Текст книги "Моя маленькая Мэри"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Ну и что? Если я умею держать себя в руках, я что, не имею права бояться?

– Имеешь, – согласилась я. – Так, Драко пошел.

– Не смотри на него, – сказал Тео.

– Это почему?

– Не смотри, сглазишь.

– Я думала, волшебники в сглаз не верят!

– Дурочка, – сказал он так мирно, что я даже не подумала обидеться, – я не в маггловском смысле. Просто если Малфой поймет, что мы на него смотрим, то начнет выделываться, вот, мол, какой я ловкий, полюбуйтесь на меня! И оступится, не дай Мерлин… Так-то у него все хорошо с равновесием и координацией движений, не первый год летает, сама понимаешь, но если устроит показуху, то… – Он покачал головой.

– Ясно, не смотрю, – кивнула я и на всякий случай повернулась спиной к доске.

Только Драко все равно оступился…

На его счастье, это произошло уже на линии белых фигур, он испуганным зайцем проскочил под скрещенными алебардами пешек, чудом вывернулся из-под копыт коня и буквально рухнул нам под ноги.

– Мерлин и Моргана, зачем меня понесло в этот коридор? – выдавил он, отдышавшись и обувшись. А! Вот почему он оступился – носки-то не снял, брезгливый наш! Значит, сам виноват, что нога скользнула, вот мы с Тео босиком прошлись, и ничего…

– И правда, что это тебя понесло в этот коридор? – ядовито спросил Тео. – Но раз уж завел нас сюда, так пойдем дальше, что ли? Или обратно изволишь? Гляди, как шахматы заволновались, играть желают!

– Нотт, ну хоть ты не издевайся, – искренне попросил Драко и встал. – Идем. Я надеюсь, там не окажется голодного дракона, а то цербер у нас весь окорок сожрал…

У меня в сумке было еще фунта три этого окорока (я же понимала, что нам придется возвращаться, и собаку надо будет отвлечь), но я промолчала. Мужчины (даже если они еще мальчишки) бывают ужасно забавными!

– Красиво, – оценил Тео, посмотрев на рой ключиков с крылышками. – А в чем смысл?

– Видимо, где-то в этой туче есть ключ от следующей двери, – задумчиво произнес Драко. – Но как его найти и, главное, как поймать?

– Парни, вы как маленькие, честное слово, – сказала я, проходя к двери и отмахиваясь от крылатых ключиков. – Момент…

У меня в сумке много странных вещей. Куски проволоки, напильник… мало ли, что может пригодится, как говорит папа! И, кстати, эти вещи у нас в каждой комнате имеются, а то вот однажды замок в ванной заклинило, и как бы я оттуда вышла? Так и сидела бы часа три: ни Энн, ни папы дома не было! Словом, вскрывать простые замки я умею давным-давно. Со сложными – сложнее…

– Сейчас… минутку… есть!

Пружина замка щелкнула, и дверь открылась.

– Однако… – сказал Нотт и посмотрел на меня с большим интересом.

– Здорово! – весело произнес Малфой и сунулся вперед. – Научишь?

– Да не вопрос, – ответила я. – Ух ты, что это?

Перед нами встала стена огня, а еще тут был стол с пробирками…

– Знаете, это напоминает специально созданную полосу препятствий, – рассудительно произнес Тео. – По идее, большинство желающих посмотреть, что тут интересного, отсеется еще на цербере. Пройти шахматную доску тоже не каждый сможет, многие начнут игру и… и всё. – Он вздохнул. – С ключами тоже непонятно. Если бы Мэри не умела вскрывать замки, дальше бы мы не прошли, эта дверь Алохоморой не открывалась.

– Я видел метлу, – вставил Драко. – Там, в комнате с ключами. Старенькая, но вроде бы еще годная, хороший ловец сумел бы поймать ключ…

– …если бы сообразил, который из них нужный, – завершил Нотт. – Не перебивай, я размышляю.

– Ты размышляешь, а время идет, – вздохнула я. – Как думаешь, зачем тут эти пробирки?

– Ну… Или нужно что-то смешать, чтобы погасить пламя, или… опять же смешать, чтобы тебя пламя не коснулось, – по-прежнему рассудительно ответил Тео. Он нравился мне все больше и больше: абсолютно непробиваемый парень, при этом очень умный и взрослый для своего возраста.

– Верно. Дверь тут только одна, мы через нее вошли, – вступил Драко. Он тоже был далеко не дурак, но чересчур уж капризный, предки избаловали, не иначе. – Другого выхода нет, следовательно – надо идти в огонь. Вопрос – как?

– И почему у вас нет огнетушителей? – буркнула я, подошла к огненной стене и сунула в пламя мизинец. – А чего оно холодное-то?

Оба мои спутника лишились дара речи.

– Правда, холодное… – пробормотал Драко.

– Интересно, – кивнул Тео, продержав руку в огне добрых полминуты, но не получив даже подобия ожога.

– Психологические опыты, – решила я. – Ну что, прыгаем? Давайте руки. На раз-два-три… И – раз!..

Мы легко проскочили огненную стену и оказались в очередном зале. Хм, а вот надо прикинуть, на какой мы глубине. Запретный коридор на третьем этаже, мы спустились… как бы не на первый! Может, тут найдется выход попроще, не придется лезть обратно по связанным мантиям и по цепи? А то вдруг у собачки настроение испортилось…

– Вот это да… – произнес Тео, осмотревшись.

Драко посмотрел в том же направлении и замысловато выругался, я от него такого и не ожидала!

Оказалось, оба таращились на зеркало в человеческий рост, в замысловатой оправе со всякими там финтифлюшками. Сразу видно, старинное!

– Это что? – спросила я, подойдя поближе.

– Зеркало Еиналеж, не видишь, что ли?

– А по-человечески можно? – по-доброму попросила я. – Ты не забывай, что я не аристократка и этих ваших… слов не знаю.

Драко открыл было рот, но Тео его опередил.

– Ты просто в него посмотри, – он взял меня за плечи и поставил перед зеркалом. – Сама все поймешь.

Надо же… Это я или все же не я?

Стоп! Что папа говорил? Прочь эмоции – думай!

А что тут думать: позади стоит Тео, слева – Драко, но в зеркале отражаюсь только я, только какая-то не такая. Ладно, я в волшебной школе, значит, зеркало тоже может быть волшебным. Думаем дальше: почему мое отражение старше лет на пять как минимум, а может, и на все десять? Почему у совсем взрослой девушки за стеклом короткая стрижка, полицейская форма, фуражка, темные очки, на поясе кобура, рация и все, что полагается? Машина вон еще на заднем плане маячит, напарник кофе пьет…

– Зеркало Еиналеж, – протянула я. – Это что, оно показывает, чего я хочу от жизни?

– Да. Твои сокровенные желания, – проронил Тео. Он что-то рассматривал в зеркале, и лицо у него было грустное-грустное. У Драко тоже, но не настолько. – Каждый видит своё.

– А ты…

– Я не скажу, – коротко ответил Нотт и отвернулся. – Даже не проси.

– Мог бы и не уточнять, – фыркнула я. – Не хочешь, не говори, я ни к кому в душу без спроса не полезу. Драко, а ты чего такой задумчивый?

– Да так… – пожал он плечами и тоже отвернулся. Впрочем, Малфой был пообщительнее Нотта, так что почти сразу добавил: – Я как-то не уверен, что хочу именно того, что увидел. И, Мэри, без подробностей, извини.

– Ты слышал, что я Тео сказала? Не хочешь, так не говори! А я вот скажу, что увидела: я стала патрульным полицейским… Но это тоже не совсем то, чего бы я хотела, – добавила я, подумав. – Знаете, по-моему, это какое-то кривое зеркало! У меня вовсе не такое сокровенное желание!

– А какое? – тут же спросил Драко. – Ты же собиралась в авроры! Ну или как там у магглов это называется…

– В полицию. Но не в патрульные… Я, вообще-то, хотела в криминальную полицию, как папа! Туда девушек не очень охотно берут, ну да прорвалась бы как-нибудь!

– Думаешь, оно показывает неправду? – ожил вдруг Тео. Интересно, что ж ему такое зеркало показало, раз он завис на несколько минут.

– Мне – точно неправду, – сказала я. – Хотя если б вы намекнули, чем оно вас пичкало, было бы проще разобраться. Но это как хотите. Попялились – и пойдемте назад, время… Мы через этот огонь обратно выйдем, нет?

– Папа представлял меня обществу, – вдруг произнес Драко, не глядя на меня. – Дамы, кавалеры, министр, уйма членов Визенгамота, и папа всем меня представил. И дедушка там был, не ругался, как обычно, а улыбался. Я в этом зеркале выглядел уже совсем взрослым, не меньше шестнадцати…

– Мне так вообще лет двадцать оказалось, – вздохнула я. Ясно все с ним! Одного похода мало: бедолага так и продолжает бояться, что из него получился никудышный наследник. Вот бы моему папе с его отцом потолковать! Кстати, это идея…

– Мэри, я никогда об этом не мечтал, я ненавижу приемы, балы и всякие эти… как ты говоришь? Шашни? – скривился Малфой. – Вот помогать папе с делами – это да!

– А я никогда не хотела стать патрульной и подстричься под мальчика, – парировала я. – Говорю же, кривое это зеркало!

– Кривое, – негромко добавил Нотт. – Я никогда не видел своей матери, только ее девичьи колдографии. И я очень сомневаюсь, что сейчас она выглядела бы так, как в зазеркалье.

Мы умолкли. Не знаю, что именно увидел в зеркале Тео, но расспрашивать его ни я, ни Драко не собирались. Мы не гриффиндорцы, не полезем в душу и не станем топтаться там грязными сапогами.

– Дрянь какая, – сказала я, глядя на зеркало. На него, а не в него, мало ли, что еще покажет… – Ребят, а у вас есть приметы насчет разбитых зеркал?

– Я не знаю, – честно сказал Малфой.

– Не слышал, – ответил Нотт.

– Ну и прекрасно.

Зал был запущенный, и совсем рядом я увидела отличный камень, то ли от стены отвалился, то ли с потолка упал. В самый раз! Я взвесила его в руке, примерилась…

Отчаянный звон разбитого стекла слился с криками:

– Мэри, с ума сошла?!

– Мы же не расплатимся!

– Нефиг такой дряни делать в школе, – сказала я, любуясь пустой рамой. – А ты, Драко, перестань мерить все деньгами… Кстати, а это что?

Переступив через осколки, я подобрала блестящий красный камень размером с мой кулак или около того. Точно не тот, которым я запулила в зеркало! Позади лежал, что ли?

– Я не знаю, что это, но думаю, нам пора делать ноги, – нервно сказал Малфой.

– Только носки сними, как через шахматную доску пойдем, – произнес Нотт. – У меня чуть разрыв сердца не случился, когда ты оступился!

– Сниму, сниму, – буркнул Драко.

Камень я сунула в карман, мало ли, вдруг это ценная штука? Надо будет разобраться!

Обратный путь, как ни странно, прошел без сучка без задоринки. Карабкаться по импровизированному канату и по цепи, конечно, было непросто, но мы справились. Цербер дрых без задних лап и забавно причмокивал и поскуливал во сне, так что мы аккуратно, стараясь не греметь, втащили цепь обратно (и еще нужно было отвязать «канат», нельзя же оставлять улики!), закрыли люк и прицепили карабин к ошейнику. Потом замели следы (в прямом смысле, я же не просто так сказала про пыль в коридоре и отпечатки ног!) и удрали. [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014]

Крэбб умудрился заснуть на посту, а Гойл сказал, что никого не видел и не слышал. Ну и отлично, решили мы и пошли отмываться и переодеваться. И да, Малфой задолжал мне мантию! У меня были запасные, но все же!

* * *

– На Гриффиндоре с утра истерика, – довольным тоном произнес Драко.

– Чего это?

– Так ведь они же ночью пошли в поход, – хмыкнул он, подливая себе чаю. Так! Где он его достал, если на столе один сок? Ладно, я это из него выбью…

– Но Слизерин успел первым, – флегматично произнес Тео, подвинул мне чашку и налил чаю. Наверно, заметил мой злой взгляд. Но где, где они берут этот проклятый чай?! – Кажется, мы плохо закрепили цепь.

Судя по улыбке Драко (а именно он храбро вызвался пристегнуть цепь к ошейнику цербера), он сделал это нарочно. Ну, насколько я успела узнать его характер, шуточка была вполне в его духе!

– Все живы?

– Да, и целы, – заверил Нотт. – Но воплей…

Я покосилась на гриффиндорский стол. Раскрасневшаяся Грейнджер что-то доказывала вовсе уж багровому и взъерошенному Уизли, Поттер молча ел, уставившись в тарелку, словом, царил обычный бардак.

– А точно ходили-то?

– Да. Близнецы уже всем протрепались про цербера, – сказал Малфой и улыбнулся так, что даже меня передернуло. Похоже улыбался папа, когда ему докладывали о поимке очередного психопата. Я видела пару раз, мне хватило. – Младший Уизли поведал по секрету…

– …всему свету, – закончил Нотт. – Дивно, дивно. Неплохой рейд, скажу я вам. Мэри, а твоя добыча… это что?

– Понятия не имею, – честно ответила я, – а преподавателей спрашивать не хочу. Сразу пойдут вопросы, где я это взяла… ну вы поняли. А как еще узнать, не представляю. Может, вы у предков поинтересуетесь?

– Им показывать надо, – вздохнул Драко. – Одних слов мало. А если я покажу отцу… ой, нет. Не проси даже. Узнает об этой авантюре – убьет!

– Давай, я попробую, – сказал Тео. – Сперва просто с описанием. Папа у меня человек спокойный, не станет лишний раз спрашивать, зачем это мне понадобилось. Но если что, придется предъявить камень.

– Да сколько угодно, – пожала я плечами. – Может, это вообще стекляшка… А надо будет показать – бери, мне не жалко.

– Мэри-Мэри, – издевательски протянул Малфой, – ты будто и не девочка! Тебе надо было сказать: «ах, Теодор, конечно, возьмите этот булыжник, он мне не нужен, я ведь предпочитаю бриллианты!».

– Дурак, – ответила я снисходительно. – Даже мне известно, что незамужним девушкам бриллианты не положены. Вот на жемчуг еще соглашусь… По весу возьму, как тебе?

Нотт с Малфоем обменялись очень, очень странными взглядами. А что? Мне Энн объясняла, что положено девушкам в приличном обществе, а что нет. Она-то хорошо в этом разбиралась… интересно, где нахваталась?

Учебный год закончился на удивление быстро. Тео по итогам переписки попросил у меня камень, чтобы показать отцу, я и отдала, мне самой он был совершенно не нужен.

Слизерин уверенно победил остальные факультеты в общем зачете, хотя, кажется, директор был этому не рад. Да и профессора как-то мрачно переглядывались… Словом, заключила я, мы не зря слазили в подземелье. Там что-то затевалось, не факт, что хорошее, и полезть туда должны были не мы с Драко и Тео, а Гарри с Роном и Гермионой. И вот я как-то не уверена, что им удалось бы пройти полосу препятствий без потерь! Нам-то сильно повезло, а им могло и не выпасть такой удачи…

Да ну и ладно! Что бы там ни затевалось, я еду домой на каникулы! Наконец-то!

Ой. Не забыть бы сказать Драко, где покупать нормальную экипировку для похода (если он в принципе вырвется от своих крутых предков, а то увезут на курорт, и пиши пропало). Заодно скажу и Тео, вдруг и он сподобится с нами пойти?..

* * *

Как я и думала, в поход Драко не пустили. Тео же подумал и дипломатично ответил, что не готов принять такое решение, поскольку не в курсе, какие у его отца планы на лето. Пришлось мне идти с обычной командой (но оно и к лучшему, не надо приглядывать за новичками), и домой я вернулась совсем недавно. Теперь вот валялась на диване в гостиной (на улице было слишком жарко), грызла яблоко и читала приключенческую книжку.

– Мэри, принеси мне белье, я забыла взять! – прокричала из ванной Энн сквозь плеск воды. – Там, в комоде, ты знаешь!

– Сейча-ас! – отозвалась я и отправилась в родительскую спальню.

Выбрав подходящие друг к другу лифчик и трусики (вечно у Энн все вперемешку, ничего не найдешь, не то, что у отца – все разложено по ранжиру!), я попыталась закрыть ящик комода, но он не поддавался. Наверно, что-то мешает, решила я, лямка попала в щель или носок.

Выдвинув ящик посильнее, я принялась рыться в глубине, стараясь понять, что же там могло заклинить, и вдруг пальцы мои натолкнулись на подозрительно знакомый предмет. Я сразу отдернула руку: отец говорил, в таких случаях лучше не двигать подобные вещи с места. А вот белье можно выкинуть на постель, Энн все равно никогда не вспомнит, что где лежало. Так я и поступила, чтобы проверить, не ошиблась ли…

Я не ошиблась. В глубине ящика лежала волшебная палочка.

Постаравшись в точности запомнить, как она расположена (мало ли!), я осторожно взялась за ее рукоять. Надо же, на мою похожа, но дерево, кажется, другое: хотя я в этом и не разбираюсь, мне показалось, что оттенок и рисунок древесных волокон заметно отличаются (папа учил обращать внимание на детали). Я для пробы взмахнула палочкой: если та принадлежит взрослому волшебнику, то мне ничего не будет, а если вообще ничейная, и я ей воспользуюсь… могут и предупреждение прислать. С другой стороны, она и не моя, так что тут возможны варианты.

Палочка послушалась не слишком охотно, но простенькую Левиосу и Люмос все-таки выполнила. Я осторожно положила ее на место, понадежнее прикрыла стопкой носовых платков (подозреваю, что Энн, которая вечно их теряет, сама не помнит, куда засунула специально купленный запас) и завалила прочим бельем. Ящик закрылся без труда.

– Мэри, ты уснула, что ли?

– Да иду я! Ящик перекосило, он не закрывался! – ответила я, сунувшись в ванную. – Держи.

– Ага, спасибо… Давно надо выкинуть этот чертов комод, надоел он мне: то дверца отваливается, то ящики не задвигаются, – фыркнула Энн, расчесывая мокрые волосы. А Энн ли?..

Разумеется, я ни о чем не стала спрашивать у нее самой. Подобные вещи, знаете ли, так не делаются.

Я поступила иначе: дождалась, когда у отца случился выходной, а Энн ушла за продуктами (я от участия в походе по магазинам отговорилась тем, что сто лет папу не видела), и пришла к нему в гараж, он там пытался газонокосилку починить. Для него это не цель, а процесс, он сам так говорит, так что бедной технике точно пришел конец.

Из гаража отлично просматриваются подходы к калитке, поэтому проглядеть возвращение Энн я не опасалась.

– Чего тебе? – спросил папа, жуя сигарету без фильтра. Есть у него дурацкая привычка закурить, а потом забыть затянуться. Сигарета, ясное дело, гаснет, и он ее просто мусолит. Спасибо, выплевывает, а не ест.

– Да так.

– Так – сеют мак. Дай ключ шесть на двенадцать… спасибо. Ты что по магазинам не пошла?

– Разговор есть, пап, – ответила я, взгромоздившись на верстак, чтобы не путаться под ногами и без труда дотягиваться до ящика с инструментами. – Серьезный.

– Ну? – спросил он, выплюнул полудожеванный бычок и растер каблуком по бетонном полу.

– Пап, ты знаешь, кем была Энн до того, как выйти до тебя замуж? Где жила, работала, все такое?

– Понятия не имею, – буркнул отец. – Отвертку подай. Да не эту, крестовую!

– Держи. И не ври.

– А ты не хами! Набралась дури в школе…

– Я не хамлю, – терпеливо сказала я, – просто ты неправду говоришь. Ты полицейский, и ты бы сто раз проверил, кто такая Энн, прежде чем ее к нам приводить, разве нет? Значит, или ты все знаешь, но почему-то молчишь, или она умудрилась тебя обмануть.

– Так. – Отец выпрямился, отложил инструменты и вытер руки. – Пойдем-ка на задний двор…

Мы уселись на крыльце, он велел притащить ему банку пива, закурил, подумал и поинтересовался:

– А с чего вдруг такие вопросы, Мэри?

– У нее в комоде лежит волшебная палочка, – сказала я, – я случайно наткнулась, когда белье искала.

– Может…

– Нет, настоящая, я проверила.

– Покажи, – велел он изменившимся голосом, отставил жестянку с пивом, выкинул окурок, и мы поднялись в спальню. Там я и показала, где лежит палочка и что я могу с ней делать.

– Видишь, не пришло предупреждение из министерства, значит, палочка на взрослом волшебнике числится, – добавила я, чтобы внести ясность. – Может, она не Энн принадлежит, но все равно это странно. Не знаю, бывает так или нет…

– Та-ак… – протянул он и сел на край кровати. – Интересное кино! Кстати, дай-ка сюда эту штуковину. Пускай побудет у меня.

– Пап, ты объясни, в чем дело-то, – попросила я, отдав ему палочку. – Ой, стой! Прежде чем объяснять, послушай…

И я рассказала ему о странной реакции профессора Снейпа на фотографию Энн и на ее имя.

– Та-ак… – повторил отец и глубоко задумался. Потом нахмурился и произнес фразу, которую я всегда терпеть не могла: – Мэри, ты уже большая.

– Угу.

– Не угукай, ты не сова. Я не в том смысле, что тебе надо идти мыть посуду. Я [Author ID1: at Sun Aug 24 21:26:00 2014] должен тебе кое-что сказать…

– Спорим на пять фунтов, я сама догадаюсь? – перебила я.

– Ну? – еще сильнее нахмурился папа.

– На самом деле Энн мне не мачеха, а мать, – сказала я. – Скажешь, нет? Мы похожи, обе рыжие и глаза зеленые, а еще у нее есть волшебная палочка, и я тоже оказалась ведьмой. Правда, ты всегда говорил, что моя родная мама умерла, и ты поскорее женился, чтобы не нанимать няньку или там кого… Только фотографий мамы в доме нет, кроме одной-единственной, которая у меня в спальне. Даже свадебных нету!

– Обыскивала мои бумаги? – поинтересовался он.

– А как же. А ты сходу не заметил?

– Нет, – покачал папа головой. – Молодец, усвоила науку… А что конкретно искала?

– Так говорю же, мамины фотографии! Мне было интересно на нее посмотреть. Только фоток нету, ну, где мама там с кульком, у всех есть, а у нас нет… И не говори, что при переезде потеряли! А фотка, которая у меня, – ненастоящая.

– С чего ты взяла?

– А там низ неровно обрезан, и если вынуть из рамки и присмотреться, видно краешки печатных букв, как на открытках. И бумага слишком плотная для обычной фотки. Это вовсе не твоя первая жена, это какая-то актриса, только я ее не знаю! – выдала я, довольная своими дедуктивными способностями. – А теперь ты рассказывай!

– Пошли обратно на крыльцо, – сказал он, помолчав. – Кое-что расскажу, остальное потом выясним… когда Энн вернется.

В общем, ничего особенно нового папа мне не рассказал, я почти обо всем догадалась сама. Дело вышло такое: он, довольно молодой полицейский (ему было около тридцати, в полицию он после службы в армии пошел, сперва простым патрульным, потом подучился и перевелся), оказался на дежурстве один (людей почему-то не хватало) и наткнулся на странно одетую женщину, скорее даже девушку, она была без сознания. Сперва он подумал, что на нее напали и ограбили, или что она пьяная, но потом присмотрелся: спиртным не пахнет, одежда в порядке, ран нет, драгоценности – серьги, даже на вид дорогие, цепочка, пара колец, в том числе обручальное, – тоже при ней. Документов только не было.

Он попытался привести ее в чувство – не вышло, хотел вызвать медиков, а тут она и очнулась. Сперва пришла в ужас, а потом вдруг спросила, какой год на дворе. Папа удивился, но сказал, а она ну причитать что-то совсем непонятное! Тогда папа решил, что она чокнутая или наркоманка, и снова взялся за рацию, но Энн упросила его никого не звать и рассказала вовсе уж фантастическую историю про злого волшебника, который убил ее мужа и чуть не добрался до нее самой. Мол, муж в последний момент успел отправить ее из волшебного мира в обычный.

Не то чтобы папа поверил безоговорочно, но девушка, когда успокоилась, показалась ему вполне адекватной. Вдобавок он как раз сменился с дежурства… и в молодости был куда добрее… В общем, он отвез ее в свою квартирку. Ну а там понятно: по глоточку виски, чтоб расслабиться, ну и… А наутро она исчезла. Папа решил, что она потихоньку ушла (он устал, выпил, поэтому не услышал), а замок на двери сам защелкнулся. Ну, пожал плечами, мало ли, у кого какие беды, принял холодный душ и занялся своими делами…

А через девять месяцев ему под дверь подкинули меня. И, чтоб сомнений не осталось, записку вложили: мол, вы такой-то и такой-то, дело у нас с вами было такого-то числа, пили мы вот такой виски, сигареты вы предпочитаете этакой марки, еще и окурки жуете, в общем, много мелочей. Деньги там еще были, не особенно много, но все же… и еще пара колец и серьги, которые папа тоже прекрасно запомнил.

Ну, ясное дело, он пришел в ужас: куда молодому мужику, полицейскому, который дома-то не так часто бывает, одному справиться с крохотным ребенком?! Хотел отдать в приют, но рука не поднялась, все-таки дочь (папа не дурак, он кровь на анализ отдал, все сбережения угрохал, это же недешевое удовольствие). А потом…

– Папа, – перебила я, – ты всегда говорил, что моя родная мать умерла, когда мне был год, и тогда ты женился. А тут выходит, что меня тебе подкинули новорожденной. Что-то тут не сходится, а?

Отец задумался на мгновение, потом выругался и приказал, чтобы я не смела употреблять такие слова в школе.

– Плюс один к твоей версии, – сквозь зубы произнес он. – Ладно, слушай дальше…

Оставалось не так уж много: еще через пару месяцев (которые папа вспоминал, как лютый ад) на пороге появилась та самая девушка, расплакалась на груди у отца и покаялась в том, что подбросила ему ребенка, меня то есть.

– Папа, ты сказал, что она была совсем молоденькая, моложе тебя, – напомнила я, – а Энн тебе ровесница. Если тебе и ей тогда было по тридцатнику, вряд ли бы ты назвал Энн девушкой!

Он снова выругался и отбросил пустую банку из-под пива.

Дослушивать было особо нечего. Энн – молодая и красивая, отец зашивался на работе, а бросать меня на нянек не хотел, да и денег лишних не было… Короче, они поженились и условились, что она будет как бы моей мачехой: папа не желал, чтобы о нем шли сплетни, их и так уже хватало, из-за меня-то. И еще они переехали, чтоб соседи на старой квартире не заподозрили ничего. Тут отца перевели с повышением в другой округ, очередной переезд… и готово.

– Хоть кино снимай, – сказала я с восхищением. – Вот это Энн!

– Да уж… – процедил папа. – Принеси-ка еще… Хотя нет, не надо, а то я ведь и убить могу, если перепью…

– Ты чего, пап? – удивилась я.

– Того, что Энн мне десять лет врет! – рявкнул он. – Что она не волшебница…

– Что дверь сама захлопнулась, – подхватила я, – заклинание такое есть, пап, чтоб открыть замок и потом закрыть, простое, даже я могу. И что время как-то странно прошло, да? По анализам – я твоя дочь, но Энн старше, чем должна бы быть… И соседи будто не замечают, что мы похожи… И декан наш, такое впечатление, уже ее видел… М-м-м?

– Угу… – мрачно сказал отец. – Темное дельце.

– А документы? Ее взаправду так зовут?

– Документы настоящие, – ответил он. – Я проверял. В смысле, выправлены взамен утерянных.

Я присвистнула.

– Пап, так она, может, вовсе не Ли-Энн! Я забыла сказать: еще есть заклинания, чтобы заставить человека делать, что тебе надо, и чтобы он потом все забыл. Такого я не умею еще, слышала просто. И вроде бы можно воспоминания подправить, но я не уверена, что это не слухи.

– Вырастешь – иди служить в полицию, хоть нашу, хоть эту вашу волшебную, – без тени иронии сказал он и потрепал меня по макушке. – А с Энни мы сейчас поговорим по душам… Дверь хлопнула, слышишь? Идем-ка в дом…

– Привет, дорогой! – сказала Энн, сгрузив на кухонный стол свертки и пакеты, и потянулась поцеловать его, но папа решительно отстранился.

Отодвинув стул, он уселся на него, положив ногу на ногу, и сцепил пальцы на колене. Взгляд у папы был крайне нехороший.

– Что такое? – удивилась она.

– Ничего, милая, ничего… – процедил он. – Присядь-ка. Нужно поговорить.

Энн села, явно недоумевая.

– Мэри, как, говоришь, фамилия вашего декана? – спросил папа, не отрывая взгляда от жены (я пока не решила, как мне ее теперь называть).

– Снейп, – подсказала я, хотя была уверена, что он и так прекрасно помнит. – Северус Снейп, он зельеварение преподает.

– А сколько ему лет?

– Точно не знаю, но с виду помоложе тебя лет на пять, только внешность подкачала, – завела я, видя, как задергалась Энн. – Наверно, это вредные испарения от зелий виноваты, он бледный очень, кожа плохая и волосы очень жирные. Но, может, это от природы, мало ли…

– И ты говоришь, он расспрашивал тебя о Ли-Энн? – когда папа начинал называть ее полным именем, это было очень дурным признаком.

– Да, очень подробно. Увидел, как у меня фотография из учебника вылетела, та, где мы на пляже, задержал после занятия и ну спрашивать! Кто она, откуда, как девичья фамилия, сколько лет… ну прямо как ты!

– Куда это ты, милая? – деланно спохватился отец, видя, что она привстала.

– На минуточку поднимусь в ванную, нужно кое-что…

– За своей палочкой пошла, ведьмочка ты моя ненаглядная? – ласково спросил он, постукивая этой самой палочкой по ладони, и Энн осела на стул. – Хочешь, чтобы я снова все позабыл? Как нехорошо с твоей стороны… Но я-то ладно, только ты ведь наверняка и дочке своей мозги решила подправить?

– Энди!

– Она давно догадалась, – переоценил мои способности папа и довольно улыбнулся. – А тут все одно к одному сошлось, я правду и рассказал. И если б она нестыковки не заметила, я бы до конца жизни был уверен, что ты на самом деле урожденная Ли-Энн Дуглас из Шропшира, верно, солнышко? Кстати, что ты сделала с настоящей Ли-Энн? Убила и спрятала тело? Мэри, это возможно, чтобы без следов… впрочем, что я спрашиваю, это и не волшебники прекрасно проделывают.

– Ничего я с ней не делала, то есть делала, но не с ней… – прошептала она. – Она сто лет как умерла, я просто выбрала подходящее имя и дату рождения, в архиве данные подчистили и выписали бумаги…

Энн осеклась.

– Ну и как же тебя зовут взаправду, женушка? – продолжал допрос отец.

– Лили, – ответила она и неожиданно усмехнулась. – Лили Оук, урожденная Эванс. И ты прав, Энди, я волшебница, и на самом деле я на десять лет моложе тебя.

– И почему же ты так паршиво выглядишь для тридцати с мелочью, дорогуша? Вроде бы не надрываешься на двух работах, Мэри по уши занята, а теперь и вовсе дома не живет, готовить ты не готовишь… В доме прибраться и белье в стиральную машинку забросить – не так много сил нужно. Ну?

– Долгая история…

– А мы с Мэри никуда не торопимся, – улыбнулся он. – Выкладывай с самого начала.

– Хорошо, – помолчав, кивнула Энн. Мне вроде и жаль ее было, и грызло какое-то непонятное чувство: ну зачем было столько лет обманывать?! Память стирать и все такое… Нечестно это! – Расскажу. Кстати, Мэри, как там Северус?

– Ничего, – ответила я. – Ходит, шипит на всех, баллы снимает направо и налево. Он только Малфоя не трогает, тот у него в любимчиках, ну да я рассказывала.

– Не сбивай с мысли, – тронул меня за плечо папа. – А ты… Лили, не пытайся заговорить мне зубы, этот фокус со мной не проходит, разве что с вашим волшебством. И идемте-ка в гостиную, что мы тут сидим, как воробьи на жердочках…

Теперь все выглядело как в детективных сериалах (папа говорил, что там показывают чушь, и объяснял, как бывает на самом деле, но у нас-то был другой случай): мы с отцом расположились на диване, этакие злой и добрый полицейские, а Энн – в кресле напротив.

– Давай, женушка, – приказал отец. – Приступай, мы внимательно тебя слушаем… И учти, что от правдивости твоего рассказа зависит не только то, не выставлю ли я тебя за дверь и сломаю эту твою палочку у тебя на глазах, но и судьба твоей дочери.

Энн глянула на него зло, совсем как кошка, но тут же успокоилась, сложила руки на коленях и произнесла:

– Мне придется начать издалека, иначе вы ничего не поймете.

– Я повторяю, мы не торопимся. Я выпил пива, Мэри завтракала, а ты потерпишь. Пока не расскажешь, с места не тронешься, разве что в сортир выпущу, и то сам провожу… – ласково улыбнулся папа.

Теперь-то я понимала, почему его боятся. От такой улыбки и крокодил расплачется… или наш декан.