куда надо, воспользоваться деньгами Поттеров, не обнаружив себя, она не могла, перебивалась случайными заработками у магглов. (Почему не обратилась за помощью к старым товарищам? Боялась!) Ну а уж как она, потрепанная и постаревшая, умудрилась все же оказаться в нашем времени, я вникнуть не смогла, там было слишком много заумных магических терминов. Впрочем, я уже поняла: если Малфой-старший планирует что-то, то комар носа не подточит, а если тому же в операции участвует папа… Да упокоятся противники их с миром!

А потом – следующее заседание, почти сразу. Наверно, пришлось много заплатить, чтобы так быстро все провернуть, но, видимо, оно того стоило…

Суть была в следующем: раз Лили Поттер жива, то, очевидно, ее кровная защита намного круче, чем кровная защита ее сестры-магглы. (Это о Гарри речь, если кто не понял.) Вой на трибунах стоял, как на Кубке мира по футболу, а то и почище! Но крыть-то нечем: вот перед вами стоит родная мать, как же не вернуть ей сына?

Ей негде жить? Не проблема, доступ к сейфам Поттеров у нее имеется, купит жилье или разрушенный дом отремонтирует. И на все остальное там хватит с лихвой, ребенок ни в чем не будет нуждаться!

– Жаль, что тебя там не было, Энди, – ухмыльнулся Малфой. – Это все же надо видеть самому…

– Мне и так хватило, – ответил папа. – Значит, по второму делу тоже положительный вердикт?

– Да, но с отсрочкой: мол, пока Лили обзаведется жильем, пока освоится, отойдет от шока… мальчик поживет у тетки. Сам понимаешь, тянуть будут, сколько возможно. И вот тут-то вступает в действие следующая часть нашего дьявольского плана… Бумаги готовы?

– А как же, – сказал папа, кивнув на внушительного вида папку. – У нас не проскочишь.

– Тогда действуй, и чем быстрее, тем лучше, – кивнул Малфой и поднялся, забрав свой думосброс. Взглянув на меня, он спросил: – Мисс? Когда там ваш поход?

– Через два дня, сэр, выход в шесть утра, – ответила я. – Список всего необходимого у Драко есть!

– Я пришлю к вам сына в половине шестого, если не возражаете, – сказал он, пожал руку отцу и испарился.

Мы помолчали.

– Мэри, ты еще не завтракала, – сказал папа.

– Я сразу пообедаю, ты же сам говорил, – фыркнула я. – Тебе чай сделать?

– Не надо, он у тебя будто из старого носка заварен… Я сам.

Пока папа колдовал над заварочным чайником, а я уплетала овсянку с тостами (в нашем доме строгое правило – за едой не разговаривают, можно только попросить что-то передать или положить добавки, если далеко тянуться), я так и сяк вертела в голове услышанное, а потом решила проверить, верно ли я угадала.

– Пап? – спросила я, когда он уселся с чашкой чая за стол. Чай – не еда, можно и поговорить.

– Ну?

– Что ж получается, этот очкарик теперь будет жить у нас?

– С чего ты взяла? – лениво спросил он, даже не уточнив, о каком очкарике идет речь.

– Да все ясно, – пожала я плечами и принялась мыть за собой посуду. – По волшебному суду Энн признали Лили Поттер. Значит, она имеет все права на наследство мужа и на сына. Потом сказали, что пока сын поживет у тетки, потому что у Лили жилья нет. А тут – хоп! – появляешься ты с бумагами о том, что Лили живет в маггловском мире под другим именем… как это там написали, я не знаю, но смысл наверняка такой… Дом есть, все прекрасно, пацана можно забирать! Он все равно живет у магглов, так какая разница, с матерью или с теткой? С матерью ж лучше! Так?

Папа поперхнулся чаем.

– Кой черт я вместо сказок читал тебе детективы? – спросил он, откашлявшись.

– Ну так или нет?

– Так, так… – пробурчал папа, забыв даже свою присказку про мак.

– А чего ради вся эта тягомотина? – спросила я, убрав посуду в шкафчик и тщательно протерев раковину и плиту. Папа не выносит потеков воды и жирных пятен.

– Мэри… – протянул он. – Подумай еще немного. Ты сама сказала, Ли-Энн имеет право на деньги Поттеров…

– Я сама, сама скажу! – подскочила я. – Она теперь богатая, так? А ты ее муж!

– Точно. И, вообще-то, у нее двое детей, – папа порылся в папке и достал два внушительного вида пергамента. – Вот твоя родословная, вот – Гарри. Люк неплохо заплатил гоблинам, чтобы они сделали это в отсутствие самих… клиентов.

– А мою кровь откуда взяли? – подозрительно спросила я.

– Волосами обошлись. И, кстати, если я еще раз найду клок твоих волос в стоке ванной, будешь чистить ее зубной щеткой!

– Прости, пап, я, наверно, торопилась на поезд, – виновато сказала я (уточнять, что это могли быть волосы Энн, не стоило, спорить с папой себе дороже, вдобавок, раз по ним сделали экспертизу, значит, они все же мои), но тут же приободрилась. – Так, ну а дальше что?

– Мы с Люком подумали: нечестно, если все достанется одному Гарри, – улыбнулся папа. – Не проси меня объяснять эти заморочки, я в финансовых делах ни в зуб ногой, тем более магических. Там как-то странно… Ты родилась от Лили Поттер, когда та еще была замужем, поэтому по наследству ты получишь свою долю. Но мать твоя покамест жива, а ты, как выяснилось, полукровная волшебница, значит, у тебя будет свой сейф и приличная сумма в нем. Как тебе?

– Круто… – выдохнула я.

– Подкинешь старому отцу на новые тормозные колодки?

– Пап, да хоть на три новые машины, если хватит… Кстати! Ты же только что новую тачку купил, и что, уже убил тормоза?!

– Я пошутил, – серьезно сказал он. – Дальше догадываешься, что будет?

– Развод, – не задумываясь, сказала я. – Ты дашь Энн развод, детей вы поделите, меня – тебе, ясное дело, Гарри – ей. А деньги тоже придется делить, ну или хотя бы алименты платить, я ж ее дочь!

– Верно мыслишь, хотя одно звено ты упустила: для начала я официально усыновлю мальчика в обычном мире, тогда уже никто не докопается, – усмехнулся папа. – Правда, Люк обещал придумать что-то еще более замысловатое, но я еще не вникал. А пока что у нас на очереди следующая фаза операции – похищение рядового Поттера!

– Я хочу это видеть, – сказала я серьезно. – Ну пожалуйста!!!

– Хорошо, – сказал он, подумав. – Тогда иди и почисти дорожки от снега. А то я сейчас допью чай и пойду вразумлять Энни, чтобы вела себя, как положено, и тебе этого слышать не нужно, ясно?

– Меня тут уже нет! – выпалила я, схватила с вешалки куртку, сунула ноги в ботинки и выскочила на улицу.

Люблю дорожки чистить, снег такой замечательный! А в доме сейчас будет шумно…

* * *

В Литтл-Уиннингс мы выехали в пять утра, поскольку путь был неблизкий, а дорогу местами занесло. Впрочем, новый папин внедорожник, громадный «лендровер-дефендер» шел на приличной скорости, взревывая мотором. Я пристегнулась как следует да и уснула – путь предстоял неблизкий, шутка ли, четыре часа! Энн на переднем пассажирском сиденье хранила гробовое молчание. Папа тоже молчал, да он и не любит шума в салоне, даже радио слушает так, что едва-едва поймешь, музыка там или новости. Это у него со времен службы в патрульных: я слышала, как по рации передают вызовы или какую-то информацию, без привычки ничего не разберешь сквозь шипение и скрежет помех, а ведь сообщение может быть важным и срочным… Ясно, что чужая болтовня отвлекает!

Словом, выспалась я отлично, а это было нелишним, потому что вчера мы с папой долго разбирали гостевую комнату, которую давным-давно не открывали (незачем было, он гостей не любит, и у нас никто посторонний никогда не ночевал), и здорово устали. Выкинули несколько старых стульев, покосившийся шкаф (ну, папа выкинул, мне-то не под силу) и какую-то несуразную тумбочку… Я мыла окна, вытирала пыль, выбивала во дворе ковер и драила полы. Конечно, получился не райский дворец, но вполне приличная комната. А что обои немного выцвели и одного плафона на люстре не хватает, так у меня стен вообще не видно под всякими картинками (папа сперва хотел отругать меня, увидев, как я приклеиваю на стены вырезки из журналов, потом подумал и сказал, что это заметная экономия на обоях – можно менять не целиком, а местами, когда рисунок надоест). Почему мы не позвали Энн? Папа не велел. Сказал, пусть посидит и подумает о том, как лучше себя вести, а мы разомнемся как следует. (Да уж, стоять у него на плечах и смахивать паутину с потолка – лучше разминки и не придумаешь! Впрочем, я же знала, что он меня не уронит…)

– Приехали, – сказал папа, заглушив двигатель.

Я осмотрелась. Симпатичный маленький городок, почти как наш, только, наверно, потише. Везде живые изгороди, аккуратненькие такие, как на картинке. Красиво!

– Мэри, жди в машине, – велел он, надевая фуражку и подхватывая кейс с документами.

– Пап, ты не забыл, о чем я просила?

– Я ничего не забываю, – ответил он. – Идем, Энн!

Он помог ей выбраться из машины (попробуй, выпрыгни из высоченного джипа на каблуках!), и они неторопливо направились к дому номер четыре по Тисовой улице. Забавные такие: папа в форме, подтянутый, невысокий, Энн на своих каблучищах заметно выше него…

Я приоткрыла окно, чтобы лучше слышать.

Вот папа звонит в дверь, настойчиво звонит, резко, требовательно. Это, он говорил, чтобы сразу дать понять: не какой-нибудь коммивояжер или попрошайка пожаловал.

Спят они там, что ли, в десятом часу утра? Хотя ведь выходной… Это у меня побудка в восемь… ну только по праздникам чуть попозже.

Зашевелились! Вот отодвинулась занавеска на окне, кто-то выглянул и тут же в ужасе скрылся, увидев полицейскую форму. (Хоть бы подумали, глупые, патрульной машины нигде поблизости нет, напарника нет… Но это они, наверно, спросонок не сообразили.) Судя по всему, в доме суетились, но, поскольку папа не отрывал пальца от кнопки звонка, вынуждены были открыть.

Первым на пороге появился толстый дяденька с большими усами, в халате. Да за то время, что они возились, папа три раза успел бы форму снять и снова надеть!

– Мистер Дурсль?

– Да, это я. Что вам угодно? – спросил он. Мне с моего наблюдательного поста все было прекрасно видно и слышно.

– Лейтенант Оук, сэр, криминальная полиция, Миддлтон, – отрекомендовался папа. – У меня имеется предписание об изъятии несовершеннолетнего Гарри Поттера, якобы находящегося под вашей опекой.

Я бы на такой фразе сломала язык, а папе – хоть бы что. Привык.

– Что значит – якобы? – не понял толстяк.

– Опека не оформлена должным образом, сэр, – пояснил папа абсолютно спокойно. – Ну а поскольку у ребенка обнаружились более близкие родственники, то суд постановил передать его под их опеку.

– Какие еще более близкие родственники?! – встряла сухопарая женщина, тоже в халате. Фу, неужели так сложно быстренько надеть брюки и свитер, а не вылетать на улицу в домашнем? Хотя мы и дома никогда так не ходим. Халат – это чтобы дойти от постели до ванной и обратно, если холодно, и все.

– Вот, мэм, – тот указал на Энн.

Миссис Дурсль ахнула, схватилась за сердце и начала оседать на мужа. Тот кое-как поймал ее, встряхнул, она выпрямилась и уставилась на Энн.

– Лили… ты?!

– Здравствуй, Петуния, – сказала та ровным голосом.

– Но… но…

– Я не умерла, – предвосхитила Энн вопрос. А, вот зачем папа поднял ее на час раньше, чем нужно, и заставил трижды смывать макияж и накладывать его заново – чтобы она выглядела помоложе! – Долго объяснять, извини. Я могу увидеть сына?

Мистер Дурсль поперхнулся и побагровел.

– Гарри! – крикнул он вглубь дома. – Иди сюда! Гарри! Не слышит, заигрался, наверно, паршивец, сейчас я его приведу…

– Я пройду с вами, с вашего разрешения, – вежливо сказал папа, – тем более, все равно нужно подписать документы, а не на весу же это делать, верно, сэр?

Мистер Дурсль покраснел еще сильнее, но не впустить папу очень сложно. Честное слово. У него делается взгляд, как у… бультерьера, что ли? Я других подходящих пород и не знаю. Смысл такой: не пустишь – ногу откушу…

– Лили, идем, идем в дом… – засуетилась миссис Дурсль. – Где же ты была, что случилось?

– Нет, я не буду входить, – все тем же ровным голосом ответила Энн. – У меня очень мало времени. Так где Гарри?

– Вот он, – папа вывел на крыльцо Поттера – тот как-то странно щурился на свет. – Изволите ли видеть, мэм, был заперт в чулане под лестницей. Видимо, за какую-то провинность.

Энн отчетливо сглотнула.

– Нашалил немножко, – бледно улыбнулся мистер Дурсль. У него подрагивали руки.

– Пожалуйста, принесите вещи мальчика, – невыразительно сказал отец. – Насколько мне известно, у него должен быть довольно большой сундук и клетка с птицей… – тут он артистически зарылся в бумаги, – с полярной совой, ну надо же. Миссис Дурсль, вы пока что распишитесь здесь, здесь и здесь, ваш супруг не уполномочен, как выяснилось… Благодарю.

Энн смотрела на Гарри, я не видела ее лица, она стояла ко мне спиной. Гарри с откровенным недоумением глядел на нее и не торопился бросаться в объятия.

– Гарри… – сказала она наконец. – Ты меня не узнаешь? Я твоя мама!

– Она же умерла, – с большим чувством такта ответил тот.

– Нет, не умерла… Это очень долгая история, но ты все узнаешь! Едем скорее!

Я быстренько отодвинулась вглубь салона. Мистер Дурсль с пыхтением загружал в обширный багажник сундук Гарри и клетку с бедной совой. Миссис Дурсль слезливо прощалась с Энн и звала в гости. Но, по-моему, она была бы рада никогда больше не видеть сестру и ее сыночка.

– На заднее сиденье, – скомандовал папа Гарри, открыв дверцу, и тот неуклюже полез внутрь. – Обивку не пачкай. Черт, ведь новая машина, а эта проклятая сова весь багажник обгадит… Надо было у Фергюсона пикап взять.

– На собак ты почему-то не ругаешься, что от них шерсти полно, – ввернула я.

– Ну так это же наши собаки, да и пылесосом легко почистить… Энн, пристегнись и не оборачивайся. Все разговоры – дома.

Гарри съежился в противоположном от меня углу, поморгал, присмотрелся и… думаю, если бы папа не заблокировал двери, он выскочил бы из машины и помчался обратно в чулан под лестницей.

– Ну здравствуй, братец, – сказала я и широко улыбнулась. О, как долго я репетировала эту фразу и эту улыбку перед зеркалом! Выражение лица Поттера того стоило…

– Мэри, умолкни, – приказал отец. – Достань сэндвичи и термос. Но учти – увижу в салоне крошки или пятно…

– Знаю, папа, буду вылизывать языком, – вздохнула я. – Не беспокойся, у меня в рюкзаке клееночка припасена и салфеток тьма.

– Умница, дочка, – усмехнулся он и сосредоточился на дороге.

Поттер накинулся на еду так, будто голодал неделю. Впрочем, судя по его виду, так оно и было. Ну, на мою долю хватило, взрослым – тоже, и то хорошо… Все его попытки заговорить я моментально пресекала: злить папу, когда он за рулем, просто опасно. В смысле, от дороги-то он не отвлечется, но будет медленно закипать, а уж дома влетит и виноватым, и непричастным…

И тут случилось невероятное: что-то зашипело, щелкнуло, и динамик с вопросительной интонацией произнес несколько слов неузнаваемым голосом. Ух ты! У папы рация в машине! Как в старые добрые времена, по его выражению.

– Порядок, – ответил он в микрофон. – Понял. Да. Отбой.

Тут он чуть притормозил и бросил нам с Поттером:

– Оба пристегнуты?

– Да, пап! – ответила я, проверив, пристегнулся ли Гарри.

– Термос убрала?

– Убрала.

– Тогда держитесь покрепче, – сказал папа, и рванул с места так, что меня вжало в сиденье.

Нет, я знала, что он любит быструю езду, но не настолько же и не по такой дороге! Наверно, что-то случилось, а значит, лучше его не отвлекать… Поэтому я одной рукой вцепилась в подголовник переднего сиденья, другой – в ручку на двери, ногами покрепче уперлась в пол и взглядом посоветовала Поттеру сделать то же самое. И правильно: тяжелую машину заносило и швыряло (я искренне пожалела сову – как бы ее там сундуком не раздавило!), и так мы ехали до самого Миддлтона…

– В дом, – приказал папа, загнав машину во двор.

– Сэр, моя сова… – заикнулся было Гарри, получил увесистый шлепок и чуть ли не головой вперед влетел в гостеприимно распахнутую мной дверь.

– Мне не до каких-то куриц, – процедил папа, рухнув в кресло. – Жива – хорошо, сдохла – другую купим. Мэри!..

– Держи, пап, – я тут же подсунула ему бокал с виски. – Чего поесть сделать?

– Поесть Энн приготовит, а ты проинструктируй пополнение, – хмыкнул он, глотнув от души. – Энн, я что, обращаюсь к стене? Марш на кухню и сооруди что-нибудь съедобное. Получится, как обычно, сама съешь все до крошки, сколько можно собак травить? И поживее!

– Пап, может, лучше пиццу закажем? – шепнула я ему на ухо, когда Энн ушла.

– Пока нельзя, – ответил он и глянул на часы.

Ага. Видимо, когда мы забрали Гарри, кто-то кому-то стукнул, поэтому мы и гнали, как ненормальные. А дом… на дом, очень может быть, Малфой-старший поставил какие-то охранные чары. На всякий случай. Так что чужих впускать нельзя, а самим надо отсиживаться внутри… до определенного времени. Ну что ж…

– Пошли, новобранец! – весело сказала я Гарри и хлопнула его по плечу. – Наверх! Живо, живо! Что ты еле тащишься? По этому дому положено передвигаться бодрой рысцой, а не волочить ноги!

Я взбежала на второй этаж и распахнула дверь.

– Вот, это твоя комната.

– Моя?! – Он так искренне изумился, что я чуть было не поверила: Гарри и впрямь жил в чулане. Хотя если посмотреть, как он одет…

– Да твоя, твоя. Шмотки потом притащим, а пока я тебе шорты и футболку дам, ты помельче меня, так что налезет. Иди помойся. Ванных у нас две, мужская налево по коридору. Так, стоп!

Надо же объяснить, что к чему! А то папа так… гм… проинструктирует, что мало не покажется.

– До тебя дошло, в чем дело?

– Ну… Моя мама жива, – искренне улыбнулся Гарри, – только я не понял, почему ее называют Энн…

– Неважно, долгая история. Дальше?

– А мистер… мистер Оук… ее муж?

– Верно, продолжай.

– А ты – Мэрион Оук, его дочь…

– Спасибо, открыл Америку. Ну давай уже! Соображай!

– Ты меня братом назвала! – вспомнил вдруг Гарри и явно побледнел.

– Ну дошло, наконец-то, – с облегчением вздохнула я. – Определились: я – твоя сестра, Энн… ладно, Лили – мать, мой папа – твой отчим. Подробности позже.

Гарри кивнул, правда, чуточку заторможенно. Ну, я его понимала, то только тетка с дядей, а то целое семейство на голову свалилось…

– Теперь, новобранец, главное, – сказала я, – правила поведения. Рекомендую запомнить с первого раза.

– Ну?

– Правило первое: в этом доме папе никто никогда не противоречит.

– Даже мама? – вскинулся он.

– Особенно она, – подчеркнула я. – Правило второе: в доме должно быть чисто. Никаких волос в ванной, зубной пасты в раковине, немытой посуды, потеков на кафеле… Никакого бардака в комнате: ложишься – шмотки аккуратно сложил или развесил, встал, оделся – застелил постель. Грязную одежду – в бачок, генеральная стирка раз в неделю, а носки и белье стираешь сам, сразу. И по дому в труселях не шляйся, ясно?

– Твой отец с тетей Петунией не родственники? – буркнул он. – Я понял. Я всегда за собой убираю… и за остальными тоже.

– Отлично. Собак не кормить, даже если будут выпрашивать подачку, это делает только отец. Когда его нет – тогда я, когда нет меня – Энн. В машине рта не открывать, за столом тоже помалкивать.

Я помолчала, соображая, о чем еще нужно предупредить.

– А! Если папы нет, а Энн вечером смотрит телик, к ней не лезть.

– Почему?

– Ну а вдруг она порнуху смотрит? – пожала я плечами, и вопросы отпали. – Ну а во всех остальных случаях смотри пункт первый. Пошли, я тебе выдам одежду и полотенце, вымойся с дороги, переоденься и спускайся. Я тоже пока умоюсь.

– А моя сова…

– Смотри пункт первый, – напомнила я. – Иди, и поживее! А! Санузел долго не занимай!

Кажется, Гарри уже пожалел, что попал в наш дом.

Когда мы с Поттером спускались вниз, из гостиной уже слышны были голоса.

– Ты молодец, Энди, чисто проскочил. Вас быстро засекли, видимо, слежка за домом Дурслей имелась, и плотная.

– Ну, я это предполагал. Хорошо, что ты наш домик прикрыл, добрались, отсиделись, пока ты там скандал устраивал…

– Люфт по времени был мизерный. Я уже готовился высылать тебе подмогу.

– Сам бы мог пособить, нет?

– Нет, друг мой, мне светиться нельзя, я и так уже по уши замазан…

– Угораздило же тебя, идиот!

– Сам знаю, что идиот, но… Ты же помнишь: деньги и власть – это все, что меня интересовало в те годы. Вот и попался. За вход – кнат, а за выход денег не берут. Потому что выхода нет…

– Зато есть деньги и власть, – ядовито сказал папа. – Энн, подлей гостю!

– Благодарю, мне достаточно… Да, Энди, есть и деньги, и какая-никакая власть, да только радости от них мало, когда сидишь на коротком поводке…

– Только не расплачься.

– Не дождешься.

Воцарилось недолгое молчание.

– Свести эту дрянь не пробовал? – спросил папа.

– Пробовал, бесполезно.

– А если шкуру содрать? Потерпишь небось…

– Добрый ты человек, Энди, – невесело засмеялся Малфой-старший. – Не поможет, говорю же. Это не простая маггловская татуировка, это ма-а-агия! Ну что ты ржешь?

– Мэри говорит точно так же, – пояснил тот. – М-да… то есть избавиться – никак?

– Разве только вместе с рукой. Теоретически – можно выжечь. Драконьим огнем или адским пламенем. Но это, считай, я все равно без руки останусь, а мне бы этого не хотелось.

– Люк, знаешь, стоило бы рискнуть, – совершенно серьезно сказал папа. – Ты не левша, переживешь. Опять же, эти ваши зелья и не такое вылечивают, как я понимаю.

– А смысл, Энди? – вздохнул тот. – Даже если я избавлюсь от метки… Фамилию тоже прикажешь сменить? Все бросить, уехать из Британии…

– Опять мысли читаешь? – фыркнул папа и продолжил по-прежнему серьезно: – Ты везучий сукин сын, Люк, но везению свойственно заканчиваться неожиданно. Я понимаю, у тебя тут связи, бизнес… Но еще у тебя есть семья. Так что, раз ты говоришь, скоро может опять грянуть, собирай-ка манатки, выводи бабки в нейтральный банк, хоть на свое имя, хоть на подставное, да и вали куда-нибудь в Аргентину. Там вон недобитые нацисты до сих пор живут-поживают, вы тоже протянете. Можно в Австралию или ЮАР, тоже не ближний свет.

– А ты? – коротко спросил Малфой.

– А что – я?

– У тебя тоже семья.

– Верно. Но я знаю, как о ней позаботиться.

– Да? И против Лорда ты тоже выйдешь… с гранатометом?

– Я дурак, что ли? Нет, Люк, я тоже смоюсь. Денег теперь предостаточно, поэтому в случае чего я заберу детей и свалю подальше. Без работы не останусь, в той же Австралии устроюсь в полицию или в охранники подамся.

– Только детей? – с намеком спросил тот.

– Да. Я, знаешь, послушал эти твои истории о пророчествах, припомнил молодость… Помнишь тех пацанов с автоматами? Им лет по одиннадцать-двенадцать было, не больше, едва могли пушки удержать, особенно с голодухи, а их гнали на наши позиции. Или со взрывпакетами запускали на позиции… Вот тут то же дерьмо. Я в таком больше участвовать не собираюсь и тебе не советую. И уж тем более не дам дочке в это впутаться. – Папа тяжело вздохнул. – И ты своего пацана пожалей. Хрен с этой школой, у тебя что, не хватит золотишка, чтобы учителей ему нанять?

– Хватит, конечно, – мрачно ответил Малфой. – Надо же, Энди, столько лет прошло… и опять ты меня пытаешься за шкирку из болота вытащить!

– Ты мне – я тебе, – невозмутимо ответил папа. – Ты давай, прощупай почву по своим каналам, а я свяжусь со старыми приятелями. У меня тоже, знаешь, кое-какие связи имеются…

Я быстренько сообразила, что в самом ближайшем времени мы можем переехать из Англии куда-нибудь… далеко, а это здорово! Всегда мечтала о путешествии, но на это прежде не было денег, а теперь-то хватит даже на кругосветное плаванье! И еще, как я поняла, что папа намерен забрать только меня. Может быть, еще и Гарри, а вот Энн… вряд ли. Ну и ладно, он еще молодой, возьмет да найдет себе кого-нибудь!

– Надо бы вам камин открыть, – сказал Малфой после паузы. – Раз твоя жена взрослая волшебница, а ты в курсе всего, это несложно.

– Вот еще, – пренебрежительно ответил папа. – Зачем мне такое счастье? Чтобы она или пацан в любой момент могли свалить куда подальше? Аппарацию-то, ты говорил, отследить можно, а тут ищи-свищи! Нет уж, не надо.

– И опять ты прав…

Я сунула нос в гостиную, оценила диспозицию, вошла и довольно громко сказала:

– Добрый вечер, дядя Люк!

Малфой-старший чуть не уронил бокал. Спасла его либо магия, либо хваленая выдержка аристократов.

– Добрый вечер… Мэри, – натянуто улыбнулся он, а папа поманил меня к себе.

– Ты что творишь, паршивка? – спросил он почти неслышно.

– Он твой друг, разве нет? Как Фергюсон, а я же того зову дядей Сэмом, – сказала я и добавила еще тише: – Ну пап, я потом извинюсь. Я чтоб Гарри… шокировать.

– Да он и так уже в шоке по колено, – вздохнул папа, прекратив выкручивать мое ухо. – Иди сделай сэндвичи. То, что приготовила Энн, жрать, как обычно, нельзя. Не понимаю, как можно испортить чертовы полуфабрикаты?! Их даже криворукий младенец способен приготовить…

– Ой, пап, это как Лонгботтом с Гриффиндора, – крикнула я с кухни, живо пластая хлеб и всякие вкусности. Сэндвичи у меня всегда получаются – пальчики оближешь. Еще вот собачья каша осталась, но не предлагать же ее Малфою! – Он какое зелье ни возьмется варить, получается просто ужас кошмарный, хотя вроде все по рецепту делает… Дядя Люк, вам лук класть или как?

– Благодарю, Мэри, не нужно, – ответил он уже без запинки.

Я принесла тарелку, взяла один сэндвич и уселась на подоконник, как обычно. Гарри, примостившись в уголке дивана, смотрел вокруг потерянным взглядом: его мать, Лили Поттер, а теперь Ли-Энн Оук, молча наполняла бокал Люциуса Малфоя, Пожирателя смерти, да не ядом, а хорошим вином. А Малфой спокойно разговаривал с магглом-полицейским.

– Мэри, Драко будет здесь завтра в половине шестого, как и условились, – сказал Малфой, и Гарри передернуло.

– Отлично, я уже соберусь! А экипировку ему успели купить?

– Разумеется.

– Совсем-совсем здорово! – заявила я и повернулась к отцу: – Папа, можно, я спать пойду? Нам завтра рано выходить!

– Конечно, иди, – кивнул он. – А у нас тут, я чувствую, намечается долгий разговор…

Я подставила ему щеку для поцелуя, помахала Энн, к которой жался Гарри, и, сказав «доброй ночи, дядя Люк», посмотрела Малфою в глаза, постаравшись как можно сильнее подумать: «извините, пожалуйста, за фамильярность, сэр, это я для психологического эффекта». Видимо, мысль дошла до адресата, потому что Малфой улыбнулся и отсалютовал мне бокалом…