Текст книги "Клуб 27 (ЛП)"
Автор книги: Ким Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Мне нужно позвонить Нейту.
Дерьмо!
Я оставил его на столике Жизель.
– Жизель, я могу позвонить Нейту с твоего телефона?
– Конечно.
Я заглядываю в зеркало заднего вида и вижу, как она ищет его среди сумок, которые мы бросили на заднее сиденье.
Свет становится зеленым, и я начинаю двигаться по мосту.
– Зои, должно быть, я оставила телефон в своей машине. Я постоянно звонила тебе, и когда вернулась домой, то думала, что обратно уеду с Матео.
Задние фары впереди движущейся машины подсказывают мне направление, когда я крепко сжимаю руль.
– Все в порядке, я позвоню Нейту, когда мы доберемся до твоей матери.
Я сжимаю свои зубы из-за порывистого ветра, который тянет автомобиль. Езда длиной в три с половиной мили занимает более тридцати минут. И когда я достигаю материка, движение становится гораздо быстрее.
Дождь не такой сильный.
И шторм не настолько свирепый.
Как только добираюсь до Кармен, я быстренько помогаю Жизель с Матео расположиться внутри. Он спал на протяжении всего пути и, к счастью, его больше не рвало.
Пока Кармен и Жизель помогают Матео расположиться на диване, я поднимаю трубку на столе в гостиной.
– Связь оборвана.
Кармен поднимает глаза, когда накрывает Матео одеялом.
– Ужасное обслуживание. Такое происходит во время каждого шторма.
– Мама, дай свой телефон Зои.
Кармен роется в своей сумочке и вручает мне свой телефон.
Я смотрю на экран и нажимаю несколько кнопок.
– Разряжен.
– Ох, мама, ты должна держать его в заряженном состоянии.
– Жизель, дорогая, ты же знаешь, что я никогда не пользуюсь им.
– Позволь мне найти ее зарядное устройство. Это займет немного времени.
Я смотрю на ее старый телефон-раскладушку и сомневаюсь, что он в состоянии заряжаться.
– Я собираюсь отправиться в дорогу, хочу добраться до Нейта, пока не стемнеет. Сможешь позвонить ему вместо меня?
– Ты должна остаться здесь, вдруг ситуация на дорогах ухудшится, – говорит Кармен.
– Нет, я должна вернуться. Предполагается, что ураган не настигнет нас до позднего вечера, а у Нейта есть все на случай шторма. Со мной все будет хорошо.
Жизель пристально смотрит на меня.
– Будь осторожна и поезжай медленно.
– Хорошо.
Мы быстро обнимаемся и обещаю позвонить на сотовый Кармен, когда доберусь до Нейта, затем я выхожу за дверь.
Погода снова ухудшается. Небо темнеет, и дождь льет еще сильнее. Опять ловлю себя на том, что сжимаю руль. Я даже выключаю радио, чтобы полностью сконцентрироваться. Для возвращения домой мне требуется намного больше времени из-за того, что слишком много машин съехало на обочину дороги, и это в свою очередь привело к замедлению движения.
Когда я тянусь к подъездной дорожке, дверь гаража открыта, и я вижу, как возле него находится Нейт, опустив голову и положив руки на бедра. Он одет в свою рабочую одежду и стоит босой, промокая под дождем.
Кажется, что-то не так.
Я вылетаю из машины и мчусь к нему.
Он поднимает голову, и на его лице отображается мука.
– Что случилось? Жизель и Матео в порядке?
– Они в порядке. – Его голос лишен эмоций.
– Тогда что случилось?
– Пойдем внутрь. – Он берет меня за руку, и я чувствую влажную кожу его ладони.
Когда мы добираемся до погруженной в темноту кухни, я озираюсь.
Кухонный стол заставлен приготовленной на случай урагана водой, свечами и фонариками. Мой телефон лежит на барной стойке.
Скорее всего, он отправился к Жизель, чтобы забрать нас, как и планировал.
У меня сжимается желудок. Мне не хорошо от того, что он был обеспокоен.
– Эй. – Хватаю его за руку. – Я в порядке.
Нейт тяжело вздыхает.
Подталкивая его к себе ближе, я делаю вдох, расслабляясь от мысли, что я уже дома.
Дома.
Нет, не дома, а у Нейта.
Мои пальцы ползут вверх по его слегка влажной рубашке, играя с пуговицами.
– Поговори со мной.
Он отталкивает мои руки.
Я тянусь к нему, но на этот раз он хватает меня за плечи, удерживая нас на расстоянии вытянутой руки.
– Не сейчас.
Я останавливаюсь.
– Нейт, не расстраивайся.
– Я сказал, не сейчас. – Меня встречают его темные, холодные глаза.
– Прости, если я заставила тебя волноваться. Это было так спонтанно; я забыла у Жизель свой телефон. Матео заболел, а Жизель...
– Я знаю, – прерывает он. – Жизель позвонила мне сразу после того, как я отъехал от ее дома.
– Тогда, в чем дело? – Я пытаюсь смахнуть с глаз его влажные волосы, но он твердо держит мои.
– Я сказал, не сейчас.
– Нейт, пожалуйста.
– Ты не могла уехать из ее дома тогда, когда я попросил тебя об этом? Неужели так трудно послушать меня и последовать моим указаниям?
Вздрагиваю и стараюсь успокоиться, но не могу.
– Следовать твоим указаниям? Я не твой сотрудник. Я не та блонди за рабочим столом. Я сделала так, как посчитала лучшим для Жизель и Матео.
Он притягивает меня настолько близко, что я запрокидываю свою голову, чтобы взглянуть на него.
– А что насчет тебя? Что лучше для тебя – умереть, чтобы твоя гребаная судьба воплотилась в жизнь быстрее?
Мы дышим тяжело. Он от гнева, я от шока.
Беру его лицо в свои руки.
– Нет. Нет. Я не хочу убивать себя и вовсе не хочу умирать.
Он отмахивается от меня и подходит к раздвижным стеклянным дверям.
– Я не уверен в этом. Я уже больше ни в чем не уверен.
Я терпеливо жду, чтобы он объяснил.
Он прислоняется своим лбом и ладонями к стеклу.
– Ты говоришь, что ты не мой сотрудник, но, видишь ли, так оно есть. У нас соглашение, верно? Друзья по траху, этакая взаимопомощь или называй это как угодно, черт возьми. Ты словно мой летний стажер. Но вместо того, чтобы выполнять свою работу – подготавливать копии документов, ты просто трахаешь меня.
– Это не правда.
– Серьезно? – бормочет он.
– Между нами происходит совсем иное, и ты понимаешь это.
Он ударяет по стеклу кулаками, а затем поворачивается ко мне.
Я стою на том же месте, где раньше находилась статуя, и вижу, как его глаза пылают огнем.
– Ты хочешь знать, что понимаю я?
Я открываю рот, чтобы сказать хоть слово, но он не ждет моего ответа.
– Я знаю то, что ты приехала в Майами, обнаружив меня пригодным в какой-то извращенной форме, желая добавить немного удовольствия в свою скучную жизнь, поэтому ты влезла в мою кровать и хорошенько трахнула меня. Причем так хорошо, что заставила полюбить тебя, при этом понимая, что, уезжая из Майами, бросишь меня. Это именно то, что я знаю.
Я замираю прямо на месте, сейчас мой любой гнев отступает.
Его слова оглушают меня.
Он любит меня?
Я начинаю кашлять.
Дрожащей рукой, прикрываю свой рот.
– Все это не предполагало какой-либо любви.
– Нет, это не так. Но ты добилась большего, чем предполагалось. Ты заставила меня влюбиться в тебя из-за твоего «я такая хрупкая и одинокая, мы с тобой во многом похожи, я понимаю тебя, и ты можешь довериться мне» дерьма.
– Нейт, это несправедливо. Ты не можешь просто изменить правила, а затем злиться на меня из-за этого. Ты даже не посвящаешь меня в свою жизнь, только в постель.
Он обхватывает свою голову руками.
– Правила! Ты издеваешься надо мной? Я похож на человека, который следует правилам?
– Нет, но это было безопасным для тебя.
– Безопасным! Как? Ты думаешь, что я не способен влюбиться? Это то, чему ты обучаешь в университете? Что те, кто разрушен, не в состоянии что-либо чувствовать? Потому что мне бы действительно хотелось, черт возьми, чтобы это оказалось правдой прямо сейчас.
– Нет! – кричу я. – Это то, что ты мне говорил.
Я даже не уверена, слушает он меня или нет, потому как продолжает:
– И что ты, черт возьми, подразумеваешь под тем, что ты не посвящена в мою жизнь? Ты стала моей жизнью.
Мой голос тихий.
– На благотворительном вечере ты был без меня и даже не сказал мне о нем.
– Ты, бл*дь, серьезно? После работы, я посетил комитет, а затем ушел. Я никогда не появляюсь на подобных событиях – они для показухи, а я нет.
Меня переполняют эмоции. Нейт любит меня, и я без сомнения знаю, что чувствую к нему то же самое. Я знаю об этом давно. Маленькие частички соединились в одно целое, и это было трудно игнорировать.
Но я не могу так поступить.
Я не могу остаться здесь и волноваться о том, чтобы быть оторванной от этой жизни.
Я просто не могу так поступить с ним.
Может быть, позже, если... Если это самое большое препятствие.
Мне хочется пойти и броситься на него, сказать ему, что я принадлежу ему до тех пор, пока он желает меня. Надеюсь, это навсегда.
Но я не могу, потому что, в конце концов, если я не доживу до двадцати восьми, это только будет тяжелее для него.
Слезы, падая, словно дождь, стекают по моим щекам, подбородку, вниз по топу.
Я не пытаюсь сдержаться.
Я не могу, даже если бы захотела.
Со слезами на глазах, я стою уверенно и встречаю его взгляд.
– Ты не можешь такое говорить мне и злиться на меня. Мы обсуждали это, и речь шла не о любви. Ты согласился.
Это самое трудное, что мне когда-либо приходилось говорить.
Он просто прищуривается.
Мое дыхание превращается в небольшой писк.
– Ты согласился.
Огонь в его глазах исчезает, и гаснет пламя. Ненависть наполняет Нейта, когда он смотрит на меня и тут же говорит:
– Пошла ты, Зои, и к черту твою судьбу!
От его слов перехватывает дыхание, я хочу грубо выругаться, но из моего рта не выходит ни единого слова.
Просто слезы.
Это все, что у меня есть.
Обычные слезы и внезапное чувство пустоты.
Хватая что-то со стойки, он уходит. Я наблюдаю, как под мокрой рубашкой двигаются его мышцы, когда он идет по коридору.
Он не оборачивается.
Я жду. Затем слышу звон ключей и хлопок дверью.
Тяжелое ощущение нарастает в моей груди, и кашель не прекращается. Разрываясь между желанием бежать за Нейтом и осознавая, что не должна так поступать, я решаю упаковать свои вещи, вызвать такси и уехать, прежде чем он вернется.
Так будет лучше.
Но сначала мне нужен стакан воды.
Мне удается сделать глоток.
Внезапно, я не в состоянии сделать вдох.
Ощущение, словно меня похоронили заживо, и грязь преграждает путь к моему дыханию.
Мои легкие, словно тяжелые гири, от которых не продохнуть. Мелкие вдохи – это все, с чем я могу справиться. Но постепенно и это становится делать все сложнее и труднее.
Мое сердце скачет в груди.
Моя сумочка. Где моя сумочка?
Я начинаю паниковать, но прежде чем паника полностью поглотит меня, напоминаю себе, что сумочка находится на переднем сиденье моей машины.
Теперь, когда я практически не в состоянии сделать вдох и выдох, я начинаю задыхаться, пока ищу свои ключи, точнее ключи отца Нейта, но их нигде нет.
Нейт, должно быть, взял их, когда ушел.
Держа телефон в руке, я набираю 911 и, спотыкаясь, направляюсь к двери в надежде, что Нейт еще не ушел.
– 9-1-1. Что у вас случилось?
– Я… не могу… дышать.
– Где вы находитесь, мэм?
Мне удается выйти на улицу и в гараж. Воздух пахнет как при урагане. Удушающая влажность похожа на запах газа, который не пригоден для моих легких. Я пытаюсь глубоко вдохнуть, но ничего не получается.
Обхватываю горло своими руками.
Небольшие вздохи вибрируют у меня в ушах. Нет, не маленький вздох, чей-то голос.
– Где вы находитесь, мэм?
Я не могу ответить, как бы я ни старалась.
Вот она.
Моя судьба.
Настало мое время присоединиться к Клубу 27.
Кто-то плачет? Да. И этот кто-то – я
Небо темнеет, и поднимается ветер. Ощущение, будто летаю. Дождь со всей силы льет на меня. Я пытаюсь увернуться, но внезапно падаю, и ничего не вижу, кроме сгущающейся и близко приближающейся темноты.
Моргаю, и небо превращается в блестящий оттенок синего цвета, а не черного. После дождя прояснилось, и солнце сияет ярким светом. Воздух прохладный, не горячий, и дует легкий ветерок.
– Давай, Зои, поспеши.
Я сажусь и смотрю на свои ладони. К ним и моей одежде прилипли листья.
– Зак, это ты?
Вскакивая на ноги, вижу позади себя двух ангелов, вырезанных из кучи листьев. Я оборачиваюсь и прикрываю глаза. Впереди себя я замечаю, как Зак на быстрой скорости бежит к детской площадке возле дома Мими.
Он поворачивается и кричит:
– Зои! Почему ты такая медлительная?
Я протягиваю руку.
– Подожди, подожди меня.
Зак запрыгивает на качели и начинает быстро раскачиваться.
– Почему ты не дождался меня? – плачу я, когда подхожу к нему.
– Я зол на тебя!
Я упираюсь руками в бедра.
– За что? Что я сделала? Это ты оставил меня.
Цепь качели закручивается, и он взлетает высоко-высоко.
– Ответь мне! – Я топаю ногой.
Зак соскакивает с качели и поворачивается ко мне.
– Не могу поверить, что ты ничего не понимаешь.
– Что ты имеешь в виду?
Он качает головой.
– Наши пути всегда были разными, и ты знаешь об этом. Сколько раз я должен говорить тебе, перестать следовать за мной? Ты и я – мы никогда не закончим одинаково, так не бывает.
– Я не понимаю.
– Тебе и не обязательно понимать. Зои, путь, который ты выберешь, определит твою судьбу. Разве ты не видишь этого?
– Я все еще ничего не понимаю.
– Как я уже сказал, тебе и не нужно. Просто уходи, пока не стало слишком поздно.
Я оборачиваюсь и скрещиваю руки на груди.
– Я пожалуюсь Мими, что ты не разрешаешь мне играть с собой.
– Зои, посмотри на меня.
Я оборачиваюсь.
– Тебя здесь не должно быть. Здесь тебе не место.
Я обнимаю себя.
– Но я скучаю по тебе.
Он протягивает руку.
– Пошли, только разок, а потом тебе нужно идти. Ты должна поспешить. И позаботиться кое о чем для меня. Ты же знаешь.
– О чем мне нужно позаботиться?
Он тянет меня к качелям.
– Ты понимаешь о чем, и я знаю, что ты будешь хороша в этом.
Мы оба запрыгиваем на качели и быстро двигаем ногами, взлетая в небо, словно птицы.
– Эй, Зои, сделай мне одолжение! – он перекрикивает ветер, который дует нам в лицо.
– Все, что пожелаешь.
– Скажи Нейту, что я был не прав.
– Нейту?
– Да, ты поймешь о ком я, когда вернешься домой.
– Я уже дома.
– Нет. Нет, нет. Прекрати говорить это.
– Ты пугаешь меня. Перестань кричать на меня.
– Прости. Ты знаешь, что я люблю тебя. Возьми меня за руку.
Я тянусь за ней.
– Закрой глаза. Прямо сейчас. Готова?
– Да! – кричу.
– Один, два, три прыгай! – выкрикивает он.
И я прыгаю.
Мои ноги касаются земли, и ресницы подрагивают. Небо снова темное, и я чувствую себя немного хмельной и неустойчивой.
Я не могу открыть глаза.
По мере того, пока прихожу в сознание, я ощущаю чей-то рот на своих губах. Он вдыхают воздух в мой рот и одновременно сжимают мой нос.
Эти губы, я узнаю эти губы.
Погодите, они исчезают.
Эти руки, эти пальцы – так знакомы.
– Не оставляй меня. – Слышу отдаленный голос. – Пожалуйста, не оставляй меня. Мне так жаль.
Это Нейт?
«Нейт, я здесь», – пытаюсь сказать, но у меня не получается открыть рот.
Вдали я слышу звон колоколов.
Нет, это вой сирены.
Такие знакомые губы и руки исчезают, и на их место приходит незнакомое прикосновение.
Поступает тяжелый порыв воздуха, и из моих легких пропадает тяжесть.
Меня перемещают.
Я лежу на чем-то твердом – определенно, не на траве, скорее. на резиновом покрытии. Холодный металл касается моей кожи, и кто-то слушает стук моего сердца, прослушивает грудь. Я слышу шумные звуки, мужские голоса.
– Еще чуть-чуть ограниченного дыхания, и ее сердце могло бы остановиться, – говорит незнакомый голос.
Это он обо мне?
Я пытаюсь сказать, но мне мешает надетая на мое лицо маска.
– Что это за аппарат?
Это голос Нейта.
Это Нейт.
Это точно был он.
– Ингалятор. Я прикрепляю его к ее маске. Препарат должен быстро расслабить спазм мышц в ее дыхании и таким образом облегчить его. Похоже, у нее инфекция верхних дыхательных путей.
– Она много кашляла.
Меня двигают.
Поднимают.
Заворачивают во что-то темное.
Кажется, я могу снова дышать. Чувствую, как делаю обычный вдох и выдох.
В моих ушах отдаются эхом непонятные для меня слова – «путь, который ты выберешь, определит твою судьбу».
Когда мне, наконец, удается открыть глаза, мой взгляд вперивается в самые красивые зеленые глаза Нейта.
Он весь мокрый.
Я протягиваю руку, и он берет ее.
Сжимаю его ладонь и притягиваю к себе, надеясь, что он последует за мной.
– Я могу поехать с ней? – спрашивает он мрачным низким голосом.
– Обычно мы не разрешаем пассажирам, но в такую погоду, вам, вероятно, будет безопаснее поехать с нами, чем в своей машине, поэтому я сделаю для вас исключение.
Меня снова везут. Я оглядываюсь, когда слышу хлопок дверьми.
Нейт сидит на встроенной скамейке, и, когда машина скорой помощи начинает движение, он хватается за металлический поручень. Парамедики приступают к своей работе, подключая меня к мониторам.
Проходит время. Я вновь открываю глаза, вижу, как Нейт наклоняется вперед, и передо мной появляется его красивое лицо.
– Эй, ты напугала меня.
У него такая нежная улыбка.
Я нащупываю маску, чтобы приподнять ее, но он останавливает меня.
– Подойди поближе, – у меня получается сказать, прежде чем маска снова оказывается на моем лице.
Нейт наклоняется.
– Мы поговорим позже.
Я качаю головой и снова поднимаю маску.
– Я люблю тебя.
Он берет меня за руку и целует каждый мой пальчик, а затем середину ладони.
– Я люблю тебя, – шепчет он. Затем снова наклоняется, и я ощущаю его теплое, горячее дыхание возле своего уха. – И именно так я должен был признаться тебе в первый раз.
Кружится голова, и вокруг меня вращаются маленькие сердечки.
В груди разрастается сладкая боль – ощущение впадающего в нее полного блаженства.
Никого, кроме нас больше не существует. И впервые за долгое время, в своем будущем я вижу вечное счастье.
– Поцелуй меня, – бормочу я из-под маски.
Он не смеется и не игнорирует меня. Вместо этого тянется губами вниз к моему носу над пластиковым барьером, как я и просила. Там может не быть реального физического контакта, но мой пульс все еще скачет, и один из мониторов начинает издавать звуковой сигнал.
– Вы должны сидеть, сложа руки, приятель, – обращается фельдшер к Нейту.
Нейт делает, как ему говорят, но продолжает крепко держать меня за руку.
Фельдшер нажимает несколько кнопок на аппарате, и я закрываю глаза, вызывая видения совместной жизни с Нейтом. Раньше я не допустила бы этого, из-за проживающего в моем подсознании страха, но по каким-то причинам теперь этот страх исчез.
Вижу, как Нейт и я едем по шоссе в кабриолете, мои волосы обдувает ветер со всех сторон. Я вижу нас дома, и это не просто дом – это наш дом. Я также вижу детей. Это наши дети, они плавают, прыгают и веселятся в бассейне с другими такими же детьми.
Я вижу будущее, наполненное счастьем и Нейтом.
Чувствую, как, спустя несколько мгновений, вихревой ветер проникает внутрь машины скорой помощи, а затем меня качают, опускают, поднимают и снова везут. Я открываю глаза и вижу над собой надпись: «Больница Джексон Мемориал».
Все происходящее далее – словно в тумане.
Меня все еще везут.
Я в комнате с занавеской. Недалеко слышу голос Нейта, как он с кем-то беседует. По словам доктора, меня подключили к капельнице с магнием, а затем назначили лечение ингалятором.
Не имея представления о том, сколько времени прошло, я лежу в больничной палате с подключенной к моей руке капельницей, наполненной антибиотическим препаратом.
Больничный халат исчезает.
Гаснет свет.
Двери закрываются.
– Нейт! – зову я, испугавшись, что осталась совсем одна.
Одной рукой он берет мою ладонь, а другой прижимает подушку к моей голове, нависая надо мной своим длинным и худым телом.
– Я здесь.
– Прости меня.
Нейт опускается губами к моему уху.
– Тише, перестань это говорить. Просто закрой глаза и отдыхай.
Мои глаза встречают его нежный взгляд.
– Нет, я должна сказать это. Мне жаль, что я так поступила. Я не должна была отвозить Жизель домой, не сообщив для начала тебе. Мне следовало подумать о том, что ты можешь волноваться за меня.
– Зои, на все есть свои причины. Если бы ты так не поступила и не напугала меня до смерти, возможно, я бы позволил тебе вернуться в Нью-Йорк. И тогда это было бы действительно трагедией.
Мое сердце отбивает бешеный ритм в груди, и я удивлена, что монитор еще не сошел с ума.
– Знаешь, не думаю, что когда пришло бы время, я бы смогла уехать, несмотря на то, что ты вытолкнул меня за дверь.
Большим пальцем он прикасается к моей щеке.
– Мне жаль, что это оказалось настолько сложным – ты и я.
– Мне нет.
Нейт только качает головой и смеется надо мной.
– Почему это?
– Потому что это означает, что мы должны были быть вместе.
Он откидывается назад, и его охватывает абсолютная серьезность.
– Пожалуйста, больше никакой философии о судьбе. Обещай мне.
– Обещаю.
Нейт выпрямляется, как будто собирается уйти.
– Ты останешься со мной?
– Я никуда не собираюсь уходить.
26 Глава
Как Золушка
Я была без сознания семь минут – целых семь минут.
Я умерла?
Невозможно ответить.
Но тот сон, который я не могу забыть. Он был таким реальным.
Нейт сидел в машине своего отца и увидел, как я упала в обморок. Он пытался привести меня в чувства ингалятором, и когда все было безрезультатно, и не нащупывался пульс, он начал делать искусственное дыхание. Машина скорой помощи прибыла и быстро взяла управление в свои руки. Они привели меня в чувства и обеспечили доступ кислорода. Последние три дня я провела в больнице с пероральными и ингаляционными стероидами, добавленными к моему каждодневному применению антибиотического коктейля. Нейт, как и обещал, все это время находился рядом со мной, покидая только для того, чтобы съездить домой и принять душ, привезти нам еду и проверить Жизель с Матео.
Прошло всего три дня, но многое изменилось за это время. Нейт уговорил Жизель переехать из ее дома на пляже в дом своего отца, который находится в Винвуде. Он не хотел, чтобы я беспокоилась о них при эвакуации каждый раз, когда поражал шторм. Кроме того, врачи поменяли прием лекарств, и теперь я буду контролировать свою астму не одним, а двумя ингаляторами. Один я буду использовать каждое утро, чтобы предотвратить атаки, а второй останется наготове, чтобы облегчить атаку, которая может произойти.
Но что больше всего изменилось, так это я сама.
Я чувствую свободу.
Я свободна проживать свою жизнь.
Мне приснился сон о том, как мы с братом раскачивались на .
Может быть, это из-за фотографии, которую Мими держала на каминной полке, где изображены мы с Заком на качелях на детской площадке.
Может быть, из-за того, что это было самым любимым нашим занятием, когда мы были детьми.
Возможно, это потому, что я нуждалась в его указаниях.
Я не знаю.
Но на этот раз сон казался гораздо большим, чем обычным сном – он казался таким реальным.
Лежа в больнице, я много времени думала о судьбе, и если моя судьба заключалась в том, чтобы умереть, значит, я перехитрила ее?
Не думала, что это возможно.
Я открываю один из альбомов моего брата, который попросила Нейта привезти мне, когда он ездил домой за другими вещами прошлым вечером. После того, как мы уедем отсюда сегодня, мне нужно кое-где остановиться.
Я переворачиваю страницу за страницей, пытаясь обнаружить хоть одну пустую.
И останавливаюсь на рисунке родословной.
Это мое родословное дерево.
Каждое поколение имеет жирное и красное обозначение X, находящееся под именем предка, который умер в возрасте двадцати семи лет.
Я задыхаюсь, когда дохожу до конца. В нашем поколении осталось всего два человека, которым уже исполнилось двадцать семь. Их имена: Закари и Зои Флауэрс. На этих местах нет красных X-образных отметин, а рядом с ними стоит вопросительный знак.
Мои глаза останавливаются на надписи, которая гласит: всего лишь один.
Я прищуриваюсь, чтобы рассмотреть, что стерто ниже надписи: «пусть это буду я».
У меня начинает болеть сердце, а слезы текут, когда все пазлы собираются вместе.
Мой сон – вот о чем Зак пытался мне сказать. Семейное наследие занимает всего одно поколение.
Он выяснил это.
Я поднимаю глаза к небесам.
«Я люблю тебя, Зак».
Вытираю слезы.
Я пролила слишком много слез.
Вдыхаю побольше воздуха в легкие.
Все меняется. Тьма внутри меня исчезла.
Конечно, жизнь несправедлива и от нас ничего не зависит, и это был не наш выбор. Я рада, что не догадывалась об этом. Хотелось бы представить, что если бы брат лежал на моем месте прямо сейчас, он бы чувствовал то же самое. И решил бы, что пришло время жить. Рискнул, чтобы жить. И это то, что я собираюсь сделать – проживать каждый свой день, как будто последний.
– Эй, ты проснулась и одета. – Голос Нейта мягкий и нежный, и его улыбка заставляет меня чувствовать себя непобедимой.
Я не перестаю удивляться ему.
Может быть, моя судьба заключалась в том, чтобы обрести Нейта, а не умереть.
Я должна поверить в то, что нас притягивает друг к другу не только сексуальная химия. Быть может, я была пуста, и он должен был наполнить меня, и он был пуст, а я должна была наполнить его. Слегка претенциозно, но лучше выразиться так, чем говорить о том, что он мой сказочный принц, или что я ношу хрустальные туфельки, или, что мы живем в сказке. Правда кроется в нас самих.
Я прыгаю с кровати и бегу к нему, обнимая, целуя его так, как всегда хотела, когда видела его, но всегда сдерживалась из-за страха.
Он хитро ухмыляется.
– За что?
Я прижимаюсь к нему бедром.
– Ни за что, просто так.
– Ты сумасшедшая. И ты знаешь об этом, верно?
Я прикусываю его губу и шлепаю по заднице.
– Следи за собой. Просто потому, что ты была в больнице, не означает, что я не отшлепаю тебя в ответ, когда мы вернемся домой.
– Возможно, это как раз то, чего я хочу. – Отстраняюсь и подмигиваю.
Он качает головой и бормочет:
– Безумно сумасшедшая.
– Говоря о сумасшедшей, где-то между тем, как я потеряла сознание, и когда прибыли парамедики...
Он съеживается.
– Просто послушай, хорошо?
Нейт кивает.
– Где-то между тем, как я потеряла сознание, и когда парамедики привели меня в чувства, у меня было видение о моем брате, и он просил передать тебе, что он был не прав.
Нейт морщится и тянет меня к себе.
– Это совсем не сумасшествие.
Я пытаюсь отстраниться от него, чтобы взглянуть ему в глаза, но он не дает мне.
– Ты не думаешь, что я сумасшедшая?
Он качает головой.
– Знаешь, что это может означать?
– Да, да, я знаю, – шепчет он на ухо, держа меня. – Кажется, я знаю.
Я тоже уверена, что знаю, но это именно то, что не поддается обсуждению.
– Готова ехать домой? – спрашивает он.
– Да, но сначала мне нужно кое-где остановиться.
Он смотрит на меня устало.
– Это не займет много времени, я обещаю.
Больница находится недалеко от Винвуд-стрит, и несмотря на то, что Нейт считает, что мне нужно поехать домой и отдохнуть, я чувствую, что мне просто необходимо кое-что сделать.
Он паркует машину под красочной росписью с изображением человека в галстуке и ковбойской шляпе, с восторженно приподнятыми руками.
– Помнишь, где была стенная роспись, на которой изображены я и Зак?
– Да. – Он вопросительно смотрит.
– Можешь прихватить для нас по чашечке латте и встретиться со мной через двадцать минут?
– Зои.
– Нейт, пожалуйста. Это очень важно для меня.
Я надуваю губки.
Он усмехается и качает головой.
– Ладно, но я буду там менее чем через двадцать минут.
Я жду, когда он откроет для меня дверь.
Как только он это делает, я оставляю поцелуй на его губах, хватаю то, что я просила Нейта привезти из дома, и быстро прохожу металлический знак синего цвета, на котором написано «Винвуд Уоллс».
Повсюду разрисованные стены, и я улыбаюсь каждому рисунку, пока направляюсь к картине, где изображены мы с братом с мороженным в руках.
Я сажусь на землю прямо в джинсах и приступаю к работе, опираясь на пустое место на стене. Когда я заканчиваю, встаю и смотрю на наши образы, рядом друг с другом.
Следующее, что я чувствую, это то, как руки Нейта обнимают меня, и я прижимаюсь к нему плотнее.
– Ты и твой брат раскачиваетесь на качелях. Этот рисунок идеально подходит к его картине.
Я оборачиваюсь, чтобы поцеловать его.
– Я ожидала, что так и будет. Есть еще кое-что.
Я беру тонкую кисть и красным цветом делаю выше надпись:
«Мое любимое воспоминание».
Долгое время смотрю на рисунок и на слова, позволяя катиться по щекам своим слезам.
Горе не всегда нужно подавлять; иногда его необходимо выпустить, чтобы исцелиться.
Как только чувствую себя готовой, я подбираю свои принадлежности и беру Нейта за руку.
– Отвези меня домой.
И на этот раз, когда я говорю слово «дом», я имею в виду именно это.
Мы идем к машине, оба потерянные в собственных мыслях.
Как только мы садимся, и Нейт отъезжает, я поворачиваюсь к нему и говорю:
– Итак, я подумала, может быть, ты сможешь поехать со мной в Нью-Йорк на следующей неделе и помочь мне упаковать вещи.
Он резко поворачивает ко мне свою голову.
– Упаковать вещи?
– Да, я подумала о том, чтобы разместить объявление о продаже дома и подать заявку на докторскую программу в Университете Майами. Конечно, мне нужно будет, где-то остановиться.
Он тянет машину на ближайшую стоянку.
В нем просыпается хищник, когда он наклоняется ко мне.
– Я бы с удовольствием помог тебе справиться с этим, но, видишь ли, та горячая сексуальная штучка, которая проспала со мной в моей постели все лето, вряд ли одобрит это долгосрочное обязательство.
Я наблюдаю за тем, как высоко вздымается его любимая мной мускулистая грудь.
– О, она одобрит. Я гарантирую это.
Он прикасается большим пальцем к моей щеке.
– Ты знаешь, тебе не стоит продавать дом своей бабушки.
– Я знаю. На самом деле я думала, что использую эти деньги, чтобы создать трастовый фонд для ребенка, а остальные – пожертвовать в общественный центр. Кто знает, возможно, этого будет достаточно, чтобы помочь его открытию вновь.
Нейт откидывается на свое место и снова заводит машину. Затем смотрит на меня.
– Знаешь, давай удостоверимся, что денег хватит. Я свяжусь с комитетом общины и посмотрю, что можно сделать.
Здесь столько культуры, столько вложенной души. В окрестностях, где вырос Нейт, в местности, где скоро будут проживать Матео и Жизель.
Я поворачиваюсь к Нейту.
– Можно вопрос?
– Конечно
– Задумывался ли ты над тем, чтобы вернуться сюда?
– В Винвуд?
Я киваю.
– Иногда. Почему интересуешься? Хотела бы здесь жить?
– Не знаю. Это место кажется таким, словно любой может назвать его домом.
– Да, так и есть.
– На следующей неделе день рождения Зака. Как ты думаешь, могли бы мы слетать в Нью-Йорк вместе Жизель и Матео? Я хочу им показать место, где мы выросли с Заком.
– Да, думаю, это было бы здорово.
Нейт, похоже, отдаляется на какое-то время в воспоминания, и на этот раз я больше не задаю ему вопросов.
Остальная часть поездки проходит в комфортной тишине. Когда Нейт подъезжает к дому, все выглядит как прежде, но и что-то изменилось.
Нейт заезжает на своем «Рендж Ровере» в гараж и паркуется рядом с «Камри». Я утопаю в кожаном сиденье и просто улыбаюсь, когда он открывает мою дверь.
– Что?
– Ничего.
– Что ничего?
– Машина. Ты поместил ее в гараж.
Он качает головой.
– Пойдем со мной. Мне нужно сказать тебе кое-что.
