355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кимберли Логан » Соблазненная грехом » Текст книги (страница 11)
Соблазненная грехом
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 19:40

Текст книги "Соблазненная грехом"


Автор книги: Кимберли Логан



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Даже спустя пару часов Эйми не могла избавиться от навязчивых мыслей, преследовавших ее после ошеломляющих откровений конюха. Лежа в кровати, она смотрела в потолок и перебирала различные версий, но итогом было одно – она еще больше расстроилась.

«За многое в ответе этот сущий дьявол, его отец».

«Чем же отец Ройса заслужил такое отношение?» – спрашивала себя Эйми. Она помнила слова Теодосии, которая описала его как сурового человека. Но был ли он в действительности таким бездушным? И какое проклятие подразумевал О’Кифи?

Подобные мысли приводили Эйми в замешательство, она не понимала, какой вывод из всего этого должна сделать. Единственное, что знала наверняка, так это то, что где-то в стенах этого дома Ройс сейчас скорбел по ушедшему Балтазару. Неожиданно мысль об этом показалась Эйми невыносимой.

Она отбросила одеяло и выбралась из кровати, лишь на секунду остановившись, чтобы накинуть халат поверх ночной сорочки и удостовериться, что герцогиня крепко спит. Заслышав громкий храп пожилой дамы, доносившийся из соседней комнаты, Эйми украдкой пробралась в коридор.

Эйми знала только два места в доме, которые виконт мог выбрать для уединения. И как в дальнейшем оказалось, ее первая догадка была верной. Приближаясь к кабинету лорда Стоунхерста, Эйми услышала доносившиеся из-за двери приглушенные звуки.

Набравшись мужества, Эйми постучала и, затаив дыхание, стала ждать ответа.

На секунду воцарилась полная тишина.

– Уходи.

Категоричное требование без труда читалось в резком тоне Ройса, но Эйми и не думала сдаваться. Она снова постучала, теперь несколько настойчивее.

– Я сказал, уходи!

На этот раз он уже крикнул. И в ту же секунду в дверь что-то ударилось и со звоном разбилось.

Сердце Эйми заколотилось с удвоенной скоростью, и все же она набралась смелости и ворвалась в кабинет.

В комнате царил мрак и тишина. Единственным источником света было слабое мерцание разведенного в очаге огня, спасавшего от пронизывающего холода ночи. Сначала Эйми не видела ничего, за исключением лишь нечетких очертаний предметов, затем глаза немного привыкли к темноте.

– Ройс, – неуверенно позвала Эйми.

В дальнем углу комнаты можно было увидеть, как фигура мужчины выплывает из сумрака танцующих по стенам теней. Вскоре Эйми увидела и его лицо. Он был мертвенно-бледен, под глазами залегли тени…

На его плечах неопрятно висел сюртук. Вся в пятнах одежда была измята. Ройс стоял перед Эйми и смотрел на нее затуманенным взглядом. В руках у него была уже наполовину пустая бутылка.

– Мне бы очень не хотелось показаться грубым, – неожиданно начал он, приводя Эйми в замешательство выбранным тоном, который шел вразрез с выпаленными со злостью минуту назад приказами уйти, – но, похоже, твоим образованием абсолютно пренебрегли. Судя по всему, ты неправильно понимаешь смысл слов: когда тебя просят уйти, ты входишь независимо от того, прозвучало приглашение или нет.

Не желая поддаваться запугиваниям виконта, Эйми расправила плечи и еще на шаг приблизилась к камину. Но неожиданно остановилась, почувствовав хруст под ногами. Посмотрев вниз, она увидела валявшиеся на полу осколки хрустального бокала и поняла, что именно он, разбившись, издал тот громкий звук, который Эйми услышала, прежде чем войти.

Представив, как Ройс в подавленных чувствах со всей силы запустил бокалом в дверь, Эйми в ту же секунду смягчилась.

– Ройс, пожалуйста, – попросила она. – Я знаю, как много Балтазар значил для тебя, и могу представить твое состояние. Думаю, сейчас тебе лучше не оставаться наедине с самим собой.

Ройс неприятно засмеялся:

– О, вот в этом ты ошибаешься. Мне лучше одному. Это на благо каждому.

– Никому не может быть хорошо в одиночестве.

– На самом деле? – Ройс удивленно вскинул брови в ответ на преисполненное уверенности заявление Эйми. – Пожалуйста, ты вправе придерживаться этого мнения, но, полагаю, я вынужден с ним не согласиться.

Резко развернувшись, лорд Стоунхерст подошел к буфету красного дерева, налил себе изрядную порцию виски в новый бокал и залпом выпил, прежде чем, обернувшись, через плечо взглянуть на Эйми.

– Знаешь ли, – неторопливо проговорил он, насмешливо улыбаясь, – уже во второй раз за время пребывания в Стоунклиффе ты разыскиваешь и застаешь меня, будучи одета исключительно в одежду, предназначенную для сна. – С этими словами Ройс с головы до ног оглядел Эйми похотливым взглядом. Он подчеркнуто медлил, с наглым видом изучая каждый изгиб ее тела. – Тебя, безусловно, можно простить, хоть ты и не согласна с моим вчерашним обвинением.

Скрестив руки на груди, Эйми смотрела на Ройса. Даже зная, какую игру он затеял, она с трудом сдерживала мелкую дрожь.

– Если думаешь таким образом задеть меня в надежде, что, вспылив, я оставлю тебя в покое, то могу тебя разочаровать – это не сработает.

– Ах! Но если в первый раз тебе не удалось…

Словно не слыша колкости Ройса, Эйми приблизилась к нему.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Со мной тебе не надо притворяться. Разреши мне помочь.

На какую-то долю секунды ей показалось, что в глубине глаз лорда Стоунхерста что-то промелькнуло. Но в то же мгновение он со стуком поставил бокал на стол и отошел от Эйми.

– Поверь мне, – прорычал он, не переставая при этом нервно мерить комнату шагами, – этого не стоит делать. Поддерживать обреченного – бредовая идея! Взять хотя бы Балтазара. Я пытался помочь ему, и сама видишь, что вышло.

– Ты не обреченный человек! И смерть Балтазара не на твоей совести! Ты сделал все возможное, но вспомни слова доктора. Ему уже ничто не могло помочь.

Трясущимися руками Ройс провел по волосам.

– Нельзя было так привязываться к нему, – с горечью произнес он. – Прикипать душой. Ты подумаешь, мне бы следовало быть более осмотрительным, но… – Ройс тут же замолчал. Когда он снова встретился взглядом с Эйми, в глазах его была какая-то затравленность, словно он был зверь, запертый в клетку. – Если у тебя есть хоть малейшее чувство самосохранения, котенок, то беги от меня. Беги прямо сейчас и считай, что ты удачно избавилась от грядущих неприятностей.

Последняя фраза Ройса вызвала у Эйми необъяснимое беспокойство. Сейчас она чувствовала, что Ройс страшно напряжен, казалось, даже воздух в кабинете был наполнен электричеством, как перед грозой.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Эйми.

– Ничего. Я просто хочу, чтобы ты вышла отсюда. – Несколькими размашистыми шагами виконт пересек кабинет и снова оказался у буфета. Он потянулся за бутылкой. – Если мне суждено напиться до чертиков, я бы предпочел сделать это в одиночестве. – Не обнаружив со стороны Эйми никакой реакции, Ройс снова повернулся к двери и, сверкнув враждебным взглядом, крикнул: – Ты слышала меня? Я сказал, уходи!

Эйми медлила, лихорадочно соображая, что делать. Возможно, она и ошиблась, настаивая на разговоре и предлагая помощь именно сейчас. Но она не могла оставить Ройса в таком состоянии. Поэтому, несмотря на охватившее ее волнение, она упрямо задрала подбородок и, глядя Ройсу в лицо, сказала:

– Нет. Я никуда не уйду.

Вот тут-то и вырвалась наружу кипевшая в нем свирепость.

– Да черт побери! – Ройс с яростью швырнул о стену бутылку виски. Янтарная жидкость хлынула ярким потоком на оштукатуренные стены кабинета.

Эйми вздрогнула. Но, еще не успев оправиться от произошедшего или хоть как-то отреагировать, она увидела, как Ройс ринулся к письменному столу и одним махом опрокинул его, скинув все с поверхности. На пол полетели книги, бумаги, канцелярские принадлежности.

– Проклятие! Что еще надо, чтобы ты убралась отсюда? – Раскаты грохочущего голоса виконта заставили Эйми сжаться, а сам Стоунхерст с искаженным от гнева лицом едва ли не набросился на нее. – Теперь ты понимаешь, почему тебе надо держаться от меня подальше?

Потрясенная, Эйми потеряла дар речи. Никогда прежде она не видела Ройса таким, и наблюдать за происходящим было страшно. Однако частичка какой-то ранимости и муки, скрывавшихся за его яростью, взывала к ней, побуждая остаться рядом с ним, несмотря на то, что разум заставлял бежать из кабинета. И все же что-то подсказывало Эйми, что даже в ярости Ройс не причинит ей зла.

Уняв внутреннюю дрожь, Эйми бросилась к Ройсу, дабы не позволить ему разбить еще что-нибудь.

– Прекрати, Ройс! – Она схватила его за руку. – Ты не запугаешь меня. Я ведь знаю, что ты не такой.

Тяжело дыша, он замер, и только сильная грудь вздымалась и опускалась. Встретившись с глазами Ройса, Эйми едва не разрыдалась от боли. В них было столько страдания, столько муки! В конце концов, спустя несколько долгих минут виконту удалось совладать со своими эмоциями. Медленно, но верно, с каждой секундой злость постепенно покидала его.

Высвободившись из рук Эйми, Ройс отошел. Плечи его поникли, он оглядел комнату – повсюду валялась разбросанная мебель, книга, листы бумаг, осколки битого стекла…

– Не обманывай себя, Эйми, – охрипшим голосом произнес он. – Это и есть я настоящий. Toт мужчина, которого, как тебе кажется, ты знаешь, не существует в природе. Это маска, за которой я скрываю правду.

– Тогда что же правда? – С твердым намерением не дать ему и сейчас отмахнуться от нее, настойчиво спросила Эйми. – Скажи мне. Пожалуйста, Ройс. Я хочу понять.

– Той ночью я уже пытался объяснить тебе. – Он опустился в кресло неподалеку от перевернутого письменного стола. Дрожащей рукой провел по лицу. – Внутри меня какая-то сила. Темная сила, настолько переполняющая меня злостью и разрушительной энергией, что я с трудом могу ее сдерживать. – Ройс указал на следы его разрушительного гнева: – Осмотрись. Моя жизнь не похожа на жизнь нормального человека. Мне пришлось сбежать от людей, вести отшельническую жизнь, потому что каждый раз, оказываясь в обществе, я чувствую, как злость, словно зверь, скребется внутри меня, готовая приложить все усилия и вырваться наружу. В те моменты, когда ей удается овладеть мной, кто-то страдает. Кто-то по-настоящему мне дорогой.

Эйми опустилась перед Ройсом на колени, пытаясь хоть как-то понять смысл сказанных им слов. Ей приходилось слышать о том, как война раз и навсегда меняет мужчин, вернувшихся с полей сражений. Возможно ли, что и изменения, произошедшие с Ройсом, объясняются тем же?

– Ройс, послушай меня, – робко начала она, – я понимаю, что пережитые тобой в сражении при Ватерлоо ужасы невозможно забыть. Должно быть, там был сущий ад. И я знаю, что во время военных действий мужчинам приходится убивать, они близко видят смерть…

– Нет, – Ройс перебил Эйми, качая головой, – Ватерлоо здесь ни при чем. Безусловно, война обострила мою озлобленность, и, чтобы побороть ее, требуется больше усилий, но то, о чем я говорю, было во мне всегда. Думаю, с самого рождения.

Взгляд Стоунхерста остановился на камине. С отрешенным видом он смотрел на колеблющийся свет пламени.

– Моя мать умерла, подарив мне жизнь. За это отец возненавидел меня и никогда не упускал возможности напомнить мне о том, что я со своим рождением несу окружающим смерть и горе. Всю свою любовь и внимание он дарил моему старшему брату, а ко мне относился как к грязи под ногами… Он всегда говорил, что я – порожденный адом маленький выродок, проклятый с той секунды, когда, покинув чрево матери, появился на свет. Он всегда повторял, что я обречен приносить только страдания и боль всем, кто окажется рядом.

С негодующим выражением лица Эйми поднялась с колен. Переполненная внутренним гневом, она чувствовала, как кровь закипает у нее в венах. Каким же нужно быть чудовищем, чтобы предъявлять родному ребенку такие страшные обвинения?

Она осторожно дотронулась до колена виконта.

– Мне очень жаль, – мягким голосом произнесла она. – Похоже, ваш отец был ужасным человеком. Он не достоин был иметь детей.

По лицу Ройса пробежала горькая улыбка.

– Не буду с этим спорить. Но то, что он сказал, оказалось правдой.

– Я не верю в это.

– Я тоже не хотел верить, Эйми, но не могу отрицать, что с малых лет во мне жил и укреплялся гнев. Внутренний бунт беспрестанно бушевал во мне, вызывая желание наброситься на окружавших людей, и практически ничто не могло остановить меня.

– Ты хотел добиться внимания отца, Ройс. Вот и все.

– Возможно, и так. Но это было чем-то большим. Я хотел причинить ему боль и в итоге сообразил, что с помощью Алекса сделать это будет легче всего.

Наклонив голову, Эйми вопросительно посмотрела на Ройса.

– Ты имеешь в виду своего брата? – спросила она.

Кивнув, Ройс поднялся из кресла и подошел к камину. Глядя на задумчивое лицо виконта, без труда можно было догадаться о душевной, боли, раздирающей его изнутри.

– Алекс ничем не заслужил гнева с моей стороны. В отличие от отца он никогда не относился ко мне с жестоким презрением. В юности мы даже сблизились. Но со временем меня стало возмущать то, что в глазах отца все поступки брата были хороши, и я с неистовой силой принялся с ним соревноваться. – Стоунхерст обернулся и посмотрел па Эйми. – Конечно, когда отец умер и Алекс унаследовал титул, наши отношения более или менее наладились. Правда, назвать нас лучшими друзьями было нельзя, но, лишившись отца, постоянно сталкивавшего нас лбами, мы постепенно начинали понимать друг друга. Вот тут-то в нашей жизни и появилась Корделия.

Трепет, с которым Ройс произнес имя этой женщины, искренняя теплота, в ту же секунду озарившая его взор, служили бесспорным свидетельством, что Корделия значила для него очень много.

– Она была дочерью графа Самтерз. Красивая женщина, – с задумчивым видом продолжал Ройс. – И внутри, и снаружи. Всегда веселая и улыбчивая. С первой же секунды их знакомства Алекс без памяти влюбился в нее и вскоре сделал предложение. Когда же он привез ее в Стоунклифф, чтобы познакомить со мной, я помимо воли вслед за братом был бесконечно очарован этой женщиной. Чувствуя напряженность в наших с Алексом отношениях, Корделия всячески старалась нас подружить, хотела вернуть былую близость. Я никогда не встречал такого человека, как она.

Поднявшись, Эйми подошла к Ройсу.

– Ты влюбился, – тихо сказала она. Это не было вопросом. До этого мгновения Эйми ни на секунду не задумывалась, что сердце Ройса могло принадлежать кому-то еще. Неожиданно для себя она почувствовала укол ревности.

– В то время я думал, что влюблен. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это было лишь мальчишеское увлечение. Я был молод, всего-то двадцать лет, и, боюсь, на тот момент обида на Алекса еще не прошла. Я вдруг начал обращать внимание на все, чем располагал Алекс на тот момент – титул, Стоунклифф, Корделия, – и решил, что что-то должно быть и у меня.

– И ты соблазнил ее. – И снова реплика Эйми не звучала как вопрос.

Ройс же раздраженно ответил на столь решительное заявление Эйми:

– Не считаю, что этим надо гордиться. Но к своему оправданию могу лишь сказать, что она не отвергала моих знаков внимания. Даже осмелюсь добавить, что соблазн шел не только с моей стороны. Хотя она пожалела об этом сразу же, сказала мне, что любит Алекса и будет любить всегда, а то, что произошло между нами, никогда не повторится. И тут-то темная сила взбунтовалась во мне, как никогда. Захотелось наброситься на каждого, кто приблизится к Корделии. Особенно на Алекса. Это было словно болезнь. Мне хотелось постоянно изводить Алекса, докучать ему на каждом шагу, мучить его. Но как бы зол я ни был, я никогда не думал… я никогда не хотел…

Когда Ройс запнулся и тяжело сглотнул, Эйми поняла, что он подошел к самому важному моменту, и, желая подбодрить его, коснулась рукой.

– Что же произошло? – Она мягко вернула Рейса к рассказу.

Ройс с силой сжал кулаки, костяшки его пальцев побелели.

– Я был на конной прогулке, когда вдруг встретил Алекса с Корделией, ехавших в фаэтоне. Увидев, с каким счастливым видом Корделия сидит рядом с Алексом, в ту же секунду я пришел в ярость. Как обычно, я намеренно выбрал высокомерно-оскорбительный тон и нагрубил брату. С его стороны тоже не обошлось без грубых слов. Прежде чем осознал, что делаю, я уже бросил вызов – мчаться до дома наперегонки, а наградой победителю должен быть поцелуй Корделии… Конечно, я знал, что Алекс примет вызов. Он никогда не пасовал перед вызовом. К тому же он горел желанием взять надо мной верх. Может быть, у него были какие-то подозрения насчет произошедшего между мной и Корделией, но теперь уже я никогда об этом не узнаю. Преодолев половину намеченного нами пути, он слишком резко взял в сторону, и фаэтон перевернулся, врезавшись в дерево. – На какое-то время Ройс замолчал, а когда продолжил, его хриплый гортанный голос звучал так, словно слова с силой вырывались из уст помимо его воли. – Корделия умерла в ту же секунду – она сломала шею. Алексу же придавило обломками фаэтона ноги, и он стал калекой.

Придя в ужас от услышанного, Эйми уставилась на Ройса. Сердце ее сжималось от боли за него. И несмотря на то, что внешне он оставался невозмутим, Эйми чувствовала, как жестоко он терзается из-за случившегося. Горе осязаемым духом все еще витало над ним.

– Ройс, ты не можешь обвинять во всем себя. Это был несчастный случай, и не по твоей воле он случился. Твоей вины тут нет.

Когда Ройс оторвал взгляд от камина и посмотрел на Эйми, она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть – так глубоко было страдание, раздиравшее его изнутри.

– Алекс не сомневался, что все произошло по моей вине. Я помню его нападки на похоронах Корделии и заявление, что своей жизнью я порочу доброе имя семьи. Он сказал, что все слова отца правда, что каждый, кто полюбит меня, обречен на несчастья.

– Я уверена, он потом пожалел о своих словах. Это было сказано в сердцах.

– Нет. Он знал, о чем говорил. Эйми, я убил женщину, которую он любил… – Прежде чем Эйми успела возразить, Ройс направился к перевернутому столу. Наклонившись, он принялся разгребать кучу мусора на полу, чтобы достать тяжелое стеклянное пресс-папье. – Как бы там ни было, я не мог оставаться в Стоунклиффе и видеть, как страдает брат, – продолжил Ройс. – Я собрал свои вещи и ушел из дому. Верный долгу, отправился в военную комиссию. В тот момент мной руководила исключительно темная сторона моей натуры, полная ненависти и презрения к самому себе. Мне было все равно, что со мной случится. Сейчас я вспоминаю, с каким неистовым желанием я рвался в бой. Как оказалось позднее, мое желание сбылось достаточно быстро.

– Ты попал в пекло Ватерлоо? – высказала догадку Эйми, наблюдая за тем, как виконт устанавливает на прежнее место стол и ставит на него пресс-папье.

Ройс кивнул:

– Да, именно. Я был неопытным сержантом в полку новичков под командованием графа Аксбриджа. И когда он отдал приказ идти в атаку вслед за пехотными войсками, я подчинился, не раздумывая и лихо бросился в бой. Тогда я хотел умереть. Я искал смерти. Но как видишь… Все вспоминается как в тумане – у меня не осталось четкого представления о ходе самой битвы, единственное, что я помню, так это пушечные выстрелы. В самый разгар схватки на меня из тумана неожиданно выскочил французский солдат и скинул меня с лошади. – Лорд провел рукой по шраму. – Что он сделал с Балтазаром, ты видела. Что он сделал со мной, ты можешь понять, глядя на мое лицо. Хотя я легко отделался, ведь он метил мне прямо в сердце. В тот момент я решил, что вот он конец, которого я сам себе желал. Однако…

– Однако ты остался жив. – Эйми обхватила себя за талию, стараясь подавить настойчивое желание обнять в эту минуту Ройеа. Но она боялась, что он оттолкнет ее и прервет свой рассказ. – Ты выжил.

– Выжил, но сам не пошевелил и пальцем для этого, – сказал Ройс без всякого выражения. – В моем полку служил молодой солдат по имени Бентон Гарви. Нас связывало шапочное знакомство со времен Итона, в котором мы вместе учились, мы никогда не были закадычными друзьями. Уж не знаю почему, но он привязался ко мне, и, хотя я всегда старался сохранять дистанцию, отвязаться от этого дурачка было невозможно. Последнее, что я видел, прежде чем упал в обморок от жуткой боли, как Гарви бросился на врага, стоявшего надо мной… – Ройс закрыл глаза, словно пытался отогнать нахлынувшие воспоминания. – Придя в сознание, я понял, что лежу на поле битвы, раненный, но живой. Живой, в то время как вокруг меня все было усеяно мертвыми телами. Сотни погибших… В том числе и Гарви. Вдобавок ко всему, вернувшись домой, я узнал, что умер Алекс. Запоздалая жертва несчастного случая, причиной которому – я… Как ты теперь уже поняла, – заключил Ройс, глядя на Эйми смиренным взглядом, – тогда-то я и узнал, что отец был прав. Я проклят. Поэтому я и отказался от тебя. Я ценю твою заботу, котенок, но полагаю, для тебя же будет лучше держаться в стороне, если ты дорожишь собственной жизнью.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Эйми ответила.

– Думаю, все это чепуха, – сказала она, чеканя слова. – Никакого проклятия нет. Тебе просто внушили глупые мысли.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю