Текст книги "Моя маленькая Мэри"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Теперь ты сидишь здесь, – произнесла я в ответ на недоуменный взгляд.

– Я доску не вижу…

– Я прочитаю тебе рецепт. И почему, когда тебе покупали новые очки, ты не сказал, что все равно ни черта не видишь?

– Ну… – замялся он. – Эти намного лучше! Но издалека все равно…

– Вот дурак, – буркнула я. – Сказал бы нормально, папа бы тебя к врачу свозил в Лондон.

– Это дорого, – мрачно ответил Гарри.

– Не дороже денег. Или ты ослепнуть хочешь аккурат к совершеннолетию?

– Нет, конечно… Но, – добавил он, – если бы я сам мог заплатить, тогда…

– Господи, какой ты идиот! – простонала я, благо профессор снова разорялся на тему чьей-то неудачной контрольной. – Папа твой опекун, он обязан, слышишь, обязан о тебе заботиться! А что касается денег… Медицинская страховка покрывает не все, но многое. Плюс у него льготы как у сотрудника полиции. И алименты на нас с тобой. Усек?

Судя по недоуменному выражению лица, ничего он толком не понял.

– Короче, я сама папе скажу, – решила я. – Вернее, напишу, пусть, пока мы тут кукуем, найдет хорошего офтальмолога. А то из тебя боец никакой, очки сшибут, так ты в противника с пяти шагов не попадешь! Или этот твой квиддич… Ты же играл под дождем, верно?

– Ага…

– И как оно очках – будто в машине в дождь? Только дворников нету?

– Ну да, – невольно улыбнулся он. – Я снитч вообще случайно заметил…

– Вот-вот. Короче, решим что-нибудь с твоими очками, – заявила я. – А вообще бред. Кости за ночь срастить могут, а зрение исправить – фигушки! Надо спросить, почему так.

Гарри только вздохнул и вдруг спросил:

– А как же Рон?

– За Роном присмотрит Гермиона, мы договорились, – отрезала я. – Не переживай за него. И хватит трепаться, не то профессор нас оштрафует и будет в своем праве. Читай рецепт!

Гарри боязливо покосился на Снейпа, но умолк. Кажется, ему было не по себе среди слизеринцев (ну ладно, в самом конце слизеринского ряда), и он уткнулся в учебник.

Я следила за ним в оба, и только благодаря этому зелье получилось более-менее похожим на описанное в учебнике. Думаю, профессор мог многое высказать по поводу наших с Гарри способностей к зельеварению, да только еще не придумал, как подступиться. Слишком много факторов: и факультеты разные, и наше с Гарри кровное родство, и… В общем, я надеялась, что на пару недель ему этого хватит, а потом я придумаю что-нибудь еще.

За это занятие я получше присмотрелась к Гарри и поняла, что мы повели себя с ним не совсем правильно. Его описывали, как скромного забитого мальчика, тихоню и «ботаника», а он был совсем не таким. То есть, если на него орали и давили авторитетом, он до поры смирялся и делал, что велят, но постепенно закипал, а потом… потом следовал взрыв. То-то он и на папу так вызверился! Неудивительно, что его тетка с дядей побаивались, если верить мистеру Малфою (а отчего бы ему не верить?). Словом, атака в лоб тут не проходила (учитывая, что этим лбом Гарри остановил даже Темного лорда, там имелся немалый запас прочности), надо было сперва научить его жить среди нормальных людей, а потом уже давать ремня, о чем я и написала папе с первой же оказией.

Папа у меня золото, он и словом не обмолвился о том, что я, учась с Гарри на одном факультете, могла бы и раньше заметить – он совсем не социализирован, и тогда дело пошло бы куда как глаже! Ну он же понимал, что я не стану общаться с мальчишкой, тем более, с другого факультета (тогда-то ведь никто еще не знал о нашем родстве)! Поэтому папа написал только «Умница, дочка!», как всегда, когда хотел похвалить меня за проделанную работу и намекнуть, что останавливаться на достигнутом рано. Это я и сама понимала – хлопот с Гарри (а пуще того с его окружением) хватало выше крыши!

Больше всего хлопот доставлял Рон Уизли, но после юбилейного десятого полета с лестницы (я отлично умела делать подножки, и с хогвартскими лестницами мне даже помощь Крэбба с Гойлом не требовалась) и ночи в лазарете он вроде бы начал что-то соображать и сделал вид, будто смертельно обижен на Гарри.

Встревоженному братцу я велела забить на этого травмированного, а лучше приналечь на зелья и трансфигурацию. В этом со мной была абсолютно солидарна Грейнджер, которая, обнаружив открытие второго фронта, кинулась в бой с новой силой. Ну а поскольку именно со своими однокашниками Гарри проводил больше всего времени, то нет ничего удивительного в том, что через пару недель Гермиона основательно проклевала ему мозг. Полагаю, учиться Гарри по-прежнему не очень хотелось, а хотелось рассекать на метле, но его мнения никто не спрашивал. Мы с Гермионой сели, посчитали, и вышло, что за время, потраченное на тренировки в команде в неделю, Гарри может сделать домашние задания за месяц вперед. Даже по зельям.

– Но мне нравится летать! – отбивался он, когда мы зажали его в угол. – И как я оставлю команду без ловца?! У вас вон Малфой летает, и метлы новые его отец купил, а мы…

– А я, Поттер, – высунулся из-за моего плеча Драко с невыразимо мерзкой улыбочкой на лице, – откажусь от места в команде. Но с одним условием.

– Каким? – опешил тот.

– Ты тоже уйдешь из команды и получишь «выше ожидаемого» хотя бы по основным предметам, – еще более гадко улыбнулся он. – Ну что? Согласен?

Драко, разумеется, подучила я. Он долго дулся, хныкал, но в итоге признал, что хоть и любит летать, все эти тренировки ему надоели донельзя, а в ловцы он пошел, только чтобы уравновесить талант Гарри, иначе нашу команду разделали бы в первом же матче. А так… возьмут других ребят, подумаешь. «С такими-то метлами, – ядовито добавил он, – да без Поттера в противниках любой играть сможет!» Отец дал ему добро, и мы приперли Гарри к стенке в прямом смысле слова.

Судя по лицу братца, он отчаянно колебался. Я знала уже, полеты ему нравятся, но он трезво оценивал будущее и понимал, что мой папа может не оценить его спортивных подвигов. Еще и мы с Гермионой пялились на него, как две мегеры.

– Если вдруг захочется так просто погонять или половить снитч, обращайся, – совершенно другим тоном сказал вдруг Драко. – Сам люблю на скорости пройтись, а на поле не то, игроки мешают, бладжеры эти дурные носятся…

– А-а-а… – выдохнул Гарри, разом просветлев лицом и забыв, что разговаривает со злейшим врагом. – Но разве так можно?

– Я договорюсь, нам разрешат, – высокомерно ответил Малфой, перехватил мой угрожающий взгляд и хихикнул.

– Конечно, разрешат, – сказала я, – дядя Люк и не такое может провернуть, а, Драко?

– Именно. Ну что, Поттер, дерзнешь? – продолжил подначивать тот. Грейнджер пыталась встрять, но я не забывала тыкать ее локтем под ребра. – Я слышал, твой отец был очень умным, мать тоже, надо держать марку! А у тебя одни «посредственно»… Фу быть таким!

– Поспорить хочешь? – сквозь зубы произнес Гарри. Я же говорила, его опасно выводить из себя. – А давай!

Драко сощурился.

– Условия такие: я ухожу из команды, – продолжил братец все так же, сквозь зубы, – и к концу семестра получаю по всем предметам «выше ожидаемого» или больше. Ты тоже уходишь из команды…

– А если ты не сумеешь этого сделать? – спросил Малфой совершенно серьезно. Я уже наслушалась о магических клятвах и обещаниях, поэтому предпочитала помалкивать либо обходиться обтекаемыми формулировками.

– Ну… тогда давай свое условие! – предсказуемо выдал Гарри.

– Если ты выполнишь свое обещание, – Драко сделал театральную паузу, – я обязуюсь взлететь над Хогвартсом так высоко, как только смогу, и прокричать: «Гарри Поттер – мой кумир!»

– Еще можно листовки с высоты сбросить, – вставила я. Ясное дело, взлететь Малфой может высоко, его воплей оттуда никто не разберет кроме таких же летунов, а их раз-два и обчелся. – Для большего эффекта.

– Обойдусь, – буркнул Гарри, и вдруг оживился. – Мэри, а зимой ведь будет поход?

– Конечно.

– А меня вы в этот раз возьмете?

– Будешь себя нормально вести, возьмем, – кивнула я.

– Тогда так: если я выполняю свое обещание, Малфой моет посуду и в свое дежурство, и в мое, и в твое, – злорадно произнес Гарри.

– Чтобы он мыл еще и в мое дежурство, тебе придется учиться на одни «превосходно», – приземлила я братца. – Но идея мне нравится. Драко?

– Я согласен, – весело сказал он, и они скрепили пари рукопожатием.

– А что за поход? – тут же спросила Гермиона.

– Я тебе объясню, – сказала я поспешно. – Попозже. А теперь на занятия пора!

Надо отдать должное Гарри: дав слово, он его держал, хотя и был совсем не рад. Гермиона рассказывала потихоньку (дожили, пришлось прятаться от любопытных в женском сортире!), что его совсем заклевали за отказ играть ловцом. Драко-то было проще, да и не полез бы к нему никто без особой нужды, а тут… Больше всего, конечно, разорялся Рон. В конце концов Гарри не выдержал и предложил тому самому идти в ловцы, каковым предложением Уизли и воспользовался. Видимо, гриффиндорцы решили, что лучше уж такой ловец, чем совсем никакого…

Но история на этом не закончилась. Нас ждал очередной вызов к директору. Вернее, вызывал он только Гарри, но Гермиона вовремя дала мне знать (для связи мы приспособили того самого Криви, невероятно пронырливого мальца), и я успела.

– Мисс Оук? – удивленно посмотрел на меня директор. – Мисс Грейнджер? Вас я, кажется, не приглашал…

– Верно, сэр, – сказала я, – но я повторяю: отец велел мне присмотреть за братом, и без меня он ни с кем наедине не останется.

– А я так поняла, что речь пойдет об отказе Гарри играть в квиддичной команде, – заявила Гермиона, вздернув нос, – а это касается моего факультета!

– Моральная поддержка, – не смог не высказаться Снейп.

– Северус, полноте! – остановила его МакГонаггал. – Если девочки переживают за Гарри, что в этом дурного?

– Гхм… ну, присаживайтесь, – с некоторым промедлением произнес директор. – Чаю?

Мы, не сговариваясь, помотали головами. Гарри я просто сказала, чем чреваты его чаепития с директором (мистер Малфой любезно просветил), ему хватило. Гермиона, конечно, закопалась в библиотеку, не нашла искомого в открытом доступе, прицепилась к Локхарту, добыла пропуск в закрытую секцию и теперь блаженствовала.

– Гарри, ты ведь прекрасно начал сезон, – сказал Дамблдор ласково, – отчего же ты вдруг решил уйти из команды? Тебя так расстроило, что отец Драко Малфоя купил команде Слизерина новые метлы?

– Нет, – буркнул тот. Я сразу предупредила братца, чтобы говорил поменьше, не то точно сболтнет лишнего, с непривычки-то.

– Тогда в чем дело?

– Не хочу.

– Но почему? – седые брови встали домиком, Дамблдор олицетворял мировую скорбь.

– Разрешите, я скажу, сэр! – Гермиона подняла руку, как на уроке.

– Да, мисс Грейнджер?

– Мы все знаем, сэр, что Гарри очень любит летать, – начала она совершенно серьезно, – но он такой гордый, он никогда в жизни не сознался бы, что ему не хватает времени и на тренировки, и на учебу…

Далее последовал совершенно фантастический рассказ о том, как Грейнджер засиделась до глубокой ночи за домашними заданиями в гриффиндорской гостиной, собралась идти спать, но тут ввалился совершенно измочаленный, не способный стоять на ногах Поттер, попросил дать списать трансфигурацию и упал без сил. Он, стало быть, тренировался ночью, потому что так и так ничего не видит, а день забит под завязку и занятиями, и отработками, и на домашку времени уже не остается совершенно, впору машину времени изобретать!

На этом пассаже Снейп и МакГонаггал подозрительно закашлялись, а я взяла это на заметку.

– Гарри очень скромный, он не хотел никого беспокоить, – с жаром говорила Гермиона, – но так больше нельзя! Мэри сказала мне, что с Гарри что-то не так, я сперва не поверила, а теперь убедилась сама: он должен или хорошо учиться или играть… Говорят, его отец был отличным игроком, но ведь он вырос в волшебной семье и многое знал и умел до того, как поступил в школу, поэтому мог относиться к занятиям спустя рукава и посвящать свое время тренировкам, но Гарри-то все узнает с нуля, ему намного труднее! Правда?

Он только кивнул.

Ну вот, и способность Грейнджер трепаться без остановки пригодилась. Причем она ведь даже не соврала ни разу! Важно правильно расставить акценты, наставлял меня папа, и я постаралась на совесть, разучивая с Гермионой эту речь. Впрочем, ей нужно было только дать вводную, а потом чуточку скорректировать это словоизвержение… Эту бы девочку отправить на радио – вещать на частотах противника, у того бы мозг взорвался!

– Вот поэтому мы посовещались и решили, – закончился мысль Гермиона, – что спорт спортом, но сперва Гарри нужно получить образование. Профессор МакГонаггал, ведь правда, он стал намного лучше учиться?

– Да, это так, – вынужденно согласилась та. – Северус?

– В компании с сестрой он хотя бы ничего не портит, – мрачно ответил Снейп. – Но заработанные ими баллы я вынужден делить пополам, разные факультеты, какая незадача!

– Думаю, это они переживут, – благостно улыбнулся директор, поглаживая бороду. – Гарри, что ты молчишь?

– А что говорить? – мрачно спросил он. – Все правда. Или играть, или учиться. Я ничего не знаю о волшебном мире, значит, надо учиться. А играть… пусть вон Рон играет за меня, он тоже очень хорошо летает! Если метла будет не хуже моей, то…

Дамблдор помолчал. Гермиона сидела прямо, готовая в любой момент ринуться в бой, а вот Гарри, наоборот, ушел в себя, я знала уже за ним такую манеру, поэтому чувствительно двинула локтем в бок – нечего отвлекаться!

– Однако и Драко Малфой ушел из команды, а он так стремился стать ловцом, – сказала вдруг МакГонаггал. – Почему бы это?

– Должно быть, мэм, ему неинтересно играть с кем-то не своего уровня, – ответила я, наскучив молчать. – А таких тут нет. Только Гарри, пожалуй, но он ведь тоже завязал.

Снейп издал непонятный звук, но промолчал.

– Ну, будем считать, что с этим мы разобрались, – сказал директор, протирая очки. – Однако, Гарри, у меня есть к тебе еще один очень деликатный разговор, касающийся твоей семьи… Ты уверен, что хочешь, чтобы девочки присутствовали при нем?

– Да, сэр, – мрачно сказал Гарри. – Мэри и Гермионе я доверяю. А вот…

Он покосился на Снейпа.

– Извини, присутствие деканов обязательно, – поспешно произнес Дамблдор, нацепил очки и сцепил руки под бородой. – Гарри, мне известно, что твой… гм… отчим ограничил тебя в общении с родной матерью.

– Угу… – буркнул тот и опустил голову. Правильно, нечего в глаза этому старику смотреть!

– Отчего же ты не обратился за помощью?

– Как?! – вспылил Гарри. Я же говорила, стоит довести его до нужного градуса каления – и прячься, все живое… – Где моя сова, я понятия не имею! Дома я сижу под замком, как у Дурслей, только в своей комнате, а не в чулане. А на окне решетка, это если вам Уизли еще не рассказали… Нет! – замахал он руками, и я невольно залюбовалась малахольным, казалось бы, братцем. – Это Дурсли меня морили голодом! А отчим к столу силой выгоняет, если не иду. Там у них… – Гарри покосился на меня, я кивнула, мол, говори, как есть. – Казарма. Подъем с рассветом, зарядка, пробежка, потом тут помыть, там отдраить, приготовить, поесть, снова за дело, обед, тихий час, снова что-то делать, неважно, копать или уроки учить, ужин, время на личные дела, отбой…

Я глянула на Гермиону. Она не выглядела потрясенной, посмотрела на меня с недоумением и развела руками, мол, что тут такого? Я толкнула ее локтем и спросила шепотом:

– У тебя так же?

– Ну почти… – ответила она. – Кроме зарядки. А зря! Все время сидеть вредно, я как дочь врачей говорю…

– Тс-с-с… – Я указала на директора, и Грейнджер понятливо заткнулась.

Заткнулась? Грейнджер?! Мне однозначно надо вытатуировать звездочку где-нибудь!

– Гарри, Гарри, мы отвлеклись, – остановил братца директор. – Мы поняли, что дать о себе знать ты никак не мог, а на доме твоего отчима стоит очень сильная защита… Чья, кстати?

– Дядя Люк постарался, – мило улыбнулась я.

– Дядя…

– Мистер Малфой, – мрачно пояснил Гарри.

МакГонаггал приоткрыла рот. Нет, она видела того у нас в гостиной, но вряд ли могла предположить, что я называю Малфоя-старшего дядей Люком! Бедная старушка…

– Так вот, Гарри, уже несколько недель твоя мама безуспешно пытается увидеться с тобой, – продолжил Дамблдор, и я увидела, как задрожал Гарри. – Но не может: аппарировать в дом ей мешают чары, а подойти просто так…

«Папины друзья», – заключила я. Конечно, этим ребятам ничего не стоит отвести глаза волшебством, они увидят вместо рыжей женщины седого старичка, но если у них есть приказ не подпускать никого вообще… Энн, конечно, могла бы стереть им память, подчинить волю, да только я помню, что Малфой-старший, довольно ухмыляясь, говорил, что сторожевых заклятий на нашем домике хватит на целый Азкабан. А еще – кем бы ни прикинулась Энн, ее узнают собаки. Так-то!

– И что?

– Ты не возражаешь, если она навестит нас сейчас? – мягко спросил Дамблдор, и я подскочила. Гермиона вцепилась в мою руку и смотрела совершенно дикими глазами, мол, что делать?! Да чтоб я сама знала!

– Не возражаю, – ответил братец прежде, чем я смогла вмешаться, и камин полыхнул зеленым.

Энн выглядела лучше, чем при последней нашей встрече: как-то посвежела, принарядилась, даже шляпу эту дурацкую нацепила (ей, правда, шло).

– Молчи, – прошипела я Грейнджер. – А то убью!

Она кивнула и уставилась на мою мать-и-мачеху.

– Гарри, – неверным голосом произнесла та. МакГонаггал пустила слезу. Снейп отвернулся и непостижимым образом встретился взглядом со мной.

Ох, как ему было паршиво! Он же похоронил Энн, оплакал, смирился с наличием в этом мире ее сына… а потом и моим существованием. Теперь же мир опять рассыпался на кусочки, потому что нынешняя Энн не была его Лили, той милой веселой Лили, задорно хохочущей, необидно смеющейся над неуклюжим сверстником, это уже какая-то незнакомая взрослая женщина… Стоп! Это я откуда взяла? Никто мне такого не рассказывал…

Ах да, вспомнила я. Малфой-старший сказал, что я от природы окклюмент, умею закрывать мысли и чувства. А если наоборот – это называется легилименция. Неужто Снейпа так шибануло, что даже я смогла прочитать его эмоции?

Похоже так, решила я, глядя, как он вымученно улыбается, и решила не злиться на него больше и Гарри запретить это делать. В смысле, сперва объяснить, почему профессор так на него шипит. Видимо, придется сказать и Гермионе, но в ней я уже уверилась: если она слово даст, ее можно живьем резать, не проговорится.

Энн тем временем тискала Гарри и обливала его слезами. А ну-ка, подумала я, вдруг я и ее эмоции сумею прочитать?

Не уверена, что я это не придумала, но получилось у меня вот что…

«Мальчик мог бы быть и покрупнее, Джеймс был такой высокий!.. Его очень портят эти очки, нужно подобрать, как у Джеймса… Какой он неласковый…»

– Почему ты не хочешь обнять свою мамочку? – протянула Энн, присев на корточки.

– А почему мамочка не хочет обнять Мэри? – резонно спросил Гарри, и я мысленно зааплодировала. – С Мэри мамочка жила десять лет, а не год, как со мной!

– Ах, и Мэри тут! – спохватилась она. – Иди скорее сюда, доченька…

– Спасибо, мне и тут неплохо, – отказалась я. – Не пались, Энн. Ты никогда не называла меня доченькой. Только по имени, забыла?

Энн вымученно улыбнулась, не выпуская Гарри. Я прикинула расстояние до камина – вдруг решит украсть пацана! – и кивнула Гермионе. Та вроде поняла, в чем суть, потому что подобралась и положила руку на палочку.

– А где была мамочка, когда новый папочка драл Гарри ремнем? – вошел братец в раж. – И где были все остальные? Ну ладно, мистер Оук меня выпорол за дело и не очень больно. А Дурсли? Где вы все были, когда я сидел в темноте под лестницей? Грыз рукава, чтобы не реветь от боли, чтоб еще не добавили, если услышат? Когда мне совали плошку с овсянкой, как собаке бездомной, а сами наворачивали яичницу с беконом? Я от одного запаха с ума сходил, я сковородку вылизывал, когда меня гнали посуду мыть и никто не видел! Я, блядь, траву во дворе жрал!..

Гермиона потеряла дар речи. То ли от мата из уст Гарри, то ли от его откровений.

Слава богу, дар речи потеряли и все остальные.

– Отпустите меня, миссис, – дернул плечами Гарри, высвобождаясь из объятий. – Я не такой дурак, каким вы меня все тут считаете. Спасибо мистеру Оуку…

– Да, папа умеет проводить курс молодого бойца, – фыркнула я.

– Точно, Мэри, – сказал братец и сел рядом на диван. Посмотрел мне в лицо и добавил: – Твой отец – ужасный. Я сперва думал, лучше бы мне обратно к Дурслям…

– Но?..

– Что?

– Ты так сказал, будто предполагалось какое-то «но».

– Он ужасный, но понятный, – произнес Гарри, не обращая внимания на взрослых. Они, кажется, приводили в чувство Энн. – Схулиганил – получи. Сделал дело – на конфетку. Как с собаками. И это… они ж у вас тоже безобразничают, но мистер Оук все равно их кормит. Так?

– Если грубо, то так, – улыбнулась я.

– А у Дурслей не поймешь, когда промашку дал… Я тогда сглупил, скажи волшебное слово, говорю, ух как огреб! А всего-то просил сказать «пожалуйста», – вздохнул он.

Гермиона подобралась поближе и ловила каждое слово. У нее уже дрожали губы, а в карих глазах стояли слезы. Лишь бы не разразилась речью на тему прав детей и всего в том же роде, подумала я и показала ей кулак. Грейнджер сникла. Точно, замышляла произнести монолог.

– Гарри… – выдохнула Энн. Ее обнимала МакГонаггал и утешал Дамблдор. Только Снейп держался в стороне, ему явно было не по себе. – Сыночек…

– О чем это вы, мадам? – очень похоже скопировал Гарри тон Терри. – У меня нет матери. Она давно умерла.

На этот раз Энн грохнулась в обморок по-настоящему, и мы смогли удрать.

– Ну ты даешь… – выдохнула я, когда мы отдышались. – Что на тебя нашло? Неужели ничего в душе не дрогнуло?

– Нет, – совершенно равнодушно сказал Гарри, глядя за окно. – Ничего. Герми…

– Я никому! – заверила она.

– Ладно… Мэри, помнишь тот дурацкий случай? Когда я удрал в окно?

– Еще б я его не помнила!

– Это… она мне прислала записку, не знаю, с совой или как, чтоб я был на углу… Короче, подъехал «Ночной рыцарь», а дальше ты знаешь. – Он тяжело вздохнул. – Я думал, мы хоть поговорим, она спросит, как я и что я, а… а тут сразу эта… пресс-конференция! Я себя таким идиотом чувствовал!

Гермиона незаметно подобралась поближе и обняла его за плечи. Ага. Вот и моя будущая невестушка. Прекрасно, могло быть намного хуже! Эта хотя бы поддается воспитанию!

– Мэри, – жалобно протянул Гарри, – ну почему все так?..

– Что именно?

– Ну почему все так по-дурацки?

– Я почем знаю? Решают за нас взрослые. Взрослые отдали тебя Дурслям, взрослые забрали тебя у Дурслей… – Я помолчала. – Гарри, я понимаю, что наши с папой порядки тебе не по нраву… Но вот честное слово – если ты не будешь его бесить, он и злиться не будет. Ты меня спрашивай, если чего не понял. Папа просто привык гонять маменькиных сынков, но ты-то другой…

– Да, я уж точно не маменькин сынок… Просто я хочу быть как все! – выкрикнул он. – Не хочу быть избранным! Хочу летать, хочу в поход, как твой Малфой и Нотт! И чтоб не один я посуду дома мыл! И… и…

Я строила страшные рожи Грейнджер, и та наконец сообразила обнять моего братца покрепче и сунуть ему носовой платок. Я подсела с другой стороны, тоже обняла, погладила по спине.

Папа говорит, если мужчина разучился плакать, толку от него не будет. У него уже все умерло внутри, это или бездумный винтик в системе, или машина для убийства. Гарри моложе меня совсем ненамного, и для него еще ничто не потеряно. У него еще есть время выбрать…

– Иди в душ и спать, – велела я, когда Гарри перестал судорожно всхлипывать. – И ни с кем, слышишь, ни с кем не разговаривай! Жалко, Гермиона не может с тобой пойти…

– Девочки вообще-то могут ходить к мальчикам, но в душ я не пойду! – ворчливо ответила она. Похоже, Грейнджер от чистого сердца переживала за моего братца, а теперь старалась скрыть это неуклюжей шуткой.

– Покарауль рядом, хорошо? – попросила я. – А то если его поймают в таком настроении, то могут что-то выпытать… Ему это не нужно. Ну, ты понимаешь.

– Ага, – Гермиона шмыгнула носом и вдруг спросила: – Мэри, а почему тебе так не нравятся мои волосы?

– Мне нравятся твои волосы, они очень красивые, – ответила я. – Но только пока я не вижу их в своем супе. Собери их, пожалуйста. Ну хотя бы в хвост, чтобы в зелья не макать!

– Гм…

– Если она свои лохмы расплетет, – встрял Гарри, протирая залитые слезами очки, и тыкая в меня пальцем, – грива будет вроде твоей, Герми. Я видел.

– Если и расплету, то только на праздник, – ухмыльнулась я, дернув себя за косичку. – Идите спать. Гермиона?

– Я прослежу, – кивнула она и о чем-то задумалась. – И… спасибо, Мэри.

– За что? Это же мой брат, – фыркнула я и ушла к себе.

Драко и Тео встретили меня вопросительными взглядами. Я жестом дала понять, что все в порядке, и направилась к себе. Мне страшно хотелось спать.

* * *

– Мэри, – негромко окликнул Тео поутру. – Есть разговор.

Я кивнула в сторону выхода из гостиной. В Хогвартсе имелась масса укромных местечек, где можно было поговорить, не опасаясь посторонних ушей, хотя бдительность все равно следовало соблюдать.

– Чего у тебя?

– Камень помнишь? – спросил он мне прямо в ухо, да еще так тихо, что я едва расслышала.

– Конечно. А что…

– Тс-с-с… – Тео оглянулся. – Дальше я буду говорить просто «та вещь», хорошо?

– Да как удобнее, – пожала я плечами. – Так что с… той вещью?

– Когда отец понял, что это такое… – Нотт выдержал паузу.

Темные глаза загадочно мерцали в полумраке коридора, и я вдруг совсем некстати подумала, что Тео ведь очень симпатичный. Нет, не так. На лицо он обыкновенный, ростом тоже не особо удался, но вот манера держать себя, речь, взгляд… Чем-то он напоминал моего отца, может, непрошибаемым спокойствием?

– Не тяни, скоро занятие начнется, а мне еще Гарри надо отловить.

– В общем, моего отца очень сложно вывести из состояния равновесия, – сказал Тео. – И я впервые видел, как он буквально бегает по потолку… так ты обычно выржаешься, верно?

– Ага. А почему? – с интересом спросила я. – Это что, гигантский рубин оказался?

– Это не рубин. – Нотт снова оглянулся и, явно не выдержав, шепнул мне в ухо: – Это философский камень.

– Разве это не сказка?

– Нет. И то, что ты подобрала, тянет на… даже не на состояние, – серьезно произнес он. – Это бессмертие. Или лекарство, ну, если кто-то умеет что-то сделать с этой вещью. И золото.

Я подумала, что здорово сглупила, отдав камень целиком. Так вот не вернут, поди докажи потом, что он твой. С другой стороны, он и не мой вовсе… Да и на кой мне бессмертие? И не болеем мы с папой, тьфу-тьфу, ничем! И еще пойди найди специалиста и объясни ему, откуда такая редкость! А денег у нас теперь и так хватает.

Тео явно следил за выражением моего лица, потому что вдруг негромко произнес:

– Дай руку.

Мне в ладонь лег тяжелый сверток.

– Папа отколол немного для анализа, – серьезно произнес Нотт. – И пробу эту оставил у себя. Он уже пожилой, а я еще мал, и таких родственников, кому он мог бы меня доверить, случись вдруг что, у нас нет. Надеюсь, ты не станешь возражать?

Я молча помотала головой. Да хоть половину отковыряли бы, жалко, что ли, для отца хорошего приятеля?

– Интереснее другое: откуда эта вещь взялась в школе, – сказал Тео. – Ты же сама выясняла, те ловушки предназначались не для нас.

– А для кого, мы так и не узнали, – протянула я. Опять я что-то проворонила!

– Мэри, ты же умная девочка, сама подумай… Это – вещь безумной редкости и ценности. Как она попала в школу, не представляю, но… Кому может предназначаться сокровище?

– В книжках обычно – избранному, – хмыкнула я и замерла. – Так во-о-от оно в чем дело… Ты хочешь сказать, что найти ее должен был мой брат?

– Полагаю, да. А вот с какой целью это затевалось… – он развел руками. – Не могу представить.

– Слушай-ка, – быстро выговорила я, – пойдем отсюда, черт с ней, с этой трансфигурацией. Наружу, что ли, выйдем, тут могут подслушать те же призраки, а я с тобой посоветоваться хочу.

– Остальных звать? – спокойно спросил он.

– Не надо. Во-первых, сразу заметят, что всей нашей компании нет, во-вторых, некоторым лучше пока ничего не знать. Потому что язык слишком длинный.

– Да, это верно, – усмехнулся Тео, и мы выскользнули на улицу.

Денек стоял славный, немного подмораживало, но мне такая погода нравилась больше сырой слякоти.

– Тео, – сказала я, – я вот что подумала… ты послушай и поправь, если я стану бред нести, ага? Так вот… Эта вещь попала в школу явно не случайно. Ее должен был найти мой брат, так? Зачем – другое дело, но вокруг Гарри уже столько всяких непоняток наверчено, что, наверно, ни во что хорошее это вылиться не могло.

– А вдруг он должен был с помощью этой вещи пробудить древнюю магию или разбудить спящую принцессу? – без тени улыбки спросил он. – Об этой штуковине не так уж много известно…

– Рано ему еще принцесс будить, – отрезала я. – Да и он в себе-то еще никак не разберется, какая уж там древняя магия! Это и подождать может.

– А что если именно в этом году звезды встали таким образом, что только Поттер может сделать это что-то?

– Да пусть хоть раком встанут, – ответила я, и Тео закашлялся. Я постучала его по спине. – Я к чему веду: все шло к тому, чтобы Гарри и эта вещь пересеклись, так?

– Похоже на то.

– Чьих это рук дело, догадаться тоже несложно.

Нотт кивнул.

– Конечно. Кто у нас самый могущественный, кому еще могут доверить такую вещь?

– Так вот, Тео, – продолжила я, – она ведь снова в школе. И мы не знаем, можно ли ее как-то обнаружить и отобрать у нас…

– У нас? – спросил он, заломив бровь.

– А мы что, не заодно?

– Хм… – только и произнес Нотт. – Что ты предлагаешь?

– Убрать эту вещь как можно дальше от Гарри. Я сама не рискну, за мной, подозреваю, присматривают втихаря, а на тебя никто и не подумает. Отправь ее обратно отцу, или пусть он за ней домовика пришлет, так даже надежнее будет, как думаешь?

– Конечно.

– Вот. А он пусть свяжется со старшим Малфоем, они ведь знакомы?

– Они не просто знакомы, – невесело усмехнулся Тео.

– Ах вот оно что… – сообразила я. – Извини.

– Не за что. Я ему напишу. Пусть в самом деле пришлет домовика. Что передать Малфою-старшему?

– Все то, что мы тут надумали, – ответила я. – У тебя лучше получится написать, чтобы коротко и понятно. Вот пусть думают дальше, что с этой вещью делать и как быть…

– Идет! – выпалил вдруг Тео, схватил меня за локти и прижал к стене.

– Ты…

Целоваться я не умела. Он тоже. Впрочем, думаю, со стороны выглядело это достаточно убедительно.

– Так-так… – раздался над нашими головами ледяной голос, я скосила глаза и увидела профессора Снейпа. – Мисс Оук и мистер… Нотт?! Не ожидал, не ожидал… По пять баллов с каждого. За непристойное поведение и прогул занятия. И марш в замок!