Текст книги "Клуб 27 (ЛП)"

Автор книги: Ким Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Как и твой брат.

– Не до такой степени.

– Ты имеешь в виду, что не всегда ищешь лучшего?

– Нет. – Я поднимаю кружку. – Starbucks подходит мне.

– Ах, тогда держу пари, ты никогда не пробовала кубинский кофе.

– Ты прав. Не пробовала. – Я немного приободряюсь. – Но Зак постоянно отправлял мне фотографии из различных кофеен, которые ему попадались. Однажды он отправлял фотографию из небольшого бара, сидя у окна, выходящего на улицу. Вместе с фото была подпись: «Лучший кофе с молоком на этой стороне Гаваны».

Нейт делает глоток, его глаза пристально наблюдают за мной.

То, как он смотрит на меня, заставляет порхать бабочек в животе.

– Кафе «Лас Олас». Находится на Южном пляже, и у них есть лучший колада, рецепт которого передается из поколения в поколение.

– Колада? Что это?

Его радостное возбуждение соответствует моему.

– Хммм, я не уверен, что могу передать правильно словами, но это, когда кубинский кофе сделан на печи. Как только варится кофе, ты наливаешь немного в стакан с большим количеством сахара, помешивая его, пока не станет пастообразным, и затем добавляешь остальную часть кофе. Зи и я пили его шотами.

Кстати говоря, я думаю, что Нейт был на той фотографии.

– Звучит аппетитно.

– Я отвезу тебя туда утром. Ты не можешь покинуть Майами, не попробовав его хоть раз.

– Я бы с удовольствием. Я действительно хотела бы побывать в тех местах, куда мой брат любил ездить.

Он прислоняется к комоду и, кажется, в его глазах появляется огонек.

Моя свободная рука ложится на волосы, они подсохли, объём увеличился, что больше напоминает дикий беспорядок. Я прячу несколько прядей за ухо и вздыхаю, даже не осознавая, что звук был слышен.

– Ты выглядишь... – Нейт бормочет что-то, клянусь, похожее на «красиво», и неизвестно откуда появляется застенчивость в его глазах, которая заставляет бабочек в моём животе трепетать.

Кровь приливает к моим щекам.

Он откашливается.

– Ты выглядишь... готовой начать свой день.

Я опускаю взгляд, и румянец мгновенно исчезает.

– Да. Мне есть чем заняться.

– Знаю. Поэтому я вернулся.

– Я ценю это, но думала, что ты должен был работать.

– Я работал. Была недвижимость, которую я должен был осмотреть, и я жду звонка, но всё остальное может пока подождать. Моя ассистентка...

Я смотрю на него.

Нейт перестает говорить, в ту же минуту его взгляд вперивается в мой.

Его глаза насыщенного зелёного цвета, и я тону в них.

Он приближается ко мне.

У меня перехватывает дыхание.

Большим пальцем он вытирает мою нижнюю губу.

Я сглатываю, жар между нами поглощает меня.

Его прикосновение. Слова. Они неожиданные. Тёплые. Они заставляют меня чувствовать себя живой.

Движение мягкое и нежное. Я хочу дотянуться, схватить его руку и притянуть его к себе.

Но он лучший друг моего брата. Я не могу сделать этого.

Или могу?

Всё же, когда он делает шаг вперёд, от его пристального взгляда меня бросает в дрожь, отчего сердце почти останавливается.

Момент разрушен, когда звонит его телефон. Нейт бросает взгляд на экран и проводит по нему пальцем вверх.

– Харпер, ты связалась с ним?

Молчание.

– Продолжай пытаться. Я хочу купить эту недвижимость к концу дня. И по цене, которую мы изначально обговорили, а не по той, которую он внезапно запросил. Должно быть, он пронюхал о предстоящем проекте благоустройства.

Нейт морщит лоб.

– Я это понимаю. Но он делает грязную работу. Это не имеет смысла.

Больше молчания.

– Это просто, позвони Холдену и отложи объявление по проекту.

Он вешает трубку и смотрит на меня.

– Прости за это. Один придурок пытается отказаться от сделки, над которой мы работали месяцами, потому что считает, что стоимость недвижимости чудесным образом выросла в два раза.

– Но если у вас было соглашение, как он может так поступать?

– Не было никакой передачи права собственности. Он может попытаться испортить что-нибудь. Жадный сукин сын.

Я смотрю на него и вижу дерзкого, самоуверенного бизнесмена, и понимаю, почему он успешный. Снова сосредотачиваюсь на беседе.

– Я понял, что у тебя нет машины, и я в курсе, что у меня отсутствует еда в доме.

– Вероятно, мне следовало бы арендовать машину, но я стараюсь уменьшить свои расходы. Если бы я знала, что дом на настоящем острове, я бы не скупилась.

– Как долго ты планируешь здесь находиться?

– Неделю. Но я могу снять комнату, если это слишком долго.

– Нет. Я уже говорил тебе, ты остаёшься здесь.

Сама того не осознавая, делаю шаги к кровати.

– Спасибо тебе за то, что позволяешь мне остаться.

Нейт смотрит на меня и убирает свои волосы со лба.

– Что я только что говорил?

– Я знаю, но все-таки, это действительно очень мило с твоей стороны.

Он сухо смеется.

– Что?

Он качает головой.

– Просто, давно меня не называли милым.

Я подхожу обратно к комоду.

Ближе к нему.

– Ну, ты милый. Не уверена, что могла бы ответить так любезно, если бы какой-то незнакомец появился в моём доме, спал в моей кровати и фактически назвал меня лгуньей.

Он пожимает плечами.

– Не беспокойся об этом. Хочу, чтобы ты знала, я сделаю всё, что смогу, чтобы помочь тебе. Но послушай, сначала я хочу тебя кое-куда отвезти. У тебя есть время?

Я хватаю свой прозрачный блеск для губ и откручиваю крышку.

– Серьёзно? Куда?

– Есть кое-что, что я думаю, ты должна увидеть, перед тем как уедешь. Тебе понравится.

Я отвечаю ему лёгкой улыбкой и наношу блеск на губы.

– Я бы хотела съездить. И если ты не против, я бы также хотела увидеть галерею.

– Конечно, если у нас будет время. – Он кажется нерешительным.

Я подхожу к своему чемодану и вытаскиваю из него сандалии, бросая их на пол, прежде чем проскальзываю в них и хватаю свою сумку.

– Да, конечно. В любом случае я должна вернуться и подойти к лодочному сараю. Я всегда могу сходить в галерею одна в течение этой недели.

– Это будет невозможно.

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, думая, что он, должно быть, шутит, но вижу, что нет.

– Она закрыта. Закрыта с тех пор... – Он, кажется, неспособен закончить предложение.

– С тех пор как умер мой брат, – я заканчиваю вместо него.

– Да. Я буду ждать тебя внизу. Не спеши.

– Нейт.

Он останавливается в дверях, не двигаясь.

Я хочу сказать ему, что сожалею. Никогда не задумывалась о том, как смерть Зака, должно быть, изменила и его жизнь тоже.

Хочу сказать ему, что понимаю его чувства.

Хочу утешить его, как он утешал меня прошлой ночью. Но ничего из этого не говорю и не делаю. Вместо этого произношу:

– Я быстро.

Он кивает и исчезает.

Бросая обратно в чемодан пару вещей, застегиваю его наряду со своей другой сумкой, потягиваю латте, быстро кусаю булочку, и затем пытаюсь нести свой багаж вниз по лестнице.

Нейт находится возле окон, вид из которых выходят на воду. Стукающий звук удара моего чемодана о ступеньки, заставляет его повернуться.

– Что ты делаешь?

– Просто убираю свои вещи. После вчерашнего, думаю, что я и так достаточно заняла твоё личное пространство.

Мои глаза следуют за каждым его движением, пока он спешит ко мне.

Господи, как он двигается.

Я изучаю худощавые линии его тела, и мне нравится, как его мускулы сгибаются с каждым шагом.

Он останавливается ко мне так близко, что могу чувствовать его затрудненное дыхание на своей шее.

Мне не стоит думать именно так.

Я не подумала о сегодняшнем дне, как о последнем в своей жизни, с тех пор, как проснулась.

Это из-за него?

Может быть, он именно то, о чём я должна была думать.

Я отбросила мысль в сторону.

Это не то, о чём я должна была думать.

Затем рука Нейта накрывает мою на ручке от чемодана, и мысль появляется еще сильнее, подобно внезапному выстрелу возбуждения, поражая меня насквозь.

Я пристально смотрю на него.

Он смотрит в ответ. Его рука остаётся на своём месте, и затем он хватает другую сумку с моего плеча.

– Я думал, ты согласилась остаться здесь.

Тепло разливается по телу.

– Да, согласилась.

– Тогда, где ты планируешь спать сегодня ночью?

– Я думала, что останусь в лодочном сарае, если ты не против, конечно.

Он возвращает мои сумки наверх, прерывая нашу связь.

Я остаюсь там, где нахожусь, наблюдая, как он ставит сумки.

Мой взгляд сосредоточен на всём его теле, пока он медленно приближается обратно ко мне. Мне кажется, что он шагает гораздо медленнее, чем когда поднимался. И чем ближе он подходит, тем сильнее я могу чувствовать, как дрожу, особенно, когда его пристальный взгляд путешествует вдоль моего тела, и тепло от него накрывает меня. Нейт наконец-то останавливается, не доходя одну ступеньку до меня, и становится выше.

Он опирается рукой о стену.

– Надвигается ещё один ураган сегодня вечером. Я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Можешь остаться в моей комнате. Я лягу на диване.

Я пытаюсь сосредоточиться на нём. Чтобы успокоить дыхание.

– Если это не безопасно, почему мой брат должен был жить там?

Он выдвигается вперёд ровно настолько, что мне приходиться слегка запрокинуть голову назад, чтобы видеть его.

– Я не говорил, что это небезопасно. Это не так. Но во время штормов, Зи ночевал бы в гостевой комнате, если был слишком сильный ветер.

Я опускаю подбородок под его пламенным взглядом.

– Ладно, тогда я могу спать там.

– Нет, ты не можешь. Там нет постельного белья, и у меня его нет.

Зная, что он обманывает, хочу спросить почему, но чувствую, что не должна настаивать.

– Отлично. Тогда я буду спать на диване.

Он кривит свои губы в улыбке.

– Для учительницы ты плохо слушаешься.

Смеясь, я поворачиваюсь и спускаюсь вниз по лестнице.

– Колледж предоставил мне работу для преподавания, послушание не является частью моей работы.

Он насмехается.

– Ты такая же самоуверенная, как и твой брат.

Меня распирает гордость,

– Если бы так оно и было, – говорю шепотом так, что только я могу это слышать.

Зак и я были такими разными.

Он был бесстрашным. Я – боязливая.

Он был сумасбродным. Я – покорная.

Он делал всё, что хотел. Я делаю то, что от меня ждут.

Он был забавным. Я – скучная.

Правда причиняет боль, даже несмотря на то, что этого раньше никогда не было. Погружённая в свои мысли, я спускаюсь не спеша и чувствую, как ускоряется мой пульс, когда Нейт следует за мной. Как только ступаю на деревянный пол, я оказываюсь лицом к лицу со статуей и быстро разворачиваюсь. Что-то в ней заставляет меня ощущать дискомфорт.

Нейт проходит мимо меня, даже не оглядываясь.

– Идём. Давай уберёмся отсюда до того, как приблизится шторм. У нас останется время, чтобы спорить о спальных местах позже.

Плетусь в гараж позади него, пытаясь не смотреть, как мышцы его спины слегка перекатываются, когда он достигает пассажирской двери своего черного «Рендж Ровера».

Он протягивает руку, чтобы помочь мне.

– Я сама.

Он слегка кланяется, протягивая свою руку.

– После тебя.

У меня перехватывает дыхание от его обаяния, и так грациозно, как могу, поднимаю подол своего платья, хватаюсь за ручку и запрыгиваю на сиденье. Перед тем как я усаживаюсь, гляжу украдкой на него.

Он наблюдает за мной.

– Всё готово? – Его застенчивая ухмылка говорит за себя.

Он знает, что его только что поймали за тем, как он пялится.

И теперь я едва могу дышать.

5 Глава

Скажи что-нибудь

Ущерб, нанесённый ураганом, кажется минимальным: несколько сломанных веток деревьев тут и там, но не более того. Солнце выглядывает из-за не полностью исчезнувших облаков. Брызгающие фонтаны и искрящиеся водопады, которые стоят на въезде и выезд из Палм-Айленд, работают превосходно.

Когда мы разворачиваемся с Фоунтэин-стрит на Макартур-козуэй, я не могу поверить насколько всё красиво. Вид с моста, соединяющий Майами и Майами-Бич, захватывает дух – береговая линия встречает горизонт самым завораживающим образом.

Я могла бы глазеть на это весь день.

Это доставляет мне душевный покой, который я не чувствовала со смерти брата.

– Что заставило тебя приобрести дом на Палм-Айленд? – спрашиваю Нейта, нарушая молчание, которое длилось последние десять минут.

– Рыбалка, – отвечает он, не задумываясь.

Склоняю голову набок, пока обдумываю его ответ. Затем, повернувшись, чтобы посмотреть на него, прикрывая рукой свои глаза от солнца, я вспоминаю те самые удочки, которые видела в его гараже, и не могла понять, владел ли мой брат ими.

– Ты не похож на рыбака.

Он снимает очки и предлагает их мне.

– Вот, надень их, так тебе не придётся щуриться.

– Что насчёт тебя? Ты за рулём. Тебе они необходимы больше, чем мне.

Он передает их мне.

– Я привык к солнцу.

Сдаваясь, беру и надеваю их.

Солнечный луч пробегает полосой по его лицу, но он даже не щурится, когда смотрит вперёд, потянув козырек вниз.

– Итак, скажи мне, как выглядит рыбак?

Я обдумываю его вопрос.

– Я не знаю. Пожилой, с седыми волосами, бородой, в спецодежде, возможно, в жёлтых сапогах.

Он смеётся.

– Типичный облик «Старик и море». Забавно, у меня в голове было то же самое представление, когда ты говорила это. Но, честно говоря, не я рыбак. А мой отец. Я рыбачу, потому что отец обожает это. Я купил этот дом из-за его расположения. Палм-Айленд обеспечивает меня удобством и позволяет мне запрыгнуть в лодку и прочёсывать залив Бискейн, когда я захочу. На заливе есть километры травяной поверхности наряду с мелким каменистым дном – мечта рыбака, по крайней мере, моего отца.

– Я видела твою лодку утром. Она выглядит скоростной.

– Это не просто лодка. Это катер Scarab Jet с двумя двигателями Ротакс. Пятьсот лошадиных сил чистого адреналина, – усмехается он.

Я удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

– Должна сказать, что удивлена твоим выбором цвета, ты производишь впечатление парня, которому нравится больше черный или белый цвет.

Он приподнимает бровь.

– Если ты пытаешься сказать, что я скучный, уверяю тебя, что нет.

– Нет, это не то, что я имела в виду.

С ухмылкой на губах Нейт смотрит на меня.

– Сказал просто для ясности.

Молчание.

– Могу я быть честным? – спрашивает он.

– Да, конечно.

– Ты не далека от истины.

Моё сердце колотится быстрее.

– Глянцевый чёрный был цветом, который я изначально планировал, но я совершил ошибку, взяв с собой твоего брата на лошадиные скачки вечером, перед тем как поехал покупать лодку.

Его лицо немного напряжено.

– Продолжай. Ты можешь рассказывать о времени проведенном с моим братом, это не огорчит меня. На самом деле, я действительно хочу услышать всё, о чём бы ты хотел мне рассказать.

– Ты уверена?

– Да. Очевидно, что я не знала своего брата настолько хорошо, как считала. Может быть, ты мне поможешь узнать его немного лучше.

Озорной взгляд появляется на его лице.

Мое сердце согревает знание, что у моего брата была с кем-то такая близкая дружба.

Он всегда был таким скрытным.

Прямо как я.

– Как я говорил, мы были на скачках. Мы выпили немало пива перед последней гонкой, когда наступила ночь. Но представь моё удивление, когда Зи берёт все свои выигрыши и ставит на лошадь из-за её имени.

– И какое было имя?

Он пожимает плечами.

– Что-то вроде Просто Говори, я думаю.

Задумываясь, я морщу свой нос.

– Это мне ни о чём не говорит.

– Я пытался его остановить. Шансы этой лошади были дерьмовыми. Но он настаивал на том, что лошадь собирается выиграть. Он сказал, что концовка фильма была классической, и не было никаких шансов, что он должен был проиграть.

– Он сказал тебе, чем всё закончилось?

Казалось, он обдумывает.

– Каким-то мужиком, держащим бум-бокс над своей головой.

– О, Господи, ты имеешь в виду фильм «Скажи что-нибудь»?

– Да, точно.

– Ты никогда не смотрел этот фильм?

Нейт трясёт своей головой.

– Нам нравился этот фильм. Мы просмотрели марафон классических фильмов восьмидесятых, когда в один из годов Зак приезжал домой на Рождество, и Мими была очень больна, чтобы мы могли куда-то пойти. Мы чередовали их с фильмами Элизабет Тейлор, когда она себя хорошо чувствовала. Мими обожала её. Ладно, извини, я отвлекаюсь от темы, продолжай.

Его ухмылка становится шире.

– Всё нормально. Я поиздевался над тем, что он выбрал лошадь по имени, а не по статистике. Он поспорил со мной на цвет моей лодки, что его лошадь выиграет. Я посмотрел на прогноз возможного выигрыша и согласился на спор. Затем потратил добрых десять минут, выбирая себе лошадь прежде, чем сделал свою ставку. И, мать вашу, знаешь что? Его лошадь выиграла.

Я громко смеюсь.

– Типично для Зака идти напролом.

– Да, это уж точно.

– Что должен был он сделать, если бы проиграл?

– Ох, ну есть некоторые вещи, которыми не стоит делиться с сестрами друзей.

– Прошу прощения, но это нечестно.

Он пожимает плечами.

– Извини, но ничего не могу поделать.

– Ну, по крайней мере, закончи историю.

– Это я могу сделать. Так, на следующий день, он прибыл со мной к пристани и выбрал самую ярко-красную лодку, которая была в наличие. Я закатил глаза, но не отказался от спора. Красная или нет, плыть на ней подобно мечте.

– Мальчишки и их игрушки. Вы как из сериала «Полиция Майами: Отдел нравов».

– Знаешь, как говорят?

Я морщусь.

– Как?

– Живи полной и активной жизнью!

Я делаю рваный судорожный вдох.

– Я думаю, что мой брат, возможно, использовал этот девиз несколько раз и любил свои игрушки тоже. Просто не катайся на своих слишком быстро.

– Дерьмо, прости меня. Я не должен был этого говорить. Не знаю, почему сказал.

– Нет, всё в порядке. Разве это не то, что Зак делал – поворачивал слишком быстро?

– Это было не так просто. Я уже говорил тебе, что из-за обломков на дороге он потерял управление.

Я опускаю голову.

– Да, со скоростью восемьдесят миль в час и без шлема.

– Эй, посмотри на меня.

Когда я этого не делаю, он вытягивает руку и приподнимает мой подбородок.

– Он прожил свою жизнь так, как хотел прожить. Мы должны признать это.

– Я признаю. Всегда признавала. Ты просто не понимаешь.

– Я понимаю. Он был важен для меня. Я чувствую, будто тоже потерял своего брата в этом несчастном случае. И, Зои, даже после того, как ты уедешь, и если ты когда-нибудь захочешь поговорить о происшествии, о нём или о чем-либо другом, я здесь.

Я сжимаю его руку.

– Спасибо тебе. По твоим рассказам видно, что он был важен для тебя, как и ты для него.

Его тёплое прикосновение вдруг исчезает.

Я закрываю глаза, сдерживая слёзы.

Молчание, которое, кажется, продолжает овладевать нами, наполняется звуками внедорожника.

Как только мне удаётся развеять печаль, я открываю глаза.

Нейт выглядит потерянным в своих мыслях. Что-то привлекло его внимание, что-то, что кажется почти болезненным.

– Итак, куда мы направляемся? – спрашиваю, надеясь разрушить барьер, который возник между нами.

Нейт изгибает свою бровь.

– В одно место, от которого Зи не мог держаться в стороне.

– В какое? – спрашиваю снова.

Его ухмылка становится шире.

– Просто подожди. Мы почти на месте.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты любитель командовать?

– Никогда, – отвечает он незамедлительно, с ухмылкой, переходящей во всезнающую улыбку.

Я закатываю глаза.

– Сомневаюсь в этом.

– Ну, один человек постоянно об этом говорил.

Единственным, кто мог бы это делать, – был мой брат. Нейт может быть пугающим, и держу пари, что большинство людей, с которыми он вступает в контакт, никогда бы не сказали что-то подобное.

Кроме того, я не боюсь его. Не могу объяснить почему. Может, из-за того, что я чувствую, будто знаю его благодаря Заку. Или потому, что мне с ним хорошо.

Или, может быть, просто потому, что он – единственная связь с моим братом, что у меня осталась.

– Мы приехали, – говорит Нейт, въезжая на парковку, покрытую гравием.

Высоко на красочной стене, с видом на ряд ресторанов и баров, изображен человек в ковбойской шляпе и в галстуке, с разведенными руками. И позади него много миль подобных граффити.

– Где мы?

– «Винвуд Уоллс», но мы называем его просто «Уоллс».

– Что это за место? – спрашиваю, находясь в восторге.

Нейт открывает свою дверь и оглядывается на меня.

– Это отчасти похоже на открытую галерею.

– Потрясающе.

– Я знаю. – Улыбается он.

Я открываю дверь со своей стороны.

– Оставайся там. Я помогу тебе выйти.

– Я могу сама. – Но даже прежде чем тяну подол своего платья, Нейт оказывается у моей двери, протягивая руку.

Бабочки трепещут в моём животе, пока я выхожу из машины.

Нейт отводит глаза, когда улыбаюсь ему, но я замечаю в них застенчивость.

Когда я стою так близко к нему, мой пульс скачет. Это напоминает мне, что я всё ещё жива.

Мне нравится это чувство.

Он сует свои руки в карманы, как будто подумывает о том, чтобы схватить мою, но засунуть свои пальцы внутрь джинсов является лучшим решением.

Я иду рядом с ним, и когда мы проходим под синим металлическим знаком, на котором написано «Винвуд Уоллс», повсюду появляются окрашенные изображения. Они охватывают большие складские блочные помещения: иероглифы, изображения Далай-ламы, арахисовые плантации, бурундуки из мультфильмов, и, похоже, счастливые сгустки бактерий.

– Эй, Нейт, дружище, где, мать твою, ты пропадал?

Я вижу мужчину, приближающегося к нам с протянутой рукой, и его глаза расширяются, когда он замечает меня.

– Сантьяго, как дела? – Нейт хватает его ладонь и то, что происходит дальше, я могу описать, только как мужское объятие: пожатие рук, быстрое объятие и еще более быстрое отступление друг от друга.

– Дела в мастерской продвигаются довольно неплохо. Если всё пойдёт хорошо, я должен буду её открыть к осени.

Нейт кивает и обращает свои глаза ко мне, замечая, что Сантьяго уже смотрит на меня.

– Это хорошо для тебя, мужик. Рад, что всё получилось.

– Я бы не смог этого сделать без твоей помощи.

– Не прибедняйся.

– Никогда, – говорит он, затем вскидывает свои брови.– Красавчик, ты собираешься представить меня?

Красавчик?

Рука Нейта ложится мне на спину, и дрожь пробегает по моему позвоночнику.

Я думала, он, должно быть, забыл, что я стояла рядом с ним.

Я смотрю на него.

Он опускает взгляд.

Клянусь, что снова вижу эту застенчивость.

– Да, конечно. Это сестра Зи, – говорит он.

– Да неужели.

Я протягиваю руку.

– Привет, я Зои.

Сантьяго берет мою руку и пожимает её, улыбаясь с такой добротой, которая кажется слишком мягкой для его грубоватого вида.

– Ты должен был предупредить меня, что она в городе.

Нейт убирает руку с моей поясницы, и я оплакиваю эту потерю.

– Я разговаривал с твоей женой сегодня утром. Вы когда-нибудь двое общаетесь между собой?

Сантьяго пожимает плечами.

– Слишком много. Поэтому, в конце концов, я отключаюсь от неё, не обращаю внимания

Нейт смеётся.

Я таю от этого звука.

Смотрю на него и бормочу:

– Красавчик?

– Не слушай его, – Нейт говорит тихо в ответ, наклоняясь ближе ко мне.

Я бегло его осматриваю.

– Мне виднее, – говорю со смешком.

Его тело напрягается.

Возможно, это был слишком явный флирт.

Сантьяго озирается кругом, затем складывает руки возле рта.

– Эй, Гонщик, иди сюда. Есть кое-кто, с кем ты должен познакомиться.

Характерные запахи свежей краски и высохшего пота ударяют в мой нос. До того, как я начинаю понимать, откуда исходит этот запах, худощавый парень на скейте катится позади Нейта, и для того, чтобы остановиться, он делает так, что конец его доски переворачивается.

– В чём дело? – говорит он Сантьяго.

– Ты ни за что не догадаешься кто это.

Вряд ли он старше двадцати одного года, но его глаза смотрят на меня, будто я девушка, в которой он мог бы быть заинтересован.

Я сдерживаю смех.

Нейт подходит ещё ближе и подталкивает Скейтбордиста, но затем протягивает руку и тянет его за шею, взлохмачивая ему голову.

– Ну и как лето влияет на тебя?

Скейтбордист тянется назад и пытается освободиться, очевидно, ему не нравится тот факт, что это выглядело так, будто он ребенок. Он смотрит на меня и опускает формальности, издавая громкий свист.

– Ты сестра Зи.

– Да.

– Идём со мной. Мне нужно кое-что показать тебе.

Прежде чем я отвечаю, Нейт вмешивается:

– Мы здесь только для небольшой прогулки. У Зои много дел сегодня.

– Расслабься, Нейт. Зи тоже был моим другом. Я не собираюсь ничего делать. Я просто хочу ей кое-что показать.

Нейт поднимает ко рту свой кулак и кажется, давится от смеха.

– Конечно, – говорю я, избегая изумленного взгляда Нейта, направленного на парнишку перед нами.

Сантьяго хлопает Нейта по плечу.

– Слушай, есть кое-что, о чём я хотел бы с тобой поговорить.

Их разговор затихает по мере того, как я ухожу со Скейтбордистом, который теперь несёт свою доску под мышкой. Мы спускаемся вдоль обширных блочных складов с небольшими переулками. Один в особенности захватывает мое внимание, когда я вижу яркую фреску дракона ч растущими пальмовыми ветвями на заброшенном здании.

– Я действительно сожалею о том, что случилось с твоим братом. Он был отличным парнем, и нам не хватает его.

Голос Скейтбордиста прорывается сквозь мои мысли. В его словах появляется искренность, и я могу сказать, что он, должно быть, уважал моего брата.

– Ты хорошо знал его?

Он кивает.

– Достаточно хорошо. Я виделся с ним каждый уикенд, когда он обычно приезжал с Нейтом в общественный центр. В то время, пока Нейт обучал, он сидел без дела и показывал некоторым из нас, как рисовать героев мультфильмов. Он был довольно крут, но около года назад перестал появляться.

– Почему?

Он пожимает плечами.

– Без понятия, но этот чувак должен был быть художником.

– Он и был художником.

– Да, знаю, что был, но я имею в виду, что в нём было больше потенциала.

Я смотрю на него вопросительно. Зак говорил, что продавал свои картины, так что я не уверена, о чём говорит Скейтбордист.

– Его дела шли хорошо. – Я стараюсь не оправдываться.

– Ой, я и не знал. Просто никогда не слышал, чтобы он говорил о продаже любой из своих картин, как и все ребята, что тусуются здесь.

Просто ещё одна тайна, которую необходимо раскрыть.

Мы сворачиваем за угол, и цветовая гамма полыхает от здания к зданию.

– Ты говорил, что Нейт обучает в общественном центре?

– Да, БДД. Он вызывается добровольно утром каждого воскресенья. Я брал у него уроки с тех пор, как научился ходить.

– БДД?

– Бразильское джиу-джитсу. У него чёрный пояс.

– Это то, на что я бы с удовольствием посмотрела. Вы встречаетесь завтра утром?

– Центр закрыт с прошлой недели.

– Почему?

– Отсутствие финансирования.

– Это очень плохо.

– Да. Многие дети ходили туда, вместо того, чтобы тусоваться на улицах.

Я вдруг резко останавливаюсь и в изумлении пялюсь на потрескавшийся чёрно-белый бордюр, на котором изображен взрыв радуги. Над радугой золотыми печатными буквами написано: «Я ПОМНЮ РАЙ».

– Круто, верно?

– Да. – Я понятия не имею, говорит ли он о Нейте или о живописи, но круто относится и к тому, и к тому.

– Пойдём, прежде чем Нейт меня поймает, – язвительно замечает Скейтбордист из-под своей низко надетой кепки.

Я трясу головой.

– Мы просто друзья.

– Правильно, так каждый чувак глазеет на цыпочку, как он смотрел на тебя, – говорит Скейтбордист, опустив свою доску и отталкиваясь на ней.

– Эй, постой! – зову я, догоняя его. – Что ты имеешь в виду?

Он останавливается в конце блока и показывает на стену.

Я также останавливаюсь, практически запыхавшись.

– О, боже мой. – Моя рука взлетает ко рту.

– Видишь, как я узнал тебя?

Слёзы текут из моих глаз, пока я пялюсь на изображение двух детей примерно десяти лет – на мальчика и девочку, очень похожих друг на друга. У мальчика короткие волосы, у девочки – длинные вьющиеся. Их волосы тёмно-рыжие. Мальчик держит в руках два вафельных рожка с черно-розовым мороженным. У девочки в руках одно шоколадное. Слова «Моё любимое воспоминание» написаны сверху красным цветом.

– Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что это его. Он говорил, что это было для него.

– Но ты знал об этом? – Мой голос дрожит.

– Я был здесь однажды в воскресенье утром и видел, как он рисовал это.

Я копошусь в своей сумочке, чтобы найти телефон и запечатлеть это на фото. После того как бросаю свой телефон обратно в сумочку, я смотрю на Скейтбордиста.

– Есть ли ещё другие нарисованные работы моего брата, которые ты мог бы мне показать?

Он качает головой.

– Стены перекрашиваются каждый год, позволяя большинству художников продемонстрировать свои таланты. Насколько мне известно, эта единственная работа, которую он нарисовал в этом году.

– Есть ещё одна, – грубый голос Нейта раздается позади меня.

– Ты знал?

– Нет, об этой не знал.

Он пристально смотрит.

Та же самая грусть, которая наполнила мои глаза, заполняет и его. Он выглядит потрясенным.

– Всё в порядке? – спрашиваю я.

Он кивает головой. Мне кажется, у Сантьяго были какие-то плохие новости.

Прежде чем я интересуюсь, Нейт машет головой в другом направлении.

– Идём со мной. Есть ещё кое-что, что тебе необходимо увидеть.

Скейтбордист встает на свою доску.

– Было классно познакомиться с тобой. И я говорил тебе, что он поймает меня.

Смеясь, я кричу, перед тем, как он поворачивает за угол:

– Спасибо тебе!

Мы оба наблюдаем, как он уходит.

– Это потрясающее место.

– Я знаю. Здесь очень много талантливых художников.

– Они переносят свою работу на полотно и продают?

– Некоторые, но их не так много.

– Почему?

– Трудно зарабатывать на жизнь, продавая здесь.

– Что ты имеешь в виду?

– С тех пор, как возродилось всё Южное побережье, продажи искусства едва ли происходят на этой стороне моста. Если ты художник, то хочешь, чтобы твои работы продавались через мост, однако попасть в эти галереи не так просто – это совершенно другая культура.

– Как это?

– Майами-Бич – это модно, большинство покупающих людей предпочитают художников с авторитетным именем. Они готовы платить миллион за один подлинный кусок, но не будут платить сотню за неизвестное. Для некоторых людей это становится сложным выжить. Таким образом, вместо этого, они проводят свое время на фестивалях и рынках. И это работает. И они довольны.

– Почему? Почему никто не покупает здесь? Всё так захватывает дух.

Он пожимает плечами.

– Так устроен мир, я полагаю. Дело в том, что это началось как проект по возрождению районов, способ держать каждого занятым каким-либо делом и подальше от улиц. И как ты видишь, это сработало. Обнаружено много скрытых талантов, уровень преступности понизился, район обрёл жизнь, и по всем параметрам, это было действительно успешным.

– Ну, ты был прав, мне действительно здесь очень нравится, несмотря на жару. – Я немного обмахиваюсь своим клатчем.

Довольная ухмылка появляется на его лице, и у меня есть острое желание обнять его.

Но я так не поступаю.

Вместо этого иду рядом с ним, пока он ведёт нас через лабиринт зданий по улице, затем мы входим в парк с большими красивыми деревьями, валунами и детишками, которые сидят на них и разговаривают.

– Что это за место? Оно выглядит иначе, – говорю я.

– Это «Винвуд Дорс». Тони Голд был местным разработчиком, который был частично ответственен за преобразование Южного Пляжа в сегодняшнюю мекку. Тогда примерно двенадцать лет назад он имел представление того, что я называю «районы Элизы Дуллитл». Он спланировал проект реконструкции всего этого района, как дань городской жизни. Было имело несколько этапов – этот второй. В «Уоллс» он хотел перемен, а здесь – преемственности. Таким образом, он установил металлические роллетные ворота для использования граффити. Их не стирают годами, вместо этого они остаются покрашенными и любой, если захочет, может оставить свои отметины на них где угодно. Видишь вон там? – Он указывает на роллетную дверь посередине. На ней изображено великодушное человеческое лицо, так правдиво нарисованное, что похоже на фотографию.