Текст книги "Всего лишь один из парней (ЛП)"
Автор книги: Кейт Рупер
Соавторы: Лия Рупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Я крепче сжимаю палку. Просто игнорируй его. Но я не могу. Он шантажировал моего брата.
– В чем твоя проблема, Фредди? Держи свою глупую ложь при себе, или я расскажу всем командам обо всех травмах, которые ты когда-либо получал за всю свою жизнь!
Он плюется и смеется, подъезжая ко мне чуть ближе.
– Ложь, Ксандер? Ты все еще пытаешься это отрицать? Думаешь, я все забуду, когда ты пригласил Бена Уокера? Я никогда не забуду этого и через миллион лет, педик!
Он дергается вперед и толкает меня в плечо.
– Теперь, когда Элли рассталась со мной, ничто не мешает мне раскрыть твой секрет. Только подожди… Когда будет больнее всего, тогда я и скажу.
Я слишком потрясена, чтобы двигаться. Фредди искоса смотрит на меня, ожидая реакции. Но мне нечего дать. Мой разум наполняется воспоминаниями.
Бен Уокер раньше был в нашей хоккейной команде дома. Ксандер и он были довольно близки, но прямо перед тем, как мы переехали, они отдалились друг от друга. Это то, что случилось?
Ксандер гей?
У меня нет времени останавливаться на этом, потому что Фредди, разгневанный моим отсутствием реакции, бросается вперед.
– Тебе нечего сказать в свое оправдание, Белл?
Внезапно он отшатывается.
– Может, он и нет, но я знаю. – Хейден подъезжает сзади меня.
Фредди качает головой, но не снимает перчатки. Думаю, он помнит, когда в последний раз они с Хейденом поссорились. Он гримасничает, показывая улыбку щербатых зубов.
– Лучше береги себя, Белл. Ты только что выбрал худший бой в своей жизни!
Фредди уезжает, а я поворачиваюсь к Хейдену. Он качает головой.
– Ты должен игнорировать его. Не позволяй ему залезть тебе под кожу.
– Эй, – бормочу я, прикусывая каппу, – ты начинаешь говорить как я.
– Давай просто сосредоточимся на выполнении нескольких пасов, а.
Он смеется и улыбается мне сверху вниз.
Но его улыбка и смех не наполняют меня таким же счастьем, как обычно. Вместо этого я чувствую себя… виноватой.
Как это было для Ксандера? Я играла в хоккей, потому что хотела играть в хоккей. Потому что я хотела доказать, что я здесь. А моя дружба с Хейденом… это было потому, что…
Мои зубы так сильно впиваются в капу, что моя челюсть почти сжимается. Я запихиваю ее обратно в рот и смотрю на лед. Это не время думать. Это время для игры в хоккей.
Начинается следующий сет, и Хейден в огне, изо всех сил толкая «Ледяных Волков». Эванс наносит мощный удар, который отскакивает от штанги. Но как бы я ни старалась, я не могу разобраться в своих мыслях. Хоккеист обычно держит голову прямо, но я не могу даже смотреть на шайбу.
Ксандер гей?
Фредди мог лгать, но… теперь кажется, что все имеет смысл.
Ксандер полностью гей!
Почему он мне не сказал? Или мама? Или кто-нибудь? И неудивительно, что он злился на меня за то, что я так много времени провожу с Хейденом. Он пытался сохранить этот секрет всю свою жизнь, и вдруг я появляюсь и приклеиваюсь к самому горячему парню во всем Чикаго!
– Очнись, Эл! – Хейден кричит и бросает шайбу в меня.
Каким-то образом мне удается ее взять. Я почти уверена, что это первый раз, когда я коснулась шайбы за всю ночь…
Мои кости содрогаются, когда я ударяюсь о доски. Трещина проносится по арене, когда оргстекло рассыпается от удара. Слепая боль пронзает мое тело, когда я ударяюсь об лед, чувствуя, как падают осколки стекла.
Перед моим взором мелькают черные точки. Я слышу крики людей, но они приглушены, как будто я под водой. Вокруг меня какое-то движение.
Появляется лицо.
Хейден.
– Эл! Эл! Ты в порядке?
Я могу дать только один ответ. Если я не в порядке, значит, я ранена. Если я слишком сильно ранена, меня отвезут в больницу. Они снимут с меня майку и увидят, кто я на самом деле!
Я зажмуриваюсь. Соберись, Белл. Я открываю глаза и умудряюсь прохрипеть:
– Я в порядке.
Я пытаюсь собрать воедино размытые формы вокруг себя. Здесь и судьи, и линейные, и вся моя чертова команда – и они окружили Фредди, как стая львов вокруг детеныша антилопы. Конечно, меня проверял Фредди.
Проверял? Это было похоже на товарный поезд. Он ударил меня достаточно сильно, чтобы разбить стекло.
– Мне просто нужно добраться до скамьи.
Я сажусь. Боль пронзает меня.
– П-просто помоги мне подняться.
Хейден хватает меня под руки и помогает подняться на ноги. Я прикусываю каппу, чтобы не закричать. Пока мы катимся к скамейке, я оглядываюсь и вижу, что все инструкторы и спасатели собрались вокруг разбитого стекла.
– Некоторые фанаты пострадали, – говорит Хейден.
– Они порезались стеклом.
Мэдисон нервно расхаживает по скамейке, и меня накрывает волна облегчения. Я пойду с ней, пока все дрессировщики отвлекаются.
Я шагаю к скамье, пошатываясь. Мне кажется, что моя грудь вот-вот разорвется с каждым вздохом.
Тренер хватает меня за руку.
– Как дела? Тебе что-нибудь нужно?
Его гигантские усы качаются перед моим лицом. Я пытаюсь сосредоточиться, но могу только кивнуть в сторону Мэдисон.
Она бросается вперед и обхватывает меня рукой.
– Я присмотрю за ним и прослежу, чтобы все было в порядке!
Тренер кивает, и мы направляемся к задней части.
– Эл, подожди! Ты в порядке? – Хейден перепрыгивает через скамейку и направляется к нам.
– Все в порядке, Тремблей, – строго говорит Мэдисон.
– Сконцентрируйся на игре.
Хейден выглядит как потерянный ребенок, беспомощно глядя на меня, пока мы сворачиваем за угол в задние комнаты.
Как только мы добираемся до тренировочной комнаты и запираем дверь, я падаю на медицинскую кровать и распутываюсь. Слезы текут по моему лицу, и я плачу.
Руки Мэдисон по всему моему телу, она ощупывает мою голову, шею, руки. Когда она добирается до моих ребер, я кричу.
– Тебе больно, – вздрагивает она.
– Мне нужно вызвать доктора.
– Нет! – Я кричу.
– Они узнают.
Она стискивает челюсть, и я вижу тревогу в ее глазах.
– Мне нужно взглянуть.
Осторожно она снимает с меня шлем, майку – мою новую красивую майку – коньки и снаряжение, пока я не остаюсь в своих черных компрессионных штанах и топе. Она медленно сажает меня, чтобы снять с меня обтягивающую майку.
Я смотрю вниз. Гигантский красный синяк расползается под моей грудью.
– Тише, Элис, – шепчет она.
Громкие хлопки наполняют комнату, когда кто-то стучит в дверь.
– Эл, ты здесь?
Хейден.
Он кажется таким обеспокоенным.
Мэдисон выдыхает и идет к двери.
– Э-э, доктор просто проводит осмотр. Эл в порядке.
Хейден снова стучит в дверь.
– Ну, впусти меня! Почему я не могу войти? Эй, Эл! взяли перерыв, чтобы вымыть стекло!
Мэдисон бросает на меня взгляд. Черт, он настойчив.
Я кашляю и понижаю голос, морщась от боли.
– Я в порядке, чувак. Просто, ну, иди, победи «Ледяных Волков»!
– Впусти меня! Тебя так сильно ударили…
– Тремблей! Вернись в игру! – Мэдисон огрызается.
– Врачу нужно сосредоточиться.
Проходит мгновение, и затем эхо шагов. Мое сердце замирает. Из всех на свете он тот, кого я хочу сейчас видеть здесь со мной.
Она возвращается, ее глаза темны и сужены.
– У тебя огромные синяки. Возможно, ты сломала ребро.
Я тупо смотрю на нее, пока она не говорит:
– Тебе нужно в больницу.
– Нет, я не могу!
Она садится рядом со мной и приглаживает мои волосы.
– Шшш, не волнуйся. Я пойду скажу тренеру, что ничего серьезного, но я отвезу тебя в больницу, чтобы убедиться, что у тебя нет сотрясения мозга. Как только мы прибудем туда, ты сможешь зарегистрироваться как Элис Белл.
Я киваю. Немного морфия сейчас звучит неплохо.
– Позволь мне развязать тебя, прежде чем мы уйдем. Давление на ребра может ограничить твое дыхание.
Прохладные пальцы Мэдисон осторожно снимают с меня тугую повязку. Я прижимаю руки к краю кровати. Черт, Фредди действительно меня зацепил. Как я могла не видеть его таким, какой он есть? Полный мудак, который будет шантажировать брата своей девушки.
Вина растет все глубже во мне. Мой бедный брат.
Мурашки покрывают мою кожу, когда Мэдисон хватает рулон марли и слегка оборачивает его вокруг моей груди и ребер. Она стоит в стороне, любуясь своей работой.
– Этого хватит, пока мы не доберемся до больницы. Я пойду скажу тренеру.
– И возьми мою сумку, – говорю я.
– У меня там моя толстовка и телефон.
Мэдисон кивает и выходит из комнаты, закрывая дверь.
Думаю, мне придется сообщить маме, что я в больнице. Она взбесится, что я получила травму, но пока это не мешает «Ледяному» балу, я думаю, что переживу это.
Я зажмуриваюсь. Это нормально. Я буду в порядке. По крайней мере, теперь моя голова чувствует себя нормально, и я не сломала запястье или лодыжку. Мои ребра заживут, и я снова буду играть.
Но Ксандер…
Щелкает замок и поворачивается ручка двери.
– Это было быстро, Мэдисон. Ты принесла мою сумку?..
Мой голос останавливается. Это не Мэдисон стоит в дверях.
Это Хейден.
Хейден
Я не могу ясно мыслить. Дело не в том, что в голове нет мыслей – их слишком много. И ни один из них не имеет никакого смысла.
Я получил ключи от тренера, чтобы пойти проверить своего товарища по команде. Мой друг. Эл Белл.
Но это не Эл, сидящий на кровати.
Это девушка.
На ней узкие черные брюки, а сверху ничего, кроме свободной повязки, которая явно перекрывает грудь.
У Эла нет груди. У Эла нет таких ног. И голос не такой.
Воспоминания вспыхивают в моем мозгу. Видел ли я когда-нибудь Эла в чем-нибудь, кроме его свитера, спортивных штанов и мешковатой рубашки? Это вообще мой друг?
– Убирайся! – кричит девушка.
Но я этого не делаю. Я вхожу внутрь.
– Черт возьми! Закрой дверь!
Тот голос. Теперь это звучит как Эл, этот знакомый гнусавый визг. Я закрываю за собой дверь, но не могу оторвать взгляда от человека передо мной.
Хотя это Эл… это он. Те же неряшливые волосы, большие серые глаза, взгляд оленя в свете фар. Его майка, штаны и коньки лежат на полу.
– Что происходит? – Я говорю.
В моем голосе гнев. Она не отвечает.
– Кто ты? – Я щелкаю.
Она смотрит вниз.
– Я-я… я Эл Белл.
– Эл – мой товарищ по команде. Где настоящий Эл Белл? – Я оглядываясь.
– Ты никогда не встречался с ним! – кричит она.
– Моего брата зовут Александр Белл. Он сломал ногу прямо перед началом сезона, поэтому я притворилась им. Чтобы он не потерял место в команде.
Я смотрю на эту незнакомку передо мной. Все это не имеет никакого смысла. Мое тело дрожит от гнева, на который я не знал, что способен. Он гудит под моей кожей, как живое существо.
Все время, что я провел со своим другом Элом… он был девушкой.
Я качаю головой и отказываюсь в это верить. Последние несколько месяцев я почти каждый день проводил с Элом. Я бы знал! Должно быть, это какая-то дурацкая шутка, и мой друг, настоящий Эл, выйдет и посмеется.
Но когда я смотрю на девушку передо мной, я понимаю, что ошибаюсь.
Она настоящая Эл.
– Так… ты лгала мне все это время? – Я плюю и кладу руку на дверь.
– Ты лгунья.
– Я Элис, – говорит она.
Ее лицо искажается от боли, и она хватается за бок. Внезапно она падает вперед, и, прежде чем я даже понимая, что делаю, я наклоняюсь вперед, чтобы поймать ее.
Она морщится и вздрагивает от моего прикосновения.
В моих руках она кажется такой маленькой, такой хрупкой.
– Элис, – повторяю я, изучая ее лицо всего в нескольких дюймах от моего. Элис Белл. Девушка моей мечты из гостиничного номера.
– Т-ты, – выдыхаю я, – ты манипулировала мной.
Печальное, ужасное осознание опускается на меня. Все это время, каждое мгновение, которое я провел с Элом Беллом, человеком, которого я считал своим лучшим другом, было ложью.
– Хейден, это было не…
Я положил ее обратно на кровать. Она наклоняется, слегка всхлипывая. Мне больно смотреть на нее, но я не могу оторвать глаз.
– Я познакомил тебя с моей семьей… Я рассказал тебе о своих родителях…
– Э-это не было ложью, – говорит она сквозь стиснутые зубы.
– Да. Это было. – Я поворачиваюсь спиной к ней.
– Тебе нужно в больницу.
– М-Мэдисон забирает меня.
Я смеюсь.
– Ты действительно все продумала. Фальшивая девушка, фальшивое имя. Фальшивый друг. Ты, должно быть, подумала, что я идиот.
Каким-то образом она сползает с кровати и ковыляет ко мне.
– Хейден, подожди. Я… я, эм…
Я смотрю на нее. Она кажется такой крошечной по сравнению со мной в моих коньках. Что она могла сказать, чтобы объяснить все это? Чтобы оправдать ложь мне все это время? Тем не менее, в глубине души у меня бурлит надежда, что, может быть, она сможет, что она скажет мне, что не хотела выставить меня дураком. Может быть, в нашей дружбе все-таки была доля правды.
– Да… Элис?
– Нельзя никому говорить.
– Что?
– Никто не может знать, что я девушка. Пожалуйста!
Мой желудок опускается. Вот и я снова попался на ее уловки. Как я мог подумать, что она будет беспокоиться о том, что я подумаю? Возможно, я думал, что Эл Белл был моим другом, но ее интересует только одно. Сама она.
Мои руки сжимаются в кулаки, и мне приходится отвести взгляд.
– Что бы ни…
– Я не могла тебе сказать, – наконец произносит она.
– Я никому не могла доверять!
– Кроме Мэдисон?
– Это было… по-другому.
– По-другому, – выплевываю я.
– Мне все равно. – Я смотрю прямо в эти чертовски знакомые глаза и чувствую, как во мне поднимается отвращение.
– Ты поцеловала меня!
Я отвожу глаза, не в силах смотреть на нее, когда говорю:
– Ты черт возьми поцеловала меня!
– Это была ошибка… тебя не должно было быть там! Кроме того, ты был пьян и поцеловал меня! – Ее лицо краснеет.
Так что все это ничего для нее не значило.
А теперь она признается, что думает обо мне на самом деле: просто какой-то пьяный хоккеист в номере отеля.
– Бьюсь об заклад, вы с Мэдисон здорово посмеялись над этим. Грустный, жалкий Хейден Тремблей. Полагаю вы тоже думали, что сидеть на снегу перед катком моих родителей было весело.
– Нет, – говорит она, и ее голос ломается.
– Я не хотела подходить к тебе так близко… чтобы зайти так далеко.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, а затем внимательно смотрю на нее. Я больше не могу видеть своего друга Эла. Я даже не вижу девушку из того гостиничного номера, ту, чей поцелуй всегда оставался в глубине моего сознания, вообще никого не вижу.
– Что ж, Элис Белл, – говорю я, – извини, что причинил тебе столько неудобств.
Ее губы изгибаются в рычании.
– Ничего из этого не о тебе, ясно? Ты не понимаешь. Только, пожалуйста, никому не говори. – Она хватает меня за руку.
– Пожалуйста, Хейден.
Истинная причина, по которой она расстроена. Не то чтобы она лгала мне месяцами.
Я отдергиваю руку.
Дверь со щелчком открывается, и входит Мэдисон. Она лихорадочно переводит взгляд с Эла – Элис – на меня.
Я бормочу себе под нос:
– Не волнуйся, твой секрет в безопасности со мной.
Я иду к двери.
– Так было бы всегда.
ГЛАВА 15
Элис
Мэдисон запирает дверь и смотрит на меня. Ее глаза насторожены, как будто она могла сломить меня одним лишь взглядом.
– Ты в порядке?
– Я в порядке, – говорю я, удивляясь тому, насколько спокоен мой голос.
Это я, я думаю. Это Элис, которую я помню. Девушка, которая была в полном порядке после того, как увидела обман Фредди. Девушка, которая смотрела, как уходит ее отец, и ни дня после этого не плакала. Девушка, которая может принимать удар за ударом на льду и все еще подниматься.
Другая Элис, потерянная, которая рыдала на полу в ванной после того, как Хейден поцеловал ее, и на льду несколько минут назад…
Просто нет места.
Плач никогда ничего не решал, и этот рассеянный беспорядок пострадал после того, как его ударили о доски.
Пока Мэдисон помогает мне надеть толстовку и спортивные штаны, я ловлю ее взгляд. Она смотрит на меня так, как будто со мной что-то не так. Мол, что-то не так внутри.
Я делаю несколько глубоких вдохов, когда мы выходим из арены. Ну и что, если Хейден узнает мой секрет? Все будет хорошо. Я позвоню ему. У нас будет долгий разговор. Он поймет. Он был так взбешен, потому что шла игра. Он всегда такой во время игры – резкий и неразумный. После игры я уговорю его сохранить секрет Ксандера. Мой секрет.
Он поймет.
Он должен понять.
***
Хейден
Заменили оргстекло, перевязали раненых болельщиков, и теперь мы в любой момент должны возобновить игру. Наша команда сидит на скамейке, беспокойно постукивая коленями. Мы все стремимся покончить с этим. До конца игры осталось пять минут, а мы даже не забили гола.
По скамейке разносится ропот. Товарищ по команде вышел. Они продолжают спрашивать меня, в порядке ли он. Какие у него травмы? Вернется ли он к следующей игре?
Я не могу ответить ни на один из них. Что я должен сказать? Изрядно сломанные ребра, неприятный синяк, о да, и теперь Эл – девочка. Мой параноидальный мозг неистовствует – кто-нибудь из моих товарищей по команде скрывает от меня что-то, как это делал Эл?
Я качаю головой.
Это не имеет значения. Ни у кого из них не было того, что было у нас с Элом… этой химии на льду и вне его. Мои мысли возвращаются к той безумно горячей девушке в гостиничном номере. Как она могла так поцеловать меня, а на следующий день играть со мной, как ни в чем не бывало?
Я пытаюсь объединить двух людей воедино: Элис и Эла.
Я просто не могу.
– Тремблей, ты проснулся, – говорит тренер Забински.
Я встаю, собираясь перепрыгнуть через скамью, когда тренер кладет руку мне на плечо.
– С Беллом все будет в порядке. Мён отвезет его в больницу, просто в качестве меры предосторожности.
Когда тренер говорит об Эле, меня тошнит. Он понятия не имеет. Эл был таким чертовски хитрым. Все его маленькие штучки начинают обретать смысл: приходить на игры в полной экипировке, аллергия на мыло, этот дурацкий гнусавый голос. Все части лжи.
Я киваю, но тренер не отпускает моего плеча.
– Я знаю, что Фредлунд нанес Беллу большой удар, но лучший способ заставить их заплатить – не давать сдачи сильнее.
Я пытаюсь отодвинуться, но тренер крепче сжимает мою майку. Я вздыхаю и поворачиваюсь, пока не смотрю ему в глаза. Вместо гнева его лицо полно беспокойства. Он действительно думает, что я собираюсь пойти и начать драку с Фредлундом. Тренер не понимает, что Эл того не стоит. Зачем мне защищать такого лжеца?
– Ты теперь капитан, – говорит он.
– Покажи им, что это значит.
Я еще раз киваю и бросаюсь на лед. Что это значит? Эл был тем, кто помог мне получить тройку. У нас был план, как это сделать. Но все это для него ничего не значило.
Яростный гнев снова поднимается во мне. Я крепче сжимаю палку и концентрируюсь на реве толпы. Я катаюсь к центру льда, готовый принять вбрасывание. Все мое тело горит бурной энергией. Мне нужно играть.
Фредлунд едет напротив меня. Я сжимаю зубы, и образ того, как он врезается в Эла, мелькает перед глазами. Каким-то образом его грязный чек прошел как законный, но я знал, что он пытался навредить ей.
Моя кровь закипает, и я смотрю на него сверху вниз, побуждая его сказать что-нибудь. Он встречает мой взгляд бледными глазами и самодовольным взглядом, который говорит мне, что он точно знает, что сделал.
– Плачешь о том, что твой маленький дружок пострадал? – усмехается он.
– Что ты собираешься делать без того, чтобы никто не кормил тебя голами?
Я вдыхаю и выдыхаю, пытаясь вспомнить слова тренера, но голос Фредлунда наполняет меня тошнотворным адреналином.
Он откидывает голову назад.
– Какое жалкое оправдание для капитана! Ты бы видел свое лицо, когда Белл упал. Белое как призрак.
Его слова текут сквозь меня, как будто он наполняет меня ядовитым топливом. Я слегка улыбаюсь ему, побуждая его продолжать. Вам от этого будет только хуже.
Он бросает взгляд на рефери, который катится к нам с шайбой, затем шепчет достаточно тихо, чтобы я мог слышать. «Но это неправда. Вы уже видели большой успех, когда махали маме и папе на прощание».
Судья парит с шайбой между нами. Фредлунд выигрывает вбрасывание и уносится по льду.
Я двигаюсь, даже не читая пьесу. Я не понимаю, что делаю, пока почти не натыкаюсь на него. Я катаюсь быстрее. Фредлунд передает шайбу, и теперь она на другой стороне поля.
Это не имеет значения. Он привлек к этому моих маму и папу.
И он обидел Элис.
Фредлунд хотел драки… теперь он ее получит. Я врезаюсь в него изо всех сил. Никогда в жизни я не был так готов к бою. Но у меня нет шанса. Он плывет вперед и падает лицом на лед.
И не встает.
Элис
– Я в этом не сижу, – говорю я маме.
Она стоит в дверях моей больничной палаты, держа руки на инвалидном кресле. Я протискиваюсь мимо нее и выхожу в коридор.
– Всего несколько ушибленных ребер, – говорю я.
– Ничего не сломано!
– Но доктор сказал, будь помягче, милая!
– Угу, не напоминай мне.
«Будь осторожна» на языке врачей означает, что я пропущу следующие пять игр. Мэдисон вернулась на каток, чтобы сообщить тренеру плохие новости. Я надеюсь, что он не слишком расстроен и не пересматривает свое решение поставить мне пятерку. Не то чтобы я сделала хоть что-то, чтобы заслужить ее сегодня.
Мама подкрадывается ко мне сзади и заставляет надеть зимнюю куртку: ярко-розовую с оторочкой из искусственного меха, которую она купила мне два Рождества назад. Если я включу сегодняшний день, в сумме получится один раз, когда я его надела.
Я смотрю на свою мать. Она примчалась сюда так быстро, как только могла, как только я написала ей, что я в больнице.
Тушь размазана вокруг глаз.
О нет, ее слезы были не от того, что она видела мою боль или мои ушибленные ребра.
Это после того, как она вошла в больничную палату и увидела мою изменчивую стрижку.
Да, моя мама плакала, потому что я постригся. Единственная светлая сторона этого дня – это знать, что мне больше никогда не придется носить накладные волосы.
Тем не менее, мама пришла, как только узнала, что я в больнице.
– Привет, мама, – тихо говорю я.
– Спасибо.
Ее глаза устремляются вверх, а тело неподвижнее, чем я когда-либо видела.
– Я знаю, что не всегда облегчаю тебе жизнь, – говорю я, глядя вниз, – и недостаточно говорю тебе, как сильно тебя ценю. Ты так усердно работаешь, чтобы мы с Ксандером могли продолжать делать то, что любим.
Я встречаюсь с ней взглядом.
– Я люблю тебя, Ма.
Ее нижняя губа выпячивается и дрожит, как нервная чихуахуа.
– Элис, – говорит она и берет меня за руку.
– Возможно, я никогда не пойму, почему ты любишь хоккей. Но я понимаю, что очень люблю тебя… даже с этой прической.
Я смеюсь и притягиваю ее к себе, чтобы обнять.
– Я все еще не сижу в этой инвалидной коляске.
Мама смягчается, и мы спускаемся в вестибюль. Мама выстраивается в очередь к стойке регистрации, чтобы заполнить бумаги на выписку.
– Где Ксандер? – Спрашиваю я.
– Он был в театре на репетиции. Я позвонила ему, но его телефон был выключен.
Так что мне еще не нужно встречаться с Ксандером.
Я делаю глубокий вдох.
Это больно, но меньше, чем раньше, благодаря наркотикам, которые я принимаю.
– ЭЛИС!
Я поворачиваю.
В вестибюле с мешком со льдом, прижатым к лицу, сидит Фредди.
Первое, что я делаю, это надеваю капюшон. Про себя я неохотно благодарю свою мать за эту идеальную маскировку. Затем я отхожу от мамы как можно дальше. Если Фредди упомянет что-нибудь о Ксандере, играющем в хоккей при ней, мне конец.
Он встает и подходит ко мне. Я замечаю, что его правая рука связана. Должно быть, что-то случилось после того, как меня сбили с ног, потому что я определенно приняла на себя худшее из этого удара. Он бросает пакет со льдом на один из стульев в вестибюле, обнажая окровавленное месиво на носу, резко скошенном в одну сторону лица.
– Элис, – снова говорит он и обнимает меня. Я напрягаюсь не только потому, что он прижимается к ребрам, которые ушиб два часа назад, но и потому, что быть так близко к Фредди – все равно, что меня обнимает гигантская крыса, скользящая вокруг меня своим слизистым хвостом.
Я отталкиваюсь от него.
– Ты же знаешь, что мы расстались, да? – Я рычу.
Типичный Фредди, все еще пытающийся сделать меня своей собственностью.
Он смеется и проводит рукой по своим светлым кудрям. Я замечаю, что на концах есть немного засохшей крови.
– Мы с твоим братом немного поругались сегодня. – Он пожимает плечами.
– Как он?
– Ушибленные ребра, – шиплю я.
– Ксандер сделал это с тобой? – Я указываю на его забинтованную руку.
– Всего пара вывихнутых пальцев.
Он вздыхает и смотрит вдаль. Кажется, я знаю, кто это сделал, но надеюсь, что ошибаюсь.
– У «Соколов» есть один капитан-мудак. Впрочем, так ему и надо. Он дисквалифицирован на пять игр.
Он смеется, и мой желудок полностью опускается на пол. Хейден только что стал капитаном! Его нельзя отстранить, не сейчас. Он нужен команде.
Он нужен мне.
– Смотри, Элис. – Фредди делает шаг вперед, и я отвожу один назад, чтобы сохранить дистанцию между нами.
– Я собирался позвонить тебе.
Я едва могу смотреть на него, поэтому смотрю на маму, все еще сидящую за стойкой регистрации.
– Фредди, – бормочу я, – мне все равно. Я должна идти…
Он хватает меня за руку.
– Я уверен, что Ксандер рассказывал тебе обо мне кое-что, но это неправда. Он не знает, что видел.
Я чувствую, как моя рука дрожит, как будто я боюсь. Боюсь Фредди? Нет. Боюсь того, что он у меня отнял. Мою гордость. Доверие между моим братом и мной. Ярость кипит в моей больной груди, и мое дыхание горячее и тяжелое от этого гнева.
– Ксандер был в замешательстве. Эта девушка была моей…
– Фредди. Останавись. – Я отдергиваю руку.
– Я знаю, что сегодня ты намеренно причинил боль моему брату. Я знаю все, что ты ему сказал. Все, что ты говорил о нем.
Фредди делает шаг назад.
– Мне все равно, гей он или нет. Неважно, – говорю я, и мне все равно, что мой голос такой громкий, весь холл поворачивается к нам.
– Знаешь, что имеет значение? Твоя поврежденная рука. Хочешь знать, почему?
Он качает головой, но я продолжаю.
– Может быть, это вылечит. Может быть, это не так. Может быть, тебе просто будет немного больно каждый раз, когда ты держишь клюшку, или, может быть, твой выстрел будет всего на дюйм. Но это большое дело для такого посредственного игрока, как ты. Может быть, теперь твои удары не будут такими сильными. Может быть, «Ледяные Волки» поймут, что им не нужен в их команде такой коварный, подрывной, мудак, как ты.
Впервые в жизни он молчит.
– А может и нет. – Я пожимаю плечами.
– Но я знаю, что мне не нужно твое коварное, подрывающее мудацкое «я» рядом со мной или моим братом. Оставь нас в покое, и, возможно, твоя следующая поездка в Чикаго не будет проведена в отделении неотложной помощи.
Он отступает, но ударяется о кресло в вестибюле. Я вижу, что он пытается придумать, что сказать мне в ответ, но, судя по пораженному выражению его лица, в его голове ничего не происходит.
Кто-то появляется позади меня, и я чувствую, как рука сжимает мое плечо.
– Готов аидти, милая?
Я поворачиваюсь и улыбаюсь маме.
– Ага.
– О, привет, Гален! – Моя мама сияет.
– Так приятно снова тебя видеть!
Он кивает и запинается:
– Привет, Р-Розалин.
– О, Гален, посмотри на себя! Твое красивое лицо… испорчено! – Она обнимает меня и притягивает к себе.
– Сегодня была тяжелая ночь. Наша бедная Элис играла в своей женской лиге и ударилась о доску и ушибла себе ребра. Она сказала мне, что это даже разбило стекло!
Я перестаю дышать. Я даже не могу пошевелиться.
Фредди тоже не двигается. Во всяком случае, не его тело. Но его глаза оживают, глядя на меня с болезненным пониманием.
Мама продолжает болтать о предстоящем «Ледяном» балу, о том, какой милой парой мы были, о ее новой благотворительной организации, но все это не имеет значения. Все, что имеет значение, – это взгляд, которым он на меня смотрит.
Я думала, что выиграла. Я думала, что получила от него лучшее.
Но Фредди использует слабости, как акула, и он только что нашел кровь.
Я думаю, мама прощается, потому что Фредди пожимает ей руку, а потом ухмыляется мне.
– Увидимся.
Я иду к выходу, как статуя, шаг за шагом, когда слышу, как он кричит:
– Эй, Элис!
Я не хочу оборачиваться, но поворачиваюсь, видя его бледные глаза и окровавленное лицо.
– Скажи Элу, что я увижу его на льду.
