Текст книги "Престол Элдрейна: На неведомых дорожках (ЛП)"

Автор книги: Кейт Эллиотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Позади него Тит прокричал что-то нечленораздельное.

– Тит! – едущая впереди Роуэн резко остановила лошадь.

Уилл обернулся в седле. В пяти шагах от моста Тит внезапно замер, закрыв уши ладонями в тщетной попытке воспрепятствовать звукам, которые слышал он один. Рот Тита раскрылся в сдавленном хриплом вопле, а его взор устремился вверх.

В небе, чернея в розоватых лучах рассвета, над деревьями летела фигура, укутанная в плащ с капюшоном. Она восседала на спине существа, которое обладало некоторым сходством с драконом, но при этом имело тонкие ноги насекомого и скопление кривых рогов в том месте, где должны были располагаться глаза. Это был фантом, одно из самых пугающих созданий в Дебрях, ибо фантомы являлись лишь тому, кто уже обречён.

Уилл слишком поздно осознал, что он застыл на месте, словно скованный собственным льдом. Его лошадь рвала поводья, стремясь последовать за Роуэн, Сериз и Эловен, которые уже преодолели часть моста. Спешившись, он со всех ног бросился к прогалине, на ходу крикнув Роуэн, чтобы та тоже оставила лошадь и бежала за ним. Сам рыцарь-лич по-прежнему был слишком далеко от Тита, чтобы нанести удар клинком, но от земли уже поднимался туман его магии. Неосязаемые щупальца оплели ноги лошади Тита, вцепились ему в сапоги и опутали его тело колдовскими силками так стремительно, что в промежутке между вдохом и выдохом туман полностью скрыл Тита и его лошадь.

– Стой! Не покидай мост! – крикнула Эловен с того места, где она остановилась рядом с Сериз, в безопасности над бегущей водой. – Туман смертелен. Это магия рыцаря-лича.

Подоспевшая сзади Роуэн дёрнула его за руку, вынуждая остановиться. – Мы опоздали.

Не веря своим глазам, они в ужасе наблюдали за тем, как туман выпустил пойманную жертву, растворившись, словно кокон. Поначалу Тит и его лошадь ещё держались прямо, но стоило усикам тумана ослабить хватку и втянуться в почву, как юноша и кобыла рухнули на землю бесформенной грудой.

Уилл обязан был добраться до Тита, оттащить его в безопасное место. Едва он поставил ногу на холодную сырую землю, как его пробил озноб. Струйка тумана обвилась вокруг голенища его сапога и поползла вверх по ноге, высасывая тепло, силы и жизнь из его плоти.

Рукой он по-прежнему ощущал горячую ладонь Роуэн. Она потянула его назад, на мост. Стоило щупальцу тумана коснуться нефрита, как оно развеялось, освободив Уилла от своей скверны.

Рыцарь-лич замер на расстоянии вытянутой руки от моста. От его тела веяло нестерпимым холодом. В пустоте его взгляда разверзлась бездна отчаяния: Раздели его участь. Приди ко мне.

Уилл сделал шаг навстречу рыцарю. Роуэн повисла на нём, пытаясь оттащить назад.

– Уилл! Уилл!

Смерть дарит покой. Приди ко мне.

Он сделал ещё один шаг, волоча на себе Роуэн, которая и не думала его отпускать. На третьем шаге подошва его сапога коснулась почвы, а не нефрита. Нетерпеливые усики тумана тут же проросли из-под земли, чтобы обвить его ногу. Лич широко разинул костяную челюсть. Волна зловония, холода и запустения захлестнула Уилла, приковав его к земле. Устал. Как же он устал. Мир вокруг него начал таять в угрюмой безрадостной мгле.

Вдруг что-то промелькнуло у него перед глазами. Наклонив голову, великолепный олень врезался в лича и его коня. Одним мощным движением рогов он сбросил рыцаря на землю, а затем с грозным рёвом принялся топтать труп, дробя его на куски.

Очнувшись от вызванного личем наваждения, Уилл прыгнул вперёд, Роуэн – за ним. Они кромсали останки рыцаря до тех пор, пока не убедились, что его кусочки уже не смогут собраться воедино, сколь бы могущественной ни была его магия. Сначала Уилл решил, что всхлипывающие звуки, издаваемые Роуэн, были тяжёлым дыханием, но на самом деле она плакала от ярости и горя. Она продолжила остервенело рубить мечом даже после того, как всё было кончено, взбивая лезвием грязь, пока Уилл, наконец, не стиснул её ладони рукавицами инея. Выронив меч, она попятилась, рухнула на колени рядом с Титом и разрыдалась.

Верхом на Софии подъехала Сериз. Она поспешно слезла на землю, присела возле Тита и приложила ладонь к его груди. Он лежал, устремив невидящий взор в закрытое листвой небо. Синева его глаз сменилась молочной белизной, а кожа лоснилась нездоровым блеском, словно покрытая маслянистой плёнкой, которая на глазах начала пучиться и вздуваться волдырями.

– Глупый мальчишка, – печально произнесла Эловен позади него. – Тебе бы поменьше храбрости, да побольше знаний. Отойди, Сериз. Дай мне сжечь останки.

– Но я могу исцелить его! Я могу! – крикнула Сериз.

– Ты уже ничем ему не поможешь, девочка. Смотри, он уже начал преображаться. Если мы не сожжём его, он восстанет в виде нового рыцаря-лича. Отойди.

Сноп искр, выпущенный Эловен, охватил Тита, его павшую лошадь и разбросанные ошмётки рыцаря-лича. Они вспыхнули. Сериз попятилась от жара.

Роуэн встала. – Всё произошло так быстро, – пробормотала она, глотая слёзы.

Уилл помог Сериз подняться на ноги. Теперь и целительница плакала навзрыд, уткнувшись лицом в ладони. По-прежнему не оправившись от потрясения, они недоверчиво смотрели на пепел и обугленные головешки – всё, что осталось от дорогого друга, с которым они вместе росли, от предводителя их маленького отряда. Как Тит мог быть мёртв?

Лошади медленно сошли с моста. Хотя Уилл и понимал, что они просто последовали за Софием, от их присутствия ему стало легче, словно они тоже оплакивали Тита. А может, так оно и было. Тит всегда хорошо управлялся с лошадьми, и они доверяли ему.

На поляну опустился Дюжий. Кадо подбежал к ним, держа руку у сердца. Ужас и скорбь избороздили его лицо глубокими складками.

– Я ведь говорила тебе, что Дебри – не место для необдуманных поступков, заносчивый ты юнец, – произнесла Эловен таким неприятным тоном, что Уиллу захотелось наорать на неё. Поковырявшись посохом в головешках, она откопала меч Тита, единственную вещь, которую не покоробили и не опалили её искры. – Но нужно отдать парню должное: он проявил верность, оставшись позади, чтобы другие из нас смогли добраться до моста.

– Если бы я только…, – сдавленным голосом произнёс Уилл.

– Уилл! Довольно! – вмешался Кадо. – Что бы там ни говорила Эловен, никто из нас ничего не мог поделать, когда появился фантом. Тит – не первый, кто расстаётся с жизнью в Дебрях, и не последний, это уж точно.

Он угрюмо вытащил меч из останков юноши, его лошади и рыцаря-лича, убившего их обоих своей высасывающей жизнь магией. От почерневших ножен меча не было никакого проку, поэтому он приторочил закопчённое оружие себе на спину.

– Мы вернём меч его семье, когда завершим наше странствие, – сказал он, а затем поднял глаза на оленя. Благородный зверь отошёл к речной отмели и замер там, поглядывая в их сторону. – Сериз, недоуздок у тебя.

Сериз вытерла слёзы с лица и выпрямилась. – Я готова, – сказала она, гневно зыркнув на сказительницу. – Софий поможет мне его успокоить. Если вы уверены, что нам нужно его поймать.

Дрожащими руками Роуэн подняла свой меч. – А что ещё нам остаётся? Зеркало сказало, что олень приведёт нас к отцу.

– Индрелон сказал именно это? – спросила Эловен. – Тут нужна предельная точность.

Роуэн закусила губу, чтобы не сорваться на женщину, но Уилл не страдал косноязычием.

– «Найдите оленя, и вы найдёте своего отца», или вы не верите мне даже после того, как я раз двадцать повторил для вас одно и то же? – ответил он своим самым ледяным тоном. Его глаза были красными от слёз, и больше всего ему хотелось размозжить черепа сотне рыцарей-личей, чтобы отомстить за друга. – До того, как рыцарь-лич напал на нас, я видел оленя, спящего среди цветов у подножия обелисков.

– Околдован, – с важным видом сказала Эловен. – И разбужен на рассвете солнцеворота. Мне это совершенно не нравится. Либо кто-то специально оставил оленя, чтобы заманить нас сюда. Либо олень был заточён среди усыпляющих цветов ради иной цели.

– А может, наш отец тоже спит среди цветов, и нам нужно поискать его там.

С противоположного берега реки донёсся громкий свист, похожий на команду.

Олень мотнул головой, словно был чем-то рассержен. Он промчался мимо них и вскочил на обсидиановый мост. Добежав до середины, он остановился и обернулся. Каким-то странным, зловещим чутьём Уилл понял, что зверь хочет вернуться, что он вовсе не желает пересекать мост.

Свист раздался снова. И снова олень замотал головой, рассекая рогами воздух, словно хотел избавиться от невидимой уздечки.

Когда свист прозвучал в третий раз, он в несколько прыжков преодолел обсидиановый мост и скрылся из виду.

11.

С мечом в руке Роуэн вскочила в седло. – Мы не можем упустить оленя.

– Только не на нефритовый мост! – крикнула ей вслед Эловен. – Ты должна пересечь реку по тому же мосту, что и олень.

Роуэн остановилась. – Вы же говорили, что нефритовый – безопасный мост. Раз уж оба моста ведут на ту сторону реки, не лучше ли будет воспользоваться нефритовым мостом?

– А с чего ты взяла, что они ведут на один и тот же берег?

– Они пересекают одну и ту же реку и ведут на один и тот же остров, – сказала Роуэн.

Хотя рассвет уже наступил, разглядеть противоположный берег было по-прежнему невозможно. Она сощурилась, но стало только хуже, словно земля по ту сторону находилась не в фокусе и плыла, как при двоящемся зрении. – Так выглядит мир, если скосить глаза.

Эловен снисходительно улыбнулась. – Вот что бывает с юнцами, которые не получили образование в Вантрессе. Другие дворы считают, что им вполне хватит верности, упорства, храбрости или силы, но поверь, без знаний всему этому грош цена. Даже Кадо это понимает.

Он покачал головой, разглядывая пепел. – Верность – высшая из добродетелей. Потому-то я и остался в Арденвейле, а ты ушла. И Роуэн права. Нам лучше поспешить, иначе олень уйдёт от нас.

Эловен подвела лошадь к началу обсидианового моста и окинула его по всей длине суровым взглядом, словно этим она могла изменить материал, из которого он сделан.

Роуэн приблизилась к ней. – Куда же ведёт этот мост, если не в то же место, что и нефритовый?

Эловен раздражённо покосилась на неё. – Откуда мне знать? Я никогда не пользуюсь обсидиановыми мостами, путешествуя в Дебрях. И все, у кого есть хоть капля мозгов, поступают так же, если, конечно, хотят вернуться домой целыми и в здравом уме.

– Но почему?

– У каждого обсидианового моста есть смертоносный страж, который обязательно попытается тебя прикончить. Это может быть тролль, или четырёхрукий щупальцевый спинорёв, или рогатая гадюка, или...

– Я поеду первой, – протиснулась мимо неё Роуэн. – Умереть я боюсь меньше, чем никогда не вернуть нам отца.

Она направила лошадь по мосту осторожным шагом, в любой миг ожидая нападения монстра. Чёрный камень был скользким и вызывал непонятную тревогу, словно малозаметный предмет, к которому ни за что не хочется прикасаться. На шестах вдоль перил моста висели незажжённые фонари; туго замотанные в ткань, они напоминали спящих нетопырей. Мост был гораздо длиннее, чем казалось с берега. То, что с прогалины выглядело как узкая протока, оказалось широкой и медленной рекой, воды которой пенились от зловещих быстрин и хватких водоворотов. У самой поверхности, ощетинившись колючим гребнем, проплыла крупная змеевидная тварь. Когда они прошли половину пути, из-за свай, поддерживающих средний пролёт моста, показались две бледные фигуры. Нагие выше пояса, они призывно замахали путникам изящными руками. Поначалу Роуэн приняла их за необычайно прекрасных ундин, которые решили удостоить их безмолвным приветствием. Но затем они улыбнулись, обнажив острые зубы, предназначенные для разрывания плоти. То были тёмные ундины.

Позади неё Эловен вновь принялась читать лекцию: – Дебри живут не по тем законам, к которым вы привыкли в Королевстве. К примеру, обычные каменные мосты постоянны и незыблемы. Но в Дебрях есть особые мосты, способные исчезать и появляться по воле случая. Сегодня вы находите их в одном месте, а назавтра они пропадают, чтобы возникнуть где-нибудь ещё.

– Такие мосты могут быть вытесаны только из пяти материалов: слоновой кости, ляпис-лазури, обсидиана, рубина или нефрита, – неожиданно вставил Уилл. Он ехал сразу за Эловен, а Сериз с Кадо замыкали процессию.

– Ну что тут скажешь? Я поражена, юный Уилл! Тебе будут рады в Вантрессе, если, конечно, мы переживём этот поход.

– Вы так и не ответили, как они могут вести на один и тот же берег, но при этом в разные места? – спросила Роуэн, едва сдерживая негодование после очередной бесплодной попытки заставить дальний берег проявиться, чтобы она могла проследить за оленем. – И как это река может быть шире, чем кажется с берега?

– Я рада, что ты спросила. Сердце Дебрей – не одно конкретное место, но множество вероятных мест. Мосты ведут к разным, скажем так, проявлениям острова, что находится на той стороне. И одни из них гораздо опаснее других.

Наконец, мост пошёл под уклон и коснулся земли. Если то, что лежало перед ними, и впрямь было островом, Роуэн не видела его берегов и не ощущала масштабов. В отдалении высились холмы, поросшие травой и деревьями. Ближе к ним виднелись развалины города, давным-давно пришедшего в запустение. Узкие дорожки разбегались во все стороны, петляя между скоплениями изысканных зданий с провалившимися крышами. Кривые деревья проросли сквозь разбитые стены, обрамляя дверные проёмы цепкими корнями.

Роуэн выехала на залитое солнцем поле, покрытое ковром красных маков, хрупких белоснежных ландышей и лиловых крокусов, столь же прекрасных, сколь и ядовитых. Среди цветов, гордо вскинув голову, замер олень. Обернувшись, он посмотрел на них, словно приглашая последовать за собой. Из разрыва в переплетении колючих зарослей, окружающих поле, показался крупный мужчина. Он был одет в костюм охотника из грубой ткани, а в руках держал огромный топор.

Внезапный приступ мигрени поразил Роуэн точно между глаз. Ей казалось, что она должна была знать этого человека, но всякий раз, когда она пыталась извлечь из памяти его имя, в её мозгу как будто раздавались громкие удары молота, мешая ей расслышать ответ. К ней протиснулся Уилл – его лицо пылало, а дыхание рвалось из груди то ли от волнения, то ли от азарта, то ли от мигрени, как и у неё самой.

– Роуэн, ты его узнаёшь?

Откуда-то из заросших руин вновь донёсся до боли пронзительный свист. Мужчина отступил назад и растворился в тенях, словно его тоже потянули за невидимую уздечку. Олень бросился за ним, скрывшись из виду под сенью деревьев.

– Скорее! – Роуэн пустила лошадь вскачь через луг, Уилл и Сериз – за ней. Она слышала, как Эловен зовёт их, но и не подумала останавливаться.

Они обнаружили тропу в том месте, где два тиса склонились навстречу друг другу и переплелись ветками, образовав проход в густых зарослях. Роуэн пришпорила лошадь, направив её в сумрак леса. Кроны деревьев нависали над дорогой так низко, что лишь редкие лучи света могли пробиться к земле. По обе стороны сквозь чащу леса проступали очертания заброшенных зданий. Путь усеивали ноги, руки, ладони и венцы искалеченных статуй, вынуждая Роуэн перейти на осторожный шаг. Тропа вилась через подлесок, насколько хватало глаз, постепенно растворяясь в полумраке.

Слева от неё зашелестело листвой какое-то животное. Повернувшись на звук, она увидела бледное сияние единорожьего рога. Сериз что, поехала другой дорогой? Но она не видела иных тропинок или развилок на пути. Неужели сердце Дебрей пытается их разлучить?

– Сериз! – позвала она.

– Тише, а то нас могут заметить, – пожурил её Уилл.

– Ты случайно не видел другую тропинку, по которой она могла бы..., – Роуэн осеклась.

Всего мгновение назад тропа вела их через лес без развилок и ответвлений. А теперь прямо перед ними путь разделялся надвое. Они остановились.

– В какую сторону побежал олень?

Подняв дрожащую руку, Уилл молча указал направо. Огромный, высотой с дом, череп дракона преградил тропу, встречая их разинутой костяной пастью. Тропа уходила внутрь черепа. В конце образованного им длинного туннеля брезжил свет – признак открытого пространства, свободного от деревьев.

– Этот череп был в моих видениях, – сказал он, трогаясь с места. – Думаю, нам следует пройти сквозь него.

Жилистые лозы обвивали верхнюю челюсть, удерживая её на весу, словно поднятый лебёдкой порт-кулис в замке Арденвейл. Невольно Роуэн задумалась, что произойдёт, если лозы вдруг порвутся, когда они будут проезжать прямо под драконьими клыками, но не решилась сказать об этом вслух, даже Уиллу. Ей не хотелось, чтобы он счёл её трусихой, хотя она была в ужасе. Эловен могла сколько угодно разглагольствовать о восхитительных загадках Дебрей, но Роуэн просто хотела поскорее найти оленя, найти отца, и убраться отсюда, пока их всех не укокошили, как Тита. Ей не следовало так спешить к нефритовому мосту. Она должна была остаться позади, встать плечом к плечу с верным другом. Но ужасающее зловоние и пробирающая до костей магия рыцаря-лича настолько ужаснули её, что она бросила Тита одного в арьергарде.

Уилл уже достиг драконьей пасти. Он обернулся, вопросительно склонив голову набок. – Роуэн?

Злясь на саму себя, она послала лошадь вперёд. При виде огромного черепа кобыла начала нервно прясть ушами, но не сбавила шаг, послушная своей всаднице.

Воздух внутри черепа имел странный сладковатый привкус. От выгнутых стенок исходило слабое сияние. Высоко в черепной коробке парили искорки, похожие на танцующих светлячков. Почему-то от этого зрелища становилось тепло на душе.

– Ты слышишь голоса впереди? – прошептал Уилл.

В затылочной части черепа открывался проход на мощёную булыжником площадку, заросшую цветущим кустарником и высокой травой. Обезглавленное тело дракона свернулось в огромный овал. Будучи обращённым в камень, оно представляло собой глухую стену высотой в три этажа вокруг скрытого от глаз внутреннего пространства. Встречаясь с перерубленной шеей, кончик его хвоста загибался вверх, образуя подобие ворот. Ползучие розы с кроваво-красными цветами росли из трещин между чешуйками размером со щиты, поверхностью похожими на гранит. Перед тем как окаменеть, дракон расправил одно крыло, и теперь оно вздымалось в небо на такую высоту, что Роуэн пришлось задрать голову и откинуться назад, чтобы разглядеть его верхушку. На сверкающем кончике крыла горело пламя.

Они нашли амфитеатр, высеченный в теле окаменевшего дракона, о котором упоминала Эловен.

Изнутри доносились возбуждённые голоса.

Роуэн спешилась и передала поводья Уиллу. Пока он уводил лошадей в укромное место за высоким кустарником, она на цыпочках приблизилась к стене. Рукавицы и доспехи уберегли её от шипов, а благодаря зазорам и трещинам между окаменевшими чешуйками дракона ей было проще простого вскарабкаться на вершину. Пространство внутри было заполнено рядами каменных скамеек, выстроенных широким овалом. На дальней стене примостился хохлатый орёл, наблюдая за идущим внизу собранием.

В центре овала ярко пылал грубо сложенный костёр. Вокруг него на разбитых камнях сидели и спорили о чём-то восемь эльфов.

Единственными эльфами, которых Роуэн видела в своей жизни, были королева Айяра и некоторые придворные Локтвейна, с их изысканными нарядами и утончённой надменностью. Эльфы Дебрей имели мало общего со своими сородичами, решившими остаться в Королевстве. Они носили венцы из цветов и листьев, одежду из льна и чертополоха, а их лица были хитрыми и проницательными. Но самым поразительным было то, что королева Айяра тоже присутствовала на встрече, стоя чуть в стороне, как скромная зрительница. Вместо привычного пышного чёрного платья на ней был тёмный костюм для верховой езды, с золотыми брошками в виде кубков на лацканах жакета. Её волосы были заплетены в косу, которая тесной короной охватывала голову, оставляя лицо открытым. Она не выглядела старой, – эльфам это не свойственно, – но в ней необъяснимым образом ощущались огромный возраст и древняя неприязнь, пока она, уперев руки в бока, прожигала взглядом молодого эльфа, державшего речь перед советом.

– Нападать нужно сейчас, когда Королевство ослаблено, когда они погрязли в беспорядках и разногласиях, – говорил этот бесподобно привлекательный юноша, сжимая украшенный резьбой лук в своих смуглых ладонях. – Можем начать сегодня ночью. На протяжении поколений мы были узниками Дебрей. Но что помешает нам потешиться в Королевстве этой зимой? Охотиться всюду, где мы пожелаем, как раньше? Выбирать себе любую добычу, как полагается нам по праву!

– Ты молод и глуп! – в сердцах выпалила Айяра. – Чего ты рассчитываешь этим добиться, кроме как нагнать страху на жителей Королевства?

– Они давно держат нас в страхе своими подвигами и своими законами! А ты, похоже, смирилась со своей участью. Перебежчица!

Магический вихрь взметнул клубы пыли вокруг совета, превратив воздушный столб в воронку, которая должна была свалить с ног королеву Локтвейна. Но Айяра развеяла её лёгким взмахом руки и продолжила говорить.

– Ты повторяешь слова того, кто бродит по Дебрям с осени, подговаривая вас совершить нападение. Согласно донесениям моего доверенного лица, этот подстрекатель – чужак среди нас. Почему же ты веришь ему, Илидон?

– Потому что он прав, – Илидон воздел лук к небу. – Охота пройдёт сегодня. И в этом году мы будем охотиться там, где пожелаем.

В их разговор вмешалась ещё одна эльфийка. Хотя на вид она была не старше Илидона, её голос отягощала проверенная временем осторожность. – Айяра права.

– От тебя я и не ожидал услышать другого, Эльфра! – парировал Илидон. – Ведь ты её двоюродная сестра.

– В отличие от тебя, Айяра уважает наши древние кланы и узы родства. Поэтому она охотится с нами каждое зимнее солнцестояние, хотя в Королевстве охота запрещена. Пища, которой мы делимся друг с другом в конце охоты, связывает наши кланы воедино. Связывает воедино небо и землю. Так всегда было. И так всегда будет.

– С тех пор, когда тебя ещё на свете не было, желторотик, – заметила Айяра, скривив губы.

Жестом приказав ей замолчать, Эльфра вновь повернулась к младшему эльфу: – Тебе бы не мешало спросить себя, откуда к нам пришёл этот чужак и к какому клану он принадлежит. Никто его не знает. Хуже того, он принёс с собой скверну, которая отравляет Дебри. Разве ты не видел мёртвых тварей, изъеденных колдовским проклятьем, которое ни один из нас не в силах опознать? Он нам не друг, Илидон.

– Ему и не нужно быть нашим другом. Достаточно быть нашим союзником. Сейчас, когда Верховный король пропал, и все дворы подозревают друг друга, мы можем в кои-то веки нанести им ответный удар! Вернуть то, что всегда принадлежало нам по праву!

В руках у Эльфры было копьё, украшенное медными и бронзовыми листьями. Она грозно стукнула древком об землю. – Будь осторожен, рассуждая о том, чего не знаешь! Ты слишком молод, чтобы помнить дни, когда мы отступили в Дебри, и то, что произошло потом. Кроме того, чужак утверждает, что околдовал Верховного короля, но так и не удосужился его предъявить. Я вовсе не прочь возвратить то, что мы потеряли. Но мне нужна уверенность в том, что, последовав совету чужака, мы не навлечём на себя ещё большую беду.

– Я советую пойти на сближение с замком Арденвейл, – сказала Айяра. – Сейчас лучшее время для того, чтобы попытаться достичь более выгодного взаимопонимания с королевой Линден. Если мы сумеет отыскать Альгена Кенрита и вернуть его на трон, это может позволить нашему народу...

Илидон вскочил на ноги, тыча луком ей в лицо. – Уступить? Сдаться? Да ни за что!

Остальные разразились гневными тирадами, одни – против любых переговоров с Королевством, другие – в поддержку Айяры и Эльфры. Некоторые отказались принимать участие в диспуте, вместо этого решив наточить наконечники своих копий для охоты, которая должна была начаться с наступлением сумерек.

Хлопанье крыльев отвлекло Роуэн от совета. Хохлатый орёл снялся со своего насеста и перелетел поближе к ней, не сводя с неё пугающе осмысленного взгляда. Что, если он был кем-то сродни тому ястребу у рыцарей Гаренбрига, животным, привязанным к своему хозяину, для которого он мог шпионить? Она осторожно попятилась и спустилась вниз. Никто из совета не поднял тревогу, так что, скорее всего, это был просто любопытный орёл.

Из укромного места, где прятался Уилл, они не смогли разглядеть других выходов с площади. Не говоря ни слова, они вновь проехали сквозь череп и выбрали дорогу, ведущую налево, через густые заросли и опустевшие руины. Когда они отъехали достаточно далеко, Уилл, наконец, заговорил тихим голосом.

– Что ты там видела?

– Совет эльфов. Королева Айяра была с ними.

– Что? Как она здесь оказалась?

– Должно быть, король Йорво отправил её через портал прямо перед нами.

– А потом ни словом об этом не обмолвился. Это вообще нормально?

– Не знаю. Он ведь не обязан посвящать нас во все свои дела, не так ли?

– Думаешь, королева Айяра может быть как-то связана с исчезновением отца? Именно так считают в Гаренбриге.

– Перед советом она всё отрицала. Знаешь, каждый год в середине зимы действительно проводится охота, вроде той, о которой, если верить старым полоумным крестьянкам, рассказывали прабабки их прабабок.

– Серьёзно?

– Да. Эльфы готовятся к ней прямо сейчас. По-видимому, Айяра из года в год тайно участвует в этих охотах.

– Зачем ей это?

– Они сказали, что это древняя традиция их клана. Они вместе едят убитую добычу. Что-то вроде колдовского ритуала, чтобы связать воедино землю и небо. А вдруг те крестьяне были правы, и это в самом деле жертвоприношение?

Если старина Уилл что и умел, так это скрывать своё изумление. Он всего лишь кивнул. – Мы тоже охотимся и устраиваем пиры. Общая кровь связывает. Так говорят сказители. Это бы объяснило, почему Айяра пропадает каждое зимнее солнцестояние. Но почему она держит это в тайне? Неужели ей стыдно за это?

– Насколько я поняла, никому в Королевстве не дозволено принимать участие в зимней охоте, как будто на этот счёт существует древнее соглашение.

– Нарушенный договор! Это лишь усиливает мои подозрения. Вдруг она просто ждала удобного случая, чтобы погубить Королевство?

– Все эти годы? Уилл, она живёт на свете очень-очень долго.

– Если не она, тогда кто виновен во всех этих несчастьях?

– Они говорили о каком-то чужаке. Кто-то странствует в Дебрях, стараясь убедить эльфов напасть на Королевство сейчас, когда Отец пропал. Королева Айяра хочет, чтобы совет начал переговоры с Матушкой, но этого не случится. Королевство и Дебри всегда будут противниками.

Уилл покачал головой. – Ну не знаю. Что, если всё не обязательно должно быть так, как сейчас?

– Теперь ты говоришь прямо как сказительница Эловен. Но вот тебе ещё одна странность. За мной всё время следил хохлатый орёл, похожий на ястреба Алоны. Так что теперь нам нужно быть вдвойне осторожными. И есть кое-что похуже! Зимняя охота должна начаться совсем рядом. Поэтому нам следует поскорее найти оленя и убираться отсюда, пока портал не закрылся на закате.

– Тссс! – предупредил её Уилл, когда путь впереди озарился светом.

Они миновали россыпь приземистых грибов и очутились на круглой поляне в окружении статных дубов, ясеней и акаций. Стройная башенка, врытая посреди поляны, давным-давно опрокинулась набок. Пространство вокруг неё устилали мраморные плиты. Её коническая крыша разбилась на осколки, которые рассыпались точно по направлению к тропе. Прямо из земли торчал флюгер в виде зубастого херувима.

Солнечные блики играли на бледных каменных останках павшей башни. Стёкла покачивались от лёгкого ветерка. На увитом лозами сидении, сооружённом из обломков мрамора в подражание трону, расслабленно полулежал человек. Он внимательно изучал череп в вытянутой руке, печально, но беззлобно нахмурив брови. Когда близнецы натянули поводья, приказывая лошадям остановиться, он поднял взгляд, и его глаза расширились.

– Роуэн и Уилл Кенриты! – воскликнул он с наигранным удивлением. – Какими судьбами?

Остриё невыносимой боли глубоко вонзилось в мозг Роуэн позади глаз. Она прижала ладонь к лицу, опасаясь, что из глазниц сейчас хлынет кровь, но боль внезапно утихла. Открыв глаза, она несколько раз моргнула и обомлела. Челюсть стоящего рядом Уилла отвисла, как у слабоумного. Наконец он заговорил:

– Лорд Око? – неуверенно произнёс он имя.

– Око! – эхом отозвалась Роуэн, когда на неё нахлынули воспоминания о том самом дне.

– Что стряслось с вами у Бекборо? – спросил Уилл.

– Да, верно. Мы потеряли вас из виду, – Роуэн потёрла глаза, когда её лоб пронзил последний всплеск мигрени. И всё же в том, что они с Уиллом начисто позабыли о встрече, не было ничего такого уж странного, не правда ли? Тогда в Бекборо всё произошло слишком стремительно, и последствия оказались слишком ужасными. – Вы тоже разыскиваете Верховного короля? Это ведь вашего спутника мы видели у моста? Охотника?

– Как много вопросов! И у меня найдётся много ответов.

– Чей это череп? – Роуэн уставилась на зияющие провалы глазниц, чувствуя, как миазмы ужаса просачиваются в её сердце.

– Этот вопрос я задавал себе всё утро, рассуждая о важности смерти и превратностях жизни. Что на самом деле таится в наших сердцах? Есть ли скрытый смысл в том, что эта потерянная душа встретила свой конец на прекрасной поляне, среди благоухающих цветов, под необъятным небом? Разве подобная участь не заставляет задуматься, почему миры устроены именно так, а не иначе? Неужели вы никогда не задавались вопросом, почему сильные добиваются процветания жестокостью? И как их ложь маскируется под искренность? И как облечённые властью всё время твердят, что причиняют тебе боль для твоего же блага, сковывая тебя цепями, которые сами же и создают?

– Вот потому-то мы и стараемся быть добродетельными, – твёрдо сказала Роуэн.

Он привстал на своём троне, напряжённый и взвинченный. – Но что, если одной добродетели недостаточно? Что, если добродетель – ложь?

– Добродетель не может быть ложью!

– И кто вам это говорит? Те же, кто бросает вас за решётку и истязает вас. Люди не любят, когда их критикуют или заставляют отвечать за свои поступки. Я знаю это по собственному скромному опыту. Мне несказанно повезло, что я вообще жив и свободен, юная Роуэн. Каждый день, вдыхая бодрящий воздух свободы, я возношу хвалу своему везению. И я надеюсь помочь другим – несчастным, невежественным, слабым, но целеустремлённым отрокам вроде вас – вкусить свободу вместе со мной.

От этих слов в её ушах наперебой зазвенели все когда-либо заданные ею вопросы, оставшиеся без ответа. Своим угрюмым взглядом он проник в самую потаённую часть её души, ту, которую вечно раздражали наложенные на неё ограничения, все эти требования и запреты, тихие препирательства родителей, смолкающие всякий раз, когда кто-либо из детей входил в комнату.