Текст книги "Аметист и золото"

Автор книги: Кейт Холмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Очнулась она, когда Алекс уже нес ее на руках по коридору в спальню, освещенную золотистым светом. Бережно опустив Мелисанду на огромную кровать, он отступил на шаг. Но она порывисто схватила его за руку:

– Не покидай меня, Алекс! Пожалуйста!

Голос Мелисанды звучал, словно мольба. Он упал перед ней на колени и стал покрывать поцелуями ее глаза, губы, плечи, хрипло приговаривая:

– Не бойся, я не оставлю тебя! Я здесь, я с тобой.

Откинув голову, Мелисанда тихо постанывала от наслаждения, ощущая тепло его губ своей обнаженной кожей. Алекс начал ее раздевать, но вдруг замер, издав громкий судорожный вздох, когда платье соскользнуло с ее плеч. Мелисанда взглянула на него и увидела, что он пожирает жадным взглядом ее обнаженную грудь с торчащими сосками.

Алекс провел кончиком пальца по ее шелковистой коже и прошептал:

– Какая ты нежная, Мелисанда! Словно теплый шелк.

Наклонившись, он лизнул ее шершавым языком и сжал губами сосок. Этого Мелисанда вынести уже не могла: выгнувшись дугой, она застонала, умоляя его овладеть ею немедленно. Алекс отшатнулся, она снова застонала, на этот раз выражая протест. Но он вскочил с кровати и поднял ее на ноги. Глаза его светились безумным желанием. Он выразительно посмотрел на ее талию и стал судорожно развязывать пояс платья и расстегивать застежки.

Мелисанда некоторое время молча наблюдала, уронив руки, за его суетливыми движениями, и вдруг ей стало весело и спокойно Она почувствовала свою власть над этим мужчиной.

– Постой! – Едва сдерживая смех, рвущийся наружу, она одним движением расстегнула крючки, платье упало к ее ногам, искрясь и переливаясь оттенками оперенья райской птицы, а его обладательница осталась в одних трусиках.

Мелисанда не обладала большим опытом любовных свиданий, но когда они случались, она всегда стеснялась своей наготы и беззащитности перед мужчинами.

Сейчас все обстояло иначе. Она стояла перед Алексом абсолютно непринужденно, гордясь своим прекрасным голым телом и властью над мужчиной, которую оно ей давало.

Во взгляде Алекса читалось не только желание, но и нежность. И, посмотрев ему в глаза, Мелисанда поняла, что она нужна ему вся, целиком, не только одно ее тело привлекает его. И следом за этим к ней пришла уверенность, что у нее нет никаких сомнений в том, что она влюблена в Алекса.

– Ты такая красивая! – тихо сказал он.

– Как драгоценный камень? – поддразнила она, пытаясь возбудить его еще сильнее.

– Нет, гораздо красивее! – покачал он головой. – Ты живая, настоящая, теплая.

Он протянул руку и провел пальцами по верхней кромке ее трусиков. Этого хватило, чтобы Мелисанду бросило в дрожь. Он положил ладонь ей на живот и медленно погладил, постепенно поднимаясь к груди.

– Ты великолепна! – приговаривал он. – Ни один из камней не сравнится с тобой.

– А ты все еще не разделся! – Она потянула за кончик его галстука.

Он с улыбкой прижал ее к груди.

– Если хочешь, можешь устранить эту проблему!

– С удовольствием! – расхохотавшись, воскликнула она и стала развязывать галстук, испытывая при этом не меньшее эротическое возбуждение, чем тогда, когда он раздевал ее.

С галстуком и пиджаком Мелисанда разделалась легко. Несколько больше хлопот доставили ей пуговицы на рубашке, а тем более – запонки в манжетах. Она стащила с Алекса рубашку и кинула ее туда же, куда и пиджак – на пол, после чего сделала паузу, чтобы полюбоваться мускулистым волосатым торсом. Но Алекс не позволил ей расслабиться.

– Не отвлекайся на мелочи, продолжай! – взмолился он и, взяв ее руки, положил их на ремень брюк.

Мелисанду не требовалось поторапливать, она справилась в мгновение ока и с этой работой, торопясь увидеть его полностью обнаженным, почувствовать кожей его голое тело и, наконец, ощутить его мужскую плоть глубоко в себе.

Правда, пальцы ее предательски дрожали, расстегивая ремень и молнию. Она не стала заострять свое внимание на причине того, почему брюки соскочили с него с подозрительной скоростью, словно бы их подтолкнула какая-то скрытая пружина, и, наклонившись, начала стаскивать с ног Алекса ботинки и носки.

Но Алекс был не в состоянии ждать так долго. Он в сердцах чертыхнулся, рывком выпрямил ее и, сорвав с нее трусики, освободился от последнего предмета своего туалета самостоятельно. Не обращая внимания на нечленораздельные протесты Мелисанды, он с радостным возгласом опрокинул ее на кровать и накрыл своим телом.

Еще мгновение ушло на быстрый поцелуй и взаимное приноравливание тел, а затем он вошел в нее, издав животный рык.

– Мелисанда, – хрипел он, то ли от восторга, то ли от огня, поглощающего их обоих. – Мелисанда!

Но она уже ничего не слышала, охваченная новыми, невыразимыми ощущениями…

Проснувшись на рассвете, Алекс увидел, что ночник на тумбочке включен. Усилием воли он заставил себя приподняться и, опираясь на локоть, потянулся к выключателю. Взгляд его упал на лежащую рядом Мелисанду: наполовину прикрытая измятой простыней, она крепко спала, зарывшись головой в подушки.

Алекс потихоньку лег на свое место и повернулся к ней лицом. Разметавшиеся волосы закрывали почти все ее лицо, обнаженные руки были прижаты к груди, пальцы крепко сцеплены. В такой позе она выглядела и невинной, и соблазнительной одновременно, и Алекс моментально отреагировал на это зрелище.

Он погладил ее по голому плечу, коснулся локтя и провел кончиками пальцев по руке. Затем очень осторожно и медленно начал раскрывать ее сжатый кулак. Мелисанда что-то пробормотала во сне и отдернула руку.

Но Алекс не успокоился на этом. Он наклонился и легонько дунул ей в ухо. Она недовольно зашевелилась и глубже зарылась в подушки.

– Мелисанда! – прошептал Алекс.

Ответом стало недовольное мычание.

– Мелисанда!

Она медленно открыла глаза и удивленно воскликнула:

– Алекс?!

– Ты ожидала увидеть кого-то другого? – с улыбкой спросил он.

Она поморгала, сделала глубокий вдох и, поудобнее устроившись на подушках и радостно улыбнувшись, сонно проговорила:

– Доброе утро! Ты уже давно бодрствуешь?

– Нет, только что проснулся, – ответил он и погладил ее волосы, разметавшиеся по плечам. Волосы казались шелковыми, а плечи приятно согревали ладонь. Алексу вспомнились слова молодого бармена в кафе, отпускавшего ему кофе утром после карнавала: «Девушку нужно разглядывать утром! Если и утром она будет выглядеть так же, как выглядела ночью, тогда это именно та девушка, которая вам нужна».

Потрясенный прозорливостью юного донжуана, он непроизвольно сжал пальцами плечо Мелисанды.

Алекс с изумлением обнаружил, что утром Мелисанда возбуждает его еще больше, чем накануне вечером, а ведь тогда ему казалось, что он взорвется от вожделения.

– Надеюсь, ты не из тех ненормальных карьеристов, которые вскакивают с кровати ни свет ни заря и мчатся очертя голову на службу? – поинтересовалась она.

Вопрос звучал невинно, однако блеск ее глаз и то, как она запустила пальцы в волосы у него на груди, свидетельствовали, что настроена она воинственно.

– Только не сегодня, – сдавленно ответил он.

– Вот и чудесно! – удовлетворенно сказала Мелисанда и передвинула руку чуть пониже, отчего у Алекса окончательно все смешалось в голове. Он понял, что в ближайшее время из постели ему уже не выбраться, и судорожно вздохнул.

Глава 16

– Именно так и следует начинать новый день! – с удовлетворением изрекла Мелисанда, поднимая бокал со свежевыжатым апельсиновым соком.

Экономка Алекса, появившаяся несколько ранее с сумками, набитыми фруктами и хлебом, накрыла им столик для завтрака на просторной веранде, сплошь увитой жасмином, тенистой и уютной. Вдыхая нежный аромат и любуясь открывающимся с высоты видом Рио и холмов, Мелисанда не забывала поглядывать и на мужчину, сидевшего напротив нее.

– Тебе, как я вижу, нравится открывающаяся отсюда картина, – сказал Алекс, рассмеявшись.

Мелисанда обожала его густой, теплый смех, он возбуждал ее, как крепкий бразильский кофе. Она покачала головой, задумчиво играя бокалом:

– Мне понравилось все: и завтрак, и утро, и ты, и мы оба.

Из взгляды встретились. Он застыл, словно она пронзила его насквозь. Мелисанда обеспокоенно поежилась: не поторопилась ли она с выводами? Но в следующий миг она уже успокоилась, согретая его теплой улыбкой.

– Предлагаю тост за славное утро! – сказал Алекс и, коснувшись бокалом ее бокала, залпом осушил его.

Мелисанда не торопилась последовать его примеру, она отхлебывала сок по глоточку, пораженная внезапно вновь охватившим ее сомнением. Нет, она не ошиблась: и его нежный взгляд, и волнующая, пропитанная страстью и негой близость после ее пробуждения не давали ей оснований сомневаться в том, что они испытывают друг к другу. Но все же…

Еще мгновение назад она могла поклясться, что видит в его глазах отражение своих чувств: страсти, восторга, любви. «Да, именно любви», – мысленно повторила она, понимая, что, как бы глупо, безумно и наивно это ни звучало, она должна признаться себе, что любит Алекса Роубсона.

Мелисанда нервно передернула плечами и поплотнее запахнула полы махрового халата, который одолжил ей Алекс. Он украдкой скользнул взглядом по ее голым ногам и отхлебнул кофе из чашки.

Перехватив его взгляд, Мелисанда усмехнулась и немного успокоилась. Халат он предложил ей надеть, когда голод вынудил их покинуть постель? Помятое шелковое платье, лихо сброшенное ею вчера вечером на пол, мало подходило для завтрака на открытой веранде.

– Ну, – промолвил Алекс, – чем бы тебе хотелось заняться сегодня? Как насчет автомобильной прогулки на побережье океана? Или экскурсии в горы?

Она чуть было не сказала, что хочет снова забраться с ним в постель. От одной лишь мысли о таком времяпрепровождении у нее вскипела кровь. Слова уже вертелись у Мелисанды на языке, когда она вдруг вспомнила, что на сегодня у нее назначена деловая встреча.

– К сожалению, это невозможно! Я чуть было не забыла, что Каталина договорилась с одной почтенной дамой, что та покажет мне свою коллекцию старых журналов и документов, относящихся как раз к тому самому периоду, которым я занимаюсь. Я не хочу упускать такой случай, в ее собрании могут оказаться уникальные материалы! Встреча с Каталиной у меня в десять, мне пора идти: нужно еще заскочить домой, переодеться…

Она едва не добавила «принять душ», но прикусила язык: это она уже делала сегодня, и даже дважды, потому что в первый раз в душевую проскользнул Алекс…

Сердце Мелисанды бешено заколотилось, на щеках выступил румянец. А на физиономии Алекса читалось, что ему тоже только что вспомнился этот эпизод.

– Если не возражаешь, – сказал он, – я поеду с тобой. Тебе ведь понадобится переводчик при таком объеме работы?

– Разумеется, – ответила Мелисанда, – я буду только рада!

На самом деле она не была в этом так уж уверена, ее снова охватили сомнения в отношении его намерений.

Уставившись на пожелтевший от времени листок, лежащий перед ним, Алекс нахмурился: черные чернила давно превратились в бурые, и при тусклом освещении буквы было трудно разобрать. От долгого сидения скрючившись у него свело спину, а в глазах рябило от тщетных попыток прочитать слова, написанные женщиной, умершей полтора века назад.

Он откинулся на спинку стула и повел плечами, разминая затекшие мышцы. Мелисанда как застыла на другом конце поцарапанного стола, так ни разу и не пошевельнулась. Когда она вошла сюда несколько часов назад, то завизжала от радости, как маленькая девочка. Он же едва не чертыхнулся, окинув взглядом стопки старых книг, журналов и писем, возвышающиеся от пола до потолка.

В голове у него уже тогда мелькнула мысль пойти на попятную, и теперь он жалел, что у него не хватило духа извиниться и сразу уйти.

Однако несмотря на усталость и физический дискомфорт, он вынужден был признать, что ему небезынтересно взглянуть на прошлое глазами современницы и участницы описываемых событий. Женщины той далекой эпохи, измученные насущными заботами, утомленные непосильным трудом, а порой и отчаявшиеся, изливали свои тревоги, страхи, желания и надежды на страницы дневников, которые писали для себя, и писем, которые посылали домой. Их бесхитростные строчки были предназначены лишь очень узкому кругу близких им людей, оставшихся на родине, однако слова их спустя многие годы поразили Алекса своей пронзительной правдивостью.

Разбирая эти материалы, он впервые осознал, почему эта работа так увлекает Мелисанду. Несомненно, столь же трепетно относилась к историческим документам и владелица этой коллекции. Энтузиазм Мелисанды и обаяние Алекса настолько смягчили сердце этой старой женщины, что она разрешила Мелисанде изучать материалы столько времени, сколько она сочтет нужным.

– Обычно я так не поступаю, – скрипучим, дрожащим голосом сказала старушка, озираясь на книжные полки, покрытые пылью. – Все это собирал мой покойный супруг, а он очень дорожил своей коллекцией. Но годы идут, и кто знает… – Она пожевала губами, поморгала и, потрепав Мелисанду по плечу, добавила: – Не торопитесь, милочка. А если вам что-то понадобится, позовите Анну, она все устроит.

С этими словами старушка удалилась, оставив троих гостей – Алекса, Мелисанду и Каталину – наедине с невыполнимой задачей просмотреть и разобрать весь частный архив.

Алекс сразу понял, что в одиночку он бы здесь погиб, пытаясь разобраться в груде всех этих бумаг. Но Мелисанда и Каталина бодро взялись за дело и вскоре отобрали для него отдельную кипу, оставив большую часть первоисточников себе. Мелисанде достались материалы на английском языке, все написанное по-испански и по-португальски поделили между собой ее помощники – Алекс и Каталина. Документы на немецком просматривала одна ассистентка.

В задачу Алекса входило бегло ознакомиться с отложенными для него бумагами и отобрать для более тщательного исследования письма и дневники, относящиеся к девятнадцатому столетию. Поначалу он лишь пробегал текст, как привык это делать, разбирая бумаги у себя в офисе, но незаметно увлекся и начал читать, вникая в смысл, вдумчиво и медленно.

И все же усталость одолела его, он решил прервать работу и выпить чашку кофе, хотя и предпочел бы в данный момент бокал доброго вина.

Вспомнив о вине, Алекс с сожалением вздохнул: это, разумеется, нереально, но выпить кофе можно. Нужно только выйти в коридор и позвать Анну. Мелисанда скорее всего и не подумает отвлечься!

Если бы он время от времени не напоминал ей о себе, она бы вообще забыла о его присутствии. На Каталину она тоже почти не обращала внимания, а когда ассистентка собралась уходить, то едва заметно улыбнулась ей на прощание и снова погрузилась в работу.

Решив, что и ей не помешает сделать перерыв, Алекс отодвинул бумаги в сторону, сладко потянулся, закинув руки за голову, и вытянул под столом ноги.

Мелисанда даже не подняла головы от книги, а только поморгала уставшими глазами. Алексу стало чуточку обидно. Конечно, он мог понять ее отрешенность от мира во время работы, поскольку и сам этим грешил, но совершенно забыть о нем – это уж слишком!

Он нахмурился и потряс головой, пораженный своим неожиданным открытием. Как бы абсурдно это ни выглядело, он уже ревновал Мелисанду к ее работе!

Это открытие не на шутку встревожило Алекса. Ревнивцем он себя не считал и становиться им не собирался. Да и какой это имеет смысл, в конце-то концов? Мелисанда скоро улетит в Нью-Йорк, а он займется своими делами – слава Богу, у него их по горло, хватит на двоих.

Но, как ни странно, эта мысль его совсем не успокоила, поскольку тут же ему подумалось, что как ни верти, а Нью-Йорк находится где-то у черта на куличках.

Алекс хлопнул ладонями по столу: так не пойдет, на него это не похоже! Определенно пора выпить кофе. А лучше всего – вообще убраться отсюда ко всем чертям, прихватив Мелисанду. Нужно любой ценой отвлечь ее от чтения!

Алекс пристально уставился на Мелисанду. Читая какой-то старый журнал, она наморщила лоб и взяла в руку карандаш. Алекс уже знал, что пользоваться ручками у историков, работающих со старинными документами, не принято, карандашные пометки еще можно стереть, а чернила – нет. Мелисанда стала записывать что-то в блокнот.

«Еще бы ей не испортить зрение, – размышлял Алекс, наблюдая за ней. – Вглядывается в каждое словечко так, словно хочет извлечь из старых журналов какие-то утраченные секреты, раскрыть тайну выцветших страниц дневников и писем и докопаться до Истины с большой буквы. Ни дать ни взять – рыцарь, разыскивающий Грааль!»

Он невесело усмехнулся и заерзал на стуле. Скрип ножек стула по старинному паркету вернул Мелисанду к действительности: она подняла голову и с недоумением посмотрела на Алекса.

– На сегодня достаточно, – твердо сказал он и, встав из-за стола, подошел к ней. – Солнце село, а от этих старых настольных ламп проку чуть. Если не прекратишь работать, то ослепнешь окончательно.

Мелисанда расхохоталась, потянулась и, сняв очки, потерла пальцами глаза.

– Вредная привычка, – призналась она. – Если я чем-то увлекаюсь, то совершенно забываю о времени.

– И обо мне тоже! – обиженно вздохнул Алекс.

– Нет, о тебе я не забываю.

Алекс недоверчиво посмотрел на нее и вскинул брови.

Мелисанда снова рассмеялась приятным, рассыпчатым смехом.

– Ладно, сдаюсь, – сказала она. – Может быть, и о тебе, но не надолго. Когда я читаю чьи-то письма, я думаю только о том, кто написал их когда-то.

– Ты, наверное, живо себе представляешь этого человека?

– Да, верно. – Она посмотрела на разложенные перед ней документы. – Когда я их читаю, мне кажется, что я сама участвовала в описываемых событиях. Наверное, это глупо. – Она пожала плечами.

– Нет, это нормально! Но вот оставаться здесь на ночь действительно неразумно. – Он протянул ей руку.

Смущенно рассмеявшись, Мелисанда позволила ему вытащить ее из-за стола. Он привлек ее к себе, и она обняла его за талию, прижавшись головой к груди. Алекс погладил ее по плечам и спине и с удивлением отметил, что ему доставляет удовольствие чувствовать себя защитником этой женщины.

– Ты могла бы оставить блокнот и сумку здесь, чтобы завтра вернуться сюда налегке, – предложил он.

Мелисанда огорченно покачала головой, задев пучком волос, прохладных и шелковистых, его подбородок.

– Ничего не выйдет, утром у меня деловая встреча и днем тоже. К тому же вряд ли мне позволят еще раз сюда прийти… А так хотелось бы просмотреть еще кое-какие материалы! – Она вздохнула. – У меня такое чувство, что я вскрыла только верхний пласт богатейших залежей нужной мне информации.

Она резко высвободилась и, повернувшись, хмуро уставилась на кипы старых газет и переплетенных подшивок журналов.

– Если бы я могла подольше остаться в Рио! – всплеснула она в отчаянии руками.

– А что тебе мешает? – нахмурился Алекс. – С жильем трудностей не будет, ты бы могла… – Он запнулся, сообразив, что хотел предложить ей пожить в его квартире. – Я хотел сказать, что мы легко найдем в Рио для тебя другое жилье, если придется освободить твою теперешнюю квартиру.

– Дело не в этом. Вернее, не только в квартире, – сказала Мелисанда сдавленным голосом, заметно напрягшись.

Странная перемена в ее настроении удивила и насторожила Алекса не меньше, чем пришедшая ему в голову мысль предложить ей пожить у него.

– Тогда в чем же? – резко спросил он.

Она упорно продолжала смотреть на свои записи, не поднимая взгляда от стола, и не отвечала, избегая его пытливого взгляда.

– Так, пустяки! – наконец выдавила она, пожимая плечами.

– Объясни же, в чем дело! – Алекс, взяв ее за плечи, повернул лицом к себе.

Но хотя он и настаивал на том, чтобы она сказала правду, он был не совсем уверен, что хочет услышать ответ. Столь резкая перемена в настроении Мелисанды вызвала у него тревогу. Он уже почти жалел, что затеял этот разговор, и от осознания этого ощущал неловкость. В то же время он вдруг с ужасом понял, что ему страшно даже подумать, что она покинет его, и он вообще не хочет отпускать ее куда-то даже ненадолго, ни теперь, ни потом. И эта мысль буквально потрясла его.

– Так в чем же загвоздка? – вновь спросил он, пытаясь заставить себя ободряюще улыбнуться Мелисанде.

– Алекс, у меня нет средств, чтобы остаться здесь дольше, чем я планировала, – с трудом ответила она, пряча глаза. – Даже если бы у меня была квартира и университет предоставил бы мне дополнительный отпуск, я не осталась бы здесь по той простой причине, что не имею денег.

– Ах вот оно что! – протянул Алекс, и руки его упали с ее плеч. – Понимаю… – Он отступил на шаг, но ей показалось, что между ними разверзлась пропасть.

Мелисанда взглянула на него из-под ресниц и вдруг почувствовала себя несчастной и оскорбленной. Зачем он задал этот дурацкий вопрос? И для чего вытягивал из нее ответ?

Ей не хотелось думать о предстоящей им разлуке, она старалась прогнать мысли об этом. Если люди любят друг друга по-настоящему, они не разлучаются. Но Алекс настаивал на ответе, и внезапно Мелисанде стало не по себе, когда она представила, какое расстояние будет разделять их, когда она вернется в Нью-Йорк.

Разумеется, она слукавила, сказав, что задержаться в Бразилии ей не позволят финансовые затруднения. Это было так, конечно, денег у нее действительно было мало. Но основная причина заключалась не в этом.

Она пожалела о своих словах, едва лишь они сорвались с языка. Взгляд Алекса сразу стал холодным и отчужденным, он весь словно окаменел, уронил руки и отшатнулся. И тогда Мелисанда поняла, что совершила серьезную ошибку. Только вот в чем заключалась эта ошибка, она не могла себе ответить.

Мелисанда начала собирать со стола свои записи и письменные принадлежности, Алекс принялся укладывать в стопки журналы и книги, перевязывать веревкой старые газеты, письма и дневники и класть их на полки. Оба чувствовали неловкость. Она несколько раз порывалась что-то сказать, но, взглянув в его сторону, замолкала и продолжала укладывать сумку. Закончили они одновременно.

– Ты готова? – спросил он.

– Да. – Она нехотя улыбнулась. – А ты был прав, мы здесь засиделись. Я даже не заметила, что уже так поздно.

– Похоже, засиживаться допоздна за работой вошло у тебя в привычку! – Алекс улыбнулся и пропустил Мелисанду в дверь, придерживая ее.

Она заметила, что его лицо уже не так напряжено, и немного успокоилась.

– Да, к сожалению! Моим коллегам в Нью-Йорке доставляет удовольствие считать, сколько раз меня едва не заперли на ночь в библиотеке, не заметив, что я зачиталась в дальнем углу.

– Непременно уточню цифру, когда в следующий раз буду в Нью-Йорке, – пошутил Алекс самым будничным тоном, словно речь шла о чем-то вполне естественном. Но Мелисанде показалось, что в этот момент взошло солнце.

Как же она сразу не сообразила, что Алекс часто бывает в Нью-Йорке! Ведь «Роубсон и К°» – одна из крупнейших ювелирных фирм в мире, имеющая представительства и филиалы в Лондоне, Париже, Риме и многих других столицах. Каких именно, она не помнила, но знала наверняка, что в Нью-Йорке есть ее отделение. «Как это славно», – подумала Мелисанда.

К тому же она еще не уезжает из Рио-де-Жанейро, так что у них еще есть время…

Она улыбнулась и поправила на плече ремень тяжелой сумки. Алекс вызвался понести ее с самого начала, но она отказалась от его услуг. Теперь ноша уже не казалась ей такой тяжелой, как еще минуту назад. Мелисанда просто о ней забыла.

Алекс решительно не мог понять перемен в настроении Мелисанды. Она то сжималась в комок и становилась отчужденной и колючей, то радостно улыбалась, словно выиграла главный приз в лотерею.

Он перестал следить за ситуацией на дороге, безумной, как и всегда по будням в Рио, и все чаще взглядывал на Мелисанду. Сейчас она отвернулась и смотрела в окно «мерседеса», положив руки на колени. Длинные красивые пальцы были сцеплены, но не судорожно, а спокойно. И вся она дышала безмятежностью и уверенностью в себе.

Алекс не видел выражения ее лица, но в этом и не было необходимости. Раз Мелисанда успокоилась и расслабилась, значит, все в порядке, и довольно вспоминать о той неприятной напряженности, которая возникла между ними в пыльной комнате, забитой старыми книгами и журналами.

Алекс снова стал следить за дорогой. Почему он вдруг напрягся тогда? Ведь ясно, что ей не нужны его деньги: Мелисанда Меррик не из тех пиявок, которые пытались присосаться к нему раньше.

Его руки непроизвольно крепче сжали руль. «Все вышло само собой, – подумал Алекс, – автоматически, в силу многолетней привычки, которая у меня выработалась как самозащита от притязаний искательниц легкой наживы». Однако раньше такая инстинктивная реакция не беспокоила его, сейчас же едва не выбила из колеи.

Возможно, Мария права, ему пора изменить образ мыслей, познакомиться с порядочной женщиной и жениться.

Но от одной лишь мысли о женитьбе ему вновь стало не по себе. Вот незадача!

Алекс тяжело вздохнул и покосился на Мелисанду. К его удивлению, она, видимо, уже давно наблюдала за ним. Едва их взгляды встретились, как на ее губах заиграла уже знакомая ему волнующая улыбка.

Ему сразу в подробностях вспомнились их забавы минувшей ночью, позы, которые она принимала. Он судорожно вздохнул и снова уставился на шоссе.

– Не представляю, как у тебя хватает терпения и хладнокровия ездить по Рио, – сказала Мелисанда, глядя на запруженную пешеходами и транспортом улицу.

Краем глаза Алекс видел ее профиль. «Пожалуй, ей пошли бы бриллианты! А ведь они идут далеко не каждой», – промелькнуло в его голове.

«Нет, – решил он через минуту, – ей больше подойдут изумруды – под цвет ее зеленых глаз».

Алекс отогнал эти мысли и, притормозив на красный сигнал светофора, поддразнил Мелисанду:

– И это говоришь ты, жительница Нью-Йорка?

Она кивнула и улыбнулась:

– Я не вожу машину в Нью-Йорке. Честно говоря, у меня ее просто нет. Да и к чему она мне, если я не осмелюсь даже выехать на ней с парковочной площадки? И вообще, о чем говорить, если автомобиль мне пока не по карману?

Она вновь очаровательно улыбнулась.

Зажегся зеленый сигнал светофора, и Алекс вынужден был отвести от нее взгляд.

Она глубоко и чуть нервно вздохнула.

– Под домом, в котором я сейчас живу, есть гараж. Я не знаю, как в него заезжать, но если тебе удастся найти туда дорогу, можно оставить машину там. Если захочешь, разумеется, – неуверенно добавила она.

В салоне повисла напряженная тишина. После всего, что произошло минувшей ночью, Мелисанда вправе была ожидать согласия. Но нелепая оплошность Алекса в том домашнем архиве поселила в ней сомнения как в нем, так и в самой себе.

Алекс тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Руки его сжали руль так, что он наверняка бы согнулся, не будь это руль «мерседеса». Усилием воли заставив себя разжать пальцы, он хрипло сказал:

– Я найду дорогу в этот подземный гараж!

Мелисанда могла бы взлететь на свой этаж и без помощи лифта: ей казалось, что она парит над землей с того момента, как Алекс помог ей выбраться из автомобиля. Она готова была взорваться от переполнявших ее эмоций, кровь бурлила и пенилась в жилах, как шампанское.

Ее рациональный, аналитический ум, возможно, и протестовал против такого безрассудства, но сердце не желало больше прислушиваться к нему. Мелисанда решила, что в свои двадцать пять лет она имеет полное право пожить немного так, как хочется сердцу, и дать голове отдохнуть.

Она взглянула на Алекса: он смотрел на нее с легким недоумением в глазах и улыбался. Подошедший лифт мягко напомнил им своим сигналом, что сейчас не самое подходящее время для размышлений. Они молча вошли в кабину и поднялись на ее этаж.

– Вот мы и дома, – сказала Мелисанда, когда двери кабины открылись, и поспешила выйти, пока Алекс не заметил, что она ляпнула глупость. Отперев дверь, она театральным жестом распахнула ее настежь и, отступив на площадку, шутливо воскликнула: – Прошу!

Но Алекс не торопился: он пристально смотрел на Мелисанду, застыв на лестничной площадке, и взгляд его, выразительный и призывный, заставил ее попятиться и прижаться спиной к косяку.

– Ты тоже этого хочешь?

Она смогла только кивнуть. Он погладил ее горячей ладонью по щеке и выдохнул:

– Я так рад!

Затем он быстрым движением втащил ее в прихожую и захлопнул за собой дверь.

Глава 17

Первый шквал бурных ласк длился недолго, но за ним вскоре нахлынул второй. Он увлек их в пучину страсти и вознес на гребне восторга к небесам. Когда же они наконец нехотя вернулись к действительности, Мелисанда томно потянулась и дотронулась кончиком пальца до губ Алекса, распухших от поцелуев.

Он удержал ее палец зубами.

– Проголодался? – спросила она.

– Да, но этого голода пища утолить не может, – не спуская с нее жадных глаз, ответил он.

– Как? Тебе все еще мало? – изумилась она.

– А тебе нет? – Он приподнялся и окинул ее голодным, гипнотизирующим взглядом с головы до ног.

– Ну, можно сказать, что я заморила червячка, – улыбнулась Мелисанда, все еще не понимая, шутит он или нет.

Алекс, любуясь ее волосами, разметавшимися по подушкам, подцепил пальцем один локон и задумчиво сказал:

– Тебе лучше все время носить волосы распущенными.

– Легко так говорить, когда самому не нужно поправлять прическу после каждого дуновения ветра!

– А зачем ее поправлять? – Он намотал локон на палец и, наклонившись, нежно поцеловал ее в лоб. – Все это прекрасно, но я должен идти, – вдруг сказал он и спустил ноги с кровати. – Завтра утром у меня совещание, мне еще нужно успеть к нему подготовиться. Придется поработать ночью.

– Извини, что я тебя задержала! – обеспокоенно воскликнула Мелисанда. – Тем более что ты весь день мне помогал…

– Ну, допустим, для этого у меня имелись некоторые причины… Я вполне доволен вознаграждением. – Он скользнул взглядом по измятым простыням и ее полуобнаженной фигуре.

Мелисанда покраснела, уловив в его голосе не только удовлетворение, но и нечто большее, труднообъяснимое, но интригующее и многообещающее. Она тоже поднялась, стыдливо прикрываясь простыней. Без Алекса кровать казалась ей слишком большой и удручающе пустой.

– А ты, как я вижу, совсем забыла, что супруги Себастиан пригласили нас завтра на морскую прогулку, – сказал Алекс, беря со спинки стула сорочку. Или ты передумала?

– Нет, но… – Мелисанда потупилась, закусив губу.

– Так в чем дело?

– Но ведь мы не сможем заниматься любовью на яхте, это неприлично. Марии и Стивену это вряд ли понравится… – наконец выпалила она.

Алекс расхохотался:

– Да, пожалуй, даже Марию это повергло бы в шок!

– А ты не сможешь заехать ко мне после совещания?

– Нет, – покачал он головой. – После совещания я поеду прямо в бухту. Извини, но ничего не выйдет. Не огорчайся!

По выражению лица Мелисанды нетрудно было угадать, как сильно она огорчена таким поворотом. Однако ей совершенно не хотелось производить на Алекса впечатление прилипчивой и ненасытной самки. Поэтому она попыталась слегка сгладить свою оплошность и бодро воскликнула: