Текст книги "Необъявленная война: Записки афганского разведчика"
Автор книги: Ким Селихов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА XXXIX
Я умру, что останется? Лучик во мгле,
От опавших цветов лепестки на земле.
Свиток жизни исписан, вздох сделан последний,
Искра поздняя гаснет в холодной золе.
Фахраддин Ираки
…Молодую госпожу с некоторых пор словно подменили. Всегда внимательная и добрая, она неожиданно превратилась в ворчливую, капризную хозяйку. То ей не нравится, что машина ползет по городу как черепаха, то скорость большая. Ругает за грязь на капоте, а он прямо горит на солнце от пасты и бархата. Пригласила шофера в кабинет мужа и объявила как приговор:
– Вы мне не подходите… Вот вам пакет, здесь полный расчет и зарплата за месяц вперед…
Он было в ноги упал, стал просить, чтоб не губила, семья большая, дети малые. Джамиля и слушать не стала, быстро за дверь выпроводила.
В шоферскую каморку на вилле вселился новый жилец… Молчаливый, угрюмый и видом страшный. Горничная Солтана, как взглянула на его лицо, кувшин с водой уронила, попятилась в сторону. А госпоже он по душе пришелся, нахваливает нового работника.
– Мягко водит машину, следит за ней, как заботливая мать за ребенком. И бояться его вовсе не надо, – говорит она Солтане. – Мученик он, пострадал за нашу веру…
Неожиданно зачастила молодая хозяйка с новым шофером в город ездить. То ей нужно к портному на примерку, то в парикмахерскую или ювелирный магазин… Раньше все на вилле сидела, этюды к будущей картине в саду рисовала. Вдруг страсть к разъездам появилась…
– И ничего здесь удивительного нет, – говорила своей горничной госпожа. – Надоели мне краски и кисти, вспомнила, что я еще женщина молодая, надо о красоте и нарядах своих позаботиться, чтоб мужу больше нравиться… Вот и занялась настоящим делом.
Знала бы только Солтана, что это за настоящее дело, которым так увлеклась ее хозяйка… Соблюдая строжайшую конспирацию, разведчики готовили Джамилю к предстоящей нелегкой и опасной операции…
* * *
…Они действовали по плану, разработанному Ахмадом. До Пешавара добрались рейсовым самолетом, а там, взяв напрокат надежный «форд», под вечер покатили по горной трассе. Мулла заранее изучил маршрут движения, вел машину осторожно, но уверенно. Начал было он разговор о погоде, небо что-то насупилось, как бы дождь не пошел, да осекся, искоса взглянув на Джамилю… Сидит она с каменным лицом, смотрит вперед напряженно, губы кусает, думает о своем, шофера не слышит… Мулла не стал больше ее тревожить. Он хорошо понимал, что сейчас на сердце этой женщины… Пусть помолчит, побудет наедине со своими тревожными думами. Джамиля знала, на что шла. От нее не требовали никакой подписки, клятв или заверений. Ей просто верили, как своему старому товарищу, который вернулся в строй после непредвиденной задержки в пути. Она добровольно согласилась стать участником рискованной операции, проводимой отчаянными людьми с ее родины. Только Джамиля могла проникнуть в лабораторию и помочь разведчикам выполнить поставленную центром задачу, выполнить или погибнуть вместе с ними. Для нее был и третий путь.
В ходе подготовки к операции Ахмад не раз задавал один и тот же вопрос:
– Готова ли? А может, откажешься, пока не поздно? По плечу ли тебе такая тяжесть?
– Да, готова! Выдержу, сделаю, что прикажешь, – отвечала Джамиля.
А вот сейчас, когда до лаборатории остались считанные километры, почувствовала, как страх стал заползать в душу. Скоро она встретится с Адиной. Ей обязательно нужно заглянуть в его глаза, понять умом и сердцем, кто он, человек или хищный зверь? Как же могло случиться в жизни, что скрестились их пути-дороги и она стала женой убийцы… Чем же он ее покорил, подчинил своей воле? Ах да, одержимостью, мечтой о подвиге в науке, чудовищной работоспособностью в своей лаборатории, когда, забывая обо всем на свете, даже о молодой жене, он проводил бесчисленные эксперименты… А когда был рядом с Джамилей, он казался ей мягким, ласковым, добрым профессором, который и мухи не обидит. Вспомнилось, как приехал однажды на виллу с опущенной головой, расстроенный.
– Несчастье? Что-нибудь случилось? – забеспокоилась Джамиля.
– Случилось… Сторожевая собака ощенилась… Пухленькие, слепые кутята. А они их в пропасть… Говорят, лишние, кормить нечем… Жестокие люди, варвары! – и на глазах слезы навернулись.
А здесь ни слез, ни страданий… Холодное, расчетливое убийство сотен людей… Адина не потерял покоя, ему не снились по ночам кошмары, спал сладко, ел, пил, ходил по земле, как человек с чистой совестью, ласкал кровавыми руками ее тело. Джамиле, его жене, поручено от имени народа обезвредить хищного зверя, уничтожить навсегда его дьявольское открытие. Но выдержит ли она это тяжелое испытание, не ослабнет ли ее воля, сумеет ли когда-нибудь честно смотреть в глаза людям та, чьим именем назван препарат смерти?
…Мулла легонько толкает Джамилю локтем. Она вздрогнула, удивилась, что темно вокруг, не заметила, как ночь подкралась.
– Подъезжаем… Сейчас за поворотом караульный пост… Может, остановимся, передохнешь немного перед трудным делом, соберешься с мыслями? – предлагает ей мулла.
– Нет, останавливаться не надо… Со мной все в порядке, – говорит Джамиля, поправляя растрепавшуюся прическу.
– Ну, держись, Джамиля, смотри, не оплошай, на тебя все сироты и вдовы смотрят… Да не даст Аллах остыть твоей злости, пусть на время сердце твое станет каменным при встрече с убийцей! – как заклинание, произнес мулла.
* * *
Лучи фар уперлись в полосатый шлагбаум. Раздался нечеловеческий, гортанный крик. Это часовой, напуская страх на неизвестных, подал свой строгий голос, потребовал остановиться и для острастки еще щелкнул затвором автомата. Мулла выключил мотор, оставил светить одни подфарники, положил руку на баранку и замер в ожидании. Джамиля отчетливо слышит, как пульсирует кровь в висках, выпрямилась, спиной не касается сиденья. Минуты ожидания кажутся вечностью. Вот и началась операция. Удалось ли Ахмаду обеспечить «зеленую улицу» для въезда на территорию лаборатории или надежда только на пропуск? Яркий свет больно ударил по глазам Джамили.
– Аллах послал нам великую радость! Яркая звезда осветила мрак нашей ночи! – услышала она несколько необычное приветствие из темноты. И незамедлительно поспешила с достойным ответом:
– Звезда, слепленная из лести, не радость, а беду приносит!.. – И тут же деловым тоном: – Надеюсь, вам сообщили из штаба господина Бури о нашем намерении посетить мужа?
– О да, почтенная госпожа. Адъютант господина Бури уважаемый Махаммад лично сообщил только сейчас по рации о вашем ожидаемом прибытии. Разрешите представиться, начальник караула Надыр. Добро пожаловать в зону «А»!
У Джамили отлегло от сердца, Ахмад сделал свое дело, караульная служба уведомлена о госпоже профессорше.
– Вам нужен мой пропуск? – спрашивает она Надыра и, не дав ему ответить, тянет через открытое окно машины свою руку… – Вот, пожалуйста, смотрите… Я понимаю, во всем должен быть порядок… Служба есть служба.
Снова вспыхнул яркий луч фонаря, она не видела лица караульного начальника, только губы, отвислые, шевелятся медленно, читая серьезную казенную бумагу… Джамиля только догадываться могла, как нелегко достался Ахмаду этот форменный пропуск в закрытую зону, без всякой подделки, новенький, на хрустящей плотной бумаге. Он разрешал почтенной ханум Джамиле вместе со своим шофером – слугой Абдуразаком пребывать в закрытой зоне «А» в течение трех дней. Документ скреплен печатью и личной подписью самого Бури…
– Желаете позвонить с нашей проходной господину профессору? – любезно предлагает начальник караула.
– Нет, нет! – поспешно отвечает Джамиля… – Без всяких звонков. Хочу преподнести сюрприз мужу, явиться в его дом нежданно-негаданно. Вы меня понимаете?
– Понимаю, понимаю! Именно об этом просил и господин адъютант Махаммад, – говорит Надыр. – Он так и сказал: надо преподнести господину профессору неожиданную радость, дверь открывается и на пороге – очаровательное создание.
– Вы опять мне льстите, молодой человек… А я, между прочим, очень устала с дороги…
– О, извините, извините… Вам нужен сопровождающий?
– Буду признательна! – отвечает Джамиля.
– Эй, Нур! Давай в машину! Покажешь дом профессора!.. Да не перепутай, самый крайний, у обрыва! – командует начальник караула. – Желаю приятно провести время в нашей зоне, ханум, – говорит он на прощание и исчезает в темноте.
ГЛАВА XL
Нет сердца у меня, души и тела нет,
Лишь призрачная плоть – из всех живых примет.
Лишен свободы я, лишен я даже тени —
Отбрасывает тень лишь то, во что одет.
Сана’и Абулмаджд Махмуд ибн Адам
Высоко в горах, где за высоким каменным забором расположились строения лаборатории, по вечерам было дьявольски холодно и сыро. А здесь, в небольшом кабинете, потрескивали сосновые смолистые поленцы в камине, было тепло и уютно. Глоток доброго коньяка и чашечка крепкого кофе по-турецки постепенно снимали усталость рабочего дня, который длился у профессора от зари до зари. Он вытянул ближе к огню босые пятки, удобно уперся блестящей лысиной в спинку мягкого кресла и закурил, наслаждаясь ароматом дорогой гаванской сигары. Можно, наконец, легко вздохнуть, побыть наедине со своими сокровенными мыслями, забыть о суматохе прошедших дней. Сегодня завершилась вся подготовка к массовому производству препарата «Джамиля». Через подставные фирмы афганский ученый получил от института профессора Люкса необходимые компоненты, которые в результате определенных химических реакций превращаются в препарат смерти. Секретом такой технологии химических процессов в лаборатории владел только один человек – доктор Адина Муртаза. И держал он этот секрет в бронированном сейфе своего рабочего кабинета.
Вот и добился Адина своего. На его счет в одном из надежных европейских банков была перечислена такая сумма, о которой он и мечтать не мог. Абдула Бури с разрешения своих заокеанских хозяев щедро оплатил успех действия препарата «Джамиля».
– Наши друзья довольны твоей работой. Ценят твои научные усилия, – говорил Бури при очередной встрече. – Сейчас от нас требуют повторения опытов воздействия «Джамили» на живые организмы в более массовых масштабах. И если мы серьезно возьмемся за дело, заработаем миллионы!
– А за что, собственно, этот шарлатан собирается получать мои миллионы? – сам с собой рассуждает профессор. – Прилип, как репейник к штанам, все норовит от чужого пирога кусок себе отхватить побольше. Нельзя ли обойтись без него?
Адина давно собирался избавиться от опеки Бури, выйти на прямую связь с хозяевами, повести собственное дело так, как ему заблагорассудится. Но Абдула держал ученого в цепких руках. Якобы в целях безопасности Абдула лишил профессора связи с внешним миром, посадил его под надежную охрану в далеких горах… Правда, здесь есть все условия для работы и отдыха. Но практически ученый и шага сделать не может без согласия лидера. Даже на встречу с женой он должен запрашивать по рации разрешение от Бури. Приезд же ее сюда, в лабораторию, категорически запрещен. Никаких посторонних людей, строгая секретность задуманного предприятия. Нет, он больше не потерпит такого унижения, насилия над собой. Много лет своим умом и горбом пробивал он себе путь в науке… И вот приходят слава и деньги, он не нуждается больше в помощи Бури, готов с ним рассчитаться за лабораторию. Впрочем, без него сейчас нельзя, без него небезопасно жить профессору на белом свете. Бури сообщил, что правительство нового режима объявило профессора Адину государственным преступником. Ученый, который изобрел препарат «Джамиля», привлекался к суду как уголовный элемент. Ох, не дошли бы эти слухи до Джамили. Она у него настоящая святоша, хочет жить, отгородившись от всех своим дувалом, подальше от зла и насилия. Интересно, что скажет Джамиля, узнав истинное назначение препарата, которому он присвоил ее имя. Устроит скандал, будут слезы, хлопнет дверью и навсегда покинет дом? Ну и черт с ней, найдется другая, вроде молодой лаборантки Айшет. Послушная, что козочка ручная. Стоит только позвонить ей по местному коммутатору, прибежит, разденется без слов, огнем обожжет. С ней невозможно уснуть до утра, заласкает, возьмет от тебя все, что ты можешь и не можешь… Не девка, а чертенок из преисподней. Хотел было протянуть руку к телефону, позвать, встряхнуться, но остановился… Неожиданно вспомнил, что говорил ему, прощаясь, Бури:
– По моим данным, за тобой началась охота… Тебя собираются выкрасть или ликвидировать на месте.
– То есть как, ликвидировать на месте? – холодея спиной, переспросил он тогда Абдулу.
– Очень просто, – ехидно улыбаясь, отвечал Абдула своему другу. – Выстрел из-за угла, случайная автомобильная катастрофа на дороге или нож в спину. Так что сиди лучше здесь и нигде носа не показывай! Береги свою жизнь и сейф! Они нынче в большой цене! – и расхохотался, глядя на испуганное лицо профессора…
Адине и сейчас невдомек, шутил тогда Бури или говорил правду… Он невольно покосился на дверь, что вела в спальную комнату. Там, как и в кабинете, решетки на окнах, металлические ставни, через которые солнце не заглядывает. Бронированный сейф незаметно вмонтирован в каменную стену. Документацию технологического процесса изготовления препарата «Джамиля» охраняла сложная японская электронная система. Здесь, на холодных металлических полках сейфа, покоилось самое дорогое, что имел в жизни Адина Муртаза, – секрет изготовления нового бактериологического оружия. Неожиданно ему показалось, что кто-то в упор смотрит ему в затылок… Надо бы повернуться, посмотреть, не может… Мурашки пошли по телу, явно нервы сдают, надо бы выпить еще рюмку коньяка… Но кто все же упорно сверлит ему своим взглядом макушку… Рывком встал с кресла, повернул голову и окаменел. На него не мигая смотрел человек с обезображенным лицом, держа в руках пистолет. А рядом с ним, сурово сдвинув брови, стояла Джамиля. Нет, он явно начал сходить с ума, переутомился, галлюцинация, чертовщина какая-то. Чудовищный головорез с большой дороги и его жена! Как они могли появиться в его кабинете, кто пустил, кто посмел? Неожиданно возникла тупая боль в груди, подкосились ноги и он медленно стал оседать на пол. Его подхватили сильные мужские руки, тряхнули за шиворот раз, другой, да так, что Адина пришел в себя…
– Ключи от сейфа! – услышал он команду от страшного человека, в широкий профессорский лоб уставился тупой нос вороненого ствола пистолета.
Адина готов подчиниться ему, да руки от страха трясутся, никак до ключа добраться не могут.
– Давай, давай, шевелись, профессор! – подгоняет его незнакомец и, видя, что Адина никак не справится с приказом, сам запускает руку во внутренний карман его мягкой замшевой куртки.
– Вот он, держи! – ключ от сейфа летит в руки Джамили. – Приступай к работе в спальне, а я покараулю этого дьявола здесь, в кабинете. А ну ложись на пол, лицом на ковер, и чтобы тихо, – предупреждает мулла профессора.
ГЛАВА XLI
Розу спросил я: «Что с этой тучей? Плачет.
Что за печали? Слезою горючей плачет».
Слышу: «О краткости жизни твоей горюет
И о кончине моей неминучей плачет».
Фарьяби Захираддин Тахир ибн Мухаммад
Ахмад понимал, что не все может быть так гладко в операции на деле, как предусматривалось планом диверсии, утвержденным центром. Возможны всякие случайности, непредвиденные обстоятельства. Разведчики, как и саперы, ошибаются один раз в жизни. Но здесь не было ошибки. Джамиля недаром прошла выучку у хороших специалистов. Легко и быстро справилась с электронной техникой сейфа, и заветный кейс с секретной документацией технологического изготовления препарата Муртазы был в ее руках… И вдруг…
Чуткое ухо муллы уловило слабый, мучительный стон, а потом и ее шепот:
– Мулла… помоги… скорее… – Одним прыжком, забыв о своем пленнике, он бросился к Джамиле в спальню. Она лежала на мягком цветном ковре без единой кровинки в лице и стонала от боли… Цепкие руки прижимали к груди злополучный кейс…
– Что с тобой, Джамиля? – спросил он с тревогой, наклонясь над женщиной.
– Мне больно… Тошнит… Возьми документы… голова кружится, нет сил… Я умираю!
Она закрыла глаза, испарина появилась на ее лбу. Мулла, еще не понимая, что случилось с Джамилей, бросился было тормошить ее, растирать виски, поднял голову повыше и тут же бережно стал опускать на ковер. Слева, на шее Джамили, ближе к золотым сережкам, он увидел две красные точки, которые начали расширяться буквально на глазах. С детства он знал, кто мог оставить такие метки на теле человека, и невольно повернул голову к раскрытому сейфу… Здесь, вдоль стены, вытянувшись пятнистым толстым метровым жгутом, высунув длинный, черный язык, разделенный на две половинки, лежала дохлая гюрза… Та самая, с ласковым именем Гуля, что напугала на теплоходе когда-то Джамилю. Такого никто не мог предвидеть. Не доверяя хваленой японской электронике, профессор рядом с сейфом держал самого надежного сторожа – ядовитую змею, свою Гулю. Она дала возможность вскрыть сейф и завладеть секретами профессора, но выйти из спальни чужому человеку оказалось невозможно. Гюрза спрыгнула со шкафа прямо на голову Джамили и вонзила свои два ядовитых зуба в мягкую белую шею… Она знала только одного хозяина и верно служила только ему. Жизнь покидала Джамилю. Она погружалась в белую, мягкую пелену, на смену мучительным страданиям пришли облегчение, спокойствие и тишина. И вдруг боль снова судорогой пробежала по всему телу, широко открылись глаза, и она увидела лицо своего мужа… Адина стоял за спиной муллы и внимательно смотрел на секундную стрелку своих ручных часов. Кто-кто, а профессор Муртаза хорошо знал, через сколько времени приходит конец человеку от укуса гюрзы. Знал и сверял свои часы со смертью, а сам хохотал надрывно, безумно и жутко.
– Заткнись, дьявол! – закричал вне себя Хабибула, наставляя на профессора пистолет.
Смех словно застрял в горле у Адины, лицо от страха стало белее потолка, а сам все рукой на бедную Джамилю показывает.
– Есть, есть твой праведный суд на земле, о всемогущий Аллах! – изрекает Адина. – Он знает, кого судить, кому уготовить смертную кару.
– Да, есть на земле суд всевышнего! – подтверждает мулла. – Есть и суд моего афганского народа. Да свершится их справедливый приговор, да не дрогнет моя рука выполнить их волю! – Сказал и нажал на спусковой крючок бесшумного пистолета. Стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в обойме.
«Кабул… Сверхсрочно… Майвану…
Высылаю надежным человеком секретную документацию технологического процесса производства известного вам препарата. Лаборатория смерти взорвана. Адину Муртазу взять живым не удалось, ликвидирован Меченым. В проводимой операции смертью героя погибла товарищ Джамиля. Анис».
«Пешавар… Сверхсрочно. Анису… Благодарю за успешное выполнение задания. Приступайте к завершению операции „Икс-81“… Майван».
ГЛАВА XLII
Когда мы в суете проводим день за днем,
Мы жизнью эти дни ошибочно зовем.
Лишь истинная жизнь останется от жизни,
Когда в конце концов итог мы подведем.
Камаладдин Исфахани
С нелегким сердцем я покидал виллу Бури. Вроде не было никаких причин для волнений, а тревога не прошла, осталась со мной и за порогом богатого городского дома лидера партии «Шамшари ислами». Принял он меня радушно, как старого друга. Отчет слушал внимательно, вопросами не перебивал, изредка делая какие-то пометки в своем маленьком карманном блокноте.
– Я доволен твоей работой, Салех, – сказал он, когда окончилось мое сообщение. – Мы получили первоклассное оружие и нужное количество боеприпасов. Только вот беда – быстро они в руки врага переходят. Много из того, что ты поставил, на что потрачены бешеные деньги, досталось противнику.
Лицом погрустнел, налил себе рюмку водки, выпил до дна, не морщась. С тех пор как мы расстались с ним, Абдула заметно сдал, обрюзг лицом, под мышиными глазками отвислые мешки. Начинал свою карьеру лидер партии в походной палатке учебного лагеря повстанцев, а теперь уже обзавелся виллой, уютненьким домиком в два этажа с тихим садом и плавательным бассейном. Здесь у чистой, голубой воды в тени и прохладе сидим мы с Абдулой в плетеных креслах. Стоит протянуть руку в сторону – маленький никелированный столик на колесах с батареей бутылок и фруктами.
– За последние месяцы наши отряды понесли неслыханные потери. Погиб Али Шах, разбит и попал в плен Мустафа Вали, добровольно сдался властям Гулям Нарбегали… Случайность это или не случайность? Как ты думаешь, Салех? – Маленьких его глаз почти не видно, ушли, спрятались в укрытие, смотрят осторожно, выжидающе.
– А наша главная база, она-то, надеюсь, цела? – вместо ответа задаю вопрос Абдуле.
– Слава Аллаху, цела… На нее теперь вся надежда… Но ты не ответил на мой вопрос…
– Извини великодушно… У кого что болит, тот о том и говорит. А на твой вопрос скажу откровенно, что думаю: никакой здесь случайности нет, почтенный Бури. – От моих слов он вздрогнул, подвинулся на краешек своего кресла, чтоб быть поближе ко мне, смотрит так, словно в первый раз видит. – Да, да, случайность исключается, – продолжаю я. – Плохо подбираешь командные кадры. Многие твои командиры отрядов – дерьмо. Простой боевой операции провести не могут. Мастаки только грабить да баб насиловать, восстановили против повстанческого движения все население страны… И еще – предательство!
– Предательство?! – Абдула так и подскочил на своем месте. – Предательство?! Это интересно, очень даже интересно, продолжай, продолжай, Салех.
– Да продолжать, собственно, нечего. Надо надежных людей послать за линию фронта, разобраться, что к чему. Кто в штабе твоем секреты продает, кто там, на месте, людей за афгани покупает…
Задумался Бури.
Молчу и я, закуривая сигарету. В саду где-то неожиданно подала звонкий голос неведомая мне птица. Поначалу тихо и робко, а потом разошлась, залилась лихо и весело.
Услышал птицу Абдула, рукой махнул, как бы отгоняя тяжелые мысли, и улыбнулся.
– Ишь, какая у меня певунья в саду живет… Не дает хозяину печалиться… Давай выпьем по маленькой, Салех… Выпьем и вернемся к твоим делам, где, надеюсь, нет предательства.
– Но есть зло похлеще, чем предательство. Купля и продажа! – отвечаю я Абдуле.
– Мне это знакомо с детства. Как-никак, я сын известного кабульского купца Бури, что в переводе с дари означает: волк! – и засмеялся, довольный собою.
Мы долго еще говорили с Абдулой о новых торговых сделках, на крохотных счетно-вычислительных машинках японского производства вели совместно подсчеты предстоящих расходов, мудрили, как изловчиться, оплатить по счетам поменьше, а оружия заполучить побольше. Уже прощаясь, пожимая руку, он задал вопрос, которого, признаться, я не ожидал от него:
– А не засиделся ли ты в Брюсселе, с теплой девкой, Салех? Нет ли желания прогуляться со мной на родину, испытать купленное тобой оружие? Торговля подождет, от нас не убежит…
– С вами, уважаемый Бури, хоть к дьяволу в пасть!.. – не задумываясь, лихо ответил я.
Он усмехнулся, протянул руку на прощание и вдруг, пристально глядя мне в лицо, заговорил стихами: «В этом мире враждебном не будь дураком. Полагаться не вздумай на тех, кто кругом. Трезвым оком взгляни на ближайшего друга. Друг, возможно, окажется злейшим врагом…» И захохотал, зашелся веселым смехом, показывая мне крепкие, как у настоящего волка, зубы…
* * *
Хотя было и далековато от дома Бури до отеля, где я остановился, решил идти пешком, чтобы спокойно, не торопясь, во всех деталях припомнить разговор с Абдулой. Начал было анализировать нашу беседу и невольно заулыбался, поймал себя на том, что мысленно я повторяю слова Бури: случайность это или не случайность? Разговор о понесенных его отрядами потерях, предложение прогуляться на родину и, наконец, Омар Хайям: «Друг, возможно, окажется злейшим врагом». Как это все понимать, какие делать выводы, к чему готовить себя?..
«Не торопись с выводами, хорошенько подумай, разберись, как в хитрой шахматной партии, предложенной опытным игроком», – сам себе подаю я команду.
Но думать не пришлось. Неожиданно рядом со мной остановился «фиат», быстро открылась дверца, и знакомый мне голос сказал громко и повелительно:
– Скорей в машину! Да не стой же ты, как истукан! Скорей, умоляю, скорей, Салех!
Я смотрю и не верю своим глазам. За рулем автомобиля сидит Гульпача. Лицо серьезное, на меня даже не взглянула, только вперед, гонит машину со страшной скоростью, на поворотах лихо закладывает такие виражи, что вот-вот вместе с машиной перевернемся кверху ногами.
– Здравствуй, Гульпача! – приветствую я ее. – Ты откуда, с неба свалилась?
– Именно с неба! – довольно нелюбезно отвечает Гульпача. – Меня вызвали сюда на допрос!
– На допрос?! – удивился я.
– Да, на допрос… У меня мало времени… Слушай меня внимательно. Адъютант Бури – Махаммад, человек мрачный и жестокий, подробно интересовался тобой: с кем связан, кто ходит, характер личной переписки, телефонные разговоры.
– Однако же широк круг обязанностей моего личного секретаря. И дорого ли…
– Замолчи! – перебивает она. – Презирать меня будешь потом, а сейчас слушай и не перебивай! Погибла Джамиля! Она замешана в убийстве собственного мужа и в хищении каких-то секретных документов из его лаборатории. А ты был близок с ней. Стало известно о вашей встрече в Брюсселе…
Она что-то еще говорит и говорит торопливо, я вижу, как шевелятся ее пересохшие губы, но ничего не слышу, ничего не понимаю. Только одно запало в душу: «Погибла Джамиля, погибла Джамиля, погибла…»
– Да очнись же ты, не будь бабой, горе ты мое! – кричит она мне в самое ухо. И тут же рулем крутанула так, что я не успел удержаться, ударился лбом о смотровое стекло.
Машина остановилась.
– Выходи, приехали! – командует Гульпача.
Не знаю, как это получилось, но я даже руку не успел протянуть Гульпаче, сказать ей доброе слово. Она буквально вытолкнула меня в спину из кабины, хлопнула с силой дверцей и исчезла вместе с машиной за поворотом узкой убогой улочки чужого города.
