Текст книги "Искатель, 2000 №8"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Анатолий Ковалев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– А негатив?

– Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.

– Разумеется. Но не надо придавать этому такое огромное значение. После гибели Дона, я – безработная. А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…

– Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!

– Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, зачем тогда привязались к этому снимку. И что вы хотите услышать от меня?

– От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.

– Я просто потрясена вашей фантазией? – передразнила его Аида. – Я одалживаю любовника другой женщине, ради какой-то паршивой информации!

– Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.

– Не надо все лить в одну бочку! – возмутилась девушка. – Никто еще не изобрел линейку, по которой можно измерить чувство. Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам, и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам. Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова явится сюда. Извините. – Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.

Нечаев с интересом смотрел и слушал весь спектакль, но слезы его несколько обескуражили. Слезы – это было слишком, перехлест.

– Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может вас слишком ранить. – Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.

Им с Дуняшей отвели спальню наверху. К их услугам были предложены ванна, туалет, гостиная с камином, кухарка, два охранника и две немецкие овчарки. Нотариус с женой в тот же день уехали в город. Нечаев предусмотрительно запер несколько комнат, в том числе и ту, в которой находился телефон. Она служила нотариусу кабинетом и была расположена на втором этаже, через два окна от ее спальни. Попасть туда не представлялось никакой возможности. На окне кабинета была решетка, а кроме того собаки постоянно шастали по двору.

Овчарок звали Магда и Макс, и Аида решила в первую очередь найти с ними контакт. У нее всегда получалось дружить с собаками, но тут ситуация осложнилась тем, что Магда и Макс получили команду охранять девушку. Именно девушку. Конкретный объект. И они не подпускали ее. Зато сразу же полюбили девочку. Дуняша оказалась не из трусливых. Она целые дни напролет играла с собаками, и Магда ночью приходила под дверь спальни стеречь свою любимицу.

Дуняше нравилась жизнь в богатом доме, ее не пугала перемена обстановки. Она не поняла, что они находятся в заключении, и даже как-то поинтересовалась не придет ли к ним в гости отец. Об отце она вспоминала изредка, но сразу начинала грустить.

Аида гадала, вернулся ли отец домой или сдал билет на поезд. Больше всего она переживала за Патимат и очень надеялась, что Марк свяжется с мачехой и как-то ее поддержит. Скорее всего, Майринг тоже не в курсе происходящих событий, потому что нотариус теперь установил строгий контроль за женой. Нельзя же быть такими неосторожными! Подставились средь бела дня!

Она всегда поражалась, как могут люди настолько расслабиться и потерять контроль. Даже упиваясь в кабаке, она всегда контролировала обстановку. Она считала, что мир враждебен по отношению к людям и только ждет момента, когда человек расслабится, чтобы застать его врасплох. Так было, когда она вышла из антикварного, зачарованная сухарницами в стиле «модерн», и ее тут же сцапали парни Борзого. И то же самое вышло в «Кошкином домике». Они поедали с Дуняшей мусс и мороженое и радовались жизни, а «враждебный мир» уже готовил для них ловушку.

Время шло. Нотариус дважды навестил свою пленницу. Рассказывал какие-то несмешные анекдоты из жизни нотариальной конторы и просил потерпеть еще немного. О делах ни разу не обмолвился. Оба раза он приезжал один, без Софьи и ее подмывало спросить, с кем он оставил супругу, надежна ли охрана.

Кухарка, женщина в годах, строгая, не умеющая улыбаться, пожаловалась хозяину, что в последние дни недомогает, и ей хотелось бы обратиться к врачу. И что припасов достаточно, и «молодая особа» могла бы сама приготовить себе и девочке, вместо того, чтобы целыми днями валяться с книжкой на диване. Это немного обескуражила Юрия Анатольевича, но Аида успокоила его. Она действительно сама может приготовить пищу. Старая грымза следила за каждым ее шагом. Одним тюремщиком будет меньше.

Он пожелал ей приятного отдыха, пообещал навестить через день и, посадив в машину кухарку, уехал.

Шел пятый день заключения. Она стояла у окна спальни и смотрела, как «Шевроле» нотариуса выезжает за ворота.

Этот визит внес корректировку в ее унылое времяпрепровождение. Теперь она завладеет кухней. Что это даст? Пока ничего. Кухня находится прямо под кабинетом нотариуса. Еще там имеется дверь, ведущая в кухаркину комнату, которую старая грымза наверняка заперла. Опять же, пока ничего. Трудно расшевелить дремлющий мозг. В этом старом гадюшнике она скоро вся покроется паутиной! Старый гадюшник. Кухаркина комната. Что-то странное она заметила у него в кабинете.

Аида воспользовалась случаем и заглянула в кабинет, когда нотариус шелестел там какими-то бумагами.

– Не помешаю?

– Что вы! Что вы, дорогая Инга! О чем-то хотели спросить?

Она прошла и уселась в кресло. Телефон стоял прямо перед ним, на столе.

– Мне совсем нечего читать, – пожала она плечами.

Замок на двери кабинета изнутри открывался совсем просто, без помощи ключа. К сожалению, она мало что понимала в замках.

– Здесь в основном книги по юриспруденции. Хотя что-то было и художественное, надо только поискать.

В проеме двери показалась Магда. Она легла на пороге. Аида поняла, собака недовольна ее присутствием в кабинете хозяина. Может, она и мысли умеет читать?

– Чего тебе? – обратился он к собаке, и та зарычала на девушку. – Иди на место! Здесь все свои!

Магда нехотя повиновалась. А в коридоре раздался звонкий голосок Дуняши: «Как тебе не стыдно, Магда, рычать? Здесь все свои!»

– Забавная у вас сестренка. А вот, кажется, то, что нам надо! – Нечаев стоял на стремянке и копался в какой-то ветоши. – Правда, без обложки. Так она здесь с древних времен. «Дневник горничной» некоего мсье Октава Мирбо. Читали?

– Нет, – соврала она и хотела уже покинуть кабинет, но он ни с того ни с сего предложил:

– А не желаете коньяку?

– Когда я отказывалась от коньяка?

– Вот и прекрасно! А у меня есть повод похвастаться своим баром.

И тогда она увидела нечто странное, на что до сих пор не обращала внимания. Вроде бар, как бар. Деревянный, полированный. Из напитков, правда, одни коньяки. Видать, Юрий Анатольевич предпочитал их всем остальным напиткам. Но что-то необычное было подведено к бару, какая-то квадратная труба, заклеенная обоями. Она хотела полюбопытствовать, что это за диковинное сооружение, но вовремя остановилась. Знакомый голос внутри шепнул: «Это ключ».

Аида отошла от окна спальни и опустилась в кресло.

«Чтобы это могло быть? Похоже на вентиляционную трубу. В вентиляционной трубе бар? Нечаев не похож на психа. Эта штука шла от самого пола. Возможно, она ведет вниз, в кухню». Аида приказала себе оставаться на месте. Слишком резкое передвижение по дому, сразу после отъезда хозяина, может вызвать подозрение у охранников, не говоря уже о собаках.

Раньше ей приходилось пару раз заглядывать на кухню, когда там копошилась старая грымза. Никакой трубы она не видела. Может, труба в кухаркиной комнате? По всей видимости, это совсем крохотная конура. Зачем же там лишнее нагромождение в виде трубы?

Бесполезно было сидеть, сложа руки, и загадывать себе загадки без отгадок. Но Аида дождалась, когда сестренка, наигравшись, попросила есть. Только тогда она спустилась вниз, и Магда тут же последовала за ней. Эта овчарка стала ее постоянным кошмаром.

Аида принялась хозяйничать. Заглянула в холодильник, изучила содержимое всех ящичков и шкафчиков буфета. Ничего сложного ей сегодня делать не понадобилось. В большой кастрюле были вчерашние голубцы и требовалось их только разогреть, но девушка хотела все тщательно исследовать. Первые результаты оказались плачевными. Трубы и в помине не было, а комната кухарки заперта.

Она поставила кастрюлю на плиту и завела разговор с Магдой:

– Ну, что ты все следишь за мной? Чем недовольна? Ты видишь, я не собираюсь никуда убегать? Видишь?

Собака зевнула и отвернулась к окну, не желая общаться. Однако уши ее подергивались, и она не пропустила ни одного слова.

– Вместо того что бы строить из себя лифляндскую принцессу, помогла бы лучше отыскать эту чертову трубу, что ведет наверх!

В тот же миг Магда встала на ноги и медленно пошла по периметру кухни, приближаясь к девушке. Аида старалась не двигаться и по возможности не дышать. Ни одно существо в мире не вызывало в ней такой страх, как эта овчарка.

Она зашла ей за спину и там улеглась. Аида повернула голову. Магда теперь лежала возле двух неказистых дверок, на которых висел замок, а из замка торчал ключ. «Кладовка! – сразу сообразила девушка. – Труба в кладовке! Ну, спасибо, дорогуша, за подсказку!»

Она захотела проверить свою догадку, но не тут-то было. Магда оскалила зубы и залилась таким лаем, что прибежали оба охранника.

– Фу, Магда, фу! – кричала Дуняша, опередившая охранников. – Как тебе не стыдно? Здесь все свои!

– Уберите из дома собаку! – попросила парней Аида. – Она не дает мне шагу ступить. А я должна теперь сама готовить. Кроме того, хочу немного прибраться на кухне.

– Это еще зачем? – выкатил глаза один из парней.

– Не понимаете? Чтобы не помереть со скуки, нужна какая-то деятельность.

– Включите, например, телевизор, – посоветовал второй.

– Меня уже тошнит от телевизора. – Тут она не кривила душой. Ненавидела смотреть телевизор. А в доме нотариуса они стояли в каждой комнате, и даже на кухне. Аида включала только детские фильмы и мультики для Дуняши.

– Все равно, иначе, как через ворота, я убежать не смогу. Да и куда я побегу с ребенком? Так зачем держать в доме собаку?

Ее доводы им показались убедительными, и отныне Магда составила компанию Максу и была посажена на цепь во дворе, что явилось первой и довольно крупной победой затворницы.

Они ели на кухне, и Дуняша весь обед провздыхала.

– Что с тобой? – поинтересовалась старшая сестра.

– Без Магды теперь совсем будет скучно.

Очарование первых дней улетучилось, и огромный, пустой дом казался тоскливым и заурядным местом, хоть был красивым и богатым.

– Мы сейчас займемся уборкой, и тебе не будет скучно, – пообещала Аида.

– А когда мы уедем отсюда? – впервые спросила девочка. Она едва сдерживала слезы. Ей совсем не хотелось капризничать, но вышло как-то само собой. – Папа не говорил, что ты меня куда-то увезешь. Я с ним не попрощалась. Я хочу к папе.

– Глупенькая, пицике, – грустно улыбнулась Аида. И Дуняша тоже улыбнулась сквозь слезы, услышав смешное слово. Сестра вытерла ей платком глаза и губы. – Ты думаешь, мы здесь по своей воле? Ты думаешь, я знала об этом заранее? Я даже не могу позвонить твоему отцу, а телефон…

– В кабинете у дяди, – быстро сообразила сестренка.

– Правильно. Но дядя злой и противный. Он не разрешил мне позвонить твоему папе и запер кабинет на ключ. Поэтому сегодня весь вечер мы будем заниматься уборкой, а на самом деле играть в шпионов.

Аида занялась изучением трубы. Она тянулась с потолка и не доходила до пола. Чтобы увидеть конец трубы ей пришлось разобрать баррикады из банок, стоявших на специальных этажерках. И когда она сделала это, ей открылось истинное предназначение жестяного уродца. Труба заканчивалась окошком, а сбоку было привинчено колесо с ручкой, как на старых швейных машинках.

«Это бар-лифт! Я видела такой в каком-то французском или американском фильме. Действие разворачивалось как раз в начале века».

Затея представлялась безумной. Механизм наверняка уже не действовал. Не зря же лифт загнали в кладовку при поздней реконструкции. Она попробовала подвигать колесом, но усилия оказались тщетными, колесо стояло намертво. Починить механизм вряд ли удастся, а сама она в трубу не пролезет. А вот сестренке эта «кишка» по фигуре.

Она сунула голову в подъемник, чтобы посмотреть наверх, но не тут-то было. Крыша, в виде железного подноса, находилась над самой ее головой. Она попыталась сдвинуть поднос с места, но вышло то же самое, что и с колесом, только перепачкалась в копоти и в жиру. «Кишка» оказалась крепким орешком, а главное, полная неизвестность, что там наверху. Стоит ли игра свеч?

Аида вымыла руки и села рядом с Дуняшей, подперев кулаком подбородок.

– Не получается? – спросила сестренка.

– Не-а! Никудышные из нас шпионки!

– Ты смотри в окно! – приказала Дуняша. – А я попробую что-нибудь сделать!

Играть так играть. Девочка вошла в кладовку и тоже заглянула в трубу.

– Да-а! – протянула Дуняша. – Грязноватый червяк! Надо вымыть руки после него.

Повторив за Аидой процедуру умывания, она уселась напротив, точно так же подперев кулачком подбородок.

– Вот ведь мартышка!

– А Ромка говорит, что у червяка две головы. Это правда? И если его разрезать пополам, то получится два червяка, и оба будут жить…

Она умела почерпнуть даже из детской болтовни. В мозгу высветились два слова «червяк» и «пополам». Труба состояла из звеньев. Звенья были привинчены шурупами к стене. Если убрать самое верхнее звено, под потолком, появится еще одно окошко. И это самый короткий путь в кабинет нотариуса. Останется всего около полутора метров трубы.

Кладовку пришлось полностью освободить от банок, чтобы установить стремянку. С инструментами проблем не возникло. В кладовке имелись отвертки на любой вкус. Сложности были с освещением, и Аида прибегла к помощи обыкновенных свечей, установив подсвечник из гостиной на одной из этажерок.

Шурупы на удивление легко поддались, потому что в районе потолка отсырела штукатурка и обваливались куски.

Она теперь не обращала внимания на пыль, копоть и жир. Она заранее переоделась в халат, принадлежавший, по всей видимости, хозяйке.

– Да простит меня Соня! – сказала она, оторвав от стены звено трубы.

Аида подождала, когда осядет пыль, и наконец заглянула вовнутрь.

Солнце клонилось к закату, а окна кабинета нотариуса смотрели на запад. Верхнее окошко лифта, заклеенное обоями, отбрасывало на стену розовый квадрат света. Оно казалось совсем близко, но пролезть в трубу мог только ребенок.

Следующим ухищрением шпионок стала швабра со штыком, то бишь хлеборезом, привязанном к швабре изолентой. Порвать самодельной «винтовкой» обои оказалось делом нелегким, потому что обои были наклеены в три слоя. Это еще раз подтверждало версию, что Нечаев не подозревает об уязвимом месте своего кабинета.

– Эй, шпионка, ты готова? – вытирая пот со лба, спросила Аида.

Дуняша легко преодолела все препятствия, была легка, как пушинка, и подвижна. Она нырнула в кабинет нотариуса, и через секунду высунула из окошка свою довольную мордочку.

– Вот ведь мартышка! – Аида едва держалась на ногах. – А теперь открой мне дверь…

Первым делом позвонила домой. Патимат расплакалась прямо в трубку. Сказала, что отец уехал, как и намечал, еще в понедельник. Сильно матерился, называл происшедшее «цыганскими штучками».

– На самом деле ему на всех наплевать, а я себе места не находила все эти дни. Не знала, что и подумать, хотела в милицию заявить, но Марек меня успокоил. Сказал, что вы целы-невредимы и скоро вернетесь домой. Да, звонил какой-то мужчина. Очень плохо говорит по-русски. Спрашивал Ингу. Я потом поняла, что это ты. А ему ответила: «Здесь такая не проживает».

– Ты за нас не переживай, мама. Мы выпутаемся. А Дунька – мировая девчонка. Мы с ней горы свернем. А папаша… Да пошел он!.. Жила десять лет без него и еще проживу!

Не успела она сделать второй звонок, как услышала шум мотора. За окном уже достаточно стемнело, но не настолько, чтобы не разглядеть «Шевроле» Нечаева.

– Черт возьми! Он ведь должен был завтра приехать!

Не очень-то приятно быть застигнутыми врасплох. Дыра в кабинете нотариуса, полный бардак на кухне и сестренка вся в копоти, как чертенок.

Они бросились вниз в гостиную.

– Дядя нас заругает! – испугалась Дуняша.

– Не бери в голову, – посоветовала старшая сестра.

Но вместо Нечаева в дом ворвалась Соня. Ничего не объясняя, крикнула Аиде:

– Быстро собирайтесь и в машину!

Им особо нечего было собирать, только вещи девочки, купленные в дорогом магазине, да игрушки, разбросанные по всей спальне.

Ошеломленные охранники пытались о чем-то расспросить хозяйку, но та только отмахивалась от парней. Собаки заливались лаем. Их будоражила общая нервозность.

Аида бросила пакеты на заднее сиденье и услышала знакомый голос:

– С освобождением, девочки! – Шофер сидел в солнцезащитных очках.

– Марек?!

– Тише! Я здесь инкогнито!

Соня плюхнулась на сиденье рядом с Майрингом и скомандовала:

– Теперь гони!

Дуняша высунула наружу ручонку и помахала Магде. Овчарка умолкла и теперь смотрела на происходящее с тоскливым взором.

– Юрия Анатольевича сегодня утром арестовали… – начала Софья.

– За что?

– Для «хорошего» человека всегда найдется причина, – усмехнулась жена арестованного.

– У Сони имелись копии кое-каких бумаг, компрометирующих деятельность нотариуса, – инициатива рассказчика теперь перешла к Марку, – и она передала их мне еще неделю назад. А когда нотариус посадил ее под домашний арест, я передал эти бумаги в органы. Ситуация анекдотическая. Муж арестовал жену, а жена арестовала мужа.

– Да, неожиданный поворот! – засмеялась Аида. – Но по-моему, Соня, вы слишком рискуете. Если дело дойдет до суда, до конфискации имущества, что тогда останется от вашего наследства?

– О чем вы говорите, Инга! До какого суда? Дружки его через неделю выкупят, и дело закроют. В первый раз, что ли?

– Тогда что же он сделает с вами, когда выйдет на свободу?

– А я подам на развод, как советовал Марк.

– Ничего я не советовал, – нахмурился Майринг.

– У меня есть свидетельница. Инга, вы присутствовали при этом, так ведь? Кстати, куда делся ваш литовский акцент?

– Он всегда при мне, – сказала она с акцентом.

– И снимите этот черный парик! Ваши настоящие волосы вам больше к лицу!

У них было много поводов для смеха, но сердце отчего-то щемило.

Всю ночь она курила, пила водку и слушала «Пинк Флойд». Время, проведенное в заточении, выбило ее из колеи. За пять дней она устала сильнее, чем за пять лет. Больше ничего не хотелось от жизни. Было единственное желание уехать отсюда, где ее никто не знал. Желание, преследовавшее Аиду с детства и гнавшее из города в город. Нет, было еще кое-что. Ей вдруг до боли в печенке захотелось послушать литературную болтовню Родиона. Впервые она плакала о брате, снова и снова перечитывая его немецкое послание к ней.

Алена в тот день поехала на Волковское кладбище, а не в больницу к брату. Что ее вдруг потянуло туда? Это только упростило Аиде задачу. Кладбище – место тихое, укромное. Подходящее для злодейства.

Поэтесса никуда не торопилась, гуляла в свое удовольствие и что-то бурчала себе под нос. Она, наверно, хотела дождаться конца рабочего дня, чтобы встретить Родиона при выходе из больницы и по дороге домой пожаловаться ему на сестру. А перед этим выпросить у кого-нибудь денежку или жетон на метро. Как Аида ненавидела в тот момент эту нищебродку! Во время своего бродяжничества она никогда не опускалась до попрошайничества, никого не просила «позолотить ручку». Она научилась воровать, грабить, убивать. Она умела цепляться за жизнь каждой клеточкой, каждым нервом своего существа.

Все разрешилось очень просто. Алена вдруг наткнулась на могилу какого-то поэта. Присела на скамейку и принялась вслух читать стихи, то ли того самого поэта, то ли свои собственные творения. Аида подкралась к ней сзади. Та ничего не почувствовала. Слишком была занята собой. Ее вообще никогда не интересовало, что творится вокруг. Какой-то одуванчик, а не женщина. Аида выстрелила ей в затылок, не потревожив кладбищенскую тишину. Пистолет с глушителем – незаменимая вещь в таких случаях. Алена не шелохнулась. Только жестикулирующая рука безвольно плюхнулась на колено, а голова неестественно дернулась и уткнулась подбородком в грудь.

«Пусть бы жили себе, – думала теперь Аида, заливая водкой тоску по брату. – Он бы разобрался потом. Нет, именно Алена ему была нужна! Именно нищебродка! Именно Кобейн! Именно мазохизм!»

Она уснула в кресле, уронив пустой стакан на ковер.

С Гедеминасом пришлось говорить по-литовски, а она давно не упражнялась в языке и некоторые слова подзабыла. Их выручил немецкий. Господин из Литвы его знал лучше, чем русский.

Они сидели в летнем кафе, напротив Гостиного двора, и литовско-немецкую речь заглушал симпатичный оркестрик, в репертуаре которого были сплошные вальсы, и кое-кто даже танцевал. За соседним столиком расположились охранники Гедеминаса. Они вальяжно потягивали пиво и глазели по сторонам, высматривали злоумышленников.

– Неужели вы и есть Шаровая молния? – Он смотрел на нее с обожанием. – Много слышал о вас еще до нашей встречи в «Амбассадоре». И очень жалел, что вы работаете на этого проходимца, а не на меня. Вам очень идет быть блондинкой, хотя я знаю, что вы брюнетка, и не литовка, и даже не Инга. Я не люблю, когда меня пичкают всякими небылицами о суперменах и суперфрау, но вас я увидел в деле. И это было настоящее чудо. Я сразу сказал этому отпетому гомику, что вас недооценили и что настоящему бриллианту положено быть в настоящем золотом обрамлении.

– Вы – поэт, а я простая девушка, с шестью классами образования…

– …которая свободно изъясняется на двадцати языках.

– Вы неплохо поработали над моим досье, – оценила она, – но я не слишком падка на лесть и предлагаю перейти к делу.

– А мы уже к нему перешли. – Гедеминас загадочно улыбнулся. – Разве вы не поняли, что я делаю вам предложение? Я хочу, чтобы вы стали моей женой.

Она пристально всмотрелась в лицо Гедеминаса, по которому раньше едва скользила взглядом. Ничем не выдающаяся внешность. Блондин, густые брови, светлые глаза, прямой нос, губы чуть-чуть толстоваты. Она не любит такие губы. Впрочем, все это ни о чем не говорит. Что там внутри, у этих господ она примерно представляет.

Пауза несколько затянулась. Его глаза по-прежнему смотрели с обожанием, а губы по-прежнему улыбались.

– Вы хотите немедленного ответа?

– Я мог бы подождать. Я – парень молодой, мне нет еще сорока. Спешить некуда, в отличие от вас.

– Что вы имеете в виду?

– Что имею в виду? – Он вдохнул полной грудью и неожиданно произнес: – Ах, какой чудный вечер! Ветерок с Балтики расслабляет мышцы! У вас, Инга, такой красивый, такой большой город, но вам некуда пойти. За дальним столиком, который ближе всех к оркестру, сидят люди Борзого. Наш уральский друг привез нынче в Питер целую банду. Его парни томятся в подъезде вашего дома. И ваш новый адрес им тоже сегодня стал известен. Борзой заявляет на вас свои права. Так они договорились с Донатасом. Чем я могу помочь в создавшейся ситуации? Во-первых, провести с вами ночь в моем гостиничном номере. Во-вторых, пойти завтра с утра в ЗАГС. Мои люди договорятся, и оформление документов пройдет без лишней волокиты. Фамилию вы можете не менять. Если захотите, можем даже обвенчаться. Здесь или у меня, в Каунасе. На жену Гедеминаса никто не посмеет поднять руку. Соглашайтесь, Инга. У вас нет другого выхода. Брак по расчету– не великое горе, особенно, когда предъявлен такой счет. Это бы избавило вас от многих проблем.

Аиада оглянулась. За столиком, на который указал Гедеминас, сидели двое парней в «косухах». У них не было в руках табличек «Мы – шестерки Борзого», и оригинальное предложение литовского господина могло оказаться блефом. Почему-то все, и Мадьяр, и Нечаев, и вот теперь Гедеминас в отношении ее выбрали тактику запугивания. Борзой, конечно, здорово подходит на роль пугала, но так ведь и она – стреляная ворона.

– Предположим, я согласилась, – начала она разыгрывать привычную для себя партию, но неожиданно засмеялась. – Надо отдать должное вашей смелости. Не боитесь жениться на лесбиянке?

– О! Наоборот, я нахожу это пикантным!

– Было бы еще пикантней, если бы вы оказались геем! Так вот, предположим, я согласилась. Какие вы можете дать гарантии в отношений моей матери и сестры?

– Насколько я понимаю, речь идет о вашей мачехе и о вашей сводной сестре?

Аида снова удивилась его осведомленности.

– Степень родства для меня не имеет значения. Я делю всех людей на чужих и близких. Если мать и сестра окажутся в заложниках у Борзого, я не смогу принять вашего предложения.

– Понимаю. – Гедеминас задумался. С минуту он сидел, понурив голову, а потом произнес: – С такой привязанностью к родственникам вам будет трудно…

– …быть вашей женой? – добавила она.

– Вы не так меня поняли. И вообще, мы теряем время. Борзой на этот раз побрезговал гостеприимством Нечаева и остановился в «Прибалтийской». Поэтому все вопросы будем решать на месте, согласны?

В гостиничном номере литовца можно было устраивать танцы.

– А почему нет? – сказал он по-русски. – Объявим помолвку…

– … и пригласим шестерок! – ухмыльнулась невеста.

– Пригласим Борзого.

Гедеминас развалился в кресле и поставил себе на колени телефонный аппарат. Она воспользовалась этим, чтобы заглянуть в свою сумочку.

– Олег? Добрый вечер! Она – у меня. Приходи. Но без всяких-разных штучек. – Гедеминас пользовался небольшим количеством русских слов и поэтому всегда был виртуозно лаконичен.

– Его зовут Олегом? – удивилась Аида, когда он положил трубку.

– Да, у нас у обоих княжеские имена.

– У Нечаева – тоже. Так что особенно не задавайтесь.

– Может, перейдем на «ты», – предложил он, – а то Борзой не поверит, что мы жених и невеста.

– Разумно, – согласилась девушка. – Ты бы заказал чего-нибудь выпить. Помолвка все-таки.

– Правильно! Как я не додумался сам? Шампанского?

– Красного вина и обязательно сухого. Лучше французского. Итальянское тоже сойдет. И пусть не вздумают покупать дешевку, которую французы пьют вместо воды! Инга не каждый день выходит замуж!

– Представляю, что ждет меня впереди! – рассмеялся жених.

– Да, милый мой, сумел заарканить – сумей раскошелиться!

Не вставая с кресла, он сделал по телефону заказ, блеснув перед ней знанием французских вин и жениховской щедростью.

Борзой явился с мефистофельской ухмылкой на устах.

– А вот и наша красавица! Сейчас устроим торг, лапушка, а потом нехорошие дяди…

– Торг не уместен, Олег, – с ходу заявил Гедеминас. – Завтра Инга станет моей женой. Не могу же я тебе продать собственную невесту. Я пригласил тебя для того, чтобы ты поздравил нас и выпил с нами, и еще, чтобы обсудить наши дела. Тебе достанется неплохой куш. Я умею платить за хорошую дружбу. И чтобы ты не имел никаких претензий к Инге. Она завтра – жена мне, и покончим с этим!

– Неожиданный поворот! – с неудовольствием отметил Борзой и даже присвистнул.

Аида все это время сидела на краешке кресла, выпрямив спину, как при приеме в балетную студию, и хранила молчание. Товар не должен вмешиваться в разговоры торговцев.

– Она же обведет тебя вокруг пальца! Вот увидишь! – зарычал от бессилия Борзой. – Уже был один претендент на ее руку и сердце. Сдох накануне свадьбы! Что она с ним сделала до сих пор никто понять не может! Гедеминас, не валяй дурака! Это ведьма, а не женщина! И место ей не в твоем литовском замке, а возле параши! – Он так усердствовал, что уродливый шрам на его шее вздулся и побагровел.

– Я мечтал о такой ведьмочке! – со смехом отвечал литовец. – Я и сам ведьмак, может быть! Не трать напрасно нервы, Олег. А лучше сядь и послушай, что скажу тебе. Я – не жадный. А когда дело касается такой девушки, тогда совсем не жадный! Я отдам тебе часть Донатаса, которой он владел в Екатеринбурге. Все это сделала Инга, работая на него. И все это теперь будет твое. Вы с ней квиты.

– Хорошенькое дельце! – упрямился Борзой. – Это называется квиты? А сколько она наших людей загубила? У тебя пальцев не хватит загибать! Да меня братва на смех поднимет, если башку ей не сверну!

– Это все эмоции, Олег! Только твои эмоции! Выслушай меня до конца. Я давно слежу за Ингой. Я знал о ней, когда она еще жила у вас, в Екатеринбурге. То что она сделала для Дона, равносильно чуду. В «Амбассадоре» ты сам видел ее в деле. Где тогда были твои парни? Сидели в задницах? Эта девушка может многое, если не все. Вот что я придумал. После того как мы распишемся, она поселится в Москве. Фамилию она не поменяет (следи за моей мыслью!), а фамилия у нее исконно русская. И никто, ни одна скотина, не будет знать, кто ее муж. Она займется политикой. Я буду ее финансировать…

– В президенты, что ли, метишь свою красотку?

– Не в президенты, Олег. Зачем в президенты? Но в высшие эшелоны власти. В следующем году новы люди придут к руководству страны, и еще неизвестно в какой заднице мы окажемся со своим бизнесом. Инга будет делать политику. Она много может добиться. Это суперфрау. Маргарет Тэтчер идет спать! Она всех нас вытащит из задницы, если мы туда попадем…

– Я думал, ты серьезный мужик, Гедеминас. А тебе все – бирюльки. Что может сделать в политике девчонка?

– А Жанна д’Арк, по-твоему, была не девчонка?

– Жанна д’Арк! Пример привел! Не знаешь ты России, не понимаешь ее людей! Здесь бы номер с Жанной д’Арк никогда не прошел! Здесь соплюшкам не доверяют! Да, ладно, что с тобой говорить! – Он махнул рукой. С ненавистью посмотрел на Аиду, с отвращением на Гедеминаса. – Поздравляю, коли так. Братве объясню как-нибудь. А бумаги завтра же подпишем.

– Зачем завтра? – Гедеминас сделал широкий жест руками. – Можно сегодня. Можно прямо сейчас.

– Да куда мне торопиться? Не буду мешать молодым!

– На что вы намекаете? – вдруг возмутилась Аида. – Я – девушка честная. До свадьбы – ни-ни! А не выпить с нами, не обмыть нашу сделку – это с вашей стороны, мягко говоря, не по-товарищески.

– Она права, – поддержал литовец. – Выпей с нами, Олег! Сейчас привезут отличное вино, французское!

– Я уже принял на ночь водочки, – отговаривался Борзой, – а с вашего французского компота могу сблевать!

– Оставь его в покое, Гедеминас! Он боится выпить с ведьмой на брудершафт. Она ведь там кого-то уморила. И что она с ними сделала до сих пор никто понять не может!