Текст книги "Поющая все песни (СИ)"

Автор книги: Кейт Констебль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Быстрее, чем Калвин могла понять, он спел другую ноту низким голосом, быстро и резко, и нож полетел из его ладони молнией к Дэрроу. Занни с воплем бросился вперед, сбил Дэрроу на землю. Калвин закричала. Что-то просвистело возле ее уха, и воздух заполнили копья и стрелы с огнем: патрули пробились, стражи бежали к ним, крича и бросая оружие. Самис повернулся, поднял руки и запел с силой, оружие развернулось в воздухе и посыпалось на тех, кто его бросил.

– Лодка, в лодку! – кричала Калвин, прикрывая голову руками, она видела, как другие бегут к реке. Она добралась до лодки первой. Траут втянул ее на борт и потянулся к веслам, но Калвин остановила его. – Нет, стой… мои друзья…

– Нужно уплывать! – крикнул Траут, но Тонно прыгнул в раскачивающуюся лодку, втащил за собой Дэрроу и Занни. Дэрроу схватил одно весло и отодвинул Траута. Стражи подбежали к берегу, один поднял руку и бросил копье, чуть не попал по Трауту, и тот испуганно застонал и отпрянул так, что чуть не вывалился за борт.

– Вниз! – закричал Тонно, хватая второе весло. Они с Дэрроу опустили весла в воду, сначала неровно, а потом плавно стали грести в отчаянном ритме, пот проступил у них на лбах. Нога Дэрроу была слабой, но не руки, он водил веслом так же сильно, как Тонно. Они отплыли от берега, поток понес их по течению.

Раздался свист и плеск. Этот шум повторился несколько раз, и Калвин поняла, что это стражи бросали копья в лодку. Но они не попали, а Дэрроу и Тонно уверенно уводили лодку прочь, опережая оружие. Она пыталась увидеть, что стало с Самисом, она не слышала его чары. Может, он скрылся во тьме, как сделал в Антарисе, и ушел с призом. Она всхлипнула.

– Калвин! – резко сказал Дэрроу. – Займись Занни.

Она испуганно повернулась и увидела, что Занни сжался на дне лодки.

– Занни? – она опустилась рядом с ним. – Что такое? – она сама видела в ярком свете луны рукоять ножа Самиса и темное пятно на его боку.

– Не вытаскивай! – рявкнул Тонно. – Будет хуже, – пот лился по его лицу, он двигал весло.

– Я могу замедлить кровотечение, – Калвин жалела, что не пробыла дольше в лазарете, чтобы узнать секреты Урски! Но ее знания хоть немного помогут. Занни тихо стонал, его лицо было бледным, он зажмурился, прислонялся к борту. Калвин коснулась его плеча.

– Занни, я спою чары, тебе станет холодно. Это остановит кровотечение, это поможет, – он не ответил. Она коснулась раны и тихо запела.

Она подняла голову и крикнула Трауту, сжавшемуся у носа лодки:

– Траут, скорее, дай рубашку!

Дэрроу и Тонно тихо и мрачно гребли, смотрели, как она терзает рубашку Траута на полоски. Она тихо пела при этом, и кожа Занни стала холоднее.

Траут сказал:

– Дайте мне грести, я умею.

Он занял место Тонно, тот опустился рядом с братом и устроил его голову на своих коленях.

– Тише, мы вернемся скоро на «Перокрыл», – он посмотрел на Калвин. – Почему он такой холодный? Ты его почти убила. Он едва дышит, его нужно согреть.

– Нет, – Калвин сжала нож и осторожно вытащила из раны. – Его сердце замедлилось, крови течет меньше. Так мы делаем в Антарисе, – она как можно лучше промыла рану Занни, перевязала ее, но ее ладони дрожали.

Тонно убрал ее руки.

– Я не хочу твои чары ведьмы на моем брате!

– Не трогай ее, Тонно! – лицо Дэрроу было бледным и хмурым. – Их чары спасли меня. Может, она спасет Занни.

Тонно и Калвин долго смотрели друг на друга, Тонно опустил голову, и Калвин снова запела, голос сперва дрожал, а потом стал ровнее.

Дэрроу сказал:

– Нужно осмотреться, пока мы не врезались в берег. Тонно, возьми весло. Ты, как там тебя? Траут, смотри с носа.

Тонно неловко вернулся в центр лодки, вскоре продолжил грести.

Траут прошел к носу лодки. Он смотрел на реку, серебристый путь, по которому они медленно плыли к морю.

– Гребите сильнее, со стороны порта упавшее дерево. Нет, не так сильно, – а потом. – Резко влево.

Калвин придерживала голову Занни. Она вспомнила, как он сидел на крыше каюты «Перокрыла» на солнце и учил ее моряцким терминам, смеясь, когда она ошибалась. Она заморгала и коснулась его прохладного лба.

– Впереди камни, – крикнул Тонно. – Осторожнее.

Калвин тихо пела, и слышались порой постанывания Занни с дыханием.

Путь по реке был быстрее, чем по дороге, но все равно казался долгим. Они не могли замереть, ведь тогда потеряли бы шансы добраться до порта раньше Самиса. Калвин села за весла, хоть ее руки были слабее, чем у Траута. Обожженные земли проносились в тихом мраке, пока река не стала шире, и они не вылетели в гавань.

Они не искали свою лодку, они думали лишь, что Занни нужно доставить на «Перокрыла». Дэрроу взял оба весла, и лодка полетела по бухте. Тонно и Дэрроу подняли Занни и унесли в каюту, Калвин спешила за ними.

Калвин старалась не вспоминать потом ту ужасную ночь. Пока она оставалась с Занни в каюте, она слышала все звуки сверху, как они поднимали лодку на борт, поднимали парус и отплывали, и она ощутила, как «Перокрыл» поплыл в море.

Но это было на фоне. Весь мир сузился до каюты и кровати с Занни. Она сделала все, что могла, чтобы облегчить его боль, использовала мед и целебные травы и отвары, чтобы нанести на рану, остужала его тело чарами, как учила Урска. Но, хоть кровь текла медленнее, она не останавливалась. Калвин прикладывала компрессы к ране, чтобы ослабить боль. Порой он смотрел на нее и почти улыбался, коснулся рукава его же рубашки, что она одолжила, и словно подмигнул ей, веселясь от ее облика. Тонно сел с братом, взял его за руку и говорил с ним, и Занни вроде слышал его, сжимал его руку. А потом Тонно ушел управлять кораблем, ведь Траут умел грести, но не был моряком, а Дэрроу не справлялся один.

Калвин не знала, сколько сидела рядом с Занни, остужая его лоб, сжимая его руку. Она пела ему чары, песни о пчелах и колыбельные из Дома матерей в Антарисе. «Перокрыл» одно время плыл сильно, а потом Дэрроу тихо прошел в каюту. Калвин подняла голову.

– Я сделала все, что могла. Жаль, я не все знаю об исцелении.

– Боюсь, одних знаний тут не хватило бы, – он коснулся повязки пальцем, хмурясь и не глядя ей в глаза.

Калвин сказала:

– Думаешь, Самис преследует нас?

– Не знаю, и мне все равно, – резко сказал Дэрроу. Он прижал ладонь к глазам на миг. А потом сказал нежнее. – Понаблюдай сверху, а я немного посижу с Занни.

Она обернулась на пороге.

– Я видела его. В Митатесе. До реки. Он пришел за Горном. Он… я думала, он – это ты.

Дэрроу посмотрел на нее.

– Самис говорил с тобой в моем обличье?

Она кивнула.

– Он… коснулся меня…

– Он ранил тебя? – вопрос был ударом хлыста.

Она покачала головой. Занни тихо застонал, и Дэрроу повернулся и коснулся его лба. Его голос стал холодным.

– Принять лицо и голос другого – самый сложный трюк видимости, еще и стоять перед тем, кто его знает, поддерживать чары. Он устанет от этого. Потому он не преследовал нас даже с Горном. Ему нужно отдохнуть. Скрыться и отдохнуть.

Она робко сказала:

– Он сказал… что это ты придумал собрать Девять сил, что ты хотел стать Поющим все песни. Это же не правда?

– Ради богов, Калвин! Не время для таких вопросов. Иди, оставь нас в покое!

Калвин одна в каюте прижала дрожащие ладони к столу, костяшки побелели. Она не понимала, как переживала за Дэрроу. Самис понял, что он ей дорог, и она выдала себя, бросившись в его объятия. Теперь Дэрроу презирал ее, это не удивляло. Она была слабой, дала Самису обмануть ее, потеряла Горн, и Занни… она сглотнула.

Она выбралась на палубу и была удивлена, хоть и слабо, увидев дымку рассвета на небе. Они были далеко от порта Митатеса, плыли на восток по заливу Сарди к рассвету. Она видела черную стрелу на крыше каюты, другую неподалеку, лучники с башен стреляли по ним, а она и не знала. Тонно был у румпеля. Он позвал ее:

– Подержи, я схожу вниз. Флаги должны указывать туда, а парус – туда.

Калвин была бы рада взять румпель, еще и без присмотра других, но теперь ей почти не было дела. Тут она не врежется. И было не так и сложно держать румпель, чтобы ветер нес корабль по волнам.

Траут прошел к ней, держась за край каюты, выглядя зелено. Он робко сел рядом.

– Ты в порядке?

– Морская болезнь, – сказал он и повернул голову к ветру на миг. А потом сказал. – Как твой друг?

Калвин пыталась ответить, но не могла. Траут замешкался на миг, а потом коснулся ее руки.

– Мне жаль.

Калвин кивнула и моргнула, сжала румпель сильнее. Полоска света была во весь горизонт, белый парус корабля сиял как жемчуг. Дэрроу поднялся на палубу, темный силуэт на фоне рассвета, и прошел к борту. Он постоял там немного, не двигаясь, отвернутый от них. Становилось все светлее. Три луны еще высоко сияли среди оставшихся звезд. Время Пролитой чашки, одна половина луны была наклонена, а две другие – маленькие и круглые – были как капли жидкости, что текли из нее, застыв на горизонте, еще не упав за землю. Пока что.

Она увидела голову Тонно на пороге каюты. Он замер на вершине лестницы, там он часто сидел и курил трубку, а потом он неловко прошел к Дэрроу. Дэрроу повернулся, Тонно заговорил, и Дэрроу обхватил широкие плечи Тонно, пока тот склонил голову и плакал.

Она вдруг поняла, что моргать нет толку. Но она не могла отпустить румпель. Ей нужно было вести корабль, и она сжала его обеими руками, чтобы «Перокрыл» держался курса. Она не видела парус, не видела флажок на мачте. Это не имело значения. Она смотрела на свет, нос корабля был направлен на восток, и они плыли в тумане слез.

Шесть

Беспокойное море

– Я хочу домой, – сказал Траут.

Он не смотрел в глаза Дэрроу или Калвин, а рассеянно глядел на стол, где лежали остатки их последнего приема пищи. С утра, когда тело Занни в белой простыне отпустили в зеленые волны, никто не думал об уборке. Тонно не ходил в каюту, он вел корабль вперед в ночи. Он ни с кем не говорил, стоял у румпеля, один со своим кораблем, диким морем и звездами.

– Что толку все время повторять это? – нетерпеливо сказал Дэрроу. – Сколько раз мне говорить, мы не можем тебя вернуть. Ты в опасности, как и мы.

Траут покрутил чашку.

– Он твой враг. Ладно. Я из Митатеса, понимаю ненависть и врагов. Но его проблема с тобой. Что ему до меня?

– Ты помог нам! – Калвин склонилась над столом. – Пойми, мы не можем вернуться. Нельзя рисковать встречей с ним. Ты не можешь так рисковать.

– Ты выступил против него, – утомленно сказал Дэрроу. Они с Траутом так спорили не в первый раз. – Самис не позволит тебе быть без наказания. Только так мы можем тебя защитить. Понимаешь?

– Нет, – сказал Траут. Он упрямо сжал губы. – Я не видел эту силу. Я не верю, что у него есть сила. Я должен вернуться к учебе. Если меня долго не будет, я провалю семестр. У меня хватает проблем и без вмешательства мастеров.

– Как ты мог не видеть силы Самиса? – воскликнула Калвин. – Ты был в мастерской, когда он изменил лицо. Он остановил твои слова! И ты был у реки, когда он заставил землю содрогаться.

– Я ничего такого не видел, – Траут моргал за линзами. – Я видел в мастерской старика, что заставлял тебя поцеловать его. Гадко, но не магия. Мне в рот попал в темноте воротник. И что? И на реке я был занят лодкой, чтобы ты и твои друзья могли сбежать, и ты даже не поблагодарила меня, кстати. Я не верю в эту магию, в эти ваши чары.

– И не нужно верить, но ты в опасности, – сказал Дэрроу. – Холодная сталь, а не магия, убила Занни.

Тишина. Доски корабля потрескивали, волны шептались. Калвин сглотнула. Даже сейчас было сложно поверить, что Занни не выпрыгнет на палубу, не станет свистеть в любой миг. Она собрала ладонью крошки в горку и шевелила их пальцем.

После паузы Траут сказал:

– Он уже покинул Митатес. Он получил рожок. Вы сказали, что он хотел это.

Дэрроу резко встал, сбил ложку на пол и поднялся на палубу. Траут с презрением посмотрел ему вслед.

– Я помог вам, – возмутился он. – Ты сама так сказала. Я помог, а теперь ты помоги мне. Верни меня. Его там уже не будет. Мне нет смысла задерживаться.

– Сейчас слишком опасно, – сказала Калвин. – Пока мы не можем вернуться. Пока не… – она замолчала. Что? Их срочное задание было заброшено. День за днем, ночь за ночью они плыли на восток, но, когда Калвин спросила у Тонно, плывут ли они в Калисонс, он промолчал, покачал головой так сильно, что она больше с ним не говорила.

Траут вернул ее вопрос.

– Тогда куда мы направляемся?

– Не знаю, – печально сказала Калвин. – Не важно.

– Для меня важно, – сказал Траут, ушел на свою кровать и задвинул шторку.

Калвин посмотрела на бардак на столе, но не было смысла убирать. Скоро завтрак. Зачем прятать все в шкафчики, если придется снова доставать? И они не ели вместе, никто нормально не готовил. Они ели, когда хотели, чаще всего – руками и на палубе. Она встала и закрылась в своей маленькой каюте, легла на кровать. Она должна была тренировать дыхание, в последний раз она делала это на корабле, когда осталась там одна в порту Митатеса.

От этой мысли обвинения всплыли в голове. Ей не стоило покидать корабль, плыть на берег, встречать Траута, находить Горн и давать Самису обмануть ее. Она зря боролась с ним, зря подняла шум, вызвав Дэрроу, Тонно и Занни на улицы. Если бы она дала Самису Горн сначала, Занни был бы тут, мыл бы тарелки.

Ее сердце разрывалось от боли и тоски по дому. Она скучала по гулу пчел в ульях. Она скучала по холодному воздуху гор и перемене цветов на снежных вершинах на рассвете и закате. Она скучала по руке Марны на голове, по пению сестер в зале. Она шептала в подушку, как делал Траут: «Я хочу домой». Она уже не станет жрицей. Когда наступит середина зимы, другие пойдут в священную долину, где холодный темный пруд и водопад замрут от чар жриц, станут черным льдом под черным небом. Серебряные звезды, которые было ясно видно, пока три луны были в тени, будут сиять как сосульки. Голые ветви дерева будут тянуться ввысь, озаренные огнями костра на берегу, и нить чар поднимется, тонкая и ясная в холодном воздухе, новички будут по одному выходить на полотно льда, держаться на ногах. Если чары девушки дрогнут, она провалится в воду в темноте и утонет. Если по воле Богини она дойдет до другой стороны, обнимет колонну водопада, получит поцелуй Марны, то она ступит на берег жрицей. Этой зимой Калвин должна была ступить на черный лед. Но другие пройдут ритуал без нее. Они вспомнят ее? Марна подумает о ней?

Ей нужно было расчесать волосы и заплести снова. Нужно встать и найти гребень. Она не двигалась. Она закрыла глаза.

На следующий день она встала рядом с Дэрроу у румпеля. Ветра было немного, он крутил румпель, чтобы поймать ветер парусами. Калвин смотрела на это.

– Можно мне?

– Нет. Ты еще не готова к этому заданию.

– Так научи меня.

– Я не в настроении, – мрачно сказал он.

Подавив расстройство, Калвин отвела взгляд. Наступило время Ногтя и Четверти яблока, третья луна была полоской, такой бледной и изящной, что ее было едва видно. На стыке лета и осени, когда созревали и висели в садах яблоки, все сестры помогали мужчинам собирать их, и старушки ловили корзинками яблоки, что новички сбрасывали с ветвей. Было всегда много смеха в дни, когда собирали яблоки, тогда можно было залезать на деревья в саду, хотя никто не спрашивал, откуда девочки умеют так хорошо лазать, если остальное время это было запрещено.

Калвин сказала:

– Может, Траут прав. Стоит вернуть его домой.

– Это корабль Тонно, – сказал Дэрроу. – Курс выбирает он, а не я.

– Он изменит его сразу, стоит тебе сказать.

– Вряд ли Тонно готов меня слушать. По моей просьбе мы отправились в Митатес. Он не согласится вернуться туда.

– Но нам нужно вернуться. Ты все еще не нашел колдуна огня.

– Их нет, – сказал с горечью Дэрроу. – Они все в прошлом. Мы были там достаточно долго, чтобы убедиться. Чары утрачены. Осталось лишь тело магии – Горн Огня, и он у Самиса. В Митатесе уже ничего нет.

Калвин притихла от шока, а потом сказала:

– Так мы сдаемся?

– Кости Себатрота! А как еще? У него лед, огонь, железо, язык и видимость. Он смог убедить тебя в Митатесе, что он – это я, и он трогал тебя… – Дэрроу затих, медленно вдохнул. – Если бы он ранил тебя… – он не закончил, лицо Калвин пылало.

После паузы Дэрроу продолжил:

– Ты слышала его у реки? Продлим охоту. Для него это игра. Он близок к цели. Все кончено.

Сердце Калвин колотилось. Она протянула руку к Дэрроу, но он вздрогнул, словно ее пальцы были изо льда.

– Близок, но не достиг! – завопила она. – Ему еще нужна Сила зверей и ветров. И Сила становления. Ты сказал, что никто не знает чары для Силы становления, или кому их дали Древние. Он никогда не найдет их.

– Но где-то в Тремарисе люди знают эти секреты. И он найдет их. Он – охотничья собака, что знает запах магии. Если они там, он их найдет. Или Силы притянут других к нему, как муравьев на мед.

Калвин топнула ногой.

– Ты просто хочешь, чтобы он стал Поющим все песни! Почему не помочь ему? Почему ты так просто сдаешься?

Дэрроу повернулся к ней.

– Я? Легко сдаюсь? Тебе ли говорить, дочь Тарис! Ты отдала Горн, нашу последнюю надежду, без боя. Он так завоевал тебя словами и манерами? Как ты смеешь говорить со мной об этом?

– А что мне было делать? – кричала Калвин. – Ты забыл об опасности? Как я могла бороться, если бы он убил тебя? – слова чуть не душили ее, но гнев подстегивал. – Стоило благодарить меня за спасение жизни! Сколько уже раз? Три или четыре?

Дэрроу молчал мгновение, смотрел на горизонт. А потом посмотрел на нее.

– Лучше бы меня убили четыре раза, но Занни был бы спасен.

Всхлип вырвался из горла Калвин. Она слепо прошла мимо Тонно по кораблю, свесилась с борта, чтобы брызги волн попадали на лицо, чтобы она не могла отличить соль моря от соли слез.

Она уловила, что кто-то сел рядом с ней, ощутила ладонь на плече и стряхнула ее.

– Прости за мои слова.

Но она молчала, через пару мгновений Дэрроу встал на ноги и ушел, хромая.

Ночью ее разбудили голоса сверху: ворчание Тонно и писк Траута. Лунный свет проникал в окошко над ее кроватью, она открыла его, чтобы прогнать жар дня, а теперь слышала обрывки спора Траута и Тонно, которые приносил прохладный ветер. Она замерла на миг, слушала «еще не поздно повернуть… слушать мелкого… не моя вина, что твой брат…».

Калвин услышала, как Тонно плюнул на палубу, раздался рев и отчаянные крики. Она выбралась на палубу, сжимая прутья лестницы, пока корабль покачивался. Он двигался сильнее обычного, она подумала, что они поймали сильный ветер, а на палубе увидела, что Тонно и Траут бились за румпель. Траут застиг Тонно врасплох, иначе не добрался бы до румпеля, а теперь старался удержаться, бледный и испуганный, но решительный. Лицо Тонно искажал гнев, он пытался убрать руки Траута, но тот пинался, ударил так, что Тонно согнулся и хрипел.

– Хватит! – закричала Калвин и побежала вперед. Ветер сбивал ее, лунный свет потускнул, и она оступилась.

– Прочь, девчонка! – завопил Тонно, шагая к Трауту, тот пытался развернуть корабль. Но так он плыл против ветра, доски скрипели, паруса трещали, как хлысты, и корабль накренился так, что Калвин схватилась за стену каюты, чтобы не упасть.

– Траут! – тихо сказал Дэрроу, но его как-то было слышно среди рева ветра и шума волн. Он раскачивался с кораблем у двери каюты. – Отдай Тонно румпель.

– Нет! – Траут сжал румпель обеими руками, склонился над ним телом.

– Отдай, или мы утонем. Поднимается буря.

Калвин подняла голову. Звезды по одной съедала тьма, тучи быстро собирались, закрыли луны и охватили небо. Буря поднималась, выла над морем. Она услышала чей-то всхлип, поняла, что это был Траут. Он опустил голову, линзы потемнели. Калвин слышала свой шепот «быстрее». Вдали гудел гром, и она ощущала первые капли дождя на своей щеке.

– Траут, будь умнее, – Дэрроу был спокоен, словно Траут мог всю ночь обдумывать ответ, словно «Перокрыл» не прыгал на волнах, как козленок на горной тропе. – Если хочешь, мы высадим тебя на суше, когда будем рядом, и ты сам сможешь вернуться в Митатес.

– И мы высадим и тебя! – прокричал Тонно, вдруг повернувшись к Дэрроу. – Тебя и твои проклятые чары! Или просто выбросить тебя за борт, чтобы ты сам плыл в свой Меритурос, откуда и прибыл.

– Тонно, хватит! – закричала Калвин. – Ради Богини, осторожнее!

Траут отпустил румпель. Корабль дернулся от ветра, и все пошатнулись. Траут упал на колени и пополз к каюте, прикрывая рукой линзы от дождя, стучащего по палубе. Тонно прыгнул к румпелю, крикнул Трауту:

– Малый! Останься на палубе! Нам нужны все руки!

– Траут, Калвин, со мной, – Дэрроу все еще был поразительно спокойным. – Поможете с парусом.

Калвин тянула за канаты, которые ей указывал Дэрроу, закрепляла их, как показывали. Траут делал так с другой стороны. Они спорили, но им пришлось работать вместе. Парус становился все меньше, чтобы ветер меньше цеплял ткань, и «Перокрыл» меньше трясло от бури. Калвин ощущала, как румпель стал лучше слушаться больших рук Тонно. Корабль двигался мягче, но быстро по воде. Дождь лил на ее спину, заливал глаза. Калвин услышала шум, которого не было много дней: гул моря о камни, где-то впереди и справа. Она закричала Дэрроу:

– Впереди суша!

– Мы у Рта, – крикнул он.

Она кивнула, будто понимала, ее ладони все еще завязывали канаты, что удерживали парус, пальцы неловко скользили от дождя, и палуба качалась под ногами. Занни говорил ей о Рте, казалось, давно, где Бухта Сарди соединялась с Великим морем. Эта брешь была узкой и опасной, окруженной скалами, и между ними были опасные камни, которые моряки звали Зубами. Некоторые торчали над водой, но другие прятались под волнами. Она подняла голову, щурясь от дождя, и увидела, как один из камней скользнул мимо, тихий и зловещий, пропал во тьме. Он был близко, она могла бы коснуться его рукой. Но не было времени пугаться, Дэрроу уже звал ее помочь закрыть каюту, куда попадала вода. Она вспомнила, что оставила окошко открытым и у себя. Ее постель и вещи точно уже промокли.

Они с Дэрроу боролись с люками, она приблизила рот к его уху и закричала:

– Скоро мы проплывем мимо Рта?

– Не мимо, – крикнул он. – Через.

Калвин раскрыла рот.

– В Великое море?

Он не услышал, но увидел движение ее губ и кивнул. Он ушел к Трауту, что пытался закрепить канаты, которые выскальзывали из его рук, как живые. Другие острые камни виднелись во тьме, Тонно хмурился, сосредоточенно ведя корабль среди них. Буря были слишком сильной, чтобы делать хоть что-то еще. Тонно и Занни уже были тут, она слышала, как они обсуждали путь в Неску и Люминис, в Геллан. Но они сделали это лишь раз, не в бурю и не в темноте.

Вдруг корабль поднялся на стене воды, окруженный белой пеной, покачиваясь, а потом они обрушились в стеклянную пропасть. Что-то без предупреждения стукнуло Калвин по ногам, она растянулась на палубе, лишившись дыхания. Она беспомощно скользила к краю корабля, к зияющей бездне волн, отчаянно пытаясь ухватиться. Но корабль склонился в другую сторону, и она покатилась, ударилась головой о стену каюты, ошеломленная, промокшая, едва дышащая. Тонно кричал ей встать, и скорее, но она могла лишь держаться за край каюты, следующая волна ударила по ним. И за криком бури раздался самый жуткий звук: оглушительный треск, громче грома, от этого звука корабль содрогнулся. Калвин услышала визг Траута, а потом с треском мачта сломалась пополам, упала на палубу мокрым парусом и канатами. Все стало хаосом.

Буря рассеялась утром, они покачивались в Великом море. Утро было уже долго, но из-за туч и дождя они не заметили. А теперь они видели, как пострадал корабль и они.

Верхняя часть мачты отвалилась. Большая брешь была на палубе, куда она упала. С мачтой отпал и парус, был отрезан, и его унесло за борт в панике бури. На лбу Траута был порез, его ударили обломки. Остальные были в синяках и ушибах разной степени, а Тонно тяжело дышал, сломал ребро в тряске. Но потеря мачты была наибольшей катастрофой. Они не могли починить ее, не добравшись до суши с деревьями. Без большого паруса они еще могли плыть, но не могли ловить ветра и потоки, повернуться к Бухте Сарди.

Дэрроу и Тонно тихо и яростно спорили в каюте. Они не убирали бардак в каютах, ведь было бы не так плохо, если бы все было в шкафчиках, но еда, тарелки, чашки и одежда лежали всюду после бури.

Дэрроу сбил кусок свечи сапогом, и он прокатился по каюте.

– Нам нужна новая мачта. Без нее мы беспомощны.

Тонно покачал головой.

– Нужно повернуть на запад и попытаться добраться до Калисонса.

– Это долго. И там слишком быстрые потоки, мы не доберемся до суши. Лучше двигаться на восток. Мы должны прибыть к островам Дорьюса.

– Найти острова – как найти песчинку на пляже! Я не знаю эти воды. Нужно вернуться, – настаивал Тонно.

– Я плавал тут раньше, острова на востоке, как бусы на нити.

– Но кто сказал, что мы на востоке? Нас уже могло унести на юг или на край.

– Это глупо…

– Кто тут моряк, ты или я?

Они спорили, Траут и Калвин сидели на палубе по краям румпеля. Калвин крепко сжимала его, это почти не влияло на то, куда они плыли, но ей хотя бы казалось, что она что-то делает. Она не хотела спорить с Дэрроу и Тонно. Мир во время бури пропал, и все ссорились еще хуже.

– Почему мы не вернемся? – сказал Траут. – Мы не можем так плыть в открытое море.

– Поток нас не развернет. У нас нет выбора.

– И куда мы теперь? – Траут махнул на пространство океана.

Калвин молчала, у нее не было ответа. Она не знала, что лежало впереди. Может, они будут плыть вечно среди волн, не найдут сушу, умрут от голода или жажды, беспомощные. Она сжала крепче румпель.

– Дэрроу и Тонно придумают что-нибудь.

– Теперь чары вам не помогают, – едко сказал Траут.

– Океан слишком глубокий для сил Дэрроу, – сказала Калвин. Она весь день думала, как помочь своими силами. Но ничего не придумала.

– Можно разбить пополам остатки мачты, но парус это не удержит. Можно сделать большие весла. Если есть, из чего делать. Или можно поймать морского змея, и он толкнет нас к суше, – Траут снял очки и протер рубашкой, как делал часто от волнения.

– Ты предлагал это Тонно? – Калвин представляла его реакцию.

– Думаю, он был впечатлен идеей о морском змее.

– Как нам его поймать?

– Не знаю, что они едят?

– Людей, – прорычал Тонно, подойдя к румпелю. – Почему бы не обвязать тебя веревкой и не порыбачить?

– Смешно, – Траут отошел. Калвин рассмеялась впервые за долгое время, казалось, и после этого засмеется она не скоро.

День за днем они плыли с потоками вокруг Калисонс, полного ферм, садов и ручьев, но невидимого и недосягаемого для них. Рано или поздно эти потоки унесут их в неизвестные дали Великого моря, могут доставить севернее к островам Дорьюс, как думал Дэрроу, или южнее, к Меритуросу, как боялся Тонно. Корабль был маленьким, не готовым к вояжам по океану. Воды было много, но еды почти не осталось.

Чем дальше на юг они плыли, тем жарче становилось, словно они уплывали в лето, хотя, судя по лунам, должны были ощущать прохладу осени. Воздух душил в каюте. Калвин спала на палубе, прислоняясь к свернутому канату, но Тонно ворчал, что она мешает и прогонял ее вниз, где она лежала без сна, думая, что с ними станет.

Тонно смог поймать неводом рыбы, чтобы продлить запасы еды немного. Это не была толстая сладкая рыба Бухты Сарди, это была быстрая худая рыба глубин со вкусом океана. Дэрроу каждый день становился на носу и пробовал свои силы, надеясь, что притянет их к берегу. И каждый день он уходил с опущенной головой. Каждую ночь Тонно смотрел на небо и пытался высчитать их положение по звездам, понять, сколько они проплыли за день. Немного. Они уходили в свои углу, чтобы остальные не видели их отчаяния.

– Должен быть выход, – сказал Траут. – Нельзя поплыть к земле на лодке?

Дэрроу покачал головой.

– Мы слишком далеко от берега. Риск слишком велик.

– Но риск и в том, что мы будем плыть вечно!

– Богиня присмотрит за нами, – сказала Калвин.

– Ты и твоя богиня! Внимательно же она смотрит, – сказал Траут, – то буря, то переломы, то солдаты. И твой друг мертв.

Тонно встал и пошел проверить невод.

– Ты можешь молчать, если не можешь сказать ничего полезного? – прошипела Калвин.

– А ты – если не можешь сказать ничего умного?

– Тихо! – раздраженно поднял голову Дэрроу. – У нас хватает проблем без ваших ссор.

– Но вы с Тонно ссоритесь дольше нас, – едко сказала Калвин.

Траут в тот день начал продумывать прибор. Он взял еще одни линзы, вытащил их из оправы и закрепил по концам узкой трубки, которую прижал к глазу.

– Не такой сильный, как в моей мастерской, – сказал он, показывая Дэрроу, – но лучше простого глаза. Не моего глаза, – добавил он. – Мое зрение кошмарно. Но Калвин зоркая. Она с этим увидит сушу или корабль задолго до нас.

И Калвин весь день разглядывала горизонт, пока все не плыло перед глазами, и она боялась, что станет видеть плохо, как Траут. Но на третий день после создания трубки Траута, она кое-что заметила.

– Думаю… я вижу парус, – она опустила трубку и с сомнением посмотрела на север.

Тонно схватил трубку.

– Ты права, – сказал он через миг. – Квадратный парус… даже два.

– Два корабля?

– Нет, корабль с двумя мачтами. Большой. В Бухте Сарди корабли такой вес не выдержат. Этот плавает по океану, а не рыбачит.

– Меритурианский? – тихо сказал Дэрроу.

Тонно покачал головой.

– Непонятно. Но откуда еще он может быть?

– Торговец плывет в Геллан.

– Они нам помогут? – спросила Калвин.

– Если мы предложим ценное, то можно выпросить путь до ближайшего порта.

– Они могут забрать меня с собой, – сказал Траут, – доставить в Митатес.

– Они могут доставить тебя до Кельда, – сказал Тонно. – Меритурианские торговцы не поплывут в Бухту Сарди.

– Кельд – уже близко, – пылко сказал Траут.

Корабль долго не было видно.

– А если они не увидят нас? – почти в агонии спросила Калвин. – У них такой трубки нет, – казалось, другой корабль проплывет мимо, не заметив их. Но белые паруса вскоре стало видно на горизонте.

– Они видят нас, – сказал Дэрроу. – Они сменили курс.

– Меритурианский, – Тонно хлопнул по борту. – Это точно. Смотри на форму.

Калвин видела высокие палубы другого корабля, различила фигурки экипажа на канатах.

– Торговец с грузом, серебром, золотом и железом из шахт Гил и Фейн, – сказал Дэрроу. – Они возьмут зерно в Геллане и поплывут обратно.

Траут махал широко руками.

– Они видят меня! Они машут!

– Откуда нам знать, что нам помогут? – теперь Калвин ощутила сомнения. – Откуда нам знать, что им можно доверять?

– В море иначе, девчонка, – Тонно хмуро посмотрел на нее. – Моряки помогают друг другу.

– За цену, – сказал Дэрроу. – За цену.

Большой корабль доплыл до них и возвышался. Экипаж был в коротких поношенных штанах, босой, на них были полосатые береты разного цвета. Их кожа была загорелой, а волосы из-под беретов торчали сухие и соломенные, обесцвеченные солнцем.