Текст книги "Престол Элдрейна: На неведомых дорожках (ЛП)"

Автор книги: Кейт Эллиотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Кейт Эллиотт
На неведомых дорожках

Данный текст предназначен исключительно для бесплатного распространения.

Все права на оригинальные имена, названия и т.д. принадлежат компании Wizards of the Coast.

Перевод – Антон «Гоблин» Сулима.

Иллюстрация на обложке: Magali Villeneuve

Все права на русский текст принадлежат группе «Миры Доминии – MtG Storyline»

https://vk.com/worlds_of_dominia

ЧАСТЬ I. УРОЖАЙ

1.

Око по-своему было жаль громадного охотника, тщетно пытавшегося порвать силки усеянных шипами лоз. Прихрамывая, фейри обошёл кругом извивающуюся массу растительности, любуясь своим творением: его гибкостью, силой и способностью отрастать заново с невероятной скоростью и яростной энергией. Это было очень кстати, учитывая размеры чужака, который едва его не прикончил. Проржавевший шлем закрывал волосы и верхнюю половину лица мужчины, являя взору лишь его злобный оскал.

Каков здоровяк! Сейчас охотник казался ему даже крупнее, чем в тот раз, когда Око впервые понял, что кто-то крадётся за ним через этот во всех прочих отношениях довольно милый лес в мире, названия которого он пока не знал. И разница в размерах была вызвана вовсе не тем, что с наступлением темноты объекты стали выглядеть иначе в мерцающем свете полной луны. Нет, тут явно не обошлось без магии.

Сквозь бледную кожу мужчины чёрной сеткой проступали вены. Из множества царапин, оставшихся там, где колючки впивались в его кожу, текла ядовито-чёрная кровь, осквернённая мерзкой гнилью. От него исходил запах засохшей крови, грязи и прочих веществ, о которых Око старался не думать. Мятый плащ и давно не стиранная одежда провоняли так, что своим ароматом могли бы запросто свалить с ног обладателя более чувствительного, чем у него, носа.

– Я удивлён, что мне приходится заострять на этом внимание, – как можно рассудительнее произнёс Око, – но ты не можешь рвать лозы быстрее, чем я их выращиваю. Лучше бы тебе не тратить силы на борьбу с ними.

– Я разорву тебя на части голыми руками, – прорычал этот зверь.

– Гнусная и совершенно предсказуемая угроза. Обидно слышать её от тебя. Но я понимаю твоё разочарование. Ничего удивительного, что ты набросился на меня, безобидного странника, который просто шёл себе мимо, и попытался меня убить.

Как и ожидалось, дикарь не оценил иронию. Он зарычал, но его преисполненный ненависти рык звучал как-то... странно и преувеличенно, почти неестественно, так, словно эта кипящая ярость была частью той тьмы, что отравляла ему кровь.

Око остановился справа от охотника. Под его кожей, между плечом и позвоночником, выдавалось необычное уплотнение. Оно пульсировало – беззвучно, но так, что это могло уловить его магическое чутьё. С неприятным удивлением он узнал эту концентрированную силу.

В тело охотника был вживлён осколок эдра. Мало кто знал о самом существовании эдров. Ещё меньше было тех, кто владел магией, способной осуществить подобную операцию. Око определённо к таковым не относился.

Кем был этот охотник? Почему у него в теле эдр, и кто его туда вложил? Так много вопросов, требующих ответа.

Око завершил осмотр своей магической клетки из лоз и шипов, заключив, что какое-то время она продержится. Двумя руками – эта штука оказалась неимоверно тяжёлой – он оттащил принадлежавший мужчине огромный топор подальше, чтобы дикарь не мог нагнуться и схватить его, если у него всё же получится освободиться.

Лишь после этого он уделил внимание своей повреждённой ноге. Порез, рассёкший его плоть до самой кости, уже начал потихоньку затягиваться. Ему хватило ума перекинуться в оленя и отбежать на безопасное расстояние, пока его преследователь был сбит с толку. Затем он смог перекинуться обратно и опутать мужчину лозами. Но ему было прекрасно известно, что зло всегда пускает корни в самую чистую почву. Возможно, его лозы уже слабеют и чахнут, отравленные заражённой кровью этого человека, и вскоре не смогут удерживать пленника. Если мужчина вырвется на свободу, то без труда убьёт его. Он не рискнул воспользоваться своим обычным способом избавления от опасных врагов. Для этого ему пришлось бы дотронуться до чудовища, рискуя соприкоснуться с гнилостной тьмой, свившей гнездо в теле охотника.

Лучшим решением было поскорее убраться отсюда.

Однако выживание зачастую зависело от того, известно ли тебе больше, чем твоим врагам.

– Так чего же ты хочешь, мой внезапно свалившийся на голову друг?

– Убить тебя.

– Почему? Из-за моей исключительно приятной внешности? Моего острого ума и широкого кругозора? Моего незлобивого нрава?

Дикарь издал звук, который был то ли раздражённым хмыканьем, то ли сдавленным смешком. – Думаешь, я не смогу тебя убить?

– Если бы ты мог дотянуться до меня, то наверняка бы убил. Но предупреждён – значит вооружён. Можно сказать, вооружён до зубов, если мне вдруг захочется принять вид элагийского болотного живоглота. Но для горного леса это будет не самый удачный выбор, ты не находишь? Поэтому, боюсь, нам придётся распрощаться друг с другом, пока с нами не случилась ещё какая-нибудь неприятность. И я сейчас не о болотном живоглоте, хотя они весьма неприятны, опасны для чародеев, и к тому же невыносимо смердят, прямо как ты. Я говорю о моём убийстве. Думаю, ты понимаешь, почему я предпочёл бы этого избежать.

– Ты слишком много болтаешь.

– Справедливое замечание. Впрочем, твоё уродливое лицо мне хочется видеть ничуть не больше, чем тебе – слышать мой медоточивый голос. Поэтому я пощажу твои уши и твой неуравновешенный характер. Короче говоря, тебе – счастливо оставаться, мне – скатертью дорожка.

– Я могу пойти за тобой куда угодно, – прорычал дикарь.

– Куда угодно? – Око, собравшийся было покинуть тихий лес и перейти в другой мир, насторожился.

– Ты не сможешь спрятаться от меня. Новый мир, новый трофей.

Его глаза сузились. – А вот теперь я и впрямь заинтригован. Так ты утверждаешь, что ты тоже мироходец?

– Я охочусь на мироходцев.

– И у тебя, конечно, есть на это веские причины?

– Они продолжают докучать мне. Если я убью всех мироходцев, то смогу, наконец, спокойно поохотиться.

– Друг мой, боюсь, если ты тоже мироходец, то в твоих рассуждениях кроется один досадный изъян.

– Не насмехайся надо мной, красавчик.

Око поднял обе руки в примирительном жесте. – О, у меня и в мыслях не было насмехаться над тобой – что ты! Тебе удалось разжечь огонёк моего любопытства. В твоих жилах течёт магическая порча. Под кожей у тебя спрятан эдр. Ты назвался мироходцем и выразил намерение преследовать меня из мира в мир, хотя впервые меня видишь, лишь потому, что я тоже мироходец. Кровная месть, если я хоть что-то понимаю в подобных вещах, но направленная не против меня лично, поскольку мы ни разу прежде не встречались. Не желаешь ли поделиться со мной чем-нибудь ещё? Твоими истинными мотивами? Твоими секретами?

Охотник натужно крякнул, пытаясь высвободить руки. Колючки разодрали ему кожу, но боль, похоже, ничуть его не беспокоила.

– Я убью тебя, – пробубнил он. – Я буду идти за тобой по пятам, пока ты не умрёшь.

Тёмное щупальце скверны проскользнуло в одну из лоз, и та начала желтеть прямо на глазах. Око нахмурился. Гниль распространится, и, сколько бы лоз он ни обмотал вокруг него, рано или поздно мужчина всё равно вырвется на свободу. Без сомнения, на нём лежало мощное проклятье.

С силой можно бороться. От неё можно сбежать. Порой её даже можно подчинить чужой воле. Он вздохнул, но не увидел иного выхода, кроме как применить своё самое изнурительное волшебство. Если охотник и впрямь был мироходцем, не стоило уповать на то, что он не сумеет выследить его на просторах Мультивселенной.

Он приблизился на шаг. Охотник напрягся, пытаясь дотянуться до него. Око приковал к себе взгляд опутанного тернием дикаря, применив к нему волшебство, когда-то позволившее ему сбежать от своих мучителей: щепотку телепатии, которой он научился, чтобы наставлять других на путь истинный с помощью сочувственной улыбки, проблеска дружеской поддержки и обещания нерушимой верности.

– Месть – тяжкое бремя, не так ли? Мне жаль тебя, друг мой. В твоём сердце так много боли.

– Мне не нужна твоя жалость, – хрипло прорычал мужчина.

Он удерживал на себе взгляд охотника, не давая ему отвести глаз. Со всей силой, на которую он был способен, Око пробурился сквозь толщу враждебности, ярости, мучительного чувства измены. Это было нелегко – пот градом катил с его лба, а в ушах громко барабанил пульс. В глубинах разума этого человека он отыскал подавленную скорбь о давным-давно потерянном отце. Ну что за простофиля! Отцы всегда предают своих сыновей.

– Что тебе нужно? – спросил он, углубляясь в эту застарелую рану.

– Мне нужно что-то посильнее этого, – прошептал человек, задыхаясь, как от быстрого бега. Но морок Око был соперником, которого он не мог обогнать.

– Ты страдаешь в одиночестве, друг мой. Поделись со мной своими тревогами.

Человек был воистину силён, но его сила заключалась в его мускулах, его выносливости, его топоре и его невероятных навыках следопыта. Его воля была отточенным копьём, направленным точно в цель, но его хрупкий затуманенный рассудок мог рассыпаться от малейшего прикосновения.

– Лилиана Весс, – прошептал он. Слова сорвались с языка вопреки его желанию.

Крайнее изумление на миг заставило Око ослабить хватку. – Лилиана Весс?

– Она прокляла меня… тьма… гниль...

В порыве внезапной ярости порча, пульсируя, заструилась по лозам. Растительность начала вянуть, и мужчина вновь забился в своих путах.

Око проник глубже, подавив все эмоции охотника, заперев их в клетку безразличия. Когда магия притупила зазубренное остриё ненависти, плечи дикаря покорно поникли. Его кулаки разжались, и руки безвольно повисли. Его рот чуть приоткрылся, но оттуда не донеслось ни звука.

– Я помогу тебе. Ты можешь мне доверять. Я твой единственный друг.

Когда охотник прекратил сопротивляться, его разум уступил завораживающему взгляду Око, поддавшись прекрасным лживым грёзам о дружбе и сочувствии.

Заклятие было завершено.

Око вытер влажный лоб. Он дрожал от изнеможения – и от жутких воспоминаний, в которые ему вновь пришлось окунуться. Давным-давно ему довелось испытать действенность этого метода на себе, пока он не поменялся ролями со своими тюремщиками. Испуганный мальчишка внутри него ненавидел совершать подобное с другими. Но в этой жестокой Мультивселенной приходилось использовать любые доступные средства для спасения собственной шкуры. Люди были способны на отвратительные поступки, всегда имея в запасе лицемерные объяснения того, почему они хорошие, а их враги – плохие. Мироходцы же были худшими в этой и без того ужасной компании. Власть неизбежно портит людей. В особенности людей, которых он был намерен всеми силами избегать, пока не воплотит в жизнь большую часть своих замыслов.

Между тем, нужно было решить, что ему делать с существом, способным преследовать его сквозь миры и намеренным прикончить его при первой возможности. Может, стоит порубить его на мелкие кусочки, пока охотник разомлел под его чарами? Или поручить этому человеку защищать его во время путешествия? Ему бы пригодился живой щит. Первая линия обороны на случай, если кто-нибудь, скажем, вдруг нападёт на него из засады, когда он решит прогуляться по уединённому лесу, никого не трогая.

– Как тебя зовут, друг мой? – спросил Око с мягкой улыбкой, но тут же покачал головой, не дав охотнику ответить: – Нет, постой. Тебе ведь не хочется вспоминать своё имя и все ужасные подробности своей прошлой жизни, не так ли?

Охотник склонил голову. – Нет. Мне не хочется вспоминать.

– Отпусти прошлое. Теперь ты пойдёшь другой дорогой. Обретёшь новую судьбу. Мне нужен телохранитель. А тебе нужна лучшая цель в жизни, которую тебе подарят мои искания. Я буду звать тебя… Псом. А ты станешь называть меня Хозяином. Договорились, Пёс?

Человек напрягся всем телом, но тут же обмяк, как будто слишком устал, чтобы сопротивляться, и теперь просто хотел отдохнуть. Его голова поникла. – Да, Хозяин.

Дикарь выглядел таким умиротворённым, что Око мысленно похвалил себя за хорошую работу. Причинять другим страдания было уделом трусливых забияк. Всё получалось гораздо лучше, если люди сами хотели, чтобы им помогли. С улыбкой он расплёл лозы, выпустив мужчину на свободу. Он даже позволил Псу поднять его большой топор.

– Давай-ка поскорее уберёмся из этой унылой глухомани. Ты и я, друг мой, будем свергать жадных до власти тиранов, разоблачать двуличных святош и выводить на чистую воду лживых лицемеров. И если паре-тройке мироходцев, дерзнувших встать на моём пути, пока я меняю жизни всех людей к лучшему, придётся встретить свой конец, то так тому и быть. Пускай пеняют на себя.

На миг в глазах охотника сверкнул огонёк его прежней свирепости. – Да, Хозяин.

2.

Роуэн нетерпеливо осматривала передний двор замка Арденвейл, не понимая, куда же мог запропаститься её брат Уилл. Они договорились, что он будет ждать её рядом с их пони, которые были привязаны сзади к повозке, гружённой мешками овса. Верховный король готовился начать Большое шествие в честь первого урожая, по пути посетив все пять дворов Королевства.

У родителей с двойняшками был уговор: ведите себя, как скромные помощники при обозе, служите обществу, и вам будет дозволено сопровождать процессию. Но, разумеется, этот тупоумный лунатик Уилл не смог дождаться её и куда-то ушёл. Теперь они наверняка опоздают, ворота закроются, мать прочтёт им длинную нотацию о том, как важно соблюдать правила, и они упустят свой шанс покинуть замок.

От злости на кончиках её пальцев затрещали молнии, но она сразу же погасила их, позволив магии стечь по её коже лавиной крапивных ожогов. Боль помогла ей мыслить яснее. Думай, приказала она себе. Встань и подумай.

Возможно, Уилл не успел уйти далеко. Шествие ещё не началось, потому что все ждали, пока к ним не присоединится сам Верховный король. Даже когда колонна двинется, пройдёт какое-то время, прежде чем все выйдут за ворота. Она ещё может успеть найти своего непутёвого братца.

Двор был битком набит людьми и животными. Рыцари, придворные, маги, конюхи, лакеи и возницы ждали на внутренней насыпи перед запертыми воротами, которые выходили на протяжённую внешнюю насыпь, соединяющую мыс с окрестными землями. Собравшиеся путешественники стояли стройными рядами, сверкая в лучах солнца серебристо-белыми табардами[1]1
  Табард – короткая накидка с короткими рукавами или вовсе без рукавов, открытая с боков; одеяние средневековых герольдов.


[Закрыть]. Даже лошади проявляли больше терпения, чем Уилл.

Эти терпеливые лошади напомнили ей о том, что сегодня её лучшая подруга уже не будет сидеть в седле учебного пони для малышни. Два месяца назад Сериз исполнилось восемнадцать.

Роуэн ещё раз убедилась, что поводья её раздражающе спокойного пони надёжно привязаны к задней части повозки. Благодаря неброской тунике и рейтузам, прикрытым сверху зелёным, в цвет листвы, дорожным плащом, она незаметно скользила вдоль томящейся ожиданием колонны, пока не заметила четырёх целителей, сопровождающих Большое шествие.

Она подкралась ближе. Будучи самой юной из целителей, Сериз скромно держалась позади старейшин, не отходя ни на шаг от своего скакуна. При взгляде со стороны её грация и красота были под стать её бородатому единорогу, а серебристо-серая шкура зверя оттеняла её тёмную кожу. Роуэн не хотела привлекать к себе внимания, поэтому она просто таращилась на профиль Сериз, пока девушка не моргнула и не повернулась прямо к ней. Целительница прошептала что-то на ухо своему единорогу и украдкой скользнула к Роуэн, ни слова не сказав увлечённым беседой старейшинам.

Подойдя ближе, она упёрла руки в бока и склонила голову набок. – Ну и почему ты не с...?

– Уилл случайно не с тобой? Он тут не пробегал?

Сериз быстро огляделась по сторонам. – Хочешь сказать, он заскучал и ушёл? Как это похоже на Уилла.

– Тебе-то легко говорить. Ты наконец-то отправляешься в своё первое странствие.

– Тебе осталось потерпеть всего четыре месяца, Роуэн. К тому времени я уже вернусь, и мы поедем вместе.

– Я надеялась, что смогу хоть глазком взглянуть на остальные дворы, разузнать, что к чему, прежде чем отправлюсь в собственное странствие.

– Разве вы с Уиллом не должны были всё это время дежурить у обоза?

Роуэн выдохнула и закусила губу.

– Ага! – воскликнула Сериз с торжествующей улыбкой. – Так чем же занималась ты?

– Я не покидала передний двор! Я просто заболталась с Титом. Он недавно вернулся из…

Сериз прервала её громким смехом. – Ну разумеется! Ты не смогла устоять перед искушением послушать истории о турнирах в Эмберете!

– Знаю, знаю. Мне нужно было нянчиться с Уиллом вместо того, чтобы…, – в её груди начал закипать гнев.

– Вместо того чтобы строить глазки единственному человеку в округе, который постоянно побеждает тебя в поединке на мечах, – усмехнулась Сериз.

– Фу, ненавижу, когда ты права, – беззлобно сказала Роуэн. – Я не думала, что мне будет так нелегко наблюдать за тем, как мои друзья оправляются в странствие, пока я вынуждена сидеть дома.

– Уилл не мог уйти далеко. Возможно, ты найдёшь его на стенах, – Сериз пихнула подругу в плечо. – Удачи в его поисках. Мы двинемся в путь, как только появится Верховный король. Ты знаешь, что случится, когда ворота закроются.

– Такое ощущение, что они всегда закрыты, – она разочарованно махнула Сериз рукой на прощание и поспешила к Стрелковой башне, ловко обходя зевак, которые начали беспокойно сновать туда-сюда. Конечно, при появлении короля все должны были стоять смирно, но он имел обыкновение опаздывать.

Роуэн взбежала на вершину башни, перескакивая через две ступеньки. Весёлый ветерок беззаботно шелестел знамёнами. День выдался ясным, и лишь несколько высоких облаков проплывали по небу, словно невесомые перья. Аккуратные квадраты арденвейлских ферм, расчертившие поля, точно шахматную доску, со всех сторон окружали замковую возвышенность на краю Ардена, гористой местности, подарившей двору своё имя. Серебристые леса окутывали пейзаж волшебной аурой тишины и умиротворения. Внешняя насыпь пересекала широкий ров, прежде чем соединиться с дорогой, вымощенной белоснежным камнем. Дорогой, ведущей куда-то, куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Томление было невыносимым. Ей с Уиллом ещё не дозволялось покидать рубежи благочинного, спокойного, до смерти опостылевшего Арденвейла. Там, снаружи, раскинулось Королевство со всеми его чудесами и Дебри со всеми их опасностями, и больше всего на свете ей хотелось поскорее отправиться туда. Без этого она не мыслила своей жизни. Молнии вновь затрещали на кончиках её пальцев. Учуяв в воздухе запах грозы, стражник развернулся и принюхался. Роуэн поспешно сжала пальцы в кулак. Она могла вытерпеть боль от сотни магических иголок, вонзившихся ей в плоть, но не душераздирающую тоску от того, что ей суждено застрять здесь, пока все её друзья отправятся на подвиги.

На боевом ходе не было никаких признаков Уилла.

Куда же он мог подеваться?

Горны торжественно протрубили, возвестив о скором прибытии Верховного короля и королевы. Беспокойные зеваки сомкнули свои нестройные ряды.

Внезапно она заметила белобрысую макушку Уилла в одном из цветников, разбитых между крепостной стеной и внутренней насыпью. Он стоял на крошечной круглой лужайке с таким видом, словно имел в запасе всё время в мире, чтобы рассмотреть каждую травинку. Как это было похоже на Уилла!

Горны пропели вновь. Двери во внутренний двор замка распахнулись. Верховный король Альген Кенрит и его возлюбленная королева Линден появились в сопровождении двух младших из четвёрки их детей. Как водится, отец держал мать за руку. Даже после стольких лет совместной жизни их любовь друг к другу ничуть не угасла. От этого становилось немного неловко. Но в то же время их постоянство помогало Роуэн чувствовать себя укрытой, защищённой – и притом скованной по рукам и ногам! Их-то легендарные приключения уже давно завершились, тогда как её приключения, казалось, так никогда и не начнутся.

С громким топотом Роуэн сбежала вниз по ступеням башни, промчалась мимо нескольких ошарашенных стражников, дежуривших на нижнем уровне, и со всех ног бросилась в открытую заднюю дверь, ведущую в сад. Она устремилась по одной из усыпанных мелким гравием дорожек, поняла, что свернула не туда, и поспешила обратно мимо изгороди из цветущего шиповника. Её дыхание сбилось, а сердце готово было вот-вот выскочить из груди. Уилл стоял, упёршись бледными руками в края поилки для птиц, и неотрывно смотрел туда, где его пальцы касались воды.

– Уилл! – закричала она.

Он и ухом не повёл. Тогда она подбежала к нему и хлопнула ладонью по плечу. Убедившись, что и это не привлекло его внимания, она сама заглянула в мелкий водоём, и у неё захватило дух.

Несмотря на летний зной, поверхность воды покрылась гладкой ледяной коркой. Само по себе это не было чем-то необычным, ведь Уилл владел магией холода. Но лёд имел странный, почти зеркальный блеск. Прямо под поверхностью виднелись смутные очертания какой-то местности, как будто они с братом стояли очень высоко и смотрели на столь отдалённые земли, что можно было различить лишь унылый пейзаж зыбких песчаных дюн, на которые сердитым оком взирала распухшая от важности луна.

Видение задрожало, словно по нему прошла рябь, а когда поверхность снова успокоилась, они увидели

череп исполинского дракона

а затем, будто кто-то перелистнул страницы фолианта

скрытую в тенях фигуру, присевшую на корточки на толстом суку

а затем

отряд рыцарей в сверкающих доспехах, расправивших блестящие крылья

– Уилл! – она стряхнула с себя оковы соблазнительных видений, схватила брата за обе руки и силой оттащила его в сторону.

Лёд растаял.

Уилл ахнул: – Роуэн? Ай! Пусти!

«Уррра! Уррра!» – раздались из-за стены радостные приветственные возгласы.

– Они уходят! Уилл! Нам нужно торопиться!

Он растерянно уставился на неё своими большущими придурковатыми глазами. – Что? Ой! Что же ты сразу не сказала?

– Заткнись и шевели ногами!

Роуэн бросилась бежать по той же тропинке, которая привела её сюда. Уилл легко припустил за ней, не отставая ни на шаг. Они успели как раз вовремя... вернее, так она думала до тех пор, пока не увидела дверь в башню. В Арденвейле всё подчинялось строгому распорядку: неукоснительное следование правилам было необходимо для того, чтобы отражать угрозу Дебрей и их буйных, опасных, смертоносных обитателей, которые никогда не смогут жить в мире с Королевством. Как только открывались ворота, ведущие на внешнюю насыпь, все ворота в замке, выходящие на внутреннюю насыпь, сразу же закрывались.

Они были заперты в цветнике, не имея возможности попасть на передний двор.

Роуэн стукнула кулаком в обитую железом дверь. – Эй, кто-нибудь!

Уилл перехватил её запястье прежде, чем она успела нанести следующий удар. – Так ты только себе навредишь. Она заперта изнутри. Её не откроют. Мы просто перелезем через решётку, как всегда делали.

– Слишком далеко, мы не успеем.

– Ещё как успеем, – ответил он с тем раздражающим оптимизмом, который так и бил из него всякий раз, когда они оказывались в безвыходной ситуации.

Они помчались в дальнюю часть сада, где по увитой плющом ограде можно было вскарабкаться к пекарскому дворику, а затем сделать крюк через летние кухни, через несколько соединённых друг с другом переходов, через кладовые с маслом и зерном, и конечно же, конечно же, конечно же, они опоздали. Тяжело дыша, они взбежали на внутреннюю насыпь как раз в тот момент, когда прогремели последние фанфары. Шествие покинуло замок. Внешние ворота закрылись. Зеваки, беззаботно болтая, разбредались кто куда, не обращая внимания на двух взмыленных юнцов в неброской одежде.

Роуэн сложилась пополам, уперев руки в колени и хватая ртом воздух. Если бы это могло ей хоть чем-то помочь, она бы непременно разрыдалась, но она знала, что слезами горю не поможешь, и поэтому не стала плакать.

Уилл даже не запыхался.

– Мы их упустили! – воскликнул он своим самым отвратительным бодрым голосом. Как и отец, он имел раздражающую привычку оставаться невозмутимым перед лицом трудностей. – Они даже увели с собой наших пони.

– Ты их упустил! Это ты виноват! – набросилась на него Роуэн. Конечно, несправедливо было сваливать на него всю вину, но она слишком сильно разозлилась. – Я упустила их из-за тебя! Как ты мог?

Он взглянул на небо. – Обычно шествие не начинается до полудня, так что в каком-то смысле это не мы опоздали, а они ушли раньше. Мне надоело, как обычно, изнывать в ожидании. И, кроме того, Ро, у меня было это... это странное ощущение, знаешь, как будто фитиль вот-вот должен вспыхнуть, но всё никак не разгорается, а потом я понял, что должен срочно сотворить зеркало, и оно покажет мне что-то важное. Ты сама видела. Все эти места...

– Да, я знаю! Места, в которых мне так и не придётся побывать, из-за того что ты не смог разок постоять и подождать!

– Я… мне кажется, что эти места находятся не в нашем Королевстве, Ро.

– Или в Дебрях. Для тебя нет разницы. Тебе нравится Арденвейл. Ты здесь счастлив. Но не я. И ты знаешь, что Матушка ни за что не отпустила бы меня одну. Я навечно прикована к тебе. Как бы мне хотелось хотя бы в этот раз оставить тебя позади, ты, никчёмный разиня с куриными мозгами!

– На самом деле, курицы весьма умны.

– Тогда я беру свои слова обратно!

– Выходит, мне не почудились ваши голоса, дети. Не могли бы вы не ссориться прилюдно, если вас это не затруднит?

Роуэн выпрямилась. При звуках этого преисполненного достоинства голоса из её лёгких разом вышибло весь воздух. Они с Уиллом обернулись, словно их потянули за одну верёвочку, и встретились лицом к лицу с августейшей королевой Линден. Та была облачена в великолепное, серебристое с белым, платье, на рукавах которого были вышиты свёрнутое в кольцо пламя Арденвейла, замочная скважина Вантресса, кубок Локтвейна и молоты Гаренбрига, отмечая те дворы, где её посвятили в рыцари.

Оба поклонились, прижав правую ладонь к сердцу, как полагалось делать молодым людям при встрече со старшими. Правая бровь королевы взлетела вверх, покорив новую вершину скептицизма и неудовольствия.

Но вслух она произнесла лишь: «Следуйте за мной».

Их младший брат – ещё не достигший четырёх лет – сразу же схватил Роуэн за руку. С угрюмой миной на лице Эрек сосал большой палец и дулся, как всегда, когда отец отлучался по зову своего рыцарского долга. Роуэн помахала рукой у него перед носом, желая привлечь его внимание. Когда он соизволил посмотреть на сестру, она постучала пальцем себе по губам, напоминая, что сосать пальцы на людях неприлично. С величайшим сожалением Эрек вытащил палец изо рта и вздохнул так, словно только что лишился последней отрады в жизни. Слезинка скатилась по его щеке, и его нижняя губа предательски задрожала. Роуэн подхватила его в охапку и усадила себе на бедро.

Их младшая сестрёнка не привыкла страдать в тишине, или, если уж на то пошло, вообще наблюдать за чем бы то ни было, не отпуская ехидных замечаний. Поравнявшись с Уиллом и пихнув его локтем в бок, она скорчила рожу и чересчур громким шёпотом поинтересовалась: – А почему вы оба до сих пор здесь?

– Хейзел, – спокойным строгим тоном произнесла их мать, – разве у тебя нет дел на конюшне?

– Теперь-то вам точно влетит, – торжественно объявила Хейзел и ускакала прочь с видом довольной собой одиннадцатилетки.

Королева продолжала величаво идти вперёд, как всегда, воздерживаясь от поспешных и необдуманных поступков. Как только они поднялись по лестнице и вошли в передний зал, их тут же обступили придворные и слуги со срочными прошениями, каждому из которых требовалось либо немедленно дать ход, либо же отложить его рассмотрение на месяц, до следующего заседания Высокого королевского суда. Близлежащая деревенька Уэлдрум ходатайствовала о помощи после того, как стая зловредных красных шапок вытоптала их посевы и искалечила фермера. В городке Трекелль в базарный день с неба свалилось огромное золотое яйцо. Прокатившись по центральной площади, оно раздавило прилавки торговцев, причинив множество смертей и увечий, и теперь люди спорили, как им следует поделить выручку от продажи злополучного яйца. В другом кантоне сенешаль обвинял крестьянина в краже, хотя этот человек клялся, что ключ от сундука умыкнул вовсе не он, а голубая фея.

Уилл шёл позади матери, храня сдержанное молчание, в то время как Роуэн кипела от негодования, снова и снова прокручивая у себя в голове утреннее происшествие. Разумеется, Сериз во всём была права. Ей не следовало поддаваться желанию побольше разузнать о турнирах Эмберета и заодно пококетничать с Титом. В их неудаче она была виновата ничуть не меньше Уилла.

Возможно, у них получится как-нибудь уговорить мать. Другим отрокам давался второй шанс.

Миновав, наконец, залы для аудиенций и общие комнаты, они уединились в скромных покоях королевской четы в самом сердце замка. Эрек уснул, положив голову Роуэн на плечо. Она отнесла его в тесную спальню, которую двое мальчиков делили между собой, уложила на кровать и сняла с него ботинки. Подождав, пока он, не просыпаясь, устроится поудобнее, она поспешила обратно в гостиную.

Мать уже расположилась на стуле и теперь усердно промокала щёки и лоб льняным платочком.

– Не кажется ли вам, что здесь невыносимо жарко? – спросила она ровным голосом, который совершенно не сочетался с бисеринками пота, обильно выступившими на её коже.

Роуэн недоверчиво покосилась на Уилла. День выдался не таким уж и жарким, к тому же толстые каменные стены помогали сохранять прохладу внутри замка. Брат лишь едва заметно покачал головой, и она отошла к окну, чтобы распутать оберег, связывающий ставни, и распахнуть их. Гостиная напоминала опрятную переднюю фермерского дома, в котором прошло детство Линден в кантоне Кенрит. Видавший виды круглый стол был тщательно отполирован. Единственным предметом роскоши могли считаться мягкие подушки на стульях. Сбоку на столике покоился поднос с накрытым кувшином и чашками. Уилл наполнил чашку чаем из шиповника и протянул её матери, которая благодарно кивнула ему, прежде чем сделать первый глоток.

Вытянув шею, Роуэн выглянула из окна наружу. Отсюда ей было видно место, где внешняя насыпь встречалась с твёрдой землёй большака. Хвост Большого шествия уже миновал насыпь, махая на прощанье знамёнами арьергарда. Она прищурилась, но с такого расстояния не смогла разглядеть характерную ярко-рыжую шевелюру Тита. Тем временем вереница повозок въезжала на насыпь, направляясь к главным воротам, чтобы доставить в замок всевозможные припасы.

Она отошла от окна. – Матушка. Нам очень жаль, и мы понимаем, что поступили крайне неразумно. Но я вижу, что к замку приближаются повозки с припасами. Если мы отправимся прямо сейчас, то успеем выскользнуть, пока ворота будут открыты для них. Шествие движется медленно, и нам не составит труда нагнать его. Вероятно, никто и не догадается, что нас не было с ними с самого начала.