Текст книги "Клуб 27 (ЛП)"

Автор книги: Ким Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Да, теперь я это вижу.

Я могу видеть, как он живет здесь.

Довольный той жизнью, которую вёл перед смертью.

Это то, на что я надеялась.

Когда я опускаюсь вниз, потёртое кожаное сиденье, кажется, поглощает меня целиком, как печаль смешивается с облегчением и сковывает каждую вену внутри моего тела. Не то, что я представляла, но чем дольше я смотрю, тем больше вижу, что он живёт здесь.

Это прекрасно.

Это он.

Внезапно, я застреваю между воображаемым состоянием, в котором пребывала, отказываясь принимать правду и реальностью моего положения. Окончательность делает меня неподвижной – я здесь, но его нет, и всё, что я могу делать, сидеть и не двигаться.

– Вы сказали 302-ой Южный Кокосовый Переулок? – спрашивает водитель через плечо.

Мои глаза встречаются с его в зеркале заднего вида.

– Да, это то самое место. Просто, подождите немного, пожалуйста.

Дрожащими пальцами я дотягиваюсь до ручки и пытаюсь собрать мужество для того, чтобы, по крайней мере, открыть дверь. Я просто не знаю, смогу ли сделать это. Я думала, с течением времени станет легче, но, возможно, прошло его недостаточно.

Водитель прочищает горло, чувствуя моё опасение.

– Хотите, чтобы я отвёз вас куда-нибудь ещё?

Я протягиваю ему кредитную карту.

– Нет. Это то, ради чего я приехала в Майами.

Он возвращает мне карту, и я тяну на свое плечо ремень небольшой дорожной сумки и выхожу. Повсюду хлюпает вода, но я останавливаюсь на минуту и смотрю на небо.

Проходят мгновения.

Секунды.

Минуты.

Я понятия не имею.

Как только собираю всё своё мужество, я переключаю свой взгляд обратно вниз и замечаю балкон. Признаться, для меня он слишком мрачный, но не могу представить, что он был построен для оформления чего-то красивого, на что стоит обратить внимание. Влага наполняет мои глаза, и мои слезы смешиваются с дождем, поскольку мысль о Заке, делающего зарисовки оттуда, приходит на ум.

Водитель вручает мне мой чемодан и закрывает багажник, прежде чем запрыгивает обратно в машину. В этот момент небо, кажется, готово разверзнуться, и перед тем, как застегнуть пальто, я промокаю насквозь. Торопясь вперед, останавливаюсь у белых металлических ворот. С легким толчком вхожу в тропический рай. Деревья растут вдоль прохода, и стена из природного камня ограждает участок. Дорожка ведет к нескольким ступенькам со стеклянной дверью наверху.

Иду медленно, очень медленно, теперь, когда я оградила себя от дождя, я слишком быстро оказываюсь у нижней части лестницы.

Я не готова к этому.

Чувствуя себя потерянной девочкой, той, которая ждет, что ее брат возьмет за руку, приведет на детскую площадку покачаться на качелях. Не могу ничего поделать, но хочу, чтоб он был здесь, рядом со мной.

Вдыхаю и выдыхаю, соленый запах воздуха захватывает мои чувства. Должно быть, океан очень близко. Интересно, песок, который его окружает, такой же, как песок на пляже, на который Мими брала меня и Зака каждое лето.

Господи, как же мы любили ездить туда.

Мы гуляли по пирсу, плавали в озере, катались на каруселях, и ели знаменитое мороженное «Эбботт». Рядом с местом, где мы жили, Канандейгуа, Нью-Йорк находился пляж, но там не было «Эбботт». Зак настолько сильно любил мороженное с ежевикой, что получал две порции.

– Мне нужно запастись до следующего лета, – говорил он.

Его так редко что-либо делало счастливым, держу пари, что Мими купила бы ему сотню мороженного в вафельных стаканчиках, лишь бы только его счастье продлилось.

Визг шин по главной дороге вырывает меня из моих воспоминаний.

На трясущихся ногах я медленно поднимаюсь по лестнице. Дотягиваюсь до ключей Зака, которые он случайно оставил дома, когда навещал меня на Рождество. Я бы отправила их по почте, но к тому времени, как обнаружила брелок с ключами, ему сделали новые.

Помню день, когда Зак сказал мне, что он купил дом. Я была рада, что у него было всё нормально, и что он был счастлив.

«Наконец-то», – подумала я.

Мне требуются еще несколько секунд набраться смелости, чтобы открыть дверь. Первый ключ, который я вставляю, не срабатывает, также не срабатывает ни второй, ни третий.

Порыв теплого ветра треплет мой черный плащ и надувает нейлон как палатку-признак приближающегося тропического шторма, про который упоминал водитель, прежде чем я отключилась от всего.

В то время как нетерпение смешивается с волнением, я задаюсь вопросом, кому позвоню, если не смогу попасть внутрь. Нейт, друг Зака, станет хорошим выбором. На протяжении многих лет мы разговаривали по телефону, если он был рядом, когда я звонила своему брату. Он также звонил мне после смерти Зака. Он сказал, что позаботится обо всем до тех пор, пока я не смогу приехать сюда. И мы переписывались по электронной почте несколько раз последние семь недель. Фактически, я написала ему до того, как села в самолет сегодня днем, сообщая ему, что приезжаю. Но последний раз, когда я проверяла, он еще не ответил.

Я удивлена.

Он всегда сразу же отвечал на мои предыдущие сообщения. Может показаться странным, я чувствую, будто знаю его хорошо, даже несмотря на то, что мы никогда не встречались.

Идет сильный дождь, и я оглядываюсь в поисках запасного ключа, который, возможно, мой брат спрятал. Горшок терракотового цвета справа кажется подходящим местом, но я не могу поднять его. Пальма, находящаяся внутри, намного тяжелее, чем я думала.

Больше нет другого подходящего места, куда можно спрятать запасной ключ. Интересно, стоит ли мне позвать и попросить водителя вернуться обратно. Но прежде чем это сделать, я пробую ключи снова, на этот раз, поворачивая некоторые из них в другую сторону.

К моему потрясению и удивлению, один все-таки срабатывает. Мой желудок делает сальто, когда дверь легко распахивается, и я оказываюсь в темноте, затем срабатывает громкий звуковой сигнал.

Дерьмо, сигнализация. Я не подумала об этом.

Должна ли я попробовать тот же код, который Зак использовал на всех своих счетах?

Это должно сработать.

Когда я щелкаю переключателем, то вижу длинный узкий коридор. Рядом с дверью я нахожу сигнальную панель и нажимаю 15 мая, дату моего рождения.

Ничего не выходит.

Я нажимаю 15 августа, дату его рождения.

И это не работает.

Что ещё?

Может быть, название галереи, в которой он работал? Галерея отца Нейта.

Как там было? Да, «Вандерласт».

Я ввожу цифры, соответствующие буквам и, святое дерьмо, сигнал прекращается. Не могу в это поверить. После всей этой драмы, мои нервы наконец-то начинают успокаиваться.

Как только помещаю свой багаж за дверью, я смотрю дальше по коридору.

Паркет, кажется, простирается на много миль, до тех пор, пока не заканчивается в нижней части открытой лестницы.

Иду небольшими шагами, пока не дохожу до конца, и оказываюсь в большой гостиной. Мое внимание тут же привлекают окна и двери – они повсюду. Вся задняя сторона дома в стеклянных раздвижных дверях.

Ночной свет и дождь не позволяют мне что-либо увидеть, больше чем на полтора метра, но я могу разглядеть пальмы, множество из них. Они раскачиваются вперед и назад.

Красивая картинка.

Смотря наверх, высокие потолки, и большие стеклянные окна заставляют чувствовать, будто пальмы являются частью комнаты. Две хрустальные сверкающие люстры попадаются мне на глаза – они прекрасны, но это так не похоже на моего брата. Он всегда выбирал вид «шебби шик».

Модернизм никогда не был его фишкой.

Другой коридор напротив подражает тому, в котором стою я, а в углу находится камин. Большой черный кожаный диван, стеклянный журнальный столик и огромный телевизор заполняют комнату. Вообще-то, я удивлена скудным интерьером. Вовсе не похоже на стиль Зака, но, возможно, это осталось от прошлых хозяев.

Я брожу рядом с лестницей и вижу черную гипсовую статую женщины в натуральную величину. Это определенно что-то, что могло бы привлечь Зака – таинственное и печальное.

Статуя кажется неуместной в этом пространстве.

Рассматривая остальную часть комнаты, я вижу квадратную кухню в центре гостиной, которая отделяет два коридора. Глянцевые черные столешницы соответствуют лестнице. Расхаживая вокруг них, я замечаю, что кухня выглядит идеально – будто ею никогда не пользовались. Я быстро вхожу и открываю холодильник: вода, пиво, вино и больше ничего. Полагаю, Нейт всё убрал оттуда.

Следуя по коридору из окон, который заканчивается закрытой дверью, я зажмуриваюсь изо всех сил и поворачиваю ручку, не открывая глаза, что мне кажется, длится часами. Когда это делаю, я стою у входа, должно быть, его кабинета. Компьютер, принтер и документы на большом письменном столе. Странно, я ожидала увидеть мольберт и художественные принадлежности. И стены должны быть покрыты его эскизами, а не акварелью в декоративных рамках.

Его студия в этом доме должна быть где-то в другом месте.

Я закрываю дверь, зная, что позже буду проводить там время, просматривая все его документы. Другая дверь открывается в гараж. Я осматриваюсь: несколько удочек, баскетбольные, футбольные мячи и фрисби и больше ничего. Мысль о том, что Зак рыбачит или играет в мяч, вызывает у меня улыбку, потому что, помимо нашей ежегодной поездки на пляж, он очень редко проводил время на свежем воздухе – это было не для него.

Напротив гаража находится ещё одна дверь. Когда я открываю её, переключатель на стене бездействует. Свет просачивается из зала, и всё, что я могу видеть, – пустая комната с кроватью посередине.

Разворачиваясь, я возвращаюсь назад в гостиную к лестнице. Всё пространство испытывает недостаток в чём-то личном, за исключением статуи. Что-то в статуи говорит со мной, но я понятия не имею почему. Такое чувство, что она не принадлежат этому месту, но она здесь – так же всегда себя чувствовал Зак.

С каждым шагом я всё больше начинаю задаваться вопросом: должна ли я нанять кого-то другого сделать это и отправить его вещи домой.

Ступеньки гладкие, поэтому я иду медленно. Когда поднимаюсь наверх, я останавливаюсь и осматриваюсь. Это пустой чердак с двумя дверями; одна дверь, должно быть, ведет к балкону, другая открыта и ведет к спальне. Она также белая, без какого-либо цвета.

Очень странно.

Посередине комнаты находится большой матрас с деревянным каркасом и металлическими решетками, вставленными в изголовье кровати. Смятые простыни – единственное свидетельство во всем доме, что кто-то живет здесь, нет, жил здесь.

С руками, прижатыми к груди, я набираю полную грудь воздуха и пытаюсь бороться со слезами. Я уже плакала в течение многих недель. Я стараюсь быть сильной. Именно этого он бы хотел.

В очередной раз оказывается, что я ищу кусочек своего брата, но опять ничего. Но затем маленькое хрустальное блюдце на комоде привлекает мое внимание.

Как только я вижу, что оно содержит, не могу остановить поток слез, пока приближаюсь к нему. С размытым зрением я зажимаю маленький бриллиант, который очень гордо Зак носил в своем ухе. Воспоминания нахлынывают на меня вновь.

– Мими, пожалуйста. Я действительного этого хочу, – упрашивал Зак снова и снова.

– Нет, Закари. Из этого ничего не получится, кроме неприятностей, – говорила Мими.

Было такое чувство, что разговор происходил каждый день в течение почти года. Но Зак не сдавался. Он просил бабушку, чтоб она позволила ему проколоть ухо. Она всегда отказывала. Он снова и снова, и снова просил, и она говорила, нет. На свой пятнадцатый день рождения он вернулся домой в сопровождении Мими и с проколотым ухом. Моя бабушка наконец-то сдалась, вероятно, чувствуя, что это было бы лучше, чем драки, наркотики и его всеобъемлющая потребность бунтовать против всего.

Другой металл в блюдце, также принадлежал ему – все формы его самовыражения. Его кольцо для губ, тоннели, с застежками для них, большинство приобретенные после того, как ему исполнилось восемнадцать, и он больше не нуждался в разрешении Мими.

Все эти вещи в моей руке являлись частью моего брата.

Он был бунтарем.

Забавно то, что я всегда думала, что он был бунтарем без причины. Я смеялась над этим, но сегодня мне грустно.

Я снимаю свой мокрый плащ и обувь, кружась по комнате в поисках его частичек.

Ничего.

Не было ничего, что являлось какой-либо его частью, нет ничего, указывающее на то, кем он был.

Но я знаю, кем он был.

Он был моим старшим братом.

Моим лучшим другом.

Он был хорошим человеком, который не всегда делал правильный выбор, но у него были самые лучшие намерения.

Грусть наваливается, когда я думаю, что больше не должна задумываться или беспокоиться о нем. Теперь всё, что мне осталось, – это скучать по нему, но это становится невыносимым.

Я одинока.

Когда росли, у нас никого не было, только мы и наша бабушка. Дедушка умер до того, как бабушка родила нашу мать, поэтому Мими хорошо знала, что такое родитель-одиночка. Она была удивительной. Она научила нас всему, чему могла, рассказала нам всё, о чем мы хотели знать, но она отказывалась говорить о клубе. Мими говорила, что она не верит в эту старую семейную легенду.

Очень жаль, что судьба не является чем-то, во что ты предпочитаешь верить – она просто случается. Теперь это становится больше, чем легенда. Ему потребовалось умереть, чтобы я поверила. Моим постоянным напоминанием является тот факт, что Зак тоже мертв, ему, как и моему деду и матери будет всегда двадцать семь.

Вопрос заключается вот в чем: присоединюсь ли я к своим предкам в том же раннем возрасте?

В этом моя судьба?

Я надеюсь, что нет, но как этого избежать?

Я ставлю блюдце, и эмоции настигают меня, величина моих потерь и моей короткой жизни становится слишком реальной.

Я падаю на кровать.

Если я умру в двадцать семь, проживу ли я хотя бы малую часть своей жизни?

Как мой дед? Моя мать? Мой брат?

У меня кружится голова, и я оказываюсь снова в том месте, из которого я не могу выбраться – мне хочется кричать, но я не могу, потому что для воплей нужно слишком много усилий, а все, о чем я могу думать, – что я следующая.

Я снимаю свои влажные футболку и шорты и зарываюсь головой в его подушку, желая блокировать тот маленький голос, который говорит мне пройти через это. Я думала, приезд сюда даст мне надежду, что жизнь стоит того шанса, что со мной может что-то произойти, но стерильность дома моего брата, и никакого намека на то, что он окружал меня, будоражит беспокойство, от которого я не могу избавиться.

Чувствую, будто я уже умираю.

Чувствую себя так в течение многих недель.

Приезжая сюда, я наделась найти подтверждение, что жизнь стоит того, чтобы жить и умереть молодым. Но вместо этого я вижу только пустоту.

Я закрываю глаза, желая, чтобы всё это было не что иное, как сон. Но я знаю, первое впечатление меня не обмануло – я открыла ящик Пандоры.

2 глава

Кофейные зерна

Ветер воет, и пальмы ударяют в окна, когда шторм, кажется, продвигается ближе к берегу. Гремит гром и молния освещает комнату, пугая меня. Нет, не молния – лампа.

– Привет, Зои, – раздается глубокий и хриплый голос.

Когда звук достигает сознания, я кричу. Я быстро сажусь и сканирую незнакомое пространство. Мои глаза тотчас же останавливаются на силуэте мужчины, который стоит рядом со мной, и я снова кричу, на этот раз, слезая с кровати в ужасе.

В этот момент мое сердце перестает биться, легкие перестают дышать, и мой мозг перестает думать. Я оцепенела.

Мужчина поднимает свои руки ладонями вверх, сдаваясь.

– Зои, я Нейт, друг Зи. Ты не должна бояться. Я не собираюсь причинять тебе боль.

Мой страх, должно быть, очевиден. Я пялюсь на него в течение нескольких долгих минут, одновременно обеспокоенная и дрожащая. Только когда осознаю, что да, это Нейт, лучший друг моего брата, я пытаюсь успокоить свое неровное дыхание.

Он осторожно делает шаг назад.

– Просто прикройся чем-нибудь, чтобы мы могли поговорить.

О, боже мой, моя одежда.

Мои пальцы хватают скомканное одеяло, когда я поднимаюсь с кровати и безуспешно пытаюсь накрыть свое фактически голое тело. Прежде чем унижение полностью овладевает мной, я сдаюсь и ныряю в свою насквозь промокшую футболку, лежащую на полу.

Холодная ткань проскальзывает через мою голову, и я тяну ее вниз, чтобы прикрыть трусики и встаю, быстро скрещивая свои руки на груди, чтобы прикрыть какие-либо намеки на холод, который я чувствую.

Не супер, но лучше. По крайней мере, я могу смотреть на него с чувством собственного достоинства.

В конце концов, я поднимаю голову, и мой взгляд вперивается в его. Как только это случается, он опускает глаза.

Фотографии, на которых я видела его на протяжении многих лет, когда мой брат отправлял мне забавные снимки, их с Нейтом селфи в каком-то ресторане с лучшим шеф-поваром, на пляже, или в какой-нибудь кофейне, практически не отдавали ему должное. Эти снимки изображали глупые позы, забавные рожи в бейсболках с повернутым козырьком назад. Не то чтобы я не думала, что он был симпатичным на них, потому что я так думала, но в нем есть что-то особенное.

Я моргаю и сосредотачиваюсь на данном вопросе.

– Ты до смерти меня напугал. Что ты здесь делаешь?

Уставившись в пол, он облокачивается о дверной косяк.

– Ты меня опередила. Я как раз собирался задать тебе тот же самый вопрос.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Он приподнимает бровь.

– Полагаю, мне просто любопытно.

Я вздыхаю, чувствуя себя смущенной.

Он поднимает взгляд, и эти глаза, эти завораживающие изумрудно-зеленые глаза смотрят на меня.

– Не то чтобы я против, что ты здесь. Просто было бы неплохо немного предупредить. Вот и всё.

Его тон более смущенный, чем примирительный.

Я даже не знаю, что и думать.

С прямой и уверенной позицией, я откашливаюсь.

– Сегодня утром я отправляла тебе сообщение по электронной почте, чтобы ты знал, что я приезжаю на выходные. Все решилось в последнюю минуту.

Он лезет в карман джинсов с низкой посадкой и вытаскивает свой телефон. После нескольких нажатий и прокручиваний, смотрит на меня.

– Полагаю, ты отправляла. Вот оно. Я обычно в курсе своих сообщений, но сегодня мой... список был полным. Если бы я увидел твое сообщение, то попытался бы изменить свои планы.

– На самом деле, всё в порядке. Я справилась. Это не так важно.

Я гляжу украдкой на свои надежные электронные часы «Таймекс» – только за полночь. Что он делает в доме моего брата посредине ночи? Только я собираюсь спросить его, как мои глаза замечают, как он хищно передвигается по комнате, и я на мгновение отвлекаюсь. Он двигается как пантера, окружая медленно свою добычу, соблюдая дистанцию, не слишком близко, но на достаточное расстояние, чтобы наброситься, если почувствует желание. Нейт прислоняется к стене, теперь находясь немного ближе.

– Зои, ты меня слышала?

Я сглатываю.

– Что, извини?

Его тон становится более настойчивым.

– Я сказал, что, по крайней мере, отправил бы автомобиль за тобой. Ты не должна была выбираться в такую погоду в одиночестве.

Я морщу лоб. Почему он до сих пор говорит об аэропорте?

Когда я не отвечаю, он скрещивает руки на груди, как будто владеет этим местом.

В этот момент до меня доходит реальность. И как бы банально это не звучало, я не собираюсь позволять мистеру Высокий, Темный и Привлекательный запугивать меня. Пришло время взять инициативу в свои руки.

– Не было в этом необходимости. Я хорошо сама справилась. Но если ты не знал, что я приеду, могу поинтересоваться, что ты здесь делаешь?

Замешательство, кажется, овладело его мыслями, как только он делает шаг еще ближе, двигаясь со смертельной изящностью, заставляя мое тело дрожать. Мне не остается ничего, кроме как изучать его. Его тело длинное и худощавое. Волосы темные, самый необычный оттенок коричневого, может, как цвет дорогого шоколада, но не совсем. Глаза его томные, наблюдательные, и имеют самый красивый цвет, который я когда-либо видела, более темный, чем изумруды или самый глубокий из темно-зеленых оттенков. Его губы выглядят полными и мягкими. Он красив особым образом, и отличается остальных мужчин, которых я когда-либо видела.

Мой разум выходит из строя.

– Нейт, почему ты сейчас в доме моего брата посреди ночи? – спрашиваю снова.

Его лицо внезапно озаряется пониманием, пока он смотрит на меня. С ухмылкой Нейт игнорирует мой вопрос. Вместо того чтобы мне ответить, он открывает дверь рядом с собой. Это гардеробная, точнее гардероб Зака, он заходит прямо туда, снова, будто это место его собственность.

– Что ты делаешь? – я нетерпеливо спрашиваю.

Он возвращается в спальню с парой тренировочных штанов и футболкой в руках.

– Ты дрожишь. Как насчет того, что ты переоденешься, и мы сядем поговорить?

Дерзость этого человека за гранью понимания. По электронной переписке он казался приятным, но опять-таки, ты никогда не можешь сказать, что скрывается за словами на экране компьютера.

Он пристально смотрит, и его маленькая ухмылка действительно раздражает меня.

– Возьми вещи, они мои. Я буду ждать внизу, пока ты будешь переодеваться.

Если бы я не стояла здесь окоченевшая в своем нижнем белье, я могла бы просто послать его к черту.

Но вместо этого, я беру одежду и при этом начинаю задаваться вопросом, не живет ли он в доме моего брата. Как только одежда оказывается в моих руках, его рот медленно растягивается в улыбке.

Раздражение охватывает меня, пока я разворачиваюсь в направлении босиком. Когда слышу тяжелые шаги, то пытаюсь выбросить все из головы хотя бы на пару секунд.

Что происходит?

Когда собираю все свое самообладание, я быстро снимаю мокрую одежду и переодеваюсь. Затем делаю ошибку, посмотрев в зеркало. Мокрая собака выглядела бы лучше, чем я сейчас. В попытке исправить отражение, я хватаю полотенце и стираю черную тушь с глаз. Затем с помощью пальцев расчесываю свои крупные локоны и стараюсь уложить их, но это почти невозможно.

Ладно, лучше, но не великолепно.

Кому какое дело?

Не то чтобы я пытаюсь произвести на него впечатление. На самом деле, я никогда не пыталась впечатлить мужчину.

Прежде.

Время перейти к делу. Иду из спальни вниз по лестнице. Включен телевизор, и я могу слышать, как метеоролог объявляет ту же самую информацию, которую водитель передал мне.

– Тропический шторм Анджела, который, казалось, затих, как только прошел над Кубой, набирает скорость ветра, пока движется к Флорида-Кис.

Дождь всё ещё льет без перерыва, но не было сигналов об эвакуации, так что я могу только предполагать, что находясь здесь, я в порядке.

Набравшись решимости покончить с этим разговором, я замираю на месте.

Нейт стоит перед встроенной кофеваркой, отчаянно размахивая рукой вверх и вниз, ругаясь себе под нос,

– Чертов кусок дерьма.

– Что случилось? Разве Miele (прим.ред.немецкий производитель бытовой техники) не выполнила того, что ты сказал сделать?

Он оборачивается.

Ощущение, что я смотрю на него в замедленном действии.

Без всякого предупреждения в воздухе ощущается напряжение.

Он на секунду ошеломлен, но затем выражение изумления отражается на его лице

– Зои Флауэрс, ты...

Слова: сексуальная, красивая, горячая как ад, возбуждающая, возникают в моей голове.

Откуда они взялись?

Улыбка сохраняется на его губах.

– Ты сестра своего брата, без чертова сомнения.

Слезы покалывают мои глаза. Не то, что я надеялась услышать, но гораздо более значимое.

Его лицо искажается, блеск веселья исчезает из взгляда, сменяясь на что-то темное. Он ставит две чашки кофе на стойку, разделяющую нас.

– Эй, я не слишком хорош в таких вещах. Я не хотел довести тебя до слез.

Я смахиваю слезы.

– Нет, на самом деле всё в порядке. Я просто скучаю по нему. Это всё.

Нейт хватается за стойку и опускает голову.

– Да, я тоже.

Тишина охватывает необъятность пространства, но как ни странно, это не кажется неловким.

Он поднимает взгляд.

– Зои, я наконец-то рад с тобой познакомиться.

Не могу не быть очарованной.

– Мне тоже очень приятно встретиться с тобой, Нейт.

Он откашливается, и, кажется, на его лице появляется немного застенчивости.

Не хочу пялиться, поэтому отворачиваюсь, чтобы посмотреть на стойку, и взгляд останавливается на двух чашках.

– Это латте?

Нейт поднимает голову одновременно с моей. Связь невероятна, электрический разряд проходит между нами, и клянусь, я вижу не ухмылку, а настоящую улыбку на его лице.

Самая очаровательная мальчишеская улыбка.

В животе порхают бабочки, и мне ничего не остается, как улыбнуться в ответ, чувствуя немного смущения.

– Предполагалось так. Я не знал, что ты пьешь, но подумал, что попробую сделать это.

Я двигаюсь ближе, достаточно близко, и мое бедро упирается в край столешницы.

– Тебе повезло, я буду пить все, что сделано из кофейных зерен.

Затем меня осеняет, что его волосы цвета лучших импортных кофейных зерен.

– Да, мне повезло, – повторяет он.

Присаживаясь на один из барных стульев, я дую на латте. Пенка не совсем похожа на пенку, больше на огромные мыльные пузыри или, возможно, на сгустки прокисших взбитых сливок.

– Ты ведь школьный учитель, верно? – спрашивает он.

– Что-то вроде того, – говорю я. – Я работаю в Рочестерском университете. Ты занимаешься недвижимостью, верно?

Уголки его губ ползут вверх.

– Что-то вроде того.

Я смеюсь.

– Шучу. Я всё знаю о тебе – крупный успешный генеральный директор перспективной компании, которая скупает убыточные предприятия, улучшает их, и затем продает. Зак говорил, ты очень смекалистый в бизнесе.

Это правда, но я забыла упомянуть, что Зак очень много мне рассказывал о нем.

Он приподнимает бровь самым сексуальным способом.

– Ты заставишь меня покраснеть, если продолжишь так говорить. Твои слова звучат так, будто ты упускаешь нечто самое важное. Я уверен, что твой брат, должно быть, собрал на меня компромат.

Откуда он знает, что Зак рассказывал мне о его неспособности совершать плохие поступки, о его одержимости работой и о потребности постоянно держать всё под контролем? Он никогда не говорил о нем унизительным образом. Нет, скорее, Зак боготворил этого человека. Слова «честный, трудолюбивый, уважительный» всегда следовали за тем, что не могло быть истолковано как негативное. Однажды Зак упомянул, что, должно быть, что-то в прошлом Нейта спровоцировало его экстремальное поведение.

Он мог понять это.

Честно говоря, и я тоже.

– Зи никогда не мог сделать комплимент, не убедившись, что немного съязвил. Мне кажется, он бы сказал что-то вроде этого: «Чертов мудак какой-то восходящей строительной компании».

Я пожимаю плечами. Мой брат действительно был привязан к нему.

– Может быть, это действительно больше похоже на правду.

Он ухмыляется, и, Боже помоги мне, я должна отвести взгляд.

Я пытаюсь убрать свои эмоции в сторону, потягивая латте. На вкус он как вода, но любитель кофе во мне слишком увлечен человеком, наблюдающим за мной, чтобы заботиться об этом.

Кажется, его глаза темнеют, когда они следят за тем, как я обхватываю губами край кружки, а затем жидкость стекает по моему горлу вниз. Его дыхание становится поверхностным, будто он представляет себе мой рот на чем-нибудь другом.

Мое воображение, должно быть, перевозбуждено. Я трясу головой и указываю на чашку.

– Неплохо.

Он делает глоток своего латте и практически выплевывает его.

– Неплохо! На вкус как дерьмо.

Я чувствую, как уголки моих губ снова ползут вверх. Клянусь, я так давно не улыбалась, что срываюсь и позволяю смеху завладеть мной, мое тело дрожит, волосы подпрыгивают, словно львиная грива.

Нейт изумленно таращит глаза, и я могу видеть, как напрягается его тело.

После того, как я наконец-то в состоянии говорить, мне удается выпалить:

– На самом деле, не так уж и ужасно на вкус. Ты просто вбиваешь время на таймере и подбираешь пропорции, и это всё. Подольше подогревай молоко и добавляй больше зерен.

Он ставит свою кружку и скептически смотрит на меня.

– Во время учебы в колледже, я работала в кофейне. Если хочешь, могу тебе показать?

Наши взгляды встречаются.

Когда он не отвечает, реальность обрушивается на меня. Я не могу позволить, чтобы это становилось флиртом.

Прочищаю горло.

– Ладно, так или иначе, мы можем вернуться к вопросу: почему ты находишься здесь среди ночи? Ты можешь быть честным со мной, ты остаешься здесь?

Мышца челюсти Нейта дергается, но он не отвечает мне. Вместо этого, берет свою кружку, поворачивается к раковине и выливает свой полный латте в водосток, затем идет в заднюю часть дома в темноте.

Поворачиваю голову так, что могу проследить за ним.

Он щелкает, включая свет, и поворачивается ко мне.

Я знаю, что он, должно быть, поймал мой пристальный взгляд, и одному Богу известно, что за одержимый вид, возможно, был на моем лице. Я быстро отворачиваюсь.

– Зои, думаю нам надо поговорить.

– Знаю, мы должны. И, Нейт, все хорошо. Действительно. Я не против того, чтобы ты оставался здесь, – я заверяю его, пока разворачиваюсь обратно.

Он открывает одну из стеклянных дверей, и шум шторма становится громче.

– Иди сюда. Я хочу показать тебе кое-что.

Что-то тянет меня к нему.

От него веет властью. Я могу сказать, что он привык добиваться своего, но я обычно не из тех, кто подчиняется господству. Я достаточно занималась этим на работе: мужчины профессоры – воплощение авторитетных личностей

Но, тем не менее, я двигаюсь, приближаясь к нему с осторожностью.

Звук волн, разбивающихся о берег, звучит красиво. Из-за открытой двери в воздухе витает приятный запах, или, возможно это Нейт – чистый, свежий, мужественный.

Не осознавая этого, я встаю прямо перед ним. Я теряюсь в ветре, воздухе, звуке и в нем. Запрокидываю голову назад, чтобы взглянуть на него. Я высокая, но он почти на голову выше меня, он, должно быть, под два метра ростом. Что-то в его близости заставляет мое тело чувствовать себя одержимым.

Это ни на что не похоже.

Нейт выходит за дверь на крытую веранду, почесывая щетинистый подбородок.

– Я говорил тебе, что я хреновый в подобных вещах, поэтому собираюсь просто покончить с этим.

Облегчение берет верх.

Вот оно.

Он, наконец, собирается признать, что ночует здесь. Господи, что если ему больше некуда пойти? Я никогда не задумывалась об этом. Может быть, он не так успешен, как думал мой брат. Что я собираюсь делать, если дело в этом? Не то чтобы я выставила его из своей постели, дерьмо, я имею в виду… на улицу.

Я двигаюсь вперед и останавливаюсь рядом с ним.

– Это, вероятно, будет лучше всего.

– Послушай, Зои, я думаю, это было недоразумение. Ты видишь что там?

Делаю шаг, и ветер пробирается под мою тонкую футболку.

– Едва ли.

Он указывает на что-то, но я не могу разобрать что это.

– Это сарай для лодок, который находится на краю собственности. Зои, Зи жил там, не здесь.

Я разворачиваюсь, и мои слова выходят такие же мощные как шторм.

– Это неправда. Он говорил мне, что жил здесь, в доме, которым владел.

– Это правда, Зои. Ты уверена, что он сказал тебе, что жил здесь?