Текст книги "Последний настоящий вампир (ЛП)"
Автор книги: Кейт Бакстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Его взгляд стал суровым от ее слов, зеленые глаза стали угрожающе-черными.
– Вряд ли. – Было очевидно, что убийца не испытывает ни малейшего раскаяния за свои действия. – Даже если сами Боги встанут передо мной и прикажут отпустить тебя, этого не произойдет.
– Грегор, что ты хочешь сделать с девочкой? – прервал один из его дружков, и убийца пронзил Ванессу взглядом.
– Она теперь в руках Судьбы. – Его загадочный ответ казался достаточно адекватным для мышц, которые он привес с собой. – Забери ее наверх и запри ее в одной из комнат. – Он обратил свое внимание на Клэр. – Видишь, Клэр, я – не монстр.
– Ч-что? – Ванесса, наконец, вышла из своего ступора и посмотрела на Клэр с широко распахнутыми от испуга глазами. – Нет! Вы не можете забрать меня! Не дай им забрать меня, Клэр!
Сердце Клэр защемило, оно, казалось, разбилось на множество кусочков. Она так старалась помочь заботиться о Ванессе. Приютить ее. Обеспечить ее, когда никто не мог. И в конечном итоге, ничего из этого не получилось.
Прежде чем Клэр смогла ответить, Грегор оторвал Ванессу от пола. Она брыкалась и боролась в его руках, кричала и пиналась, когда он насильно поставил ее на ноги. Он навел ствол пистолет на ее лицо, и Ванесса затихла.
– Судьба решила пощадить тебя, девочка. Не заставляй меня жалеть.
Ванесса пристально смотрела на него, вызывающе надув губы.
– Ты пойдешь с Алеком, и если будешь шуметь, я пойду наверх и пущу пулю тебе в голову.
Грегор говорил с ней мягким, певучим голосом, от которого дрожь побежала по позвоночнику Клэр. Взгляд Ванессы скользнул вправо, и Клэр кивнула, давая ей разрешение согласиться на требование убийцы.
– Я поняла, – ответила она сквозь новую волну слез.
– Хорошо. – Он по-отечески погладил Ванессу по голове, и ярость Клэр снова вскипела. Как смеет этот кусок дерьма относиться к Ванессе с какой-либо добротой после того, через что он заставил ее пройти!
– Все будет хорошо, Ванесса! – произнесла Клэр, когда девочку передали Алеку, который качал ее на руках, когда нес вверх по узкой лестнице. – Обещаю!
Грегор последовал за своим другом по лестнице и обернулся, когда достиг вершины.
– Теперь ты будешь хорошей девочкой, и не будешь дергаться. – Этот ублюдок имел наглость смеяться. – И постарайся не истощить себя. – Он открыл дверь, впустив полосу света. – Насладись мгновением спокойствия, Клэр. Это последнее, что ты у тебя будет. – Он закрыл дверь, оставив Клэр в очередной раз в относительной темноте.
– Ты – ублюдок!
Ее голос эхом отразился от стен подвала и затих, это охладило ее.
С усилием, от которого замерло дыхание, она попыталась вспомнить ощущение всех этих дампиров, опираясь на свою энергию, и когда она нашла его, как обратный вакуума, она пыталась вернуть все, что она дала. Прилив сил и жизненной энергии метался по ней, настолько интенсивный, что она могла упасть в обморок, но вместо этого она потянула энергию Михаила, готовясь принять все. Связь оставила ее дрожащей и тяжело дышащей, перед глазами все плыло.
Пожалуйста, пожалуйста, найди нас, Михаил.
Глава 26
Слава богам, что он дал Клэр свою кровь.
Облегчение, накрывшее его, было недолгим. Михаил упал на колени, когда его охватил прилив энергии, настолько сильный, что чуть не лишил его чувств. Он был бесформенным, душой без тела, плавающей в темной бездне. Предчувствие накрыло его, будто какая-то неведомая сила охватила его. Умоляя.
Клэр.
Ее боль была его болью, ее страх и паника выбили из него воздух. Связь, которая была между ними, горела, раскалившись добела, и Михаил сжал челюсти, пронзив клыками нижнюю губу. Боль. От такого количества у него внутри все сжалось. И он знал – то, что он чувствовал, было лишь тенью той боли, которая сдавила Клэр в своих объятиях.
Солнце встанет достаточно скоро. Он не мог терять ни секунды. Он придерживался переулков, скрываясь в тени, скользя во тьме. Его кровь в ее жилах звала его, направляя по городу и за пределами, появлялись дома, пейзаж становился более сельским. Его взгляд сузился на неприметном доме в стиле ранчо, стоящему глубоко в тупике. Окаймляющие дома были еще в стадии строительства, то есть с соседями заморачиваться не стоило.
Руки Михаила тряслись от безудержной ярости, когда он достал телефон из кармана. Не желая предупреждать кого-либо в своем присутствии, он написал короткое сообщение Дженнеру с адресом и приказом найти Ронана, и встретиться с ним как можно скорее. Не зная, сколько убийц находилось в почти готовом доме, было лучше ошибиться в сторону осторожности и вызвать подкрепление. Это не означало, что он собирался сидеть и ждать, когда же они все-таки появятся.
Как призрак, он проскользнул через временную входную дверь, представляющую собой не более чем лист ДСП с дешевой ручкой. Сердце Клэр бешено колотилось в груди; звук бил по ушам, проходя сквозь стены. Паника и страх пропитали воздух, и Михаил подсжал губы. Тот, кто сделал больно его паре, встретит жестокий и кровавый конец.
Небольшая группа убийц стояла по другую сторону двери. Звериный запах цеплялся за них, мускусный и земляной. Такая сила, что причиняла ему боль. Коллектив затопил его разум, воспоминаниями искоренения рода, утопив в гневе и печали, пока в настоящем не осталось ничего, кроме отражения прошлого.
Он был сильнее этого. Сильнее воспоминаний давно умерших вампиров. Все благодаря Клэр.
Инстинкт воина Михаила прорвало с такой силой, что у его врагов не осталось и шанса одержать верх, когда он напал. Четыре берсерка против одного вампира. Михаил вытащил каждую унцию своей ненависти и печали, когда бил, рубил конечности и вспарывал животы. Он похоронил кинжал по самую рукоятку в груди одного истребителя. Тот упал, отключившись, но не умер. Еще один упал по собственной глупости, когда осмелился слишком близко подобраться к лицу Михаила. Тот пустил в ход свои клыки и разорвал глотку берсерка рывком головы. Два врага повержены. Осталось еще двое.
Мир кренился вокруг Михаила буйством цвета, когда он обернулся, парировал удар меча коротким кинжалом и всадил солидный пинок в живот нападавшего. Левой рукой он схватил убийцу за воротник рубашки и швырнул на обеденный стол. Тот раскололся на множество кусочков дерева и пробил ламинат. Михаил ударил врага кинжалом, отрезав голову одним сильным взмахом.
Еще один напал, белки глаз полностью поглотила бесконечная чернота. Внутренний зверь берсеркера захватил убийцу в свои объятия, и тот боролся с бессмысленной жестокостью, кромсал мечом все подряд, пока он пытался загнать Михаила в дальний угол кухни. Михаил протянул руку, схватил берсеркера за голову и свернул ему шею. Кости затрещали под давлением, и убийца упал на пол. С целой головой, тело в ближайшее время восстановится, но Михаил купил себе достаточную передышку, чтобы подготовиться к предстоящему наступлению. Он последовал за звуком биения сердца Клэр, распахнул дверь рядом с кухней, которая вела в холодный подвал.
– Ты, конечно, жестокий убийца, Аристов.
Он смотрел в глаза своего худшему кошмару. Зверю, который преследовал его даже в часы бодрствования последние два столетия. Будто насмехаясь над ним, шрам на груди послал укол боли через него, настолько сильной, что мужчина мог поклясться, что она проникла в мышцы его бьющегося сердца.
– Я убью тебя, – прорычал он своему самому ненавистному врагу. – И это не будет быстро.
Еще один мощный импульс боли поглотил Михаила, и его тело сжалось, будто пытаясь защитить себя от неизбежного врага.
– Будто Судьба позволит этому случиться. Я закончу то, что началось много веков назад, – сказал берсерк, зловеще щурясь. – А потом я похороню тебя в такой глубокой и темной яме, что ты будешь молить о смерти, чтобы освободиться из того ада, который я создам для тебя!
Обсидиан проглотил его радужку, пустые и бездонные глаза, как и его черная душа. Медленная ухмылка расползлась по его лицу, когда он опустился на колени рядом с Клэр и взял ее за подбородок. Она посмотрела в сторону, но она не всхлипнула, скорее, отвернулась от Михаила, посмотрела убийце прямо в глаза и плюнула ему в лицо.
Смех убийцы без юмора наполнил Михаила ужасом.
– Твоя новая самка смелее, чем прошлая. – Убийца пробежал носом вдоль ее челюсти, волос и глубоко вдохнул, прежде чем намотать на кулак ее длинные волосы. Жестким рывком он заставил голову Клэр не дергаться, и та стиснула зубы, будто пытаясь удержаться от слез. – Ее болевой порог просто замечателен... – Он сжал кулак крепче, и одинокая слеза скатилась по щеке Клэр. Убийца ухмыльнулся и, после того как он слизнул ее языком, он повернулся, чтобы посмотреть на Михаила. – Она беременна, – сказал он с удивлением.
Раздался выстрел, и боль пронзила плечо Михаила. Как ожог солнечного света на коже, она проникла в его жилы, прокладывая путь к его сердцу. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Еще три выстрела быстро попали в него, и его спина изогнулась, когда Михаил упал на колени. Милые боги, он чувствовал, будто само солнце поднялось в нем и жгло его изнутри.
Убийцы вышли, трое берсерков, с которыми он сражался на втором этаже и еще двое, которых он не видел при входе. Михаил задыхался, превозмогая боль, решив сосредоточиться на ощущении, будто кровь кипит в жилах. Он хлестнул рукой, будто плетью, и схватил одного из нападавших за лодыжку. Михаил опрокинул его на пол и уселся сверху, вонзил кинжал по самую рукоять в грудь убийцы. Он отказывался сдаваться без боя.
– Нет! – прокричала Клэр, когда раздался еще один выстрел. Михаил снова склонился и повалился на раненого берсерка на пол.
Михаил был ранен. В меньшинстве. Но боролся со смертельной решимостью, рвал, резал и размахивал кулаками. Он бил в живот и лица. Его зрение помутилось, когда кровь горела, и убийцы атаковали его, их было слишком много, чтобы бороться в его ослабленном состоянии.
– Михаил! – прокричала Клэр, ее голос был чуть хриплым и грубым от эмоций. – Я помогу ему убить тебя! – кричала она убийце. – Ты будешь страдать!
– Она – воин, – заметил убийца, когда Михаила подняли и связали тяжелыми длинными серебряными цепями. – Убить ее – это почти позор.
Рев чистого мучения вырвался из груди Михаила, сотрясая здания до самого основания. Михаил возобновил свои усилия, борясь против ослепительной боли серебра, которое почти парализовало его. Круг берсерков смыкался, удар следовал за ударом по его телу, голове и конечностях. Он боролся за то, чтобы удержаться в сознании, но тьма потянула его за собой, как глубоководное течение.
* * *
Михаил проснулся от душераздирающего крика, будто человека пытали. Это сдавило его сердце, будто камень погружался на дно океана, а зазубренный нож вошел в его сознание. Как долго он был в отключке? Запах крови, пьянящий и манящий, наполнил его ноздри, жажда крови смешалась с его замешательством. Он выгнал туман из головы, когда пробирался через туманные воспоминания, найдя что-то твердое, за что можно было уцепиться. Глубокую боль по-прежнему пульсировала под кожей, остатки колдовства этих херовых пуль берсерков.
Еще один крик пронзил воздух, отдаваясь эхом в замкнутом пространстве. Михаил полностью очнулся, когда боль Клэр пустила в нем когти. Нет. Нет. Нет. Нет! Он дернулся вперед, готовый броситься ей на помощь, но обнаружил, что его руки связанны, и он подвешен за них. Широко расставленные ноги были прикреплены к полу серебряными манжетами с тяжелым куском серебряной цепи. Недоумение затуманило его мысли, когда он боролся со своими путами. Это было воспоминание. Призраки прошлого продолжали преследовать его. Настоящее и прошлое сталкивались перед глазами, крики Клэр отскакивали от каменных стен проклятой могилы, где убийцы оставили его умирать.
Мягкие рыдания доносились до его ушей, и Михаил с силой тряхнул головой. Стены, которые закрывали его, были не каменными, а бетонными. И хотя он, возможно, был под землей, это был не склеп, а подвал. События последних часов просочились в его сознание, и гнев снова вспыхнул, вернув ясность, будто ветер прогнал осенние листья.
– Ты проснулся. Хорошо.
Михаил повернул голову на звук голоса убийцы, когда порочный рык вырвался из его горла. Он натянул серебряные цепи, металл впился в его плоть.
– По-прежнему утверждаешь, что цепи сплетены с волосами архангелов, а, убийца?
Берсерк мягко рассмеялся.
– Эта история обладает не совсем той мощью, как несколько сотен лет назад. Кроме того, ты достаточно самонадеян, чтобы полагать, что ты выше укора Бога человеческого.
Теперь настала очередь Михаила смеяться.
– А ты нет, берсерк?
Его боги были так же стары, как и Михаила, и ни один из них не имел ничего общего с человеческим понятием о божестве. Их вид существовал на земле целую вечность, остатки волшебства и суеверий давно ушли из человеческого лексикона.
В тени Клэр тихонько всхлипывала. Михаил заставил себя смотреть только на убийцу. Чем дольше Михаил занимал его, тем лучше. Пока он не мог освободиться, он давал Клэр любую передышку, которую мог. Внешне он был спокоен – ничто иное, как бессмысленное животное, когда он в последний раз столкнулся с этим убийцей. Но внутри ад ярости бушевал в нем, и он поклялся, что за каждую унцию боли Клэр, убийца испытает его сторицей.
Берсерк не ответил, просто смотрел на Михаила бесчувственным черным взглядом. Мягкие подошвы его сапог были беззвучные, когда он пересек бетонный пол. Он повернулся, каждая линия его лица сияла ненавистью, губы вытянуты в презрительной усмешке, когда он включил свет.
Желудок Михаила рухнул при виде Клэр, привязанной к длинному столу длинным грубым плетеным канатом, кровь покрывала почти каждый сантиметр оголенной кожи. Ее брюки были сорваны с тела, оставив ее одетой лишь в нижнее белье и рубашку на бретельках, которые едва прикрывали ей тело. Ее глаза были плотно закрыты, будто она отгородилась от внешнего мира, чтобы каким-то образом освободиться от пыток. Спокойно! Михаил так усердно пытался удержаться от разрушений при виде ее. Бездумное, бешеное животное когтями поднималось на поверхность его психики.
– Ты будете страдать от боли миллиона смертей! – выругался Михаил. Бессловесный звук чистой тоски взорвался от него, когда боролся со своими путами. – Твоя пытка будет охватывать столетия, убийца!
– Ты ничего не знаешь о страдании, – вскипел берсерк.
В то время как Михаил стал жертвой ярости, убийца оставался спокойным. Он достал серебряный кинжал из ножен на ноге, выпрямился и вернулся к Клэр, наклонившись близко к ее уху. Его взгляд, черный и бездонный, как и его душа, смотрел на Михаила, когда он разговаривал с Клэр.
– Твоя супруг злится от своей беспомощности, я думаю. Хотя он должен гордиться силой, которую ты показала. Боюсь, что мать расы вампиров не может быть оставлена жить. Я не позволю этого.
Он погрузил лезвие в плоть за ключицей Клэр, прослеживая кровавый путь от горла до плеча. Михаил метался, выгибаясь дугой, когда со стола донесся крик ужаса и боли, заканчивающийся сдавленным всхлипом.
– Клэр! – Его собственный голос гремел в огромном подвале, отзываясь от стен, будто пробегая по бесконечной пещере. Она отказалась открыть глаза, но ему было необходимо, чтобы она увидела его. Так она будет знать, что он бы с радостью умер прежде, чем позволил ей терпеть еще больше боли.
Аромат крови взывал к нему, и клыки Михаила пульсировали в деснах, когда пробуждалась кровожадность, обжигая горло сухим огнем. Ее раны были обширными. Она потеряла большое количество крови на столе убийцы, больше, чем могла дать.
– Я скормлю тебя обращенным, гребаный берсерк! – прокричал Михаил. Улыбка чистого безумия осветила черты убийцы, когда он вонзил лезвие глубоко в плечо Клэр. Та попыталась снова закричать, но ее голос пропал, или голосовые связки были слишком повреждены, чтобы произвести звук. Хриплый скрежет был хуже любого крика. Ей не хватало сил, и Михаил знал, что если он не сделает что-нибудь, Клэр не будет присутствовать в этом мире.
Он мог бы попытаться отфильтровать ту малую толику силы и верну ей ее, чтобы помочь выдержать пытки убийцы. Но если он это сделает, то ему ничего не останется и спастись будет невозможно. Его похититель был прав в одном: беспомощность Михаила унизила его.
Убийца прошелся по всей длине тела Клер, проследив растерзанное тело окровавленным кончиком кинжала. Страдальческий всхлип наполнил уши Михаила, и тело Клэр отреагировало на контакт гротескным подергиванием, от которого у него скрутило живот. Убийца обвел живот Клэр кончиком лезвия, почти нежным, любящим жестом. Его взгляд встретился со взглядом Михаила, и он вскинул бровь.
– Ты думаешь, это мальчик?
«Сортиари убил ваших женщин, вырвал чрево из их жалких тел и сжег растущую мерзость в священном огне».
Слова из прошлого пустили корни в мыслях Михаила, и вновь он оказался в могиле много веков назад, не имея больше ничего, кроме знания, что его гонка уничтожена и составляет ему компанию. Плотно удерживаемый в узде контроль над эмоциями лопнул, а вместе с ним и длина серебряной цепи, которая привязывала его правую руку к перекладине над ним.
Затем освободилась левая рука, вырвав кусок бетона вместе с цепью. История не повторится. Он больше не желает переживать потери, которые почти убили его. Сортиари, возможно, считали себя Хранителями Судьбы, но Михаил собирался показать им, что он не будет подчиняться их видениям будущего, где его, вроде как, и не существовало.
Где не существовало Клэр.
Его боевой клич потряс стены, окружающие его. Раздались звуки тяжелых шагов на лестнице позади него, они мало беспокоили его, единой целью было освободить Клэр и убить ее похитителя. Убийца оставил свой пост, давая Клэр момент передышки, о которой молил Михаил. Хоть и ослабленный серебром, он использовал свой вес, натянул тяжелые металлические цепи, замахнулся свободной рукой и стал раскручивать болтающуюся цепь над своей головой. Это было усилие чистой воли, и не было силы на земле, которая могла бы помешать Михаилу защищать свою пару и жизнь своего еще не родившегося сына.
Едва успев отскочить, убийца чуть не пропустил цепь, когда Михаил замахнулся ей в сторону берсерка. Он пытался удержать его внимание и сосредоточить на предстоящем сражении, а не на его паре, которая все еще была близка к смерти на поверхности стола. Их связь, правда, не пылала в его душе, как это однажды было. Огонь Клэр быстро угасал, и если он быстро что-то не сделает, чтобы спасти ее, то не сомневался, что не переживет эту потерю.
Четверо оставшихся берсерков вступили в бой. Михаил испустил гортанный крик от усилия, концентрируя силу на мужчинах, которые еще нашли в себе силы боевой ярости, которая придавала им непобедимость. Он широко взмахнул цепью, и они упали друг на друга кучей спутанных конечностей. Другой успел уклониться от цепи, и Михаил поймал его за шею как зверь и плотно притянул к себе, выбив воздух из легких берсеркера.
– Ты трус, убийца? – прорычал Михаил своему древнему врагу. – Ты позволяешь своим товарищам страдать, чтобы спасти свою жалкую плоть?
Убийца выхватил второй кинжал из ножен на боку.
– Держи! – Командный рык привлек его внимание на мгновение, и все его силы ушли. Рык предупреждения, как рев разъяренного медведя, грохотал в груди, и чернота поглотила белки его глаз. Убийца оскалился, обнажив удлиненные резцы. – Я не убил твоего папашку, ублюдок, – сказал он с сожалением. – Или твою мать. Ты думаешь, что ты благородный, но ты не более чем дерьмо на моих ботинках! – Его акцент усилился, и брызги слюны летели изо рта с каждым решительное слово. Он остановился, когда его внимание привлекла кровь, капающая с кинжала. Кровь Клэр. Его следующие слова были низкими, почти неслышными, когда он посмотрел на Михаила, – И я не дам выжить ни одному из вас.
Глава 27
Михаил дрался как одержимый, но он ослабевал. Серебро значительно ослабило его, и он обнаружил, что ему все тяжелее и тяжелее. Его противник был быстрым. Сильным. Обладал силой и непогрешимостью берсерка. Более порочного существа Михаил не встречал, и, кстати, его противник дрался было так, что было очевидно, что убийца был грозным военачальником, достойным этого звания.
В корне всего этого, его ненависть к Сортиари разгоралась, несмотря на боль и истощение. То, что эти мнимые хранители Судьбы будут прятаться за солдатами, доказывало только то, что в их сердцах они были не более чем безликими трусами.
Сплочение крики товарищей берсерка давили на Михаила. Пока Клэр умирала, истекала кровью на этом столе, берсерки стояли и смотрели на зрелище, открывшееся перед ними, жадно впитывали кровавый спорт. Сырые ожоги украшали его запястья и лодыжки, пот сочился по лбу и мочил рубашку. Его брюки были разодраны и свисали с бедер, заставляя его падать больше раз, чем он мог насчитать. Но Михаил боролся за жизнь своей пары. За жизнь своего ребенка. За его будущее. И он не остановится, пока один из берсерков не вонзит кол в его чертово сердце.
Серебряное лезвие убийцы попало Михаилу в бок, и тот резко зашипел. Он бросился вперед, ударив ублюдка по голове, и убийца пошатнулся, кровь полилась из глубокой раны. Жажда крови затуманила его зрение, но он отбросил жажду. Он снова бросился вперед, подкосил убийцу под ноги, череп берсерка ударился о бетонный пол с приятным треском.
– Убей ублюдка, Грегор!
От имени Михаил сделал паузу, и его оплошность принесла ему рану на груди, он выгнулся от боли и замахнулся тяжелой цепью в лицо убийцы, та прошла буквально в нескольких дюймах.
– Грегор Черный? – Михаил снова качнул цепь и поднялся на ноги.
Теперь настала очередь убийцы запнуться. Его глаза сузились от слов Михаила, и он пождал губы. Сортиари действительно поступили коварно, взяв к себе этого конкретного убийцу. Веками ненависть питала его действия. Месть была раной, которая никогда не заживала, и Грегор нагнаивал ее в течение достаточно долгого времени.
Око за око. Клан на клан.
– Ты мелкий ублюдок, – выпалил Михаил. Он прицелился в живот Грегора. Убийца поймал цепь, крепящуюся к лодыжке Михаила, дернул и растянулся на земле. Грегор мог пасть, но еще не был повержен.
Грегор перевернулся на живот, еще одна оплошность. Михаил бросился на другого мужчину и замкнул цепь вокруг горла убийцы. Убил ли он Грегора, прежде чем его люди налетели, чтобы помочь, не касаясь Михаила, тот нанес своему врагу как можно больше боли в это время.
Хаос разразился, когда он выбил дыхание из легких Грегора. Михаил взглянул вверх, чтобы обнаружить Ронана, Дженнера и маленькую армию дампиров, льющихся вниз по лестнице в недра подвала. Михаил отвлекся, и Грегор воспользовался возможностью, чтобы сбросить Михаила с его спины. Сила берсерка была серьезной, когда он подбросил Михаил высоко в воздух. Тот перевернулся, приземлившись на спину с достаточной силой, чтобы создать трещины в бетонном полу.
Как трус, Грегор не терял времени на обеспечение собственной безопасности. Он пригнулся и рванул через бойцов, направляясь к лестнице, по которой поднимались одновременно трое. На верхней лестничной площадке, он остановился, его взгляд встретился с взглядом Михаила. Глаза Грегора сузились, он оскалился и в мгновение ока исчез.
Михаил ударил по цепи, свисающей с правого запястья, и потянул. Его мышцы напряглись, вены вздулись от усилий, которые он прикладывал, напряжение росло до тех пор, пока кандалы не уступили. Он повторил действия на левом запястье и на каждой ноге, тяжело дыша, превозмогая боль, наручники впивались в кожу, серебро жгло, появились волдыри. Когда последнее звено лопнуло, он отбросил цепи в сторону и бросился к Клэр.
– Клэр. Клэр! – Страх застыл внутри Михаила, холодный и неподатливый. Он разорвал канат, который удерживал ее, разорвал путы, будто те были простыми нитками. – Будь со мной. Ты слышишь меня, Клэр? – Он легонько потряс ее. – Не смей оставлять меня!
* * *
Клэр плыла по царству темного небытия. Голос Михаила пришел к ней, будто из широкого каньона, слабый и хриплый. Она не хотела оставлять это безболезненное место прохладного комфорта. Почему он хочет, чтобы она ушла оттуда? Может вместо того, чтобы уговаривать ее выйти, он должен присоединиться к ней. Разве он не устал бороться? Она устала.
Бесформенные руки зависли над тем местом, где была ее утроба. Где ее сын плавал в том же темном комфорте, не подозревая, что происходило во внешнем мире. Он был в безопасности. Защищен. Если она останется в этом месте, зло не сможет к нему прикоснуться…
Замешательство поднялось в глубине души Клэр. Безопасность, которую она искала, ушла, здесь вообще не было приюта, не так ли? Нет. Она умирала. Конечно, боль ушла. Беспокойство. Но независимо от того, как она хотела скрыться от мучительных пыток Грегора, ей пришлось вернуться. Она должна была дать своему ребенку шанс выжить. Черт, она должна была дать себе шанс! Как она могла остаться в этой мягком, темном царстве, когда ее душа была привязана к Михаилу на другой стороне?
Она не могла остаться.
Клэр будто поднималась со дна глубокого озера, ее легкие горели, когда она гребла руками и ногами через темную бездну в сторону приглушенного света, находящегося значительно выше ее. Просительные интонации Михаила становились все громче, все неотложнее, когда она пробиралась ближе, но мутные глубины не скользили по ее коже, как вода. Это был ил, тянущий ее вниз за ноги.
Перспектива невольно быть брошенной в эту жизнь, которая казалась такой привычной для Михаила, подхлестнула ее покинуть безопасность его защиты, и это дорого им стоило. Она думала, что она делает лучше, пока она не могла обдумать и решить для себя, какому миру она принадлежала. Правда, теперь она знала, что единственное место, которому она когда-либо принадлежала, было рядом с ним.
Независимо от того, где она жила, не смотря на расстояние между ними, его враги будут поджидать, чтобы забрать ее, использовать ее в качестве рычага, уничтожить ее в надежде обеспечить какие-то сумасшедшие предвзятые понятия о будущем. Она не выживет в мире Михаила в этом состоянии. Она не выживет сейчас. Она может жить только тогда, когда позволит ему сделать с собой то, что он хотел.
Только вампиром она это переживет.
Столько, сколько она могла помнить, Клэр полагалась исключительно на себя. Жизнь с наркоманкой давала человеку довольно заезженный взгляд на человечество. Доверия не существовала в мире лжи, эгоизма и насилия, в которых она воспитывалась. Это было столь же странное понятие, как сама любовь. Но Михаил заставил ее захотеть довериться ему. Чем-то пожертвовать ради чужого блага, а не потому, что она была просто красоткой. Свет над ней становился все ярче, и она приложила каждую унцию энергии в ее теле, чтобы выбраться на поверхность. Она не могла позволить Михаилу продолжать подвергать себя в опасности, потому что она была просто человеком и слишком слабой. Если бы она смогла пережить этот момент, то с удовольствием позволила бы ему обратить ее. На этой земле не было хуже боли, чем мысль о жизни без него. Не иметь возможности увидеть лицо своего малыша, глядящее на нее.
Она пробилась на поверхность со всхлипом, яркий свет над ее головой превратился в наружную лампочку, качающуюся вперед и назад, по кругу.
– Клэр? Клэр! – Еще один вдох наполнил ее легкие, когда лицо Михаила стало четче. – Будь со мной. Ты слышишь меня, Клэр? – Он легонько потряс ее. – Не смей оставлять меня!
– Ты заставил его страдать?
Ее голос звучал чужим в ушах, хриплый и слабый. Острая боль сдавила ее горло, и она сглотнула, во рту было сухо, слюны, чтобы язык отлип от неба, не хватило. Как она полностью пришла в себя, Клэр начал сожалеть, что так упорно пыталась уйти в небытие.
Боль была парализующей. Ослепительной в своей интенсивности. Она хотела очистить легкие криком, но у нее не было сил даже что крошечный писк. Все загорелось и замерзло, каждый нерв на ее теле был оголен. Этот ублюдок Грегор резал ее снова и снова, колол, делал все, чтобы вытащить из нее мучительный крик, чтобы заставить Михаила страдать. Он поднес нож к ее животу, провел по чреву острым концом…
– Ребенок! – прохрипела она. Ее руки были бесполезны, болтались как вареная вермишель, когда она пыталась схватиться за живот. Рыдание застряло у нее в горле. – О боже!
– Тише. – Михаил откинула волосы с ее лба, единственное место на теле, в котором она не чувствовала боли. – Ребенок в порядке, Клэр. Постарайтесь не двигаться.
Она приняла его слова, сомнение и тревога испортили его красивое лицо. Он придал ей уверенность, но он сам не был уверен. Слеза просочилась из уголка ее глаза и прокатилась к виску.
– Ванесса. – Беспокойство разрезало Клэр, как клинок Грегора. – Она здесь. Взаперти. В какой-то комнате. Пожалуйста, Михаил, не дай ей…
– Шшш. Не волнуйся, дорогая, мы найдем ее. И она будет в безопасности.
Облегчение было бальзамом на ее перегретой коже.
– Я умру, да?
Слова поставили Михаила на колени рядом с ней.
– Нет. – Он поперхнулся на слове.
Она слабо ему улыбнулась.
– Лжец. – Клэр попыталась поднять руки, пошевелить ногами, но они не двигались. – А, может, и нет. – Запах крови окружал ее, она купалась в нем, липкое доказательство ее пыток. Сколько крови осталось в ее теле? – Нет, если ты обратишь меня.
